CC BY
30
9. Прияткина А.Ф. Союз и его функциональные аналоги. Русский синтаксис в грамматическом аспекте (синтаксические связи и конструкции). Избранные труды. Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 2007: 157 - 165.
10. Русская грамматика: в 2-х томах. Под ред. Н.Ю. Шведовой. Москва: Наука, 1980.
11. Прияткина А.Ф. Текстовые «скрепы» и «скрепы-фраза». Русский синтаксис в грамматическом аспекте (синтаксические связи и конструкции). Избранные труды. Владивосток: Издательство Дальневосточного университета, 2007: 334 - 344.
12. Перетрухин В.Н. Проблемы синтаксиса однородных членов предложения в современном русском языке. Воронеж. Издательство Воронежского университета, 1979.
13. Милованова М.С. Противительность как структурно-семантическая категория. Филологические науки. 2010; № 3: 40 - 50.
References
1. Ozhegov S.I., Shvedova. N.Yu. Tolkovyjslovar'russkogoyazyka. Moskva: Az', 2008.
2. Efremova T.F. Tolkovyj slovar' sluzhebnyh chastej rechi russkogo yazyka. Moskva: Russkogo yazyka, 2001.
3. Starodumova E.A. Russkie chasticy: uchebnoe posobie. Vladivostok: Izdatel'stvo Dal'nevostochnogo universiteta, 1997.
4. Shimchuk 'E.G., Schur M.G. Slovar'russkih chastic. Pod redakciej V. Gladrova. Berlin: Peter Lang, 1999.
5. Pankov F.I. Problema polifunkcional'nosti narechij (na primere leksemy "blizko"). Yazyk, soznanle, kommunikaciya: sbornik statej. Moskva: MAKS Press, 2004; Vypusk 28: 114 - 130.
6. Starodumova E.A. Chasticy russkogo yazyka. Vladivostok: Izdatel'stvo Dal'nevostochnogo universiteta, 2002.
7. Grigor'eva N.O. Status polifunkcional'nyh sluzhebnyh slov v sisteme yazyka. Vestnik Adygejskogo gosudarstvennogo universiteta. 2013; № 2 (121): 55 - 61.
8. Lyapon M.V. Smyslovaya struktura slozhnogo predlozheniya i tekst: K tipologii vnutritekstovyh otnoshenij. Moskva: Nauka, 1986.
9. Priyatkina A.F. Soyuz i ego funkcional'nye analogi. Russkij sintaksis v grammaticheskom aspekte (sintaksicheskie svyazi i konstrukcii). Izbrannye trudy. Vladivostok: Izdatel'stvo Dal'nevostochnogo universiteta, 2007: 157 - 165.
10. Russkaya grammatika: v 2-h tomah. Pod red. N.Yu. Shvedovoj. Moskva: Nauka, 1980.
11. Priyatkina A.F. Tekstovye «skrepy» i «skrepy-fraza». Russkij sintaksis v grammaticheskom aspekíe (sintaksicheskie svyazi i konstrukcii). Izbrannye trudy. Vladivostok: Izdatel'stvo Dal'nevostochnogo universiteta, 2007: 334 - 344.
12. Peretruhin V.N. Problemy sintaksisa odnorodnyh chlenov predlozheniya v sovremennom russkom yazyke. Voronezh. Izdatel'stvo Voronezhskogo universiteta, 1979.
13. Milovanova M.S. Protivitel'nost' kak strukturno-semanticheskaya kategoriya. Filologicheskie nauki. 2010; № 3: 40 - 50.
Статья поступила в редакцию 30.03.20
УДК 81.366.512.141
Makevnina I.A., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Department of Russian Language, Volgograd State Technical University (Volgograd, Russia),
E-mail: makevnina_ira@mail.ru
Filimonova N.Yu., Cand. of Sciences (Philology), senior lecturer, Head of Department of Russian Language, Volgograd State Technical University
(Volgograd, Russia), E-mail: filimonova_n@rambler.ru
FORMAL AND SEMANTIC INVARIANTS IN POETRY AND PROSE OF VARLAM SHALAMOV AND BORIS PASTERNAK. The article analyzes a phenomenon of formal-semantic invariance in the creative space of V. Shalamov and B. Pasternak. The attention of the authors is focused on the phenomenon of parallel coexistence and syncretism of two forms of linguistic embodiment - verse and prose - within the framework of a single creative system. The authors analyze in detail some "twin" poetic and prosaic texts designed to reveal the most frequent equivalents in the poetry and prose of V. Shalamov and B. Pasternak. Cross-cutting images and motives are revealed that are refracted differently in the prosaic and poetic contexts of the authors analyzed. A comparative analysis of synthetic author's creative systems is carried out. The unique phenomenon of linguistic bilingualism in the works of V. Shalamov and B. Pasternak in a progressive evolutionary aspect is considered.
