CC BY
50
УГОЛОВНОЕ ПРАВО
и уголовный процесс
Р. Ш. АСАНОВ, R. Sh. ASANOV, адъюнкт Adjunct
Уральский юридический институт МВД России Ural Law Institute of the Ministry
Российская Федерация, 620057, of Internal Affairs of Russia
г. Екатеринбург, ул. Корепина, д. 66 Russian Federation, 620057,
Yekaterinburg, Korepin St., 66
E-mail: [email protected] E-mail: [email protected]
Научная специальность: Scientific specialty: 12.00.09 — уголовный процесс. 12.00.09 — Criminal Procedure.
УДК 343.132
Дата поступления: 31 мая 2019 г.
Дата принятия статьи в печать: 12 сентября 2019 г.
Проблема обеспечения прав личности при действующей форме производства контроля и записи переговоров
The problem of ensuring the rights of the individual in the current form of production control and recording of negotiations
Аннотация
Актуальность темы исследования обусловлена нарастающей тенденцией производства органами предварительного расследования следственных действий, которые направлены на получение сведений, передаваемых по средствам связи, в условиях расширения частных начал уголовного судопроизводства.
Постановка проблемы: с принятием Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации к традиционным следственным действиям добавился контроль и запись телефонных переговоров. Являясь фактически негласным мероприятием, с юридической точки зрения данное следственное действие не имеет никаких нормативных предписаний по указанному поводу, что в свою очередь создает определенные сложности в вопросе обеспечения прав личности, чьи телефонные разговоры представляют интерес для следствия.
Цель исследования: анализ действующей нормативной конструкции производства контроля и записи телефонных переговоров на предмет
Annotation
The relevance of the research topic is due to the growing tendency of the preliminary investigation bodies to carry out investigative actions aimed at obtaining information transmitted by means of communication in the context of the expansion of private criminal proceedings.
Statement of the problem: with the adoption of the Criminal procedure code of the Russian Federation to the traditional investigative actions added control and recording of telephone conversations. Being in fact an unspoken event, from a legal point of view, this investigative action does not have any regulations on this occasion, which in turn creates certain difficulties in the issue of ensuring the rights of the person whose telephone conversations are of interest to the investigation.
The purpose of the study: analysis of the current regulatory structure of the production of control and recording of telephone conversations for compliance with the principle of protection of human and civil rights and freedoms in criminal proceedings; identification of problems of legislative
соответствия принципу охраны прав и свобод человека и гражданина в уголовном процессе; выявление проблем законодательной техники в вопросе обеспечения прав лиц, участвующих при производстве данного следственного действия; предложение авторской концепции по решению имеющейся проблемы.
Методы исследования: в ходе исследования применялся диалектический, логический, функциональный, системно-структурный методы, а также методы анализа, аналогии, моделирования, синтеза и группировки.
Результаты и ключевые выводы: проведенным исследованием установлено, что современная форма (конструкция) производства контроля и записи телефонных переговоров недостаточно эффективно обеспечивает реализацию принципиальных положений уголовного судопроизводства, согласно которым на всех лиц, участвующих в процессуальных действиях, распространяется требование о соблюдении их прав и свобод. Относя субъектов, чьи телефонные переговоры подлежат прослушиванию, к полноценным участникам рассматриваемого следственного действия, установлено, что предусмотренные законом правообеспе-чительные меры имеют несколько усеченный характер. Обусловлено это тем, что согласно действующей нормативной конструкции лицо, телефонные разговоры которого записаны, информируется о производстве в отношении него контроля и записи переговоров лишь по окончании проведения следственного действия, что легко объясняется смысловой сущностью данного мероприятия. При этом данный порядок не в полной мере реализует положения принципа обеспечения прав личности в уголовном судопроизводстве. Исходя из этого, автор приходит к выводу о том, что существующие ограничения в вопросе обеспечения прав личности допустимы лишь при отнесении контроля и записи переговоров на законодательном уровне к негласным следственным действиям.
technology in the issue of ensuring the rights of persons involved in the production of this investigative action; proposal of the author's concept to solve the existing problem.
Research methods: the study used dialectical, logical, functional, system-structural methods, as well as methods of analysis, analogy, modeling, synthesis and grouping.
