CC BY
19
Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. 2021. № 4 (99). С. 163—173. Vestnik of the East Siberian Institute of the Ministry of Internal Affairs of Russia. 2022. Vol. no.1 (100), р. 163—173.
12.00.09. Уголовный процесс
Научная статья УДК 343.13
DOI: 10.55001/2312-3184.2022.45.27.015
ФОРМИРОВАНИЕ СЛЕДСТВЕННЫХ ДЕЙСТВИЙ НЕГЛАСНОГО ХАРАКТЕРА В УГОЛОВНО-ПРОЦЕССУАЛЬНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ РОССИИ
Юлия Руслановна Фадеева
Волгоградская академия МВД России, г. Волгоград, Российская Федерация, juliafadd12@gmail.com
Введение: в статье рассматриваются исторические этапы формирования такого правового явления, как «негласные следственные действия». Раскрывается значение указанного понятия, излагаются позиции ученых-процессуалистов, а также сформулирован ответ на вопрос о необходимости названных негласных действий, исходя из особенностей их появления.
Материалы и методы: нормативную основу исследования образуют уголовно-процессуальное законодательство России (начиная с законодательства Российской империи и заканчивая законодательством наших дней), научные труды ученых-процессуалистов, а также иные нормативно-правовые акты, имеющие отношение к рассматриваемым вопросам, на основании анализа которых автор пришел к выводам, изложенным в статье.
Методологической основой исследования: являются научные работы в области уголовного судопроизводства по изучаемой проблематике. Основным методом исследования, используемым в представленной работе, является общий диалектический метод научного познания, носящий универсальный характер; кроме того, методы логической индукции, дедукции, познавательные методы, а также приемы анализа, сравнения, описания и обобщения.
Результаты исследования: выявлены этапы формирования негласных следственных действий, рассмотрено понятие «негласные следственные действия», а также содержание и порядок их производства в зависимости от этапа их формирования и особенностей нормативной регламентации в уголовно-процессуальном законодательстве.
Выводы и заключения: в связи со значительным ростом потребности населения в использовании электронных устройств, технической оснащенности преступной среды негласные следственные действия становятся важным инструментом деятельности следователя по уголовным делам.
© Фадеева Ю. Р., 2022
Ключевые слова: негласные следственные действия, наложение ареста на почто-во-телеграфные отправления, их осмотр и выемка, контроль и запись переговоров, получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами.
Для цитирования: Фадеева Ю. Р. Формирование следственных действий негласного характера в уголовно-процессуальном законодательстве России. // Вестник Восточно-Сибирского института МВД России. — 2022. — № 1 (100). — С. 163—173. DOI: 10.55001/2312-3184.2022.45.27.015
12.00.09. Criminal proceeding
Original article
FORMATION OF UNDERCOVER INVESTIGATIVE ACTIONS IN THE CRIMINAL PROCEDURE LEGISLATION OF RUSSIA
Julia R. Fadeeva
Volgograd Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Volgograd, Russian Federation, julafadd12@gmail.com
Introduction: the given article deals with the historical stages of the formation of such a legal phenomenon as "undercover investigative actions". The author determines the meaning of the given concept states the points of view of procedural scientists as well as proves the necessity to apply the mentioned actions based on the peculiarities of their appearing.
Materials and methods: the legal framework of the given research is formed by the criminal procedure legislation of Russia (data taken from the legislation of the Russian Empire and up to the acting legislation), scientific works of procedural scientists as well as other regulatory legal acts related to the issues under examination. Having analyzed all this facts the author concluded the results to be formulated in the given article.
The methodological basis of the research is scientific works in the field of the criminal proceedings on the given problem. The main research method used in the given work is a general dialectical method of scientific knowledge which is said to be universal. Also the author used methods of logical induction, a deduction, cognitive methods as well as methods of analysis, a comparison, a description and a method of generalization.
The results of the study: the stages of formation of undercover investigative actions were identified; the concept of "undercover investigative actions" was examined as well as the content and procedure for their production depending on the stage of their formation and the specifics of statutory regulation in the criminal procedure legislation.
The results of the study: due to a significant increase in the population's need to apply electronic devices, technical equipment of the criminal environment, undercover investigative actions are becoming an important factor in the activity of a criminal investigator.
Keywords: undercover investigative actions, arresting mailed and telegraphic items, their inspection and seizure, control and recording of conversations, obtaining information about connections between subscribers and (or) subscriber devices.
