CC BY
35
Отзывы, рецензии, хроника
ФОТОГРАФИИ
ПРОВИНЦИАЛЬНОГО ГОРОДА КАК ИСТОРИЧЕСКИЙ ДОКУМЕНТ
(рец. на книгу советский: 128
В. Б. Махаева «Саранск
видов провинциального города коммунистической эпохи». Саранск, 2008)
Н. Ю. Лысова
Советская эпоха менее двух десятилетий назад канула в Лету. Кажется, что мы уже забыли коммунистическую эпоху, так до конца не поняв, насколько органично она вписывалась в нашу историю. Отдаляясь от нас и теряя визуальный образ, она не только не забыта, но стала одним из самых востребованных брендов в современном гуманитарном знании и искусстве. Приобретя в начале третьего тысячелетия статус завершенного исторического этапа, она требует осмысления.
Новая книга профессионального архитектора, арткритика, искусствоведа, заведующего кафедрой архитектурного проектирования и дизайна Мордовского госуниверситета Виктора Борисовича Махаева «Саранск советский» предлагает один из его возможных ракурсов. В комментариях к зафиксированному в конкретных фотографиях образу республиканской столицы рождается оригинальный культурологический взгляд на ушедшее время в целом — с его основными историческими вехами, ценностями, повседневным бытованием.
Казалось бы, сама идея — презентация города посредством альбомного фотоколлажа — не нова, ее реализация была доступна и в советское время. Однако в данном издании это
корацию» Саранска
метафору всеобщего
О
продуманный творческии ход, культурологическая инверсия: узнаваемая традиционная форма активно работает на новизну содержания. Кроме того, в книге нет специально заказанных профессиональному фотомастеру материалов, заведомо представляющих официальную «де-
благополучия. В книге собраны ретроснимки любительские кадры саранского фотографа В. С. Крайнова, фиксирующего город с середины 1940-х гг., и «карточки» из семейных архивов саранской интеллигенции. Подобный фотовзгляд сам по себе уникален: налицо конфликт диктуемого общепринятого и действительного.
В самой значительной мере этот конфликт раскрывает сопровождающий фотографии авторский текст — резко субъективный, эмоциональный, противоречивый. Автор отказался от традиционного краеведческого взгляда на город, в котором блестяще работают В. Н. Кук-лин, С. Б. Бахмустов и В. И. Лаптун. Виды Саранска прокомментированы В. Б. Махае-вым иронично и даже едко, саркастично. При этом он утверждает, что его ирония направлена не на коммунизм, а на угрюмую и нелепую советскую провинцию. На некоторых страницах автор предается спокойному и подробному созерцанию городского пространства, с фрейдистской наблюдательностью и педантичностью, чтобы не упустить «проговорки» города о своей внутренней сути, а, может быть, о «патологии». На других страницах он не может сдержать чувств и превращает комментарий к снимку в короткое лирическое повествование. Неповторимость и ценность индивидуального, «нечто пронзительно человеческое», звучат рефреном на протяжении всего повествования. Недаром автор позициони-
рует себя как человека, которому присуще «отвращение к любой коллективной идеологии, являющейся порождением умственной неволи».
Концептуально разделив визуальное и содержательное повествование на пять больших блоков, В. Б. Махаев намечает своеобразный план характеристики Саранска, одновременно приемлемый для любого советского провинциального города. Его исследовательское внимание сосредоточено на эволюции городской среды как обжитого и окультуренного пространства, на восприятии города как главной ценности современной культуры, на неповторимом образе самого горожанина в его буднях и праздниках.
Ненавязчивый комментарий в жанре небольшого эссе к каждой из помещенных под общей книжной обложкой 128 фотографий не столько представляет, сколько формирует образ столицы советской Мордовии в сознании современного горожанина. Это тем более оправдано, что город, проживший три с половиной столетия, уже трижды менял архитектурный облик, и сегодняшний житель Саранска с трудом представляет, каким город был в начале и середине прошлого века. В. Б. Махаев реконструирует его пространство с уверенностью профессионального архитектора и глубокого культуролога одновременно. В панораме исторического центра, еще существовавшего в 1920-30-е гг., он выделяет не только его главную доминанту — Спасский собор, но и место, где он был возведен, — природную возвышенность на берегу небольшой реки. В течение нескольких десятилетий Соборная гора была переориентирована в советский административный центр, по-прежнему оставаясь «культовым» пространством города: «свято место пусто не бывает». Из камня уничтоженного собора был построен существующий ныне Дом Советов — храм набирающей силы коммунистической эпохи.
Репрезентацию архитектурного пространства Саранска продолжает обращение к облику двух центральных улиц — Советской и Гражданской. И вновь зафиксированы изменения рукотворно возделанной территории на протяжении короткого временного отрезка. В 1950-е гг. улицы еще хранят следы предыдущих столетий, но в XXI в. Саранск вошел лишь с исторической планировкой, наполнен-
ной сухой статичностью кирпичных и панельных пятиэтажек. «Столица республики фактически уже давно является к<новым городом", созданным индустриальными методами во второй половине XX века на месте старого русского города», — безапелляционно и горестно звучит авторское резюме. Тем более, на примере Саранска иллюстрируется судьба большинства провинциальных городов России.
