CC BY
22
УРОКИ ИСТОРИИ
УДК 93/94:659.4 ГРНТИ 03.23.55
ФОРМИРОВАНИЕ ОБРАЗА ВРАГА НА СТРАНИЦАХ СИМБИРСКИХ ГАЗЕТ «СИМБИРЯНИН» И «ВОЛЖСКИЕ ВЕСТИ» ВО ВРЕМЯ МИРОВОЙ ВОЙНЫ 1914-1917 гг.
А.Н. Рухлин
Ульяновский государственный педагогический университет им. И.Н. Ульянова Россия, 432071 Ульяновск, пл. 100-летия со дня рождения В.И. Ленина, 4; [email protected]
В XX веке СМИ превратились в главное оружие против врага и верного защитника власти от социальных волнений и потрясений. Конструирование образа врага продолжается и в рамках существующей системы международных отношений. За попытками искажения исторических реалий стоят вполне прагматические интересы — политические, геополитические и экономические.
Ключевые слова: образ врага, патриотизм, война, национализм, периодическая печать, Пруссия.
FORMATION OF THE ENEMY IMAGE DURING THE FIRST WORLD WAR ON THE PAGES OF SIMBIRSK NEWSPAPER "SIMBIRYANIN" AND "VOLGIAN CHRONICLE"
A.N. Rukhlin
Ulyanovsk State Pedagogical University
Russia, 432071, Ulyanovsk, ploschad' 100-letiya so dnya rozhdeniya V.I. Lenina, 4; rector@,ulspu. ru
The article deals with the issue of the enemy image formation during the First World War in the mass media. In the 20th century, the media became a major weapon against the enemy and a faithful defender of power against social unrest and upheavals. The author concludes the formation of the enemy image continues within the framework of the existing system of international relations. He underlines pragmatic interests - political, geopolitical and economic are attempts to distort historical realities.
Keywords: an enemy image, patriotism, a war, nationalism, periodical press, Prussia.
Средства массовой информации сегодня играют огромную роль воздействия на массовое сознание населения, как говорят американцы, brainwashing - «промывание мозгов». Проходившие социально-экономические изменения в России на рубеже XIX-XX вв., выражались во всё большем вовлечении масс в политическую жизнь. Неуклонный рост гра-
© Рухлин А.Н., 2018_
мотности населения вызвал рост значения общественного мнения, а также газет как главного на тот момент средства его формирования. В годы Первой мировой войны СМИ воюющих стран считались одной из сил, обеспечивающей победу над врагом. Вся периодическая печать заботилась о повышении патриотического и морального духа, занима-
ясь формированием образа врага. В России из-за войны ужесточилось отношение к газетам, что привело к закрытию всех легальных большевистских изданий. Остальные издания заняли патриотическую позицию и призывали к единству всего русского народа.
Подъём патриотического движения был вызван и направлен осознанными мерами правительства. Формирование образа врага в общественном сознании - важнейший элемент идеологической работы. Представление о германской армии и о немцах в целом складывалось как об угрозе православным ценностям и всему укладу жизни Российской империи. Общий враг, как известно, сплачивает общество, даёт ему силы для борьбы, заставляет забыть о насущных проблемах. В средствах массовой информации война практически сразу стала трактоваться не как очередной конфликт между великими державами, а как принципиальное противостояние цивилизации и варварства, добра и зла.
В основу статьи положен анализ публикаций симбирских газет «Симбирянин» и «Волжские вести»». Война оказала большое влияние на рост популярности этих газет среди симбирян, содействуя общественно-политическому просвещению народа. Теме войны и врага в 1914-1917 гг. отводилась большая часть публикаций в данных газетах. Эти издания, в большей степени правительственной ориентации, были рассчитаны на подготовленного и образованного провинциального читателя.
