CC BY
93Am 7universum.com
UNIVERSUM:
ФИЛОЛОГИЯ И ИСКУССТВОВЕДЕНИЕ
ФОРМИРОВАНИЕ ЛИЧНОСТНОГО СОЗНАНИЯ РЕБЁНКА В ТЕТРАЛОГИИ Б.К. ЗАЙЦЕВА «ПУТЕШЕСТВИЕ ГЛЕБА»: РОМАН «ЗАРЯ»
Фомиченко Анна Олеговна
соискатель Волгоградского государственного социально-педагогического университета, 400066, РФ, г. Волгоград, просп. Ленина, 27 E-mail: _ fomi4enko.ania@yandex. ru
FORMATION OF PERSONAL CHILD’S CONSCIOUSNESS IN TETRALOGY OF B.K. ZAITSEV “GLEB’S TRIP”: THE NOVEL “DAWN”
Anna Fomichenko
applicant, Volgograd State socio-pedagogical University, 400066, Russia, Volgograd, Lenin avenue, 27
АННОТАЦИЯ
В статье рассматривается формирование, а также особенности воссоздания процесса развития личностного сознания ребёнка в раннем возрасте на примере романа Бориса Константиновича Зайцева «Заря». Проведён комплексный анализ заглавия, последовательно рассмотрен текст романа, полученные результаты помогли выявить основные моменты становления детской личности Глеба. Подробнейшим образом проанализирован образ главного героя, его окружение, также выявлено взаимодействие данных категорий между собой. Рассмотрены основные черты характера и поведения Глеба, их развитие в повседневных бытовых ситуациях, в общении с окружающим миром, особое внимание уделено ключевым и противоречивым эпизодам в жизни зайцевского героя. Определена важнейшая лирическая составляющая произведения, в которой автор воспроизводит первые детские годы своего персонажа.
Фомиченко А.О. Формирование личностного сознания ребёнка в тетралогии Б.К. Зайцева «Путешествие Глеба»: роман «Заря» // Universum: Филология и искусствоведение : электрон. научн. журн. 2015. № 12 (24) . URL: http://7universum.com/ru/philology/archive/item/2856
Выявлена роль романа «Заря» в общей концепции тетралогии Бориса Константиновича Зайцева. Сделан вывод о том, что в данном произведении автор показал развивающуюся личность, в контексте еще неосознанной, отчасти игровой и беззаботной жизни. Однако изображена она художником во всей неопределенной сложности и многогранности характера, так как в отдельных эпизодах перед читателем предстает образ почти взрослого, самостоятельного человека
ABSTRACT
The article deals with the formation and characteristics of the re-creation of the process of personal child’s consciousness at an early age based on the novel by Boris K. Zaitsev "Dawn". A comprehensive analysis of the title is conducted; the text of the novel is successively considered; obtained results have helped to identify main points of the formation of the child's personality of Gleb. The image of the main character, his surrounding are analyzed in detail, also the interaction of these categories between each other is revealed. Gleb’s main traits and behavior, their development in daily living situations in communicating with the outside world are considered; great attention is paid to key and controversial episodes in the life of Zaitsev’s hero. Important lyrical component of the work is identified in which the author recollects first childhood years of the character. The role of the novel "Dawn" in the general concept of Boris K. Zaytsev’s tetralogy is determined. It is concluded that in this work the author has shown the developing personality, even in the context of an unconscious and partly a game and carefree life. However, it is shown by the artist in all of uncertain complexity and multifaceted nature as in some episodes the reader understands the image of almost adult and independent person.
Ключевые слова: Б.К. Зайцев, «возвращенная литература», детство, личность, личностное сознание, развитие, ребенок.
Keywords: B.K. Zaitsev, “returned literature”, childhood, personality, personal consciousness, development, child.
Вдали от родины, обращаясь к впечатлениям своего детства и юности, на протяжении двадцати лет Борис Константинович Зайцев создает автобиографическую хронику, представляющую фон, на котором происходила его жизнь - четыре автобиографических романа под единым заглавием «Путешествие Глеба»: «Заря» (1937), «Тишина» (1948), «Юность» (1950), «Древо жизни» (1953). Главным героем произведения является Глеб - мальчик, юноша, отрок, затем зрелая, сознательная личность. В основе композиции -авторское деление жизни на четыре значимых фазы, романы, входящие в хронику, также имеют «говорящие» заглавия, указывающие на типичные периоды человеческого развития (детство, отрочество, юношество, зрелость).