Key words: bilingualism, formal-semantic equivalence, language strata, metapoetic meaning, invariants, auto-intertextuality, suggestiveness.
И.А. Макевнина, канд филол. наук, доц., Волгоградский государственный технический университет, г. Волгоград, E-mail: makevnina_ira@mail.ru
Н.Ю. Филимонова, канд. филол. наук, доц., зав. каф. русского языка, Волгоградский государственный технический университет, г. Волгоград,
E-mail: filimonova_n@rambler.ru
ФОРМАЛЬНО-СЕМАНТИЧЕСКИЕ ИНВАРИАНТЫ В ПОЭЗИИ И ПРОЗЕ ВАРЛАМА ШАЛАМОВА И БОРИСА ПАСТЕРНАКА
В статье анализируется явление формально-семантической инвариативности в творческом пространстве В. Шаламова и Б. Пастернака. Внимание авторов акцентируется на феномене параллельного сосуществования и синкретизме двух форм языкового воплощения - стиха и прозы - в рамках единой творческой системы. Авторами детально анализируются некоторые «близнечные» стихотворные и прозаические тексты, призванные выявить наиболее частотные эквиваленты в поэзии и прозе В. Шаламова и Б. Пастернака. Выявляются сквозные образы, мотивы, по-разному преломляющиеся в прозаическом и поэтическом контекстах анализируемых авторов. Осуществляется сравнительно-сопоставительный анализ синтетических авторских творческих систем. Рассматривается уникальное явление языкового билингвизма в творчестве В. Шаламова и Б. Пастернака в поступательном эволюционном аспекте.
Ключевые слова: билингвизм, формально-семантическая эквивалентность, языковые пласты, метапоэтический смысл, инварианты, автоин-тертекстуальность, суггестивность.
В настоящее время наблюдается интерес к явлению формально-семантической инвариативности в творческом пространстве В. Шаламова и Б. Пастернака, авторов, в творчестве которых параллельно сосуществуют и органично взаимодействуют две формы языкового воплощения - стихотворная и прозаическая. Существует несколько прикладных лингвистических исследований (Р Якобсон, Е. Шкловский, Н. Фатеева др.), призванных решить этот вопрос. Однако исследований, затрагивающих вопрос языкового билингвизма в творчестве В. Шаламова и Б. Пастернака, не существует. Этим и объясняется актуальность выбранной темы.
В.В. Виноградов, несомненно, прав, утверждая, что именно в «гармоничном взаимодействии поэтического и прозаического пластов, их чередовании», формальной и семантической эквивалентности формируется целостность и феноменальность творческой личности [1, с. 67].
Принято считать, что взаимодействие прозаических и поэтических произведений осуществляется на метапоэтическом уровне, когда в художественный текст «сознательно вводится уровень метатекстового анализа этого текста, что в принципе ведет к срастанию поэтического и метапоэтического смыслов» [2, с. 30].
Уникальное явление семантической эквивалентности поэзии и прозы одного автора сконструировало феномен языкового билингвизма, взявшего свои
истоки у А.С. Пушкина, который в статье «О русской прозе» утверждал: «Точность и краткость - вот первые достоинства прозы. Она требует мыслей - без них блестящие выражения ни к чему не служат Стихи - дело другое (впрочем, в них не мешало бы нашим поэтам иметь сумму идей гораздо позначительнее, чем у них обыкновенно водится...» [3, Т. 3, с. 159]. Поэзия А.С. Пушкина находится в неразрывной связи с его прозой. Пушкинские поэтические подтексты могут быть прочитаны и осознаны только благодаря его прозе. В гармоничном синкретизме двух языковых начал как раз и заключается уникальность творческой системы не только А. Пушкина, М. Лермонтова, Б. Пастернака, В. Шаламова, но и других художников слова.
