Фольклорная версия языковой картины мира Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

ФИЛОЛОГИЯ

УДК 811-161.1

ФОЛЬКЛОРНАЯ ВЕРСИЯ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА

© Т.С. Соколова

В статье выявляется ряд специфических признаков, определяющих содержание языковой картины мира в фольклорных жанрах, которая предстает одним из вариантов картины мира национального языка.

Ключевые слова: фольклорный язык; картина мира; специфические признаки.

Любой раздел науки, в т. ч. и лингвистики, - это хорошо определенная и организованная терминология. Известно, что в языковедческих, литературоведческих наблюдениях практика или опережает теорию, или заставляет исследователя быть пристально внимательным к имеющимся положениям, мнениям, понятиям, ставшим уже традиционными в научном обороте. В число таких понятий входит и языковая картина мира. Определение «языковая картина мира» соотносится с общенаучным термином «картина мира», который метафоричен по своей сути и вариативен в компонентном составе: это карта, модель, мозаика, образ, фильм мира и др. В метаязыке терминосочетание «языковая картина мира» дифференцируется от обозначений других картин тем, что сопровождается определениями «примитивная», «наивная», часто заключаемыми в кавычки для графического свидетельства якобы «затушеванных» коннотативных признаков в структуре их значений. Приведем объяснения закрепившейся стереотипности в употреблении неметаязыковых определений «примитивная», «наивная»: «взгляд на мир... «наивен» в том смысле, что он отличается от научной картины мира, но это не примитивные представления» [1]. «В языке и речи отражается картина мира - ее принято называть наивной, которая является кругозором человека» [2]. Полагаем, в семантике признаковых слов «примитивная», «наивная» так и не «произросла» терминологическая сема, позволившая бы им находиться в абсолютном смысловом «согласии» с термином «языковая

картина мира». Конечно, вся реальная и ирреальная действительность не может быть охвачена концептуальной «сетью» сознания человека и никогда не может быть в целом «скопирована, сфотографирована» языком. Но сопоставление объема, характера транслирования содержания тех или иных картин мира обнаруживает бесконечность и вариативность подходов к познанию действительности. Мысль о многообразии вариантов и мозаичности картины мира и в связи с этим о различных версиях ее кодового воплощения развивал А. Энштейн: «Человек стремится как-то адекватным образом создать в себе простую ясную картину мира для того, чтобы оторваться от мира ощущения, чтобы в известной степени попытаться заменить этот мир созданной таким образом картиной. Этим занимаются художник, поэт, теоретизирующий философ и естествоиспытатель, каждый по-своему» [3]. Человек как индивид и языковая личность в своем сознании и в идиолекте выстраивает уникальную и неповторимую картину, которая только по отдельным штрихам может быть сведена к общему знаменателю - к модели мира вообще. В исследовательской литературе мы разделяем мнения, что картина мира любого языка не является единственной, что своими картинами характеризуются различные диалекты русского языка, язык фольклора, городское просторечие, различные языковые субкультуры и многие другие языковые системы в устной и письменной формах [4]. При этом особо подчеркнем, что проблема вариативности картины мира национального языка

требует своего решения на материале конкретных исследований.

Что же касается фольклорной версии картины мира в вербальной объективации как одного из вариантов общеязыковой картины, то данный вопрос в исследовательской литературе еще не получил должного рассмотрения. В своей работе обратимся к возможным ориентирам в решении поставленной проблемы. Предварительно сделаем ряд общих замечаний. При изучении содержания фольклорной языковой картины следует иметь в виду его корреляцию с содержанием этнического образа мира, который выстраивается по сведениям из различных областей знаний (философии, идеологии, истории, литературы, устных и письменных памятников и т. п.) и является неотъемлемой составляющей понятия этнической традиции, т. е. некоторого связного представления о бытии, присущего членам данного этноса [5].

Источниками языковых фактов, эксплицирующих этнический образ мира, предстают фольклорные тексты как письменное воплощение разножанровых устно-поэтических произведений эпохи классического собирательства (об исследовательской необходимости дифференцировать понятия «фольклорный текст» - «фольклорное произведение» [6]). Фольклорный вербальный код является многоканальным по оказываемому воздействию на человека. В качестве транслятора эт-ничности, этнической культуры как наиболее древних и устойчивых форм структурирования мира ведущим и весьма емким способом репрезентации содержания картины мира является фольклорная вербализация. Она вбирает в себя этнокультурные сведения, актуализированные разножанровыми кодами: акциональным (обрядовые действия, знаки поведения как фольклорная семиотика для предъявления своего внутреннего мира во внешнем); авербальным кодом в сочетании с акциональным (объективация, например, «темпоральных» смыслов в обрядах молчания осуществляется ритуальными действиями, созданием ритуальных артефактов).

