CC BY
351
7. Dictionary of the modern Russian literary language / ed. F.P. Sorokoletov, F.P. Filin. Moscow, Leningrad: Publishing House Akad. of Sciences of the USSR, 1958. Vol. 7. № XVI, 1468 col.
8. The course of criminal law. Common part. Vol. 1: The doctrine of crime / ed. N.F. Kuznetsova, I.M. Tyazhkova. Moscow: Publishing House ZERTSALO, 1999. 592 p.
9. Naumov A.V. Russian criminal law. Common part: course of lectures. Moscow: Publishing House BEK, 1996. 550 p.
10. Razgildiev B.T. The subject of criminal law // The subject of criminal law and its role in the formation of criminal legislation of the Russian Federation: scientific-practical conf., dedicated to memory prof. A.N. Krasikova (April 2526, 2002) / sv. ed. B.T. Razgildiev. Saratov, 2002. P. 22-24.
11. Ponyatowskaya T.G. Conceptual foundations of the criminal law of Russia: history and modernity: author's abstract ... dis. Dr. Jur. Sciences. Ekaterinburg, 1997. 34 p.
12. Kibalnik A.G. Inadmissibility of administrative prejudice in criminal law // Library of the criminalist. Science Magazine. 2013. No. 2 (7). P. 119-125.
13. Malkov V.P. Administrative and disciplinary prejudice as a means of decriminalization and criminalization in the criminal law // Malkov V.P. Selected works. In three vol. Kazan: Publishing House «Cognition», 2011. Vol. 1. P. 310-319.
14. Petin I.A. Conceptual Model of the Common Part of the Criminal Code of Russia // Library of the Criminalist. Science Magazine. 2013. No. 2 (7). P. 291-315.
УДК 344
Е.В. Генов
ПРОБЛЕМА РАЗГРАНИЧЕНИЯ ПОНЯТИЙ «ОРГАНИЗОВАННАЯ ГРУППА» И «ПРЕСТУПНОЕ СООБЩЕСТВО»
Введение: понятие организованной группы и преступного сообщества в рамках действующего уголовного права не раскрыто в достаточной степени для эффективной реализации данных норм на практике, при квалификации соучастия. Цель: провести анализ действующего законодательства и теории уголовного права для выявления необходимых критериев разграничения данных форм соучастия. Методологическая основа: философский анализ категорий «сущность» и «явление», совокупность диалектического, метафизического и системного методов исследования, а также телеологический подход. Применяется метод сравнения двух явлений с целью выяснения их схожих и различных черт. Результаты: аргументируется авторская позиция о том, какие именно критерии позволяют на практике разграничить организованную группу и преступное сообщество. Выводы: обосновывается необходимость внесения изменений в действующий УК РФ для разграничения организованной группы и преступного сообщества.
Ключевые слова: соучастие, форма соучастия, соучастники, организованная группа, преступное сообщество, организованность, структурированность, объединение членов группы, устойчивость, сплоченность.
© Генов Евгений Владимирович, 2017
Аспирант кафедры уголовного права, криминологии и уголовно-исполнительного права (Красноярский государственный аграрный университет); e-mail: evggenov@yandex.ru © Genov Evgeny Vladimirovich, 2017
Post-graduate student of the Department of Criminal law, Criminology and Penalty law (Krasnoyarsk State 176 agrarian University)
E.V. Genov
THE PROBLEM OF DELIMITATION
OF CONCEPTS ORGANIZED GROUP AND CRIMINAL SOCIETY
Introduction: the concept of organized group and criminal community under the current criminal law is not disclosed sufficiently for the effective implementation of these norms in practice, the definition of complicity. Purpose is to analyze the current legislation and theory of criminal law to identify the necessary criterias to distinguish these forms of complicity. The methodological basis of the work amounted to philosophical analysis of the categories of "essence" and "phenomenon", a collection of dialectical, metaphysical and systematic research methods. Method is used to compare two phenomena, to identify their similar and different features. Results: the submitted reasoned viewpoint on what criteria allow us to distinguish between an organized group and criminal association. Conclusions: it is necessary to amend the penal code to distinguish an organized group and criminal association.
Keywords: complicity, a form of complicity, accomplices, organized group, criminal association, organization, structure, unification of group members, stability, unity.
Соучастие в теории уголовного права является сложным институтом для анализа по причине многообразия его форм и видов. Согласно ст. 32 Уголовного кодекса РФ (далее — УК РФ) под соучастием в уголовном праве понимается совместное участие двух и более лиц в совершении умышленного преступления.
