CC BY
55
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 4. 2016
••• DSPU JOURNAL. Vol. 10. No. 4. 2016
Филологические науки / Philological Sciences Оригинальная статья / Original Article УДК 81.373+398.21 / UDC 81.373+398.21
Фонетические явления и процессы калмыцкой речи начала ХХ в. (на примере сказок,
записанных Г. И. Рамстедтом)
© 2016 Куканова В. В. 1 Горяева Б.Б. 1 Баянова А. Т. 1 Долеева А. О. 2
1 Калмыцкий научный центр Российской академии наук, Элиста, Россия; e-mail: [email protected], [email protected],
2 Институт калмыцкой филологии и востоковедения, Калмыцкий государственный университет им. Б. Городовикова, Элиста, Россия; e-mail: [email protected].
РЕЗЮМЕ. Калмыцкий язык начала ХХ в. является практически не изученным, в особенности фонетика. Возможность ее исследовать появилась вследствие наличия у современных лингвистов уникальной фонетической записи живой калмыцкой речи начала ХХ в., осуществленной финским ученым Г. Рамстедтом. Основной целью данного исследования являются анализ фонетических явлений, маркирующих данный период развития языка, а также описание фонетических процессов в системе гласных и согласных звуков. Методы: сравнительно-исторический, типологическое сопоставление. Заключение. Материал сказок в фонетической записи уникален и дает возможность более полного исследования речи информантов, проживавших в начале ХХ в. и являвшихся носителями дербетовского говора калмыцкого языка.
Ключевые слова: калмыцкий язык, фонетические процессы, образование монофтонгов, перелом гласного [и], образование фонемы [в], увулярные согласные, сказки, Г. Рамстедт.
Формат цитирования: Куканова В. В., Горяева Б. Б., Баянова А. Т., Долеева А. О. Фонетические явления и процессы калмыцкой речи начала XX в. (на примере сказок, записанных Г. И. Рамстедтом) // Известия Дагестанского государственного педагогического университета. Общественные и гуманитарные науки. Т. 10. № 4. 2016. C. 96-103._
Phonetic Phenomena and Processes in the Kalmyk Speech of the Early 20th Century (basing on the fairy tales recorded by G. J. Ramstedt)
© 2016 Victoria V. Kukanova 1, Bayrta B. Goryaeva 1, Alexandra T. Bayanova 1,
Aysa O. Doleeva 2
1 Kalmyk Institute for Humanities of the Russian Academy of Sciences, Elista, Russia; e-mail: [email protected], [email protected],
[email protected] 2 Institute of the Kalmyk Philology and Orient Studies, Kalmyk State University, Elista, Russia; e-mail:[email protected]
ABSTRACT. The Kalmyk language of the early 20th century, has not been studied practically, especially its phonetics. The opportunity of modern linguists to explore it appeared due to the presence of the unique phonetic recording of the alive Kalmyk speech of the early 20th century, carried out by G. Ramstedt, the Finnish scientist. The aim of the article is the analysis of phonetic phenomena characterizing this period of the language development, and the description of the phonetic processes in vowel and consonant systems Methods: comparative-historical, typological comparison. Conclusion. The material of fairy tales in phonetic
writing is a unique and gives an opportunity for comprehensive study of the the informants' speech, living in the early 20th century who were the carriers of the Derbet dialect of the Kalmyk language.
Keywords: the Kalmyk language, phonetic processes, formation of monophthongs, fracture of vowel [i], formation of phoneme [v], uvular consonants, G. J. Ramstedt.
For citation: Kukanova V. V., Goryaeva B. B., Bayanova A. T., Doleeva A. O. Phonetic Phenomena and Processes In the Kalmyk Speech of the Early 20th Century (basing on the fairy tales recorded by G. J. Ramstedt). Dagestan State Pedagogical University. Journal. Social and Humanitarian Sciences. Vol. 10. No. 4. 2016. Pp. 96-103. (In Russian)
Введение
Калмыцкий язык начала ХХ в. является практически не изученным, в особенности в области фонетики и фонологии, поскольку материалы для исследования живой речи (фонетические записи речевых фрагментов) недоступны для ученых, но, тем не менее, фонетическую систему языка возможно восстановить в результате применения отдельных методик к различным письменным текстам. Отметим, что лексический, морфологический и синтаксический уровни языка поддаются достаточно глубокому и обстоятельному описанию на материале письменных памятников того периода, однако в результате получится односторонняя картина языка без учета особенностей живой разговорной речи. В распоряжении современных лингвистов-калмыковедов находятся уникальные материалы - фонематические записи калмыцкого фольклора [13-16], осуществленные финским ученым Г. Й. Рам-стедтом в ходе своей экспедиции в калмыцкие степи [7]. Записи были сделаны, скорее всего, под диктовку информантов-носителей калмыцкого языка, которые проживали в Малодербетовском улусе при хуруле у Бааза-бакши Менкеджуева. Дошедшие до нашего времени опубликованные тексты фольклорных произведений, зафиксированные в финно-угорской транскрипции, - аутентичный источник изучения живой калмыцкой речи начала ХХ в.