Заслуживает также внимания то, что изучение фольклорного профиля картины мира не допускает сугубо синхронного толкования языковых данных, т. к. в фольклорном текстовом пространстве они актуализируют конгломерат смысловых сгустков,

унаследованных из многих культурно-

исторических эпох. В семантическом поле фольклорного языка следует проводить диахроническое расслоение материала: лишь при таком условии можно с большей долей объективности заключать о специфике отражения действительности в фольклорной картине мира.

Обратимся к интерпретации признаков (критериев), определяющих своеобразие содержания фольклорной картины мира.

1. Признак антропометричности. Фольклорный язык, являясь одним из вариантов естественного языка, содержит богатейшие данные, по которым эксплицируется и реконструируется этнокультурная информация о постулатах духовной культуры и особенностях менталитета русского народа. Остовом менталитета, по определению В.Н. Телия, является самосознание народа, репрезентированное в процессе функционирования фактов языка (лексики, фразеологии) в дискурсах различных типов [7]. Под критерием антро-пометричности применительно к фольклорной картине мы понимаем то, что общежанровый лексикон и его составляющие - фольклорные номинанты - объективируют, прежде всего, «свойства, приписываемые человеку как эталону и языковому символу» [8].

2. Этнокультурный признак информации. В ходе исследования тематически организованных фрагментов фольклорного лексикона как базовой процедуры получения информации ее сутью предстанет этнокультурный критерий, определяющий «миросозерцание в категориях и формах родного языка, соединяющих интеллектуальные, духовные и волевые качества национального характера в типичных его проявлениях» [9].

3. Признак фольклорной стереоскопичности. В общефольклорном текстовом массиве отражены формы бытия с позиции различных типов сознания: обыденного, «донаучного, неклассического», мифологического, религиозного и т. п., что мотивирует стереоскопичность репрезентируемой информации. Прокомментируем фольклорную интерпретацию некоторых сторон бытия с позиции «донаучных» народных знаний о языке, педагогике, медицине, метеорологии и др. Рассматривая в фольклорных текстах представленность народных знаний о мире, мы тем самым исключаем жесткое противопоставле-

ние языковой картины фольклорного мира ортодоксальной картине, которая, как известно, в первую очередь, также объективируется вербально. Издревле в фольклорных жанрах в художественном ключе оттачивались постулаты народной науки, мир которой в современной жизни уходит, к сожалению, на второй план, но прочно архивируется в фольклорных текстах.

Так, метаязыковое сознание народа отражается в текстах различных жанров и присутствует в высказываниях самих исполнителей о языке фольклора. Народное языковедение, например, не оперирует терминами «былина», «историческая песня», введенными учеными в фольклористический оборот. Со времен собирания классического народного эпоса слагатели свои произведения называют старинами (старинами). Сведения из народной педагогики системно обрабатываются в лексиконе и жанрово, стилистически «шлифуются» из поколения в поколение в фольклоре для детей, в обрядовых жанрах календарного цикла и др. Язык русских паремий содержит педагогические сентенции и для взрослых. Пословица предупреждает родителей: «Мать с отцом не научит - народ замучит», - т. е. народ доучит того, кого в семье не воспитали должным образом. Обширные знания народной медицины объективированы в языке заговоров и заклинаний, тексты которых объемны по заключенной в них информации о человеке и об окружающем его мире, а также о ценностной установке, что по исцелении тело и душа человека должны быть в гармонии с природой: «Как в Великий Четверг солнце всходит, радуется, всякими цветами переливается, так бы и моя головушка не болела, не кружилась, жила бы радовалась». Народная метеорология воплощена в языке примет, отражающих сознание земледельца, которое базируется на принципе самостояния, уверенного покоя в упорядоченной деятельности на земле: <Если на Крещенье в полдень синие облака - к урожаю». Чтобы вывести связь между цветом облаков в полдень Крещения с урожаем через семь месяцев, в августе, какая должна быть проявлена многовековая внимательность, как надо было много и своеобразно думать именно земледельчески. Народная философия во времени отливается в лаконичных изречениях, в которых кристаллизу-

ется опыт народного познания внешнего мира и адаптационной внутренней деятельности личности. Глубинный смысл фразы из народной сказки: «Пойду туда - не знаю куда», - по сути, об исканиях человека на протяжении своего жизненного пути.