For citation: Fadeeva J.R. Formirovanie sledstvennyh dejstvij neglasnogo haraktera v ugolovno-processual'nom zakonodatel'stve Rossii [Formation of undercover investigative actions in the criminal procedure legislation of Russia]. Vestnik Vostochno-Sibirskogo instituta MVD Rossii — Vestnik of the East Siberian Institute of the Ministry ofInternal Affairs of Russia. 2022, vol. no, 1 (100), pp. 163—173 (in Russ.). DOI: 10.55001/2312-3184.2022.45.27.015
На современном этапе развития уголовного судопроизводства особое внимание уделяется вопросу, связанному с негласной деятельностью следователя. Ученые задаются вопросами, связанными с ее сущностью и природой, порядком регламентации, условиями осуществления и использования результатов в расследовании. Что же понимается под негласной деятельностью следователя?
В этом вопросе мы полностью солидарны с М. С. Колосович, которая под негласной деятельностью следователя понимает «регламентированные УПК РФ действия следователя (дознавателя), производство которых сопряжено с сохранением в тайне от сторон и других участников предварительного расследования данных об их подготовке и о получении в суде разрешения на их производство, а в некоторых случаях самого факта их производства и лицах, их производящих, посредством применения негласных методов и средств оперативно-розыскного характера» [1, с. 347].Указанное понятие ею классифицируется на три элемента, к которым относятся: негласные следственные действия; относительно негласные действия следователя (дознавателя); деятельность следователя (дознавателя), осуществляемая на основе конфиденциальности.
Поговорим подробнее о негласных следственных действиях, к которым, по мнению автора настоящей статьи и мнению других ученых, относятся: наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемка; контроль и запись переговоров; получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами [2, с. 38; 3, с. 130—134; 4, с. 100]. В уголовно-процессуальной науке ведется дискуссия по поводу нахождения указанных следственных действий в УПК РФ. Одни ученые являются их противниками, другие — сторонниками. К первой группе относится С. А. Шейфер, который считает, что указанные следственные действия являются «беспрецедентно автономными», т. к. начальный и рабочий этап осуществляется не следователем (дознавателем), кроме того, негласно. Данное положение вещей, по его мнению, противоречит самой сущности следственных действий [5, c. 117—118]. Аналогичного мнения придерживается О. Я. Баев, который считает, что названные действия не являются следственными, однако их результаты могут быть использованы в доказывании по уголовному делу при условии их проведения в соответствующем уголовно-процессуальном режиме [6, c. 22]. Данное мнение также разделяет Е. А. Зайцева, которая считает, что модернизировать систему следственных действий путем расширения познавательных приемов за счет внедрения в УПК РФ оперативно-розыскных мероприятий нецелесообразно и противоречит концептуальным постулатам общей теории права. Нормы уголовно-процессуального права, по ее мнению, не могут и не должны регулировать оперативно-розыскные мероприятия, т. к. это может привести к снижению правозащитной и правообеспечительной функции [7, c. 38—42]. Аналогичного мнения также придерживаются С. Б. Россинский [8, с. 50], В. Н. Чернышов А. С. Чернышов [9, с. 35],
В. М. Савицкий [10, а 55—58], А. М. Ларин [11, с. 26]. Ко второй группе ученых, являющихся сторонниками нахождения рассматриваемых следственных действия в уголовно-процессуальном законодательстве Российской Федерации, относится, например,
B. Ф. Луговик, который считает, что без негласного производства по уголовному делу невозможно эффективное расследование преступления. При этом к негласному производству он относит, в том числе, и негласные следственные действия [12, а 86—90]. С ним также солидарны такие ученые, как М. С. Колосович [13, с. 138—144], Я. М. Ма-зунин [14, с. 50—62], которые считают, что деятельности следователя присущи не только гласные признаки, но и негласные. Также представителями указанного мнения являются А. М. Баранов [15, а 157], А.Ф. Волынский [16, с. 91—94], В. А. Азаров [17, а 60— 65], Р. Г. Зорин [18, а 40—46].
Существование различных мнений по поводу рассматриваемого вопроса свидетельствует о его актуальности и важности для уголовного процесса. Однако найти пути разрешения этого вопроса непросто. Для этого необходимо не только обладать всем объемом теоретических знаний в рамках заданной темы, а также углубиться в истоки возникновения изучаемых действий и их развития.