Именно сказочные тексты в записи Г. Й. Рамстедта послужили материалом исследования фонетических процессов, происходивших в живом калмыцком языке начала ХХ в. Записи насчитывают более 188 тыс. фонем, что свидетельствует о репрезентативности материала исследования с точки зрения объема. При оцифровке текста мы пытались сделать так, чтобы все символы имели тот же самый вид, какой Г. Й. Рам-стедт использовал в своих текстах, а также обладали одной кодировкой Unicode (т. е. мы старались не использовать диакритические знаки при передаче долготы, краткости и т. д.). Однако нам не удалось найти специ-
альные символы для обозначения звуков [°] и [и], и по этой причине мы заменили их на символы [й] и [=■] соответственно.
Основные задачи настоящей статьи
Основные задачи данной работы заключаются в анализе фонетических явлений, маркирующих данный период развития языка, в описании фонетических процессов в системе гласных и системе согласных.
Периодизация калмыцкого языка
Периоды развития калмыцкого языка и их отражение в сказках
Принято считать, что историю развития калмыцкого языка можно условно разделить на три этапа: 1) «ойратский» период; 2) конец XIV до первой половины XVII вв. и вторая половина XVII в. до 1917 г.; 3) с 1917 г. по настоящее время [9]. В статье Д. А. Павлова несколько запутанно излагаются характеристики приведенных выше периодов, первоначально в описании третьего периода указывается перечень фонетических явлений, однако при прочтении всех его научных работ становится ясным, что речь идет именно о втором периоде второго этапа. По его мнению, со второй половины XVII в. до 1917 г. в языке происходили следующие фонетические явления: 1) влияние исторического и при его редукции на заднерядные гласные, повлекшие за собой переход гласных в мягкие; 2) развитие дифтонгов и двоеслогов в долгие монофтонги, в том числе переднерядные (ученый датирует начало процесса XVII в., до «периода создания „тодо бичиг"» [9. С. 210]); 3) перелом гласного и; 4) образование мягких согласных л, н, д, т как особых фонем под палатализующим влиянием соседней исторической и; 5) нарушение закона гармонии слога (сочетание увулярных х, h и заднеязычных к, г с гласными заднего и переднего ряда соответственно) [9. С. 21].
Существует еще одна работа, в которой рассматриваются исторические изменения в фонетической и фонологической структуре калмыцкого языка, и которая несо-
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 4. 2016
••• DSPU JOURNAL. Vol. 10. No. 4. 2016
мненно заслуживает внимания, - монография П. Ц. Биткеева «Калмыцкий язык за 400 лет» [2. С. 192]. В данном труде также дается хронология фонетических явлений, происшедших в калмыцком языке с XVII в. до наших дней. Так, например, монофтонгизация дифтонгов, по мнению П. Ц. Биткеева, «произошли в калмыцком языке после XVII в.» [8. С. 80].
Переход твердых гласных в мягкие под влиянием фонемы <и>
В монголоведческой литературе оформились две точки зрения на переход твердых гласных в мягкие под влиянием фонемы <и>. Традиционная точка зрения заключается в том, что это один из типов перелома и: «особенно любопытным является то, что в ойратских диалектах многие слова заднего ряда, некогда имевшие в своем составе гласный г, перешли в передний ряд под палатализующим влиянием этого же гласного, после чего последний сам подвергся ассимиляции, например: моргн > мцргн > мцрцн ~ мцрн „лошадь"...» [12. С. 34]. Другая точка зрения заключается в том, что гласный звук [и] «может выступать только после мягких согласных в словах обоих сингармонических рядов» [2. С. 71]. По мнению П. Ц. Биткеева, «гласный г совершенно необоснованно был наделен чрезвычайно широкими функциями, как то: влиять на сингармоническую рядность слова, палатализовать предшествующий согласный, оказывать воздействие на качество гласных соседних слогов» [2. С. 63].
