CC BY
52
И. Е. Баренбаум
Французская литература по вопросам этики в русских переводах (2-я половина XVIII века)
Литература по вопросам этики во многом перекликается с переводами по вопросам просвещения, философии и религии. Этические идеалы просвещения пронизывают рассуждения авторов, сочинения которых привлекают внимание российского гражданина. Здесь мы найдем и общие рассуждения о долге и назначении человека, и наставления о поведении в обществе и семье, и наставления, предназначенные для родителей и юношества, в том числе и адресованные особо воспитанию девиц и т. п. Аксиоматичной представляется вера в бога и важность соблюдения принципов веры, христианского учения, этических норм Ветхого и Нового заветов. Вместе с тем пафосом всех переводимых на русский язык переводимых сочинений о воспитании Гражданина, согласующего свое поведение с нормами существующего Закона, которые выработаны в результате общественного согласия. Веропослушание и законопос-лушание, мораль, построенная на гуманистических принципах, на принципах добродетели, уважения Личности, самосовершенствования - таковы основные принципы идеи французских произведений по разделу этики.
В 1769 г. в типографии Шляхетного кадетского корпуса в Петербурге печатается книга Э.Ф. Вернажа «Человек довол-ной, научающий хорошо жить. При чем самые лучшие правила из нравственной философии представляются в примерах исторических, могущих служить ко упрощению наших страстей, люблению добродетели и отвращению от пороков» (перевод Фомы Халчинского). «Человек доволный, пишет автор в предисловии, -представленный мною в книге сей не тот гордый философ, который кичится быть счастливым и приписывает свое благополучие уму своему».
О характере произведения можно судить по подробному оглавлению. Вот некоторые названия глав: «В чем состоит спокойствие жизни», «Довольным быть не можно тому, кто не имеет покойной совести», «Надлежит желать того, что Бог хочет, чтобы жить в покое», «Надлежит каждый
день проводить так, как бы он был последний...», «Блаженная жизнь есть совершенное спокойствие человеку праведному».
Как видим, автор усматривает счастье и благополучие жизни в спокойствии и умиротворенности, в приготовлении к жизни посмертной. Здесь нет церковного аскетизма, автор исповедует идеи протестантизма - простоты, скромности, веротерпимости. В завершающей главе - «Рассуждение о всей книге сей, какую от нее пользу иметь можно», автор рассуждает: «Поелико все благополучие жизни сея состоит в благополучной смерти, то все помышления, все слова, и все действия наши, не должны иметь инаго предмета, кроме того, чтоб хорошо жить, дабы хорошо умереть» (с. 276). И далее: «.Смерть, которой и одно воспоминание причиняет душам богатых великое смущение, бывает утешением убогих; ибо их победоносное терпение на земли делает приуготовления для их торжества на небеси» (с. 284).
В сходном духе написано сочинение Ш. Роллена «Прямая слава и истинное величество», Книга в переводе учителя Троицкой семинарии Александра Никольского была издана Н.И. Новиковым в его московской типографии в 1783 году. Подобно другим произведениям Роллена, книга изобилует многочисленными примерами, почерпнутыми из античной и европейской истории. Авторское резюме мы находим в главе VII «В чем состоит прямая слава и истинное величество». Роллен пишет: «Прямое величество, которому подражать гордость и с которым пышность сравниться не может, находится в личных качествах и благородстве мысли. Быть добрым, щедрым, благодетельным, великодушном, уважать богатства только для того, чтобы оныя раздавать, чтобы служить отечеству своему; силу и достоверность, чтобы быть в состоянии низлагать порок и приводить в почтение добродетель; быть человеком истинно честным, не ища таковым казаться; сносить нищету с благородством, озлобления и обиды с терпением, сдерживать гнев свой и делать всякие услуги неприятелю, коему отмстить можно; предпочитать всему общественное благо;
жертвовать оному своим богатством, покоем своим, своею жизнию; даже честию своею, если то потребно. Вот что делает человека великим и прямо достойным почтения» (с. 110).
Рассуждения Роллена более глубоки, отличаются большей широтой взглядов, чем Вернажа, но и у него мы находим те же мысли об умеренности, смирении, готовности жертвовать своим положением, богатством во имя общего блага. Последнее воспринимается как альтернатива смерти, которая есть ничто иное, как то же Благо, но дарованное Богом праведно живущему человеку.
