CC BY
0
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
Вестник Прикамского социального института. 2024. № 3 (99). С. 6–11.
Bulletin of Prikamsky Social Institute. 2024. No. 3 (99). Pp. 6-11.
Научная статья
УДК 340.1
EDN: WEXIRY
ФОРМЫ СОЦИАЛЬНОГО РЕГУЛИРОВАНИЯ:
СООТНОШЕНИЕ И ИСТОРИЧЕСКАЯ ПЕРСПЕКТИВА
Виктор Валерьевич Похмелкин
Прикамский социальный институт, Пермь, Россия, [email protected] Аннотация. Настоящая статья посвящена сравнительному анализу основных инструментов
социального регулирования. Автор именует их формами и относит к ним внешнее управление, саморегулирование и самоуправление. Показываются принципиальные особенности каждого из них, рас-сматриваются их диалектическое взаимодействие и взаимозависимость. При этом выдвигается и
обосновывается гипотеза, согласно которой роль и удельный вес саморегулирования и самоуправления в исторической перспективе будут возрастать по сравнению с внешним управлением.
Ключевые слова: свобода, власть, социальное регулирование, внешнее управление, саморегулирование, самоуправление, авторитаризм, демократия
Для цитирования: Похмелкин В. В. Формы социального регулирования: соотношение и исто-рическая перспектива // Вестник Прикамского социального института. 2024. № 3 (99). C. 6–11. EDN: WEXIRY.
Original article
FORMS OF SOCIAL REGULATION:
RELATIONSHIP AND HISTORICAL PERSPECTIVE
Viktor V. Pokhmelkin
Prikamsky Social Institute, Perm, Russia, [email protected]
Abstract. This article is devoted to a comparative analysis of the main instruments of social regulation. The author calls them forms and includes external control, self-regulation and self-government among them. The fun-damental features of each of them are shown, their dialectical interaction and interdependence are considered. At the same time, a hypothesis is put forward and substantiated, according to which the role and specific weight of self-regulation and self-government in the historical perspective will increase in comparison with external control.
Keywords: freedom, power, social regulation, external control, self-regulation, self-government, au-thoritarianism, democracy
For citation: Pokhmelkin V. V. Forms of social regulation: Relationship and historical perspective.
Bulletin of Prikamsky Social Institute, 2024, no. 3 (99), pp. 6-11. (In Russ.). EDN: WEXIRY.
Существование и развитие человеческого сообщества невозможны без социального регулирования, которое в самом общем виде представляет собой объективно обусловленный, стихийно вырабатываемый и сознательно закрепляемый порядок взаимодействия людей и их
© Похмелкин В. В., 2024
В. В. ПОХМЕЛКИН
7
объединений. Причем такое регулирование не есть нечто внешнее, оно вплетено в саму ткань
общественных отношений, образует один из главных атрибутов социальной формы материи.
Не случайно в социологии под социальным отношением принято понимать «…устойчивую
систему, охватывающую двух партнеров (будь то индивиды или общности), связующее зве-но, то есть какой-либо предмет, интерес, установку, общую ценность…, а также определенную систему обязанностей и долженствований или нормированных функций, которые парт-неры должны обязательно выполнять по отношению друг к другу» [1, с. 91–92].
Социальное регулирование, отвечающее за формирование во всех сферах и на всех
уровнях общественного взаимодействия подобных долженствований (обязанностей), а также, добавим, непременно и дозволений (субъективных прав), становится необходимым и
возможным потому, что общественные отношения носят волевой характер. Воля, составляя
важный и неотъемлемый компонент индивидуального, группового и общественного созна-ния, регулирует и направляет социальное поведение. Именно воля трансформирует вырабо-танную разумом и вдохновленную человеческими чувствами цель в желание, обеспечивает
органичную связь между потребностями, интересами, мотивами и действиями социального
субъекта.