Обратившись к истории России, можно заметить, что какое-либо упоминание в отечественном законодательстве о рассматриваемых следственных действиях вплоть до XVII века отсутствует. И только во времена правления Петра I начинает формироваться такое правовое явление, как перлюстрация [19]. Согласно толковому словарю
C. А. Кузнецова, под данным термином понимается «тайное вскрытие государственными или иными органами, лицами пересылаемой по почте корреспонденции» [20]. Первоначально это мероприятие проводилось государственными чиновниками с целью получения информации, содержащейся в почтовых отправлениях, присылаемых из-за границы!. Указанное действие стало важнейшим средством получения разведывательной, политической и другой важной информации [21, а 97]. Однако, несмотря на это, порядок производства данного мероприятия не был регламентирован, отсутствовали какие-либо тактические рекомендации по его проведению. Тем не менее можно смело сказать, что перлюстрация стала первым шагом на пути к формированию современного следственного действия — наложение ареста на почтово-телеграфные отравления.
С появлением Устава уголовного судопроизводства 1864 года (Устав) ситуация с регламентацией порядка проведения перлюстрации не изменилась, никаких ограничений на тайну почтовой и телеграфной корреспонденции наложено не было. Однако внесенное в 1878 году в Устав дополнение в виде статьи 368.1 скорректировало имеющееся положение вещей. С этого момента в Уставе содержатся основания, условия и порядок ограничения права на тайну переписки и телеграфных сообщений. Согласно указанной статье, следователь, в случае необходимости проведения указанного действия, осуществлял задержание интересующей его корреспонденции, после чего был обязан направить в суд представление с целью получения разрешения на ее изъятие. Если суд усматривал основания для изъятия корреспонденции, то давал соответствующее разрешение. В ходе выемки отправлений следователь был вправе изымать только то, что имело отношение к делу, а также был обязан сохранять тайну переписок. Как видно, указанное действие имеет схожие черты с современным следственным действием — наложе-
нием ареста на почтово-телеграфные отправления. Однако по своему содержанию оно значительно отличалось от современного следственного действия.
С принятием УПК РСФСР 1922 года рассматриваемое действие надежно закрепилось в уголовно-процессуальном законодательстве в главе XIV «Обыски и выемки». Так, согласно ст. 186, 187 УПК РСФСР 1922 года, следователь сообщает в почтово-телег-рафное учреждение о необходимости задержания корреспонденции и получает у прокурора соответствующее разрешение на его производство. Получив его, следователь сообщает почтово-телеграфному учреждению о необходимости доставления ему требуемой корреспонденции или же уведомляет его о времени своего прибытия с целью производства выемки. Рассматриваемое действие проводится следователем в присутствии представителей почтово-телеграфного учреждения и только после предъявления полученного у прокурора соответствующее разрешения. Несмотря на то, что УПК РСФСР 1922 года не содержит исчерпывающей информации об указанном действии, можно заметить его существенные отличия от иных следственных действий. Так, при проведении, например, обыска, порядок которого также закреплен в главе XIV указанного кодекса, лица, участвующие в нем, уведомляются об этом, им разъясняются права и обязанности. При проведении выемки почтово-телеграфной корреспонденции очевидно, что лица, чьи отправления являются объектом наблюдения со стороны правоохранительных органов, не будут знать о происходящем, т. к. в случае обратного не было бы никакого смысла в его проведении. Соответственно, им не будут разъяснены права и обязанности. Исходя из этого можно с уверенностью говорить о том, что на данный исторический период рассматриваемое следственное действие, содержащее элементы негласности, получило закрепление в законодательстве.
В УПК РСФСР 1960 года «выемка почтово-телеграфной корреспонденции» закрепляется в статье 174. Производство комментируемого следственного действия также было возможно только с санкции прокурора. При необходимости его производства следователь выносил мотивированное постановление, которое после санкционирования направлял в почтово-телеграфное учреждение, предлагая тем самым задерживать корреспонденцию, а также уведомлял о времени своего прибытия для производства выемки. В случае необходимости для участия в производстве этого действия приглашался специалист. Данное положение являлось новым, ранее не свойственным рассматриваемому действию. Как можем заметить, на данном этапе в названии изучаемого действия содержалось только слово «выемка», что отличает его от современного наименования «наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их обыск и выемка». Несмотря на различия в названиях, суть обоих действий одна — получение информации, содержащейся в почтово-телеграфной корреспонденции, для использования в качестве доказательств по уголовному делу.