Религиозные реминисценции мы обнаружим в книге «Подвиг христианина против искушений» (М., 1794). Книгу перевел «с иностранного языка» лекарь и проректор Московского университета Иван Андреевский. Речь в книге идет о многих материях - о преодолении зла и борьбе с врагами человечества, о добродетелях и пороках, о средствах отражать диавола, о мучениях Христовых «и как много мы можем оттуда научиться состраданиям», «Благодарении Богу», «о испытании совести», наконец «о четырех способах нападений вражиих на нас при часе смертном, а особливо о том, который употребляют они против веры, и как от них должно защищаться». Этические нормы подаются в книге «обряженными» в церковные формы, это должно делать их более убедительными для верующего человека, стремящегося к преодолению «суетной славы» и ищущего путь спасения от «отчаяния» и «сомнения».
Книги об этике чаще всего содержат весьма подробную регламентацию поведения человека в семье и обществе, своеобразный Катехизис моральных правил. Примером может служить сочинение Ж.Э. Сиго де ла Фона «Училище благополучия или картина общественных добродетелей, представляющая посредством наставлений, с примерами соединенных, надежный путь к достижению щастия» (М.: Типография Компании типографической, 1786).
Приведем названия некоторых глав сочинения: 1. О прощении обиды. 2. О благотворении. 3. О милостыне. 4. О благодарности. 5. О великодушии. 6. О бескорыстии. 7. О честности. 9. О детской любви. 10. О супружеской любви. 11. О целомудрии. Подобный или близкий к этому набор рассуждений мы найдем и в других книгах этого ряда. Резюмирует автор свои рассуждения следующим образом: «Да возмогут
собранные нами примеры, предложенные в сем сочинении, произвести над читателем все из того чаемое действие. Тогда прославленные нами добродетели будут для человека удобоисполнительны; а общество, составленное из людей, возможным образом щастливых, спокойно насладиться плодами сих доброжелателей. В том и состоит вся цель трудов наших и предмет всех упований» (с. 270).
К мыслям о человеческой добродетели обращается Ш. Сент-Эвремон, сочинение которого «Три разговора разно-правных человек» было издано «Собранием старающимся о переводе иностранных книг» в 1770 г. Следует отметить дух терпимости, которым пронизано сочинение Эвремона. Противопоставляя мнению человека «поврежденного» мнению человека «добродетельного», автор предупреждает против «добродетели излишне строгой» и «гнусного интереса», взывает к терпимости и здравому смыслу, ибо человек разновелик и людей совершенных нет. В качестве примера добродетельной жизни и поведения человека в книге использованы анекдоты из жизни Колумба, Франциска I, Тюрення, Диогена, Генриха IV, Альфонса V, Казимира II, Карла Великого, Людовика XII.
Отметим книгу «Китайский мудрец, или наука жить благополучно в обществе». Переведенная с китайского языка на английский, а затем на французский, эта книга пользовалась большим успехом у российского читателя, о чем говорит ее трехкратное издание - в 1773, 1777 и 1785 годах. Французский перевод сделан с сочинения Роберта Додсли «The economy of human life». Высказывается предположение, что граф Честерфилд дополнил книгу переводом 3 статей первой главы книги Ж.Ж. Руссо «Esprit, maximes et principes». В издании 1773 г. на титуле указано - «переведена с приобщением повести, сыска-ния на Востоке сей книги, и с дополнением рассуждений о Христианском законе, Европейского мудреца». В «Предисловии» к этому изданию переводчика В.Г. Рубана излагается история перевода и, в частности, указано, что мысли мудреца о Христовом законе взяты из книги «L’Espit de Roussean» для сходства материи.
Интересные мысли Рубана о значении переводов. Он пишет: «Англия, Франция, Германия и другие державы многия издают книги, разных переводов: и в России их есть уже несколько. Сим образом чис-
тится и обогащается язык, и узнает одно пред другим превосходство перевода. Одни малосысланные раскольники почитают за непростительный грех, древния книги переводить вновь или новопереве-денные читать, не смотря, что старого перевода книги, им совсем невразумительны и непонятны. Удивительно, что новой бумаги и новых чернил, на переписку старых книг они не стыдятся <...>, но не ради их, а для просвещенных светом истинны, издается книга сия» (с. VIII-IX).