Мы частично согласны с мнением П. Ц. Биткеева: действительно, существуют фонетические ограничения на сочетаемость «твердый согласный + гласный и», возможно только сочетание «мягкий согласный + гласный и». Происходит регрессивная аккомодация предшествующего согласного, а гласный заднего ряда [о] в позиции оС'и (где С' - мягкий согласный) испытывает передвижку артикуляции вперед и вверх в конечной фазе образования (оС'и), гласный звук становится передним. На наш взгляд, на изменение гласной в первом слоге оказывает последующий мягкий согласный, который в свою очередь приспособился к гласному звуку [и]. Другими словами, сначала произошла аккомодация согласного под влиянием гласного [и], а затем уже аккомодация гласного [о] под влиянием мягкого согласного. В некотором смысле гласный [и] оказал влияние на гласный первого слога, но опосредованно.
Материал исследования показывает, что процесс перехода твердых гласных в мягкие под влиянием фонемы <и> уже происходил в начале ХХ в., поскольку в транскрибированных текстах встречаются примеры произношения слов то с <o>, то с <ô>, так, например, xorn {3} и xortn {7}. Исторически данное слово писалось xorin [10. С. 96]. Интересна в этом случае аккомодация по мягкости, происходящая в инициальном и финитном слогах: 1) гласный звук [о] оказывает влияние на последующий звук [г], делая его палатальным [г]; 2) редуцированный гласный звук, который в записи Г. Й. Рамстедта отмечается символом «о», ассимилирует следующий согласный звук [n], также делая его мягким [п].
Приведем в пример ряд слов (в их числе словоформы) с общим корнем тог-/тцг- и рассмотрим, какие фонетические процессы происходят в данных единицах. В большинстве случаев встречается корень тцг-, что свидетельствует о преобладании произношения с мягким гласным, хотя незначительное количество примеров произношения корней с твердым гласным (mor-) указывает на то, что процесс перехода твердых гласных в мягкие под влиянием фонемы <и> еще не окончен, норма произношения не закрепилась в данной диалектной речи: moran {1}, môràn {2}, môràn {16}, mordâD {10}, mordïjâ {1}, môrdïn {1}, mordn {1}, mord0 {1}, mord0dz {1}, mord°xp {1}, môrdHnà {1}, mordûlw {1}, môr! {5}, môr! {3}, môrïg {4}, môrïg {1}, môrïn {2}, môrïn {1}, môr'nàn {1}, môr'-tsign {1}, moni {1}, môrn {1}, môrn {1}, môm {29}, môm {7}, môrnâ {2}, môrnà {12}, mômdàn {1}, mômd9 {1}, mômda {1}, mômdH {1}, môrnen {1}, mômes {1}, mômes {1}, môrnësn {1}, môm-tsign {1}, môm-ts-uge {1}, môrH {2}, môrH {3}, môrtâ {2}, môrtâ {12}. Согласные, находящиеся между гласными, также подвергаются изменению, а именно смягчению (палатализации), но при этом, когда после звука [г] следует звук [d], не происходит перелома гласного в первом слоге (из 18 примеров в 16 не имеется перехода гласных в мягкие). Интересно, что в современном монгольском языке существует запрет на сочетание звука [d] с мягким, огубленным звуком нижнего подъема [ц] (см., например, [5. С. 183-184]). Во многом это объясняется тем, что сочетание [du;] требует большей напряженности артикулирующих
органов, от чего язык в процессе эволюции стремится, как правило, избавиться.