Участвовать в общественных отношениях – значит обязательно проявлять свою волю, выявлять и, так или иначе, учитывать чужую. С этой точки зрения общественная жизнь состоит в соединении и противоборстве волевых устремлений. Причем добиться от другого
участника желательного поведения можно двумя основными способами: 1) подчинить его
волю своей; 2) согласовать волевые усилия, придав им общую или встречную взаимовыгод-ную направленность. Именно эти способы служат подоплекой двух универсальных и проти-воположных форм социального регулирования, закономерно возникающих вместе с первыми
зачатками социальных отношений.
Первая из них связана с властью, позволяющей осуществлять социальное регулирование в
форме внешнего управления, при котором управляемому (подвластному) субъекту более или менее жестко навязывается воля управляющего, подкрепляемая реальным или потенциальным
принуждением. В качестве средств социального регулирования здесь выступают команда, рас-поряжение, приказ, директива, то есть властные веления, адресованные сверху вниз. В рамках
внешнего управления формируются определенные волевые отношения, которые принято именовать авторитарными или императивными, предполагающими определенную иерархию, неравенство, обособленность социальных субъектов.
Но есть и противоположная форма социального регулирования, при использовании которой обязанности не возлагаются на индивида извне, а принимаются им на себя собствен-ным, добровольным волеизъявлением. Тем самым осуществляется социальное саморегулирование, главным средством которого является соглашение (договор). Здесь, в отличие от
внешнего управления, источник социального регулирования не отделен от объекта, так что
каждый участник общественного взаимодействия выступает соавтором правил, по которым
оно осуществляется. Поэтому в сфере саморегулирования складываются принципиально
иные отношения – автономные, диспозитивные, основанные на формальном равенстве, пусть относительной, но самостоятельности людей и их встречной, сбалансированной заин-тересованности. В конечном же счете – на определенном уровне их свободы как другой, на-ряду с властью, фундаментальной субстанции общественной жизни1.
1 Примечательно, что в предельно широком, абсолютном, глобально-абстрактном значении категории власти и свободы сливаются, обозна-чая полное господство человека над условиями его существования. В реальной же социальной действительности и в каждый конкретный
пространственно-временной отрезок как власть, так и свобода дискретны, относительны и ограничены (прежде всего, друг другом). В социально-философском смысле власть – это отношение господства человека над человеком (одной группы людей над другой). Существен-ный же социально-философский и политологический аспект свободы состоит в независимости от власти. Свобода отрицает не какой-либо
тип власти или ее носителя, а авторитарные отношения как таковые.
8
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
В задачу автора не входит прослеживание весьма сложной, противоречивой и, увы, далеко не бескровной истории взаимоотношений власти и свободы, внешнего управления и саморегулирования. Замечу только следующее. Разумеется, трудно не согласиться с утверждением
Ф. Энгельса о том, что нелепо считать принцип авторитета (властного регулирования) абсолютно плохим, а принцип автономии (саморегулирования) абсолютно хорошим. «Авторитет и
автономия вещи относительные, и область их применения меняется вместе с различными фа-зами общественного развития» [2, c. 408]. Более того, отдельные виды человеческой деятельности и соответствующие им общественные отношения довольно строго детерминируют господство или, по крайней мере, преобладание определенной формы социального регулирования. Отказ от единоначалия в вооруженных силах неизбежно ведет к армейскому разложению.
Напротив, засилье административно-командных методов управления экономикой в ущерб на-чалам рыночного саморегулирования обрушивает не только экономическую систему, но и ос-нованную на ней государственность. В обоих выводах можно легко убедиться на показатель-ных примерах из нашей не такой уж и далекой российской и советской истории.
И все же, признавая объективную необходимость, социальную значимость внешнего
управления, нельзя не заметить, что при прочих равных условиях оно проигрывает саморе-гулированию как в обеспечении социальной стабильности и общественного порядка, так и
тем более в стимулировании прогрессивного развития общества. И дело не столько в досто-инствах свободы, сколько в недостатках власти, что проявляется в следующем.
Первое. Обе формы социального регулирования в определенной мере обусловлены на-личием между участниками общественных отношений зависимости, то есть состояния, при
котором жизнедеятельность отдельных социальных субъектов (удовлетворение потребнос-тей, реализация интересов, достижение целей) невозможна или существенно затруднена без
содействия других социальных субъектов. «Понятие зависимости играет в социологии важ-ную роль в том отношении, что анализ зависимости – это основа установления законов» [1, c. 94]. Но вот в чем принципиальное расхождение.