Издававшаяся в 1906-1917 гг. на частные средства газета «Симбирянин» во время войны освещала не только бытовые проблемы, тяготы войны, боевые действия, но и формировала страшный образ врага. Фактическим хозяином газеты был В.Н. Поливанов, крупный помещик и землевладелец, выходец из Карсунского уезда Симбирской губернии, предводитель Симбирского губернского дворянства, член Государственного Совета. Газета печаталась на листах крупного формата с крупным аншлагом, на котором не менее крупным шрифтом стояло название. Крупноформатная, ежедневная общественно-политическая газета, правого толка, она всем своим видом и содержанием демонстрировала однозначность восприятия жизни. Работала она как политическая реклама.
«Волжские вести» - политическая, литературная и общественная газета, выходила
ежедневно, кроме послепраздничных дней. Издательница Л.Н. Сахарова. Редактором в довоенный и в военный период 1913-1916 гг. был И.М. Сахаров. Руководство делили между собой местные организации кадетов и эсеров. Во время Первой мировой войны газета сохраняла левые позиции, но по взглядам была ближе к меньшевикам-оборонцам, выступавшим за защиту своего Отечества. Издание прекратило своё существование в 1916 г.
Газета умеренных позиций, она формировала патриотический взгляд на войну. До войны была оппозиционная, с августа 1914 г. принимает позицию оборонцев — спасти Отечество, а революционная борьба подождёт. В статьях «Германцы продолжают отступать», «Германия ищет мира» [1, с. 2], «Поражение Австрии» [2, с. 2], «Невозможность германского займа», «Гибель немецкого крейсера» [3, с. 3] указывается, что Германия и её союзники терпят поражения и отступают. В статье «Война закончится в Берлине» [4, с. 3] затрагивается речь лорда Берендмдорфа о разрушении Германии. В «Обзоре печати. Взгляды «железного канцлера на войну» [5, с. 3] приводится в пример мнение бывшего канцлера От-то фон Бисмарка, который считал «войну с Россией безумием», предупреждая немцев о возможном поражении Германии в будущей войне.
В идеологической борьбе идёт противостояние истина - ложь. Чтобы население понимало, где истина, редакторы стремились показать лживость врага в статьях «Лживые уверения германского посла в Америке», «Лживость австрийских извещений» [6, с. 3]. Последняя статья, рассказывает «о мнимых австрийских победах», информацию о которых австро-венгерский генеральный штаб рассылает через посредство «агентства Вольфа». Статья «Настроение в Германии» повествует о германском кайзере, «уверенном в «правоте» германского дела, и о «культурной миссии» Пруссии на Восток; сообщает о «зверствах», совершаемых всем миром, кроме германцев: русскими, французами, бельгийцами, англичанами». Кайзер, стукнув кулаком по пюпитру, завопил на весь зал: «Und nur werden wir sie drescssen!» (А теперь мы их будем молотить) ... положив руку на рукоятку своего меча, Вильгельм заявил: «25 лет я держал этот меч в ножнах. Ныне я его вынимаю!» И, вынув меч и потрясая им над исступленной толпой, он
поклялся в том, что не вложит меча своего в ножны, прежде чем не сокрушит «варваров» [7, с. 4].
Во время войны врагов становится всё больше, и внутренних и внешних. Например, врагами стали евреи, в «Волжских вестях» опубликована статья «Истинно-русские» защитники немецкого варварства», которые «продолжают стравливать христианские расы». Неблагонадёжным считается даже американский президент Вудро Вильсон как «самый горячий сторонник жидов». Враги - немецкие социалисты («Социалисты и война»). Член германской социал-демократической партии «в грубых недостойных выражениях нападает на международное социалистическое бюро и защищает способы ведения немцами войны в Бельгии» [8, с. 4].
Тем самым публикациями старались вселить в читателей веру в возможность быстрой победы над австро-германцами, формируя представление о слабости врага, постоянно несущем большие потери (наши потери всегда занижались), часто отступающем и сдающемся в плен. Такие статьи в «Волжских вестях», как «Пленные австрийцы в Сербии», «Поражение Австрии», «Невозможность германского займа», «Германия ищет мира», «Германцы продолжают отступать», «Настроение в Германии» [9, с. 2], «Война. Наши успехи. Уничтожение двух батальонов. Беспорядочное отступление австрийцев», «Занятие германской столицы Юго-Западной Африки», «Война. На австро-германском фронте. Наши успехи», «Отступление немцев в Африке», «Разочарование немецких солдат» [10, с. 2-3], рассказывали о конкретных победах русских войск над вражескими армиями, убеждая читателя в неизбежности победы России и её союзников, на стороне которых правда.