4. Избирательность в отражении этнокультурной информации. Избирательность как один из существенных признаков содержания фольклорной картины многогранна и вариативна в своем проявлении. От познавательной (когнитивной) деятельности коллективного автора фольклорных произведений производна отражательная (эпистемическая) функция языка фольклора, которая тем не менее предполагает не «фотографическое», номенклатурное копирование, но избирательную жанровую интерпретацию параметров народного бытия и познания мира. Фольклорная избирательность обусловлена ценностной неоднородностью реалий окружающего мира. Ценностно значимыми воспринимаются только те, которые в коллективном сознании носителей языка наделены глубоким этнокультурным смыслом. Избирательно выделенные денотаты действительности обозначаются фольклорными номинантами (монолексемами, словесными комплексами), которые менее всего оказываются просто языковыми знаками, но более всего лингвоэстетическими способами отражения этнокультурных ценностей.

5. Производным от предыдущего является признак самодостаточной неполноты фольклорной картины, которая компенсируется ее жанровой вариативностью. Одной из сторон вариаций общефольклорной картины мира является жанровая актуализация приоритетности того или иного количества концептов, их своеобычных признаков. Так, в части фольклорного словаря, соотносимого с паремийной языковой картиной, реализуется число концептов, покрывающих многие сферы внешнего и внутреннего мира человека как представителя русского этноса. В сборнике пословиц В.И. Даля [10] 179 тематических рубрик, одновременно маркирующих универсальные и национально-специфические сущности в адаптационном поведении человека в окружающем мире, в осознании своего места в нем. Посредством пословичных концептов моделируется жанровый вариант картины мира, развернутый и детальный по сте-

пени воплощенных прагматических намерений народа как автора паремий.

7. Разная степень условности в отражаемой действительности. Суть данного отличительного признака в том, что в народном творчестве все референтно при учете критерия условности, обязательного в своем интенсивном проявлении в одних жанрах (например, в волшебных сказках) и допустимого в своих элементах в других жанрах (например, в бытовых сказках, в сказках о животных).

6. Признак уникальности. В фольклорных текстах воплощена своеобразная система денотатов, которая мотивируется наибольшей степенью условности отражаемой действительности. Признак уникальности, тесно связанный с признаком условности, проявляется в том, что в языке фольклора объективируются фрагменты действительности в качестве особых «мыслительных конструктов». В былинном языке, например, фольклорный концепт «чудо» раскрывается в мотивах дива, чужести, чуждости. В вариантах одной из самых авторитетных для исполнителей былин о Святогоре обнаруживаются три важных, связанных между собой темы: первая тема - Святая гора, символизирующая протяженность в пространстве по вертикали (в поднебесье); вторая тема - чужесть-чуждость Святогора-исполина - богатыря чудного, обитающего на Святых горах; третья тема - святая Русь - место обитания (преимущественно в пространстве по горизонтали) людей - богатырей сильных, могучих. На тых горах высокиих, / На той Святой горы, / Был богатырь чудный / Что ж во весь же мир был дивный ... / Не ездил он на святую Русь, / Не носила его мать сыра земля [11]. Именно в этом звене былинного текста, по замечанию В.Н. Топорова, актуализируется связь чуда (или дива), воплощенного в силе Святогора, с мотивом его чуже-сти. Чудо - нечто столь необычное, выходящее за рамки привычного, своего, что оно не может быть не чуждым данной («своей») модели мира людей [12]. Обратим внимание, что в былинной картине мира объективация концепта «чудо» объясняется не игрой досужей фантазии, но стремлением народа к самосознанию, который поэтапно от мифопоэтического восприятия мира приходит к отрицанию «реальности чудесного» (но уже в

пределах нефольклорного языка). Заметим, что и в нефольклорном языке имеет место актуализация концептуальных признаков, отражающих «мыслительные, духовные конструкты», связанные с национальными особенностями внутреннего мира именно русского человека. Признаки концептов «духовное стремление», «мечта», на наш взгляд, репрезентированы значениями слов в индивидуально-авторском тексте: «Росич всегда хотел невозможного. Вечно голодный душой, он жил стремлением. Не жил еще на свете счастливый росич, ибо для себя самого он всегда оставался ниже своей мечты» (В. Иванов. «Русь изначальная»).

