CC BY
53
Вестник Челябинского государственного университета. 2012. № 23 (277).
Филология. Искусствоведение. Вып. 69. С. 42-44.
Е. М. Ефремова
ФОРМЫ ВЫРАЖЕНИЯ АВТОРСКОГО «Я»
В ПОЭЗИИ ЛЕОНИДА ПОПОВА В АСПЕКТЕ ЖАНРОВОЙ ТИПОЛОГИИ
В статье представлены результаты исследования форм выражения авторского сознания в лирике народного поэта Якутии Л. А. Попова (1919-1990), выявлены типы лирических субъектов в его поэзии в аспекте жанровой характеристики (малые и крупные жанры лирики).
Ключевые слова: лирическая поэзия, субъектная структура, авторское сознание, жанровая модальность, лирическое Я, индивидуальный стиль.
В формировании художественной функции субъектных лирических образов определяющим фактором является жанровый аспект. Поскольку конкретные жанры и жанровые формы формируют разные «модели мира», возникают различные лирические субъекты. В этом плане жанры служат определяющей базой для развития и формирования лирической субъективности, поэтому смена жанровой формы ведет к изменению или варьированию авторского «я». Согласно мнению таких современных исследователей поэтики лирического произведения, как С. Н. Бройтман, Л. Я. Гинзбург, Б. О. Корман, М. А. Палкин, В. И. Тюпа и др.1, субъектные лирические образы - это варьируемая категория, претерпевающая характерные изменения в зависимости от жанровой принадлежности.
В традиционалистскую эпоху поэтики лирический субъект напрямую зависел от жанровых параметров: «автор был ориентирован на определенный жанр и на определенного героя, именно жанрового героя, различного в оде, элегии и послании»2, он существовал как «абстрактное жанровое условие, заранее данное поэту»3. В современной ситуации жанровая обусловленность лирического субъекта в некоторых случаях не потеряла своей актуальности: субъектная структура лирики варьируется в зависимости от соотношения его с различными жанрами и своеобразными устойчивыми жанровыми формами.
Методология, изучающая жанровое единство «не только как неподвижное, устойчивое равновесие подсистем, а как динамический процесс становления, как эстетическую деятельность, регуляторами которой выступают носители жанра - «субъектная организация повествования», «структура речевого стиля», хронотоп, «организация ассоциативного фона», - позволяет рассматривать структуру лирического субъекта в текстах как своеобраз-
ную реакцию на жанровую модальность»4. В данном ракурсе принято рассматривать жанровые направления в видах и в формах анализа лирических стихотворений, поэмы и цикла, который вполне правомерно может изучаться как жанровое явление, имеющее свои особенности и закономерности.
Своеобразную грань творчества Л. Попова составляют стихи-посвящения, близкие жанру послания. Особенно четко это проявляется в тематической группе стихотворений о поэте и поэзии, где отдельный пласт посвящается собратьям по перу («П. А. Ойунскому», «Гора Элляя», «Моему ровеснику-поэту», «Назы-му Хикмету», «Нунну»)5. Композиционная структура, в основе которой лежит обращение к определенному адресату, формирует характерный тип субъекта, соответствующий жанру послания. Введение имен исторических фигур активизирует биографический подтекст, в результате чего коммуникация лирического «я» носит сугубо личностный характер. Лирический герой выражает переживания, возникшие на основе собственных ассоциаций и представлений, вызванных конкретными образами реальных личностей.
В отличие от этого, в балладе, в форме которой написано стихотворение «Сожалдия»6, выявляется «подвижное» лирическое «я», ибо его подсознание отличается потенциальной возможностью пересечения границ ирреального потустороннего мира, что подчеркивает неординарность мышления Л. Попова. Структуру стихотворения отличает эмоционально окрашенная сюжетная линия, восходящая к фольклорному источнику о легендарной якутской красавице. П. В. Максимова-Сивцева относит произведение к типологической группе баллад, где сюжетный драматизм подчеркивается введением фольклорных образов с их трагическими судьбами7. Самобытный харак-
тер образных представлений и ассоциаций обусловливает мотив «пограничного места», лирический герой пересекает границу между двумя типами пространства: «Сожалдия, / Со-жалдия!.. / Вижу - косы твои развеваются, / Ты идешь, меня походкой радуя, / Я гляжу в твое лицо бессмертное - / Вижу я на нем сияние светлое. / Украшения твои колышутся - / Чудная мелодия мне слышится»8. В произведении раскрывается балладный тип лирического «я», обусловленный, прежде всего, инвариантным развитием лирического сюжета, который, во-первых, возникает из семантической неоднородности художественного пространства - оно оказывается «двойным»: с одной стороны, это реальное человеческое измерение, с другой -некая мистическая непостижимая сфера, где герой видит Сожалдию; а во-вторых, мотивирован отчуждением героя от «бытового» мира, несоответствием его реальному пространству.
