CC BY
34
были лишены мяса на месяц, а Исаак Хартлетт, разбивший окно, отправлен в тюрьму на 2 месяца [5].
Но был ли работный дом XIX века тождественен тюрьме? Вопреки расхожему мнению, этого утверждать нельзя. Так, правила позволяли нищему покидать работный дом, как только в округе появлялись рабочие места. Были люди, которых называли «туда-сюдашники» (ins and outs), они часто приходили на короткий срок, пользуясь работным домом как временным бесплатным пристанищем, хоть и со спартанскими условиями. «Не получилось» осуществить и замысел, по которому работный дом должен был стать единственным выходом для взрослого трудоспособного паупера. Законодатели так и не смогли побороть случаи «открытого призрения» в отдельных приходах, т.е. помощи трудоспособным нищим в том или ином виде: едой, одеждой и пр. Отчасти это было связано с нараставшей в обществе антипатией в отношении новой системы работных домов. Иногда эта антипатия проявлялась в форме саботажа выборов или назначения должностных лиц работных домов, иногда - в массовых выступлениях толпы (например, в 1842 г. в Стокпорте люди штурмовали стены работного дома извне, крича, что они штурмуют Бастилию), иногда - в отдельных криминальных инцидентах (например, через несколько недель после открытия работного дома в Абингтоне произошло дерзкое покушение на жизнь его начальника, м-ра Эллиса).
В 50-60 х гг. XIX в. Англия буквально взорвалась от критики условий содержания пауперов в работных домах. Писатели, политики, врачи, религиозные деятели на страницах периодических журналов публиковали заметки, очерки и памфлеты, которые в общей массе, по словам немецкого исследователя Э. Мюнстерберга, «создали такую репутацию английскому работному дому, что человек, которому предлагали туда поступить, совершенно отказывался от помощи, не желая получить ее ценою собственной свободы» [2, с. 214]. Изменения в общественном настрое способствовали тому, что к концу XIX столетия условия в работных домах заметно улучшились. Была централизована и усовершенствована система медицинского обслуживания, улучшилось меню, нищим стали доступны «маленькие удовольствия» - книги, газеты и пр. Дети постепенно переводились в специальные школы или детские дома в сельской местности - т.н. «cottage homes». Определенную роль в реформировании системы сыграл и политический фактор - деятельность либеральных кабинетов Кэмпбелл-Баннермана и Ллойд Джорджа была отмечена резким изменением курса социальной политики. В 1913 г. исчезло название - работные дома были переименованы в «учреждения по законодательству о бедных» (Poor Law institutions), а с 1930 г. уцелевшие после Первой мировой войны работные дома были переданы местным (муниципальным)
властям. Некоторые здания были проданы или разрушены, а некоторые были реорганизованы под дома престарелых, больницы и хосписы. По сути, это ознаменовало собой конец эры работных домов.
Британский историк Дж. Брэдли справедливо заметил, что «в Англии ситуация с работными домами была своеобразным барометром, отражавшим изменения и колебания в социальном и культурном климате. Появление работных домов в XVII в. отражало резко негативное отношение к бродягам и нищим... Более терпимое - или, по крайней мере, более безразличное - XVIII столетие оказалось более щедрым и менее карательным в оказании социальной помощи. Более взвешенная Викторианская эпоха возродила суровый, напоминающий тюрьму, работный дом - «работный дом Диккенса». Наконец, бурный рост благотворительных организаций, внимание к «открытому призрению» и упразднение работных домов - это черты ХХ века» [3, с. 430].
Так или иначе, исследование этапов истории работных домов как института британской социальной политики позволяет обогатить историческим ракурсом современную дискуссию о социальном обеспечении и социальном неравенстве, поднимая важные вопросы о современных проблемах бедности, включая безработицу, бездомность и исключение из общественной жизни.
Литература
1. Международная коалиция мемориальных музеев совести (электронный ресурс). - http://www.sitesofconscience.org/sites-ru/ru/-consulted 20/06/08.
2. Мюнстерберг Э. Призрение бедных. Руководство к практической деятельности в области попечения о бедных (пер. с нем.). - СПб., 1900.
3. Bradley J. Moscow Workhouse and Urban Welfare reform in Russia // Russian review, vol. 41. - № 4 (October 1982).
4. Eden FM. The State of the Poor. L., G. Rutlege ans Sons Ltd., 1928.
5. HigginbothamP. The Workhouse. - 2005. - (электронный ресурс) - http://www.workhouses.org.uk/-consulted 21/07/08.
6. Nicholls G. A History of the English Poor Law. - in 3 vols. - Vol I, L., 1898.
7. Quirk V. Lessons from the English Poor Laws. Refereed paper presented to the Australian Political Studies Association Conference, University ofNewcastle, 25-27 September 2006.
