CC BY
20
и собственные интересы в экономике и политике. Только эти интересы - а не фантомы евразийского единства и советского прошлого - определяют стратегию новых независимых государств. А потому Астана и впредь будет делать в Грузии и Азербайджане не то, чего хотят от нее в Москве, а то, что национальная казахстанская элита считает выгодным для себя. И никакие рассуждения о «марионетке Саакашвили» или «милитаризации Азербайджана» не будут учитываться, если на то не будет собственных резонов. На прошлогоднем Евразийском медиафоруме в Алма-Ате высокопоставленный чиновник казахстанской администрации высказал автору этой статьи креативную мысль: «Две трубы всегда лучше, чем одна». В целом, пример Казахстана - удачная модель, доказывающая, что в реальности в СНГ вопрос: «С кем вы, с Россией или с Западом?» - не работает. Новые национальные государства сотрудничают с теми, кто видится им наиболее адекватным партнером в реализации их интересов. Это может быть не только Россия или Запад, но и Иран или Китай, Грузия или Азербайджан, Украина или Молдова.
«Неприкосновенный запас», М., 2009, № 4, с. 136-144.
Н. Борисов,
публицист
ФОРМИРОВАНИЕ ПОЗИТИВНОГО ОБРАЗА РОССИИ В КИРГИЗСТАНЕ
Тема образов, имиджей и технологий их формирования актуализировалась в отечественной науке и публицистике сравнительно недавно, но уже успела стать популярной и в известном смысле «модной». Это связано как с интенсивным освоением западного наследия по этим проблемам, долгое время недоступного или труднодоступного российским исследователям, так и с практическими задачами по формированию положительных (или отрицательных) образов различных объектов - от товара, производимого фирмой, до кандидата в депутаты, от предприятия до целого государства. Понятие образа страны связано с понятием «национальные стереотипы», а стереотип, в свою очередь, - это стандартизированный и устойчивый образ, позволяющий получить обобщенное представление о целой категории однородных явлений или объектов. Понятно, что стереотипы могут не соответствовать объектив-
74
ной ситуации в стране и базироваться на искаженной или неверно интерпретированной информации. Особенность стереотипа состоит еще и в том, что меняется он чрезвычайно медленно, передаваясь из поколения в поколение и являясь одной из характеристик политической культуры.
Что касается образов России на постсоветском пространстве, представляется, что только сейчас к российской политической элите приходит осознание необходимости целенаправленного формирования позитивного образа России. По-видимому, после распада СССР политическая элита России, даже если она и осознавала важность сохранения позитивного образа России в бывших союзных республиках, была убеждена в том, что этот образ будет сохраняться «сам по себе», без особенных усилий с ее стороны, прежде всего в силу безальтернативности России как мощного культурно-цивилизационного центра, с которым республики прочно связаны экономическими и военно-политическими связями и общим историческим прошлым. Однако очень скоро стало понятно, что на постсоветском пространстве будет вестись жесткая конкуренция за влияние во всех сферах, и в том числе - за самый привлекательный образ страны (или цивилизации), понимаемый как набор устойчивых стереотипов, ценностных ориентаций, ожидаемого воздействия в отношении той или иной страны у населения данного государства. В конкуренцию вступили прежде всего США, Китай, региональные азиатские державы - Иран, Турция, Япония. Россия же, вступив в конкуренцию позже других, оказалось вынужденной делать попытки по «отвоеванию» части постсоветского пространства у соперников, в том числе и в информационно-психологическом противостоянии. Стало понятно, что формирование образа -один из важнейших ресурсов государства и факторов развития межгосударственного политического, экономического и военного сотрудничества.
Киргизская Республика в противостоянии региональных и мировых сверхдержав в целом оказалась на стороне России. Рассмотрим основные стереотипы, в совокупности формирующие образ России в Киргизстане. Для этого необходимо, во-первых, проанализировать некоторые особенности политической истории Киргизстана, его этнического состава, обстоятельства вхождения в состав России, во-вторых - изучить некоторые распространенные стереотипы в отношении России, сложившиеся у представителей политической элиты, в средствах массовой информации и в обще-
75
стве в целом. Примечательно, что в большинстве своем они имеют неполитический характер, однако в совокупности, безусловно, оказывают существенное влияние на российско-киргизстанские отношения.