Таким образом, законодатель в числе основных признаков соучастия выделил наличие двух и более лиц и их общую цель — совершение преступления.
Формы соучастия классифицировались законодателем по степени соргани-зованости соучастников, что подразумевает под собой внутреннюю упорядоченность и систему взаимосвязей явления [1, с. 201] — от просто соучастия без предварительного сговора до преступного сообщества.
Проблемы возникают при попытке разграничить различные формы соучастия. Выделяя четыре групповые формы объединения, законодатель должен был отразить в их определении наиболее существенные дифференцирующие признаки, которые позволили бы установить четкие границы между формами соучастия. Однако он этого не сделал, в результате чего сегодняшняя редакция ст. 35 УК РФ вызывает существенные нарекания по целому ряду причин. В первую очередь это связано с тем, что в определениях форм соучастия законодатель не указал четких признаков, на основании которых при квалификации можно было бы отличить одну форму от другой. В теории продолжают вестись споры по этому поводу, однако окончательные выводы до сих пор не сделаны. Все это пагубно сказывается на правоприменительной деятельности. Не стоит забывать о том, что преступления, совершенные в соучастии, представляют собой повышенную опасность. Отдельно стоит вести речь о борьбе с организованной преступностью, которая содержит повышенную угрозу ввиду вовлечения в нее большего числа лиц, пагубном влиянии на состояние общества в целом. В рамках данной проблемы особо остро стоит вопрос о разграничении понятий организованной группы и преступного сообщества. Оба понятия содержатся в УК РФ, их подробные толкования неоднократно давались в постановлениях Верховного Суда РФ, но, очевидно, этого недостаточно. В науке уголовного права продолжаются дискуссии по этой проблеме, а тем временем правоприменитель в своей практической деятельности вынужден пользоваться имеющимся законодательством, что во многом затрудняет его деятельность по ряду причин.
Связано это с тем, что законодатель в УК РФ не выделил четких критериев, которые бы позволил разграничивать эти два понятия. Сегодняшняя законодательная дефиниция данных форм соучастия во многом смежная и не дает ответов на поставленные вопросы.
Ранее уже звучала мысль о том, что, возможно, стоит вовсе отказаться от двухступенчатой схемы определения форм организованной преступности и дать универсальное общее определение организованного преступного формирования, при этом классифицировать его в зависимости от числа участников, сфер проявления, вооруженности и т.д. [2, с. 125]. Такой подход выглядит необоснованным, т.к. полученная система будет иметь довольно громоздкий вид и скорее затруднит деятельность правоприменителя и поставит перед ним больше вопросов, чем даст ответов. Существующая в УК РФ классификация форм соучастия неидеальна, но вряд ли нуждается в существенной переработке. Необходимо лишь четко отразить в понятиях каждой из форм отличительные признаки, которые позволят проводить квалификацию соучастия без каких-либо затруднений.
Статья 35 УК РФ дает нам следующее понятие организованной группы: это устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких преступлений. Из данного понятия можно вывести основные признаки, характерные для организованной группы: 1) группа устойчива; 2) группа заранее объединилась; 3) группа объединилась для совершения одного или нескольких преступлений.
В данном случае два последних признака нельзя назвать исключительно присущими лишь организованной группе. Заранее объединяются лица и в соучастии с предварительным сговором, и в преступном сообществе. То же самое можно отнести и на счет объединения для совершения одного или нескольких преступлений. Признак устойчивости же стоит рассмотреть более подробно.
В п. 12 Постановления Пленума Верховного Суда РФ от 28 июня 2011 г. № 11 «О судебной практике по уголовным делам о преступлениях экстремисткой направленности»1 под экстремистским сообществом понимается устойчивая группа лиц, заранее объединившихся для подготовки или совершения одного или нескольких преступлений экстремистской направленности, характеризующаяся наличием в ее составе организатора (руководителя), стабильностью состава, согласованностью действий ее участников в целях реализации общих преступных намерений.
Как видим, Верховный Суд РФ в понятии экстремистского сообщества также выделил признак устойчивости. Из определения можно понять, что под устойчивостью законодатель подразумевает «стабильность состава, согласованность действий.»». В теории отмечалось «что происходят усиление сплоченности и организованности таких группировок, создание в них структур собственной безопасности и боевых формирований» [3, с. 54]. Такое объединение имеет внутри себя сложную разветвленную структуру и по сути является разновидностью преступного сообщества.