Своеобразие авторского «я» в элегии заключается в раскрытии идеи времени, его циклической необратимости и принципиальной значимости. В поздней лирике Л. А. Попова переживания связываются с диалектикой жизни и смерти, быстрым течением времени, что обусловливает мотивацию элегического тона. Здесь лирическое «я» сосредоточивается на обусловленном жанровым своеобразием раскрытии времени и его значении для героя. Циклическое движение времени вызывает у него чувство глубокой тоски - старость служит грустным воспоминанием о прошедшей юности. В сознании героя нередко возникают воспоминания о детстве, юношестве («Пристрастия жизни», «Мое детство», «В детство свое вернулся» и др.)5. В рамках биологического времени («Скоро мне исполнится пятьдесят...», «Удивился, что исполнилось пятьдесят», «Пусть даже восемьдесят будет») философская тема времени переходит в рамки индивидуального переживания жизни и смерти. Если ранее лирический герой не задумывался над этими вопросами, то по истечении времени в его взглядах наблюдается эволюция: выражается некая обида на старость, появляется мотив боязни смерти, необратимого приближения конца. Однако пессимистические ноты наблюдаются только в начале произведений, далее следует антитезис - автор не вносит в контекст идею «конца»: «Пусть близок, / Мой конец, / Все равно / Думаю о завтрашнем дне.» («На волосах зимний иней.»)9. Аналог завершающего, итогового периода в жизни героя моти-
вирует, таким образом, раскрытие элегического типа авторского «я».
Что касается крупных жанров лирики, интерес представляют положения о том, что в поэмах субъект, так же как и в стихотворениях, напрямую связан с идеологическим языком эпохи. Однако в силу специфики жанра это не просто бытовое сознание эпохи, скорее, речь идет о культурно-поэтическом, общественно-историческом сознании. П. В. Максимова-Сивцева отмечает, что в поэмах авторское «я» имеет определяющее значение как образ-переживание, раскрывающий ту или иную тему в большей части в эпическом ключе, ибо само понятие «поэма» представляет собой синкретическое жанровое структурное образование10. Особенности лирического «я» в поэме, таким образом, непосредственно связаны с двойственным характером родовой принадлежности указанного жанра.
Возникновение жанра поэмы в ранней лирике Л. Попова обусловливается особенностями поэтического сознания, связанного с историческими реалиями времени. В 1940-е военные годы сама действительность вела писателей к обобщениям: исключительные характеры стали явлениями реальными, героическое стало адекватным типическому. Духу времени соответствовала тенденция изображения человека в нравственно сильных, благородных, героических проявлениях характера, что требовало укрупнения образа лирического героя поэм, отказа от детализации. В этом отношении авторское «я» масштабируется в историческом, социальном плане. Тема произведений развертывается на фоне мировых событий, за счет чего индивидуальное самосознание вбирает в себя гражданственное начало (переход личного «я» к общему). Здесь, в отличие от стихотворений, образ героя имеет доминирующее значение как понятие не только социального, исторического, но и более глобального значения - как носитель характера времени и поколения («Жизнь, ставшая песней», «Моей республике»5). Лирические поэмы позднего периода отличаются ориентацией на новую тематику в плане раскрытия медитативного, философского характера переживаний, что в целом обусловливается литературно-историческим контекстом поэзии 1960-1970-х годов. Это выражение лирического «я» в форме ролевого героя («Объездчик лошадей»5, 1968), изображение особенностей характера с помощью описания бытового интерьера («Юрта Эрилика
44
Е. М. Ефремова
Эристина»5, 1974), раскрытие авторских мыслей посредством ассоциативной и метафорической образности, что позволяет приблизить поэмное «я» к образу ролевого героя («У Ледовитого океана»5, 1967).