8. Slack P. Poverty and Policy in Tudor and Stuart England. - L., 1993.
9. TwiningL. Workhouses and Pauperism. - L., Methen, 1898.
УДК 94 ББК 66.2 (7)
ФОРМИРУЮЩИЕ БЛИЖНЕВОСТОЧНУЮ ПОЛИТИКУ США ФАКТОРЫ (ТРЕТЬЯ ЧЕТВЕРТЬ XX В.) К.А. Белоусова, кандидат исторических наук, доцент кафедры новой и новейшей истории МПГУ, thevp@mail.ru
Ближневосточная политика США является одним из основных направлений современной американской стратегии. Факторы, влияющие на политику США в этом регионе в современный период, мало отличаются от формировавших политику в третьей четверти XX в.
Ключевые слова: политика США на Ближнем Востоке, арабские страны, Израиль.
THE MAIN TRENDS OF US POLICY IN THE MIDDLE EAST (THE THIRD QUARTER OF THE XX CENTURY)
Belousova K.A.
The Middle Eastern policy of the United State is one of the main trends of the modern American strategy. Factors influenced the US police in this region nowadays differs very little from one that formed their policy in 1945-1975.
Keywords: US Policy in the Middle East, Arab countries, Israel.
Факторы, которые влияли на ближневосточную политику США в третьей четверти XX в., не особенно сильно отличаются от тех, которые формируют политику США в наши дни. Поэтому исследование этого вопроса является безусловно актуальным. Ближневосточный регион приобретает все большее значение в современном мире. В последние десятилетия стала резко возрастать его экономическая и политическая роль в мировом сообществе, геополитическое значение. Важным моментом также является объединяющая и концентрирующая сила ислама - основной религии народов Ближнего Востока. Среди причин неослабевающего внимания США к этому региону необходимо назвать следующие: недавняя война; постоянная угроза исламского фундаментализма; сохраняющаяся важность района как нефтеносного; неослабевающее напряжение между Израилем
и арабами; международный терроризм; высокая вероятность конфликтов и их интернационализация.
Основополагающим фактором, который формировал внешнюю политику США, в частности, на Ближнем Востоке, являлся антагонизм между капитализмом и социализмом. Это противоречие лежало в материальных структурах и процессах, и, следовательно, имело свое проявление в надстроечных областях, в том числе в политике, где его видно лучше всего. Это, пожалуй, единственный фактор, который перестал существовать в «чистом виде» в наши дни, однако с исчезновением биполярного антагонизма желание США укрепиться в районе Ближнего Востока не уменьшилось. На современном языке это материальное обоснование называется «гонкой культур». Надо отметить, что и Советский Союз пытался утвердить свое положение на Ближнем Вос-
токе, поскольку материальные основания были, разумеется, те же.
Желание США закрепиться на Ближнем Востоке толкало их на соперничество не только с СССР, но и со старыми колониальными державами, в частности, Англией и Францией. Первые попытки такой политики наблюдались еще во время Второй мировой войны, когда Соединенные Штаты стали создавать свои военные базы на территориях английских и французских колоний. Возможность «отодвинуть» старые колониальные державы появилась во время Суэцкого кризиса 1956 г., когда США, ведя «двойную игру», осудили Англию и Францию за агрессию и смогли в 1957 г. провозгласить доктрину Эйзенхауэра, которая юридически закрепила лидирующую роль США на Ближнем Востоке.
Вторым фактором является производственный. Нефть, наряду с другими ресурсами, такими как уголь, лес и пр., входила в сферу экономических и геополитических интересов США.
В 1940-1960-х гг. интерес Соединенных Штатов в обеспечении доступа к зарубежным нефтяным ресурсам был обусловлен, во-первых, желанием сбережения ресурсов на территории США, во-вторых, получением возможности добывать более дешевую нефть, в-третьих - обеспечением экспансии нефтяных монополий, для многих из которых возможность эксплуатации иностранных источников нефти являлся вопросом жизни и смерти.