Между тем теоретико-методологический аспект, затрагивающий процесс межродового взаимодействия поэзии и прозы, долгое время не подвергался в отечественном языкознании кропотливому анализу. Ситуация некоторым образом изменилась в середине 1960-х годов с появлением «лирической» прозы. Тем не менее комплексного аналитического исследования вопрос языкового билингвизма, семантической и формальной эквивалентности синкретичной художественной системы текстов одного автора не получил, так как многие произведения писателей первой трети ХХ века были под идеологическим запретом.
Внушительные изыскания, затрагивающие вопрос межродового взаимодействия поэзии и прозы (В.В. Кожинов, Т.И. Сильман, Г.Н. Поспелов и др.), появились во второй половине 1980-х годов. Проведенные исследования позволили заявить о том, что важнейшей языковой тенденцией был естественный процесс, нацеленный на сближение и синкретизм стихотворных и прозаических текстов.
Теоретические прикладные исследования ХХ века сконструировали новый формат языкового мышления; в стихотворные и прозаические тексты были привнесены взаимозависи мые автокоммуникативные приемы, встречающиеся в XIX в. Это способствовало формированию новой синкретичной поэтизированной прозы.
Проблема комплексного изучения синкретичных художественных систем В. Шаламова и Б. Пастернака остается актуальной. Актуальность заключается в осмыслении явления формально-семантической инвариативности в творческом пространстве В. Шаламова и Б. Пастернака; в детальном анализе феномена параллельного сосуществования и синкретизме двух форм языкового воплощения - стиха и прозы - в рамках единой творческой системы.
В работе используется комплекс дополняющих друг друга методов и приемов анализа, среди которых базовыми является сравнительно-сопоставительный, структурно-функциональный, историко-типологический.
Научная новизна исследования определяется тем, что в работе впервые детально анализируются «близнечные» стихотворные и прозаические тексты, призванные выявить наиболее частотные эквиваленты в поэзии и прозе В. Ша-ламова и Б. Пастернака; осуществляется сравнительно-сопоставительный анализ синтетических творческих систем анализируемых авторов.
По отношению к творчеству А. Пушкина, Б. Пастернака, В. Шаламова, авторов синкретичных художественных систем, мы можем использовать понятие авторской интертекстуальности, выдвинутое РО. Якобсоном. Н.Н. Фатеева (опираясь на теоретические выводы РО. Якобсона), анализируя прозаические и поэтические тексты Б. Пастернака, выявляет отношения семантической эквивалентности по следующим параметрам: структура ситуации, единство концепции композиционные принципы, подобие звуковой и ритмико-синтаксической организации. Межтекстовые отношения по оси поэзия / проза Н. Фатеева характеризует как автоинтертекстуальные, «считая их проявлением общей интертекстуальности литературы» [2, с. 91]. Р. Якобсон (также на материале поэзии Б. Пастернака) использует термин «литературный билингвизм»[4, с. 138] по отношению к двум формам словесного выражения - поэзии и прозы.
В художественной системе В. Шаламова и Б. Пастернака отчетливо выявляется группа текстов, характеризующихся системным взаимодействием, имеющих различное воплощение по оси поэзия - проза; между текстами возникают отношения семантической эквивалентности по определенным текстовым параметрам. Отталкиваясь от определения, сформулированное А. Юнгреном [5, с. 91], мы называем эти тексты «близнечными», а отношения, возникающие между ними, - автоинтертекстуальными.
Особое значение в этой связи приобретают сквозные образы, мотивы, жизненные истории, по-разному преломляющиеся в прозаическом и поэтическом контекстах. Они призваны поэтизировать прозу, а их перенос говорит о намерении писателя на выражение жизненного и творческого опыта. Различные способы реализации этого намерения объясняются особенностями различных форм художественной речи. В художественном контексте поэтический образ, как правило, становится составной частью сложной образной конструкции, обогащая поэтику повествования.
