CC BY
144
Yu.S. Danilina, E.A. Debriyan Siberian Automobile and Highway Academy SPECIAL ASPECTS OF STEM-COMPOSITION AND SEMANTIC DERIVATION AS A WAY OF TERM FORMATION (on the material of english machine-building terminology) The article studies special naming units of English machine-building terminology in the structural-semantic aspect. It focuses on establishing the place and role of stem-composition and semantic derivation as a means of forming the English-language scientific and technical terminology space.
Key words: semantic derivation, special aspects of stem-composition, machine-building terminology.
References
1. Danilina Yu.S. Aktualnie problemi razvitiya i sovremennogo sostoyaniya nemeckoi terminologii selskohozyaistvennogo mashinostroeniya, Omsk_ 2011, 156 p.
2. Zabotkina V.I. Novaya leksika sovremennogo angliiskogo yazika. Available at: http//www. sch-yuri.narod.ru/student/lexic.htm data obrascheniya 07.06.2014.
3. Slojenikina Yu.V. Termin semanticheskoe formalnoe funkcionalnoe varirovanie. Moscow, Samara, SGPU, 2005, 288 p.
4. Kondratyukova L.K. Sposobi obrazovaniya angliiskih terminov informacionnoi bezopasnosti. Mnogocelevie gusenichnie i kolesnie mashini razrabotka proizvodstvo modernizaciya i ekspluataciya. Bronya - 2006. materiali III mejregion. nauch._prakt. konf. Omsk, 2006, pp. 48-51.
5. Chernikova N.V. Aspekti izucheniya semanticheskih neologizmov. Michurinsk, 2001, 80 p.
© Данилина Ю.С., Дебриян Е.А., 2014
Авторы статьи:
Юлия Сергеевна Данилина, кандидат филологических наук, доцент, Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия, г. Омск, e-mail: [email protected];
Елена Александровна Дебриян, кандидат педагогических наук, доцент, Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия, г. Омск, e-mai:l [email protected].
Рецензенты:
Е.В. Максимюк, кандидат филологических наук, доцент, Сибирская государственная автомобильно-дорожная академия, г. Омск;
Ю.В. Ревина, кандидат филологических наук, доцент, Омский государственный технический университет.
УДК 398.21
М.В. Елкина
Сибирский государственный университет физической культуры и спорта ФОЛЬКЛОРНЫЙ СЮЖЕТ «СНЕГУРОЧКА» В РУССКОЙ ПОЭЗИИ
Актуальность статьи заключается в том, что проблема сопоставительного анализа фольклорного и литературного текстов, связанных общим сюжетом и типом героя, в течение последних десятилетий стала объектом пристального внимания филологов различных направлений. В ходе исследования автором на основе историко-литературного, сравнительно-описательного и типологического методов определена специфика сюжета «Снегурочка» в его версиях и вариантах, проведен анализ интерпретаций данного фольклорного сюжета в русских поэтических текстах, прослежена судьба одного сказочного сюжета в русской поэзии.
Ключевые слова: фольклор, литература, народная сказка, Снегурочка, поэзия, сюжет, мотив, образ.
Нравственно-философский и художественно-эстетический потенциал устного народного творчества привлекал внимание многих мастеров пера на протяжении всего существования литературы. В диалоге устной и письменной художественных систем, как известно, происходит новая активизация фольклорных элементов (фрагментов обрядовых комплексов, жанров, сюжетов, образов, лексики и так далее), что порождает народно-поэтический интер-
текст русской литературы, изучение которого представляет собой актуальную и поистине неисчерпаемую тему.
В настоящей статье мы обратились к анализу литературных поэтических параллелей сказочного сюжета «Снегурочка». Цель исследования - выявить и проанализировать специфику интерпретации фольклорного сюжета «Снегурочка» в русской поэзии.
Достижение поставленной цели предусматривает решение следующих задач: 1) определение специфики сюжета «Снегурочка» в его версиях и вариантах; 2) анализ интерпретаций фольклорного сюжета «Снегурочка» и его элементов в русских поэтических текстах.
Для решения обозначенных задач использованы историко-литературный, сравнительно-описательный и типологический методы, позволяющие не только выявить общее и индивидуальное в авторских интерпретациях фольклорного сюжета «Снегурочка», но и определить его эволюцию и значение для русской поэзии.