В газете «Симбирянин» в статье «Пруссак и немец» автор Чубин раскрывает дух немецкого народа, возлагая вину на Пруссию. Германия делится на «Германию Гейне и Бёрне» и «прусскую феодальную Германию». Пруссия представлена как очаг средневековья, т. е. отсталости [11, с. 2]:
«Есть ещё и теперь такие люди, которые разграничивают пруссака от прочих немцев Германии. Мол, пруссаки — это одно, а остальные германские немцы оставляют отличную от них природу. Выходит как будто бы так, что немцы различных германских княжеств и герцогств составляют пассивную среду, не
способную сопротивляться нажиму прусского юнкера. Если, однако, можно было говорить о двух различных духовно-нравственных формах - о прусской и проче-германской, но такие разговоры были уместны до 60-х годов прошлого века, до того исторического факта, который именуется объединением Германии. Ещё в 30-х годах 19 столетия так называемая, молодая Германия и её литературная школа, к которой относились Гейне, Бёрне и др., видели в Пруссии очаг средневековья, место, где сохранились идеалы старонемецкого феодализма».
Средневековый немецкий романтизм ассоциируется с чем-то невежественным и грубым. В ход идут образы Фридриха Барбароссы и немецкого рыцарства, немцы - это грубая сила. Пруссак и Пруссия превращается в болезнь, распространившуюся по всей Германии:
«Хищнические инстинкты владетелей замков остались в крови их потомков — прусских юнкеров. Латы и шлемы курфюрстов сохранили свою ценность не только в виде исторических реликвий, а являлись символами для современного существования. Образ Фридриха Барбароссы был чем-то вроде путеводной звезды для всех пруссаков, стремившихся перевести в эпоху дух немецкого рыцарства. Но в результате получилась гримаса, пародия старо-германского средневекового романтизма. Пруссия спаяла отдельные территориальные единицы Германии, создав одну германскую империю. Но спаяв их, точно ползучий рак, болезнь, дающая метастазы, переносы из одного места в другое, распространяла свою идеологию, свои немецкие мечты по всем маленьким государствам, вошедшим в состав одного организма. Она своим ядом отравила всю Германию. И трудно теперь сказать, где лежит гангренозная, пропитанная прусской заразой, омертвившая для права и справедливости часть, и где её нет. Нельзя провести какую-то резко отчётливую линию между немцами различных местностей, как нельзя провести её между немцами различных общественных категорий. Напрасно было думать, что германское торгово-промышленное бюргерство далеко было от тех ходулей, на которых стоял прусский молодец, что всерьёз увлекся холодно-мертвенными ликами старо-прусских легенд; напрасно было бы полагать, что у немецкого коммивояжёра или «добродетельного» купца, находящего всю усладу своей жизни в кружке пива, не замирало сердце при представлении о том, как одетый в кольчугу его предок травил своих вассалов и ландскнехтов. О! Об этом ему учитель в школе читал с большим энтузиазмом, говоря о храбрости истинно немецкой.
И хотя он, хлебный комиссионер, кажется мир-нейшим из обывателей, зубокрушительство служит для него настоящим поэтическим мотивом, когда этим славным делом занимаются немцы, с таким умилени-
ем, глядящие на фигуры sieges diller. Пафос жизни немца заключается в напыщенности, грубой физической силе. В этом корень философии права силы, которая у Ницше доведена до конвульсии словесной, лихорадки афоризмов» [12, с. 2].
Статья заставляет читателя обратить внимание на яркие образы фрица и штопальщицы-немки, в них показывается немецкий национализм.