Как прозу, так и поэзию Шаламова неизменно пронизывает болевой мотив памяти, причем в прозе он выражен более трагично и обладает самостоятельной и организующей значимостью. В поэзии же мотив памяти и забвения звучит во всех шести циклах то с меньшей, то с большей настойчивостью: «Память - это ленты, где хранятся не только кадры прошлого, все, что копили все человеческие чувства всю жизнь, но и методы, способы съемки», - признается Шаламов [6, с. 298].
«Поэтическая память» Шаламова концентрируется в «памяти лета, стертой с земли», «памяти, исцеляющей от старой боли»; порой поэт апеллирует к памяти как к персонифицированному началу: Хочешь, память, отступного, / Только с глаз уйди скорей, / Чтобы к самому больному / Не открыла ты дверей [7, т. 3, с. 48].
В новелле «По лендзилу» и в стихотворении «О, память, ты - ты рычаг...» тема памяти невидимой нитью связана с образом камня: О, память, ты - рычаг, / Рычаг второго рода. / С короткого плеча / Вся жуть, вся глубь испода /Событий и людей, Зарытых и забитых, / Где схимник и злодей / В одних и тех же пытках / Находят смерть свою / И прячутся под камень... [7, т. 3, с. 179].
«Близнечная» новелла преподносит инвариативный образ более натуралистично: «Раскрылась земля, показывая свои подземные кладовые, ибо в подземных кладовых не только золото...вольфрам...уран, но и нетленные человеческие тела. И если забуду я - трава забудет. Но камень и вечная мерзлота не забудут» [7, т. 1, с. 356].
В стихах Шаламова - желание и невозможность забвения. Отсюда - боль, страдание, трагедия и одновременно хрупкость поэтического слова. В новелле «Прокуратор Иудеи» автор предъявляет память, которая на генетическом уровне будет передана последующим поколениям.
Одним из магистральных в творчестве Шаламова является также амбивалентный образ луны. «Нам остается только лунный свет, и мы все сильнее ощущаем его давление, физическое давление. Это давление знакомо поэтам всех времен, но наука только теперь, что ли подтвердила давнее прозрение искусства. А может быть, расщепление атома - это мщение природы людям за ложь, обман.», - читаем в письме Шаламова к Пастернаку [6, с. 64].
В «Колымских рассказах» частотный образ луны нередко ассоциируется со смертью; луна предвещает трагическое, непоправимое действо: «Синий свет взошедшей луны ложился на камни, на редкий лес тайги, показывая каждый уступ, каждое дерево в особом, не дневном виде. Все казалось по-своему настоящим, но не тем, что днем. Это был как бы второй, ночной облик мира» [7, т. 1, с. 15]. Тусклый лунный свет трансформирует привычную действительность, и ночные декорации представляются потусторонними, лишенными жизни. Однако луна не является самостоятельным, «несущим» образом, это, скорее, негативное обрамление предстоящего события. Лунный образ стоит во главе смертоносной цепочки и в рассказе «Первая смерть»: «Много я видел человеческих смертей на Севере - пожалуй, даже слишком много для одного человека, но первую смерть я запомнил ярче всего [7, т. 1, с. 72]. Той зимой пришлось нам работать в ночной смене. Мы видели на черном небе маленькую светло-серую луну, окруженную радужным нимбом, зажигавшимся в большие морозы.» [7, т. 1, с. 90].
В «Колымских тетрадях» инвариативный образ ночного светила преподносит разветвленные ассоциации: «жизнь - овражья яма, раскалившаяся на луне», «луна - мука», «луна - палач», «луна - отравленный далекий простор», «луна -злая боль». Контекстуально проецируется разветвленная сеть нейтральных, положительных и отрицательных лексико-семантических ассоциаций: «сорвешь луну и кончишь муку, которой жизнь пугает нас», «но луна, как пряник мятный, детский пряник ледяной», «оттенки тех огненных маков, Чернеющих в лунных лучах, Как рукопись полных знаков, Еще не прочтенных в ночах», «И кажется сугубо личной луна», «Ты душу вывернешь до дна, До помраченья света. И сдачу даст тебе луна Латунною монетой».
В стихотворении «Луна качает море.» Шаламов реализует соответствие жизненного и лунного циклов: Луна качает море, Прилив. Отлив. Качает наше горе На лодке рифм [7, т. 3, с. 191]. Наряду с природной цикличностью, стихотворение ассоциирует луну с творчеством, контекстуально реализуя интровертную «лунную концепцию».