В силу своих индивидуальных особенностей образ лирического героя с достаточной полнотой и определенностью выявляется в цикле стихотворений, где посредством разнообразия настроений и ситуаций, лирических сюжетов обнаруживается некое постоянство ценностных установок, интересов и убеждений, позволяющих говорить о характерности умонастроений. Жанровое своеобразие авторского «я» цикла лирических стихотворений «Скупые строки», состоящего из 200 поэтических миниатюр, заключается в проявлении единого (монологического) лирического субъекта - образа лирического героя. В цикле он является основным структурообразующим компонентом, способным выступить в качестве определенной парадигмы, модели, с конкретной поэтико-автобиографической достоверностью. В отличие от жанра лирического стихотворения и поэмы, в цикле обнаруживается концептуализация авторского «я», наблюдается укрупнение образа лирического героя до масштабов «характера». Здесь авторское «я» конкретизируется как образ реального человека с определенным мировоззрением, сознанием, морально-эстетическими качествами, конкретными представлениями о человеке и бытии.
Таким образом, лирический субъект поэзии Л. Попова обусловлен жанровыми факторами -взаимодействие жанровой модальности с субъектной организацией произведений формирует особенности авторского «я», различные в стихотворениях, поэме и цикле. В произведениях, рассматриваемых в рамках парадигмы лирического стихотворения, авторское «я» дифференцируется в зависимости от его типов: реальность и биографическая достоверность мыслей в стихах-посвящениях («Назыму Хикмету», «Моему ровеснику-поэту» и т. д.); характерное свойство «подвижности» сознания в балладе («Сожалдия»); циклическая необратимость и принципиальная значимость идеи времени, а
в крупных жанрах лирики: социализация, глобализация авторского «я» в поэмах («Жизнь, ставшая песней», «Моей республике» и т. д.), концептуализация Я до масштабов «характера» в цикле поэтических миниатюр («Скупые строки») и т. д.
Примечания
1 См.: Бройтман, С. Н. Три концепции лирики // Изв. РАН. Сер. лит. и яз. 1995. Т. 54. № 1. С. 18-29; Бройтман, С. Н. Лирика в историческом освещении // Теория литературы. Роды и жанры: основные проблемы в историческом освещении. М. : ИМЛИ РАН, 2003. Т. 3. С. 421-465; Гинзбург, Л. Я. О лирике. М. : Интрада, 1997. 414 с.; Корман, Б. О. Избранные труды по теории и истории литературы. Ижевск : Изд-во Удмурт. ун-та, 1992. 236 с.; Палкин, М. А. Лирика как искусство стихотворного слова. Минск : Высшейш. шк., 1986. 272 с.; Тюпа, В. И. Анализ художественного текста. М. : Академия, 2006. 336 с.
2 Бройтман, С. Н. Лирический субъект // Введение в литературоведение : учеб. пособие / под ред. Л. В. Чернец. М. : Высш. шк., 2006. С. 312.
3 Гинзбург, Л. Я. О лирике : монография. М. : Совет. писатель, 1964. С. 169.
4 Боровская, А. А. Автор в структуре лирических произведений И. Анненского : дис. ... канд. филол. наук. М., 2005. С. 36.
5 См.: Попов, Л. А. Гори огнем, сердце мое: стихи, поэмы. Якутск : Кн. изд-во, 1979. 704 с.
6 Сожалдия - легендарная красавица. Родилась в Сунтаре, на родине поэта. По преданию, ее насильно выдали замуж за старого богача. Девушка любила молодого охотника и покончила с собой.
7 См.: Максимова, П. В. Жанровая типология якутской поэзии: вопросы эволюции и классификации форм : монография. Новосибирск : Наука, 2002. С. 129.
8 Попов, Л. А. Указ. соч. С. 326.
9 Там же. С. 575.
10 См.: Максимов, П. В. Композиционный анализ поэмы (на материале якутской литературы) : учеб. пособие / П. В. Максимов, Л. П. Григорьева. Якутск : ЯГУ, 2009. С. 5.