Особенность нефтяных ресурсов стран Ближнего Востока заключается также в удобстве их залегания и исключительной мощности пластов. С этим связаны чрезвычайно низкие издержки при ее добыче. Было установлено, что в начале 60-х гг. общая стоимость за эксплуатацию и разработку нефти (не включая стоимости нахождения ее) составила 7 центов за баррель в Ираке, по сравнению с 10 центами в Саудовской Аравии, 46 центами в Алжире, 62 центами в Венесуэле и 151 центом в США [8, р. 423].
В докладе госдепартамента США по проблемам зоны Персидского залива и Аравийского полуострова, опубликованном в 1975 г., говорилось, что цель США - «продолжение доступа к нефти Ближнего и Среднего Востока по разумным ценам и в количестве, достаточном для удовлетворения американских потребностей и нужд союзников США» [4, р. 3]. Понятие «доступ» всегда означало эксплуатацию нефтяных богатств ближневосточного региона, сохранение с течением времени все в более завуалированной форме американского контроля над углеводородными ресурсами. Методы обеспечения доступа к ближневосточной нефти также поменялись: продолжая использовать военную силу, США стали вовлекать ближневосточные правительства в отношения «партнерства», усиливать их финансовую привязанность «через программу «рециклирования нефтедолларов» к американскому крупному капиталу и к валютно-финансовой системе США в целом [1, с. 22].
Важным фактором привязки ближневосточных стран, принявших систему участия [6, р. 135, 139], стала проблема сбыта нефти. Сенатор Э. Кеннеди заявил 2 июня 1976 г. в Объединенной экономической комиссии конгресса США, что «исторический переход от собственности к участию не ликвидировал те важные функции, которые главные нефтяные ТНК выполняли для правительств стран ОПЕК. Компании осуществляют разведку, транспортировку, переработку и продажу большей части нефти ОПЕК» [5, р. 2].
Известный американский историк-востоковед У. Квандт анализировал целую систему факторов, влияющих на процесс принятия решения по проблемам ближневосточной политики США. Он обращал внимание на влияние стратегических факторов, вытекающих из потребностей глобального противоборства США и СССР; на воздействие факторов внутриполитического порядка (активности проарабского и произраильского лобби); факторов, связанных с функционированием бюрократического аппарата Вашингтона (в том числе и наличие групп с неоднозначными интересами в ближневосточных делах в государственном департаменте и в Пентагоне); с политическими интересами и лидерством президента страны и т.д .[7, р. 3, 4, 25].
Говоря о геополитическом факторе, необходимо отметить его
разноплановость. С одной стороны, Ближний Восток всегда являлся стратегически важным регионом, связывающим Евразию и Африку, с другой стороны, завоевание Ближнего Востока в политическом отношении означало создание военного окружения на южных подступах к СССР. Первыми в этом отношении были завоеваны Греция и Турция, которые благодаря доктрине Трумэна стали сателлитами США в регионе, приближенном к Ближнему Востоку. На протяжении рассматриваемого периода США неоднократно предпринимали попытки создать военно-политический блок из ближневосточных стран, направленный против СССР. Поддержку США в регионе представлял шахский Иран; в 1960-е гг. США стали уделять особое внимание Персидскому заливу, и, в частности, Саудовской Аравии. Эта тактика получила название «полторы опоры».
Сам факт существования монархических режимов означал для США возможности для политического маневрирования. Исследователь ближневосточной проблемы Дж. Уорбург писал, что миссия США на Ближнем Востоке сводится к попыткам «отсрочить свержение феодальных монархов, чтобы, в частности, не допустить экспроприации нефтедобывающей собственности революционными правительствами» [11, р. 237]. По мнению историка С. Д. Буробиной, консервативные группировки в арабских странах (или те компоненты социальной структуры, которые, по мнению американских политологов, отличались устойчивостью), получая традиционную поддержку со стороны империалистических кругов, должны были препятствовать проведению прогрессивных преобразований на Ближнем Востоке [2, с. 76]. Во внутриполитическом плане поддержка реакционных сил была эквивалентна консервации традиционных структур, осуществляемой с использованием созданного Соединенного Штатами механизма взаимодополняемости (взаимозависимости). Стремясь закрепить традиционные структуры для сохранения культурной и религиозной автаркии, особое внимание США уделяли религиозной идеологии, которая являлась основным теоретическим оружием в руках арабской буржуазии, направленным против прогрессивных сил. Во время администрации Джонсона исламский фактор использовался в борьбе против арабского национализма, однако в данном случае вопрос стоит значительно шире. Соединенные Штаты в целом поощряли предпринимаемые в некоторых арабских странах попытки превратить ислам в господствующую идеологию. Однако никакое другое государство в регионе БСВ не получало большую американскую поддержку, нежели Израиль. Во время арабо-израильских войн США открыто не участвовали в военных действиях на стороне Израиля, однако, финансовая и военная помощь, безусловно, оказалась решающей, позволившей Израилю одерживать победы над арабскими странами.