Вплоть до 12 июня 1990 года «выемка почтово-телеграфных отправлений» оставалась единственным следственным действием, содержащим элементы негласности. Этого на тот момент было вполне достаточно, т. к. основное общение людей, находящихся на дальних расстояниях друг от друга, осуществлялось посредством писем, телеграмм, посылок и т. д. С развитием технологий и коммуникации возникла необходимость в получении информации, которая передавалась людьми друг другу посредством телефонной связи. Поэтому требовалось процессуальное закрепление нового действия,
позволяющего осуществить возникшую потребность. Так, согласно закону СССР № 1556-1 «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик», принятому 12 июня 1990 года, в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, введена ст. 35.1 «Прослушивание телефонных и иных переговоров». Согласно данной статье, это действие могло проводиться только по возбужденному уголовному делу и при наличии достаточных оснований полагать, что информация, которая будет получена, имеет значение для уголовного дела. Чтобы произвести его, следователю необходимо было вынести постановление, санкционированное прокурором, или получить определение суда, которое затем направить в учреждение связи. Срок, в течение которого оно могло проводиться, не превышал шести месяцев. Участники действия уведомлялись о его проведении, а также выполнялась необходимость, связанная с разъяснением прав.
Полагаем, часть статьи в части разъяснения прав, относится к таким участникам, как понятые, специалист, но никак не к тем лицам, чьи переговоры интересуют органы расследования, иначе не было бы никакого смысла в проведении данного действия. При прослушивании переговоров могла применяться звукозапись, порядок проведения которой, должен был определяться законодательством союзных республик. После проведения следственного действия составлялся протокол прослушивания и звукозаписи с кратким изложением фонограммы переговоров, имеющих значение для дела. Фонограмма должна была приобщаться к протоколу, а ее ненужная часть подлежала уничтожению после вступления приговора в законную силу. Несмотря на то, что предложенное действие многими признавалось необходимым и достойным внесению в уголовно-процессуальный закон, законодатель так и не решился на этот шаг.
И только в 2001 году Федеральным законом от 21 февраля 2001 года № 26-ФЗ «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации, в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод» в УПК РСФСР внесена поправка, в соответствии с которой появляется новое следственное действие — «контроль и запись переговоров» (ст. 174—1 УПК РСФСР 1960 года в ред. от 20 марта 2001 года). Основные положения данной статьи совпадают с положениями статьи 35.1 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, но с некоторыми изменениями и дополнениями. Например, новшеством является то, что проведение данного следственного действия возможно только по тяжким и особо тяжким преступлениям, а также на основании письменного заявления участников уголовного судопроизводства, круг которых определен данным законом либо по ходатайству следователя на основании судебного решения.
В отличие от статьи 35.1 Основ уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик, прокурор не имел права на санкционирование этого следственного действия, он только уведомлялся следователем о его производстве. Кроме того, конкретизировались сроки рассмотрения ходатайства следователя судьей: шесть часов с момента поступления в суд. После рассмотрения суд выносил постановление об осуществлении контроля и записи телефонных и иных переговоров, которое направлялось следователю. Последний направлял его в уполномоченный орган для исполнения. О результатах осмотра и прослушивания следователем составлялся протокол, в котором, в отличие от положений, закрепленных в статье 35.1. Основ уголовного судопроизводства Союза
ССР и союзных республик, по возможности излагалась дословно та часть фонограммы, которая имеет значение для дела. Фонограмма в полном объеме приобщалась к материалам уголовного дела в качестве вещественного доказательства, тогда как, согласно статье 35.1 вышеуказанного документа, фонограмма подлежала уничтожению после вступления приговора в силу.
В принятом УПК РФ в 2001 году данное следственное действие было представлено в аналогичном виде. В дальнейшем в УПК РФ вносились изменения, и указанное действие приобрело современный вид. Рассматриваемое следственное действие, закрепленное в ст. 186 УПК РФ, может проводиться, в том числе и по преступлениям средней тяжести, прекращается на основании постановления следователя, но не позже окончания сроков предварительного расследования по уголовному делу. Кроме того, в статье указана структура ходатайства следователя о производстве данного следственного действия, чего не имелось ранее. Однако и на этом совершенствование УПК РФ не закончилось.