Согласно цели настоящего исследования, проанализирована специфика интерпретации фольклорного сюжета «Снегурочка» в русской поэзии. Для того чтобы оттенить своеобразие преображенных авторами элементов фольклорного сюжета, мы обратились к анализу народных сказок о Снегурочке от первых публикаций начала XIX в. и до современных записей (всего 33 текста, из них 17 дополнительно выявлено нами к тем, которые приводятся в «Сравнительном указателе сюжетов», где сформулирована одна версия сказочного сюжета типа 703*). Разнообразие версий сказочного материала, представленного в нашей коллекции текстов, позволило обозначить проблемы систематизации и трансформации сюжета. В итоге проведенного исследования выявлены четыре версии сказки о Снегурочке, по-разному повествующие о судьбе героини: 1) бездетные старики лепят из снега девочку, она оживает, а летом идет с подружками в лес и тает; 2) Снегурочку (Снежурочку, Снегурушку) подруги заманили в лес, убили ее и зарыли под сосенкой; на могиле выросла дудка, из которой, после разоблачения подруг, появилась ожившая Снегурочка; 3) девушка пошла с подружками (в некоторых вариантах - одна) в лес и заблудилась (или похищена в лесу медведем или бабой-ягой), на помощь ей приходят звери; 4) Снегурочку (Снежурочку) похитил старик, посадил ее в сумку, затем он попросился переночевать у родителей девушки, пошел в баню, а сумку заставил сказку рассказывать, старики, узнав Снегурочку, освободили героиню.
Первые поэтические параллели сказочного сюжета о Снегурочке в литературе находим в стихотворном переложении народной сказки русским романистом Г.П. Данилевским в 1860 г., где бездетные старик со старухой, пожелав сделать снежное дитя, лепят шары из снега. «Помогай же Бог вам, старцы! - Молвит, кланяясь, прохожий И за речкой исчезает...» [1]. Снегурочка оживает и становится «девочкой-резвушкой», «пышною невестой» [1]. Весной к ней сватаются женихи, но она с каждым днем грустнеет и вдруг «стала таять словно свечка, Заклубилась легким паром, Тихо в облачко свернулась И в лучах зари исчезла.» [1]. По нашему мнению, при написании этого произведения Г.П. Данилевский ориентировался на вариант народной сказки, схожий со «Снегуркой», изданной М.А. Максимовичем. Например, в указанной народной сказке, относящейся к первой версии сюжета, использованы традиционные для христианского мировоззрения образы благодетельного прохожего-помощника и добропорядочных супругов, живущих в любви и согласии, а мотив чудесного рождения Снегурочки связан с трансцендентным началом:
«Жил-был крестьянин Иван, и была у него жена Марья, да не было у них детей. Иван да Марья жили в любви и согласии; так они и состарились, а детей у них все не было. <.> Так уж, видно, им господь судил: ведь всё в мире творится не нашим умом, а божьим судом!
Вот однажды, как пришла зима да нападало молодого снегу в колено, ребятишки высыпали на улицу поиграть, а старички наши подсели к окну поглазеть на них <...>. Вдруг Иван усмехнулся и сказал: «Пойти бы и нам, жена, да слепить себе бабу!». На Марью, видно, тоже нашел веселый час. «Что ж, - сказала она, - пойдем, разгуляемся на старости! Только на что тебе бабу лепить: будет с тебя и меня одной, слепим лучше себе дитя из снегу, коли
бог не дал живого!». - «Что правда, то правда.» - сказал Иван, взял шапку и пошел на огород со старухою.
Они и вправду принялись лепить куклу из снегу <...>.
«Бог в помочь!» - сказал кто-то, проходя мимо. «Спасибо, благодарствуем!» - отвечал Иван. «Божья помочь на все хороша», - примолвила Марья. «Что ж это вы поделываете?». -«Да вот, что видишь!» - отвечал Иван. «Снегурку.» - примолвила Марья, засмеявшись.