Завуалированно амбивалентный образ ночного светила преподносит новелла «Шерри-Бренди», где состояние умирающего О. Мандельштама сродни морским приливам и отливами: «Снова он почувствовал начинающийся прилив сил, именно прилив, как в море. Многочасовой прилив. А потом - отлив. Но море ведь не уходит от нас навсегда.» [7, т. 1, с. 65].
Мы остановились лишь на немногих инвариативных для В. Шаламова образах, мотивах, позволяющих выявить при их общности существенную разницу поэтического и прозаического воплощения.
Творчество Бориса Пастернака как художника синтетического типа уникально. Для него характерно открытое внесение в поэтические структуры прозаических элементов. Между тем его прозаические тексты обнаруживают элементы стихотворного «кодирования».
Несомненный интерес для нас представляет момент знакомства Пастернака с Венецией. Описание этого события встречается в письме к родителям (1912 год), а затем в двух редакциях стихотворения «Венеция» (1913, 1928). Описывая свои впечатления о Венеции, Пастернак пишет: «Все готово стать осязаемым, и даже отзвучавшее, отчетливо взятое арпеджио на канале перед рассветом повисает каким-то членистотелым знаком одиноких в утреннем безлюдье звуков» [8, с. 532.] В стихотворном тексте «Венеция» звучат следующие строки: Висел созвучьем Скорпиона / Трезубец вымерших гитар. / В краях, подвластных зоди-акам, / Был громко одинок аккорд. /Трехжалым не встревожен знаком, / Вершил свои туманы порт [5, с. 96]. Одно и то же впечатление-воспоминание о легендарном городе звучит по-разному. В прозе преобладают тактильные ассоциации от встречи с Венецией. Стихотворение более ориентировано на звуковое восприятие. Мы имеем дело с внутриязыковым переводом, «при котором тексты лишь в совокупности раскрывают ситуацию, стоящую за рамками дискурса» [2, с. 87].
Инвариативные образы-воспоминания преподносит отрывок из послесловия к «Охранной грамоте» и стихотворение из книги «Второе рождение» «Годами когда-нибудь в зале концертной.». Анализируемые тексты, связанные с воспоминаниями Б. Пастернака о его первой жене-художнице, преподносят «близнечные» мыслительные ассоциации-образы. Прозаический текст ассоциируется с художницей-женой и соответственно, с живописью; в стихотворении ассоциации связаны с музыкой, «сферой» самого лирического персонажа. Прозаический отрывок (который по праву можем отнести к жанру лирической прозы), неожиданно преподносит типологические нюансы, позволяющие нам противопоставить его стихотворному тексту.
Стихотворение «Годами когда-нибудь в зале концертной...» мы можем охарактеризовать как цельную структуру, которая трансформирует переживания лирического героя в замкнутой циклической композиции. В анализируемом стихотворном тексте выявляется магистральный, сквозной образ волнообразного возрождения-воспоминания об искусстве. Прозаический отрывок сфокусирован на эпизодическом, мимолетном размышлении Б. Пастернака об искусстве. Сти-
хотворный текст преподносит объективированное описание, где личное местоимение «Я» в именительном падеже появляется только один раз, и лишь косвенные падежи («у меня») и конструкции третьего лица («вспоминалось» и др.) ненавязчиво указывают на присутствие лирического персонажа. В стихотворении в центре внимания автора - переживание лирического персонажа, связанное с возвращением. Причем мотив возвращения преподносится волнообразно. Это достигается при помощи строфического параллелизма с редукцией и перестановками: Я вздрогну, я вспомню./ Я вздрогну, я сдамся, я вспомню. / Я сдамся, я вспомню...[8, с. 231].
В стихотворении «Годами когда-нибудь в зале концертной...» переживания лирического героя трансформируются от неопределенно-личной конструкции к местоименному компоненту «Я» и номинативной конструкции, визуализирующей ряд-образ: Мне Брамса сыграют, / Я вздрогну, я вспомню союз шестисердый. [8, с. 123]. Следовательно, переживания-воспоминания» «Я» характеризуются пассивным звучанием. Пассивные отголоски преподносит и прозаический отрывок.
