CC BY
15УДК 351(571.54)(09)
DOI 10.18101/2306-753X-2015-1-67-72
© Н. Е. Жукова
Формы и методы привлечения общественности Бурятии к системе государственного управления в 1920-е гг.
В представленной работе дан анализ идеи привлечения трудового населения к работе в органах государственной власти и управления, его методов и форм. Участие населения в мероприятиях низовых органов власти должно было служить средством преодоления их бюрократизации, реализации демократического потенциала Советов, повышения эффективности принимаемых решений. Вхождение рабочих и крестьян в секции и комиссии Советов, их выдвижение на отдельные должности в советском аппарате способствовало расширению социальной опоры правящей партии, а также отчасти решало проблему кадрового обновления. Перемены политической жизни в 1920-е гг. позволили приобщиться к нормам избирательного права широким слоям населения. Но администрирование избирательного процесса, лишение избирательных прав отдельных категории населения минимизировало изначальную демократичность института выборов.
Анализ методов и форм привлечения общественности к работе в органах государственной власти показал, что в условиях формирования административно-командной системы общественный потенциал остался нераскрытым и не был использован полностью.
Ключевые слова: выборы, комиссии и секции при Советах, выдвижение, демократизация государственного управления.
© E. Zhukova
Forms and methods of involvement of the public of Buryatia to system of public administration in the 1920th
In the presented work the analysis of idea of involvement of the labor population to work in state governing bodies, its methods and forms is given. Participation of the population in actions of local authorities had to serve as means of overcoming of their bureaucratization, realization of democratic capacity of Councils, increases of efficiency of the made decisions.
Entry of workers and peasants into sections and the commissions of Soviets, their promotion to separate positions in the Soviet device promoted expansion of a social support of ruling party, and also partly solved a problem of personnel updating. Changes of political life in the 1920th allowed joining standards of the suffrage to a general population. But administration of electoral process, disfranchisement separate categories of the population minimized initial democratic character of institute of elections. The analysis of methods and forms of involvement of the public to work in bodies of the government showed that in the conditions of formation of command system public potential remained unsolved and wasn't used completely.
Key words: elections, the commissions and sections at Soviets, promotion, democratization of public administration.
Важным фактором развития сферы государственного управления в первое десятилетие установления советской власти стал постоянный приток рабочих и крестьян в органы государственной власти. Коллегиальные и представительные органы власти обязательно включали часть выходцев из беднейших социальных слоев, которые становились средством расширения социальной базы правящей партии. Проводимая политика стала формальным признаком демократизации системы государственного управления, одним из механизмов общественного контроля над низовыми органами власти.
Создание форм и условий политической активизации общественности стало смыслом так называемой организационно-массовой работы, которая руководству Бурят-Монгольской АССР виделась в «вовлечении актива и наиболее передовых рабочих, батраков, крестьян, бедняков, средняков и женщин в практическую работу советов через секции, комиссии и проч., в организации этого актива, руководстве им и опоре на него при проведении различных распоряжении и мероприятий» [3, с. 13]. В этой части определения указана роль общественного актива как опоры советской власти при реализации основных политических мероприятий. Ниже были названы формы и методы, в которых могло проявиться такое общественное участие: «организационно-массовая работа должна направляться по пути осуществления различных хозяйственных и культурно-социальных мероприятий на местах, путем проработки этих вопросов активом в секциях, комиссиях, на заседаниях советов и затем широкой разъяснительной работы о значении, важности и необходимости для местного населения намечаемых мероприятий» [там же].
Следовательно, цель организационно-массовой работы, проводимой органами власти, заключалась в привлечении к практике государственного управления широкого трудового населения. Организационно-массовая работа являлась способом расширения социальной опоры правящей партии, упрочнения ее влияния. Данное направление политического развития страны было продиктовано необходимостью легитимации политического режима.
В Бурятии процесс организационного строительства органов государственной власти в основном завершился к 1925 г., что выразилось, в том числе и в становлении Советов, охвативших все населенные пункты республики. К этому моменту была достигнута стабилизация экономического положения республики, преодолены основные последствия кризиса, вызванного Гражданской войной и интервенцией, начато восстановление сельского хозяйства и промышленности.
Советы в республике стали сосредоточением организационно-массовой работы, ее организационным центром. Одним из направлений организационно-массовой работы Советов стало, прежде всего, повышение избирательной активности населения. Первая избирательная кампания по выборам делегатов сомонных, хошунных, аймачных съездов и первого съезда Советов Бурят-Монгольской АССР проводились с 25 октября по 25 ноября 1923 гг. на девяти аймачных съездах Советов.