В своей устной литературе народ - коллективный автор - посредством своеобразных способов языковых воплощений, приемов описания создает языковую картину, отличающуюся совокупностью существенных признаков. Таким образом, отвечая на вопросы: «Представляет ли исследовательский интерес рассмотрение фольклорной версии языковой картины мира? Наивна ли она?», - мы утверждаем следующее. Изучение фольклорной картины мира является многоплановым исследовательским действием. Посредством фольклорного вербального кода объективируется вариант картины мира со специфическими признаками, определяющими, на наш взгляд, ее отнюдь не «примитивное» и/или «наивное» содержание. В качестве субъекта, создающего общежанровую картину в эстетической форме, выступают народные слагатели, исполнители фольклорных произведений, объединенные общим мировосприятием, этнокультурными традициями. В фольклорной картине, воплощенной в разножанровых текстах, стереоскопично репрезентированы вариантные модели форм бытия человека с позиции различных типов сознания.

Приведем наше определение фольклорной версии картины мира. Фольклорная языковая картина мира по своему содержанию является достоверной объективацией народных знаний, представлений, оценки действительности, ориентации человека. Базовой информацией, своеобразно репрезентированной по законам жанров различными языковыми способами и приемами, являются этнокультурные сведения о бытии человека в пространстве и времени, о его внешнем и

внутреннем мире, о культурных традициях, о менталитете русского этноса.

1. Апресян Ю.Д. Интегральное описание языка и системная лексикография. Избранные труды. М., 1995. Т. 2. С. 39.

2. Брагина А.А. Диахрония в синхронии как процесс развития языка // Русский язык: исторические судьбы и современность. Труды и материалы I Междунар. конгресса. М., 2001. С. 8-9.

3. Энштейн А. Влияние Максвела на развитие представлений о физической реальности // Собр. науч. тр. М., 1967. С. 36.

4. Шмелев А.Д. Русская языковая картина мира: мнимые противоречия // Русский язык: исторические судьбы и современность. Труды и материалы II Междунар. конгресса. М., 2004. С. 55.

5. Лурье С. В. Метаморфозы традиционного сознания. СПб., 1994. С. 274.

6. Соколова Т.С. Очерки по русской лингво-фольклористике: монография. Белгород, 2002. С. 67.

7. Телия В.Н. Первоочередные задачи и методологические проблемы исследования фразео-

логического состава языка в контексте культуры // Фразеология в контексте культуры. М., 1999.

8. Телия В.Н. Коннотативный аспект семантики номинативных единиц. М., 1986. С. 40.

9. Колесов В.В. Жизнь происходит от слова. СПб., 1999. С. 81.

10. Даль В.И. Пословицы русского народа. М., 2000.

11. Гильфердинг А.Ф. Онежские былины. Москва; Ленинград, 1949. Т. 1. С. 97.

12. Топоров В.Н. Русский Святогор: свое и чужое (к проблеме культурно-языковых контактов) // Славянское и балканское языкознание. Проблемы языковых контактов. М., 1983. С. 90.

Поступила в редакцию 12.05.2009 г.

Sokolova T.S. Folklore version of linguistic picture of the world. The article reveals a number of the specific signs of the linguistik picture of the world in the folklore genres, which appears as one of the variants of picture of the world of national language.

Key words: folklore language; picture of world; specific signs.

УДК 81:39; 81'27; 398

ДИМИНУТИВНОСТЬ КАК ЭТНОПСИХОЛИНГВИСТИЧЕСКИЙ ФЕНОМЕН В РУССКОМ ПЛАЧЕ

© Л.Ю. Резниченко, Л.И. Резниченко

В статье обсуждается возможность построения этнопсихотипа через призму диминутивности в русском плаче. Тексты причета рассматриваются как особый тип фольклорного дискурса. Этническая обусловленность познания и эмоционального поведения языковой личности позволяет исследовать особенности национальной языковой личности, национального характера, связанные со спецификой психического поведения этнической общности, заложенной в системе представлений и кодов поведения. Диминутивы представляют средства эмоциональной экспрессии и отражения картины мира, являются маркерами и проводниками национально-культурной специфики, выступая также в функции трансляторов этноконнотации.

Ключевые слова: диминутивность; этнопсихотип; русский плач; этноконнотация.

В фокусе рассмотрения в рамках заявленной темы материалы фольклорных текстов [1; 2] русского плача (причета), представляющие специфический тип фольклорного дискурса. Плачи неоднократно становились объектом исследования в различных аспектах, постоянно приоткрывая новые грани данного национально-культурного феномена. Повышенная концентрация диминути-

вов в тексте причета (в среднем 22 димину-тива на 29 строк причета) заставляет задуматься о том, что они не просто являются характерной чертой русского фольклорного дискурса, но и специфическим образом характеризуют как этот дискурс, так и языковую этническую личность, что в конечном итоге дает определенную возможность получения доступа к дополнительной информа-