Взгляд автора на «коммунистический» Саранск лишен какой бы то ни было тоски по прошлому. Это город парадоксов, стремящийся к неповторимости и безжалостно уничтожающий свою архитектурную историю, с монументальными зданиями для присутствия партийной бюрократии и разваливающимся жилищным фондом, с показной чистотой в центре и убогими грязными окраинами, с горожанами, стоящими в «вечных» очередях и искренне радующимися минутам отдыха с друзьями. Тем не менее это всегда родной и любимый город, «милая малая родина» со своим, хоть и не большим сообществом интеллигентов, ученых, архитекторов, безоговорочно преданных этому пространству. Кроме того, через отношение к конкретной среде звучит объективное отношение к целому периоду отечественной культуры, который стал своеобразной исторической константой. Свободный авторский голос остроумно расставляет акценты, позволяя себе и достаточно резкие оценки, и жестко высказанные мнения. В них активно проявляется собственная позиция, умение оформить личную мысль, сделав ее понятной и близкой для предполагаемого читателя.
Взаимосвязанные содержательная и фотообразная концепции дополняются художественным дизайном печатного издания. Сим-волична кумачового цвета книжная обложка с конструктивистским шрифтом Родченко и перевернутой пентаграммой — окном в ушедший в небытие «коммунистический рай» с памятником вождю всех советских народов. Серо-белый фон книжных страниц подчеркивает коричневатый оттенок состарившейся фотобумаги, хранящей черно-белые изображения. Формат книги выдержан в духе узнаваемого журнала советского времени «Молодая гвардия». Фотографии и текст, словно набранный на старой печатной машинке, заверстаны в альбомном формате. Книга воспринимается своеобразным фотоальбомом, в котором мож-
Серня «Гуманитарные науки»
325
но просто рассматривать снимки, читать ком- ческой эпохи одни из них увидят следы соб-ментарии или совмещать то и другое, что и ственной жизни, другие поймут и ощутят быс-задумано авторами художественно-визуальной концепции В. Б. Махаевым и К. И. Шапкари-
трую, порой безжалостную, поступь времени,
каждый
ным.
тель, безусловно, ощутит чувство благодарнос-Авторская позиция, острое освещение заяв- ти к тем, кто попытался зафиксировать «ухо-
ленной темы — одно из главных достоинств книги, обращенной к самому широкому кругу читателей. В образе Саранска коммунисти-
дящую натуру», и к авторам книжного проекта, сделавшим ее достоянием жителей Саранска начала XXI в.
НАРОД МОГ;«ИИ!И: СОШЮКУЛКП И»ЛЯ ДИНАМИКА
О
КРАУЧ* НАРОДА РЕГИОНАЛЬНОГО СУБЪЕКТА РОССИИ
(ред. на монографию В. Ф. Разживина «Народ Мордовии: социокультурная динамика» Саранск, 2007)
«Правды, правды ищи...* (Втор 16 : 20)
Еще в 1946 г., т. е. сразу же после победы советского народа в Великой Отечественной войне против немецко-фашистской Германии, директор НИИ при СМ МАССР Г. Я. Меркушкин и бывший им ранее В. Й. Самаркин настоятельно рекомендовали обществоведам республики преодолеть односторонний взгляд на историю Мордовского края, понимаемую лишь как историю мордвы. Политические ус-ловия того времени детерминировали отождествление народа с трудящимися (рабочими и крестьянами), борющимися за освобождение от социальной дискриминации. Авторы рекомендовали исследователям исходить из того, что «при изучении истории Мордовской АССР необходимо говорить о трудящихся МАССР, а не только о мордве»**
Однако воссоздание целостной научной картины динамики социальной жизни полиэтнического, поликонфессионального народа Мордовии во времени и пространстве оказалось весьма нелегкой проблемой. Сказались и
политическая ангажированность существовавших исследовательских проектов, и редукция методологии понимания социокультурной динамики людей, образующих социум, и ограниченный ресурс эмпирического материала. Влияние первых двух факторов проявлялось в сведении фактических задач изучения социальной истории к описанию жизнедеятельности мордвы (этнографии без этнологии). При этом авторы нередко поддавались искушению удвревления истории, т. е. приписывали мордве то, что она в своей истории никогда не имела, не совершала и по логике эволюции социокультурной динамики не могла иметь и не научилась еще совершать.
Так, например, среднестатистический мордвин (мокша и эрзя) XX в., все еще не освободившись от зависимости инверсионного круга мышления и воспроизводства архаико-тра-диционалистской культуры, не научился понимать смысл и значение многих абстрактных культурных ценностей, характерных для циви-
Крауч ¡англ. сгисИ букв, сгибаться, приседать/
в лыжном спорте
низкая стойка при
спуске.
**См.: Меркушкин Г. Я., Самаркин В. И. Состояние и задачи изучения истории Мордовской АССР / НИИ при СМ МАССР Записки 6. История и археология. Саранск, /946. Вып. 6. С. 9.