Первые обращения киргизов к России были вызваны усилением давления на кочевников со стороны Коканда на западе и Китая на юге, а также борьбой из-за пастбищ с казахами на севере. Первое посольство киргизов в Россию было направлено еще в 1785 г., после чего Екатерина II выразила готовность покровительствовать этому народу и формально приняла его под покровительство России, хотя фактически киргизы в это время сохраняли независимость. В начале XIX в., в условиях кокандской экспансии и испытывая потребность в поддержке восстаний против Коканда, киргизы на собрании представителей основных родов приняли решение вновь просить российского покровительства. Киргизам необходимо было получить поддержку как для защиты от внутренних усобиц (оказания помощи в борьбе против других родов), так и для борьбы с внешними угрозами (прежде всего со стороны Коканда и Китая). Русские власти со своей стороны нуждались в беспрепятственном прохождении торговых караванов через кочевья далее на юг и в защите. Решающими событиями, повлиявшими на окончательное присоединение киргизов к России, стали захват в 1855 г. киргизами кокандской крепости Пишпек (нынешний г. Бишкек) и обращение к России с просьбой о принятии их в состав страны. В течение 1855-1863 гг. прииссыккульскими киргизскими родами (10 тыс. юрт) была принята присяга и скреплены двусторонние договоры о принятии киргизского народа в российское подданство. В 1863 г. была принята присяга киргизов Центрального Тянь-Шаня и началось фактическое установление власти России в северных районах. Южные киргизы, находившиеся в составе Кокандского ханства, вошли в состав России в 1876 г., сразу после его ликвидации.
Таким образом, присоединение киргизов было вызвано в первую очередь экономическими потребностями российских купцов, с одной стороны, и настойчивыми обращениями киргизских родов за поддержкой и покровительством к России - с другой (о том, что российские власти не считали принятие в состав империи киргизов приоритетной задачей, говорит тот факт, что ряд обращений киргизов к России долгое время оставался вообще без ответа). Обращает на себя внимание фактически добровольное вхождение
76
киргизов в состав России (в отличие от ряда других среднеазиатских народов). Что касается статуса территорий, на которых проживало киргизское население, и порядка его управления в составе империи, то новые институты, вводимые империей, не нужно было насаждать насильственно, ломая старые, поскольку государственных институтов у киргизов не было вообще. Территория расселения киргизов была разделена на волости и аилы. Волостные и аильные старшины избирались сроком на три года непрямыми выборами, утверждались затем военным губернатором и уездным начальником и подчинялись им. Манапы (представители местной родовой знати) переходили на службу российскому правительству.
С другой стороны, процессы колонизации киргизских земель и скупки за долги земель обедневшего оседлого населения не способствовали росту популярности российских властей и доверия к ним местных жителей. Об этом говорит и активное участие киргизов в известном восстании 1916 г., поводом для которого послужила мобилизация местного мужского населения в возрасте от 19 до 43 лет на военно-тыловые работы. Именно кочевники-киргизы стали наиболее активной частью восставших, а наибольшие потери мирного русского населения (более 2 тыс. убитых) были в районе восстания киргизов (Пишпек и Пржевальский уезд). Призыв местного населения в армию был воспринят как нарушение традиционного уклада жизни и традиционных представлений о границах вмешательства империи в жизнь местного населения. Некоторые представители русских властей прямо признавали, что киргизам «чуждо понятие о России как об отечестве, которое долг их защищать... К воинской повинности они питают непреодолимое отвращение».
Восстание показало, что за все время управления среднеазиатскими территориями Российской империей русские власти практически не смогли создать положительный образ России в глазах местного населения, не говоря уже о формировании российской наднациональной идентичности у местных жителей. В силу отсутствия «груза» государственности и признаваемых всеми правителей киргизы вошли с меньшими усилиями со стороны большевиков и в состав Советской России. В составе РСФСР была образована вначале Киргизская автономная область, затем Киргизская АССР, преобразованная в 1926 г. в Киргизскую ССР. При анализе высшего руководства Киргизской ССР (особенно в первые десятилетия ее существования) обращает на себя внимание крайне незначительная
77
доля национальной бюрократии: до 1950 г. первые секретари республиканского ЦК были русскими, а среди чиновников киргизы составляли от 10 до 15%. В связи с этим можно говорить о том, что до 1950-х годов Киргизия воспринималась союзным центром по-прежнему как автономия в составе России, руководство которой было лишено даже внешних признаков самостоятельности. Тем не менее только при советской власти киргизы формально обрели национальное государство, фактическое становление которого далеко не завершено и сегодня.