В постановлении Пленума Верховного Суда РФ от 17 января 1997 г. № 1 «О практике применения судами законодательства об ответственности за бандитизм» в понятии «банда» также используется критерий устойчивости. Об устойчивости банды может свидетельствовать стабильность состава, тесная
178
1 См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 2011. № 8.
взаимосвязь ее членов, постоянство форм и методов преступной деятельности и т.д.2 По воле законодателя устойчивость плавно перекочевала в определение «преступное сообщество», под которым понимается та организованная группа, которая не может не быть устойчивой, хотя при этом структурирована. Так как же тогда разграничивать по этому признаку понятия «организованная группа» и «преступное сообщество»?
Признак устойчивости ранее уже был подвергнут критике и предлагалось вовсе исключить его из структуры организованной группы [1, с. 278]. Стоит согласиться с данной точкой зрения, т.к. устойчивость не позволяет разграничить организованную группу и иные формы. Необходимо установить отличительный критерий, иначе «будет постоянное смешение ее со смежными формами соучастия» [1, с. 278]. Для этого необходимо прежде ознакомиться с понятием «преступное сообщество». В ст. 35 УК РФ под преступным сообществом понимается структурированная организованная группа или объединение организованных групп, действующих под единым руководством, члены которых объединены в целях совершения одного или нескольких тяжких или особо тяжких преступлений для получения прямо или косвенно финансовой или иной материальной выгоды.
Анализируя данное понятие, становится очевидно, что законодатель попытался определить преступное сообщество через организованную группу. Отличие лишь в том, что преступное сообщество имеет ряд дополнительных признаков, по сути являясь квалифицирующей формой организованной группы.
Если рассматривать преступное сообщество как объединение организованных групп, то проблем с разграничением не возникает, а вот во втором случае появляется затруднение, т.к. законодатель не раскрывает понятия «структурированность». Вряд ли данный признак можно рассматривать как отличительный.
Так что же понимать под структурированностью? Наличие определенной структуры внутри преступного сообщества? Но в таком случае это же можно применить и к организованной группе, ведь по сути в каждой из них имеется своя определенная структура, а если сказать проще — организация. Понятия «структурированность» и «организованность» являются синонимами, так что указанный признак не может быть отличительным для преступного сообщества и организованной группы.
В теории по данному вопросу сложились противоречивые мнения. Одни ученые считают, что структурированность означает, что преступное сообщество состоит из определенных преступных элементов [4, с. 282], другие — что структурированность характеризуется стабильностью состава и согласованностью действий [5, с. 152-153]. Некоторые ученые полагают, что структурированные подразделения в преступном сообществе могут быть неравнозначными и выполнять различные функции [6, с. 4]. Все это указывает на то, что до сих пор нет четкого определения структурированности, которое бы позволило решить задачу по отграничению преступного сообщества от организованной группы.
Пленум Верховного Суда РФ разъяснил в своем Постановлении, что под структурированностью необходимо понимать группу лиц, заранее объединившихся для совершения одного или нескольких тяжких преступлений, состоящую из структурных подразделений, характеризующихся стабильностью состава и согласованностью действий.
2 См.: Бюллетень Верховного Суда РФ. 1997. № 3.
179
Как можно заметить, Верховный Суд РФ в первую часть понятия вложил начало определения преступного сообщества, а затем перечислил признаки, которые им же были использованы в иных постановлениях для определения признака устойчивости. При этом четкого ответа на вопрос — что же такое структурированность — из данного определения получить вряд ли возможно.
Устойчивость, очевидно, характерна в большей степени для преступного сообщества, нежели для организованной группы. Однако это категория оценочная и использовать ее для разграничения двух данных форм соучастия нецелесообразно, т.к. законодатель тем самым отдает на откуп суду право решать, в каком случае имеет место организованная группа, а в каком — преступное сообщество.
А.Н. Мондохонов предлагает воспользоваться опытом международного законодательства и в первую очередь это касается понятий «организованность» и «структурированность». Он считает целесообразным ввести общие признаки для организованной группы и преступного сообщества, но при этом рассматривать преступное сообщество только как объединение организованных групп, а не структурированную организованную группу. То есть в преступном сообществе структурным звеном будет выступать организованная группа [7], а под структурированностью стоит понимать именно наличие структурных звеньев, а не согласованность и стабильность. Видится необходимым приведение в соответствие законодательства РФ с международным законодательством, а также определение понятия «структурированность». Стоит согласиться с автором в том, что преступное сообщество — это объединение определенных структурных звеньев, однако, на наш взгляд, неуместным будет понимать под ним организо-й ванную группу, т.к. это две различные формы соучастия. Более целесообразно
0
? рассмотреть точку зрения о возможности наличия неравнозначных звеньев, д которые выполняли бы различные функции.
| Нельзя разграничивать организованную группу и преступное сообщество по
1 количественному признаку [8]. Ведь одно и то же число лиц может образовывать | как организованную группу, так и преступное сообщество.