Развитие дифтонгов и двоеслогов в долгие монофтонги, в том числе переднерядные
Что касается развития дифтонгов и дво-еслогов в долгие монофтонги, в том числе переднерядные, то этот процесс к этому времени закончился, поскольку в записях встречаются уже только долгие монофтонги. В материале исследования не обнаружено ни одного примера с дифтонгами, все слова, в которых исторически были дифтонги, произносятся, как и в современном языке. Так, например, форма родительного падежа имела долгий <и>: аут 'чашки' (< ayijin), bambin 'щита' (< bambijin), batürin 'богатыря' (< batariijin), dewalm 'шубы' (< dewelijin), dzilin 'года' (< dzilijin), edzin 'матери' (< edzijin), gazrin 'земли' (< gazrijin), gerin 'дома' (< gerijin), kolin 'ноги' (< kolijin), nutuyin 'родины' (< nutuyiijin), sarin 'месяца' (< sarijin), %ürmin 'свадьбы' (< %ürmijin) и т. д. В текстах также обнаружены примеры частичного выпадения интервокального й в слове bidan, хотя, наряду с этой формой, в речи информантов функционируют слова с j: bijdn 'самому', bijdan 'себе', bijan 'себя' и др. Тем не менее следует отметить, что в речи информантов, зафиксированной Г. Й. Рамстедтом, можно обнаружить примеры, когда процесс образования монофтонгов не закончен в полной мере, так как, например, встречаются такие примеры произношения, как bajüdzaD '', tajearan 'палкой, костылем', tajüyarn 'палкой, костылем', xajüdz 'бросил', xaj^doq 'бросающий', xajüna 'бросает' наряду с xajna, Xajüsn 'бросивший', xaj^tskaD 'бросив' наряду с xajts'kaná. Интересно, что образование новой фонемы <э> также не завершено, поскольку в транскрипции встречаются «разночтения»: ajngD 'род; часть' (совр. калм.: эцг), majü 'на!' (совр. калм.: мэ) — bana 'есть' (стп. калм.: bajinai) {133}, baráD 'взяв' (стп. калм.: bajirajid) {16}. В основном слова (bajn 'богатый' - стп. калм. bajan [10. С. 116]; zajan 'судьба' - стп. калм. zajan [10. С. 256]; tajüG 'палка, костыль' - tajaq [10. С. 183]; xajüna 'бросает' - стп. калм. xajaxu [10. С. 85]), в которых и на современном этапе осталось сочетание aj, но исторически было aja"/aja, сохраняют звук [j] в своей структуре, видимо, ввиду того, что процесс
изменения был более длительный и включал в себя редуцирование долгого или нормального по своей длине гласного, затем его изменение до и-образного призвука, что соответствует современному произношению данных слов.
Процесс образования монофтонгов зависел не только от состава дифтонгов, но и позиции в слове: в начальном и конечном слогах, а также в середине слога. Думается, что в первую очередь образование монофтонгов началось в конце слов, поскольку конец слова всегда произносился нечетко, происходила регрессивная аккомодация (палатализация), а затем уже преобразование дифтонга в долгий гласный. Конечная позиция звуков всегда слабая, где звуки всегда подвергаются большему и быстрому изменению. Скорее всего, далее процесс коснулся начального слога, где в силу принципа экономии речевых усилий происходил процесс стяжения дифтонгов и двоеслогов и их преобразование в гласный [д].
Так, в тексте обнаружено множество примеров произношения звука [э] на конце слова на месте исторического дифтонга а] даже в случаях нарушения сингармонизма слова, что является яркой особенностью дербетского говора калмыцкого языка в сравнении с торгутским диалектом [9. С. 205; 4. С. 5, 11, 23; 13. С. 18]: ^у! 'сорока', dalya 'широкий', bawya 'женщина, жена', Ьо1па 'становится', dala 'океан; много', шаГа 'плеть', шаМ 'с плетью', шахв1а 'шапка', пагпа 'солнца', ога 'вершина; поздний', огпа 'вошел', огх°1а 'войдя', 8ита 'спросил', 1:о1уа 'голова' и др. Любопытно, но аналогичному процессу подверглось и заимствованное слово сарай (8ага), которое по своему происхождению является тюркским [3. С. 488].
По мнению Д. А. Павлова, «в икидербе-товском подговоре под влиянием ударного гласного э: следующего слога, восходящего к дифтонгу а], происходит дальнейший процесс ассимиляции заднерядного гласного а первого слога в э, напр.: мэнэ 'наш' • манэ: • мана1, тэнэ 'ваш' • танэ: • тана1, дэлэ 'много' • далэ: • далаЪ> [9. С. 208]. В сказочных текстах встречаются подобные произношения (ниже приведена таблица 1 с частотой падежных форм личного местоимения би 'я' в разрезе по сказкам).
