CC BY
8ПРОБЛЕМЫ МЕТОДИКИ И ПЕДАГОГИКИ МУЗЫКАЛЬНОГО ОБРАЗОВАНИЯ
©Дорошенко С. И., 2011
ФОРМИРОВАНИЕ СТАТУСА МУЗЫКАЛЬНЫХ ШКОЛ И СОДЕРЖАНИЯ ОБРАЗОВАНИЯ В НИХ В 20-Е ГОДЫ ХХ ВЕКА (НА ПРИМЕРЕ МУЗЫКАЛЬНЫХ
ШКОЛ ВЛАДИМИРСКОЙ ГУБЕРНИИ)
В статье описываются различные типы музыкальных школ 20-х годов ХХ века, анализируются особенности формирования содержания образования в них: ориентация на профессиональный уровень подготовки, включение в систему массового музыкального образования и разработка предметных блоков для учащихся общеобразовательных школ. Исследование опирается на документы Государственного архива Владимирской области. Ключевые слова: история музыкального образования, музыкальная школа, предметное содержание образования, Владимирская губерния.
Проблема определения статуса музыкальных школ и формирования содержания музыкального образования в них сегодня актуальна, как никогда: вопрос массовости или элитарности, «жесткого» профессионализма или «мягкого» просветительства, при всем желании не может быть решен удовлетворительно для всех сторон. И хотя никакой исторический период буквально не повторяет предыдущие, позволим себе предположить, что обращение к ситуации, сложившейся в 20-е годы ХХ века, может способствовать осмыслению сегодняшних проблем, связанных с набором предметов в музыкальных школах, с их взаимодействием, с ролью музыкальных школ в широком процессе массового музыкального образования.
Проблему формирования содержания образования в музыкальных школах 20-х годов прошлого века мы рассматриваем с двух позиций: с точки зрения взаимодействия профессионального и массового музыкального образования и с позиции отбора и взаимного сочетания музыкальных дисциплин.
На содержание образования в музыкальных школах начала ХХ века серьезно влияла церковно-певческая традиция, обусловливающая приоритет вокально-хорового начала. Так, основатель Владимирской музыкальной школы П. А. Ставровский был сыном знаменитого владимирского регента А. Е. Ставровского, пятьдесят лет возглавлявшего Архиерейский хор. Петр Алексеевич активно участвовал в деятельности Архиерейского хора: писал для него музыку, существенно обновил концертный репертуар (хор участвовал и в светской музыкальной жизни). Пение в хоре, управление хором было делом, в которое основатель Владимирской музыкальной школы был включен с детства. В дальнейшем, с 1924 по 1929 гг. школу возглавлял выпускник Московского синодального училища Сергей Иванович Федоров. Уже сам набор предметов, которые преподавал Сергей Иванович в музыкальной школе — теория музыки, скрипка, хор, — свидетельствует о том, что церковно-регентская направленность сохранялась во внутренних смыслах, содержании, способах организации музыкального образования. В дальнейшем светское развитие музыкальной педагогики развело эти предметы в разные стороны и разорвало теснейшие связи не только между инструментальным и вокальным началом в музыкальном образовании, но и, к еще большему сожалению, между слуховым опытом и теорией музыки. Связь звучания скрипки со звуком голоса (скрипка в регентской традиции поддерживала и организовывала вокальную работу), теоретических знаний с гармоническим строем хора, и, самое главное, объединение всех этих направлений развития музыкальных способностей в деятельности одного человека, несомненно, создавали особенно благоприятные условия для развития слуха и исполнительского аппарата. Жесткая дифференциация «теоретиков» и «исполнителей», не свойственная музыкальной педаго-
гике начала ХХ века (по крайней мере, на уровне музыкальных школ), в дальнейшем, на наш взгляд, стала подрывать целостность содержания музыкального образования.
Не так, как сегодня, в начале ХХ века осмысливалось место вокального образования в музыкальной школе. В первой трети ХХ века отделение академического вокала во Владимирской музыкальной школе было ведущим. Это было связано, в частности, с возрастным составом учащихся. Вокалу обучались достаточно взрослые люди (юношей принимали после окончания мутации). Некоторые выпускники стали солистами оперных театров, участвовали в городских оперных постановках, концертах.
Обозначенные характеристики связаны не только с отбором содержания образования, но и со статусом музыкальной школы. Первые музыкальные школы, созданные в конце XIX - начале ХХ веков, были гораздо ближе к современному музыкальному колледжу, чем к ДМШ. Особенно ярко это видно на примере провинциальных музыкальных школ, которые выполняли функции центров музыкального образования в регионах. Владимирская музыкальная школа 20-х годов принадлежала к учебным заведениям профессионального образования [1; с. 35]. Это подтверждает мысль о том, что во Владимире она фактически выполняла функции среднего специального учебного заведения. Профессиональный характер образования подчеркивается и тем, что в школе (судя по отчету в Губпрофобр 1927 года) учились подростки, начиная с 13 лет. Из 68 учащихся школы 29 были старше 18 лет. При этом предварительная подготовка по специальности у 27 учащихся была выше семилетки. С предварительной подготовкой 1 год в школу в 1927 году поступили всего 8 человек [1; с. 35]. В целом сведения об учащихся показывают, что для поступления в музыкальную школу нужна была предварительная подготовка, хотя с каждым человеком вопрос решался достаточно индивидуально.