Еще одним фактором формирования образа России в Киргиз-стане является многосоставность общества. В киргизском обществе из-за кочевых традиций элементы классического трайбализма были выражены в более сильной степени, чем у оседлых среднеазиатских народов. Крупных родоплеменных объединений оставалось всего два (северное и южное), однако внутри себя они делились на большое количество родов. Другой особенностью киргизского общества является четкая иерархия бывших племенных образований: они выстраиваются по степени влиятельности, в том числе политической. Исторически наиболее влиятельными были представители северных родов, внутри которых также существует своя иерархия. Это порождало скрытый конфликт, который усугублялся тем фактом, что 2/3 населения Киргизстана всегда были сосредоточены в южных районах страны. Кроме того, процесс консолидации титульной нации затрудняли ее фактическое положение национального меньшинства и сильное влияние русскоязычного населения в северных районах и узбекского - в южных. В 1980-х годах киргизы составляли 52,4% населения республики (а в 1960-х годах - чуть более 40%), русские - 21,5, узбеки - 11,9, украинцы - 3,0, немцы -2,8, татары - 2,0, прочие - 6,4%.
Особенность промышленной модернизации в Киргизстане заключалась в том, что она практически не коснулась этнических киргизов. Доля рабочих-киргизов, и так не слишком высокая, продолжала неуклонно снижаться за счет повышения числа рабочих из славянских республик СССР. Так, в энергетике киргизы составляли всего 6,3% рабочих, в машиностроении и металлообработке - 11, среди инженеров и техников киргизов насчитывалось 13%. Это привело не только к тому, что титульная нация оставалась «немо-дернизированной», но и к тому, что киргизы стали меньшинством в своей республике и составляли по переписи 1959 г. 40%, а 1970 г. -42% населения. На протяжении всего советского периода киргизы
78
никогда не составляли более 20% городского населения. Таким образом, несмотря на высокие темпы развития промышленности, титульная нация в основе своей продолжала оставаться «сельской», сравнительно менее образованной и социально обеспеченной. По замечанию ряда авторов и жителей республики, русский язык в советское время превратился в Киргизии в непременное условие вертикальной социальной мобильности: получения качественного образования, высокого статуса, доступа в политическую элиту.
Таким образом, важным для формирования образа России в Киргизстане является, во-первых, фактический раскол киргизского этноса на несколько родоплеменных групп, различавшихся по языку, религии, социальному обеспечению, образованию, и, во-вторых, постоянное присутствие в республике большой доли русскоязычного населения. Оно расселялось преимущественно в крупных городах и на севере республики. Это послужило, с одной стороны, формированию благоприятного образа России как «великого культурного соседа», способствовавшего поднятию культурного, образовательного уровня населения Киргизии, с другой же стороны - дальнейшему усилению противоречий между северной и южной ветвью киргизов, поскольку «русификация» и секуляризация практически не коснулись юга республики. Тем самым была заложена возможность для формирования неоднозначного образа России в глазах населения республики в целом.
Еще один крайне важный фактор формирования образа России в Киргизстане - положение Киргизстана в постсоветской «системе координат». В современной ситуации «полураспада» СНГ на несколько конкурирующих между собой региональных политических, а сейчас и военно-политических образований Киргизская Республика всегда принимала сторону тех блоков, в которых ведущую роль играла Россия. Так, Киргизстан является членом ОДКБ, ШОС и ЕврАзЭС - трех ключевых международных организаций на постсоветском пространстве, инициатором образования и явным лидером которых выступала Россия. Приверженность целям этих организаций и членству в них была характерна для периода А. Акаева и подтверждена новым руководством во главе с К. Бакиевым. Киргизстан не был, подобно Узбекистану, менявшему стратегические направления внешней политики, членом если не антироссийских, то по меньшей мере создававшихся в качестве альтернативных пророссийским организаций, таких как ГУУАМ (ныне ГУАМ) и «Содружество демократического выбора». Все это
79
является исключительно важным фактором формирования положительных стереотипов в отношении России в общественном сознании.