Выступление Рубана в защиту перевода свидетельствует, что консервативная часть русского общества препятствовала под разными предлогами переводческой деятельности, которую сам Рубан расценивает, как дело большой просветительской важности.
Содержание рассматриваемого сочинения весьма разнообразно. Книга состоит из семи частей. В первом отделе первой части речь идет «о рассмотрении самого себя, или о должности человека, как нераздельного члена общества». Второй отдел о «смирено мудрии», третий - о трудолюбии, четвертый - о благоразумии, шестой - о твердости и непоколебимости духа, седьмой - о удовольствии, восьмой -о умеренности. Вторая часть именуется «О страстях» (о надежде и страхе, о радости и печали, о гневе, о жалости, о страстном вожделении любви). В остальных частях автор рассуждает о жене, о браке, об отце и сыне, о братьях, о проведении, о разумном и невеже, о богатом и убогом, о государе и поданных его, о должностях в обществе, о вере.
И вновь, в который раз, мы встречаемся с призывами к умеренности, ибо «довольствоваться малым есть совершенство премудрости» (с. 7). Утверждается вера в Бога, который «есть один - создатель и правитель мира сего, всемогущ, хотя Творец непостижим».
Немало полезных советов могли почерпнуть российские читатели таких книг, как «Руководство удовлетворений жизни обоего пола людям» (СПб., 1780).
Так, автор «Руководства удовлетворений жизни.» дает следующие советы: внимание, прилежание, благопристойное поведение; скрывай свои несщастия, распознавай свои дарования; лучше повиноваться, нежели повелевать, научайте знать самого себя, извиняй пороках ближнего, убегай тщеславия, снискай добро-
желательство, снискивай себе друзей, не досадуй на все, принимай советы и т. п.
Небольшая изящного оформления книжка с золотым обрезом, в марокеновом переплете «Наука быть учтивым», изданная в Петербурге в 1744 году, наставляла: «учтивость <...> состоит в
стыдливости и честности, которыя всякий должен наблюдать в своих словах и действиях». Книга издавалась дважды - Обществом, старающимся о напечатании книг и Компанией типографической Н.И. Новикова (1787).
В университетской типографии, у Новикова, была издана книга «Опыт о надобности средствах нравиться» (1787). Книга переведена Я.Д. Тяжеловесным языком. Новикова это произведение могло привлечь своей просветительской направленностью, обращением автора к авторитету Монтеня, Деламбера, Лабрюйера и Лафонтена. Вторая часть книги была посвящена воспитанию детей. В приложении были приведены сказки нравоучительного характера: «Одарения волшебниц или сила воспитания», «Остров вольности», «Предки или личное достоинство», «Путешественницы».
Сходный характер носит «Энциклопедия или Собрание нравоучительных мыслей и рассуждений о разных материях, сочиненная по алфавиту.». Книга была переведена Иваном Приклонским (М., 1763). Выдержанная в духе христианского гуманизма, «Энциклопедия.» пестрит ссылками на Монтеня, Лабрюйера, Ларошфуко, Беллегарда, Бэкона, Эпиктета, Сенеки, М. Аврелия и других писателей-мо-ралистов. Об умозрении составителя «Энциклопедии.» (очевидно, и переводчика книги) можно судить по такому, например, определению: «Империя. Основатели Империй или Государств: должны утверждать власть свою больше на любви своего народа и своих воинов, нежели на любви дворянства. Разрушение многих Империй происходило от того, что Государи старались больше о своей пользе, нежели о выгоде своих подданных» (с. 31).
Встречаем мы среди книг по рассматриваемой тематике и сочинения в духе аллегорических нравственных повестей. Такой, к примеру, была книга «Храм моды, или нрав поврежденный истекающего века». (М., 1792), переведенная с анонимного издания «Le temple de la mode» (Lausanne, 1789). Действие повести протекает в вымышленном утопическом царстве. Перемежающаяся историческими экскурсами (на-
пример, судьба Трои), повесть ратует за верность, дружбу между людьми и странами. В благополучных полях, Сеною орошаемых, царит Храм, «коем молва промчала славу до пределов света». Это царство Парасофии - богини Моды, по которому водит героев книги некий Гений (Панефор), покровительствующий различным странам. За вымышленным царством читателю не трудно было угадать Францию и ее столи-цу-Париж, Город Моды, любви и страстей человеческих.
