CC BY
184УДК 343.2
ФОРМЫ СОУЧАСТИЯ В УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИЙСКОЙ ФЕДЕРАЦИИ
Генов Е.В., Красноярский государственный аграрный университет, г. Красноярск, Российская Федерация,
Институт соучастия является одним из наиболее значимых в теории уголовного права. Вопросы, связанные с ним, продолжают оставаться дискуссионными на протяжении многих лет. Институт соучастия носит комплексный характер, что обусловлено вариативностью построений преступных групп. Ключом к сложившейся проблематике является отсутствие единого подхода к пониманию основных категорий соучастий - преступная группа и группа лиц, форма и вид соучастия. Следовательно, невозможно дать четкие понятие остальных составляющих соучастия. Не меньше значения придается данной проблеме и на практике. Борьба с групповой, а в особенности с организованной преступностью является первоочередной задачей для любого государства, не является исключением и РФ. В рамках уголовной политики основными направлениями выбраны коррупция и наркопреступность. Оба эти элемента безотрывно связаны с организованной преступностью. К сожалению, на данный момент законодатель не способен предложить эффективные инструменты для решения поставленных перед ним задач, в первую очередь как раз в рамках института соучастия. Разграничение соучастия в широком смысле, как родового понятия, которое включает в себя все преступления, которые совершаются при совместном участии двух и более лиц, и соучастия в узком смысле, как института Общей части, которой регулирует вопрос уголовной ответственности лиц, которые совершают действия, не предусмотренные в статьях Особенной части УК РФ, но которые при этом выступают условиями достижения преступного результата, непосредственно связано с делением соучастия на формы.
Ключевые слова: группа лиц, предварительный сговор, организованная группа, преступное сообщество.
UDC 343.2
FORMS OF COMPLICITY IN THE CRIME LEGISLATION OF RUSSIAN FEDERATION Genov E.V., Krasnoyarsk State Agrarian University, Krasnoyarsk, Russian Federation, [email protected]
The Institute of complicity is one of the most important in the theory of criminal law. The issues associated with it, remain controversial for many years. The Institute of complicity is complex, due to the variability of builds criminal groups. The key to this issue is the lack of a unified approach to understanding basic categories of complicity - criminal group and the group of persons, the form and type of participation. Therefore, it is impossible to give a clear concept of the other components of complicity. Not less importance is given to this issue in practice. The fight against the group and in particular organized crime is a priority for any state is no exception and Russia. In the framework of criminal policy, the main directions chosen corruption and drug trafficking. Both of these elements are non-separable linked to organized crime. Unfortunately, at the moment the legislator is not able to offer effective tools for the solution of the set tasks, primarily in the framework of the Institute of complicity. The distinction between complicity in a broad sense, as a generic term that includes all crimes that are committed jointly by two or more persons, and complicity in a narrow sense, as an institution of the General part, which regulates the issue of criminal liability of persons who commit actions that are not stipulated in the articles of the Special part of the criminal code, but which are the conditions of achievement of criminal result, is directly related to the division of complicity into shape.
Key words: a group of persons a preliminary collusion, an organized group, criminal community.
В уголовном законе соучастию посвящено всего лишь пять статей. Такой подход к данному вопросу создает существенные трудности на практике, в то время как организованная преступность остается одной из наиболее криминогенных, особенно это характерно для коррупционных и экономических преступлений [1, с. 127].
Подобное пренебрежительное отношение к институту соучастия кажется нам неприемлемым.
Существующая законодательная регламентация соучастия, в особенности форм соучастия, выглядит весьма и весьма далекой от идеала.
Н.А. Лопашенко уже призывала, к решению вопроса о разграничении преступного сообщества и организованной группы, а также вопросов связанных с иными формами соучастия [2, с. 156]. По ее словам требуется полная реорганизация со-
Е В. ГЕНОВ
ответствующей главы УК РФ. С чем же связано подобное заявление?