Существует и еще один фактор формирования стереотипов -общеизвестная трудовая миграция киргизов в Россию. Среди них есть и те, которые более или менее постоянно обосновались в России, и те, кто бывает в России временно, лишь для продажи товаров. Киргизы подчеркивают неизбежность этого процесса, несмотря на ухудшающееся отношение к ним со стороны русских в России: «Работы здесь (в Киргизстане) нет, а если у кого и есть, то на такую зарплату семью даже едва прокормить невозможно. Вот и приходится возить товары в Россию, снося любые издевательства. При этом я не только свою семью, содержу, но еще и родственникам помогаю», - свидетельствует один из мигрантов.
Новая политическая элита во главе с президентом А. Акаевым, пришедшая к власти в республике в начале 1990-х годов, оказалась в крайне сложной ситуации. С одной стороны, перед ней стояла задача формирования национального киргизского государства и утверждения в качестве основы своей легитимации национальной идеологии, которая в одной из важнейших компонент должна была иметь, по аналогии с другими бывшими союзными республиками, негативный образ России (как завоевателя, эксплуататора, губителя национальной культуры, традиций, религии и пр.). С другой стороны, в ситуации с этническим расколом и значительным числом русскоязычного населения сделать это представлялось крайне затруднительным. В 1989-1993 гг. после принятия Закона о языке, объявлявшего единственным государственным языком киргизский, начался массовый отток русскоязычного населения в Россию: туда выехали почти 200 тыс. человек - наиболее образованная и квалифицированная часть трудоспособного населения. Именно поэтому элита пыталась создать компромиссную идеологию, формирующую в целом положительный образ России (другое дело, что зачастую не было никаких практических шагов, подтверждавших вводимые лозунги).
В работах А. Акаева можно проследить попытки создания образа России как «великого культурного соседа» и отчасти «старшего брата» Киргизстана, способного помочь киргизскому народу. А. Акаев подчеркивал, что его отец является прямым потомком знаменитого родоначальника Тагай-бия, верховного правителя киргизских племен в начале XVI в., и верховного правителя сары-
80
багышей Атаке-бия, снарядившего первых киргизских послов к Екатерине II, стремясь тем самым подчеркнуть свою преемственность в смысле добрососедских связей с Россией. Для России и Киргизстана, писал А. Акаев, характерно духовное единение, «родство душ наших народов, их искреннее доверие друг к другу, братство, скрепленное веками и общей трудной судьбой». Народ Кир-гизстана испытал «животворное влияние русской культуры». Что касается имперского и советского периодов, то и здесь Россия, по мысли А. Акаева, предстает в исключительно положительном образе: не колонизатора и угнетателя, а субъекта модернизации республики. А. Акаев отмечает, что Россия «для киргизского народа всегда была притягательным символом. У нас никогда не считали Россию колонизатором. Идущая из Москвы помощь помогла преобразовать республику, вывести ее на современный уровень». Вхождение в состав России, замечает А. Акаев в одном из выступлений, объективно было явлением прогрессивным, помогло консолидации разрозненных киргизских племен в единый народ, заложило историческую перспективу его развития. А. Акаев был инициатором придания русскому языку в республике статуса официального, отмечая, что он укреплял межэтнические отношения, его неоценимая заслуга в том, что с ним «мы прожили годы независимости без конфликтов». Именно Россия еще в советский период заложила основы будущего киргизского государства путем создания автономной области, а затем союзной республики, подчеркивает первый президент республики.
Россия в интерпретации А. Акаева предстала еще в одном образе - как источник и гарант независимости Киргизстана. «Москва способствовала рождению новых суверенных государств и проявляла искреннюю готовность помочь в их становлении», -отмечает он. «Без поддержки Москвы мы не получили бы суверенитета. Именно... Россия вывела нас на путь суверенного развития». Более того, Россия всегда является источником помощи: «Каждый раз, когда у нас возникали трудности, мы обращались к России. Так было, например, в мае 1992 г., когда Киргизстан оказался в беде из-за обрушившихся на него стихийных сил». В выступлениях А. Акаев неоднократно подчеркивал «вечность» дружбы Киргизстана с Россией, создавая ее благоприятный образ. Более того, он подчеркивал, что такой образ сформировался и у населения Киргизстана.