В результате выборов сомонные Советы имели следующий состав: рабочих - 3%, крестьян - 84%, служащих и прочих - 13%. По имущественному признаку крестьяне распределились следующим образом: бедняки - 47,4%, середняки - 52%, зажиточные -0 ,6% [5, с. 123]. Результаты выборов свидетельствуют о социально-классовом характере их проведения, жестком имущественном цензе, сделавшим практически невозможным доступ экономически активным социальным группам в представительные органы власти
По мнению Е. Н. Палхаевой и Е. Т. Протасова «проведение выборов в республике осложнялось рядом объективных и субъективных причин. Во-первых, в связи с политической и общей неграмотностью избирательная активность населения оказалась низкой. Так в среднем по республике в выборах приняло участие 30,5% избирателей. Во-вторых, сказалось отсутствие опыта участия в выборах в органы государственной власти. В аймаках бывшей Бурят-Монгольской области ДВР выборы проводились впервые, в аймаках бывшей Бурят-Монгольской АО РСФСР предыдущие, они же первые, выборы в местные Советы проводились весной 1923 г. До образования
БМАССР. В-третьих, организаторы выборов - Бурнацком, Центральная, аймачные, хошунные комиссии - не имели практического опыта проведения избирательных компаний. В-четвертых, заметное влияние на избирательный процесс оказывали классовые и национальные антагонизмы»[6, с. 49].
Вместе с тем, несомненно, что в ходе проведенной предвыборной кампании население молодой национальной республики получило первый опыт политической активности в рамках новой советской государственности. Организация выборной кампании потребовала политического опыта, как населения, так и органов государственной власти, объективный недостаток которого обусловил низкую активность населения. Кроме того, уже в период проведения выборов делегатов I съезда Советов Бурят-Монгольской АССР работали механизмы классового ограничения избирательного права, следствием чего стало доминирование крестьянства в структуре делегатского корпуса.
Безусловно, механический перенос, по существу западных избирательных практик на почву традиционного общества, не мог дать мгновенного положительного эффекта в виде большой избирательной активности. Однако, несмотря на результаты проведенной избирательной кампании, на Втором республиканском съезде Советов был констатирован рост политической активности населения с 37 до 39,6%. Подобное положение объяснялось ростом национального самосознания бурятского населения, вызванного образованием республики, ростом классового самосознания крестьянства, трудовой активности интеллигенции, а также нормальными взаимоотношениями русского и бурятского населения [2, с. 29-30]. Таким образом, проведение предвыборных кампаний в 1923 г. и 1925 г. положило начало практике стимулирования политической активности населения, которая уже на данном этапе не обходилась без вмешательства партийных органов, определявших ее итоги.
Однако общественное участие в повседневной деятельности Советов не было эффективным, напротив, являлось формальным. Как показало выборочное обследование низовых Советов, проведенное осенью 1925 г. органами КК РКИ Бурят-Монгольской АССР, главные недостатки в работе низовых Советов депутатов крылись в слабом вовлечении в их деятельность членов Советов, актива из числа беспартийных крестьян, представителей интеллигенции: учителей, агрономов. Советы депутатов на местах выполняли в основном административные функции, занимались взиманием налогов, сбором семенной ссуды и страховых сборов. Деятельность исполнительных органов власти местных Советов сводилась в основном к выполнению директив из республиканского Центра и к проведению различных кампаний в зависимости от постоянно менявшейся обстановки [5, с. 123]
В 1925 г. СНК БМАССР начал проводиться политический курс «Лицом к деревне!», целью которого являлась активизация деятельности сомонных, хошунных и аймачных советов по привлечению широких рабочих и крестьянских масс к национально-государственному и советскому строительству в автономной республике. Реализация курса «Лицом к деревне!» была рассмотрена на сессии ЦИК и СНК республики в 1925 г., который положительно оценивал ход его проведения. «... Крестьянство, если оценить и сравнить его отношение к власти раньше и теперь, стало активнее, оно стало предъявлять больше требований.» [8, с. 2].
Проходивший в 1927 г. III съезд Советов Бурят-Монгольской АССР также фиксировал рост политической активности трудовых масс, связанный с отчетно-выборной кампанией. Подчеркивалось, что особый интерес рабочих и крестьян вы-
69
звали отчеты о деятельности сельских Советов, после выслушивания которых, рабочие и крестьяне высказывались, подмечали и критиковали работу Советов. Подводя итоги кампании М. Н. Ербанов отметил, что «по всем вопросам на отчетных собраниях и съездах мы видели здоровую деловую критику» [9, с. 13].