Results and key conclusions: the study found that the modern form (design) of the production of control and recording of telephone conversations does not effectively ensure the implementation of the fundamental provisions of criminal proceedings, according to which all persons involved in procedural actions are subject to the requirement to respect their rights and freedoms. Referring the subjects whose telephone conversations are subject to wiretapping, to the full participants of the investigative action under consideration, it is established that the legal measures provided for by the law have a somewhat truncated character. The reason is that under the current regulatory design face, phone calls which are recorded, shall be informed of the control and record of negotiations proceedings against him only at the end of our investigation, that is easily explained by the semantic nature of the event. At the same time, this procedure does not fully implement the provisions of the principle of ensuring the rights of the individual in criminal proceedings. Based on this, the author comes to the conclusion that the existing restrictions on the issue of ensuring the rights of the individual are permissible only when referring control and recording of negotiations at the legislative level to secret investigative actions.
Ключевые слова: обеспечение прав личности; правообеспечение; следственные действия; контроль и запись переговоров; телефонные разговоры; негласное следственное действие; следователь; участник.
Key words: ensuring the rights of the individual; law enforcement; investigative actions; control and recording of negotiations; telephone conversations; secret investigative action; investigator; participant.
С принятием в 2001 г. Уголовно-процессуального кодекса Российской Федерации1 (далее — УПК РФ) перечень следственных действий в уголовном судопроизводстве дополнил-
1 Уголовно-процессуальный кодекс Российской Федерации от 18 декабря 2001 г. № 174-ФЗ // СЗ РФ. 2001. № 52 (ч. I). Ст. 4921.
ся контролем и записью телефонных переговоров (ст. 186 УПК РФ). Согласно п. 14.1 ст. 5 УПК РФ данное следственное действие определяется как «прослушивание и запись переговоров путем использования любых средств коммуникации, осмотр и прослушивание фонограмм».
При этом необходимо отметить, что впервые на нормативном уровне «прослушивание телефонных и иных переговоров» приобрело статус уголовно-процессуального действия еще с принятием Закона СССР «О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик»2. Однако в тексте Уголовно-процессуального кодекса Российской Советской Федеративной Социалистической Республики (далее — УПК РСФСР) данное следственное действие нашло свое нормативное отражение лишь в 2001 г. с принятием Федерального закона «О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод»3. Согласно данному закону действующий на тот момент УПК РСФСР дополнился ст. 174-1: «Контроль и запись телефонных переговоров». При этом менее чем через год положения данной статьи практически полностью легли в основу современной конструкции порядка производства данного следственного действия, закрепленной в действующем уголовно-процессуальном законодательстве.
Таким образом, с принятием УПК РФ следователь обрел новые возможности при расследовании преступлений, а лица, вовлеченные в сферу уголовного судопроизводства, при наличии на то законных оснований стали подвержены возможному ограничению своих прав на частную жизнь.
Учитывая, что раскрытие тайны телефонных переговоров на конституционном уровне допускается лишь при наличии судебного решения (ст. 23 Конституции Российской Федерации)4, проведению указанного следственного действия предшествует судебный порядок получения разрешения на его производство (ст. 29, 165, 186 УПК РФ). Исключение составляют лишь случаи поступления угроз в отношении потерпевших и свидетелей, при которых контроль и запись переговоров возможен по письменному заявлению указанных лиц (ч. 2 ст. 186 УПК РФ). В связи с этим следует сразу сделать оговорку о том, что основной акцент настоящего исследования сфокусирован на конструкции проведения данного следственного действия, произ-
2 О внесении изменений и дополнений в Основы уголовного судопроизводства Союза ССР и союзных республик: закон СССР от 12 июня 1990 г. № 1556-I (утратил силу). URL: http://base.garant.ru/6321209/#friends (дата обращения: 13.05.2019).
3 О внесении изменений и дополнений в некоторые законодательные акты Российской Федерации в связи с ратификацией Конвенции о защите прав человека и основных свобод: федер. закон от 20 марта 2001 г. № 26-ФЗ (ред. от 30.12.2001). URL: http://www. consultant.ru/document/cons_doc_LAW_30787 (дата обращения: 13.05.2019).
4 Конституция Российской Федерации: офиц. текст // СЗ РФ.
2014. № 31. Ст. 4398.
водимого не в целях обеспечения безопасности участников судопроизводства.
