CC BY
45
Published in the Russian Federation
Bulletin of the Kalmyk Institute for Humanities
of the Russian Academy of Sciences
Has been issued since 2008
ISSN: 2075-7794; E-ISSN: 2410-7670
Vol. 25, Is. 3, pp. 129-139, 2016
DOI 10.22162/2075-7794-2016-25-3-129-139
Journal homepage: http://kigiran.com/pubs/vestnik
UDC 81.373+398.21
Kalmyk Tales Recorded by G. Ramstedt: Pecularities of Conversational Style
Aleksandra T. Bayanova1, Viktoriya V. Kukanova2, Aisa O. Butaeva3, Baira B. Goryaeva4
1 Head of P. E. Alekseeva Scientific Library, Kalmyk Institute for Humanities of the RAS (Elista, Russian Federation). E-mail: [email protected].
2 Ph. D. in Philology, Senior Research Associate, Department of Linguistics, Kalmyk Institute for Humanities of the RAS (Elista, Russian Federation). E-mail: [email protected].
3 Postgraduate Student, Institute of Kalmyk philology and Oriental studies, Kalmyk State University (Elista, Russian Federation). E-mail: [email protected].
4 Ph. D. in Philology, Senior Research Associate, Department of Lterature, Folklore and Jangar Studies, Kalmyk Institute for Humanities of the RAS (Elista, Russian Federation). E-mail: baira79@ yandex.ru.
Abstract
The article aims to study the peculiarities of the conversational style with evidence from Kalmyk fairy tales recorded by the Finnish scholar G. J. Ramstedt. The purpose of the paper is to identify elements of the conversational style within folklore texts. Such research seems to be important enough due to the fact that linguistic and stylistic aspects of the conversational style both in folklore texts and the colloquial Kalmyk language have not generally been subject of any special studies. With evidence from fairy tale texts phonetically transcribed by G. J. Ramstedt, phonetic, lexical, phraseological, morphological and syntactic norms typical for the conversational style of Kalmyk are considered. The folklore texts contain a great number of elements characteristic of the conversational style at all levels of colloquial Kalmyk, such as ellipsis of vowel and consonant sounds, use of colloquial words and phrases, interjections, incomplete sentences, parcelings, etc.
The analysis of the materials allows to conclude as follows: 1) creation of fairy tale texts is characterized by a low level of spontaneity, 2) fairy tale telling process is full of elements typical for the conversational style at all levels of colloquial Kalmyk, such as ellipsis of vowel and consonant sounds, use of colloquial words and phrases, interjections, incomplete sentences, parcelings, etc., 3) the informants are speakers of the Dorbet sub-dialect.
Keywords: oral tradition, fairy tale, colloquial style, the Kalmyk language, speech, syntax, parcellation.
Исследование особенностей фольклорного текста, первоосновой которого можно считать устную традицию, является одной из важных задач в современной стилистике и лингвистике. Сказки, изначально существовавшие и существующие поныне как образцы словесного творчества народа, стали объектом лингвистического изучения благодаря их фиксации на письме. Качественный анализ подобных текстов возможен только при точном воспроизведении оригинального текста в транскрибированном виде.
Целью данной работы является выявление элементов разговорного стиля на материале фольклорного текста. Актуальность изучения данной проблематики обусловлена тем, что лингвистические и стилистические аспекты разговорного стиля как в фольклорных текстах, так и в разговорной калмыцкой речи практически не изучены. Исключение составляет работа В. Н. Муша-ева [Мушаев 2005], где описываются некоторые явления, характерные для калмыцкой разговорной речи.
Отсутствие исследований, посвященных данному вопросу, связано, на наш взгляд, с несколькими факторами, повлиявшими на степень изученности разговорного стиля в калмыцком языке. Во-первых, исследование калмыцкой речи возможно при достаточном накоплении фонетического материала в виде транскрибированных линейных отрывков (в фонематической записи или в упрощенном виде с фиксацией пауз, алле-гровых форм1, хезитаций и т. д., т. е. всего того, что не соответствует литературной норме). В калмыцком языкознании еще не публиковались сборники, содержащие образцы разговорной речи на калмыцком язы-ке2. Во-вторых, ценность изучения самой
1 Редуцированные, компрессионные, сжатые формы возникают вследствие многих причин. Об аллегровых формах писали Р. И. Ава-несов [1950: 34], А. А. Реформатский [1979] и др. Заслуживает внимания недавняя работа Д. А. Пальшиной, основанная на уникальном речевом материале — звуковом корпусе русского языка [Пальшина 2013].
2 Однако, стоит отметить серию «Эвкнрин зеер» («Наследие предков»), в которой представлены образцы фольклорной традиции калмыков в современной орфографии с сохранением характерной речи и диалектных особенностей, передаваемых через огласовку и лексику [Буутан Санжин туульс 2008; Алтн чеежтэ келмрч Бок-
разговорной речи в калмыцком языкознании еще не осознана многими лингвистами и находится вне поля их зрения. В-третьих, как таковая калмыцкая разговорная речь все реже и реже звучит в республике, следовательно, разговорная речь не получает должного использования в силу своей функциональной ограниченности, по причине неиспользования языка речь не развивается в системе, другими словами, она «застыла».
Понятие «разговорный стиль» (далее — РС) не имеет определенной четкой дефиниции. В научной литературе определяются в основном функции РС. По мнению М. В. Невежиной, РС «функционирует в сфере повседневно-бытового общения и реализуется в форме непринужденной, неподготовленной монологической или диалогической речи на бытовые темы» [Русский язык... 2012: 141], Н. Н. Романова определяет его как стиль «повседневного общения» [Романова 2012: 116]. Е. Б. Демидова считает, что РС «выполняет функцию общения», его назначение — «передача информации преимущественно в устной форме» [Демидова 2011: 40], М. Н. Кожина отмечает «особенности и колорит устно-разговорной речи носителей литературного языка» [Стилистика. 2008: 432]. Т. В. Матвеева выделяет такие характерные черты РС, как неподготовленность речи, ситуационная обусловленность, неофициальность [Матвеева 1990: 112]. При всем разнообразии дефиниций понятие разговорного стиля соотносится прежде всего с понятием «устная разговорная речь», отличающимся от РС обязательностью устной формы. Разговорный же стиль возможен и в письменной форме. Он широко используется в художественной литературе и газетных жанрах. РС имеет общие во всех языках черты: спонтанность речи, неполнооформленность структур, повторы и т. д., но в каждом конкретном языке эти черты проявляются по-разному.