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 4. 2016
••• ОЭРи юиймли Уо!. 10. N0. 4. 2016
Таблица 1
Частота падежных форм личного местоимения би 'я' в разрезе по сказкам
Словоформа Частота Номер сказки
патад 36 4, 6, 9, 11, 12, 13, 14, 15, 16, 18, 19, 20, 21, 22
патад 33 15, 16, 17, 18, 21, 22
патад 3 13, 15, 19,
пат1а" 2 11
пап1а" 2 11
Как видно из таблицы, параллельно встречаются формы и с мягким, и с твердым гласными в первом слоге, т. е. в речи всех информантов, которых записывал финский ученый. Другие формы личных местоимений с мягким гласным в первом слоге не обнаружены по текстам. Видимо, это связано с частотой употребления вообще в речи личного местоимения би 'я', что по сути является универсальной квантитативной характеристикой разговорной речи. Наиболее частотные элементы в речи, как правило, быстрее изменяют свой фонетический облик. Вспомним русское сейчас ^ щас ^ ща. Так, в пос. Цаган-Нур Республики Калмыкия до сих пор бытует мягкое произношение ряда слов, наряду с литературно закрепленной нормой: тээвэ 'сковорода', мэнэ 'наш', тэнэ 'ваш' и др.
Образование новой фонемы <в>
Сказочные тексты, зафиксированные Г. Й. Рамстедтом, наглядно демонстрируют процесс перехода губо-губного смычного звонкого звука [б] в проточный звонкий [в]. Переход в проточный звонкий [в] возможен в середине и конце слова [8. С. 10]. Так, например, «разночтения», которыми изобилует транскрипция финского ученого, свидетельствуют о том, что данный процесс только начался, поскольку имеются случаи, когда звонкий [б] в слабой позиции перед глухим согласным звуком оглушается, т. е. происходит а(совр. калм. автн), ар^ 'взял' (совр. калм. авч), арЩ 'взял' (совр. калм. авч), daptвmr 'кованый' (совр. калм. давтмр), dopt1dZ 'скачет' (совр. калм. довтлж), dopt0la 'скакал' (совр. калм. довтла), еркаШ 'сложенный, свернутый' (совр. калм. эвкзтз), ерШ 'ловкий, мирный, дружный' (совр. калм. эвтэ), gilэpkuln 'заставляя, сверкать, сиять' (совр. калм. гилв^лн), iptэ 'ловкий, мирный, дружный' (совр. калм. эвтэ), керШ 'кажется, как будто, ссимиляция звонкого согласного: арШ 'возьмите' словно' (совр. калм. кевтэ),
керИп 'ложитесь' (совр. калм. кевттн), кор^'Й;9 'на седельной подушке' (совр. калм. кввцгт), 1ар;ёп 'точно, несомненно, достоверно' (совр. калм. лавтань), бргёеБ 'освежевав (тушу)' (совр. калм. ввчэд), гёаргёаБ 'зарубив' (совр. калм. чавчад), 1арШ 'спокойно, удобно, благоприятно' (совр. калм. тавта), 1ар;§!кав 'положив' (совр. калм. тэвчкэд), zбptI 'правильно, верно' (совр. калм. зввтэ), харЗШаБ 'заткнув' (совр. калм. хавчулад), %optsan 'свою одежду' (совр. калм. хувцан), хoptsп и %uptsn 'одежда' (совр. калм. хувцн), %uptsв 'одежду' (совр. калм. хувц). В сильной позиции, т. е. перед звонким согласным, напротив, фонема [б] не оглушается: abdr 'сундук', sabdaD 'хлестнув', хотя в современном калмыцком языке уже произносится [авдлр], [шавдат]. Тем не менее, в материале исследования имеются случаи произношения этих же самых слов со звуком билабиального велярного аппроксиманта. Возьмем, к примеру, tаwtskaD 'положив', tawta '(с) пятью', awaD 'взяв', ^Мп 'возьмите', ewkгD 'сложив'. Аллофон появляется в следующих позициях:
1) в интервокальной позиции (между гласными): awaD 'взяв';
2) в позиции после сонорных гласных [р] и [л]: a1wtn 'подданные', arwn 'десять', da1wa 'крыло', dбrwn 'четыре', du1wn '', етап 'сам', g<urwayaD 'по три, втроем';
3) в позиции перед [х], [у]: awхp1a 'взяв', ^уи 'дядя по отцу', bawya 'женщина'. Процесс образования фонемы <в>
начал происходить в следующих позициях: 1) в интервокальной позиции - между гласными; 2) в позиции перед сонорными согласными [р] и [л]; 3) в позиции перед Ы> [у]. Если сравнивать с современным монгольским языком, то фонема <Ь> имеет щелинный аллофон [Я] в интервокальной позиции или после согласных, кроме [Ь], Щ, или на конце слога перед сла-
бым согласным; глухой аллофон [Я] на конце слога перед сильным согласным; имплозивный аллофон [Ях] на конце слова перед паузой [5. С. 139]. Наш материал во многом совпадает с данными монгольского языка: интервокальная позиция, в позиции перед согласными, но не всеми, в калмыцком языке возможно изменение согласного перед согласным [л]. В позиции перед увулярными [х], [у] согласный [б] оглушается, и уже здесь вступает в силу фонетические ограничения: невозможность сочетания губного смычного звонкого согласного с увулярными согласными. Ученый характеризует согласный [б] в такой позиции следующим образом: «только „б" (глухой б) перед х <.. .> перешло в глухой звук, соответствующий звонкому w, который я обозначаю через w. Звук этот, при своем образовании, производит незначительный губной шум, и wх иногда произносится как х с округленными вначале губами» [11. С. 19]. Г. Й. Рамстедт зафиксировал образование новой согласной фонемы <в> в действии, в процессе: с одной стороны, в определенных позициях аллофон который по своим характеристикам очень близок к современной фонеме <в>; с другой - в текстах имеются слова с уже сформировавшейся фонемой <в>: авва" 'взял', авви 'взял', авви^ 'взяли', авви-й 'ты взял', авви-й '', авви^^п '', авви^ '', авва'-т 'я взял', аввв 'взял', аввиЧ§1 'ты взял'.
