CC BY
25ФИЛОЛОГИЧЕСКИЕ НАУКИ
ФОРМИРОВАНИЕ КОММУНИКАТИВНОЙ КОМПЕТЕНЦИИ СЛОВАЦКИХ СТУДЕНТОВ-РУСИСТОВ И ЛИТЕРАТУРНЫЕ ПРЕЦЕДЕНТНЫЕ ФЕНОМЕНЫ Дулебова И.
Дулебова Ирина - кандидат филологических наук, доцент, кафедра русистики и восточноевропейских исследований, философский факультет, Университет им. Коменского, г. Братислава, Словакия
Аннотация: в нашей статье мы подробно останавливаемся на популярном в словацкой лингводидактике принципе параллельного усвоения языковых и культурологических знаний, знакомящем студентов с важнейшими явлениями русской культуры и истории, отраженными в лингвокультуремах (прецедентных феноменах).
Ключевые слова: прецедентный феномен, прецедентное выражение, русский как иностранный, Словакия, коммуникативная компетенция.
В последние годы мы можем с удовлетворением констатировать повышение интереса к русскому языку в словацких средних школах и вузах, что является для русистов Словакии весьма благоприятным поворотом после первоначального падения интереса к русскому языку в 90 -е годы. По официальным данным русским языком в той или иной степени владеет 25% словацкого населения. В школьном и вузовском образовании страны русский язык продолжает занимать третье место — после английского и немецкого. Повышается и мотивация выбора изучаемого в вузе иностранного языка в пользу русского. Русистике как специализации сегодня можно обучаться в шести университетах Словакии в рамках различных программ: переводоведение - русский язык и культура, славянские языки - российские и восточноевропейские исследования, преподавание русского языка и литературы. Изучение русского языка не как специальности, но как одного из иностранных языков, возможно на большинстве кафедр иностранных языков во всех 35 вузах Словакии.
Тезис о необходимости введения культурологических знаний в практику преподавания русского языка сегодня уже в словацкой вузовской практике не нуждается в доказательствах, делая предметом познания, кроме прочего, и национально-культурный прототип носителя определенного языка. Вузовский специалист — это всесторонне образованный человек, иностранный язык специалиста такого рода — и орудие производства, и часть культуры, и средство гуманитаризации образования [12, с. 440]. Знать значения слов и правила грамматики бывает недостаточно для того, чтобы активно пользоваться языком как средством общения. Для повышения коммуникативного потенциала студента при обучении языку необходимо постепенно вводить национально-маркированную лексику, отражающую культурные и ценностные ориентации представителей изучаемого языкового ареала.
В связи с этим в словацкой лингводидактике разрабатывается и осуществляется принцип параллельного усвоения языковых и культурологических знаний, знакомящий студентов с важнейшими явлениями русской культуры и истории, отраженными в лингвокультуремах. К числу ключевых лингвокультурем при этом относят безэквивалентную лексику, реалии, фразеологизмы, советизмы, фоновую лексику, и, не в последнюю очередь, прецедентные феномены (тексты, выражения, имена и ситуации).
Источником прецедентности являются различные сферы: литература, религия, история, политика и др., объектом же наших педагогических наблюдений в данном случае являются литературные прецедентные высказывания, источником возникновения которых послужили художественные тексты, поскольку именно литературоцентричность является одной из отличительных и традиционных черт русской культуры [7, с. 11]. Суммаризируя многолетние наблюдения над особенностями интертекстуальности российской прессы словацкий русист Й. Сипко подчёркивает, что здесь «однозначно доминируют литературные реминисценции, которые представляют один из принципиальных этнопсихолингвистических признаков русской культуры, подчеркивающих ее литературоцентризм. Русско-словацкое сопоставление функционирования литературных реминисценций в современной русской и словацкой периодике имеет соотношение 16:1 в пользу русских литературных реминисценций» [1, с. 113].