Практическим языковым материалом послужили тексты калмыцких сказок, записанных финским ученым Г. Й. Рамстед-том в ходе его экспедиции в Калмыцкую степь в 1903 г. Рассмотрим на примере записей сказок в фонетической транскрипции Г. Й. Рамстедта фонетические, лексико-фразеологические, морфологические и синтаксические нормы, присущие разговорному стилю калмыцкого языка.
тан Шаня 2010; Хальмг улсин йерэлмуд 2010; Т. С. Тягинован амн урн угин керцгэс 2011; Герлтсн сувсн 2014].
Сказка принадлежит к текстам, которые обладают высокой степенью мотивированности и низкой степенью спонтанности1 . Она рассказывается несколько раз, запоминается, ее сказывание в очередной раз — это уже подготовленный нарратив, который обладает минимальной степенью спонтанности.
В квадратных скобках указывается номер сказки, без названия, поскольку Г. Й. Рамстедт не давал названий записанным текстам. При описании фонетических признаков разговорного стиля дается транскрипция Г. Й. Рамстедта; при описании особенностей, выраженных на других уровнях языковой структуры, дается запись в действующей орфографической и графической системе современного калмыцкого языка, но с сохранением диалектных особенностей.
Характерными фонетическими признаками разговорного стиля являются «исключительное богатство интонационного варьирования» [Стилистика 1982: 248], ненапряженная артикуляция звуков и часто нечеткое произношение, вследствие чего при разговоре в словах мы наблюдаем случаи усечения слов, эллипса звуков и целых слогов, редукции гласных.
Усиленной редукции подвержены гласные в конце слова: цааран [Мгп] 'отсюда', Yкрин [йк3гт] 'коровы', где исторически должен был произноситься долгий гласный звук [и]. Из-за невыполнения говорящим полной артикуляции гласного звука меняются гласные при произношении. Согласно фонетическим законам звук [о], к примеру, переходит в звук [у]: чолу — чулу (гёиШ, tsulйg, гёиШуаг 'камень'2); звук э — в
у (энуг — унуг: ип^ 'этого'3). В первом случае произошла количественная редукция гласных звуков, во втором — качественная вследствие регрессивной ассимиляции звуков соседних слогов. Что касается измене -ния согласных звуков, то можно привести в пример лексические единицы с корнем тииг- {65 }4, весьма частотные в материале исследования: тиигхлэ 'если, в таком случае', тиигхлэрн 'если таким образом', тиигхлэнь 'если так' произносится как [йкэ1а]. В данном слове наблюдается аккомодация согласных звуков и их слияние в один, видимо, по причине того, что в калмыцком языке отсутствует сочетание заднеязычных согласных в пределах одного слога, неудобное для быстрого произнесения. В этом случае происходит оглушение звонкого согласного [г] и выпадение согласного [х].
Вследствие нечеткости произношения наблюдается иногда слияние нескольких слов в одно: мин болхла [шт-Ьо1хр1а], йовад окна [р^^Б-окт] и др. Примечательно в этом отношении образование современного аффикса — чана-, -щана-: аpts-аnа 'берет', ЬаМ2-гпа 'держит', dardz-ëhа 'давит', Ьауа-wаnа 'находится', dйdвdz-wаnа 'зовет', xаdZ-wаnа 'ищет'. Примеры, обнаруженные в материале исследования, свидетельствуют о том, что процесс формирования аффикса продолжительного настоящего времени происходил в момент фиксации Г. Й. Рамстед-том фольклорных текстов — в начале ХХ в.
Кроме редукции и выпадения отдельных звуков, в разговорном стиле наблюдаются и выпадения целых слогов. Усеченные фонетические варианты слов не вызывают затруднения в понимании говорящего. В лингвистике рассматриваются явления усечения форм слов, так называемый метаплазм, имеются различные формы изменений (синкопа, протеза, эпентеза, парагога, афереза, синкопа, апокопа, элизия, стяжение и т. д.). В текстах сказок, записанных Г. Й. Рамстедтом, мы встречаемся с этими явлениями: гед (вместо гиhзд), кед (вместо кеhдд), уна (вместо унад), хааран (вместо хамаран), хааhас (вместо хамаhас):
1 Под мотивированностью понимается обусловленность характеристик вторичного текста признаками исходного стимула. Спонтанность является следствием такой мотивированности и трактуется как относительная неподготовленность вторичного текста в процессе его порождения.
2 См., например:
(1) „enda tendes neg g.urwn tsulu tsuyluldz aw!" genâ. [Сказка № 19].
(2) g.urwn tsulug tsuyluldz apts-âduç bolnâ. [Сказка № 19].°
(3) neg tsuluyar gifcgin tas tsokaD okts-âduç bolnâ. [Сказка № 19].
В текстах сказок встречается в сказках № 5, 20, 21, 16, 18 и произношение со звуком [о]: tsolü {5}; tsolüD {1}; tsolüg {1}; tsolün {6}; tsolüyar { 3 }.
3 См., например:
(4) ,,иш£ endr 1Бк-Гшп, йу^ш ша^иг idfjа!" gedz кеШг, кеШ^п tsayШ kбwиh киАз-пеЪ Ьипа [Сказка № 11].
4 Здесь и далее в фигурных скобках указывается частота употребления лексической единицы в текстах сказок в записи Г. Й. Рамстедта.
(5) «Залус, хааран йовщ йовх залусвт?» — гищ. 'Мужики, куда отправившиеся мужики вы?» — говорит' [Сказка № 15].
(6) Уулдан курч ирэд, теднэр тещэл кед бээвэ. 'Придя к горе своей, их [антилоп и коз молоком] питались'. [Сказка № 5].
(7) Маштган уна hapHa. 'Низкорослую [лошадь] свою оседлав, отправился' [Сказка № 9].