«И как бы ни считали себя такие философы индивидуалистами, над средовыми людьми, они всё же глубоко ошибаются насчёт их отдалённости от этого простого «добродетельного» бражника, так заботливо относящегося к своей жене Паулине, прекрасно штопающей ему чулки, и к своему сыну Фрицу, который уже вступил в контору и ведёт бухгалтерскую книгу-мемориал. В душе такого обывателя тевтонского давно сложилось состояние умилённости перед немецким кулаком. Кулак — источник его экзальтированного вдохновения.
Даже штопальщицы-немки уже на что, кажется, народ нудно-мещанский, не выходящий из системы житейских правил, как хорошо запряжённые лошади из узды, не смеют выйти, и ведь они, как только речь заходила о немецкой воинственности, становились сангвиниками и даже устраивали ферейны для лекций о могуществе немецкого флота.
Немецкий патриотизм — это вовсе не простая любовь к родине, а жажда перенести в современность психологию средневековой кольчуги, разумеется, на какой-нибудь модернизованный лад. И эта жажда не столько результат, навеянный историей, нанесённый легендарными сказками, сколько происхождение биологического, расового.
А если так, то почему же нужно классифицировать германское население на отдельные народы — на прусскую и прочегерманскую? В Пруссии, правда, хищнические настроения, обожание занесения силы над безоружным, так ярко выражающееся в сурово-идеологических юнкерских лицах, бьёт в глаза, а во всей остальной Германии требуется некоторое исследование, чтобы под пластами обывательства натолкнуться на умиление перед прусской наглостью. И, следовательно, так или иначе, но в каждом немце пруссак сидит. Соскребёшь слой галантерейности, и видишь пруссак и бюргер и Саксонии и Баварии. И понятно, таким образом, отчего немецкие промышленники в свои коммерческие цели вносили так много элементов засилья, чванливого бравунства, и почему демократические слои Германии, казалось, были в оппозиции интересам прусских аграриев объединились с ними.
Разгадка этого лежит во фразе, однажды брошенной одним из лидеров немецкой левизны в рейхстаге. "Прежде всего, я немец", — сказал этот депутат. С таким же апломбом он мог сказать «прежде всего, я
пруссак». Пруссак и немец — равнозначащие величины. И если до начала второй половины 19 века сходство между этими понятиями было мало заметно, то это не значит, что и тогда этого не было. Оно было. Но после объединения Германии процесс германского опрусса-чения пошёл особенно интенсивно. Яд пруссачества так быстро разлился по всем немцам всех классов и сословий, потому что они представляли собою благоприятную среду, предрасполагающие условия для его распространения. Такие условия лежат в истории и биологии немецкого народа, расовые черты служили благодатной почвой, на которой выросли цветы модер-нистско-феодальной окраски. И прав Морис Метер-линк, заявивший недавно письмом в одной из французских газет, что пруссака от немца не следует отличать, что одного поля они ягода» [13, с. 2].
Во всём виновен немецкий национализм, он ответственен за развязывание мировой войны.
Играя на патриотизме, национальных чувствах, традициях и предрассудках, объявляя свои цели благородными и справедливыми, а цели потенциальных противников низменными и корыстными, пропаганда каждой из сторон-участниц будущей войны закладывает в сознание своего народа образ врага, воскрешая старые обиды и выискивая новые, на которые можно опереться в современной ситуации. Психология «свой - чужой» в кризисный период обостряется до предела, проходя путь от высокомерно-пренебрежительного отношения до полного неприятия иной культуры, носителем которой является враг. Иностранных подданных обвиняли во всех бедах и несчастьях, они главные предатели, агитация разжигала международный национализм. Вот, например, один из пунктов статьи «О немецком засилии» [4]:
«...мы равным образом приветствуем властное вмешательство Верховного Главнокомандующего в вопросах о выселении из Петрограда и многих местностей немецких и австрийских подданных, по тем или другим причинам слишком долго засидевшихся в России. Нам кажется даже, что ввиду установленного ныне факта, что наши русские немцы, принимая русское подданство, не только не переставали считать себя также и немецкими, но и выдавали в удостоверении такого двойственного подданства особыя подписки германским «своим» консулам, то такая же мера могла бы совершенно основательно быть применена в отношении, по крайней мере, к тем из этих своеобразных русско-немецких граждан, которые беспрепятственно занимают ответственные и щедро оплачиваемые должности во всевозможных промышленных, торговых, кредитных и иных наших установ-
лениях, где направляют, несомненно, дела на славу и пользу «фатерланда». За исключением этих двух зарегистрированных нами фактов, борьба с немецким засильем туго подвигается вперёд, что заставляет многих наблюдающих за этими явлениями утверждать, что с немцами борются одни только наши солдаты.» [14, с. 2].