Социальная система власти «…охватывает буквально все сферы человеческой деятельности, в которых в какой-либо степени проявляются сущностные отношения зависимости»
[3, c. 9]. При этом авторитарные отношения характеризуются преимущественно зависимо-стью односторонней, предопределяющей неравенство социальных субъектов и их отношения
друг к другу как к средству. Для одного это средство достижения властно-управленческих
целей, а для другого – средство социального, а то и физического выживания. Односторон-ность проявляется и в том, что подвластный, как правило, попадает в такую зависимость
не по своей воле и не может освободиться от нее без согласия властителя. В силу этого подобные отношения способны оказать деморализующее влияние на их участников, развращая
одних и унижая других. Для подтверждения не надо заглядывать далеко в историю, вспоми-ная отношения рабов и рабовладельцев, сюзеренов и вассалов, бар и холопов. Живущим
в наше время читателям этих строк наверняка приходилось наблюдать (надеюсь, что со стороны), как даже самое незначительное должностное лицо привычно унижает подчиненных, которые терпеливо сносят личные оскорбления.
Что же касается саморегулирования, то оно утверждается там, где социальная зависимость, если и есть, носит взаимный и примерно равновеликий характер. Участники договора
как основного инструмента саморегулирования заключают его добровольно и воспринимают
друг друга как равно значимых партнеров, ни один из которых не может и не должен иметь
превосходства. Такое отношение гораздо больше способствует взаимному уважению и, сле-довательно, отношению друг к другу не только как к средству, но и как к цели. «Можно ли
всю жизнь руководствоваться одним словом?» – вопрошал Конфуций и отвечал: «Это слово – взаимность» [4, c. 489].
В. В. ПОХМЕЛКИН
9
Второе. Саморегулирование по своей природе направлено на обеспечение баланса интересов участников общественных отношений и тем самым социальной гармонии, справед-ливости как необходимого условия стабильности и устойчивого развития общества. Внешнее
управление вынуждено, конечно, в известных пределах учитывать нужды управляемых
субъектов, но интерес управляющего, по общему правилу, имеет приоритет.
Третье. С договорным саморегулированием несовместимы насилие и обман. Со времен
римского права сделки, совершенные по принуждению или вследствие введения в заблужде-ние, признаются юридически ничтожными. Между тем угроза насилием и его реальное при-менение не только не противоречат сущности власти, но относятся к обязательным условиям
ее функционирования. Войны, диктатуры, революции – все это кровавые и крайние проявле-ния и следствия отнюдь не автономных, а самых что ни на есть авторитарных отношений.
Четвертое. Свобода, разумеется, совсем не безобидна и нуждается в социально-регуля-тивных границах. Нарушение этих границ, злоупотребление свободой вероятно и с точки
зрения общественных интересов нежелательно. И все-таки оно значительно менее опасно, чем злоупотребление властью. Хотя бы уже потому, что первое может быть реально пресе-чено силой органов и лиц, наделенных властными полномочиями. Неправомерное же расши-рение власти и ее экспансию в «законные» сферы саморегулирования обществу зачастую ос-тановить не удается. Чудовищные тоталитарные режимы, унесшие миллионы человеческих
жизней, сформировались именно путем почти полного поглощения автономных отношений
авторитарными.
Пятое. Не секрет, что прогрессивное развитие человечества своим вектором имеет пос-тоянное усложнение всех атрибутов и форм жизнедеятельности. Согласно известному в социальной кибернетике закону необходимого разнообразия вертикальные, централизованно
управляемые общественные системы обладают несравненно меньшим адаптационным ре-сурсом, чем сложно устроенные, регулируемые по горизонтали социальные структуры.
Чрезмерная концентрация власти искусственно ограничивает свободу людей и тем самым
отнимает у них социальную ответственность как обязательное условие адекватного реагиро-вания на вызовы постоянно усложняющейся действительности.