(8) Саак хойр Koeyhap 3aphaH келЫэв» гед, ирэд аашна, тер hypeH кун. '«Теми двумя мальчиками спор разрешим», — подумав, приближаются те три человека'. [Сказка № 10].
(9) Чи xaahac йовлач? 'Ты откуда шел?' [Сказка № 16].
Интересны примеры с гед {97} и кед {3}, где произошло образование долгой гласной. В интервокальной позиции сначала выпал согласный звук h, две гласные образовали одну долгую: г^эд ^ гиэд ^ гед; кеhэд ^ кеед ^ кед.
Удлинение гласных также служит одним из выразительных приемов разговорного стиля:
Как средство выражения удивления: (10) Я-а, туну^чн эрлhщ болхий. 'Да-а, избавиться от него можно' [Сказка № 21]. Как средство выражения иронии: (11) А-а, чи чадхмн, чи. 'Аа, ты, конечно же, можешь' [Сказка № 19]. Как средство выражения убежденности: (12) Э-э! — гинэ. 'Да, — говорит' [Сказка № 20].
Основной лексический фонд разговорного стиля составляет общеупотребительная лексика. Оттенок разговорности данному стилю придают просторечные слова и устойчивые выражения. Исследователи русской разговорной речи отмечают, что использование сниженной и просторечной лексики применяется в разговорном стиле «с целью разнообразить речь и достичь нужного стилистического эффекта» [Лаптева 1976: 73]. Так, в текстах калмыцких сказок в записи Г. Й. Рамстедта мы встречаем слова: элмр 'негодяй', доск 'дрянь'.
К эмоционально-экспрессивным средствам разговорного стиля следует отнести и синонимы. Тексты сказок Г. Й. Рамстед-та чрезвычайно богаты синонимическими средствами:
синонимическими парами: кезэ-яза 'когда-то, в какое-то время' (13) Кезэ-
яза hарсан мартн гYYлгэд оркв. 'Не помня о том, когда выехал, помчался дальше' [Сказка № 18]; иигщ-тиигщ 'так и этак, так и сяк' (14);
• сдвоенными синонимичными существительными: мал-гер 'хозяйство' (досл. 'скот-дом'); эк-эцк 'родители' (досл. 'мать-отец'): (15) Эк-эцктэhэн ик щирhл-дYргл болад... 'С родителями в радости живя.' [Сказка № 18]; ээщ-аав 'родители'; урн-садн 'семья' (досл. дети-родственники'); щирhл-дYргл 'радость' (досл. 'радость-счастье');
• сдвоенными синонимичными отглагольными формами: уусн-идсн 'выпитое-съеденное': (16) Уусн-идсн хотан деещ вргщ бэ! — гинэ. 'Еду, которую ели-пили, бурханам подноси!» — сказал' [Сказка № 19]; уульсн-дуулсн 'плачущий-поющий'.
Функцию усиления воздействия на собеседника оказывает и редупликация1. На наш взгляд, редуплицированные формы усиливают лексическое значение, выраженное в основе, а также грамматическое значение, например, интенсивности, множественности, длительности и т. д. В сказках Г. Й. Рамстедта мы наблюдаем редупликацию глаголов (например, йова-йова) и наречий (например, курсэр-курсэр):
(17) Йова-йова йовтл вмн нег ик кун hазр чичэд бээдг болна. 'Идет-идет и видит: огромный человек землю сотрясает' [Сказка № 19].
(18) ТерYнд ^рсэр-^рсэр курч ирщэдг болна. 'До нее он долго-долго ехал, наконец, добрался' [Сказка № 19].
В примере (17) трижды повторяется основа йов- 'идти', тем самым создается эффект длительности действия, в примере же (18) редуплицируется наречие курсэр 'долго', чем подчеркивается длительность времени. Причем в примере (17) создается некоторая избыточность и на грамматическом, и на лексическом уровнях. Во-первых, дважды повторяется основа йов-, во-вторых, имеется причастный аффикс -а-, обозначающий продолжительное настоящее время. Двумя различными способами сказитель делает акцент на длительности действия, обозначенного в основе. Возможно, через
1 Редупликация — фономорфологическое явление, состоящее в удвоении основы или слова.
(22) Ик кYYнэ отгт залу кун кYYкн ку даху-лад орхла hэ болдмн, чи залу кунлмч, чи тYPYлэд од! 'Если в большой чужой оток мужчина приведет женщину, она станет причиной несчастья, ты же мужчина, ты первым езжай!' [Сказка № 22].
Второе место по частотности занимают номинативные фразеологизмы: (23) уцгичн уцгд, дацгичн дацгд 'из рода в род, из века в век' [Сказка № 17]; (24) Нуднь бYрд уга болад йовад одв. 'В мгновение ока исчезла из виду' [Сказка № 19].
Особую экспрессивность калмыцкой разговорной речи придают устойчивые выражения, выражающие определенные чувства человека: гнев — (25) Хар hазрт од! — гищ келв. 'Провались сквозь землю! — сказал он'. [Сказка № 20]; сочувствие — (26) ... Санаhан бичгэ зовтн!» — гищ Кок арсн келв. '.Не переживайте!» — сказал Серая шкура' [Сказка № 17] и т. д.; а также образные глаголы, передающие различные звуки, издаваемые в результате падения (сард унх), движения (шурд гих), удара (пард гих) и т. д. Указанные выше слова состоят, как правило, из четырех звуков (трех согласных и одного гласного) и заканчиваются на согласный звук -д, который является показателем мгновенности или кратковременности действия [Грамматика 1983: 304], например: (27) Шурд г^эд керчэд окна. 'Со звуком шурд отрезал' [Сказка № 22].
Особый пласт лексики, употребляемый в живой калмыцкой разговорной речи, составляют изобразительные слова (как и образные), дающие возможность ярче и эмоциональнее передать реальную действительность: (28) Генткн ууднь шир-шир, шир-шир г^эд бээдг болна. 'Вдруг двери заскрипели шир-шир, шир-шир' [Сказка № 15]; (29) Ьээлвтхэ hарад одсн цагт энд-тенднь ик цар чолуд пит-пит г^эд унад бээнэ. 'Как раз в то время, когда отбежали, тут и там стали падать огромные валуны со звуком пит-пит' [Сказка № 16].