Как видим, рассматриваемые следственные действия появились в уголовном процессе не сразу, а постепенно, по мере необходимости. Так, до появления сотовых телефонов отсутствовал смысл в появлении соответствующих следственных действий. К 2000 году в России начинает активно использоваться мобильная связь. Так, число активных сим-карт, а соответственно пользователей сотовой связью к указанному году составляло 3 тыс. 263 человека, к 2001 году уже 7 тыс. 751 человек, к 2005 году количество увеличилось до 120 тыс. человек, к 2010 году — до 237 тыс. 689 человек1. По мере увеличения их численности возникла необходимость в прослушивании переговоров, т. к. все больше людей общалось между собой посредством сотовых телефонов, и в них могла содержаться полезная для расследования информация. Вплоть до 2007 года следственного действия, предусмотренного ст. 186 УПК РФ, было вполне достаточно, поскольку в пользовании у граждан находились телефоны без операционных систем и доступа в информационно-телекоммуникационную сеть Интернет (далее — сеть Интернет). Однако, начиная с 2007 годов, в России активно стали использоваться телефоны с операционной системой, которые обеспечивали возможность выхода в сеть Интернет и открывали новые возможности не только для законопослушных граждан, но и преступников. С этого момента, кроме прослушивания переговоров, возникла необходимость в установлении сведений о времени соединений абонентов между собой, длительности их разговоров, информации о входящих и исходящих звонках, а также базовых станциях и IMEI-номерах. В связи с чем потребовались новые средства противодействия преступности. Поэтому в 2010 году Федеральным законом от 01.07.2010 № 143-ФЗ в УПК РФ было введено новое следственное действие «Получение информации между абонентами и (или) абонентскими устройствами» ст. 186.1 УПК РФ.
Как можем заметить, появление всех трех указанных следственных действий было вполне логично, но необходимо ли?
1 История сотовой связи в России [Электронный ресурс]. — URL: https://ria.ru/20110909/-433050639.html (дата обращения: 20.09.2021).
История мобильных телефонов (1982—2009) [Электронный ресурс]. — URL: https://mobiltelefon.ru/post_1262028062.html (дата обращения: 20.09.2021).
Так, согласно данным правовой статистики, в 2018 году было зарегистрировано 174 тыс. 674 преступлений, совершенных с использованием информационно-телекоммуникационных технологий, в 2019 году — 294 тыс. 409, а в 2020 году уже — 510 тыс. [1]. При этом каждое второе преступление совершается с использованием мобильного телефона. Принимая во внимание тот факт, что количество преступлений в данной сфере растет в геометрической прогрессии, а в уголовно-процессуальной сфере нет иных способов получения информации по данным видам преступлений, их появление не только логично, но и необходимо.
Кроме того, по мнению многих ученых (Б. Я. Гаврилова [22, с. 19—22], Н. В. Пав-личенко [23, с. 62—69], М. П. Полякова [24, с. 182—184], М. С. Колосович [1, с. 344]), результаты негласных следственных действий являются основой доказательственной базы практически по 100 % уголовных дел, возбужденных по тяжким и особо тяжким преступлениям.
Таким образом, хотелось бы подвести итоги проведенному исследованию. Как видим, появление указанных следственных действий в уголовно-процессуальной науке не случайно, а вполне закономерно. Их появление и развитие в уголовном процессе последовательно и логично, поскольку соответствует истории политического, экономического и технического развития нашей страны на протяжении нескольких столетий. Проведенный нами анализ имеет большое значение для уголовно-процессуальной науки и является первым шагов к разрешению глобального вопроса, связанного с проблемой закрепления рассматриваемых следственных действий в УПК РФ.
СПИСОК ИСТОЧНИКОВ
1. Колосович М. С. Процессуальные средства обеспечения гласности и тайны в уголовном судопроизводстве: концептуальные основы: дис. ... д-ра юрид. наук. — М., 2019. — 536 с.
2. Баев М. О. УПК РФ 2001 г.: достижения, лакуны, коллизии; возможные пути заполнения и разрешения последних: учеб. пособ. — М. О. Баев, О. Я. Баев. — Воронеж: Воронежский гос. ун-т. — 2002. — 57 с.
3. Колосович М. С. Контроль и запись переговоров — следственно-оперативное мероприятие? / М. С. Колосович, О. С. Колосович // Вестник Волгоградской Академии МВД России. — 2010. — № 3 (14). — С. 130—134.
4. Шейфер С. А. Следственные действия. Основания, процессуальный порядок и доказательственное значение. — М., 1981. — 191 с.