<.> Только что Иван прочертил ротик, как из него вдруг дохнуло теплым духом. Иван второпях отнял руку, только смотрит - ямочки во лбу стали уж навыкате, и вот из них проглядывают голубенькие глазки, вот уж и губки как малиновые и улыбаются. «Что это, господи! Не навождение ли какое?» - сказал Иван, кладя на себя крестное знаменье <...>.
«Ах, Иван, Иван! - вскричала Марья, задрожав от радости. - Да это нам господь дитя дает!» - и бросилась обнимать Снегурку» [2].
Таким образом, в опоэтизированной сказке Г.П. Данилевского «Снегурка» мы наблюдаем сознательное интерпретирование и использование автором в художественном произведении на разных уровнях текста (сюжетно-образном, структурно-композиционном, мировоззренческом) первой версии фольклорного сюжета «Снегурочка» (бездетные старики лепят из снега куклу, она оживает, а летом идёт с подружками в лес и тает).
По словам Е.В. Душечкиной, исследующей историю новогодней традиции в России, дальнейшую разработку лирический образ, близкий к фольклорной Снегурочке, получает в стихотворении А.И. Фета «У морозного окна» (1872), где «намечены черты влекущей героя за собой снежной девы, хотя имя ее <...> не называется» [3]. Впоследствии именно этот образ неуловимой снежной девы был подхвачен и развит в поэзии начала ХХ в. В «Снегурке» (1893) К.М. Фофанова, поэзии А.А. Блока (например, в стихотворениях «В ткани земли облачённая» (1990), «Но сердце Снежной Девы» (1907), «Ты виденьем, в пляске» (1907), «Живое имя Девы Снежной» (1907)), стихотворениях Ф.К. Сологуба «Безумное светило бытия.» (1922)) и С.А. Есенина («Своё» (1924)) сказочная Снегурочка перевоплощается в снежную деву, прекрасную и неуловимую, таинственную и неземную. В «женской» поэзии образ Снегурочки не был столь популярен, однако в стихотворении А.А. Ахматовой «Высоко в небе облачко серело» (1911) он сопрягается с темой жертвенной всепоглощающей любви, ее быстротечностью. Для Снегурочки А.А. Ахматовой любовь - это жизнь, безответная любовь - смерть:
Я не хочу ни горечи, ни мщенья,
Пускай умру с последней белой вьюгой.
О нем гадала я в канун Крещенья.
Я в январе была его подругой [4].
Мотив таяния, характерный для фольклорного сюжета «Снегурочка», в стихотворении «Высоко в небе облачко серело» является лейтмотивом и символизирует боль и отчаяние отвергнутой возлюбленным лирической героини.
Параллельно со «снежными девами» и Снегурочкой во «взрослой» поэзии этот образ начинает разрабатываться и в лирике, адресованной детям. Ввиду зарождающейся новогодней традиции (подробнее о ней мы говорим ниже) сюжет «Снегурочка» в поэзии для детей то приобретает исконное звучание (например, стихотворение «Снегурочка» (1890), в основе которого лежит народная сказка о слепленной из снега девочке), то трансформируется под влиянием западно-европейской рождественской мифологии (в стихотворениях К.М. Фофанова «На дворе, играя, дети» (не позже 1911 г.), Г.А. Галиной «Снегур» (1908) используются мотивы сказок Г.Х. Андерсена «Снежный человек» и «Снеговик»), на наш взгляд, иллюстрируя отсутствие национальной новогодней традиции и, как следствие, иконографии образа Снегурочки в русской культуре. В то же время очевидный интерес детских поэтов в конце XIX - начале ХХ в. к образу Снегурочки продиктован особенностями культурной политики
России, общей тенденцией позиционировать Снегурочку в качестве мифологического персонажа новогоднего праздника. Например, в стихотворении О.А. Беляевской «Снегурочка» (1908) снежная девочка играет в лесу с детьми, прячась от них под елкой; здесь она тоже неуловима:
Тропинками знакомыми Легко тебе бежать.
В сугробах буреломами
Как буду я шагать?
Исколот весь иголками, В снегу увязну я.
Меж сумрачными елками
Мне не найти тебя [5].
Снегурочка О.А. Беляевской связана с природными зимними стихиями и зимним лесом, отсюда - своеобразие внешнего описания лирической героини:
Осыпан весь снежинками Серебряный убор,
Расшита шубка льдинками,
Искрится льдистый взор... [5].