Так, первая часть тетралогии - роман «Заря» - представляет собой лирическое повествование о детстве и отрочестве «небольшого, большеголового, важного мальчика», находящегося еще в «райском возрасте», его образ писатель сразу же выводит на высокую ступень художественного обобщения: «Он такой же (ребёнок, позже подросток, юноша), как тысячи других, значит, говорить о его исканиях цели жизненной, томлениях, сомнениях религиозных и пути приближения к истине, о его попытках творчества и культе творчества - значит, говорить о человеке вообще» [2, с. 593]. Писателем воссоздан процесс формирования сознания Глеба с самого юного возраста, здесь же его герой начинает настоящее «путешествие в жизнь». Отсюда и название первой части - «Заря». Толковые словари русского языка (С.И. Ожегова, Д.Н. Ушакова, Т.Ф. Ефремовой) выделяют, помимо прямого, переносное значение данного слова: «ранняя пора, начало, зарождение чего-либо» (в нашем случае - первые признаки кропотливой работы сознания восьмилетнего ребенка), отмечая «радостную и светлую» природу данного феномена. Именно таковыми и представляются нам первые годы еще неосознанной, игровой, беззаботной жизни мальчика.
Первой авторской точкой отсчета времени становится июньское утро. И перед читателем постепенно приоткрывается детский мир Глеба, последовательно рассказывается о четырех годах его жизни. Глеб - сын
инженера, заведующего рудниками Мальцевских заводов, живет в усадьбе в селе Усты на реке Жиздре; его основное окружение - это мать, «красивая, с холодноватым выражением правильного, тонкого лица, спокойная и небыстрая в движениях»; сестра Лиза, кузина Соня, по прозвищу Собачка, бабушка Франя, полька и католичка, няня Дашенька, «с благообразно-увядшим лицом, кроткими, бесцветными глазами, запахом лампадного масла», и гувернантка - «балтийская светловолосая Лота» [2, с. 593]. В первом общении с окружающими Глеб развивается через игры и занятия, изучает нормы правильного поведения, проявляет сдержанность, терпение, а порой и силу воли, которые так важны для будущей взрослой жизни.
Яркие, неповторимые мгновения жизни в сознании ребенка становятся символом гармонического существования и формирования личности Глеба. Его по-детски наивное, тонкое, трепетное «я», только начинающее познавать окружающую действительность, отмечает буквально все вокруг, как отрицательное, так и положительное, как простое, так и сложное, видит в обычных, повседневных вещах необычное. Например, июньское утро, «ничем от других не отличающееся», «для всех» обычное, для Глеба кажется «особенным». Герой одержим желанием, как и другие мальчишки, съездить в ночное, но поскольку «это Глебу было заказано, хоть и составляло горячую мечту», герой мечтает о «взрослом»: попасть на охоту в настоящий, прелестный, «некий полусказочный» лес. Так, уже в самом начале романа ярко звучит лирический мотив, передающий читателю, ощущение счастья ребенка, его наслаждение полнотой жизни, всеми ее красочными оттенками.
Особый интерес представляют черты характера маленького Глеба: некоторая замкнутость, объясняемая самоуглублением, скромность, сдержанность в проявлении лишних эмоций, «спокойность», мечтательность, любовь к одиночеству и собственной внутренней жизни. При такой «взрослой характеристике» в тексте отсутствуют точные указания на возраст Глеба. Это «маленький мальчик», «маленький человек». Начальная временная граница не названа, но вычисляема в тексте. Возраст главного героя впервые обозначен
при описании последнего, четвертого года: «Он Глеб - одиннадцатилетний страдалец» [1, с. 132]. Если на четвертый год герою одиннадцать лет, то в первый год ему восемь.
Дом, усадьба Усты, где проводит первые годы своей жизни Глеб, представлен в сознании мальчика как образ благодатного рая, который он запечатлеет в своей памяти навеки. Окружающая действительность буквально наполнена для героя идиллией: в его сознании звучат голоса «жизни, дня, порядка, повседневности». «Новый день Глеба такой же, как и прежние, то же благословение своего дома, своих занятий, забав, игр» [1, с. 46]. Вот фактографически, как картинки, мелькают события: ежедневное чаепитие в саду пред домом со «старыми липами, старым столом, белой скатертью, самоварами, чашками... покрытыми пёстро-золотистыми солнечными пятнами»; проводы отца на Шахту: «поцелуй в рыжеватые усы, от которых пахнет табаком, благоговейный взгляд»; «поездка в кабриолете, удивительный луговой запах, тёплое благоуханье»; игра в лапту с другими детьми, ужин «в том же палисаднике, при свечах, в стеклянных колпачках», а затем сон, крепкий, детский сон» [1, с. 27-28]. Чтение книг Глебу отцом дополняет атмосферу любви, заботы, нежности, окружающими героя повсюду. Литературная память плотно входит в детское сознание, переплетаясь в нем с окружающей действительностью: казаки «сражались подобно героям
«Илиады»», а отец «был бы Тарасом», и «нос его звучал как труба», тургеневский «Фауст» мгновенно получает для него будаковский пейзаж [1, с. 53].