Не только в губернском центре, но и в других городах губернии музыкальные школы явно брали на себя функции осуществления профессионального музыкального образования. Не только музыкальные школы I ступени (Владимирская, Муромская, Вязниковская), но и Народные музыкальные школы, статус которых был ниже, ориентировались в своей работе на консерваторскую модель. Так, в 1920 году Народная музыкальная школа была организована в Гороховце. В отчете уездного подотдела искусств читаем: «Заведующий, обладая знаниями и любовью к делу, ... поставил его на недосягаемую высоту. Из Нижнего Новгорода и других городов были приглашены преподаватели новые, все с определенным профессиональным стажем; трое окончивших консерваторию. Обучаются в школе в большинстве подростки, дети приюта, пролетариата и советские служащие. Всего в школе учеников насчитывается около 150 человек. Симфонический оркестр часто дает концерты из классических произведений Бетховена, Вагнера, Чайковского. Программа школы придерживается определенно программы Московской консерватории» [2; с. 44]. В цитируемом докладе о работе Го-роховецкого художественного подотдела, конечно, есть преувеличения, происходящие, скорее всего, от недостаточной компетентности докладчика. Во всех подобных документах чувствуется эффект «испорченного телефона»: профессионал-музыкант подает сведения о своей работе, а потом деятель уездного политпросвета «обрабатывает» материал и препровождает в центр; в результате вполне четкие профессиональные сведения перемежаются с некорректными и странными комментариями. Слова об ориентации на Московскую консерваторию мы понимаем так: из Нижнего Новгорода, который всегда (и сейчас) влияет на культурную жизнь Гороховца больше, чем Владимир, были приглашены музыканты, в том числе трое выпускников Московской консерватории (Горьковская консерватория была создана позже). Эти люди во главе с заведующим, А. И. Любовичем, начали проводить в жизнь академические музыкальные традиции. Поскольку Гороховецкая школа не имела даже статуса государственной, вероятно, лучше говорить не о единстве с программой Московской консерватории, а о единстве художественных ориентиров, о возможности подготовки абитуриентов консерватории.
Переходя к следующей позиции — влиянию на содержание музыкального образования требований массового просветительства — нужно прокомментировать статусную пози-
цию музыкальных школ I ступени в системе Наркомпроса, которому подчинялись все учреждения образования, культуры, искусства. С административных позиций статус музыкальной школы Первой ступени нельзя признать высоким (общеобразовательные школы были двух ступеней, при этом первая ступень предполагала пятилетнее образование). В связи с переводом Владимирской музыкальной школы в ведение ГубОНО педагоги музыкальных школ стали шкрабами — школьными работниками — и условия их труда стали формироваться строго по модели Единой трудовой школы. Например, существенно сократились традиционные летние каникулы и отпуск педагогов. 22 июня 1920 года на коллегиальном заседании ГубОНО рассматривалось «ходатайство Владимирской музыкальной школы I ступени на перерыв учебных занятий с 15 июня по 15 августа сего года». Постановили ходатайство отклонить, «указав Совету школы: а) перерыв занятий в школе должен быть одинаков с перерывом таковых с Единой Трудовой школе, то есть не превышать одного месяца, б) преподаватели школы получают двухнедельный отпуск, установленный в текущем году для всех советских служащих» [3; с. 108].
Содержание музыкального образования подверглось реформированию и переосмыслению с позиций организации связи с общеобразовательными школами. Проблемы администрирования и формирования нового, «массового» предметного содержания музыкального образования в некоторых музыкальных школах вышли на первый план. Например, в Муромской музыкальной школе велись целые баталии по поводу смены директора, формирования устава школы, преподавания «спущенного из столицы» предмета «слушание музыки».