В похожем ключе представлен образ Снегурочки в стихотворении С.Н. Северного «Снегуркин дом» (1912), где также актуализируется взаимозависимость Мороза и Снегурочки, в 1873 г. впервые обозначенная А.Н. Островским.
Говоря о специфике интерпретации фольклорного образа Снегурочки в русской поэзии для детей, важно обратиться к освещению возникновения и динамики новогодней мифологии города, отразившейся на своеобразии трансформации фольклорного образа Снегурочки.
В зарождавшейся в 30-50-х годах XIX в. рождественской мифологии города, складывавшейся, по словам Е.В. Душечкиной, «в результате своеобразной обработки просвещенными слоями общества западных традиций и народных верований» [6], нет еще «ни Мороза, ни Снегурочки <...>. В те времена <...> персонажи праздника вообще отсутствовали» [ 6]. Как отмечает исследователь, размышляя об истории елочной традиции в России, «с конца XIX - начала XX в. <.> детская елка <.> становится не столько рождественским, сколько сезонным (зимним) праздником. Для его проведения подыскивается репертуар из русской поэзии, драматургии, а также из фольклора. Из этого материала обычно и компоновался подходящий, по мнению организаторов праздника, елочный сюжет. Поэтому не удивительно, что в него попадают персонажи из народной сказки о Снегурке, «весенней сказки» Островского, хоры из оперы Римского-Корсакова. Новые «зимние» стихотворения и песни о зиме, Новом годе и елке включают в себя персонифицированные образы Мороза (превратившегося постепенно в Деда Мороза), девушки / девочки Снегурочки (превратившейся в его внучку), Зимы, Метели, Снежинок и пр.» [6]. Как утверждает Е.В. Душечкина, образ Деда Мороза, в отличие от Снегурочки, успел оформиться в качестве персонажа новогоднего праздника еще до революции. Данный факт автор многочисленных статей о становлении новогодней традиции в России объясняет тем, что у Мороза «оказались западноевропейские двойники: дарители елки и подарков (Св. Николай, Санта-Клаус <...>), в то время как Снегурочка в этом отношении оказалась уникальной, существующей в русской культуре <...>. Ни Маланка (участвующая в Галиции, Подолии и Бессарабии 31 декабря в обрядовом действе), ни св. Катерина и св. Люция, в день их тезоименитства выступающие у некоторых европейских народов в роли дарительниц, ни итальянская Бефана, в ночь на Богоявление (Епифанию) бросающая детям в башмачки подарки, ни в чем не напоминают русскую Снегурочку, и ни одна
из них не имеет мужского «напарника» [6]. Лишь в 1937 г. появляются первые примеры сценариев Нового года, напоминающие современные, где Снегурочка, как и Дед Мороз, становится главным действующим лицом праздника. Традиционно же постоянной участницей новогодних торжеств Снегурочка стала к 1950-м годам благодаря сценариям Л. Кассиля и С. Михалкова для кремлевских новогодних елок.
Безусловно, такие изменения в культурной жизни страны не могли не отразиться в русской поэзии. Действительно, до «официального» включения Снегурочки в новогоднюю мифологию поэты в своих произведениях интерпретировали фольклорный сюжет; с начала XX в. в русской поэзии можно выделить два направления в разработке сказочного сюжета «Снегурочка» (1) трансформация фольклорного сюжета и 2) наиболее масштабное - косвенное обращение в стихотворениях, адресованных, как правило, детской аудитории, к образу Снегурочки как персонажу веселого новогоднего праздника (внучки Деда Мороза)).
Говоря о трансформации фольклорного сюжета, обратимся к стихотворению Б.А. Ах-мадулиной «Снегурочка» (1958), где переосмыслены и сращены образы фольклорного персонажа и Снегурочки А.Н. Островского. Мотив таяния, характерный для архаичного фольклорного сюжета (отсутствие счастливого финала сказки можно считать признаком архаики: гибель героини в народной сказке обусловлена сезонными изменениями (жаркое летнее солнце губительно для антропоморфного снежного персонажа, поэтому Снегурочка, пришедшая из другого мира зимой, возвращается в «иной» мир летом)) здесь контаминирован с темами запретной для Снегурочки любви и чуждого природе героини любовного огня, разработанными в «весенней сказке» (1873) А.Н. Островским.