Именно таким образом в повествовании формируется типичный идиллический хронотоп детства, который соотносится с такими традиционными мотивно-образными комплексами, как дом, или «образ счастливого места», образами матери и отца, с мотивом изобилия, потерянного рая. При этом автор знает будущее своего героя: он словно смотрит со стороны на его детское и поистине хрупкое счастье. В какой-то момент читателю становится понятно, что эти простые семейные ценности осознаются ребенком
как факты духовной жизни, сочетаясь с описанием реальных событий, они вызывают у повествователя «ощущение связи с былым, далеким, общим, расширяющим душу».
Отсюда, словно на застывшей картине, каждое утро в доме начинается с особой благожелательной беседы между отцом и матерью в родительской спальне. Этот «ритуал» отражается в чутком сознании юного героя как образ семейного начала, добра, христианской любви к ближнему и согласия. Однако не все так «беспечно» в жизни маленького Глеба: кроме родителей, как уже упоминалось ранее, в пространство его «домашнего мирка» автор включает гувернантку Лоту. Девушка в детском сознании запечатлевается как образ недруга, и даже врага: она впервые доложила отцу Глеба, что сын курит, и несмотря на то, что он только расхохотался, в сознании ребенка остался «неприятный осадок», он стал относиться к Лоте «сверху вниз», «резко от себя отделяя». Но наряду с этим эпизодом, автор дает эпизод более противоречивый. Так, когда Лота купает его на берегу реки, как маленького, Глеб осознает: «Надо собрать всю свою мужскую гордость, чтобы
не разреветься» [1, с. 30].
Ключевым и, как следствие, самым значимым моментом в формировании личности юного героя является случай, когда он получает в подарок «детское ружьецо» - предмет, который вводит его в мир уже взрослых чувств. «Был это первый день его детства, когда переступил он в мир недетский и нерайский» [1, с. 39]. С этого эпизода в романе звучит мотив пробуждения страстей и темных инстинктов, заложенных в сознание маленького человека природой: «Что это? Для чего? Какой зов крови, греха?» [1, с. 41]. Так автор подчеркивает первые, зародившиеся на подсознательном уровне, острые противоречия в мировосприятии героя, несовместимые начала: то Глеб не выносит грубости и жестокости, с ужасом наблюдает, как пьяные мужики бьют своих жён, дерутся по большим церковным праздникам, то вдруг обидится, когда отец резко бранит кого-нибудь. И совершенно неожиданно, «с восторгом, почти сладострастным, смотрел, как с липового сука падает
застреленная им ворона, или дрозд судорожно дергает лапой, а глаз его предсмертно затягивается сероватою пленкой» [1, с. 41]. Здесь можно говорить, что внутренний детский мир развивающегося героя представлен в сложном движении самых неоднозначных и самых противоречивых устремлений [3, с. 6]. Также в сознании мальчика постепенно формируется образ родной земли. Отсюда в тексте романа можно отметить следующие эпитеты: «русский лес», «русский деревенский пожар», «равнина русская». В их повторе лежит писательское представление о национальной памяти в сознании ребенка, одновременно взрослый автор видит в этом правильное направление к развитию чувства патриотизма в Глебе.
Испытанием, которое в корне повлияет на личность маленького героя, можно считать тифозную горячку. Она показана автором как включение героя в серьезную, взрослую жизнь, подготовка его к будущей борьбе, тревогам и лишениям. Контрастирующим эпизодом на данном фоне становится погожий солнечный мартовский день выздоровления Глеба и его первый после продолжительной болезни выход на улицу. Знакомые ранее образы домов, дворов, улиц видятся герою совсем по-новому, в пленительном, даже несколько неземном изображении.
Еще одним этапом формирования личности героя стала летняя поездка в Будаки. Этот новый для Глеба мир автор пронизывает лучами благодати. Здесь, в Людинове, герой впервые ощущает себя художником, занятие рисованием он воспринимает как единое сотворчество с природой. Мальчик по-детски волнуется, вот-вот предвидит собственный необыкновенный дар художника, мечтателя, фантазера. Настоящее ему видится чудом, хочется все увидеть и, конечно, попробовать. Ведь по мере взросления Глеба его включение в природный мир происходит на более значимом уровне: он находит в нем частицу своего душевного состояния. Так, не случайно герой испытывает восторг перед красотой мира и его совершенством: «Мир большой и мир малый как бы дышали однозвучно» [1, с. 105]. «Естественное» существование - вот основа жизни для Глеба в Людинове. Это видение герою передано отцом,
именно для него «настоящей» жизнью являются поездки верхом, охота, веселые посиделки и времяпровождение, а Глебово ученье всего лишь «жизненная необходимость» [1, с. 118]. Отсюда можно говорить о том, что родительский дом, его окружающая природа, усадьба олицетворяют для Глеба Родину, Россию [4, с. 26].