Несмотря на повышение внимания трудящихся к проходившим отчетно-выборным кампаниям, избирательная активность населения росла медленно. Так, например, в 1926 г. в перевыборах приняло участие 37%, в 1927 г. 39,6% [там же], в 1929 г. - 45,5% [3, с. 9]. Приведенные данные свидетельствуют о постепенном характере приобщения населения к избирательным традициям, что в целом говорит о сложном течении трансформации доиндустриального общества, каким являлась республика в 1920-е гг.
Избирательная кампания 1928-1929 гг. проходила в новых политических условиях. Установка на форсированную коллективизацию сельского хозяйства привела к тому, что беднота вновь стала рассматриваться как социальная опора советской власти. Был провозглашен курс на ликвидацию кулака как класса, вытеснение его из экономической и общественной жизни. В республике, где в 1928 г. бедняцкие хозяйства составляли 38,5% - 39,7%, середняцкие - 54,1%, кулацкие - 4,3% согласно партийным директивам в этот период возрастало политическое представительство беднейшей части населения. По итогам выборов 1929 г. доля крестьян-бедняков в Советах возросла с 18,9 до 26,9%, средняков - с 29,7 до 36,7%, а количество «зажиточных» наоборот понизилась с 8,8 до 1,2% [там же]. Таким образом, в течение 1920-х гг. избирательная активность населения республики медленно, но росла. Констатируя общий рост избирательной активности, нельзя не отметь его социально-классовую направленность, которая выразилась в увеличении количества беднейшего крестьянства в составе низовых Советов.
Следовательно, проведение избирательных кампаний в Советы стало одной из форм организационно-массовой работы, в результате которой в республике возросла политическая активность населения. Демократичный характер выборного механизма позволил значительной части населения приобщиться к политическому управлению. Необходимость увеличения политической активности изначально объяснялась тем, что в будущем коммунистическом обществе роль социалистической общественности в государственном управлении возрастет. Однако формирование административно-командной системы сделало невозможным нормальное функционирование института выборов, для чего была создана разветвленная система ограничений. Применение классового подхода к политической действительности ограничило доступ значительной части населения в представительные органы власти.
В 1927 г. ВЦИК и СНК РСФСР было принято «Положение о постоянных комиссиях (секциях) при районных и волостных исполнительных комитетах и сельских советах», которые занимались предварительным рассмотрением вопросов, входящих в компетенцию Советов. Секции создавались в «целях вовлечения крестьян, крестьянок, батраков, батрачек, рабочих, служащих и трудовой деревенской интеллигенции в практическую работу районных и волостных исполнительных комитетов и сельских советов» [10].
В Бурят-Монгольской АССР секции и комиссии при сомонных сельских Советах возникли в ходе избирательной кампании 1926-1927 гг. Однако, конкурс-смотр достижений секций, проведенный в феврале-августе 1928 г., выявил, что большинство созданных секций не ведут никакой работы. Из полтысячи существующих секций в
смотре приняло участие около сотни. При чем, показанная работа этих секций не носила постоянного систематического характера: в работе этих секций отмечались периоды подъема их работы и периоды полной остановки и прекращения [2, с. 12].
В течение второй половины 1920-х гг. работа секций сельских и городских Советов находилась в зачаточном состоянии и не выполняла возложенных на нее функций. В опубликованном отчете правительства за 1928-1930 гг. отмечалось отсутствие плановости и системности в работе секций, недостаточность связи с хозяйственными, политическими и культурными проблемами, как города, так и улуса и деревни. Такое же положение было характерно и для производственных совещаний [4, с. 90]. Созданные, по существу, в административном порядке, как дополнение к структуре Советов, состоящие из социально малоактивных бедняков и батраков, секции Советов не могли стать эффективным демократическим механизмом.
Однако на протяжении 1920-х гг. органы государственной власти предпринимали разнообразные попытки борьбы с бюрократизацией госаппарата. Наряду с созданием секций и комиссий при Советах, была распространена практика выдвижения «рабочих от станка» и «крестьян от сохи» в органы государственного управлении. Идея выдвижения заключалась в демократизации работы Советов, в устранении бюрократических начал в их деятельности. Выдвижение должно было решить и задачу кадрового обновления, оказать определенное влияние на классовый состав. Так, например, постановление ЦИК и СНК Бурят-Монгольской АССР, принятое в 1929 г., отражало как раз социально-классовые цели выдвижения. В нем говорилось, что государственный аппарат «не только продолжает оставаться неимоверно громоздким, дорогим, бюрократическим, но отдельные звенья этого аппарата доходят до прямого разложения и срастания с буржуазно-капиталистическими элементами населения». Поэтому борьба за государственный аппарат дешевый, быстро и точно выполняющий классовые задачи и волю пролетариата, является в настоящее время «одной из важнейших форм классовой борьбы», и эта работа «приобретает первостепенное политическое значение» [1, с. 2].