Профессор университета штата Огайо Р. Трайс на основе метода системного анализа попытался обосновать теорию взаимодействия различных «заинтересованных групп» (произраильское и проарабское лобби, настроения американской общественности, воздействие печати и других средств массовой информации США) в США и их влияние на формирование ближневосточной политики [10].
Еще в одном коллективном исследовании ученых университета штата Колорадо говорилось о том, что активные дипломатические усилия Соединенных Штатов в регионе БСВ состояли в необходимости предотвратить дальнейшее возрастание советского влияния в регионе и «в конечном итоге побудить Египет и другие арабские страны прекратить их связи с Советским Союзом» [9, р. 24].
Многоплановый характер интересов США в ближневосточном регионе исследовал американский историк Дж. Чурба, подчеркивая, что «они включают поддержание стратегического доступа к региону и гарантированного доступа к его нефтяным ресурсам, сдерживание местных конфликтов, продолжение экономического развития и социального прогресса, защиту американских инвестиций и их вклада в платежный баланс США, продвижение американской торговли, а также сохранение и развитие культурных связей с народами этого района» [3, р. 52].
По мнению историка Р.Ф. Борисова, американские исследо-
ватели не придают значения другим факторам воздействия на американскую политику в регионе БСВ: американской финансовой олигархии; принятию Белым домом решений по конфликтным ситуациям, разногласиям между различными группировками в правящих кругах США, по вопросам, относящимся к БСВ [1, с. 11-12]. Отмечая определенные расхождения между интересами нефтяных монополий и интересами сионистских кругов; между позицией конгресса, в котором большим влиянием пользуется произраильское лобби, и позицией вашингтонской администрации, и в частности госдепартамента, стремящегося проводить более или менее «сбалансированный» курс в арабо-израильском конфликте, Р. Ф. Борисов полагает, что эти обстоятельства привносят в ближневосточную политику США элементы противоречивости и непоследовательности; зачастую сталкивают американскую администрацию на путь проведения шагов, не укладывающихся в рамки долгосрочных интересов США, побуждающих Вашингтон к широкому использованию в своей политике в регионе беспринципного лавирования и маневров [1, с. 13].
В 1970-е гг. все более четко прослеживается процесс упрочения контроля над нефтяными монополиями со стороны нескольких крупнейших групп финансового капитала, наиболее влиятельной из которых оставалась группа Рокфеллеров. Помимо того, что под прямым контролем группы Рокфеллера находились крупнейшие банки, энергетические компании и другие разного рода промышленные предприятия, она в послевоенный период формировала руководящий состав госдепартамента и других внешнеполитических ведомств. Дэвид Рокфеллер проявлял большой интерес к региону БСВ, регулярно посещая столицы арабских государств. Ставленниками Рокфеллеров были Г. Киссинджер, С. Вэнс, Зб. Бжезинский и другие. Группа Рокфеллеров контролировала такие политические институты, как, например, «Фонд Рокфеллеров», который занимался разработкой идей и рекомендаций правительству США по проблемам внешней политики, финансировал научные разработки, готовил кадры для внешнеполитических постов, а также Совет по внешним сношениям (главный внешнеполитический штаб финансовой олигархии США) и «трехстороннюю комиссию». Таким образом, система принятия решений по ключевым вопросам политики США в регионе БСВ отвечала интересам нефтяных групп. Их Связь с правительственным аппаратом обеспечивала преемственность политики США вне зависимости от того, какая из двух партий находилась у власти.
Все эти факторы, несомненно, влияли на процесс принятия решений по проблемам ближневосточной политики США. Однако все они являются подчиненными основному: гонке культур, пока еще малоизученным мировым отношениям, лежащим в материальной основе бытия и толкающим страны на то или иное поведение.
