Фламандский национализм: сущность и эволюция Текст научной статьи по специальности «История и археология»

Александр Барсуков

Фламандский национализм: сущность и эволюция

У фламандского национализма длинная история, почти такая же, как у истории Бельгии, с которой непосредственно связано это движение. По мнению бельгийского политолога Криса Дешувера, эволюция фламандского национального движения должна исследоваться во взаимосвязи с акторами общебельгийской политики и рассматриваться в качестве альтернативы идее однородной франкогово-рящей Бельгии1.

Фламандский национализм, как полагают его адепты, в первую очередь выражает волю фламандцев жить в их собственной стране. Он последовательно вызревал с момента отделения Бельгии от Нидерландов в 1830 г., сложился вследствие тех ущемлений, которые претерпели фламандцы в дальнейшем от бельгийского государства, и первоначально представлял собой движение не желавшей культурной ассимиляции фламандской интеллигенции, поддерживаемой другими категориями населения.

Первая мировая война трансформировала фламандский национализм из чисто культурного движения (с целью сохранения нидерландского языка, культуры и наследия) в мирное политическое движение, борющееся за широкую автономию для Фландрии. Широкое социальное движение, объединявшее фламандофонов, формировалась из различных социальных

групп, профессиональных и религиозных общностей, и получило условное название фламандское национальное движение.

Когда в 1830 г. возникла Бельгия, большинство ее населения говорило на многочисленных фламандских диалектах, используемых в стране2. Вследствие экспансии французского языка, принятого монархией и элитой, возник языковой конфликт. Лингвистическое противостояние стало особенно заметным в бельгийской политике с момента начала Первой мировой войны. Отношения между фламандской и франко-говорящей общинами периодически были напряженными, но языковые споры никогда не принимали насильственной формы. В 1794 г. Франция аннексировала Южные Нидерланды (ныне известные как Бельгия). Языковая граница, часть прежней границы между зонами распространения германских и романских языков, пролегла через бельгийскую территорию. В северной части страны люди говорили на некотором числе местных (фламандских) диалектов нидерландского языка; на юге, в Валлонии, утвердились диалекты французского языка. За рамками этого территориального деления также проходила своя лингвистическая граница. На севере страны высший слой общества (составлявший в 1846 г. 3% от населения, за исключением столицы Брюсселя) был франкоязычным.

1 Deshouwer К. Comprendre le nationalisme flamand // Federalisme-regionalisme. Vol. 1: 1999-2000. Nationalisme et democratie.

2 Morelli A.(ed.). Les grands mythes de

l'histoire de Belgique, de Flandre et de Wallonie. Brussels, 1995.

Здесь начиная с эпохи Средних веков аристократия и епископат говорили на французском, который постепенно стал языком «цивилизованного общения». Однако до начала эпохи Нового времени французский язык имел весьма ограниченное влияние на государственные институты, которые преимущественно использовали национальный язык.

Исключением в этом отношении являлся Брюссель. Расположенный в самом сердце нидерландоговорящего Севера, он стал столицей Южных Нидерландов с XIV в., когда герцоги Бургундии ввели французский как официальный при своем дворе в Брюсселе. Это обстоятельство привлекло фран-коговорящую элиту в столицу. Но первоначально франкофоны оставались в Брюсселе меньшинством, составляя 5-10% от совокупного населения в 1760 г., 15% в 1780 и 25% — в 1821 г. При этом французский стал официальным языком политики в Южных Нидерландах, а в период нахождения их под властью Франции (1795-1814) он сделался официальным языком государства.

Между 1815 и 1830 гг., после поражения Наполеона при Ватерлоо, «Бельгия» и Голландия совместно образовывали Соединенное Королевство Нидерландов. Король Вильгельм I выбрал нидерландский в качестве государственного языка и способствовал его внедрению в школу, администрацию и судопроизводство в нидерландого-ворящих провинциях страны. В целом франкоговорящие аристократическая элита и буржуазный правящий класс испытывали сильный дискомфорт от языковой политики Вильгельма I. Итогом недовольства высших слоев стала революция 1830 г., и в итоге возникшее новое унитарное государство было построено на принципе свободы3. В эту эпоху Бельгия приняла одну из наиболее либеральных конституций, га-

рантировавшую гражданам свободу выбора языка общения, прессы, религии и ассоциаций. Хотя жители Фландрии составляли 56% населения, среди которых 95% использовали исключительно фламандские диалекты, французский стал единственным языком государства в соответствии с декретом от 16 ноября 1830 г. временного правительства Бельгии.