Говоря о количественных характеристиках процесса выдвижения, необходимо отметить, что на работу в государственные органы БМАССР в 1928 г. было выдвинуто 21 чел., из них рабочих - 2, бедняков - 19. В 1930 г. было выдвинуто уже 108 чел., из них рабочих - 27, батраков - 58, бедняков - 8, колхозников - 15 [4, с. 92]. Выдвижение рабочих и крестьян в госаппарат проводилось апробированными аппаратными методами, без широкого участия общественности. Как следует из состава выдвиженцев, чаще всего они не имели достаточного уровня образования, опыта работ в органах власти, что снижало эффективность их деятельности на аппаратных должностях.
Таким образом, секции и комиссии при Советах, производственные совещания, а также механизм выдвижения рабочих и крестьян были призваны привлечь к государственному управлению широкие слои населения. Перечисленные мероприятия должны были способствовать обновлению социально-классового состава органов власти, путем увеличения бедняцко-батрацкой массы. Однако, объективная экономическая пассивность данных социальных групп и административно-бюрократические методы работы органов государственной власти, минимизировали демократический потенциал секций и комиссий, рабочего выдвижения. Концентрация реальных властных полномочий в партийных органах стала причиной формализации работы Советов, что во многом деформировало их функцию народного представительства.
Литература
1. Бюллетень ЦИК и СНК Бурят-Монгольской АССР. - Верхнеудинск, 1929. - № 14. - С. 2.
2. Второй съезд Советов Бурят-Монгольской АССР. - Верхнеудинск, 1925. - С. 29-30.
3. Жизнь Бурятии // Верхнеудинск, 1929. - № 2. - С. 13.
4. Отчет правительства Бурят-Монгольской Автономной Советской Социалистической Республики за 1928-1930 гг. - Верхнеудинск , 1930. - С. 90.
5. Палхаева Е. Н. Трансформация государственности бурят в ХХ - XXI вв. / Е. Н. Палхаева. -Улан-Удэ: Изд-во Бурят. госуниверситета, 2012.
6. Палхаева Е. Н., Протасов Е. Т. Законодательная власть Бурят-Монгольской АССР (1923-1937 гг.): историческое исследование / Е. Н. Палхаева, Е. Т. Протасов. - Улан-Удэ : Изд-во Бурят. госуниверситета, 2008. - 136 с.
7. Постановление ВЦИК, СНК РСФСР от 21.03.1927 «Об утверждении Положения о постоянных комиссиях (секциях) при районных и волостных исполнительных комитетах и сельских советах» [Электронный ресурс]. Режим доступа: http://base.consultant.ru/ (дата обращения: 29.03.2015).
8. Протокол заседания второй сессии Центрального Исполнительного Комитета Бурят-Монгольской Автономной Социалистической Советской Республики. - Верхнеудинск, 1925. - С. 2.
9. Третий съезд Советов Бурят-Монгольской АССР. - Верхнеудинск, 1927. - С. 13.
Жукова Наталья Евгеньевна - кандидат исторических наук, сотрудник кафедры всеобщей и отечественной истории, Бурятский государственный университет, г. Улан-Удэ,
e-mail: nataliiiuk@mail.ru
Zhukova Nataliya - Candidate in History Sciences, Department of General and Native History,
Buryat State University, Ulan-Ude, e-mail: nataliiiuk@mail.ru
УДК 947.084.632 (=512.36+=571) (571.4) DOI 10.18101/2306-753Х-2015-1-72-77
© Д. Б. Фартусов
Политические репрессии в СССР граждан Монголии и Китая на территории БМ АССР
Статья посвящена проблеме политических репрессий, применявшихся государственными органами СССР по отношению к жителям Китая и Монголии, находившихся на территории Бурят-Монгольской АССР. Новизна исследования заключается в том, что впервые вводится в оборот архивные данные о жителях Китая и Монголии в период политических репрессий в СССР. В данной статье используются статистические материалы «Книги Памяти жертв политических репрессий по Республике Бурятия», на основе которых автору удалось выявить демографические, половозрастные и некоторые другие сведения об арестованных на территории СССР жителей Китая и Монголии. Автором выявлены виды наказаний и длительность мер пресечения, применявшихся в отношении жителей граничащих с Бурят-Монголией стран. В заключении статьи говорится о региональных особенностях репрессий по отношению к жителям Китая и Монголии, продиктованных международными отношениями с соседними странами. Так же подводя итог автор статьи упоминает тот факт, что проблема политических репрессий из-за возрастающей актуальности вопроса требует более тщательного исследования с привлечением архивов как российских, так и зарубежных. Ключевые слова: Репрессии, политические репрессии, БМ АССР, Китай, Монголия, иностранные жители, приграничные территории.