Появление сочетаний увулярных х, h с гласными переднего ряда и заднеязычных к, г с гласными заднего ряда
В старокалмыцком языке XVII в. существовал запрет на сочетание увулярных х, h с гласными переднего ряда и заднеязычных к, г с гласными заднего ряда, хотя в современном языке широко распространены слова с мягкорядными, твердорядными сочетаниями увулярных и заднеязычных согласных [2. С. 77-78]. В нашем материале исследования зафиксирован процесс палатализации увулярных и веляризации заднеязычных.
Палатализация увулярных проявлялась, на наш взгляд, по-разному: в зависимости от позиции в слове. Если в первом слоге имелся гласный переднего ряда и если далее, в последующих слогах, имелся увулярный согласный, то несмотря на то, что в калмыцком языке действует закон сингармонизма (т. е. гласная в первом слоге определяет дальнейший облик слова), увулярный согласный сочетается с гласной
заднего ряда: ат^хрп 'сладкий', агахрп 'еле; чуть-чуть; едва', Ьахр1а 'находясь', saхDn 'красивый'. В первую очередь увулярный согласный стал палатализованным в сочетании с новой гласной фонемой <э> на месте дифтонга а1 (Ь^ха 'пусть будет', gaхan 'свиньи', и!ха 'пусть придет', поха 'собака', Шхауаг 'локтем'), на месте двоеслога щ (тах1п 'мяса' и др. - см. примеры выше), на месте сочетания а_)1 (хак'гаБ 'кричав'), под «влиянием» фонемы <и> (хаГаБ 'смотрев' и др.). Процесс палатализации увулярных на месте дифтонга а1 и двоеслога ] завершился к началу ХХ в., судя по материалу исследования. Однако на месте а_)1 процесс не окончен, поскольку в транскрипции обнаружены и твердорядные, и мягкорядные сочетания увулярных.
Сравним слова с начальным хэ-: хэлэх 'смотреть' (стп. калм. xaliixu [10. С. 81]) и хээкрх 'кричать' (стп. калм. харЫтахп [10. С. 85]). Из 20 примеров с общим корнем хээкр- все 20 мягкорядные, а вот из 92 слов с общим корнем хэлэ- 52 примера твердоряд-ные. Естественно появляется вопрос, почему нечастотное слово уже перешло в разряд мяг-корядных, а частотное не перешло. Причина, как нам кажется, заключается в том, что здесь результат нескольких процессов: образование монофтонга [э], палатализация согласного [л], изменение гласной в первом слоге, которые происходили последовательно и, следовательно, занимали какое-то время.
Следует отметить, что увулярный h имеет большую степень сопротивляемости в сочетании с переднеязычными гласными: в транскрипционной записи Г. Й. Рамстед-та встретился всего один пример - g<д. Увулярный х менее устойчив, что, видимо, связано с тем, что h более продвинут назад по сравнению с х, а произношение сочетания с переднеязычным слишком напряженно для артикулирующих органов.
Что касается заднеязычных к, г, то их сочетания с заднеязычными не так многочисленны, как сочетаний увулярных с переднеязычными гласными: talхDtskaD 'размолов, размельчив', talts!kйw 'протянув', 1ака 'курица', sШyDtskaD 'посадив', sйkurlyDndв 'при глубоком вздохе', °wr^tskaD 'держа за пазухой', otskaD 'отправившись', °§^в1§к;ш 'подняв', о§к° 'легкие', огйЬ§!к;ш 'впустив', ок;ш 'оставив' и др. Как видно, большинство приведенных примеров имеют аффикс -аЪ.