81
Риторика нового руководства Киргизстана во главе с президентом К. Бакиевым после прихода к власти показывала, что оно настроено на сохранение позитивного образа России. «Киргизия не собирается отдаляться от России, - заметил К. Бакиев. - Наши отношения будут развиваться еще больше, еще глубже».
Качественно иной образ России выстраивается в работах З. Курманова - одного из лидеров оппозиции сначала А. Акаеву, а затем и К. Бакиеву. Рассуждая о начале дипломатических отношений киргизов с Россией, он подчеркивает, во-первых, что киргизы тогда были не слабым и беспомощным, а, напротив, гордым и воинственным народом, во-вторых, киргизы не имели с Россией ничего общего ни в этническом прошлом, ни в менталитете, ни в культуре, ни в языке и религии. Южные киргизы в отличие от северных, замечает З. Курманов, оказали российскому вторжению серьезное сопротивление. Но надежды даже северных киргизов, вошедших в состав России добровольно, не оправдались: все киргизы были превращены в типичных жителей восточных колониальных владений, управляемых армией имперских наместников. Иначе говоря, З. Курманов прямо называет Россию колонизатором. Более того, Россия стала препятствием национального самоопределения киргизов: «Новый режим не допускал ни малейшей мысли о возможности развития национальной государственности». Примечательно, что даже обретением квазигосударственности в составе Советского Союза Киргизстан, по мысли З. Курманова, обязан не России, а киргизу А. Сыдыкову, благодаря «неимоверным усилиям и политическому искусству» которого была образована самостоятельная Киргизская автономная область. В получении Киргизста-ном статуса автономной, а затем союзной республики, ведущую роль также сыграли киргизы. Сейчас Киргизстан переживает четвертую волну интеграции с Россией, пишет З. Курманов. Она может закончиться либо установлением «европейской модели отношений», либо потерей «подлинного суверенитета». Таким образом, Россия в интерпретации оппозиционера по-прежнему представляет собой государство, со стороны которого исходит угроза для государственного суверенитета Киргизстана. Вместе с тем представляется, что такой образ России все-таки нетипичен для основной части политической элиты республики.
Образ России в средствах массовой информации Киргизстана формируется с помощью как русскоязычных, так и киргизскоязыч-ных изданий и телерадиоканалов. При этом эксперты отмечают,
82
что русскоязычные СМИ лидируют и по объемам тиражей, и по уровню подготовки материалов, и по воздействию на аудиторию. Часто они не только формируют позитивный образ России, но и способны компетентно и беспристрастно оценить спорные события киргизской истории. Именно русскоязычные СМИ формируют современное медиапространство, обеспечивают доступ к достоверной и квалифицированной информации. Трудно спорить с тем, что киргизская журналистика находится пока все еще в зачаточном состоянии. В такой ситуации самое ведущее положение русскоязычных СМИ (и самых тиражных из них - газет «Вечерний Бишкек» и «Белый пароход») поддерживает положительные коннотации стереотипного образа России. Кроме того, в Киргизстане выходят четыре российские газеты с местными вкладками: «Комсомольская правда», «Аргументы и факты», «Московский комсомолец» и «Российская газета».
С другой стороны, русскоязычные СМИ существуют в условиях конкуренции с набирающими активность американскими СМИ. Так, в Киргизстане действует радиостанция «Свобода», вещающая исключительно на киргизском языке во всех областях республики. Радиостанция «Голос Америки» выпускает телепередачу «Объектив», которая выходит в эфире столичной телекомпании «Пирамида», региональной телекомпании «Керемет» и Второго государственного телеканала «ЭлТР».
С недавних пор периодически в эфире Первого государственного канала актуализируется тема геноцида по отношению к киргизам со стороны русских во время восстания 1916 г. При этом подчеркивается, что субъектом геноцида были не «российские власти» или «российские войска», а именно «русские». Все это еще раз подчеркивает, что конкуренция за информационное пространство между СМИ разной направленности будет только расти и ставит задачу поиска механизмов активного и направленного формирования (или укрепления) положительного образа России в Киргиз-стане.