Наконец, шестое. Авторитарными методами можно выиграть войну, удержать на какое-то время народ в повиновении, добиться определенного социального порядка. Можно даже
провести какие-то экономические и социальные реформы. Но вот что точно не под силу власти, так это создать условия для творческой, креативной деятельности. Все выдающиеся действия, развивающие культурное и духовное богатство человечества, все гениальные акты
творчества совершались людьми свободными, раскрепощенными или стремящимися к осво-бождению. «Творчество есть переход небытия в бытие через акт свободы», – утверждал
Н. А. Бердяев [5, c. 45]. Истории известны только два великих раба – Эзоп и Спартак, и каждый из них знаменит не чем иным, как своим стремлением к свободе.
По всей видимости, было бы упрощением воспринимать человеческую историю линей-но как движение из «царства власти» в «царство свободы». Но тенденция к расширению
сферы равноправно-автономных отношений, повышению удельного веса саморегулирования
и связанного с этим смягчения методов и средств внешнего управления по мере общественного развития очевидна. «Человек – это вечная проблема, и история человека – тоже вечная
проблема. Но это проблема не чего иного, как свободы», – писал А. Ф. Лосев [6, с. 78]. Дос-таточно вспомнить о существенном различии в положении основных социальных групп
(классов) в разных общественных формациях. Раб пребывал в полной власти рабовладельца, крепостной крестьянин – в личной зависимости от землевладельца, то есть эти отношения
носили откровенно авторитарный, императивный характер. Пролетарий эпохи раннего капи-тализма был уже формально лично свободен, но находился в сильнейшей экономической зависимости от нанимающего его рабочую силу предпринимателя. Современный же работник
10
ЮРИСПРУДЕНЦИЯ
свободен уже совсем не формально, а вследствие серьезной законодательной и социальной
защиты. Он вступает в отношения с работодателем на основании соглашения, которое он за-ключает и может расторгнуть по своему усмотрению. Да, в трудовых отношениях сохраняет-ся определенная субординация, обусловленная необходимостью управления людьми для
решения производственных задач. Однако нельзя отрицать, что основой этих отношений является не власть работодателя и подчинение работника, а саморегулирование, их взаимное, согласованное волеизъявление.
Своеобразной реализацией общественной потребности в преодолении пороков и нега-тивных побочных последствий института власти стало возникновение более «бархатной», менее авторитарной социально-регулятивной формы, занимающей своего рода промежуточ-ное положение между внешним управлением и саморегулированием. Речь идет о так назы-ваемом самоуправлении людей, объединенных в определенные сообщества по территории
(месту) проживания либо по принадлежности к некоммерческой, профессиональной или ре-лигиозной организации (местное, локальное, общественное, профессиональное, церковное
самоуправление).
С саморегулированием его роднит следующее: 1) каждый действительный член самоуп-равляемого сообщества напрямую участвует в управлении, имея право голосовать по ключе-вым решениям, избирать и быть избранным в постоянно действующие руководящие органы, контролировать их деятельность; 2) существует возможность добиваться общего согласия
(соглашения) по наиболее важным вопросам жизнедеятельности сообщества; 3) имеет место
формальная автономия, отсутствует прямое директивное управление сообществом со стороны внешних сил1.
В то же время здесь нетрудно обнаружить и черты, характерные для внешнего управления:
– по общему правилу, решения принимаются не всеми членами сообщества, а боль-шинством голосов. Интересы меньшинства при этом могут быть не учтены и даже откровенно проигнорированы. Можно соглашаться или не соглашаться с известным высказыванием
Гете о том, что нет ничего отвратительнее большинства. Но в любом случае следует при-знать: подобный порядок принятия решений означает навязывание воли одной группы людей другой, что присуще как раз внешнему управлению;
– любое самоуправляемое сообщество формирует постоянно действующие руководящие органы, осуществляющие, по сути, управленческие функции в отношении избравших их
членов и аппаратных работников;
– при всей формальной автономии самоуправляемое сообщество подвержено большему
или меньшему управленческому воздействию извне, в первую очередь со стороны госу-дарства.