••• Известия ДГПУ. Т. 10. № 4. 2016
••• DSPU JOURNAL. Vol. 10. No. 4. 2016
Выводы
Анализ материала исследования - образцов записи живой речи калмыков начала ХХ в. - показал, что: 1) в этот период происходили колебания в употреблении мягких и твердых гласных в первом слоге под опосредованным влиянием гласного [и], интенсивность процесса зависела от последующей согласной; 2) завершен процесс образования долгого и; 3) процесс образования долгих гласных также не завершен в словах, которые подверглись разного типа изменениям; 4) процесс формирования новой фонемы <в> начался с образования аллофона
1. Аванесов Р. И. Фонетика // Палеографический и лингвистический анализ новгородских берестяных грамот. М.: АН СССР. Ин-т языкознания, 1955. С. 79-102.
2. Биткеев П. Ц. Калмыцкий язык за 400 лет. Элиста: Джангар, 2009. 192 с.
3. Древнетюркский словарь / ред. В. М. Наделяев, Д. М. Насилов, Э. Р, Тенищев, А. М. Щербак. Л.: Наука, 1969. 715 с.
4. Кичиков А. Ш. Дербетский говор (фонети-ко-морфологическое исследование). Элиста: Калмгосиздат, 1963. 88 с.
5. Кузьменков Е. А. Фонологическая система современного монгольского языка. СПб.: изд-во СПбГУ, 2004. 212 с.
6. Номинханов Ц.-Д. Материалы к изучению истории калмыцкого языка / общ. ред. и примеч. Т. А. Бертагаева, Н. Н. Убушаева. М.: Наука, 1975. 327 с.
7. Отчет д-ра Г. Й. Рамстедта за 1903 год // Известия Русского комитета для изучения Средней и Восточной Азии. 1904. № 2. С. 11-14.
1. Avanesov R. I. Phonetics. Paleograficheskij i lingvisticheskij analiz novgorodskih berestjanyh gramot [Paleographic and linguistic analysis of Novgorod birch bark manuscripts]. Moscow, USSR Academy of Sciences, Institute of Linguistics, 1955, Pp. 79-102. (In Russian)
2. Bitkeev P. Ts. Kalmyckij jazyk za 400 let [The Kalmyk language for 400 years]. Elista: Dzhangar, 2009. 192 p.
3. Drevnetjurkskij slovar' [Dictionary of Old Turkic language] / ed. by V. M. Nadelyaev, D. M. Nasilov, E. R. Tenishhev, A. M. Shcherbak. Leningrad: Nauka Publ., 1969, 715 p.
4. Kichikov A. Sh. Derbetskij govor (fonetiko-morfologicheskoe issledovanie). [Dorbet sub-dialect (a case study of phonetics and morphology)]. Elista, Kalmgosizdat, 1963, 88 p. (In Russian)
5. Kuzmenkov E. A. Fonologicheskaja sistema sovremennogo mongol'skogo jazyka [The phono-
появление которого было позиционно обусловлено; 5) сочетаемость увулярных с переднеязычными во многом зависела от позиции в слове и от исторических сочетаний; 6) речь информантов была ближе к современному икидербетовскому, а не ма-лодербетовскому подговору.
Материал сказок в фонетической записи уникален и дает возможность более полного исследования речи информантов, проживавших в начале ХХ в. и являвшихся носителями дербетовского говора калмыцкого языка.
8. Павлов Д. А. О некоторых фонетических особенностях в калмыцком языке. XXV Международный конгресс востоковедов. М.: Вост. лит., 1960. 13 с.
9. Павлов Д. А. Формирование и развитие калмыцкого национального литературного языка // Вопросы истории и строя калмыцкого литературного языка. Сб. науч. ст. Изд. 2. Элиста: Калм. гос. ун-т, 2000. С. 17-37.
10. Позднеев А. Калмыцко-русский словарь. Пособие к изучению русского языка в калмыцких начальных школах. СПб.: Типография Императорской академии наук, 1911. 312 с.
11. Рамстедт Г. Й. Сравнительная фонетика монгольского письменного языка и халха'ско-ургинского говора. СПб.: Типография Императорской академии наук, 1908. 66 с.