В уголовном законе выделяются виды и формы соучастия, которые разграничивают между собой соучастников и различные групповые образования. Виды соучастников раскрыты в законе достаточно полно и в целом позволяют дифференцировать их между собой, исходя из их функциональной составляющей. К сожалению подобного нельзя сказать о формах соучастия.
В первую очередь в законе не раскрывается понятие формы соучастия. В науке этот вопрос учеными рассматривался по-разному. Так, А.А. Илиджев определял форму соучастия как внешнее выражение соучастие, неотделимое от него [3]. А.Н. Мондохонов рассматривал форму соучастия как отражение структуры связи между деяниями, совершенными лицами, как степень соорганизо-ванности деяний [4].
С данным подходом можно согласиться, если проанализировать предоставленные ст. 35 УК РФ формы соучастия:
- группа лиц;
- группа лиц по предварительному сговору;
- организованная группа;
- преступное сообщество.
Как видим, каждая из последующих форм имеет более высокий порядок внутренней организации, чем предыдущая. Внешние признаки выражены законодателем весьма четко, но внутренние характеристики каждой из форм соучастия недостаточно раскрыты как в законе, так и в теории уголовного права.
В теории уже высказывалось мнение о том, что соучастие для группы лиц должно характеризоваться единством места и времени совершения преступления [5, с.152]. Пожалуй, данная трактовка наиболее удачна, и позволит отграничить группу лиц от иных форм соучастия, как например организованная группа, для которых данный признак не будет являться обязательным.
Очевидна разница между группой лиц, действующей без предварительного сговора и действующей по предварительному сговору - в первом случае соучастие возникает без какой-либо договоренности, организованность группы минимальна и заключается в совместном выполнении объективной стороны преступления. Предварительный сговор означает более высокую степень организованности, возможно наличие планирования.
Предварительный сговор характерен для трех форм соучастия, помимо простой группы лиц, к ним относятся организованная группа и преступное сообщество. Каким же образом разграничить их между собой? Очевидно, что законодатель должен был сделать это, исходя из критерия, по которому он классифицировал их в УК РФ - степень внутренней организации. Однако, вместо создания последовательной классификации, законодатель просто указал основные признаки каждой из форм.
Особенно это актуально для организованной группы и преступного сообщества, вопрос разграничения которых и на сегодняшний день является одним из наиболее проблематичных [6, с.23-26; 7, с. 96-100].
Помимо проблемы с разграничением форм соучастия, имеются и иные недостатки в их законодательных формулировках. Так, С.В. Петров указывает на недопустимость установления цели получения финансовой или иной материальной выгоды как отличительного признака для преступного сообщества [8, с. 399-402]. Он мотивирует это тем, что при такой дефиниции невозможно рассматривать террористические и экстремистские группировки как преступные сообщества, ведь их цели чаще всего носят характер нематериальный.
Зачастую преступление совершается в соучастии, в любой его форме, именно по корыстным мотивам. В первую очередь такие преступления распространены в экономической сфере, либо связаны с преступлениями против собственности. Возможно, здесь законодатель желал сделать акцент именно на том, что преступное сообщество главной своей целью имеет достижение материальной выгоды, в то время как остальные формы соучастия создаются с целью облегчения исполнения преступления.
Однако, выделение данной цели кажется неуместным, и как выше уже отмечалось, создает больше проблем для практической деятельности, чем позволяет разграничить формы соучастия между собой. Куда важнее, как нам кажется, выделить в данном понятии степень взаимодействия внутри сообщества, которое должно отражать его высшую степень сорганизованности в рамках классификации форм соучастия.
Вызывает нарекание и понятие организованной группы. Ст.35 УК РФ дает нам следующее понятие организованной группы - это устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений. Из данного понятия можно вывести основные признаки, характерные для организованной группы:
1.) группа устойчивая;
2.) группа заранее объединилась;
3.) группа объединилась для совершения одного или нескольких преступлений.
