CC BY
10
А. М. и Е. А. Шароновы, мать и дочь Т. Г. и С. А. Кабановы, мать и дочь Л. В. и Э. В. Агаповы, А. В. Диалектова и ее внук В. С. Голышенков.
Но, конечно, главное достояние факультета — его выпускники. Почти вся культурная элита республики — учительство, журналисты и издатели, библиотекари, работники музеев, театров, клубов, преподаватели средних и высших учеб-
ных заведении — в свое время прошла через аудитории филологического факультета.
Учительством жива духовность России. Нет такого уголка республики, где бы ни работал филолог, учитель русской или мордовской словесности, выпускник факультета. Это заслуженные учителя России и республики, директора и завучи, новаторы педагогического труда. Они помогают формировать новые поколения учи-
телей, сохраняя традиции высокого профессионализма и безупречной порядочности. Нина Федоровна Фирстова, Тамара Сергеевна Трушина, Людмила Ильинична Гущина, Эмилия Васильевна Козырева, Майя Степановна Колганова, Галина Вячеславовна Долматова, Наталья Владимировна Долматова, Нина Николаевна Каверина, Лидия Николаевна Якунчева, Галина Васильевна Решетова, Алла Николаевна Лапшина и бесконечный ряд скромных, увлеченных и преданных своему делу учителей.
Осознавая в полной мере особые условия, складывающиеся в многополярном, полиэтническом пространстве России, коллектив факультета — преподаватели, сотрудники, студенты — разрабатывает новую концепцию филологического образования, которая определит гуманитарную культуру XXI в.
Поступила 10.04.01.
КАЛЕЙДОСКОП ТЕМ РУССКОЙ КУЛЬТУРЫ
(РЕЦ. НА ЕЖЕГОДНИК КАФЕДРЫ КУЛЬТУРОЛОГИИ МОРДОВСКОГО УНИВЕРСИТЕТА «ФЕНИКС», 2000)
Вышел в свет ежегодник кафедры культурологии Мордовского университета «Феникс». Сборник — воплощение творчества кафедры (руководимой Н. И. Ворониной) и сформированного на ее основе диссертационного совета по защите кандидатских диссертаций.
Объект творчества кафедры — вся полнота русской духовной культуры (провинциальной и общерусской), ее отношения с мировой культурой.
Темы, по которым творит коллектив кафедры, таковы: 1) русская провинциальная культура, архитектура, градостроительство, музеи ит. п.; 2) русское православие в истории и современности; 3) взаимоотношения культуры и языковых процессов; 4) русский человек, его меитальность и космо-психо-логос, отношение к европейской культуре; 5) мифо-
логия, литература, искусство, песня, газета и книга и т. п. Таков глубоко научный и духовный взгляд кафедры на полотно русской культуры. По этим темам защищено множество диссертаций, и их идеи стали основой сборника и каркасом для привлечения идей гостей кафедры. Сборник представляет собой тематическое единство, хотя внешне очень разнороден. Он содержит полифонию культуры, дискуссии, хронику культурной жизни, рецензии, информацию о конгрессе эстетиков, идеи аспирантов (молодежный образ культуры), исследования гостей кафедры, историко-культурные изыскания, описания исторических городов Мордовии.
Систематическая идея, которая утверждается в сборнике, — над этническое ци-вилизационное единство славян, тюрок, угро-финнов, кавказских народов (по ме-
сторазвитию их духовности), саморазвитие этого единства при интегрировании основ западной культуры на общероссийском и провинциальном уровнях при их взаимоопределении.
Как шовинизм квалифицируются малограмотные попытки зачисления великих художников России в узкие националистические кланы (Н. Воронина). В России, утверждают авторы сбориика, не может быть славянского, татарского, угро-финского, кавказского и тому подобного патриотизма (это суть национализм), но должен быть общерусский патриотизм, ибо без целого — России — ие было бы и не будет ни славян, пи татар, но мокши и эрзи (И. Сиротина).
Может ли выжить тело, которое сочтет, что желудок — эксплуататор и от него следует избавится?! Конечно, нет!