Анализ опыта преподавания русского языка в словацких вузах показывает, что приобщение будущих словацких специалистов к фрагментам русскоязычной картины мира существенно ограничено отсутствием в их картине мира представлений о русской истории и культуре, русской литературе, стереотипных ситуаций общения, специфики современного употребления русского языка [4, с. 35]. И здесь нам, конечно же, никак не обойтись без российских СМИ (печатных и электронных), используя их в качестве актуального информационного материала и материала для анализа языкового, страноведческого, культурологического. Однако широкое использование печати подчас привносит дополнительные трудности в процесс обучения, поскольку «часто в тексте имеются лишь намёки, лексемы с выразительными этнопсихолингвистическими ассоциациями, которые полностью понятны лишь в своём русском контексте и очень трудно переводимы. Наш опыт работы с такими текстами позволяет высказать убеждение, что адекватное восприятие такого текста нуждается в комментариях» [2, с. 11]. Используя актуальные неадаптированные тексты СМИ при изучении РКИ мы в первую очередь сталкиваемся с феноменом интертекстуальности современной русскоязычной публицистики [6, с.25], и в основном это интертекстуальность литературного происхождения. Кроме того, нельзя сбрасывать со счетов и нетождественность, хотя и синонимичность понятия дискурса (как более широкого) и текста (как его письменного воплощения), предлагаемого студентам для анализа [5, с.35]. Педагог должен уметь прокомментировать и дискурсивные стратегии и тактики, скрытые в конкретном тексте за прецедентными феноменами.
Студенты часто способны увидеть или даже просто почувствовать в тексте немаркированные цитаты из мировой литературной классики и даже объяснить их семантику, но при этом затрудняются с указанием источника (ветряные мельницы, нет повести печальнее на свете, мефистофелевская улыбка, быть иль не быть). Что же касается литературных аллюзий относящихся к русской и советской литературе (национально-прецедентных феноменов), то здесь ввиду того, что словацкие студенты русскую литературу читали почти исключительно в словацком переводе, почувствовать прецедентность в русскоязычном тексте им невероятно сложно, а значит, сложно понять и скрытый, второй план высказывания, в результате чего искажается и восприятие семантики целого высказывания.
Приведём примеры. Утром деньги - вечером стулья («Российская газета») -заголовок к критической статье по-поводу обсуждения нового порядка финансирования союзных программ. Не знакомые с шутливыми репликами Остапа Бендера, студенты при чтении данного заголовка не понимают и того иронического плана, который данный прецедент сведущему носителю языка предлагает. А значит, домысливают по-своему, и, переведя дословно, предполагают ошибочно даже и то, что речь может идти о мебельной промышленности. И в случае с лексической
трансформацией (замены или дополнения компонента) данного прецедентного выражения оно (без соответствующего объяснения педагога) не становится более понятным: Утром - деньги, вечером - газ/ Путин про газ: Можно и вечером стулья, но деньги вперед/Утром деньги, вечером - услуги ЖКХ /Утром стулья, вечером деньги: регионы не получат средства на дороги.
При объяснении студентам в учебном процессе прецедентных литературных феноменов происходит закрепление и активизации национально -специфических языковых единиц и выработка навыков культороведческого прочтения текстов [10, с. 77]. Например, широко известное и часто употребляемое, ставшее нарицательным выражение человек в футляре (по одноимённому рассказу Чехова) давно стало для носителей языка синонимом замкнутости в кругу узких, мещанских интересов, страхом перед переменами, неприятием новаторства. Иностранным студентам семантику данного выражения будет полезно объяснить отдельно, и тогда неясностей с прочтением замысла автора статьи еловек в футляре («Профиль», о М. Фрадкове, директоре Федеральной службы налоговой полиции) и при дальнейших весьма вероятных встречах с данным выражением, не будет.
Весьма часто в масс-медиальном дискурсе встречаемся и с актуализациями знаменитой цитаты Булгакова об осетрине второй свежести из культового романа русской литературы 20 века «Мастер и Маргарита» Вторая свежесть давно уже стала для каждого русского носителя языка неким целостным знаком, определяющим метко и иронично что-либо второсортное, второразрядное, устаревшее, неактуальное, а то и вовсе невозможное. Эфир второй свежести (pravda.ru) - смотреть по телевизору нечего. Сенсация второй свежести (lenta.ru) - вовсе уже и не сенсация. Номинанты второй свежести (ng.ru) - незаслуженно номинируемые. Доктрина второй свежести («7 дней») - возвращение к старым доктринам.