12. Санжеев Г .Д. Сравнительная грамматика монгольских языков. М.: Наука, 1953. 240 с.
13. Убушаев Н. Н. Диалектная система калмыцкого языка. Элиста: АОр НПП «Джангар», 2006. 256 с.
logical system of modern Mongolian]. Saint Petersburg, SPbSU Publ., 2004. 212 p. (In Russian)
6. Nominhanov C.-D. Materialy k izucheniju is-torii kalmyckogo jazyka [Materials for studies of the history of the Kalmyk language] / Edited and annotated by T. A. Bertagaeva, N. N. Ubushaeva. Moscow, 1975, 327 p. (In Russ).
7. [The 1903 Report by G. J. Ramstedt. Izvestija Russkogo komiteta dlja izuchenija Sred-nej i Vostochnoj Azii [Bulletin of the Russian Committee for Central and East Asian studies]. 1904, No. 2. Pp.11-14. (In Russian)
8. Pavlov D. A. Some peculiarities of Kalmyk phonetics. XXV Mezhdunarodnyj kongress vos-tokovedov. [The 25th International Congress of Orientalists]. Moscow, Vost. Lit. Publ.,1960, 13 p. (In Russian)
9. Pavlov D. A. Formation and development of the Kalmyk national literary language. Voprosy
Литература
References
istorii i stroja kalmyckogo literaturnogo jazyka [Problems of the history and structure of the Kalmyk national literary language]. Collection of papers. Edition 2. Elista: KSU Publ., 2000. Pp.17-37. (In Russian)
10. Pozdneev A. Kalmycko-russkij slovar'. Posobie k izucheniju russkogo jazyka v kal-myckih nachal'nyh shkolah [Kalmyk-Russian dictionary. Russian language textbook for ethnic Kalmyk schools]. Saint Petersburg, Printing House of the Imperial Academy of Sciences, 1911, 312 p.
СВЕДЕНИЯ ОБ АВТОРАХ Принадлежность к организации
Куканова Виктория Васильевна, кандидат филологических наук, директор КалмНЦ РАН, Элиста, Россия; e-mail: [email protected]
Горяева Байрта Басанговна, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела фольклора КалмНЦ РАН, Элиста, Россия; e-mail: [email protected]
Баянова Александра Тагировна, заведующая Научной библиотекой им. П. Э. Алексеевой Калмыцкого научного центра Российской академии наук (КалмНЦ РАН), Элиста, Россия; e-mail: [email protected].
Долеева Айса Олеговна, магистрант Института калмыцкой филологии и востоковедения Калмыцкого государственного университета им. Б. Городовикова, Элиста, Россия; e-mail: [email protected]
Благодарности: Исследование осуществлено при финансовой поддержке РГНФ, проект № 15-14-08002/а(р)
11. Ramstedt G. J. Sravnitel'naja fonetika mongol'skogo pis'mennogo jazyka i halha'sko-urginskogo govora [Comparative phonetics of written Mongolian and Khalkh-Urga sub-dialect]. Saint Petersburg, Printing House of the Imperial Academy of Sciences, 1908, 66 p. (In Russian)
12. Sanzheev G.D. Sravnitel'naja grammatika mongol'skih jazykov. [Comparative grammar of Mongolian languages]. Moscow, Nauka Publ., 1953. 240 p. (In Russian)
13. Ubushaev N. N. Dialektnaja sistema kalmyckogo jazyka. [The system of Kalmyk dialects]. Elista, 2006, 256 p. (In Russian)
AUTHORS INFORMATION Affiliations
Victoria V. Kukanova, Ph. D. (Philology), Director, KalmSC RAS, Elista, Russia; e-mail: [email protected].
Bayrta B. Goryaeva, Ph. D. (Philology), senior researcher, the Department of Folklore, KalmSC RAS, Elista, Russia; e-mail: baira79 @yandex.ru.
Alexandra T. Bayanova, the head of P. E. Alexeeva Scientific Library, Kalmyk Scientific Centre, Russian Academy of Sciences (KalmSC RAS), Elista, Russia; e-mail: [email protected].
Aysa O. Doleeva, undergraduate, Institute of Kalmyk Philology and Oriental Studies, B. Gorodovikov Kalmyk State University, Elista, Russia; e-mail: [email protected].
Acknowledgements: The research has been supported by a grant from the Russian Humanitarian Science Foundation, project no. 15-14-08002^)
Принята в печать 15.12.2016 г.
Received 15.12.2016.