Полифония I. В подсознании всех авторов сбориика человек прекрасный в различных мелодиях, гармониях, ритмах, тембрах, по всегда именно особенно прекрасный. Это средневековый человек костюма (Ю. Кондратенко); человек пластический — Айседора Дункан (И. Клюева, Н. Атитаиова, Т. Сидоркина); соборный человек русского хора (И. Клюева, В. Желудкова); мифологически-циклический человек Г. С. Киабе (М. Каргииа); человек, наслаждающийся отвратительным (К. Корсмейер, США); русский человек как воплощенная антиномия и абсурд (О. Прокаева, Т. Злотникова) и человек диалога (В. Пивоев); положительный и прекрасный человек Р Вагнера — Парсифаль и Лоэнгрии и Ф. М. Достоевского — князь Мышкин, Христос, Алеша, Зосима (Н. Девятова); романтический человек Ш. Бодлера (Л. Новикова), О. Уайльда (А. Ляшша, Н. Дубовик), А. Ч. Суинбер-на (Н. Дубовик); синтетический человек поэзии, музыки, живописи, эстетики (Н. Борисова); пессимистический и постмодернистский человек (М. Логинова, А. Азов); играющий человек Т. Манна (Ю. Каликаиова); духовный человек вообще (О. Прокаева); становящийся биографический человек (А. Ляпина); молодой человек (С. Бахмустов); семейный человек (А. Казанцева, Т. Кориеева); святой человек (Л. Шумихииа); человек в русско-французских отношениях (Л. Нови-
кова, И. Самойлова); человек понимающий (Н. Крюкова); выдающиеся люди русской провинции — И. Д. Воронин, В. Д. Хры-мов, В. Г. Рябов (Н. Воронина, О. Бе-ломоева); древнерусский исторический человек — славянин, тюрок, угро-фини, ирано-алан в единстве (А. Гагаев, П. Га-гаев). Таковы модели целостной музыкаль-
о
нои перцепции, осуществленной авторами сборника как единой музыкальной личностью. Симфония этой музыки создает целостный образ русского духовного человека.
Идеи всех авторов я объединяю в пять смыслов — художественных идей.
1. Антиномичность и абсурдность души русского человека и его жизни.
2. Глубокая духовность русского человека, основанная на любви к Богу, понимаемой как любовь к ближнему.
3. Романтико-утопическое восприятие абсурдности жизни и бесконечная борьба со злом в душе и внешнем мире.
4. Синтетичность русского человека, имеющего душу поэта, музыканта и живописца, но трагически разрываемого антиномией оптимизма — пессимизма в отношении к жизни.
5. Высыхание души и духа русского человека как шагреневой кожи и проступание в прекрасном человеке сущего Дориана Грея.
Авторы не хотели показать деградацию русского человека, но сама система статей и смыслов порождает из своей символики этот трагический вывод.
Отмечу идею Н. Девятовой (и критики в целом): ни Р Вагнер, ни Ф. М. Достоевский, пытаясь примирить себя с миром зла и ища основы этого в религии, не смогли этого сделать; нельзя принимать мир с полнотой таким, каков он есть, но только относительно, оставляя место его неприятию и активному сопротивлению злу. Близка она и к другой идее — в России основной фигурой является утопический человек, какой бы политической направленности он ни был, — и это приводит к краху любых реформ.
Нельзя согласиться с идеей абсолютизации языка как основы духовности В. Гумбольдта, Л. Шумихииой и других. Язык — статистически формируемая историческая программа формилизации воз-
можного типа духовности, а не сама духовность. Разумеется, не права Л. Шуми-хина и в предположении, что с православием связаны только успехи духовности. Есть истина и в сомнениях Г. Шпета, что хорошо видно из «Истории Русской православной церкви» А. В. Карташова.
А. Гагаевым и П. Гагаевым создана динамическая модель космо-психо-логоса древнерусского человека в полноте его дистоииств и недостатков; показано, что он — продукт иитериоризации им и средой визаитийско-русского государственного православия.
Полифония II. Русская провинциальная культура, архитектура, музеи, градостроительство, история города, информация.
В провинции вот уже два столетия идет процесс формирования провинциального сознания (И. Чваиов, А. Петрусевич), однако, как я полагаю, его реально не было и нет, ибо факт наличия подобного сознания предполагает движение собственных объектов познания и переинтерпретацию всей общерусской духовной жизни, представляемой узурпаторскими репрезентациями столицы, то есть столичной культурой, давно утратившей русскость (А. С. Пушкин, Ф. М. Достоевский).
Фактически деградируют провинциальные музеи, хотя их экспозиции относительно обновляются. Но беда в том, что они
и
следуют за модой, а не воспроизводят историко-культурную истину (А. Филатова, И. Клюева, Н. Лысова). Но появляются и новые музеи — историко-право-славиые.
В истекшие два столетия наблюдался
KJ
градостроительный процесс, но основой его были и остаются потребности власти и хозяйства, а не собственно эстетический
U
интерес архитектуры как застывшей музыки (Л. Лемайкииа, А. Еремеев).
Развивается в Мордовии и библиотечное дело. Однако необходимого темпа формирования фондов библиотек не наблюдается. Наоборот, библиотеки отстают от российского и мирового уровня обеспеченности книгами и информацией (А. Казанцева).