В актах толкования Верховного Суда РФ признак устойчивости упоминается и при характеристике банды и при характеристике экстремистского сообщества. Как же использовать данный признак для отграничения, если он присущ и иным групповым объединениям, а не только организованной группе.
То же касается и остальных признаков. Второй признак начинает присутствовать в любой форме соучастия, за исключением группы лиц без предварительного сговора. Данный признак можно рассматривать как родовой, учтя, что в теории формы соучастия разделяют, в том числе и по на-
личию предварительного сговора. Данный факт указывает нам на то, что групповое объединение возникло еще до момента совершения преступления, для более тщательной подготовки к нему. Третий признак также нельзя назвать исключительно присущим организованной группе. Простое соис-полнительство также зачастую возникает только для совершения одного преступления, например изнасилования.
С другой стороны А.П. Козлов указывал, что «организованная группа стремится только к совершению одного, требующего серьезной подготовки и соответствующей степени сорганизованно-сти, преступления» [9, с. 278]. И вот здесь мы видим реальную возможность отграничения организованной группы как таковой от других форм соучастия.
Законодателю необходимо уточнить в понятии организованной группы, что степень организации в ней выше чем у обычной группы лиц, а связано это именно с тем, что того требует совершаемое ими преступление. То есть речь идет именно о тяжести преступления.
Существуют определенные недостатки и в признаках, характеризующих преступное сообщество.
Во-первых, неоднозначна попытка раскрыть определение преступного сообщества, через объединение организованных групп. Нельзя разграничивать организованную группу и преступное сообщество по количественному признаку [7, с. 2326]. Ведь одно и то же число лиц может образовывать как организованную группу, так и преступное сообщество.
Возможно, разграничение можно произвести по степени стойкости внутренних связей, но здесь изменения проведенные законодателем усложнили данную задачу.
Речь идет о замене признака сплоченности на структурированность. Если раньше можно было четко проследить степень сорганизованности внутри форм соучастия: «в группе лиц с предварительным сговором соучастники договорились, в организованной группе - объединились, в преступном сообществе - сплотились» [9, с. 218], то теперь объединение происходит и в организованной группе и в преступном сообществе, но при этом в последнем оно носит структурированный характер.
Данный критерий мог быть вполне приемлемым, если бы он раскрывался законодателем в УК, но там отсутствует какая-либо его трактовка.
В теории по данному вопросу сложились противоречивые мнения. Одни ученые считают, что структурированность означает, что преступное сообщество состоит из определенных преступных элементов [10, с. 282], другие - что структурированность характеризуется стабильностью состава и согласованностью действий [11, с. 152-153].
А.Н. Мондохонов предложил выход из данной ситуации. Он предлагает ввести общие признаки для организованной группы и преступного сообщества, но при этом рассматривать преступное сообщество только как объединение организованных групп, а не структурированную организованную группу. То есть в преступном сообществе структурным звеном будет выступать организованная группа [6, с. 96-100], а под структурированностью стоит понимать именно наличие структурных звеньев, а не согласованность и стабильность.
Такой подход может быть вполне обоснованным, но при этом в качестве структурных звеньев преступного сообщества рассматривать необходимо не организованную группу, а иную структурную единицу, дабы не смешивать эти понятия между собой. На наш взгляд организованная группа самодостаточно и рассматривать ее как часть иной формы соучастия видится неприемлемым.
В целом на сегодня ст.35 УК РФ нуждается в значительной переработке. Для повышения эффективности законодателю необходимо сделать акцент на критерии классификации форм соучастия - степени организованности. При этом для каждой из форм необходима своя индивидуальная степень. Не стоит дополнять какие-то иные признаки для форм соучастия, так как это скорее только запутает правоприменителя.
Наличие же одного четкого критерия, индивидуализирующего каждую из форм, позволит нивелировать все шероховатости закона, которые существуют в настоящий момент. Однако для этого законодателю необходимо ввести понятие формы соучастия и правила их классификации. При этом классификация форм соучастия должна в равной степени объединять их как единую систему и разграничивать между собой, как отдельные элементы данной системы.