Проанализировав положения ст. 186 УПК РФ, можно сделать вывод о том, что следственное действие «Контроль и запись переговоров» включает в себя ряд процессуальных и технических процедур, которые вполне заслуженно можно рассматривать как его отдельные, самостоятельные составляющие. К ним относятся: 1) вынесение следователем постановления о возбуждения перед судом ходатайства о производстве контроля и записи переговоров; 2) рассмотрение судом представленных материалов и дача разрешения на проведение следственного действия; 3) техническое исполнение контроля и записи переговоров уполномоченным подразделением; 4) осмотр и прослушивание фонограммы с участием лица, чьи разговоры подлежали прослушиванию и фиксации. Не останавливаясь более подробно на данном аспекте, можно сделать вывод о том, что указанное следственное действие является весьма сложным и многоэтапным по своей структуре.
Закрепив в УПК РФ данный способ собирания доказательств, законодатель фактически наделил следователя правомочием инициировать и в некоторой степени проводить действия, подобные оперативно-розыскным мероприятиям. Вместе с тем в соответствии со ст. 6 Федерального закона «Об оперативно-розыскной деятельности»5 (далее — ФЗ «Об ОРД») аналогом этого следственного действия выступает оперативно-розыскное мероприятие «Прослушивание телефонных переговоров», которое уполномочены осуществлять исключительно оперативные подразделения.
В связи с этим почти с первых дней принятия УПК РФ, содержащего нормы, регламентирующие новое следственное действие — контроль и запись переговоров, в научной среде возникла довольно оживленная дискуссия. В основном научный спор касался вопроса правомерности отнесения законодателем контроля и записи переговоров к числу следственных действий. Так, одни авторы положительно восприняли появление нового следственного действия в УПК РФ [2, с. 12; 4, с. 16-18; 8, с. 21].
Другие процессуалисты выступили против этого, отождествляя контроль и запись переговоров с оперативно-розыскным мероприятием «Прослушивание телефонных переговоров», тем самым не усматривая необходимость наделения следователя данным способом сбора доказательств [1, с. 22; 11, с. 122; 12, с. 129].
5 Об оперативно-розыскной деятельности: федер. закон от 12 августа1995 г. № 144-ФЗ (ред. от 06.07.2016). URL: http:// www.consultant.ru/document/cons_doc_LAW_7519 (дата обращения: 13.05.2019).
В то же время третья группа исследователей ввиду сложности указанного следственного действия обнаружила проблемный характер в формулировке его названия [7, с. 56; 9, с. 12].
Не вступая в данный научный спор по причине усмотрения иной проблемы, следует все же отметить, что, невзирая на схожесть, следственное действие «Контроль и запись» переговоров имеет ряд существенных отличий от оперативно-розыскного мероприятия «Прослушивания телефонных переговоров», среди которых наиболее важным, применительно к теме исследования, предстает их различие по критерию гласности. Так, прослушивание телефонных переговоров как оперативно-розыскное мероприятие, исходя из положений ФЗ «Об ОРД», является негласным способом сбора и фиксации сведений, в связи с чем его проведение происходит в засекреченной форме. Вместе с тем контроль и запись телефонных переговоров с юридической точки зрения ничем не отличается в этом вопросе, например от допроса, обыска, выемки, осмотра места происшествия и иных следственных действий, проводимых на гласной основе. Никаких конкретных нормативных требований по зашифровке следователем контроля и записи переговоров как от внешних (посторонних) лиц, так и от субъекта, чьи переговоры подлежат прослушиванию и фиксации, УПК РФ не содержит.
При этом фактически по своему характеру и целевому назначению контроль и запись переговоров вплоть до своей заключительной стадии (осмотра и прослушивания фонограммы) требует от следователя умолчания факта его производства от лица, чьи разговоры представляют интерес и подлежат фиксации. Как отмечает по данному поводу О. С. Колосович и М. С. Колосович, «из положений ст. 186 УПК РФ следует, что контроль и запись переговоров проводится «негласно»» [3, с. 131]. Аналогичную точку зрения высказал О. Я. Баев, по мнению которого рассматриваемое следственное действие осуществляется «исключительно в негласном режиме» [1, с. 20].
На завершающем этапе, как требует того ч. 7 ст. 186 УПК РФ, при составлении протокола прослушивания фонограммы следователь привлекает к участию в данном действии лицо, чьи телефонные разговоры подлежали записи, тем самым автоматически оглашая факт произведенного в отношении него следственного действия, затрагивающего конституционное право на частную жизнь и тайну телефонных переговоров.