К рассматриваемому признаку разговорного стиля можно отнести и лексические повторы, которые также выполняют функции усиления воздействия на слушателя: (30) Бас нег ишкрэд, нег хээкрэд, нег морэн ишкэд, нег щимэр гyYhэд одв, нег унх тааста морн уга болад бээв. 'Тоже один раз свистнул, один раз крикнул, один путь проложили, по одной тропе
сочетание семантики длительности, выраженной лексически и грамматически, эксплицируются категории пространства и времени, которые в фольклорных текстах, как правило, выражаются опосредованно (релятивно), а не абсолютно.
Отметим, что при беглом просмотре сказок встречаются только редупликативы, связанные с глаголом движения йовх 'идти' и наречиями времени. Данный вопрос требует отдельного исследования и более репрезентативного в количественном и жанровом отношении материала.
По утверждению Т. В. Матвеевой, «вербальные сегментные средства эмоциональности лексического плана в разговорном стиле отвечают строению языкового лексического поля эмоциональности» [Матвеева 1990: 122]. К ним относятся и фразеологизмы. Материал сказок Г. Й. Рамстедта содержит обилие фразеологических единиц, что позволяет утверждать, что живая разговорная речь является следствием хорошего знания рассказчиком (носителями языка, информантами) языка, культуры и традиций народа, свободного владения реалиями языка, а также точным и уместным употреблением фразеологизмов.
С точки зрения грамматической структуры в текстах сказок Г. Й. Рамстедта в основном встречаются глагольные фразеологизмы: ам авх 'сговориться, дать обещание', эмэн огх 'отдать свою жизнь за кого-то, пасть жертвой', бYстэн хавчулх 'заткнуть за пояс', гер-мал болх 'вступить в брак, обзавестись семьей и хозяйством', сана зовх 'переживать, болеть душой, беспокоиться', бурхн болх 'умереть, преставиться; букв. бурханом стать, т. е. стать непогрешимым'; Нэ болх 'стать причиной несчастья, быть в тягость'; цаhа санх 'желать добра и благополучия' :
(19) Тегэд бичк иддг хотан идщэhэд бурхн болхм», — гинэ 'Поэтому, немного поев еды, которую ест обычно, преставиться' [Сказка № 20].
(20) «А-а, чи мини бок болщ чадхмнч» г^эд, бYстэн авад хавчулад окчадг болна. '«А-а, ты можешь, [именно] ты», — сказал и за пояс его заткнул' [Сказка № 19].
(21) Саак куукиг байн овгнэ ковYнд дорнь авч огнэ, гер-мал болад, бээдг болна. 'Эту самую девушку за сына старика-богача тут же выдали замуж, [они], создав семью, стали жить' [Сказка № 15].
побежали, не нашлось подходящего для верховой езды коня' [ Сказка № 18].
(31) Тиигщэтл хар кер мвртэ, хар унЫ дахта, хар улан залу курч ирэд: «Адунд санаhар ю хээвч?» — г^эд цокад оркв. 'В это время на черной (темно-гнедой) лошади, в дохе [из шкуры] черного (вороного) жеребенка смуглый (букв. черно-красный) мужчина, подъехав: «В табуне что ищешь?» — сказав, ударил' [Сказка № 18].
(32) Темэнэсн нег буур алад, адунасн нег ащрh алад, хввнэсн нег хуц алад, укрэсн нег бух алад, хурм кеhэд деещ вргэд хурм кещэнэ. 'Из верблюдов своих самца забил, из табуна своего жеребца забил, из овец своих барана забил, из стада быка забил, пир устроил старик, дееджи бурханам поднеся' [Сказка № 19].
К лексическим признакам РС следует отнести и диалектизмы, которые недопустимы в литературной речи. Тексты сказок записаны Г. Й. Рамстедтом от информантов-носителей дербетского говора, которые проживали в Малодербетовском улусе, поэтому в текстах наблюдаются наиболее характерные особенности дербетского говора:
1) наличие в начальном слоге губно-губ-ного смычного носового сонанта м вместо губно-зубного звонкого согласного в: йомна (вместо йовна), тэмнэ (вместо тэвнэ), амна (вместо авна);
2) наличие в начальном слоге губно-губного глухого согласного п вместо губно-зубного звонкого согласного в: чапчад (вместо чавчад), кептх (вместо кевтх), хапчулад (вместо хавчулад), кептэ (вместо кевтэ), хупцн (вместо хувцн);
3) наличие в начальном слоге губно-губного звонкого согласного б вместо губно-зубного звонкого согласного в: шабдад (вместо шавдад), гвбдэд (вместо гввдэд);
4) наличие гласного звука переднего ряда э вместо заднерядного гласного а в конце слова: болнэ (вместо болна), однэ (вместо одна), болтхэ (вместо болтха), аашнэ (вместо аашна);
5) наличие заднерядного гласного а вместо гласного звука переднего ряда э: халэ (вместо хэлэ).
К морфологическим особенностям разговорного стиля относятся определенный набор грамматических форм; их количественное отношение и особенности исполь-
зования. Как утверждают исследователи разговорного стиля, в русском языке наиболее частотными являются местоимения [Стилистика 1982: 256]. Анализ сказок Г. Й. Рамстедта показал, что в калмыцком языке наибольшей частотностью употребления в текстах сказок отличаются глаголы (причем в первую очередь конвербы) и существительные [Куканова, Горяева 2015].
В разговорном стиле широко представлены глаголы изъявительного и повелительного наклонения, преобладают глаголы настоящего и прошедшего времени. В сказках наблюдается активность переноса употребления форм времени: так, например, глагол будущего времени бээх используется в виде настоящего времени: (33) ...ар бийнд нег му хар гер бээх, тер гер мини гер тер. 'Позади стоит убогая черная кибитка, эта кибитка и есть мой дом' [Сказка № 18]. Типической чертой разговорного стиля является употребление повелительного наклонения без подлежащего: (34) Темэнэс нег вгит! 'Из верблюдов дайте одного' [Сказка № 18]; (35) Авч ир! 'Приведите!' [Сказка № 15]. Характерной особенностью разговорного стиля является употребление желательного наклонения глаголов. Формы данного наклонения на -с выражают различные оттенки побуждения:
• твердое намерение, решимость: (36) Чэмэг нег насндан авсв! 'В каком-нибудь из перерождений своих отомщу я тебе! ' [Сказка № 21].