Периодическая печать максимально пыталась представить чудовищный образ неприятеля. Немцы изображались как варвары, чудовища, дикари, отрицалась сама принадлежность их к «культурному миру», и здесь, используя подлинные или мнимые факты, преуспевали обе воюющие стороны. Статья «Варварство немцев» говорит сама за себя: «Echo des Belges» сообщает, что немцы при поисках меди не пощадили даже знаменитую группу «Путь на Голгофу». «Немцы отослали эту группу в Германию, и медь, из которой она сделана, в скором времени пойдет на изготовление немецких снарядов» [15, с. 3]. В статье «Обычные немецкие гадости» сообщается, что вся клевета принадлежит немцам. «Неизвестными раздаётся по домам памфлет, содержащий гнусные надругательства над главой государства и правительства, также возмутительнейшие клеветнические наветы и антипатриотические инсинуации. Правительство сообщает, что открыто следствие для обнаружения виновных соучастников преступления, являющегося, несомненно, делом германских рук. Виновные будут наказаны по всей строгости закона...» [16, с. 3].
В статье «Итоги 1914 года. Внешнеполитическая жизнь в 1914 году» отмечены страны-участницы боевых действий, особое внимание уделено Австрии и Германии. Абзац про Австро-Венгрию небольшой, о преследовании русских и сербов, о политическом процессе угрорусов «обвинявшихся в государственной измене за свои симпатии к православию и России». А вот «империи Вильгельма» уделена большая часть статьи. Подготовка Германии к войне, поддержка и настрой союзников, т.е. ответственность возлагается на немцев:
«В Германии внешне также всё было спокойно, но перебирая в памяти происшедшие за первую половину года события теперь, когда уже настоящее лицо империи Вильгельма и его самого совершенно выяснилось, мы можем легко видеть, что в ней шла самая деятельная подготовка к войне как внутри страны, так и на территориях её теперешних союзниц.» [17, с. 3].
Основная цель пропаганды противоборствующих сторон состояла в запугивании военнослужащих и местного гражданского населения. Так, например, в статье от 1915 г. «К немецким и австрийским зверствам» говорится, что «германцы часто добивали русских раненных на полях сражений. Грустный характер этих преступлений осложняется во многих случаях ужасным надругательством. 16 августа во Фридланде были найдены тела двух кирасирских офицеров с выколотыми глазами. Германские санитары также проявили в нескольких случаях подобную жестокость, расстреливая русских раненых. Иногда русские пленные расстреливались германскими и австрийскими войсками, преследовавшими с особой жестокостью пленных казаков, например, нота о командире эскадрона кирасирского полка фон Модеатского, приказавшего вешать всех пленных казаков. По словам польских крестьян, один казак был сожжён живьем 13 сентября в деревне Саянки, Сувалкской губернии. В ноте перечисляются различные другие случаи расстрелов и повешения казаков. Жители германских городов изменнически нападали на русские войска, стреляя по ним из окон крыш. Поведение германцев и австрийцев в занятой ими местности по отношению к гражданскому русскому населению противоречит Гаагской конвенции. Прусский комендант Калиша Прейскер 22 июля расстрелял нескольких жителей «ради побуждения самого гнусного характера...» 27 июля пруссаки убили стражника Аббакумова, сломали ему руку, распороли живот. Констатировано неоднократное употребление австрийцами разрывных пуль. [19, с. 3]. Протест против варварского нарушения австро-венграми международного соглашения о неупотреблении пуль опубликован в «Волжских ведомостях» («Австрийцы применяют разрывные пули») [20, с. 2].