Как бы перекликается с «Храмом моды» небольшое сочинение «Критика одного француза на нравы своих одноземцев», издававшаяся в 1769 и 1788 гг. Предлагая лекарство от «болезней» своих соотечественников, автор пишет: «По довольном размышлении. думаю, что необходимо надобно заимствовать у разных народов, из чего бы требуемое лекарство составить. И так соединяю я часть непроворства Англичанина с некоторыми драхмами остроты Италианца, несколько лотов степенности Гишпанца, строгостию Немца, и несколько скрупулей легкости французской. Вот состав, который должен произвести здравый рассудок к нашему излечению.» (с. 31).
Назидательный характер носит книга «Училище благополучия или картина общественных добродетелей, представляющая посредством наставлений путь к достижению щастия» Сига де ла Фона (М.: Типограф. компания, 1768; перевод Павла Малиновского). Написанная в повествовательной форме книга де ла Фона содержит обычный для такого рода сочинений набор назидательных историй о детской и супружеской любви, о благотворительности, о дружеских должностях и прощении обиды и т. п. «Да возмогут собранные нами добродетели, предложенные в сем сочинении, - пишет в заключении автор, -произвесть над читателем все из того чае-мое действие! Тогда прославленные нами добродетели будут для человека удобоис-полнительны; а общество, составленное из людей возможным образом счастливых, спокойно насладится плодом сих добродетелей. В том состоит вся цель трудов наших и предмет всех упований» (с. 270).
Примыкает к такого рода сочинениям нравоучительная повесть о любви П.Ж.Б. Нугаре «Картина глупостей ныняш-него века, или страстей различнаго возраста» (М.: Унив. типография, у Н. Новикова, 1782; перевод кн. Алексея Голицына).
Значительная часть литературы этого рода адресована юношеству. Своеобразную оду старости, обращенную к молодежи, представляет книга аббата Ж. Руа «Друг старых» (Типографическая компания, 1787). Переводчик посвятил книгу своим родителям. В главе первой автор утверждает: «Почтение к старости основано на природе и рассудке». Невинность первых веков отличалась почтением к старшим. С тех пор положение изменилось, «отцы и матери мало почитаемы в городах; зрелище сельских нравов утешительно для престарелых». Далее автор указывает на причины подобного положения. Это «гордость, источник презрения к старости», «презрение к старости», которое «есть источник величайших злополучий». Описывая нравы древних греков, Рима, древних франков и Китая, Ж. Руа видит причины их величия в уважении к старости. По его мысли, «почтение старости должно способствовать миру». Венцом стремлений должно быть желание вечного мира и мудрое отношение к старости - один из залогов к этому. Как видим, проблема «отцов и детей» решается в данном случае в этическом плане, более того, ей придается глобальный характер.
Общий характер носит книга «Руководство к благонравию или правила жизни с присовокуплением относящихся к тому разсуждений, сочинение полезное для юношества» (СПб., 1789). Книга состоит из многочисленных правил. Приведем некоторые из них: «Не мсти никогда, разве благодеянием», «не издевайся никогда над законом», «умей проигрывать и выигрывать не изменяя лица», «не огорчайся обличением твоих погрешностей», «исправляй детские погрешности без суровости», «покоряйся законам и будь добрым гражданином», «готовься непрестанно умереть христианином». Как видим, предлагаемая программа поведения отвечает общим этическим принципам, характерным для Века Просвещения.
Н. Анненским была переведена книга «Лодоик или прекрасные наставления для полезных увеселений юношества» (СПб., 1799). Она была впервые издана в Лондоне на английском и французском языках. В «Предуведомлении» от переводчика читаем: «Нельзя не восхищаться пленительною его (произведения - И.Б.) простотою и приятностию, которыя наипаче старался я соблюсти и на нашем языке, не считая впрочем за нужное переменять имен и
названий в нем встречающихся». Герой повествования Лодоик - мудрый наставник и воспитатель беседует с госпожой Розой и ее детьми - Викторией (10 лет) и Амедеем (7 лет), знакомя их с нормами поведения, моральными принципами, искусством обращения в обществе.