! Законодатель в понятии «преступное сообщество» четко указал на цель его
§ деятельности — совершение одного или нескольких тяжких или особо тяжких | преступлений для получения материальной или иной выгоды. Это существенный | недостаток законодательной формулировки. На сегодняшний день преступные 'I сообщества в большинстве своем совершают, как правило, преступления не-| большой или средней тяжести либо занимаются противозаконной а не преступ-| ной (проституция, игорный бизнес) деятельностью, в то время как тяжкие или особо тяжкие преступления совершаются в основном как раз организованной | группой, которая после совершения данного преступления прекращает свое ё существование.
§ На основании изложенного можно сделать вывод, что организованная группа
| не обязательно должна быть устойчивой. Ее члены вовсе не должны быть спло-| ченными, между ними может отсутствовать стойкость субъективных связей, однако наличествует организованность, что отличает ее от иной «стихийной» преступности [1, с. 281].
А.П. Козлов предлагал следующее определение организованной группы: «Преступная группа заранее объединившихся лиц, характеризующаяся глубоким планированием всей деятельности соучастников, жестким распределе-180 нием ролей, отсутствием единства места и времени совершения преступления
соучастниками, выбором необходимо оптимального количества соучастников, которые определяют высокую степень организованности соучастников» [1, с. 280]. Основными признаками в данном определении являются: оптимальное количество соучастников; глубокое планирование совершения преступления; жесткое распределение ролей; отсутствие единства места и времени совершения преступления.
Приведенное определение в чем-то может показаться схожим с понятием «соучастие с предварительным сговором», однако налицо более высокая степень организованности (планирование, распределение ролей, подбор соучастников), что подразумевает само название — «организованная группа». Вопрос в том, каким образом определить глубину планирования и жесткость распределения ролей? В данном случае, очевидно, что это предстоит делать суду, но при этом трудно понять, на что он должен опираться при этой квалификации. Также недостатком можно считать отсутствие конкретной цели организованной группы.
Однако прилагаемое определение дает нам ответ на главный вопрос: в чем основное отличие организованной группы от преступного сообщества. Организованная группа создается для совершения преступления, которое невозможно осуществить в одиночку. Для его выполнения требуются планирование и согласованность действий соучастников, но при этом между ними не возникает какой-либо сплоченности, отсутствуют тесные взаимоотношения. После реализации преступного умысла необходимость во взаимодействии отпадает.
В свою очередь преступное сообщество создается с целью неоднократного совершения преступлений, и не просто совершения, а с целью получения материальной или иной выгоды. Данное преступление возможно было бы совершить и е без соучастников, но это сделать гораздо сложнее, в то время как при совершении и его преступным сообществом последствия могут быть нивелированы практиче- а ски полностью, за счет согласованного взаимодействия и участия определенных о лиц. При этом участники преступного сообщества тесно взаимосвязаны между К собой и вне преступной деятельности каждый из них выполняет определенную о
п
функцию. После совершения преступления члены преступного сообщества не а прекращают взаимодействие, а совместными усилиями нейтрализуют негативные в для себя последствия. Преступное сообщество создается для длительного функ- о ционирования. В этой связи стоит вспомнить о применявшемся ранее в УК РФ ю
Т5
признаке «сплоченность». Однако возникла существенная проблема в отграни- |
чении устойчивости от сплоченности, хотя при этом оба признака характерны К
для преступного сообщества. Таким образом, законодатель решил избавиться а
от сплоченности и ввел структурированность. Возможно, это правильно, но он |
забыл указать в законе, что она подразумевает. ии
Спорным выглядит и указание на совершение одного или нескольких пре- №
ступлений любой из этих форм соучастия. Организованная группа может со- 11
хранить связь для повторного совершения преступления (например, повторного )
убийства или ограбления). Преступное сообщество вряд ли будет создаваться для 7 совершения единичного или даже двух или трех преступлений. Затраты для его создания, очевидно, в таком случае покрыты не будут.
На сегодняшний день УК РФ не соответствует в полной мере требованиям, которые позволили бы максимально эффективно обеспечить противодействие групповой преступности, в особенности ее организованному сектору, который
является наиболее криминогенным. Серьезной проблемой выступает ее выяв- 181
ление и связан данный факт в первую очередь с несовершенством действующего уголовного законодательства.