Как чисто с воздухом смешалась и кончилась ее пора. Играть с огнем - вот наша шалость, вот наша древняя игра.
Но пуще мы огонь раскурим и вовлечем его в игру, и снова мы собой рискуем и доверяемся костру. Вот наш удел еще невидим, в дыму еще неразличим. То ль из него живые выйдем, то ль навсегда сольемся с ним [7].
В стихотворении А.Э. Асадова «Зимняя сказка» (1969) Снегурочка, напротив, представляется лирическому герою долгожданной в его жизни мечтой, сказкой и сопрягается со светлым ожиданием чуда:
Метелица как медведица, Косматая голова. А сердцу все-таки верится В несбыточные слова:
- Не ждал меня? Скажешь, дурочка? Полночь гудит тревожная. Где ты, моя Снегурочка, Сказка моя невозможная?.. [8].
В поэзии для детей (стихотворениях А.Л. Барто «Новая Снегурочка» (1956), В.Л. Ляс-ковского «Снегурочка и звери» (2008), Ю.Н. Кушака «Снегурочка» (2008), И.В. Гуриной «Снегурочка» (2008) и «Новогодняя сказка» (2010), Н.А. Мигуновой «Снегурочка и звери» (2010) и «Снегурочка-мастерица» (2010), В.Д. Нестеренко «Дед Мороз», П.А. Синявского «Снежинкина сестричка» (2011), М.В. Манаковой «Хоровод у елки» (2012) и др.) мы наблюдаем влияние традиции новогодних праздников на характер литературной интерпретации образа Снегурочки. Здесь Снегурочка выступает в качестве участницы современного новогоднего ритуала и обладает ее традиционными качествами (внучка Деда Мороза, красивая, приветливая и веселая девочка / девушка в белой или голубой одежде, приходящая к детям или лесным зверям на новогоднюю елку; лесные жители, стихийные явления служат ей и находятся у нее в добровольном подчинении).
Также хотелось бы отметить, что если в современной поэзии для детей происхождение Снегурочки, ее связь с фольклором, как правило, актуализируется лишь косвенно, то для стихотворений А.Л. Барто «Снегурочка» (1953), Т.М. Белозёрова «Подснежники» (не позднее 1984 г.), Е.А. Благининой «Снегурка» (не позднее 1984 г.) характерно непосредственное обращение к народно-поэтическим истокам анализируемого сюжета. Например, в «Снегурочке» А.Л. Барто ученица, выступающая в роли Снегурочки на школьном балу, переживает на празднике счастливые мгновения:
Он в маске бумажной, В серебряной куртке, С тебя он не сводит Сияющих глаз. И, как полагается Каждой Снегурке, Ты тоже от счастья Растаешь сейчас [9].
Здесь, как мы видим, метафорически реализуется сущность фольклорного сюжета о Снегурочке - гибель как следствие ее чудесного происхождения.
В стихотворении Т.М. Белозёрова описание весенней природы базируется на переосмысленной поэтом первой версии сказочного сюжета «Снегурочка»:
Плакала Снегурочка, Зиму провожая. Шла за ней печальная, Всем в лесу чужая. Там, где шла и плакала, Трогая березы, Выросли подснежники -Снегурочкины Слезы [10].
Поэтическая миниатюра Т.М. Белозёрова о красоте природы написана в духе традиций народного творчества: превращение Снегурочки в цветы представляет собой вариацию мотива таяния. По одной из сформулированных ранее четырех версий этого фольклорного сюжета Снегурочку подруги заманили в лес, убили ее и зарыли под сосенкой; на могиле выросла дудка, из которой, после разоблачения подруг, появилась Снегурочка. А.Ф. Луконин описывает вариант этой версии, по которой «из дудки вылетает цветок, а уж из цветка выскочи-
ла девочка <...>» [11]. В проанализированных русских народных сказках однажды было отмечено только, что «дудочка растет, такая же хорошая дудочка, еще и цветет» [12].