Поэтому следующим переломным и абсолютно противоположным моментом для предыдущего эпизода становится переезд Глеба в Калугу и начало обучения в гимназии. Новая атмосфера ощущается Глебом «как абсолютная противоположность тому привычному жизненному укладу, в котором он существовал прежде» [3, с. 8]. Все здесь для героя чуждо и враждебно - Глеб ощущает себя «как в остроге» [1, с. 129]. В этом новом мире нет свободы и нет любви, «каждый может сказать резкое и неприятное, и ни от кого нельзя ждать привета» [1, с. 129]. Поэтому все делает учебу в гимназии тяжелым трудом для юной души героя. При виде директора героя одолевает тоска, уныние, и олицетворены они, в первую очередь, в самом внешнем облике директора. Он выглядит как «нечто печальное и замогильное» с «безнадежными стальными глазами» [1, с. 130]. Пугающая обстановка гимназии, в которой напрямую отсутствует уважение к личности ребенка, размыкают защитную оболочку, окружавшую его на родной земле. Внутреннюю несвободу его личности подчеркивает сама внешность Глеба: «блестящие пуговицы, лавры на фуражке, туго стоявшее светло-серое сукно одеяния делали похожим не то на военного, не то на полицейского, и меньше всего на вольного художника и мечтателя села Людинова» [1, с. 133]. Таким образом, попав в новую атмосферу, Глеб становится частью общей городской массы и, собственно, ее жертвой [3, с. 7]. Он сопротивляется этому, однако при этом узнает абсолютно новые для него модели поведения. Герой совершает несколько «проступков»: первый - дерзкое неповиновение
директору и последующее его оскорбление. Но самый неожиданный проступок герой совершает во второй раз: становится «доносчиком», «выдает» товарища. При этом он «как всегда, преувеличивал свою роль в мире» [1, с. 132]. И в силу
детской гордыни и сменившейся обстановки персонаж часто воспринимает себя «героем», «особенным», «высокомерным», «важным», «имеющим какое-то предназначение». Но и это необходимый этап взросления, так как, «изучая» мир, Глеб получает жизненно необходимый опыт через ошибки и падения. И поэтому для героя Зайцева обучение оказывается связано с образами будущего, взрослой жизни.
Таким образом, можно утверждать, что Глеб, взятый Б.К. Зайцевым на «заре» жизни, и его развивающаяся личность показаны во всей неопределенной сложности и многогранности характера. Писатель изобразил отнюдь не безмятежное существование ребенка, заполненное развлечениями и мечтаниями, в отдельных эпизодах предстает образ почти взрослого, не по годам развитого, самостоятельного человека. Именно в этой части тетралогии автор показал глубочайшую картину формирования личности ребёнка на его первоначальном периоде человеческого развития, тем самым подготавливая своего героя к последующему становлению и значительному духовному развитию.
Список литературы:
1. Зайцев Б.К. Собрание сочинений: в 5 т. - Т. 4: «Путешествие Глеба». - М., 1999. - 615 с.
2. Мочульский К. Ясновидение любви // Современные записки. Париж, 1937. Кн. 64. Цит. по: Зайцев Б.К. Собр. соч.: в 5 томах. - Т. 4. - М.,1999. -С. 593-595.
3. Титкова Н.Е. Образ детства в романе Б.К. Зайцева «Заря» // Культура и образование. - 2014. - № 6. - С. 3-9 / [Электронный ресурс]. - Режим доступа: http://vestnik-rzi.ru/2014/06/1949 (дата обращения: 23.10.2015).
4. Яблоновская Н.В. «Жизнь Арсеньева» И.А. Бунина и «Путешествие
Глеба» Б.К. Зайцева: литературная преемственность в изображении
дворянской усадьбы // Культура народов Причерноморья. - 2000. - № 3. -С. 24-30.
References:
1. Zaitsev B.K. Collected works: In 5 volumes. V. 4. “Gleb's trip”, Moscow, 1999, 615 p. (In Russian).
2. Mochul'skii K. Clairvoyance of love. Sovremennye zapiski. Parizh, 1937 [Modern notes. Paris, 1937]. Kn. 64. Op. by: Zaitsev B. K. Moscow, 1999, pp. 593-595. (In Russian).
3. Titkova N.E. The Image of childhood in B.K. Zaytsev's “Dawn”. Kul'tura I obrazovanie [Culture and education], 2014, no. 6, pp. 3-9. Available at: URL: http://vestnik-rzi.ru/2014/06/1949 (Available at: 23 October 2015).
4. Iablonovskaia N.V. “The life of Arseniev” by I. Bunin and “Gleb’s trip” by B.K. Zaitsev: literary continuity in the image of the noble estate. Kul'tura narodov Prichernomor'ia [Culture of black sea Nations], 2000, no. 3, pp. 24-30. (In Russian).