• пожелание говорящего в свой адрес: (37) Би чигн сээхн менд хэрсв! 'Ну и мне в здравии вернуться! [Сказка № 21].
• просьба говорящего позволить ему что-то сделать: (38) Йо, хээмнь, тиим болх-ла hуйичн эдгэщ вгсв 'Милый мой, если так, то бедро твое исцелю!' [Сказка № 21].
Формы желательного наклонения, оканчивающиеся на -ий, -ия, выражают желание множества лиц выполнить определенное действие: (39) Тиигхлэ: «Нэ, йовсн орммадчн хэлэй!» 'Тогда: ладно, проедем по тобой исхоженным местам, посмотрим!' [Сказка № 21]; (40) Куукд болдг мин болв чигн, ноолдщ узий... 'Хоть и ребенок я, давай поборемся, посмотрим...' [Сказка № 19].
В разговорной речи встречаются формы желательного наклонения с аффиксом -тха-/-тхэ-, которые выражают пожелание говорящего совершить действие, переданное третьему лицу через второе лицо:
с оттенком пожелания: (41) Ирщ намаг автха! 'Пусть приедет, заберет меня' [Сказка № 16].
с оттенком веления: (42) KeeYH: «Мана аав зев вгч гитхэ!» г^эд, hype мергчкэд, hарад йовв. 'Мальчик: «Наш отец согласие дал, пусть скажет!» — сказав, трижды поклонившись, отправился' [Сказка № 18].
с оттенком разрешения: (43) «Мана куукн KeeYH хойр кетлэд авад иртхэ», — гищ келв, баавhань. 'Пусть наши дочь и сын приведут ее под руки», — сказала женщина' [Сказка № 9].
Показателем разговорного стиля является и употребление предостерегательного наклонения глаголов:
с оттенком предупреждения: (44) Тегэд чамд хорнь туссн болвза г^эд, улдэн бэрэд, лампан бэрэд, курэд ирв. 'Не попал ли на тебя яд, подумав, меч свой держа, лампу взяв, подошел'. [Сказка № 15].
надежда на желательное действие: (45) «Гелц, та арЫщ чадх болвзат?» — гищ келв. '«Гелюнг, Вы, возможно, можете помочь?» — сказали'. [Сказка № 11].
В текстах сказок Г. Й. Рамстедта употребляются как первичные (нэ, а, э-э, а-а, ай, йо, пуу), так и производные междометия (тэтэ, щили). В калмыцком языке различают также эмоциональные и императивные междометия. В рассматриваемых сказках в основном употребляются эмоциональные междометия, передающие различные оттенки чувств:
o одобрения: (46) Нэ, чамд энундчн унх тааста мерн уга. 'Ну, здесь для тебя нет подходящего для верховой езды коня' [Сказка № 18]; (47) «Э-э!» г^эд, hарад йовна. '«Да-а!», сказав, отправились в путь' [Сказка № 15]. o восхищения: (48) А, лам Зуцкв!» — г^эд саак кун келнэ. 'О, лама Зунква!», — сказал тот человек' [Сказка № 15]; (49) А-а, ах нойн баав... 'А-а, многоуважаемый баава...' [Сказка № 16]; (50) Ай, би бек санщлм! 'Ай, я, оказывается, силач!' [Сказка № 11]. o сочувствия: (51) Йо, хээмнь, тиим болх-ла hуйичн эдгэщ егсв. 'Ой, бедняжка, если так, то я исцелю твое бедро' [Сказка № 21].
о брезгливости: (52) «Иг, тэтэ!» г^эд, hалур авад шивэд окна. '«Фу, гадость!», воскликнув, бросила ее в огонь' [Сказка № 17].
о гнева, злости, угрозы: (53) «Хулха кехлэ, щили!» г^эд, хайчкщ. '«Если украдешь, то убирайся прочь!», сказав, оставил его' [Сказка № 3]. о насмешки, иронии: (54) «Пуу, чавас! 'Фи, бедняга!' [Сказка №22]. Синтаксическую специфику разговорного стиля составляет, прежде всего, не-полноструктурность предложений. Неполные предложения, в которых отсутствует один из обязательных членов предложения, являются следствием свойств функционирования разговорной речи: определенной ситуативности и непосредственного устного общения, которые позволяют опускать некоторые слова, так как нет необходимости повторять их. Чаще всего в неполном предложении отсутствует подлежащее или второстепенный член предложения [Очи-ров 1964: 168]:
(55) Нег герин hаза ирщ. 'Пришли к одному дому' . В данном предложении отсутствует подлежащее хойр кввун, которое реконструируется из предшествующего предложения: Тер хойр кввун арднь авад йовщ одна. 'Те два мальчика после этого забрали и ушли' . [Сказка № 10].
(56) [кввун] Гуущ курч ирнэ эцкдэн. '[мальчик] Бегом прибежал к отцу'. [Сказка № 19]. Это предложение — также с эллипсисом подлежащего.
(57) Оран ор hанцхн моднд бээдг альм авч ирхлэчн [эгчэн] вгнэв. 'Во всей стране на одном лишь дереве растет это яблоко, если привезете, отдам [сестру]' [Сказка № 19]. Данное предложение демонстрирует опущение дополнения.
(58) Мврнь [кввуг] серулщ бээдг бол-на. 'Конь будит [мальчика]'. [Сказка № 19]. Этот пример демонстрирует эллипсис дополнения.
В текстах сказок встречаются неполные предложения, в которых сказуемые выражены глаголом повелительного наклонения:
(59) «Арh уга, ал!» — гинэ. 'Делать нечего, убивай!» — говорит' [сказка № 21]; (60) «Сур!» — гинэ. '«Учи!» — сказал' [Сказка № 3]. В примерах (59)-(60) также отсут-
ствует субъект, выражающий повеление, Рассмотрим относительное количество т. е. подлежащее в сопровождающих словах неполных структур в сказочных текстах автора при прямой речи. (рис. 1).