Рискну предположить, что начала самоуправления будут закономерно усиливаться и
расширяться в социальном регулировании, прежде всего за счет внешнего управления. С из-вестной точки зрения, современную, подлинно демократически организованную страну
можно считать своего рода самоуправляемым сообществом, в котором противоречия между
властью и свободой хотя и смягчаются, но продолжают играть решающую роль в формиро-вании стратегии общественного развития и государственного строительства.
Авторитаризм как система власти, где внешнее управление доминирует над саморегулированием и самоуправлением не только в публичных, но и в частных отношениях, истори-чески обречен. Авторитарные политические режимы, дабы выдержать экономическую кон-куренцию с развитыми демократиями, вынуждены поощрять свободу предпринимательства
1 Указанное родство, по всей видимости, повлияло на появление в современном российском законодательстве термина «саморегулируемая
организация», хотя подобные организации, конечно же, точнее было бы именовать «самоуправляемыми».
В. В. ПОХМЕЛКИН
11
и связанные с ней механизмы саморегулирования. В этом нетрудно убедиться на примере
многих азиатских государств. Да и для нашей страны при всех современных авторитарных
тенденциях рыночная экономика, базирующаяся на частной собственности и свободе договора, является константой. Но и в отношении политической сферы рано или поздно наступит
понимание того, что внешнее управление должно использоваться как своеобразный социально-регулятивный резерв, включающийся лишь там и тогда, где и когда саморегулирование и самоуправление объективно противопоказаны или пока менее эффективны.
Список источников
1. Щепаньский Я. Элементарные понятия социологии. М. : Прогресс, 1969. 240 с.
2. Энгельс Ф. Об авторитете // Маркс К., Энгельс Ф. Избранные произведения. В 3 т. Т. 2. М. : Политиздат, 1970. С. 406–409.
3. Мшвениерадзе В. В. Размышления о власти // Власть: Очерки современной политической фи-лософии Запада / В. В. Мшвениерадзе, И. И. Кравченко, Е. В. Осипова и др. М. : Наука, 1989. С. 7–36.
4. Конфуций. Лунь Юй // Антология мировой правовой мысли. В 5 т. Т. 1. М. : Мысль, 1999.
С. 487–490.
5. Бердяев Н. А. О назначении человека. М. : ТЕРРА – Книжный клуб ; Республика, 1998.
384 с.
6. Лосев А. Ф. Дерзание духа. М. : Политиздат, 1988. 366 с.
References
1. Szczepański J. Elementarnye ponyatiya sotsiologii [Basic concepts of sociology]. Moscow, Pro-gress, 1969, 240 p. (In Russ.).
2. Engels F. Ob avtoritete [About authority]. Marx K., Engels F. Izbrannye proizvedeniya. Moscow, Politizdat, 1970, vol. 2, pp. 406-409. (In Russ.).
3. Mshvenieradze V. V. Razmyshleniya o vlasti [Reflections on power]. Mshvenieradze V. V., Kravchenko I. I., Osipova E. V. et al. Vlast’. Ocherki sovremennoy politicheskoy filosofii Zapada. Moscow, Nauka, 1989, pp. 7-36. (In Russ.).
4. Confucius. Lun’ Yuy [The Lun Yǔ]. Antologiya mirovoy pravovoy mysli. Moscow, Mysl’, 1999, vol. 1, pp. 487-490. (In Russ.).
5. Berdyaev N. A. O naznachenii cheloveka [On the appointment of a person]. Moscow, TERRA –
Knizhnyy klub; Respublika, 1998, 384 p. (In Russ.).
6. Losev A. F. Derzanie dukkha [Daring of the spirit]. Moscow, Politizdat, 1988, 366 p. (In Russ.).
Информация об авторе
В. В. Похмелкин – кандидат юридических наук, доцент, научный руководитель
Научно-исследовательского и внедренческого центра Прикамского социального института.
Information about the author
V. V. Pokhmelkin – Candidate of Juridical Sciences, Docent, Scientific Director of the Research and Implementation Center, Prikamsky Social Institute.
Статья поступила в редакцию 25.10.2024; одобрена после рецензирования 13.11.2024; принята к публикации 14.11.2024.
The article was submitted 25.10.2024; approved after reviewing 13.11.2024; accepted for publication 14.11.2024.