Официальные документы устанавливают, что германские и австрийские войска не считаются с Женевской конвенцией, защищающей медицинский персонал, раненых и больных от неприятельских воинов, равно навсегда соблюдалось уважение со стороны германцев к Красному Кресту, когда они прибегали к изменническим действиям.» [21, с. 2].
«...31 июля два прусских драгуна убили католического священника в деревне Словики, Сувалкской губ., предварительно жестоко измучив и надругавшись. В середине августа австрийцы в деревнях
Маково и Шатава Подольской губернии изнасиловали множество женщин и девушек, угрожали и мучили население, в особенности священников. В ноте говорится о православных и католических церквах Граев, Красной Тополице, Конск, в Кольцах, осквернённых и ограбленных германскими и австрийскими войсками.» [22, с. 2].
Безусловно, как и в любой воюющей стране, периодическая печать противопоставляла свою нацию как носителя лучших качеств и враждующую как носительницу варварства и жестокости. «Безжалостные варвары», «дикари», «враги самой цивилизации» - немцы противопоставлялись русской доброй, богатой душе, носительнице созидания и мира. В статье «Наш край» освещены отношения с пленными австрийцами [23, с. 2]:
«Пленные в деревне... Как-бы вы думали, читатель, — принимает ли их наше крестьянство? Как «врагов?» Отнюдь нет. Принимает с распростертыми объятиями?! ... 11 января в село Паньшино, Сызран-ского уезда прибыла партия пленных австрийцев около 300 человек. Обыватели села добровольно принимали по одному, а некоторые по два человека к себе по домам; которым не досталось австрийцев, — сильно сокрушались и просили друг у друга об уступках их, но получивший австрийца ни за что не хотел расставаться с ним. Вот она, незлобивость русской души! Вот оно русское добросердечие!..»
Аналогичная история приводится в статье «Пленные австрийцы в Сербии» в газете «Волжские вести»: привезено 300 пленных австрийцев из Феризовичи, большинство славяне. Раненые не скрывают, что тронуты хорошим
ПРИМЕЧАНИЯ
1. Волжские вести. 1914. 31 авг. С. 2.
2. Там же. 4 сент. С. 2.
3. Там же. 1914. 3 сент. С. 3.
4. Там же. 1914. 31 авг. С. 3.
5. Там же.
6. Там же.
7. Там же. 1914. 4 сент. С. 4.
8. Там же.
9. Там же. 3 сент. С. 2.
10. Там же. 1915. 2 мая. С. 2-3.
11. Симбирянин. 1914. 20 янв. С. 2.
12. Там же.
13. Там же.
14. Там же. 1914. 9 февр. С. 2.
15. Там же. 1915. 13 апр. С. 3.
16. Там же.
17. Волжские вести. 1915. 2 мая. С. 2-3
18. Симбирянин. 1914. 13 апр. С. 3.
отношением. Деятельное участие в уходе за ранеными сербами принимает супруга русского консула [24, с. 2].
После начала мировой войны газеты были заняты обоснованием участия России и всех воюющих стран в новом вооружённом конфликте, доказательством справедливости её «правого дела». Ярким, эмоциональным публикациям в Симбирске способствовал тот факт, что формально именно Германия и её союзники выступили в качестве агрессоров, это повышало легитимность войны в глазах общественного мнения.
Представленный механизм пропаганды и воздействия на общественное мнение в провинциальной прессе оказался эффективным. Мнение о враге как в частной, так и государственной прессе оказалось единым и вызвало искренний эмоциональный отклик в различных социальных кругах.
Конструирование образа врага актуально и сегодня, оно продолжается и будет продолжаться в рамках сложившихся международных отношениях. Судьба победы как тогда, так и сегодня в немалой степени зависит от формирования общественного мнения средствами массовой информации.