имммммммммм
ПП1ЯП11ЯПП1ЯПППМНППЯ
1 2 3 4 5 6 7 8 <3 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19 20 21 22 ■ кол-во блоков, в % I неполные структуры, в %
Рис. 1. Относительное количество неполных структур
Как видно из диаграммы (рис. 1), не-полнооформленные структуры составляют весьма большое количество от общего количества блоков в сказках. В четверти сказок (№ 1, 6, 19, 3, 11) их количество или превышает, или чуть меньше трети всех предложений в текстах (от 43,8 % до 28,7 %). В среднем показатель неполных структур составляет чуть более 20 % от общего количества предложений в тексте сказки. Это во многом свидетельствует о том, что минимальная степень спонтанности сопровождает порождение подготовленного сказочного текста.
Синтаксическая структура предложения в разговорном стиле часто нарушается. Закономерность расположения слов зависит от того, что говорящий считает главным: (61) Аашна овгн. 'Идет старик' (Правильно: Овгн аашна) [сказка № 19]; (62) КовYhэн экнь таньщах юмн уга. 'Сына мать не узнает' (Правильно: Экнь ковYhэн таньщах юмн уга.) [Сказка № 18].
Парцеллированные конструкции1 (далее — ПК) можно рассматривать как один из экспрессивно-стилистических приемов, активно используемых в сказках, записанных Г. Й. Рамстедтом, и выражающих спонтанность в сказывании сказок. Подробно ПК в сказках Г. Й. Рамстедта рассмотрены нами в статье [Бутаева и др. 2015].
В результате анализа материала исследования можно сделать следующие выводы:
1 Парцелляция — расчленение предложения, т. е. единого синтаксического строения, и его выражение в нескольких интонационно-смысловых единицах, т. е. фразах» [Ванников 1969: 5]—
1) порождение сказочного текста обла дает низкой степенью спонтанности;
2) сказывание сказки насыщено элемен тами, характерными для разговорного стиля на всех уровнях системы калмыцкого язы ка: эллипсис гласных и согласных звуков функционирование просторечной лексики и фразеологизмов, междометий, неполные предложения, парцелляции и мн. др.;
3) информанты являются носителями дербетского говора.
Благодарности
Исследование выполнено при финансовой поддержке РГНФ и Правительства Республики Калмыкия в рамках научного проекта № 15-14-08002/а(р) «Фольклорный текст сквозь призму компьютерных технологий (на материале записей калмыцких сказок Г. Рамстедта».
Литература
Аванесов Р. И. Русское литературное произношение. Учебн. пособие для учит. ин-тов. М. Учпедгиз, 1950. 160 с. Алтн чеежтэ келмрч Боктан Шаня. Хранитель мудрости народной Шаня Боктаев. Сост. предисл., коммент. и прилож. Б. Б. Манджи-евой Элиста: КИГИ РАН, 2010. 172 с. Серия «ввкнрин зеер» («Сокровища предков»). На рус. и калм. яз. Бутаева А. О., Куканова В. В., Горяева Б. Б., Баянова А. Т. Парцеллированные конструкции в калмыцком языке: постановка проблемы (на материале сказок, записанных Г. Й. Рам-стедтом) // Мир фольклора в контексте истории и культуры монгольских народов Междунар. науч. конф. (Иркутск, 8-9 октября 2015 г.): материалы / [отв. ред. Е. К. Ша-ракшинова]. Иркутск: Изд-во ИГУ, 2016 С. 199-209.
Буутан Сангин туульс (Сказки Санджи Бута-ева). Записи 1971-1978 гг. В 2-х кн. Кн. 1. / Сост., подг. текстов и прилож. Б. Х. Бор-лыковой. Элиста: КИГИ РАН, 2008. 308 с. Серия «ввкнрин зеер» («Сокровища предков»). На калм. и рус. яз. Ванников Ю. В. Синтаксические особенности русской речи (явление парцелляции). Москва: б/и, 1969. 131 с. Герлтсн сувсн (Б. М. Санджиеван бичулж авсн амн урн угин керцгэс). Сияющая жемчужина (Фольклорные материалы, собранные собирателем Б. М. Санджиевой). Записи 1972-1974 гг. На калм. яз. Вступ. ст., сост. и подг. текстов, прил. И. М. Болдыревой. Элиста: КИГИ РАН, 2014. 230 с. «ввкнрин зеер» («Сокровища предков»). Грамматика калмыцкого языка. Фонетика и морфология. Элиста: Калм. кн. изд-во, 1983. 335 с.
Демидова Е. Б. Стиль. Стиль. Стиль.: уч.
пособие. М. МПГУ, 2011. 118 с. Куканова В. В., Горяева Б. Б. Калмыцкие сказки, записанные Г. Й. Рамстедтом: опыт квантитативного анализа // Вестник Калмыцкого института гуманитарных исследований РАН, 2015. № 4. С. 124-131. Лаптева О. А. Русский разговорный синтаксис.
М.: Наука, 1976. 400 с. Матвеева Т. В. Функциональные стили в аспекте текстовых категорий: синхронно-сопоставительный очерк. Свердловск: Изд-во Уральского ун-та, 1990. 172 с. Очиров У. У. Грамматика калмыцкого языка. Синтаксис. Элиста: Калмгосиздат, 1964. 243 с.
Пальшина Д. А. Темп речи как одна из причин возникновения аллегровых форм русских слов в повседневной коммуникации // Вестник Пермского университета. 2013. Вып. 2 (22). С. 18-24. Реформатский А. А. Очерки по фонологии, морфонологии и морфологии. М.: Наука, 1979. 102 с.
Романова Н. Н. Стилистика и стили: уч. пособие. Изд. 2-е. М.: Флинта, 2012. 416 с. Русский язык и культура речи: уч. пособие / М. В. Невежина и др. М.: ЮНИТИ-ДАНА, 2012. 351 с.
Стилистика русского языка: уч. пособие / В. Д. Бондалетов и др. Л.: Просвещение, 1982. 286 с.
Стилистика русского языка: учебник / М. Н. Кожина и др. М.: Флинта: Наука, 2008. 464 с. Т. С. Тягинован амн урн угин керцгэс. Фольклорные материалы из репертуара Т. С. Тя-
гиновой. Самозапись 2004-2010 гг. / пре-дисл. Н. Г. Очировой, сост., коммент Б. Б. Горяевой. Элиста: КИГИ РАН, 2011 208 с. «ввкнрин зеер» («Сокровища предков»). На калм. и рус.яз.