Надо отметить, что даже внутриполитические события, такие как, например, Уотергейтский скандал, в сущности не повлияли на изменение внешнеполитического курса США. Преемственность политики Трумэна, Эйзенхауэра, Кеннеди, Джонсона, Никсона и Форда прослеживается и далее. Важно, что внешнеполитический курс США ужесточался и становился все более изощренным. Так, президент Картер и его помощник по национальной безопасности Зб. Бжезинский стали спекулировать темой «прав человека», используя ее для нажима на неугодные страны (и совершенно забывая о ней, когда речь заходила о действительных и массовых нарушениях прав человека фашистскими и диктаторскими режимами, пользовавшимися поддержкой США в Южной Африке, Чили, Южной Корее и др. местах). Период администрации Рейгана вообще отличался жесткостью и сравним по агрессивности с временами Д.Ф. Даллеса. Позже, с упадком роли СССР в международных делах и ослаблением влияния России, в частности, в ближневосточном регионе, США вообразили себя единственными вершителям судеб, всячески поддерживая угодные им режимы, а страны, их не устраивающие (кстати ска-
зать, в основном социалистической ориентации), записали в изгои. Эта ситуация сравнима в определенной степени с периодом ближневосточного урегулирования, когда СССР был в сущности вытеснен из этого процесса, а США смогли стать во главе него, однако никаких существенных продвижений в урегулировании они достигнуть не могли. И дело тут не только в том, что они преследовали цель максимальной поддержки Израиля.
Глубокая убежденность Соединенных Штатов, что они одни могут наладить мир и спокойствие в регионе является, как это ни парадоксально, совершенно искренней. Однако Запад никогда не был в состоянии примириться с разноуровневыми структурами бытия. Для Запада и его авангардной части - США - единственным известным способом существования является унитаризация. Такой способ, однако, совершенно не подходит, когда речь идет о восточных структурах, где в порядке вещей полиэтничность, конфессиональность, разноуровневость (в более привычной терминологии - многоукладность), неоднородность, как форм хозяйствования, так и других производственных структур.
Реакция Запада в лице Соединенных Штатов на разноуровне-вость, несмотря на кажущееся разнообразие, весьма одинакова. Унитаризация в основном проводилась силовыми методами, под которыми подразумевается не только применение силы как таковой (свержение М. Мосаддыка в Иране в 1953 г., интервенция США в Ливан 1958 г., попытки осуществления антиправительственных заговоров в Сирии на протяжении 1950-х гг., покушения на Насера и многое др.), но также и иные способы: через МВФ (посредством принятия программ экономического развития), культурный империализм и пр.
Ясно, что культурная, экономическая и прочая унитаризация для стран Востока физически не могла и не может реализоваться. Мало того, попытки такой унитаризации приводят лишь к большей разобщенности и «запутыванию» периферийных стран, а на примере сегодняшней ситуации в мире, когда исчезла дисциплинирующая доминантно-биполярная гонка культур, - к мировому хаосу (с пока сумбурно поднимающимся антизападным, антивес-тернизационным антиглобалистским протестом, в том числе и в весьма уродливых, экстремистских, фундаменталистских формах).
Для сегодняшней ситуации характерно и то, что Соединенные Штаты особенно сильно убеждены в том, что теперь (без СССР) можно наладить отношения, мир, порядок и пр. Наладить, естественно, путем американизации. Однако этот путь не приведет к налаживанию отношений, что было неоднократно доказано на примере истории взаимоотношений США с Ближним Востоком.
Литература
1. Борисов Р. Ф. США: Ближневосточная политика в 70-е гг. - М.: Наука, 1982.
2. Буробина С.Д. Экспансионистская политика США на Ближнем Востоке (Египет, Сирия, Ливан, Иордания) в 1966-1976 гг. / Диссерт. на соиск. степени к.и.н. - М., 1981.
3. Churba J. The Politics of Defeat: America's Decline in the Middle East. N.Y., 1977.
4. Current Policy: Persian Gulf and Arabian Peninsula. June 1975. The Department of State. Wash., 1975.
5. Multinational Oil Companies and OPEC: Implications for the US Policy. Hearings, Joint Economic Committee, US Congress.
6. Multinational Oil Corporations and US Foreign Policy Report Committee on Foreign Relations, US Senate. January2, 1975. Wash., 1975.
7. Quandt W. Decade of Decisions: American Policy toward the Arab-Israely Conflict, 1967-76. Berkeley, 1977.
8. Stocking C.W. Middle East Oil. - L.: The Pinguin Press, 1971.
9. The Middle East: Critical Choices for the United States, Boulder (Col.), 1976.
10. Trice R. Interest Groups and the Foreign Policy Progress: US Policy n the Middle East. Beverly Hills, 1976.
11. Warburg J.P. Crosscurrents in the Middle East. L., 1969.