Множество литературных реминисценций в качестве прецедентов в заголовках российских СМИ встречаются так часто, что уже даже и для наших студентов-иностранцев становится возможным их узнать (и в трансформированном варианте) и правильно понять семантику нового высказывания и замысел автора. И это притом, что они подвержены буквально всем видам возможных формальных актуализаций в заголовках (замены компонентов, комплексной и грамматической трансформации, распространения и добавления, контаминации, построения нового высказывания по существующей модели) [9, с. 540]. Мы имеем здесь в виду бесчисленные вариаций современных российских журналистов на тему «умом Россию не понять» (Тютчева), российских двух бед «дураков и дорог» (Гоголя), российских двух напастей «внизу власти тьмы, а наверху тьмы власти» (Гиляровского) и т.д. И конечно же вездесущих, без изменений используемых извечных российских «Что делать?» (Чернышевского) и «Кто виноват?» (Герцена) в качестве названия к статьям, также не дающих на них ответа.
Наши наблюдения показывают, что студенты продвинутого этапа верно прогнозируют тему газетного материала в тех случаях, когда им знакомо прецедентное высказывание, вынесенное в заголовок, источник литературной реминисценции (что случается не так уж часто) или тогда, когда прецедентное высказывание имеет прозрачную внутреннюю форму (основываясь на семантике входящих в состав выражения лексических единиц): итайте, завидуйте: я -гражданин Европейского союза («7 дней»). Преподавательское объяснение необходимо однако и в таком случае, поскольку незнание прецедентного фона влечёт за собой неверную интерпретацию высказываний с точки зрения их эмоциональной окраски (в данном случае весьма ироничной), непонимание авторской стратегии использования данного прецедентного выражения в данном конкретном тексте (и в контексте всей статьи).
Всё это, разумеется, предъявляет высокие требования к культурологической компетенции и самого преподавателя-русиста, который должен не только владеть широчайшей палитрой необходимых знаний, но и на каждом занятии ни на минуту не забывать о том, что студентов своих он готовит к речевой деятельности не в моноэтническом, а межкультурном пространстве [3, с. 258]. При этом нельзя сбрасывать со счетов и тот факт, что задумываясь над литературными коннотациями в изучаемом (русском) языке в студенте пробуждается интерес и к подобным явлениям в языке родном в сравнительном плане, и что поэтому важнейшей составляющей языкового обучения является и возрастание интереса к собственному языку и культуре [13, с.67].
Роль преподавателя усложняется и расширяется, и сегодня можно сказать, что речь идёт о совершенно новом определении роли учителя как репрезентанта, ретранслятора и путеводителя по иноязычной культуре [11, c. 188]. Каждое занятие становиться перекрестком культур и практикой межкультурной коммуникации, ведь за каждым использованием литературного прецедентного феномена стоит обусловленное национальным сознанием представление о мире. Принимая во внимание литературоцентричный характер прецедентных текстов в российской периодике, можно утверждать, что безуспешность преподавания РКИ, игнорирующего литературные основания в лингводидактике, очевидна [S, с. 39]. Нам важно научить студентов распознавать прецедентность и многоплановость подобных текстов, используя при этом открывающуюся возможность интересных и познавательных для студента комментариев культурологического и страноведческого содержания, которые ему, без сомнения, пригодятся в будущих коммуникативных ситуациях.
Данная статья подготовлена в рамках проекта KEGA Vysokoskolská ucebnica Kultúrne regióny Ruska v cestovnom ruchu с регистрационным номером 052UK-4/201S.
Список литературы
1. Сипко Й. Этнопсихолингвистические основы русско-словацких сопоставлений. Прешов, 2003.
2. Сипко Й. Texty so zvysenou etnokultúrnou konotáciou-тексты с повышенной этнокультурной коннотацией. Presov: FF PU, 2002.
3. Cingerová N. Jazykové konstruovanie druhych v súcasnom ruskom verejnom diskurze. // Jazyk a politika: na pomedzí lingvistiky a politológie 2. Bratislava: Ekonóm, 2017. S. 257-2б0.
4. Gajarsky L. Medzijazyková interferencia // Cudzie jazyky v Európskej únii II. Bratislava: APZ, 2011. С. 33-3S.
5. Gallo J. Text a diskurz vo vzájomnych súvislostiach // Slavica nitriensia. Nitra: Univerzita Konstantína Filozofa v Nitre, 201S. С. 30-40.
6. Gazda J., Otevrelová, J. Jazykovaja igra v gazetnych zagolovkach. In: Przeglad Rusycystyczny. Katowice: Polskie towarzystwo rusycystyczne, 200б. XXVIII. 3 (115). S. 19-30.