Литература
1. Шапиро Л.Г. Процессуальные и криминалистические проблемы борьбы с современной экономической преступностью // Социально-политические науки. 2012. № 3.
2. Лопашенко Н.А. Разумная уголовная политика и завтрашний уголовный кодекс России: идеи и идеалы // Современная уголовная политика: поиск оптимальной модели: материалы VII Российского конгресса уголовного права. М.: Проспект, 2012.
3. Илиджев А.А. Назначение наказания за преступление, совершенное в соучастии: дис. ... канд. юрид. наук. Казань, 2004.
ЕВ. ГЕНОВ
4. Мондохонов А.Н. Формы соучастия в преступной деятельности: дис...канд. юрид. наук. М.,
2GG5.
5. Гордеев Р.Н. Групповое преступление в уголовном праве России : монография. Красноярск: Сибирский юридический институт МВД России, 2GG9.
6. Мондохонов А. Н. К вопросу о понятии организованной группы в уголовном законодательстве России // Сибирский юридический вестник. 2G11. № 2.
У. Капитонова О. С. Понятие организованной группы //Криминалистъ. 2G12. № 2. В. Петров С.В. Проблемы отграничения сложных форм соучастия, определяемых наличием оценочных признаков // Юридическая техника. 2G12. № б.
9. Козлов А.П. Соучастие: традиции и реальность. СПб.: Юридический центр Пресс, 2GG1. 1G. Российское уголовное право. Общая часть / под ред. В.С. Комиссарова. СПб., 2GG5. 11. Шеслер А . В. Уголовное законодательство и судебная практика о преступном сообществе // Акад. вестн. 2G11. № 1.
References
1. Shapiro L.G. Protsessual'nye i kriminalisticheskie problemy bor'by s sovremennoi ekonomicheskoi prestupnost'yu // Sotsial'no-politicheskie nauki. 2G12. № З.
2. Lopashenko N.A. Razumnaya ugolovnaya politika i zavtrashnii ugolovnyi kodeks Rossii: idei i idealy // Sovremennaya ugolovnaya politika: poisk optimal'noi modeli: materialy VII Rossiiskogo kongressa ugolovnogo prava. M.: Prospekt, 2G12.
3. Ilidzhev A.A. Naznachenie nakazaniya za prestuplenie, sovershennoe v souchastii: dis. ... kand. yu-rid. nauk. Kazan', 2GG4.
4. Mondokhonov A.N. Formy souchastiya v prestupnoi deyatel'nosti: dis. ... kand. yurid. nauk. M.,
2GG5.
5. Gordeev R.N. Gruppovoe prestuplenie v ugolovnom prave Rossii : monografiya. Krasnoyarsk: Si-birskii yuridicheskii institut MVD Rossii, 2GG9.
6. Mondokhonov A. N. K voprosu o ponyatii organizovannoi gruppy v ugolovnom zakonodatel'stve Rossii // Sibirskii yuridicheskii vestnik. 2G11. № 2.
У. Kapitonova O. S. Ponyatie organizovannoi gruppy // Kriminalist". 2G12. № 2.
В. Petrov S.V. Problemy otgranicheniya slozhnykh form souchastiya, opredelyaemykh nalichiem otse-nochnykh priznakov //Yuridicheskaya tekhnika. 2G12. № б.
9. Kozlov A.P. Souchastie: traditsii i real'nost'. SPb.: Yuridicheskii tsentr Press, 2GG1. 1G. Rossiiskoe ugolovnoe pravo. Obshchaya chast' / pod red. V.S. Komissarova. SPb., 2GG5. 11. SheslerA.V. Ugolovnoe zakonodatel'stvo i sudebnaya praktika o prestupnom soobshchestve // Akad. vestn. 2G11. № 1.
Поступила в редакцию 24 мая 2016 г.
Received 24 May, 2016