При этом считаем, что данные требования закона не в полной мере реализуют общие положения идеи правообеспечительной деятельности и принципа охраны прав и свобод чело-
века и гражданина в уголовном процессе, исходя из смысла которых проведению какого-либо процессуального действия с лицом, участвующим в судопроизводстве, предшествует разъяснение следователем его прав, обязанностей, ответственности, а также сути предстоящего мероприятия (ч. 1 ст. 11, ч. 5 ст. 164 УПК РФ). Более того, в случае применения технических средств перед началом следственного действия следователь должен предупредить участников о намерении их использования (ч. 6 ст. 164 УПК РФ).
Ни то ни другое правообеспечительное требование применительно к современному порядку проведения контроля и записи телефонных переговоров не распространяется, что вполне легко объясняется стремлением получения положительного результата от производства данного следственного действия.
Отсюда возникает закономерный вопрос: насколько действующая конструкция контроля и записи телефонных переговоров позволяет полноценно соблюдать общие положения уголовного судопроизводства, касающиеся обеспечения прав личности?
Прежде чем ответить на данный вопрос, важно указать, что лицо, чьи телефонные переговоры представляют интерес для следствия, фактически является участником данного следственного действия, поскольку тем или иным способом вовлечено в его проведение. Указанное суждение основывается прежде всего на том, что в соответствии с п. 58 ст. 5 УПК РФ «участники уголовного судопроизводства — лица, принимающие участие в уголовном процессе». Кроме того, ч. 1 ст. 186 УПК РФ прямо определяет подозреваемых и обвиняемых как основных (в законе предусмотрено прослушивание разговоров также других лиц) субъектов, в отношении которых допускается проведение контроля и записи переговоров.
Однако в науке уголовного процесса данный вопрос остается открытым, поскольку некоторые авторы отстаивают противоположную точку зрения. Так, по мнению В. Ю. Стельмаха, лицо, переговоры которого контролируются, не следует считать участником указанного следственного действия по причине отсутствия активного участия в его производстве. По мнению данного процессуалиста, иной подход в указанном вопросе «полностью обессмыслил бы проведение контроля и записи переговоров» [10, с. 72]. Разделяя логическую основу данной позиции и исходя из назначения рассматриваемого способа собирания доказательств, следует все же отметить, что активность лица, по нашему мнению, не является критерием отнесения его к разряду участников того или иного процессуального действия. Каждое лицо, незави-
симо от роли и назначения, вовлеченное в процессуальное действие, автоматически является его участником. В качестве наглядного примера можно привести личный обыск либо освидетельствование, где лица, в отношении которых направлены процессуальные действия следователя, отказываясь от дачи каких-либо пояснений, тем самым принимают пассивную форму участия. Невзирая на эти обстоятельства, они являются носителями значимой для предварительного расследования информации и признаются полноценными участниками указанных следственных действий, в отношении которых в обязательном порядке принимаются меры по обеспечению их прав, причем на первоначальном этапе.
Соответственно, как уже отмечалось нами ранее, непосредственному производству любого процессуального действия должно предшествовать разъяснение прав его участникам. Однако, как следует из ч. 7 ст. 186 УПК РФ, указанное требование применительно к начальному этапу данного следственного действия не реализуется, поскольку лицо, чьи телефонные переговоры подлежали фиксации, имеет возможность узнать о факте проведения в отношении данного следственного действия только по его завершению, а именно при составлении протокола прослушивания фонограммы. И это абсолютно логично с точки зрения смысловой установки проведения данного следственного действия, но в то же время не вписывается в рамки соблюдения юридической формы данной процедуры в аспекте реализации принципа охраны прав и свобод человека и гражданина.
Рассматривая данный вопрос, необходимо подчеркнуть, что судебный порядок получения разрешения на проведение контроля и записи телефонных переговоров гарантирует его законность и обоснованность [5, с. 31], т. е. в конечном счете подразумевает соблюдение прав личности. Однако соблюдение прав и их обеспечение — понятия разного уровня. В связи с этим судебное решение, являющееся основанием производства данного следственного действия, не может расцениваться как право-обеспечительная мера.