Для решения возникших проблем в УК РФ необходимо внести следующие изменения:
1. Из понятия организованной группы исключить признак устойчивости и перенести его в понятие преступного сообщества, для указания на различие во временном промежутке существования и характере внутренних межличностных связей в группе.
2. Понятие организованной группы необходимо раскрывать не через признак устойчивости, а через составляющие критерия организованности. Полный и необходимый перечень данных признаков законодатель может составить путем анализа судебной практики. Наиболее уместными кажутся следующие признаки: строго ограниченный круг лиц в группе, предварительное планирование преступления, четкость взаимодействия и жесткая дисциплина при непосредственном совершении преступления.
3. Указанные критерии необходимо четко прописать в уголовном законе и раскрыть их, чтобы суды при принятии решений могли ссылаться на данную норму. В настоящий момент суды должны при квалификации соучастия пользоваться актами толкования Верховного Суда РФ, которые не являются источниками права и не имеют юридической силы.
4. В уголовном законе необходимо раскрыть понятие структурированности, чтобы практика рассматривала данный признак в едином ключе при решении вопроса о квалификации преступного сообщества.
5. При определении преступного сообщества стоит сделать акцент на длительности его существования, а также наличии тесных внутренних связях между его членами.
6. Из определения преступного сообщества убрать цель — совершение одного или нескольких тяжких или особо тяжких преступлений, чтобы не ограничивать правоприменителя в использовании данной нормы УК РФ в борьбе с организованной преступностью.
Предложения о том, что необходимо решить вопросы о «внятных признаках» отличия преступного сообщества от организованной группы уже высказывались учеными, однако и в настоящее время законодатель так и не обратил внимание на существующие недостатки. Очевидно, есть и другие возможности для совершенствования регламентации законодательства в рамках форм соучастия. Наука уголовного права должна уделить данному вопросу существенное внимание, т.к. организованный сегмент преступности является наиболее криминогенным и борьба с ним во многом определяет борьбу с преступностью в целом.
Библиографический список
1. Козлов А.П. Соучастие: традиции и реальность. СПб.: Юридический центр Пресс, 2001. 362 с.
2. Галимов И.Г., Сундуров М.Ф. Организованная преступность: тенденции, проблемы, решения. Казань: Изд-во КГУ, 1998. 234 с.
3. Белокобыльский М.Е., Белокобыльская О.И. Молодежный экстремизм в России: особенности его проявления // Вестник Казанского юридического института МВД России. Казань, 2015. № 3. С. 54-59.
4. Российское уголовное право. Общая часть / под ред. В.С. Комиссарова. СПб., 2005. 560 с.
5. Шеслер А.В. Уголовное законодательство и судебная практика о преступном сообществе // Акад. вестн. 2011. № 1. С. 15-153.
6. Агапов П.В. Уголовно-правовое регулирование в сфере противодействия организованной преступности // Уголовное право. 2009. № 6. С. 4-7.
7. Мондохонов А.Н. К вопросу о понятии организованной группы в уголовном законодательстве России // Сибирский юридический вестник. 2011. № 2. С. 96-100.
8. Капитонова О.С. Понятие организованной группы // Криминалистъ. 2012. № 2. С. 23-26.
References
1. Kozlov A.P. Complicity: tradition and reality. St. Petersburg.: Legal center Press, 2001. 362 р.
2. Galimov I.G., Sungurov M.F. Organized crime: tendencies, problems, solutions. Kazan, 1998. 234 р.
3. Belokobylsky E.M., Belokobylskya O.I. Youth extremism in Russia: the peculiarities of its manifestation // Vestnik of the Kazan law Institute of MIA of Russia, Kazan, 2015. No. 3. Р. 54-59.
4. Russian criminal law. General part / under the editorship of V.S. Komissarova. SPb., 2005. 560 p.
5. Shesler A.V. The Criminal law and judicial practice of the criminal community
// Publ. Vestn. 2011. No. 1. P. 152-153. ш
11 (D
6. Agapov P.V. Criminal-legal regulation in the sphere of combating organized и crime // Criminal law. 2009. No. 6. Р. 4-7. р
7. Mondohonov A.N. On the concept of an organized group in the criminal law of о Russia // Siberian law Bulletin, 2011. No. 2. P. 96-100. f
8. Kapitonova O.S. The Concept of an organized group // CSI. 2012. No. 2. P. 23-26. |
n
s
—i
5
а
ю -t
)
2 О 7
О83