В 1786 году из Типографии Компании типографической вышел «Путеводитель юношества, или Наставления отца к сыну; с приобщением краткого сочинения под заглавием: Чувствительность». Это одно из тогдашних изданий подарочного типа, в изящном формате, страницы книги обрамлены гравированными рамками. В книге три части: 1. Должность человека к Богу. 2. Должность человека к самому себе. 3. Должность человека к себе подобным. «Три вещи, любезный сын, - пишет сочинитель, - должны быть первым предметом твоих размышлений: начало и естество человека, и последний конец его». (с. 5). Любопытно, что эта книга была конфискована в 1787 г. в московских книжных лавках (622 экз.), что было связано с ревизией, проведенной по указанию Екатерины II у Новикова, которому запрещено было (как, впрочем, и другим светским типографиям) печатать книги, к «святости относящихся».
Отличается тонкими наблюдениями, вкусом, тактом, разумными здравыми суждениями и советами небольшая книга «О нравственном воспитании детей. Взято из нравственных наставлений покойнаго г. Геллерта» (М.: Типограф. компания, 1787).
В 1792 г. были конфискованы отпечатанные в Курске экземпляры книги «Разговор отца с детищем», переведенная штаб-лекарем Гассельквистом.
Любопытна также книжка под названием «Мысли десятилетнего сочинителя», переведенная лейб-гвардии Преображенского полка фурьером Василием Лисаневичем (СПб., 1776). Примечателен возраст автора, сентенции которого, впрочем, ничем не отличаются от приведенных уже выше. В посвящении сенатору Е.А. Щербинину переводчик пишет: «Перевод сей книги, выбранной по моим летам и понятию от моего учителя, желание имел я приписать моим родителям, яко первый плод моего во французском языке упражнения, и в знак должной за попечение их о моем воспитании благодарности». Но затем юный же переводчик предпочел посвятить свой перевод своему покровителю - Щербинину.
Популярны были сборники нравоучительных правил, назидательных наставле-
ний и поучений. Один подобный называется: «Увеселительныя историческия и нра-воучительныя выписки, выбранныя из разных авторов, для употребления юношества, переведенныя императорскаго сухопутна-го шляхетнаго корпуса воспитанниками Дмитрием Закревским и князем Сергеем Хованским» (СПб., 1785). Обращение к ге-нерал-порутчику, инспектору Шляхетного корпуса графу А.Б. Балману гласило: «Знаем. что ваше намерение есть сделать нас добродетельными и просвещенными человеками; сие то и побудило нас к избранию для перевода сих поучительных повестей, которыя краткостью и простотою слога удобны для всякого понятия, чем оне и могут привлечь к чтению воспитанников; а как часто безделками вкус поселяется к важному, то может быть забавностью оных внушит им вкус к чтению того, что более подает им наставлений».
Сходный характер носят «Нравоучительные разговоры, драммы и сказочки, служащие к просвещению благородного юношества обоего полу; с приобщением некоторой части натуральной истории» (М., 1794), и книга под названием: «Нравоучение, представленное на самом деле или Собрание достопамятных деяний и нравоучительных анекдотов, могущих внушить любовь к добродетели и усовершенствовать молодых людей в искусстве повествования» (М., 1790) «Авторово предуведомление» гласит: «Разум занимаясь долгое время одним предметом притупляется некоторым образом; он лучше поддерживается в разности. Мы не устаем в самом обширнейшем саду, когда находим на каждом шагу различные украшения, различные цветы, различныя статуйки, увеселяющие и научающие». Набор наставлений традиционен для книг подобного рода: о патриотических поступках, о добродетелях и благородстве, о роскоши, храбрости и любви, скромности и щастии добродетельного человека.
Среди нравоучительных сочинений встречаем мы и специально посвященные воспитанию девиц. «Опыт о воспитании благородных девиц» - так именно называется сочинение «госпожи***», переведенное Михаилом Семчевским (СПб., 1778). «Сочиняя сей опыт о воспитании, - пишет сочинительница в своем предисловии, - я не имела другаго предмета, как только дражайшую мою племянницу, которая будучи еще в самых нежных летах уже много обещает. И так данныя мною советы, были со-
веты данныя ея матери, а не кому другому». Автор находится под влиянием педагогических идей Руссо: «Чтение Эмиля и разсуждения мои о пренебреженном воспитании девиц, не смотря на то, что иногда вся наша жизнь от онаго зависит, подали мне случай к сему сочинению».