Отсюда следует два вывода: 1) любое лицо, фигурируя в производстве всякого следственного действия вне зависимости от своей роли, процессуального статуса либо активности, является его участником; 2) в ходе реализации процессуальной деятельности, имеющей признаки негласного характера, участник следственного действия приобретает полноценный правовой статус лишь после того, как проводимые процедуры будут преданы огласке.
Таким образом, опираясь на вышесказанное, можно сделать вывод о том, что существующая
форма реализации контроля и записи телефонных переговоров нуждается в усовершенствовании с учетом обозначенной проблематики.
Необходимо отметить, что помимо данного следственного действия в действующем УПК РФ содержится еще два, имеющих схожую проблему. К ним относятся: «Наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемка» (ст. 185 УПК РФ), а также «Получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами» (ст. 186.1 УПК РФ). Однако, в отличие от контроля и записи переговоров, данные способы сбора доказательств не подразумевают непосредственное участие лица. Иными словами, при наложении ареста на почтово-телеграфные отправления и получении информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами следователь конкретно с личностью не контактирует, поскольку имеет дело лишь с фактическими материалами и сведениями, явившимися результатом коммуникации лиц. При данных обстоятельствах проблема обеспечения прав личности в рассматриваемом аспекте, являясь общей для указанных следственных действий, все же выходит на первое место при производстве контроля и записи переговоров.
Не останавливаясь более подробно на данном аспекте, следует перейти к решению рассматриваемой проблемы.
Как нами неоднократно отмечалось, по своей природе проведение контроля и записи переговоров проходит втайне от лица, чьи телефонные разговоры представляют интерес для следствия. При этом на нормативном уровне какие-либо положения о сохранении конфиденциальности при производстве данного следственного действия отсутствуют. Отсюда следует, что в основе исследуемой проблемы лежат противоречия действующей формы контроля и записи телефонных переговоров, согласно которым данное следственное действие хотя и юридически представлено как гласное мероприятие, в то же время фактически имеет засекреченный характер.
Соответственно, решение исследуемой проблемы видится в устранении данного противоречия таким образом, чтобы нормативно закрепленная форма проведения указанного следственного действия совпадала с его смысловой сущностью. В связи с этим, с учетом специфики и характера производства контроля и записи телефонных переговоров, уголовно-процессуальный закон, по нашему мнению, целесообразно дополнить положениями, которые относили бы данное мероприятие к негласным следственным действиям. Как совершенно справедливо по данному поводу отмечают Н. В. Павличенко
и А. М. Тамбовцев, «не рациональнее ли будет предусмотреть официальное закрепление в законе негласной формы проведения отдельных следственных действий при ее фактическом существовании?» [6, с. 115].
При данных обстоятельствах проблема обеспечения прав личности автоматически перестанет иметь свое существование, поскольку предложенная форма и способ реализации указанного следственного действия подразумевают осуществление правообеспечительной деятельности лишь после того, как телефонные переговоры лица уже зафиксированы, в связи с чем факт произведенного контроля переговоров может быть предан огласке. Иными словами, данная конструкция позволит обосновать усеченный характер деятельности по обеспечению прав личности, чьи телефонные переговоры подлежали контролю, но самое главное —
не идти вразрез с принципом охраны прав и со-бод человека и гражданина.
Несколько выходя за пределы настоящей темы, следует отметить, что в зависимости от цели и характера производства все следственные действия по форме и способу реализации нуждаются в нормативном разграничении на два вида: гласные и негласные. В связи с этим, помимо контроля и записи переговоров, ко второй группе следует также отнести наложение ареста на почтово-телеграфные отправления, их осмотр и выемку, а также получение информации о соединениях между абонентами и (или) абонентскими устройствами, т. е. все следственные действия, направленные на получение сведений, передаваемых по средствам связи. Однако более подробное рассмотрение данного вопроса является предметом отдельного исследования.
Список литературы:
References:
1. Баев О. Я. Тактика уголовного преследования и профессиональной защиты от него. Следственная тактика: науч.-практ. пособ. М., 2003.
2. Быков В. М. Контроль и запись телефонных и иных переговоров // Законность. 2001. № 10.
3. Колосович О. С., Колосович М. С. Контроль и запись переговоров — следственно-оперативное мероприятие? // Вестник Волгоградской академии МВД России. 2010. № 3.