Сквозной эквивалентный образ свечи отличается повышенной частотностью в романе «Доктор Живаго» и во многих стихотворениях Б. Пастернака. Несомненный интерес представляет фрагмент романа «Доктор Живаго», когда Лара и Антипов сидят в доме, находящемся в Камергерском переулке, при свете свечи, которую отчетливо видит в оттаявшем глазке проезжающий мимо Живаго. Вид свечи вызывает у Живаго известные строки: «Свеча горела на столе, свеча горела» [9, с. 206]. Амбивалентный частотный образ свечи присутствует и в сцене смерти Живаго. Глядя на ушедшего из жизни доктора, Лара ведет внутренний диалог: «Могла ли она думать, что лежащий на столе умерший видел этот глазок проездом с улицы и обратил на свечу внимание? Что с этого, увиденного снаружи пламени, - «Свеча горела на столе, свеча горела» [9, с. 206].
Итак, анализ уникальной синкретичных текстов Б. Пастернака по оси поэзия / проза позволяет говорить о языковых эквивалентах по ряду позиций: сквозные образы-мотивы, ситуационные компоненты, концептуальная цельность, композиционная и ритмико-синтаксическая организация.
В процессе анализа поэзии и прозы Б. Пастернака выявляем следующую закономерность: его стихотворные полотна, как правило, сложнее прозы, так в них «входит не только непосредственное содержание стихотворения, в какой-то
Библиографический список
мере поддающееся прозаическому пересказу, но и модель структуры стихотворения» [10, с. 43].
В поэзии Б. Пастернака художественный образ, следуя законам суггестивности, представляет семантическую многоуровневую «структуру». Прозаическая же ткань дает возможность обнажить семантическое ядро образа, «более четко очертить круг индивидуальных ассоциаций» [2, с. 179].
Шаламовские поэтические тексты отличаются разветвленным комплексом художественных средств: метафор, эпитетов, цветовой гармонией. Минимальная натуралистичность характеризует поэзию: она менее зависима от разлагающего влияния Колымы.
Оппозиционируя поэзии, проза Шаламова характеризуется жесткой, а подчас, избыточной натуралистичностью. Недаром Шаламов в своих записях подчеркивает, что в «стихотворной форме легче уберечься от соблазнов натурализма» [6, с. 135; 11, 12]. В прозаической структуре перед нами предстает более опредмеченный художественный комплекс, ассоциативно-эмоциональная атмосфера носит, скорее, фоновый характер.
Несмотря на существенные различия в области поэтики, для Б. Пастернака и В. Шаламова одинаково важны две формы словесного выражения - поэзия и проза. Именно благодаря смене форм выражения «становится возможным проследить, как внутренняя творческая установка постепенно видоизменяется, обнажая «код иносказания» языковой личности» [2, с. 202].
В ходе исследования было детально рассмотрено явление формально-семантической инвариативности в творческом пространстве В. Шаламова и Б. Пастернака. Проанализирован феномен параллельного сосуществования двух форм языкового воплощения - стиха и прозы - в рамках единой творческой системы. В процессе анализа выявлены сквозные образы, мотивы, по-разному преломляющиеся в прозаическом и поэтическом контекстах анализируемых авторов. В статье обозначены некоторые «близнечные» стихотворные и прозаические тексты, призванные выявить наиболее частотные эквиваленты в поэзии и прозе В. Шаламова и Б. Пастернака. В процессе исследования осуществлен детальный сравнительно-сопоставительный анализ синтетических творческих систем, рассмотрено уникальное явление языкового билингвизма в творчестве В. Шаламова и Б. Пастернака.
1. Виноградов В.В. О языке художественной литературы. Москва: Гослитиздат, 1959.
2. Фатеева Н.А. Поэт и проза: Книга о Пастернаке. Москва: Новое литературное обозрение, 2003.
3. Пушкин А.С. Собрание сочинений: в 6 т. Москва: Издательство «Правда», 1969; Т. 3.
4. Якобсон РО. Работы по поэтике. Москва: Издательство Прогресс, 1987.
5. Юнгрен А. О поэтическом генезисе «Доктора Живаго». Studies in 20th Century, 1986.
6. Шаламов В.Т. Несколько моих жизней: Проза. Поэзия. Эссе. Москва: Республика, 1996.