Необходима ситематическая работа по сохранению архитектурного наследия исторических городов Мордовии. Идея,
которая проводится в сборнике в отношении архитектуры, — архитектурный текст суть воплощение менталитета определенной нации (Н. Воронина, Т. Куликова). Но если в Англии это так, то в России, в провинции воплощаются политические идеи власти и хозяйственные соображе-
U
пия малограмотных представителен власти и бизнеса. Это все уродует города. Архитектура провинциального города утверждает культ власти и собственности, но пе прекрасного, не гармонии, не человечности. В архитектуре провинциального города, например, вообще отсутствует интенция па индивидуальное развитие.
Нельзя пройти мимо вечкусских преданий С. Бахмустова. В них воспроизводится память о Троеручинской церкви. Замечу, что в этих преданиях пет памяти о школе!
Полифония III. Православные осно-
U
вания русской культуры.
B. Богословским (Ярославль) защищена прекрасная диссертация, посвященная динамике богородичной символики и проблеме соответствия ее текстам Свято-, го писания, фактически — учению Христа. Разумеется, соответствия полного пет, и очевидна необходимость церковной реформы.
C. Бахмустовым защищена диссертация «Монастыри Мордовии как историко-культурный феномен». Автор глубоко прав, обосновывая идею цивилизационно-го воздействия монастырей на культуру России. Вместе с тем должен сказать, что это воздействие, во-первых, противоречиво. Форма аскезы в русских монастырях в отличие от Бенедиктинского монастыря и даже в отличие от монастыря св. Феодора Студита не содержала требования аскезы в истине, науке, просвещении. И это стало причиной того, что РПЦ не строила школ, а первая типографская школа создается государством в 1679 г., тогда как на Западе — в V в. и. э. Во-вторых, РПЦ к 1764 г. владела 1/3 всех земель и более чем миллионом крепостных, имела доходы, которые совершенно не тратились па школу. Поэтому акт секуляризации земель не был насилием, а был необходимым и вынужденным в силу принятия РПЦ к 1501 г. догмата об анафемствовавши всех, кто стремился вернуть
ее земли обществу. Этот акт делал возможным рыночио-демократическое развитие России и сосредоточивал РПЦ па вопросах веры, а не собственности.
Развитие культуры в модели храма, роль монашества в русской культуре анализируются А. Петрусевичем, Л. Щипаки-пой. Православный храм, аскеза монаха — основы русской культуры.
В русских иконах воплощается стремление русского человека увидеть Бога лицом к лицу (С. Антиикина).
Исключительно острыми по постановке являются две дискуссионные статьи:
B. Махаева и Н. Лысовой «Православный храм на рынке идеологии» и ответ
C. Бахмустова «Собор — не товар на рынке, или о «смыслах» храма Христа Спасителя». В. Махаев и Н. Лысова осуществляют критику православия, РПЦ за синтез с началами власти и собственности и профанацию идеи веры, идеи Христа. С. Бахмустов полагает, что хотя в критике есть истина, на данный момент важнее, что люди обращаются к вере, приходя в храм, даже если он построен на украденные у народа деньги. Оп пишет: «Чья позиция верней — книжная или ве-роисповедальная? Для меня лично этот вопрос уже не существует». Его позиция скорее полемическая, ибо сам С. Бахмустов отмечает, что поле, которое РПЦ предстоит пахать, — огромно, а плугов и людей для этого нет. И я, не включаясь в данный момент в эту полемику, отвечу словами Сираха: «Что заклающий на жертву сына пред отцом его, то приносящий жертву из имения бедных. Хлеб нуждающихся есть жизнь бедных: отнимающий его есть кровопийца. Убивает ближнего, кто отнимает у него пропитание, и проливает кровь, кто лишает наемника платы. Когда один молится, а другой проклинает, чей глас услышит Владыка?» (Сир. 34:20 — 24).
Я скажу так. Все храмы в истории России, которые были построены на деньги, отнятые бизнесом и властью, дворянством у народа, были разрушены. И все храмы в будущем, которые будут построены с использованием ворованных денег, будут разрушены или будут пусты по причине исчезновения русского народа вообще. Надо осознать, что здесь Тот, Кто больше Храма!
Полифония IV Художественное мышление, абстрагирование, культура и язык.
Проблеме языка как одной из формальных основ культуры посвящены диссертации Ю. Елисеевой (коммуникативный универсум детского чтения), М. Пац (коммуникативный универсум языка), исследования М. Логиновой (языковая реальность больше реальности), Н. Ковериной (абсолютизация языка как носителя духовности), Н. Леткиной (гипотеза лингвистической относительности языков Э. Сепира и Б. Уорфа), Л. Шумихиной, редуцирующей духовность к языку.