Что касается образа России в восприятии граждан республики, то и на этом уровне он остается в целом положительным. В 90-е годы националистической пропагандой была сделана попытка возложить на Россию вину за низкий уровень жизни киргизов и их низкий социальный статус по сравнению с русскими. Иногда это приводило к насильственным действиям против русскоязычного населения: нередки были случаи, когда русским угро-
83
жали поджогом дома в случае отказа продать его по минимальной цене. Сейчас эта негативная составляющая в образе России значительно уменьшилась.
Вместе с тем существуют некоторые различия в восприятии России на севере и юге Киргизстана. На севере страны и в Бишкеке практически исчезла ностальгия по временам Советского Союза. В этой связи Россия здесь утрачивает образ правопреемника и наследника СССР, с которым были связаны представления о «лучших временах». Примечательно, что такой ностальгии нет ни у киргизов, ни у русскоязычных граждан страны. В южных же областях Киргизской Республики (Ошская и Джалал-абадская области), по свидетельству очевидцев, особенно заметна роль России (советской власти) как социального модернизатора. Распад СССР и массовый выезд русских из южных областей привели к явной социальной и культурной демодернизации Юга республики: типичной картиной стали дувалы вместо невысоких заборчиков, уничтожение коммуникаций, асфальта, канализации (слив отходов происходит прямо в арыки), в Оше - превращение многоквартирных домов с прекрасной планировкой в многоэтажные бараки, в которых нет теперь ни света, ни воды, ни газа. Ушли в прошлое качественное образование и медицинская помощь. Вероятно, это прямо связано с исчезновением мощного цивилизационного влияния России в этих регионах, поскольку именно там отток русскоязычного населения был самым существенным и именно там ныне снова преобладает традиционный (досовременный, аграрный) уклад жизни.
В южных областях ностальгия по СССР неизмеримо сильнее, и в этой связи стереотип восприятия России как «старшего брата» и модернизатора значительно устойчивее в глазах как русских, так и киргизов. Многие киргизы там воспринимают Россию как олицетворение «порядка» и «стабильности», которые ушли с распадом Советского Союза. Кроме того, Россия является для них источником благосостояния - киргизы с гордостью говорят о родственниках, которые уехали на заработки. Как отмечалось выше, часто это единственный способ обеспечить семью. Восприятие России как «страны порядка» тем устойчивее, чем очевиднее нестабильность политической и экономической ситуации в самом Киргизстане. Непредсказуемость и непрекращающаяся борьба за власть делают образ российской «стабильности» еще более привлекательным. Россия также сохраняет для киргизов свой образ как цивилиза-ционно близкой страны, уехав в которую на длительное время с
84
целью заработать они не будут испытывать цивилизационного и языкового дискомфорта - советское наследие в виде долгого совместного проживания в одном государстве в этом случае продолжает сохранять свою значимость.
Таким образом, можно выявить основные стереотипы восприятия России, сложившиеся у населения Киргизстана и в совокупности формирующие образ России.
1. Россия - великий сосед Киргизстана, его «старший брат» и помощник. Такие представления были характерны для политической элиты времен А. Акаева, хотя имплицитно они присущи и сегодняшней киргизской политической элите. Несмотря на некоторое усиление американского влияния в медиапространстве и попытки представить Россию колонизатором, империей в негативном смысле, образ «помощника», несомненно, сохраняется и среди нынешней элиты. Парадоксально, но в период президентства А. Акаева русским практически был закрыт доступ к верхушке политической элиты, а ныне, при К. Бакиеве, правительство впервые возглавил не киргиз - русский И. Чудинов (хотя в целом представленность русских в органах власти остается минимальной и явно диспропорциональной по отношению к той доле, которую они составляют в населении республики).
2. Россия - гарант и фактор независимости и безопасности Киргизстана. Именно Россия способствовала формированию основ национальной государственности - сначала в рамках СССР, а затем признавая и гарантируя суверенитет постсоветского Киргизстана. Первой союзной республикой, которую посетил Б. Н. Ельцин с государственным визитом, стал именно Киргизстан, отмечает А. Акаев. Сейчас этот образ подкрепляется членством Киргизстана в ЕврАзЭС, ОДКБ и ШОС, члены которых связаны взаимными обязательствами, в том числе и по ведению совместных военных действий для отражения внешних угроз. Это способствует сохранению представлений о России как гаранте суверенитета и стабильности в Киргизии.