Е.А. Благинина в стихотворении «Снегурка» переосмысляет традиционный фольклорный сюжет «Снегурочка»: в отличие от фольклорной сказки «Снегурочка», от авторской одноименной сказки Островского, в которых Снегурочка погибает, в стихотворении Е.А. Благининой данный образ приобретает жизнеутверждающие ноты. В этом заключается новаторство поэтессы. Но, тем не менее, в целом Благинина осталась верна традиционному взгляду на Снегурочку как на воплощение стихии Воды и Красоты.
Таким образом, фольклорный сказочный сюжет «Снегурочка», сохраненный в поэзии XIX в., в лирических произведениях русских поэтов ХХ и XXI столетий обрел новое звучание: со времени своего появления образ Снегурочки эволюционировал от ожившей снежной куклы до литературной героини, связанной с культурным контекстом, персонажа веселого новогоднего праздника. Отмечая общие тенденции авторов стихотворений в освоении фольклорного сказочного сюжета о Снегурочке, мы также имели возможность убедиться и в неповторимой индивидуальности каждого поэта.
Библиографический список
1. Данилевский, Г.П. Снегурочка / Г.П. Данилевский // Литературные сказки народов мира. Т. III. Сказки писателей России. - М. : Олма-пресс, 2002. - С. 432-433.
2. Сказки, изданные М.А. Максимовичем // Русские сказки в записях и публикациях первой половины XIX века. - М. ; Л. : Изд-во Академии наук СССР, 1961. - С. 138-139.
3. Душечкина, Е.В. Русская елка. История, мифология, литература / Е.В. Душечкина. - СПб. : Изд-во Европейского ун-та в Санкт-Петербурге, 2012. - С. 320-321.
4. Ахматова, А.А. Сочинения : В 2 т. Т. 1. Стихотворения и поэмы / А.А. Ахматова. - М. : Художественная литература, 1986. - С. 26.
5. Беляевская, О.А. Снегурочка / О.А. Беляевская // Русская поэзия детям. - Л. : Советский писатель, 1989. - С. 367.
6. Душечкина, Е.В. Снегурочка и ее лики в русской культуре // «Снегурочка» в контексте драматургии А.Н. Островского. - Кострома : Костромской гос. ун-т им. Н.А. Некрасова. - 2001. - С. 142.
7. Ахмадулина, Б.А. Путник. Стихотворения / Б.А. Ахмадулина. - М. : Эксмо, 2007. - C. 6-7.
8. Асадов, Э.А. Зарницы войны : повесть, стихи, поэмы / Э.А. Асадов. - М. : Воениздат, 1989. - С. 281.
9. Барто, А.Л. Собрание сочинений : в 3 т. Т. 2 / А.Л. Барто. - М. : Детская литература, 1970. С. 40-41.
10. Белозёров, Т.М. Снегурочка / Т.М. Белозёров // Давайте верить в чудо! - М. : Музыкальная литература, 1990. - С. 52.
11. Луконин, А.Ф. Сказка и предание у А.Н. Островского // Сызранский гос. пед. ин-т. Ученые записки. -Куйбышевское книжное изд-во, 1956. - Вып. 1. - С. 70.
12. Сказки, песни, загадки. Русский фольклор в Туве / сост. М.П. Татаринцева. - Кызыл : «Новости Тувы», 1995. - С. 39.
M.V. Elkina
Siberian State University of Physical Education and Sport FOLK STORY "SNOW MAIDEN" IN RUSSIAN POETRY
Relevance of the article is in the problem of the comparative analysis of folklore and literary texts. They have been associated with common plot and character during recent decades. This relevance has become the object of attention of philologists in different directions. During the study the author on the basis of historical and literary, comparative-descriptive and typological methods determined the specificity of the story "Snow Maiden" in her versions and variants. The analysis of interpretations of this folk story in Russian poetic texts was carried. The fate of one fairy story in Russian poetry was retraced.
Key words: folklore, literature, folk tale, Snow Maiden, poetry, story, motif, image.
References
1. Danilevsky G.P. Snegurochka [Snow Maiden]. Literaturnye skazki narodov mira. Vol. Ш. Skazki pisatelej Rossii. Moscow, 2002, pp. 432-433.
2. Skazki, izdannye M.A. Maksimovichem [Tales published by M.A. Maximovich]. Russkie skazki v zapisjah i publikacijahpervojpolovinyXIXveka. Moscow, 1961, pp. 138-139.