4. Котухов М. Контроль и запись переговоров // Законность. 2001. № 12.
5. Лазарева В. А. Судебная защита в уголовном процессе РФ: проблемы теории и практики: дис. ... д-ра. юрид. наук. Самара, 2000.
6. Павличенко Н. В., Тамбовцев А. М. Сочетание гласных и негласных методов и средств в уголовном процессе: инновация или правовая реальность? // Труды Академии управления МВД России. 2017. № 3 (43).
7. Полуянова Е. В. Следственное действие: контроль и запись переговоров // Вестник Владимирского юридического института. 2006. № 1.
8. Симоров Д. Н. О последних изменениях оперативно-розыскного и уголовно-процессуального законодательства, касающихся контроля и записи телефонных и иных переговоров // Российский следователь. 2002. № 5.
9. Смолькова И. В. Контроль и запись телефонных переговоров как следственное действие // Сибирские уголовно-процессуальные и криминалистические чтения. 2014. № 1.
1. Baev O. Ya. Taktika ugolovnogo presledova-niya i professional'noj zashchity ot nego. Sledstvennaya taktika: nauch.-prakt. posob. M., 2003.
2. Bykov V. M. Kontrol' i zapis' telefonnyh i inyh peregovorov // Zakonnost'. 2001. № 10.
3. Kolosovich O. S, Kolosovich M. S. Kontrol' i zapis' peregovorov — sledstvenno-operativnoe meropriyatie? // Vestnik Volgogradskoj aka-demii MVD Rossii. 2010. № 3.
4. Kotuhov M. Kontrol' i zapis' peregovorov // Zakonnost'. 2001. № 12.
5. Lazareva V. A. Sudebnaya zashchita v ugolovnom processe RF: problemy teorii i praktiki: dis. ... d-ra. yurid. nauk. Samara, 2000.
6. Pavlichenko N. V., Tambovcev A. M. Combination of Overt Methods and Means of Pursuing Criminal Proceedings with Covert Ones: Novelty or Legal Reality? // Proceedings of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2017. № 3 (43).
7. Poluyanova E. V. Sledstvennoe dejstvie: kontrol' i zapis' peregovorov // Vestnik Vladimir-skogo yuridicheskogo instituta. 2006. № 1.
8. Simorov D. N. O poslednih izmeneni-yah operativno-rozysknogo i ugolovno-processual'nogo zakonodatel'stva, kasayush-chihsya kontrolya i zapisi telefonnyh i inyh peregovorov // Rossijskij sledovatel'. 2002. № 5.
9. Smol'kova I. V. Kontrol' i zapis' telefonnyh pere-govorov kak sledstvennoe dejstvie // Sibirskie ugolovno-processual'nye i kriminalisticheskie chteniya. 2014. № 1.
10. Stel'mah V. Yu. Sledstvennye dejstviya, naprav-lennye na poluchenie svedenij, peredavaemyh
10. Стельмах В. Ю. Следственные действия, направленные на получение сведений, передаваемых по средствам связи: монография. Екатеринбург, 2015.
11. Сычев А., Шишов Е. Контроль и запись переговоров: следственное действие или оперативно-розыскное мероприятие // Уголовное право.2006.№ 6.
12. Шейфер С. А. Следственные действия. Основания, процессуальный порядок и доказательственное значение. Самара, 2004.
po sredstvam svyazi: monografiya. Ekaterinburg, 2015.
11. Sychev A, Shishov E. Kontrol' i zapis' perego-vorov: sledstvennoe dejstvie ili operativno-rozysknoe meropriyatie // Ugolovnoe pravo. 2006. № 6.
12. Shejfer S. A. Sledstvennye dejstviya. Osnovaniya, processual'nyj poryadok i dokazatel'stvennoe znachenie. Samara, 2004.
Для цитирования:
For citation:
Асанов Р. Ш. Проблема обеспечения прав личности при действующей форме производства контроля и записи переговоров // Труды Академии управления МВД России. 2019. № 4 (52). С. 33—39.
Asanov R.Sh. The problem of ensuring personal rights in the current form of manufacturing control and recording talks // Proceedings of Management Academy of the Ministry of the Interior of Russia. 2019. № 4 (52). P. 33-39.
и и
И Э
О a С
:|S
X
ca
О <
О
I—
^
s
о ca
á %
С
UJ О X ca
О <
О
I—
39