3. «Россия - субъект модернизации республики», оказавший мощное и положительное цивилизационное воздействие на киргизов, приобщивший их к достижениям современной цивилизации, современной технике, экономике и великой культуре. В этой трактовке именно благодаря России Киргизстан на момент обретения независимости являлся государством с развитой системой социального обеспечения, относительно высоким уровнем жизни, почти
85
100%-ной грамотностью населения, что существенно отличало его от постколониальных государств Азии и Африки после ухода оттуда метрополий.
4. «Россия как колонизатор киргизских земель и субъект геноцида киргизского народа» - стереотип, характерный для представителей части политической элиты. Данный стереотип противополагается стереотипу «Россия как гарант и фактор независимости», так как именно Россия препятствовала становлению национальной государственности, которая появилась благодаря стараниям исключительно киргизов и не благодаря, а вопреки российской политике. С другой стороны, он противоположен и стереотипу «Россия как модернизатор» - в этом случае модернизацион-ное и цивилизационное влияние России опять-таки было направлено на ущемление киргизской нации и создание благоприятных социальных, экономических и политических условий для русскоязычного населения. Сама модернизация не являлась благом хотя бы потому, что она была навязанной и игнорировала национальную культуру и традиции. Она препятствовала и становлению национального государства, а этим, в свою очередь, можно объяснить и современный политический кризис в Киргизстане.
5. «Россия - наследник Советского Союза», с которым связываются стабильность и порядок, воспоминания о «лучшей жизни». Этот стереотип характерен для части киргизского населения, прежде всего южных областей. В нем можно выделить как ностальгию по советскому периоду, при котором «всем жилось относительно неплохо», так и идеализированные представления о «стабильности» и «порядке» в современной России, особенно в свете политической нестабильности в Киргизии.
Таким образом, можно констатировать, что существующий обобщенный образ России в Киргизстане остается в целом положительным. Строительство национального государства в Киргизстане не велось на антироссийской националистической основе. Более того, положительный образ России довольно устойчив, и тенденций к его ухудшению и разрушению не намечается. Главная причина этого в том, что факторы, определяющие позитивность данного образа, являются устойчивыми: велик процент киргизского населения, живущего исключительно на доходы от заработков в России; сохраняется полиэтничность населения Киргизстана; сохраняется стратегическая ориентация политических элит на Россию и преемственность этой ориентации даже в случае смены элит;
86
бедность страны, сильная экономическая зависимость Киргизстана от России и ее помощи, большой государственный долг; сохраняется статус русского языка как языка межэтнического общения в республике. Вместе с тем существуют и некоторые факторы ухудшения образа: значительное сокращение русскоязычного населения, разрушение монополии русскоязычных граждан в культуре, науке, образовании; утрата русским языком статуса непременного фактора вертикальной социальной мобильности.
Устойчивость положительного образа России вовсе не означает, что России не нужно поддерживать и целенаправленно формировать положительный образ в республике - во-первых, потому, что существуют некоторые факторы его ухудшения, во-вторых, потому, что в медиапространстве, как показывает практика, наблюдается жесткая конкуренция и «сам по себе» положительный образ долго сохраняться не может (хотя бы в силу смены поколений). России необходимо доказать привлекательность своей модели интеграции на постсоветском пространстве, эффективность достигнутой «стабильности» и эффективность международных политических, экономических и военных организаций, созданных с ее участием на постсоветском пространстве. Именно от этого, на наш взгляд, во многом зависят устойчивость позитивного образа России в Киргизстане и сохранение страны в «пророссийской» части постсоветского пространства.
«Неполитический потенциал политического»,
М., 2009 г., с. 317-330.
Санобар Шерматова,
востоковед
МОСКВА И ТАШКЕНТ:
ПРИЧИНЫ «ОСОБЫХ» ЗАТРУДНЕНИЙ
Российско-узбекские отношения в последнее время подвергаются серьезным испытаниям. Вопрос о том, останется ли в союзниках Узбекистан после выхода из ЕврАзЭС и отказа участвовать в формировании коллективных сил оперативного реагирования (КСОР), соглашение о которых подписали пять входящих в ОДКБ государств, до конца не прояснен. Более того, двусторонние отношения могут быть осложнены еще больше после появления на юге Киргизии российской базы КСОР, о чем уже договорились прези-
87