3. Dushechkina E.V. Russkaja jolka. Istorija, mifologija, literature [Russian fir-tree. History, mythology, literature]. SPb, 2012, pp. 320-321.
4. Ahmatova A.A. Sochinenija. Vol. 1. Stihotvorenija i pojemy [Works. In 2 volumes Vol. 1. Rhymes and poems]. Moscow, 1986, 26 p.
5. Beljaevskaja O.A. Snegurochka [Snow Maiden]. Russkajapojezija detjam. Leningrad, 1989, 367 p.
6. Dushechkina E.V. Snegurochka i ee liki v russkoj kul'ture [Snow Maiden and her images in Russian culture]. "Snegurochka" v kontekste dramaturgii A.N. Ostrovskogo. Kostroma, 2001, 142 p.
7. Ahmadulina B.A. Putnik. Stihotvorenija [Wayfarer. Rhymes]. Moscow, 2007, pp. 6-7.
8. Asadov Je.A. Zarnicy vojny: Povest', stihi, pojemy [Lightings of war. Short story, rhymes, poems]. Moscow, 1989, 281 p.
9. Barto A.L. Sobranie sochinenij. Vol. 2 [Collected works in 3 Volumes. Vol. 2]. Moscow, 1970, pp. 40-41.
10. Belozjorov T.M. Snegurochka [Snow Maiden]. Moscow, 1990, 52 p.
11. Lukonin A.F. Skazka i predanie u A.N. Ostrovskogo [Tale and legend in A.N. Ostrovsky]. Syzranskij gosudarstvennyjpedagogicheskij institut. Uchjonye zapiski. Kujbyshevskoe knizhnoe izdatel'stvo, 1956, 70 p.
12. Skazki, pesni, zagadki... Russkij fol'klor v Tuve [Tales, songs, riddles ... Russian folklore in Tuva]. Kyzyl, 1995, 39 p.
© Елкина М.В., 2014
Автор статьи - Мария Владимировна Елкина, кандидат филологических наук, Сибирский государственный университет физической культуры и спорта, e-mail: [email protected].
Рецензенты:
О.В. Барский, кандидат филологических наук, доцент, Омская гуманитарная академия;
О.Л. Ермакова, кандидат филологических наук, доцент, Омский государственный университет им. Ф.М. Достоевского.
УДК 821.161.1; 82.09
А.Э. Еремеев Омская гуманитарная академия
ЭСТЕТИКА И ПОЭТИКА БИОГРАФИЧЕСКОГО ОЧЕРКА В ТВОРЧЕСТВЕ И.В. КИРЕЕВСКОГО
Основное внимание уделяется художественным особенностям прозы И.В. Киреевского. Выявляется жанровая, поэтическая организация очерка. Раскрываются религиозные, историко-философские и гносеологические взгляды русского философа. Исследуется эстетика и поэтика философичности И.В. Киреевского на примере биографического очерка «Жизнь Стефенса». Рассматривается единство внутреннего развития героя биографии и внешнего исторического и культурного своеобразия эпохи, синтезирующей открытия прошлого, настоящего и будущего. Выделены художественные поиски любомудров, которые отражают процесс зарождения основных принципов и приемов романного повествования и реалистического метода. Метод целостного анализа позволяет раскрыть художественную уникальность конкретного прозаического текста. Ключевые слова: философская проза, биографический очерк, реалистический метод, жанр, метод целостного анализа.
В журнале «Москвитянин»1 за 1845 г. был опубликован биографический очерк И.В. Киреевского «Жизнь Стефенса». Анализ повествовательной организации этого произведения позволит уточнить жанровую природу и определить синтез логического и образного мышления в поэтике произведения, создающей ту специфическую художественность, в которой превалирует мыслительное интеллектуальное начало, обозначаемое довольно широким понятием философичности.
Литература 30-40-х гг. XIX в. выработала интерес к биографическим жанрам, порожденным эстетикой романтизма. Историю и современность глубже можно было осмыслить благодаря осознанию взаимодействия личности и общества. Опираясь на эстетику романтической историографии, трансформируя традиционные формы биографии, пересоздавая их