Лингвистическая эволюция совпала с экономическим закатом Фландрии. Десятки тысяч фламандцев мигрировали в Валлонию (которая активно индустриализировалась), преимущественно находя себе работу среди мелких торговцев. По этой причине фламандские диалекты стали прочно ассоциироваться с бедностью и отсталостью. Неравномерное экономическое развитие в XIX в. повлекло за собой значительные политические последствия. Во Фландрии Церковь и католические партии имели прочную опору в обществе. По другую сторону лингвистической границы либеральные и (с конца XIX в.) социалистические партии приобретали все более массовую поддержку.

Между тем в недрах общества начало складываться фламандское национальное движение. Начиная с 1835 г. фламандские объединения, члены которых впоследствии будут названы фламандоговорящими (flamingants), были основаны во многих городах Фландрии. Их членами в основном являлись литераторы и ученые, которые желали развивать свой родной язык, фламандскую литературу, обычаи и историю. Их движение одновременно содержало в себе мощный заряд бельгийского национализма: они поддерживали независимость Бельгии и верили в идеалы бельгийской революции (до конца XIX века)4.

3 Wils L. Histoire des Nations belges. Otti-gnies/Louvain-la-Neuve, 1994.

4 Stengers J. Histoire du sentiment national en

Belgique des origines à 1918. 1: Les racines de la _

Belgique jusquà la Révolution de 1830. Brussels, 93

2000. _

Влиятельным проводником идей фламандского движения выступала католическая церковь. Общественные организации католиков возглавлялись священниками, привлекавшими во фламандское движение новых сторонников в католических школах и колледжах. На первое место выдвинулся лозунг «Во Фландрии — фламандский».

Вслед за «этнолингвистической» закономерно наступила и политическая фаза в развитии фламандского национального движения, которая включила в себя создание политических партий с последующей политизацией «языкового вопроса», ибо наиболее очевидным средством добиться проведения необходимых реформ было создание фламандских политических партий. Но все попытки сделать это оказывались безуспешными (только после Первой мировой войны фламандцы смогли создать подобную партию). В то же время в рамках мажоритарной системы небольшие группы голосующих, и в том числе политически активные фламандцы, могли свом голосам решать исход общенациональных выборов.

Благодаря этому электоральному влиянию первый языковой закон, касающийся уголовной юстиции, был принят в 1873 г. С этого момента фламандцы не могли быть объектами судопроизводства, ведущегося на французском языке, хотя данный закон никогда не применялся в Брюсселе. Судебные процессы для них отныне должны были вестись только на нидерландском. Под влиянием успеха этих начинаний второй языковой закон был принят в 1878 г., побуждая общественных служащих во Фландрии использовать нидерландский язык в ограниченном числе случаев. Хотя некоторые из «фламандоговорящих» полагали, что применение закона не зайдет слишком далеко, он побудил администрации 94 малых городов постепенно перейти к официальному использованию ни-

дерландского, но центральные государственные службы по-прежнему использовали исключительно французский.

В конце XIX в. фламандское национальное движение приобрело более ярко выраженный политический характер. После 1893 г. правительство было вынуждено принять нидерландский как публичный язык, используемый в некоторых ситуациях. В эти годы, когда было введено всеобщее равное голосование для мужчин (каждый мужчина обладал определенным числом голосов, если имел определенный доход или семейный статус), число избирателей увеличилось в десятки раз, и в парламент Бельгии попало определенное число лиц, не говорящих по-французски, и, чтобы последние могли полноценно участвовать в парламентской деятельности, нидерландскому языку в 1898 г. был придан официальный статус. Как следствие, нидерландский язык стал все шире использоваться в публичной сфере. Это не обеспечило фламандскому движению массовой поддержки, поскольку ему не хватало социальной эмансипа-торской программы.

Несмотря на то что принятие языкового законодательства стимулировало распространение нидерландского языка после 1893 г., фламандское национальное движение никогда не проводило кампаний за всеобщее избирательное право. Начиная с 1883 г. оно сосредоточилось на введении среднего образования на нидерландском языке для представителей мелкой буржуазии. На исходе XIX в. они обратили свое внимание на университеты и состояние фламандского промышленного класса. Реализация этих начинаний заметно способствовала экономическому развитию Фландрии. В течение двух десятилетий перед Первой мировой войной во Фландрии были открыты угольные месторождения, а гавань Антверпена была существенно расширена. В то же самое время «третий сектор» в регионе

активно возрастал благодаря модернизации и бюрократизации государства. Возрастающее число фламандских публичных служащих и чиновников все более активно сопротивлялись языковой дискриминации и поддерживали инициативы фламандского движения.