Язык, конечно, одна из структур этнокультурной картины мира, но не основная, не постоянная, а переменная структура в истории. Между тем язык и языковая картина мира только момент:
1) культурно-типического сознания;
2) языковой картины мира, выражающей систему рефлексий мозга доязыкового характера;
3) коммуникативного универсума языка (М. Пац);
4) коммуникативной картины мира, научной картины мира, внеиаучной картины мира;
5) переменная в космо-нсихо-логосе как форме культуры. Менталитет и этосы — моменты космо-психо-логоса.
М. Логинова, Е. Целма, Н. Крюкова анализируют основания художественного мышления в иеклассическом мышлении, постмодернизме, метафорическом абстрагировании. Их исследования показывают, что наблюдается кризис искусства, хотя принцип художественности еще жив. М. Логинова абсолютизирует имморализм Ф. Ницше — это вообще иллюзия, ибо он утверждает не отказ от морали, а право человека самостоятельно, вне символик судить о добре и зле. Н. Крюков отмечает сходство метафорического моделирования жизни у различных народов, то есть тождество в переживаниях и жизненных примерах, в логике обоснования суждений. В. Богословским обосновывается необходимость развития культуры логического мышления студенчества.
Идея виртуальной книги (Ю. Елисеева) суть идея самостоятельной смысловой жизни знаковых систем, очень часто продуцирующих смыслы, которые сами
авторы в книгу и не вкладывали. М. Картиной анализируются модели пространственно-временного мышления в мифологии мордвы и христианстве (стрела времени, политическое время, макровремя, время больших циклов, время событий). Замечу, что христианское время — время, которое течет не из прошлого в будущее через настоящее, а из будущего в настоящее — прошлое и из него в настоящее.
Н. Борисовой анализируется синтетическое художественное мышление М. Волошина. С. Исаева моделирует целостность музыкальной рецепции и ее историческое
изменение.
Однако должен заметить, что уровень сложности и абстрагирования в искусстве XX в. существенно ниже, чем в искусстве XIX в. И в целом наблюдается, без сомнения, тенденция деградации художественности .
Полифония V. Мифология, литература, музыка, театр, песня, книжная культура.
В. Брыжииским, И. Зубовым моделируется панорама театра Мордовии, А. Бур-наевым ставится проблема синтеза этнической традиции и современной техники в
танце, О. Беломоева, И. Галкина воспроизводят хронику вернисажей и музыкальной жизни в связи с юбилеями А. С. Пушкина и христианства. Е. Николаева анализирует сатиру в частушках, комическое в юродстве, Н. Юрчеикова — космогонию мордвы, а И. Пронина — основания праздника-карнавала .
Такова сложнейшая структура, глубоко творческого труда обобщенного человека — автора данного сборника. Его выход, безусловно, крупное событие в духовной жизни России. Пусть же оп будет первым, но не последним, а коллектив авторов подобных калейдоскопических трудов увеличивается, расширяя разнообразные идеи тем русской культуры.
В заключение скажу следующее. Абсурдность русской жизни, о которой идет речь в сборнике, дала себя знать и в отношении творчества кафедры культурологии. Москва ликвидировала диссертационный совет, а это был яркий центр духовности России и Мордовии.
А. А. ГАГАЕВ,
доктор философских наук
НОВОЕ ИССЛЕДОВАНИЕ ЯЗЫКА А. И. ПОЛЕЖАЕВА
(РЕЦ. НА КН. Н. Л. ВАСИЛЬЕВА «СЛОВАРЬ ЯЗЫКА А. И. ПОЛЕЖАЕВА»)
Доктор филологических наук, профессор Мордовского университета, член Союза писателей России Н. Л. Васильев более двадцати лет занимается изучением творчества известного русского поэта XIX в. А. И. Полежаева. Результатом многолетних поисков и наблюдений ученого стала уникальная книга «Словарь языка А. И. Полежаева» (Саранск, 2001). Основой картотеки словаря послужили как опубликованные, так и pie печатавшиеся произведения поэта-земляка, уроженца села Рузаевка Иисарского уезда Пензенской губернии. К примеру, Н. Л. Васильевым учтена лексика двух юношеских стихотворений поэта — «Дженни» и «Калип-са», до настоящего времени не публико-
вавшихся по причине их некоторой фривольности.
Следует отметить, что во второй половине 1990-х гг. заметно усилился интерес к языку русских писателей. В 1995 г. были опубликованы словарь неологизмов Ве-лимира Хлебникова, словоуказатель к «Сказкам» М. Е. Салтыкова-Щедрина. В 1996 г. увидели свет алфавитно-частотный и частотный словарь комедии А. С. Грибоедова «Горе от ума», первый том словаря поэтического языка Марины Цветаевой. Существенный резонанс вызвали публикация в 1997 г. словаря языка басен И. А. Крылова, выход в 1998 г. первого тома словаря языка К. Г. Паустовского, издание в 1999 г. частотного словаря рас-