7. Шаламов В.Т. Собрание сочинений: в 4 т. Москва: Художественная литература, 1998.
8. Пастернак Б.Л. Стихотворения и поэмы. Москва: Художественная литература, 1987.
9. Пастернак Б.Л. Доктор Живаго. Москва: Художественная литература, 1987.
10. Иванов В.В. Лингвистические вопросы стихотворного перевода. Труды института ТМ ВТ АН СССР. Москва, 1961; Выпуск 11.
11. Шаламов В.Т. Новая книга: Воспоминания. Записные книжки. Переписка. Следственные дела. Москва: Издательство Эксмо, 2004.
12. Шаламов В.Т. Воспоминания. Москва: ООО «Издательство АСТ»: ООО «Издательство Астрель»: ООО «АСТОЛ», 2003.
References
1. Vinogradov V.V. O yazyke hudozhestvennoj literatury. Moskva: Goslitizdat, 1959.
2. Fateeva N.A. Po'et iproza: Kniga o Pasternake. Moskva: Novoe literaturnoe obozrenie, 2003.
3. Pushkin A.S. Sobranie sochinenij: v 6 t. Moskva: Izdatel'stvo «Pravda», 1969; T. 3.
4. Yakobson R.O. Raboty po po'etike. Moskva: Izdatel'stvo Progress, 1987.
5. Yungren A. O po'eticheskom genezise «Doktora Zhivago». Studies in 20h Century, 1986.
6. Shalamov V.T. Neskol'ko moih zhiznej: Proza. Po'eziya. 'Esse. Moskva: Respublika, 1996.
7. Shalamov V.T. Sobranie sochinenij: v 4 t. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1998.
8. Pasternak B.L. Stihotvoreniya ipo'emy. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1987.
9. Pasternak B.L. Doktor Zhivago. Moskva: Hudozhestvennaya literatura, 1987.
10. Ivanov V.V. Lingvisticheskie voprosy stihotvornogo perevoda. Trudy instituta TM VTAN SSSR. Moskva, 1961; Vypusk 11.
11. Shalamov V.T. Novaya kniga: Vospominaniya. Zapisnye knizhki. Perepiska. Sledstvennye dela. Moskva: Izdatel'stvo 'Eksmo, 2004.
12. Shalamov V.T. Vospominaniya. Moskva: OOO «Izdatel'stvo AST»: OOO «Izdatel'stvo Astrel'»: OOO «ASTOL», 2003.
Статья поступила в редакцию 06.3.20
УДК 821.161.1
Mongush Ye.D, senior lecturer, Department of Russian Language and Literature, Tuvan State University (Kyzyl, Russia), E-mail: mongun2005@yandex.ru
Mongush R.M., Russian Language and Literature teacher, Ak-Dovurak Secondary School No.3 (Ak-Dovurak, Russia), E-mail: augusta_rol@mail.ru
GENDER CONFLICT IN THE PROSE BY OLGA SLAVNIKOVA. The article gives an analysis of the prose by O. Slavnikova from the point of view of a gender approach and to identify the features of gender conflict. Gender conflict in the prose of O. Slavnikova can be traced in the images of women characters, as in the novel 'Dragonfly Enlarged to the Size of a Dog', in the destruction of gender stereotypes in the novel 'Alone in the Mirror', when the characters do not meet the standards of behavior traditionally considered to be "male" or "female" in society. And in the novel 'Immortal' gender relationships are escalated with the leaving of Klimov - Marina's husband. The love-and-family troubles can be traced in the relationships of the characters and in the destruction of the institution of the family: a break in relationships between husband and wife, changes in the worldviews of the main characters, etc. One important plot-forming element in the escalation of gender conflict in novels by Olga Slavnikova is male infidelity and more rarely female infidelity. Male infidelity is characterized by aggressiveness, authoritarianism, dominance in relationships with the opposite sex. Slavnikova's characters sometimes refute traditional ideas about masculinity (Antonov ("Alone in the mirror"), Klimov ("Immortal"), Krylov ("2017"). The gender world in Olga Slavnikova's novels is depicted by various plot-compositional lines that expose the social problems of modern Russian society to the reader.
Key words: gender, conflict, prose, female prose, male, female, Olga Slavnikova.