Хальмг улсин йерэлмуд (Калмыцкие народные благопожелания). Сост., вступит. статья М. Э-Г. Эрдни-Горяева. Подготовка текстов и приложения Э. Б. Овалова. Элиста: КИГИ РАН, 2010. 160 с. «ввкнрин зеер» («Сокровища предков»).
Kalmückische Sprachproben. Gesammelt und herausgegeben von G. J. Ramstedt. Erster Teil Kalmückische Märchen. Helsingfors: Societe Finno-Ougrienne, 1909. 154 s.
Kalmückische Sprachproben. Gesammelt und herausgegeben von G. J. Ramstedt. Zweiter Teil. Kalmuckische Märchen. Helsingfors Societe Finno-Ougrienne, 1919. 155-237 s.
Ramstedt G. J. Kalmükisches Wörterbuch. Helsinki Suomalais-Ugrilainen Seura, 1976. 560 p.
References
Avanesov R. I. Russkoe literaturnoe proiznoshenie. Uchebn. posobie dlja uchit. in-tov [Russian literary accent. Textbook for teachers' institutes] Moscow, Uchpedgiz Publ. (State Publ. House for Schools and Pedag. Institutions), 1950, 160 p. (In Russ.).
Altn cheejta kelmrch Boktan Shanja. Hranitel mudrosti narodnoj Shanja Boktaev. Sost., predisl., komment. i prilozh. B. B. Mandzhievoj [Treasurer of the folk wisdom Shanya Boktaev. Comp., foreword, comment. by B. B. Mandzhieva]. Övknrin zöör (Sokrovishcha predkov) [The ancestors' treasures]. Elista KIGI RAN (Kalmyk Institute for Humanities of the RAS) Publ., 2010, 172 p. (In Kalm. and Russ.).
Butaeva A. O., Kukanova V. V., Gorjaeva B. B. Bajanova A. T. Parcellirovannye konstrukcii v kalmyckom jazyke: postanovka problemy (na materiale skazok, zapisannyh G. J. Ramstedtom) [Parcelled constructions in the Kalmyk language: articulation of issue (evidence from fairy tales recorded by G. J. Ramstedt)]. Mir fol'klora v kontekste istorii i kul'tury mongol'skih narodov: Mezhdunar. nauch. konf. (Irkutsk, 8-9 oktjabrja 2015 g.): materialy / [otv. red. E. K. Sharakshinova] [Proc. of the Internat. scient. conf. "World of folklore in the context of history and culture of Mongolian peoples". Irkutsk, October 8-9. 2015. Ed. by E. K. Sharakshinova]. Irkutsk IGU (Irkutsk State Univ.) Press, 2016, pp. 199209 (In Russ.).
Buutan Sanjin tuul's (Skazki Sandzhi Butaeva). Zapisi 1971-1978 gg. V 2-h kn. Kn. 1. / Sost., podg. tekstov i prilozh. B. H. Borlykovoj [Sandzhi Butaev's fairy tales. The 1971-1978 records. In 2 vol. Vol. 1. Comp. and prep. by B. H. Borlykova]. Ovknrin zoor (Sokrovishcha predkov) [The ancestors' treasures]. Elista, KIGI RAN (Kalmyk Institute for Humanities of the RAS) Publ., 2008, 308 p. (In Kalm. and Russ.).
Vannikov Ju. V Sintaksicheskie osobennosti russkoj rechi (javlenie parcelljacii) [Syntactic peculiarities of English speech (phenomenon of parcellation)]. Moscow, 1969, 131 p. (In Russ.). Gerltsn suvsn (B. M. Sandzhievan bichulj avsn amn urn ugin korygas). Siyayushchaya zhemchuzhina (Fol'klornye materialy, sobrannye B. M. Sandzhievoy). Sobiratel' Sandzhieva B. M. Zapisi 1972-1974 gg. / Vstup. st., sost., predisl., podg. tekstov iprilozh. I. M. Boldyrevoy [The sacred pearl. Folklore materials collected by B. M. Sandzhieva. The 1972-1974 records. Foreword, comp., introd., prep. by I. M. Boldyreva]. Ovknrin zoor (Sokrovishcha predkov) [The ancestors' treasures]. Elista, KIGI RAN (Kalmyk Institute for Humanities of the RAS) Publ., 2014, 230 p. (In Kalm.).
Grammatika kalmyckogo jazyka. Fonetika i morfologija [Kalmyk grammar. Phonetics and morphology]. Elista, Kalm. Book Publ., 1983, 335 p. (In Russ.). Demidova E. B. Stil'... Stil'... Stil'...: uch. posobie [Style. Style. Style. Textbook]. Moscow, MPGU (Moscow State Pedag. University) Press, 2011, 118 p. (In Russ.). Kukanova V. V, Gorjaeva B. B. Kalmyckie skazki, zapisannye G. J. Ramstedtom: opyt kvantitativnogo analiza [Kalmyk fairy tales recorded by G. J. Ramstedt: an effort of quantitative analysis]. Vestnik Kalmyckogo instituta gumanitarnyh issledovanij RAN [Bulletin of the Kalmyk Institute for Humanities of the RAS], 2015, No. 4, pp. 124-131 (In Russ.).
Lapteva O. A. Russkij razgovornyj sintaksis [Russian colloquial syntax]. Moscow, Nauka Publ., 1976, 400 p. (In Russ.). Matveeva T. V. Funkcional'nye stili v aspekte tekstovyh kategorij: sinhronno-sopostavitel'nyj ocherk [Functional styles from the perspective of textual categories: a synchronous comparative sketch]. Sverdlovsk, Ural State University Press, 1990, 172 p. (In Russ.). Ochirov U. U. Grammatika kalmyckogo jazyka. Sintaksis [Kalmyk grammar. Syntax]. Elista,
Kalmgosizdat Publ. (Kalm. State Publ. House) 1964, 243 p. (In Russ.).