5. Шейфер С. А. Следственные действия — правомерны ли новые трактовки? // Lex Russica. — М.: Изд-во МГЮА. — 2015. — № 10. — С. 117—123.
6. Баев О. Я. Тактика уголовного преследования и профессиональной защиты от него. Следственная тактика: науч. практ. пособ. — М., 2003. — 432 с.
7. Зайцева Е.А. О системе следственных действий / Е. А. Зайцева, С.А. Шейфер // Юридический вестник Самарского университета. — № 4. — 2017. — С. 38—42.
8. Россинский С. Б. Следственные действия: моногр. — М.: Норма, 2018. — 240 с.
9. Чернышов В. Н. Теория система и системный анализ: учеб. пособ. / В. Н. Чернышов, А. В. Чернышов. — Тамбов: Изд-во Тамб. гос. техн. ун-та, 2008. — 47 с.
10. Савицкий В. М. Правосудие и личность / В. М. Савицкий // Советское государство и право. — 1983. — № 5. — С. 55—62.
11. Ларин А. Нравственно — значит законно / А. Ларин // Известия. — 1990. — С. 25—31.
12. Луговик В. Ф. Оперативно-розыскное законодательство и перспективы его совершенствования // Опера—тивно-розыскное право: сб. науч. ст. / отв. ред. Н. В. Павличенко. — Волгоград: ВА МВД России, 2013. — С. 86—90.
13. Колосович М. С. Негласная деятельность по уголовному делу // Актуальные проблемы российского права. — 2016. — № 2. — С. 138—144.
14. Мазунин Я. М. О введении результатов оперативно-розыскной деятельности в процесс доказывания //15 лет Федеральному закону «Об оперативно-розыскной деятельности»: сб. мат-в всерос. науч.-практ. конф. — Омск, 2010. — С. 50—62.
15. Баранов А. М. Обеспечение законности в досудебном производстве по уголовным делам. — Омск, 2006. — 220 с.
16. Волынский А. Ф. Уголовное судопроизводство, задачи и социальные функции криминалистики в его реформировании // Актуальные проблемы теории и практики уголовного судопроизводства и криминалистики: вопросы современной криминалистики: сб. ст. — М., 2004. — С. 91—94.
17. Азаров В. А. Оправдан ли межотраслевой подход при формировании правовых основ оперативно-розыскной деятельности? // Актуальные проблемы уголовного процесса и криминалистики России и стран СНГ: мат-лы междунар. научно-практ. конф., посв. 85-летию со дня рожд. проф., д-ра юрид. наук, заслуж. деятеля высш. шк. Ю. Д. Лившица (4 апр. 2014 г.). — Челябинск: Цицеро, 2014. — С. 60—65.
18. Зорин Р. Г., Супытко О. Т. Совершенствование правового регулирования использования результатов ОРД в качестве доказательств и их источников в уголовном судопроизводстве / Р. Г. Зорин, О. Т. Супытко // Научный вестник Омской академии МВД России. — 2014. — № 4 (55). — С. 40—46.
19. Филиппов А. Н. История Сената в правлении Верховного Тайного Совета и Кабинета. Юрьев, 1895 [Электронный ресурс]. — URL: naukaprava.ru/catalog/411/412/2285/18286 (дата обращения: 25.09.2021).
20. Кузнецов А. С. Большой толковый словарь русского языка, гл. ред. канд. филол. наук С. А. Кузнецов. Санкт-Петербург [Электронный ресурс]. — URL: https://gufo.me/-dict/kuznetsov (дата обращения: 25.09.2021).
21. Соболева Т. А. Тайнопись в истории России. — М., 1994. — 328 с.
22. Гаврилов Б. Я. Проблемы законодательного регулирования легализации результатов оперативно-разыскной деятельности в уголовном судопроизводстве.2018,Иркутск, С. 19—23.
23. Павличенко Н. В., Лобачева Г. К. Инновационные технологии в оперативно-разыскной деятельности: моногр. / Н. В. Павличенко, Г. К. Лобачева. — Волгоград: Бланк, 2014. — С. 112.
24. Поляков М. П. Использование результатов ОРД в доказывании // Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации: год правоприменения и преподавания: мат-лы междунар. науч.-практ. конф. (27—28 окт. 2003 г.). — М., 2004. — С. 182—184.