В сочинении особая глава посвящена чтению (с. 24-32). «Выбор делать в чтении книг, - пишет сочинительница, - есть крайняя важность». Свое предпочтение она отдает истории. Полезным считает автор знание геральдики, мифологии, «для сего давать им (девицам - И.Б.) Овидиевы Превращения, Одиссею, Идиллию и все прот-чия эпические поэмы» (с. 29). Осторожным должно быть, по мнению автора, чтение романов. Сочинительница пишет: «Я находя в чтении романов великую опасность, не прежде позволила бы молодым девицам их читать, как когда разсудок их придет до такого совершенства, что удобно различить могут справедливое от ложного» (с. 26). Чтению романов предпочитаются сказки: «Если вы захотите дать ей (дочери - И.Б. ) читать единственно для одного увеселения, то я бы предпочла здесь сказки о волшебницах или Арабс-кия наилучшему роману» (с. 27).
Проблема чтения романов часто возникает и дискутируется в переведенных с французского сочинениях. Чаще польза от чтения романов отрицается или подвергается большому сомнению. Автор данной книги придерживается, как мы видим, последнего.
«Не читайте без разбора книг», - советует другой автор «Наставления от отца дочерям», перевод Николая Загоровского. (М.: Унив. типография, у Новикова, 1784).
Придворный паж Павел Пущин перевел небольшое сочинение госпожи Лив Эпинати «Разсуждения нравоучительныя и любопытныя матери с дочерью» (СПб., 1798). Это еще один перевод, сделанный юным переводчиком. «Милостивому государю дедушке» - читаем мы в посвящении генералу М.М. Филозофову.
Последняя книга по этому разделу, которой мы хотели бы коснуться, «Письмо Иоанна Каласа к жене его и детям» А. Бле-на де Сенмора, переведенная «некоторою украинскою стихотворкою» (СПб., 1787). Хотя книга не содержит прямых нравоучительных наставлений, подобно рассмотренным выше, однако этическое ее воздействие на читателя могло быть и было велико.
Суть события изложена в предисловии сочинителя. «1762 года, - пишет де Сен-мор, - старик протестантского вероисповедания, имени Иоанн Калас, почтенный по своим нравам, был обвинен, что будто повесил он двадцати осьмилетнего своего сына: полагали, что желание оказываемое сим молодым человеком к отречению от своего закона побудило отца к сему ужасному убийству. Марта 9 дня он был приговорен Тулузским парламентом быть колесованным и потом сожженным».
Таким образом, речь шла об убийстве по религиозным мотивам. Калас решительно отвергал предъявленное ему обвинение, но судья - Сент Давид Тулузский был непреклонен. По словам сочинителя, этот «наиревностнейший гонитель» Каласа и его семьи «умирал с великим беспокойством, вскрикивая несколько раз: „Ах! Любезный Калас, для чего я был причиной твоей смерти!“».
Публикуемое далее письмо Каласа к своим родным написано в стихах, Калас перед лицом жестокой смерти остается верен своим убеждениям, отрицает свою вину и взывает к веротерпимости и гуманности:
«Иль тот плачевный век опять настал когда за веру всяк кровь брату проливал.
В нас страхом поселить хотят свое ученье.
Оставьте, варвары, сие вы заблуждение» [с. 13].
Обращаясь к Богу, Калас восклицает:
«Но есть ли гнать меня Сенату дал Ты власть, за сына сию вкушаю люту часть, коль за его вину терплю я наказанье, то оставляю я малейшее роптанье.
Страдать всем праведным своим Ты предписал: невинней быв меня, Ты более страдал» [с. 15].
Калас прощается с родными:
«Простите. час уже последний мне грозит:
Подобны бедствии моим увы! Кто знает?
Стучат. свершилось все. Отец ваш умирает! [с. 17].
Трагедия Каласа не могла не взволновать читателей, взывала к добрым чувствам, милосердию, правосудию.
С горечью Калас восклицал:
«Но где же льстивые теперь мои друзья?
Напрасно к ним была горячность вся моя.
В благополучии они мне верны были:
узрев меня в беде из сердца исключили» [с.11].
Переводчик этого сочинения не указан, но нельзя не обратить внимание на достаточно (для своего времени) искусный перевод, выполненный «некоторою украинской стихотворкою».