Однако следует учитывать, что эмоциональная оценка может исказить реальные исторические события. Объективная историческая память требует активной защиты, потому что за попытками её искажения стоят вполне прагматические интересы - политические, геополитические и экономические.
NOTES
1. Volzhskie vesti. 1914. 31 avg. S. 2.
2. Tam zhe. 4 sent. S. 2.
3. Tam zhe. 1914. 3 sent. S. 3.
4. Tam zhe. 1914. 31 avg. S. 3.
5. Tam zhe.
6. Tam zhe.
7. Tam zhe. 1914. 4 sent. S. 4.
8. Tam zhe.
9. Tam zhe. 3 sent. S. 2.
10. Tam zhe. 1915. 2 maya. S. 2-3.
11. Simbiryanin. 1914. 20 yanv. S. 2.
12. Tam zhe.
13. Tam zhe.
14. Tam zhe. 1914. 9 fevr. S. 2.
15. Tam zhe. 1915. 13 apr. S. 3.
16. Tam zhe.
17. Volzhskie vesti. 1915. 2 maya. S. 2-3
18. Simbiryanin. 1914. 13 apr. S. 3.
19. Там же. 15 апр. С. 3.
20. Волжские вести. 4 сент. С. 2.
21. Симбирянин. 15 апр. С. 2.
22. Там же.
23. Там же. 20 янв. С. 3.
24. Волжские вести. 1914. 4 сент. С. 2.
19. Tam zhe. 15 apr. S. 3.
20. Volzhskie vesti. 4 sent. S. 2.
21. Simbiryanin. 15 apr. S. 2.
22. Tam zhe.
23. Tam zhe. 20 yanv. S. 3.
24. Volzhskie vesti. 1914. 4 sent. S. 2.
Рухлин Алексей Николаевич - аспирант Ульяновского государственного педагогического университета им. И.Н. Ульянова; [email protected].
Rukhlin Aleksey Nikolaevich - Post-graduate Student of Ulyanovsk State Pedagogical University; [email protected].
Научный руководитель - д-р ист. наук, профессор кафедры истории Ульяновского государственного педагогического университета В.И. Кузнецов.
The scientific supervisor - Doctor of Historical Sciences, Professor of the History Department at Ulyanovsk State Pedagogical University V.I. Kuznetsov.
Статья поступила в редакцию 13.02.2018 г.
УДК 94(571.13)«1900-1925» ГРНТИ 03.23.55
БОРИСОВСКАЯ ВОЛОСТЬ ОМСКОГО УЕЗДА В ИСТОРИЧЕСКИХ ПОТРЯСЕНИЯХ ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ ХХ ВЕКА
А.А. Штырбул
Омский государственный педагогический университет Россия, 644043, г. Омск, наб. Тухачевского, 14
Статья посвящена истории Борисовской волости Омского уезда (ныне это, в основном, территория Шер-бакульского района Омской области) в первой четверти ХХ века, - один из самых сложных и неоднозначных периодов российской и региональной истории, включивший в себя, кроме прочего, такие важные исторические события, как «столыпинское» аграрное переселение, Первую мировую войну, три революции, Гражданскую войну и первые годы НЭПа.
Ключевые слова: Омская область, региональная история, кризисное развитие общества.
BORISOVSKAYA VOLOST OF THE OMSK UYEZD
IN THE HISTORICAL UPHEAVALS OF THE FIRST QUARTER
OF THE XX CENTURY
A.A. Shtyrbul
Omsk State Pedagogical University
Russia, 644043, Omsk, nab. Tukhachevskogo, 14
The article deals with the history of Borisovskaya volost of the Omsk uyezd (now it is, generally, the territory of the Sherbakhul district of the Omsk region) during the first quarter of the twentieth century. It was one of the most complex and controversial periods of Russian and statewide history of the last century, which included Stolypins agrarian resettlement, World War I, three revolutions, Civil War and early years of the NEP.
Keywords: the Omsk region, regional history, deflationary social development.
© Штырбул A.A., 2018