REFERENCES
1. Kolosovich M. S. Processual'nye sredstva obespechenija glasnosti i tajny v ugolovnom sudoproizvodstve: konceptual'nye osnovy: dis. ... d-ra jurid. nauk. [Procedural Means of Ensuring Transparency and Secrecy in Criminal Proceedings: Conceptual Basis: Dis. of Dr. of Juridical Sciences]. Moscow, 2019, 536 pp.
2. Bayev M. O., Bayev O. Ya. UPK RF 2001 g.: dostizhenija, lakuny, kollizii; vozmozhnye puti zapolnenija i razreshenija poslednih [The Code of the Criminal Procedure of the Russian Federation 2001: Achievements, Gaps, Collisions; Possible Ways to Fill and Solve them]. Voronezh, the Voronezh State University, 2002, 57 pp.
3. Kolosovich M. S., Kolosovich O. S. Kontrol' i zapis' peregovorov — sledstvenno-operativnoe meroprijatie? [Monitoring and Recording of Negotiations — Is it an Investigative and Operative Measure?]. Vestnik of the Volgograd Academy of the Interior Ministry of Russia — Vestnik Volgogradskoj Akademii MVD Rossii. 2010, no. 3 (14), pp. 130—134.
4. Sheifer S. A. Sledstvennye dejstvija. Osnovanija, processual'nyj porjadok i doka-zatel'stvennoe znachenie [Investigative Actions. Basis, Procedure Order and Evidentiary Value]. Moscow, 1981, 191 pp.
5. Sheifer S. A. Sledstvennye dejstvija — pravomerny li novye traktovki? [Investigative Actions — Are the New Interpretations Legal?]. Lex Russica, Moscow, Publishing House of the Moscow State Law Academy. 2015, no. 10, pp. 117-123.
6. Bayev O. Ya. Taktika ugolovnogo presledovanija i professional'noj zashhity ot nego. Sledstvennaja taktika [Tactics of Criminal Prosecution and Professional Protection from it. Investigative Tactics]. Moscow, 2003, 432 pp.
7. ZaitsevaYe. A., Sheifer S. A. O sisteme sledstvennyh dejstvij [On System of Investigative Actions]. Juridicheskij vestnik Samarskogo universiteta —Legal Vestnik of the Samara University. 2017, no. 4, pp. 38—42.
8. Rossinsky S. B. Sledstvennye dejstvija: monogr. [Investigative Actions: Monograph]. Moscow, Norma, 2018, 240 pp.
9. Chernyshov V. N., Chernyshov A. V. Teorija sistema i sistemnyj analiz. [System Theory and System Analysis]. Tambov, Publishing House of the Tambov State Technical University, 2008, 47 pp.
10. Savitsky V. M. Pravosudie i lichnost' [Justice and Individual]. Sovetskoe gosudarstvo i pravo — Soviet State and Law. 1983, no. 5, pp. 55—62.
11. Larin A. Nravstvenno — znachit zakonno [Moral Means Legal]. Izvestiya. 1990, pp. 25—31.
12. Lugovik V. F. [Operative and Search Legislation and Prospects to improve it] Opera-tivno-rozysknoe pravo: sb. nauch. st. [Operational and Search Law: Collection of Scientific Articles] . Volgograd, the Volgograd Academy of the Interior Ministry of Russia,2013, pp. 86—90.
13. Kolosovich M. S. Neglasnaja dejatel'nost' po ugolovnomu delu [Undercover Activity in a Criminal Case]. Aktual'nye problemy rossijskogo prava — Topical Issues of the Russian Law. 2016, no. 2, pp. 138—144.
14. Mazunin Ya. M. [About Introduction of the Results of Operative and Search Activity in Proving]. 15 let Federal'nomu zakonu «Ob operativno-rozysknoj dejatel'nosti»: sb. mat-v vseros. nauch.-prakt. konf. [The Federal Law «On Operative and Search Activity» is 15 years: Collection of Materials of All-Russian Scientific and Practical Conference]. Omsk, 2010, pp. 50—62.
15. Baranov A. M. Obespechenie zakonnosti v dosudebnom proizvodstve po ugolovnym delam. [Ensuring the Rule of Law in Pre-Trial Criminal Proceedings]. Omsk, 2006, 220 pp.