Заведующим Муромской музыкальной школой в 1920 году был слепой музыкант — композитор и пианист — Валенков. По свидетельству педагогов школы, этот человек обладал незаурядными музыкальными дарованиями: колоссальной музыкальной памятью, абсолютным слухом, композиторским талантом, тонким чувством стиля. Кроме того, ему были присущи прекрасные личные качества: интеллигентность, отзывчивость, способность найти общий язык с любым из коллег и учеников. Он получил музыкальное образование по классу композиции у профессора Петроградской консерватории Иосифа Вителя; о его произведениях с одобрением отзывались известные музыканты: М. Штейнберг, Ф. Блюменфельд, Ф. Шаляпин [4; с. 88]. Снятие его с должности, судя по переписке представителей коллектива школы с ГубОНО, было связано с плохой постановкой обязательных предметов — теории музыки и хорового пения. Официально увольнение Валенкова было обосновано его физическим недостатком: «Принимая во внимание тяжелый физический недостаток т. Валенкова, освободить его от заведования музыкальной школой, оставив как ценного преподавателя по классу рояля. Заведующим организатором Муромской музыкальной школы назначить тов. Невского с 1 января 1921 года» [4; с. 79]. Местком школы начал жаловаться на Невского: «Во главе школы стоит не только не специалист, но и совершенно не знающий ни постановки музыкального дела, ни музыки как искусства, а потому не умеющий руководить не только группами обучающихся у него по теории и хоровому пению, но и общей коллегиальной работой школы...» [4; с. 53]. «Камнем преткновения» в этом конфликте стали обязательные, общеобразовательно-музыкальные предметы. Будучи насильственно связанной с Единой трудовой школой, Муромская музыкальная школа не смогла справиться с массовостью и неконкретностью вставших перед ней музыкально-педагогических задач. «Неудовлетворительная постановка обязательных предметов (теории и хорового пения), — оправдывались педагоги, — происходила от следующих причин. Условия занятий в Единой трудовой школе не давали возможности оторвать учащихся для специального прохождения обязательных предметов в Музыкальной школе.» [4; с. 88]. Из не совсем четкого объяснения (пафос данной бумаги был в защите снятого заведующего) видно, что многие учащиеся Единой трудовой школы одновременно учились и работали. При этом они должны были изучать обязательные музыкальные предметы. Невского, очевидно, назначили как раз потому, что он вел эти предметы и был школьным работником по пению в общеобразовательной школе. Это достоинство в глазах ГубОНО выглядело как явный порок с позиции педагогов музыкальной школы. «Компромат» сформулирован так: «Невский — бывший церковный регент и школьный ра-
ботник по пению в Советской общеобразовательной школе» [4; с. 87]. Понятно, что о церковном прошлом Невского коллеги упоминают здесь, чтобы подчеркнуть его негодность для роли заведующего советской музыкальной школой. Наивная же рядоположенность ярлыков «церковный регент» и «школьный работник по пению» ярко свидетельствует о том невысоком мнении, которое имели Муромские свободные художники о школьном общеобразовательном предмете «пение» и о его преподавателях.
Валенкова восстановили. Но проблемы остались неизменными. Параллельно с описанным разбирательством по поводу заведующего шла переписка об уставе школы и о содержании «массовых» предметов: «Муромская музыкальная школа просит указать программу курсов слушания музыки и выслать нормальный устав музыкальной школы» [4; с. 55]. Выслали ли губернские власти муромлянам образец устава или нет, неизвестно. Согласно выработанному в самой школе проекту устава, цель деятельности — «дать начальное музыкальное образование всем возрастам, обладающим необходимыми музыкальными данными для того, чтобы стать впоследствии полезными работниками в области музыкального искусства» [4; с. 198]. Как видим, педагоги Муромской музыкальной школы своим целеполагани-ем с самого начала подчеркнули профессиональный характер музыкального образования в своем учебном заведении. Это образование предполагает не эстетико-воспитательные задачи, не организацию досуга, а перспективу «стать полезными работниками в области музыкального искусства», то есть музыкантами-профессионалами.
Таким образом, можно констатировать следующие характерные особенности формирования содержания образования в музыкальных школах Владимирской губернии 20-х годов ХХ века. Во-первых, музыкальное образование опиралось на церковно-певческую традицию, что влекло за собой приоритетное развитие вокального и хорового классов, тесное взаимодействие музыкально-теоретических дисциплин, хорового и инструментального исполнительства (работа с хором осуществлялась при поддержке скрипки, что формировало иные механизмы формирования хорового строя, нежели сегодня). Во-вторых, содержание образования было ориентировано на профессиональную подготовку музыкантов: музыкальные школы принадлежали к системе профобра, возраст учащихся (не ниже 13 лет, высокий процент 18-летних и старше) позволял реализовывать профессиональные задачи, ориентированные на сформированный исполнительский аппарат (в том числе, в сфере академического вокала). Поступление в музыкальную школу требовало предварительной подготовки. В-третьих, музыкальные школы участвовали в организации процессов массового музыкального образования в Единой трудовой школе. В качестве предметов, ориентированных на массовое музыкальное просветительство, развивались теория музыки, хор, а также слушание музыки. Формирование этой сферы предметного содержания музыкального образования происходило со значительными трудностями. Однако «регентские» традиции, при которых один и тот же человек мог профессионально управлять хором, осуществлять инструментальную (скрипичную) поддержку партий и преподавать теорию музыки, создавали реальные условия для интеграции музыкального образования в музыкальных и общеобразовательных школах и создания единого музыкально-образовательного пространства.
Литература
1. Сведения об учащихся учебных заведений профобра за 1926-27 учебный год. — ГАВО. Ф. 1045. Оп. 1. Ед. хр. 982.
2. Отчеты о работе губернского и уездного подотделов искусств. — ГАВО. Ф.1045. Оп. 1. Ед.
хр. 419.
3. Протоколы коллегиальных заседаний ГубОНО, отчеты о работе внешкольного подотдела. — ГАВО. Ф.1045. Оп. 1. Ед. хр.174.
4. Смета на содержание музыкальной секции при подотделе искусств. Переписка с клубами и музыкальными кружками о снабжении музыкальными инструментами. — ГАВО. Ф.1045. Оп.1. Ед. хр.453.