7. Grominová A. Obzor russkich literaturnych pamjatnikov XI - XVII vekov. Brno: Tribun EU, 2016. 205 с.
S. Grominová A. Vyucba ruskej literatúry "trochu inak" alebo vyuzitie metód neformálneho vzdelávania pri vyucbe ruskej literatúry // Kulturologické aspekty lingvodidaktiky cudzích jazykov, Bratislava, 2015. С. 37-41.
9. Hrivíková T. Precedential Phenomena in European Civilization. // Cudzie jazyky v premenách casu VIII. Bratislava : EKONÓM, 2018. С. 532-544.
10. Kvapil R. Podvedomé procesy v osvojovaní si cudzieho jazyka. // Jazyk vo vyucovaní a vede: zborník vedeckych prác. Trnava : Slovenská spolocnost' pre regionálnu politiku pri SAV, 2017. С. 74-S3.
11. Rizekova I. 2а modemy pristup к didaktike francйzskych геаШ // Cudzie jazyky v ргетешЛ Casu VII. Bratislava: EKON6м, 2017. S. 186-191.
12. Stradiotova Е. Vyznam slovnej zasoby vo ууиСЬе cudzích jazykov // Cudzie jazyky V ргетепаЛ Casu УШ. Bratislava: ЕКОШМ, 2018. С. 438-446.
13. 2е1етсМ Е. Sondy do тшкуЛ киМт^^ геаШ. Nitra: иКР, 2016. 86 с.
ЖАРГОНИЗМЫ КАК ПРОЯВЛЕНИЕ АГРЕССИИ В СОВРЕМЕННЫХ РОССИЙСКИХ СМИ Ткач П.
Ткач Павлина - аспирант, кафедра русистики, философский факультет, Университет св. Кирилла и Мефодия, г. Трнава, Словакия
Аннотация: в данной статье анализируются примеры употребления сниженной лексики в российской прессе 2013-2018 гг. как проявление возрастающей тенденции эксплицитной языковой агрессии. Самым распространенным видом открытой языковой агрессии в современной российской прессе, по нашему мнению, являются жаргонизмы. Проведенный нами анализ подтверждает, что современные авторы СМИ имеют стремление активно использовать некодифицированную, ненормативную, сниженную лексику русского языка. Одновременно в современном масс-медиальном дискурсе путем частого использования жаргонизмов происходит своеобразный процесс легитимизации ненормативной лексики и постепенная нейтрализация жаргонизмов в сознании реципиентов.
Ключевые слова: речевая агрессия, сниженная лексика, жаргонизмы, язык СМИ.
В современных российских СМИ мы все более часто встречаемся с тенденцией употребления сниженной лексики, что способствует повышению языковой агрессии, влияющей на сознание и подсознание человека. Можно предполагать, что такое свободное распространение речевой агрессии происходит из-за снижения не только языковых, но и этических норм, и не в последнюю очередь является проявлением (и одновременно импульсом) снижения общей речевой культуры русского лингвокультурного сообщества [5, с. 37].
Изменения, происходящие в современном языке и речи, быстрее всего отражаются в СМИ. Средства массовой информации имеют важное значение при формировании не только общественного мировоззрения и взглядов на различную общественную проблематику, но также и на нормы речевого поведения и культуры общения [2, с. 304].
М. В. Калинина в своей работе «Жаргонизмы, просторечия и языковая агрессия в телевизионных СМИ» утверждает, что в современных СМИ все чаще употребляется сниженная лексика, а именно просторечия и жаргонизмы. Проведенный нами анализ подтверждает, что современные авторы публицистических текстов имеют стремление активно использовать некодифицированную, ненормативную, сниженную лексику русского языка [8, с. 75]. Одновременно в современных СМИ путем их частого использования происходит своеобразный процесс «легитимизации» ненормативной лексики, постепенное усваивание жаргонизмов и их нейтрализация [1, с. 118].
Речевая агрессия в качестве вербальной инвективы, выражающей негативно семантически окрашенные лексемы разделяем на две основные группы: литературная (соответствующая литературным нормам) и внелитературная (жаргоны, просторечия, диалекты, обсценные выражения и мат) [3, с. 97].
Речевая культура современных СМИ сыграла большую роль в процессе жаргонизации литературной речи. Употребление инвективной внелитературной