16. Volynsky A. F. [Criminal Proceedings, Tasks and Social Functions of Criminalistics in its Reforming] Aktual'nye problemy teorii i praktiki ugolovnogo sudoproizvodstva i kriminalisti-ki: voprosy sovremennoj kriminalistiki: sb. st. [Topical Problems of Theory and Practice of Criminal Justice and Criminalistics: Issues of Modern Criminalistics: Collection of Articles. Art]. Moscow, 2004, pp. 91—94.
17. Azarov V. A. [Is an Intersectional Approach Justified while forming the Legal Basis in Operative and Search Activity?] Aktual'nye problemy ugolovnogoprocessa i kriminalistiki Rossii i stran SNG: mat-ly mezhdunar. nauchno-prakt. konf., posv. 85-letiju so dnja rozhd. prof., d-ra ju-rid. nauk, zasluzh. dejatelja vyssh. shk. Ju. D. Livshica (4 apr. 2014 g.) [Topical Problems of the Criminal Procedure and Criminalistics in Russia and ex-USSR Countries: Materials of International Scientific and Practical Conference dedicated to the 85th Anniversary of the Birth of Prof., Doctor of Juridical Sciences, Honored Lecturer of the Higher School Yu.D. Livshits (April 4, 2014)]. Chelyabinsk: Tsitsero, 2014, pp. 60—65.
18. Zorin R. G., Supytko O. T. Sovershenstvovanie pravovogo regulirovanija ispol'zovani-ja rezul'tatov ORD v kachestve dokazatel'stv i ih istochnikov v ugolovnom sudoproizvodstve [Improving Legal Regulation of Applying the Results of Operative and Search Activity as Evidence and their Sources in Criminal Proceedings]. Nauchnyj vestnik Omskoj akademii MVD Rossii — Scientific Vestnik of the Omsk Academy of the Interior Ministry of Russia. 2014, no. 4 (55), pp. 40-46.
19. Filippov A. N. History of the Senate in the Reign of the Supreme Private Council and Cabinet. Yuriev, 1895. URL: naukaprava.ru/catalog/411/412/2285/18286 (Date of Reference: 25/09/2021).
20. Kuznetsov A.S. Bol'shoj tolkovyj slovar' russkogo jazyka, gl. red. kand. filol. nauk [The Big Explanatory Dictionary of the Russian Language, Chief Ed. by Candidate of Philological Sciences]. St. Petersburg. URL: https://gufo.me/dict/kuznetsov (Date of Reference: 25/09/2021).
21. Soboleva T. A. Tajnopis' v istorii Rossii [Cryptography in the History of Russia]. Mos-cow.1994, 328 pp.
22. Gavrilov B. Ya. Problemy zakonodatel'nogo regulirovanija legalizacii rezul'tatov oper-ativno-razysknoj dejatel'nosti v ugolovnom sudoproizvodstve [Problems of Legislative Regulation of Legalization of the Results of Operative and Search Activity in Criminal Proceedings]. 2018, Irkutsk, pp. 19—23.
23. Pavlichenko N. V., Lobachyeva G. K. Innovacionnye tehnologii v operativno-razysknoj dejatel'nosti: monogr. [Innovative Technologies in Operative and Search Activity: Monograph]. Volgograd,Blank, 2014, 112 p.
24. Polyakov M. P. [Using the Results of Operative and Search Activity in Proving] Ugo-lovno-processual'nyj kodeks Rossijskoj Federacii: god pravoprimenenija i prepodavanija: mat-ly mezhdunar. nauch.-prakt. konf. (27—28 okt. 2003 g.) [The Criminal Procedure Code of the Russian Federation: The Year of Law Enforcement and Teaching: Materials of the International Scientific and Practical Conference (27-28 October 2003)]. Moscow, 2004, pp. 182—184.
ИНФОРМАЦИЯ ОБ АВТОРЕ:
Фадеева Юлия Руслановна, адъюнкт адъюнктуры Волгоградской Академии МВД России, 400075, Россия, г. Волгоград, ул. Историческая, д. 130. ORCID: 0000-0003-4882-5506 INFORMATION ON AUTHORS:
Fadeeva Julia Ruslanovna, Postgraduate student of the Volgograd Academy of the Ministry of Internal Affairs of Russia, Volgograd, Istoricheskya str., house 130. ORCID: 0000-0003-4882-5506
Статья поступила в редакцию 13.11.2021; одобрена после рецензирования 20.11.2021; принята к публикации 25.02.2022.
The article was submitted 13.11.2021; approved after reviewing 20.11.2021; accepted for publication 25.02.2022.