Pal'shina D. A. Temp rechi kak odna iz prichin vozniknovenija allegrovyh form russkih slov v povsednevnoj kommunikacii [Speech rate as a reason for reduced forms of Russian words in everyday communication]. Vestnik Permskogo universiteta [Bulletin of Perm University] 2013, iss. 2 (22), pp. 18-24 (In Russ.).
Reformatskij A. A. Ocherki po fonologii morfonologii i morfologii [Sketches on phonology, morphonology and morphology] Moscow, Nauka Publ., 1979, 102 p. (In Russ.).
Romanova N. N. Stilistika i stili: uch. posobie. Izd. 2-e [Stylistics and styles: textbook. 2nd edition] Moscow, Flinta Publ., 2012, 416 p. (In Russ.).
Russkij jazyk i kul'tura rechi: uch. posobie M. V. Nevezhina i dr. [The Russian language and speech culture: textbook. By M. V Nevezhina et al.]. Moscow, JuNITI-DANA Publ., 2012: 351 p. (In Russ.).
Stilistika russkogo jazyka: uch. posobie / V. D. Bondaletov i dr. [Russian stylistics: textbook. By V D. Bondaletov et al.] Leningrad, Prosveshhenie Publ., 1982, 286 p (In Russ.).
Stilistika russkogo jazyka: uchebnik / M. N. Kozhina i dr. [Russian stylistics: textbook. By M. N. Kozhina et al.]. Moscow, Flinta-Nauka Publ., 2008, 464 p. (In Russ.).
T. S. Tyaginovan amn urn Ygin körqgas. Fol'klornye materialy iz repertuara T. S. Tyaginovoj. Samozapis' 2004-2010 gg. / predisl. N. G. Ochirovoj, sost., komment. B. B. Gorjaevoj [Folklore materials from the repertoire of T. S. Tyaginova. Self-records made in 2004-2010. Foreword by N. G. Ochirova Comp., comment. by B. B. Goryaeva]. Övknrin zöör (Sokrovishcha predkov) [The ancestors treasures]. Elista, KIGI RAN (Kalmyk Institute for Humanities of the RAS) Publ., 2011, 208 p (In Kalm. and Russ.).
Hal'mg ulsin jöralmüd (Kalmyckie narodnye blagopozhelanija). Sost., vstupit. stat'ja M. E-G. Erdni-Gorjaeva. Podgotovka tekstov i prilozhenija E. B. Ovalova [Kalmyk folk blessing wishes. Comp., foreword by M. Erdni-Goryaeva. Texts and supplements prep. by E. Ovalova]. Övknrin zöör (Sokrovishcha predkov) [The ancestors' treasures]. Elista. KIGI RAN (Kalmyk Institute for Humanities of the RAS) Publ., 2010, 160 p. (In Kalm. and Russ.).
Kalmückische Sprachproben. Gesammelt und herausgegeben von G. J. Ramstedt. Erster Teil
Kalmückische Märchen [Kalmyk oral samples. Coll. and ed. by G. J. Ramstedt. Part I. Kalmyk fairy tales]. Helsinki, Finno-Ugrian Society Publ., 1909, 154 p. (In Germ.).
Kalmückische Sprachproben. Gesammelt und herausgegeben von G. J. Ramstedt. Zweiter Teil. Kalmuckische Märchen [Kalmyk oral
samples. Coll. and ed. by G. J. Ramstedt. Part II. Kalmyk fairy tales]. Helsinki, Finno-Ugrian Society Publ., 1919, pp. 155-237 (In Germ.).
Ramstedt G. J. Kalmukisches Wörterbuch [Kalmyk dictionary]. Helsinki, Suomalais-Ugrilainen Seura, 1976, 560 p. (In Germ.).
УДК 81.373+398.21
КАЛМЫЦКИЕ СКАЗКИ В ЗАПИСИ Г. Й. РАМСТЕДТА: ОСОБЕННОСТИ РАЗГОВОРНОГО СТИЛЯ
Александра Тагировна Баянова 1, Виктория Васильевна Куканова 2, Айса Олеговна Бутае-ва 3, Баира Басанговна Горяева 4
1 заведующий Научной библиотекой им. П. Э. Алексеевой, Калмыцкий институт гуманитарных исследований РАН (Элиста, Российская Федерация). E-mail: [email protected].
2 кандидат филологических наук, директор, Калмыцкий институт гуманитарных исследований РАН (Элиста, Российская Федерация). E-mail: vika. [email protected].
3 магистр, Институт калмыцкой филологии и востоковедения, КалмГУ (Элиста, Российская Федерация). E-mail: [email protected].
4 кандидат филологических наук, старший научный сотрудник, отдел литературы, фольклора и джангароведения, Калмыцкий институт гуманитарных исследований РАН (Элиста, Российская Федерация). E-mail: [email protected].
Аннотация. Статья посвящена исследованию особенностей разговорного стиля на материале калмыцких сказок, записанных финским ученым Г. Й. Рамстедтом. Целью данной работы является выявление элементов разговорного стиля на материале фольклорного текста. Актуальность изучения данной проблематики обусловлена тем, что лингвистические и стилистические аспекты разговорного стиля как в фольклорных текстах, так и в разговорной калмыцкой речи в целом практически не изучены. На примере записей сказок в фонетической транскрипции Г. Й. Рам-стедта рассмотрены фонетические, лексико-фразеологические, морфологические и синтаксические нормы, присущие разговорному стилю калмыцкого языка. Фольклорный текст насыщен элементами, характерными для разговорного стиля на всех уровнях системы калмыцкого языка: эллипсис гласных и согласных звуков, функционирование просторечной лексики и фразеологизмов, междометий, неполные предложения, парцелляции и и т. д.
В результате анализа материала исследования можно сделать следующие выводы: 1) порождение сказочного текста обладает низкой степенью спонтанности; 2) сказывание сказки насыщено элементами, характерными для разговорного стиля на всех уровнях системы калмыцкого языка: эллипсис гласных и согласных звуков, функционирование просторечной лексики и фразеологизмов, междометий, неполные предложения, парцелляции и мн. др.; 3) информанты являются носителями дербетского говора.
Ключевые слова: устная традиция, сказка, разговорный стиль, калмыцкий язык, речь, синтаксис, парцелляция.