Накануне Первой мировой войны антибельгийские настроения все чаще проявлялись во фламандском национальном движении. Главной причиной этого являлись возрастающие фрустрация и раздражение, вызванные недостаточно быстрым изменением лингвистического законодательства в интересах фламандского большинства населения страны. Так, несмотря на начало процесса «нидерландизации» еще в 1883 г., нидерландский стал языком начального католического образования только в 1910 г. Первая мировая война лишь обострила подобные настроения, углубив раскол в бельгийском обществе. Само же фламандское национальное движение, сменившее культурные лозунги на лозунг борьбы за автономию Фландрии, стало «матрицей» для формирования национально-региональных партий, которые по мере расширения своей активности изменили политическое «лицо» и государственно-политическое устройство Бельгии.

В результате сложных коллизий и внутренних противоречий фламандское движение в ходе Первой мировой войны раскололось на два враждующих лагеря. Один из них был представлен группой молодых интеллектуалов («активистов»), пытавшейся во имя независимости Фландрии разыграть германскую карту. В конце концов шанс для этого представился.

В 1914-1918 гг. Бельгия оказалась оккупированной территорией. В рамках проводимой германскими властями политики фламандцы получили предпочтительное обхождение в сравнении с валлонами, что выразилось

в частности в создании фламандского университета в Генте. Целью Германии в этом случае было использование «активистов», то есть малых групп фламандских коллаборантов, с целью разрушения Бельгии изнутри5. Немецкие оккупанты не препятствовали фламандизации университета в Генте, но в целом Германия не стремилась превратить Фландрию в независимое государство. И хотя в 1917 г. оккупационной администрацией создается Фламандский совет (подготовка к формированию правительства), а Бельгия разделяется Германией по языковому принципу на две административные территории, заветная мечта о независимом Фламандском государстве так никогда и не воплощается в жизнь.

В то же время большинство фламандцев оставалось патриотами и исходило из убеждения в том, что решение всех острых проблем, включая языковой вопрос, возможно лишь по окончании войны и после восстановления у власти законного правительства Бельгии. Поражение в 1918 г. германской армии означало и конец движения «активистов», которое к концу войны лишилось сколько-нибудь значительной поддержки. Однако после войны валлоны представили себя настоящими патриотами (то есть «настоящими бельгийцами»), в то время как фламандское движение на оккупированной территории стало преподноситься как «предательское».

После войны Бельгия пережила глубокие и масштабные изменения, касающиеся в первую очередь политической сферы. Принцип «один человек — один голос» (женщины не имели права голоса до 1948 г.) был введен в действие, однако «языковая проблема» не разрешилась столь же

5 Dolderer W. Deutscher Imperialismus und belgischer Nationalitätenkonflikt. Die Rezeption der Flamenfrage in der deutschen Öffentlichkeit und deutsch-flämische Kontakte 1890-1920. Mel- 95 sungen, 1989. _

96

радикальным образом. Напротив, активный коллаборационизм фламандцев в период Первой мировой войны отложил решение «фламандского вопроса» еще на семь лет. «Активисты» были наказаны, все фламандофоны, даже сохранившие верность Бельгии, оставались под подозрением. Подобная антифламандская атмосфера породила убеждение в том, что все население Фландрии является «жертвами» жестокой дискриминации. Амнистия в отношении тех, кто был склонен к коллаборационизму в годы войны, стала основным требованием фламандского движения в межвоенный период.

В период с 1920 по 1930 г. фламандское национальное движение твердо разделилось на требующих автономии националистов и нидерландофонов (flamingants), отстаивавших по преимуществу культурно-языковые требования. С одной стороны, во Фландрии активно действовала антибельгийская Партия Фронта (Front Party), первая из числа возникших фламандских национальных партий. Она вела свой исток из Фронтового движения, основанного в окопах солдатами-фламандцами в ответ на дискриминацию со стороны офицеров-франкофонов в рядах бельгийской армии. Партия Фронта проводила активные кампании за автономию Фландрии.

С другой стороны, существовали и минималисты, придерживавшиеся так называемой «минимальной программы». Они верили в единое государственное устройство Бельгии, но хотели лингвистически однородной нидерландоговорящей Фландрии, что на практике означало упразднение французского языка в администрации, в судопроизводстве и системе образования. Основными приверженцами этой платформы стали фламандские христианские демократы, стремившиеся придать фламандскому движению массовый характер.

В межвоенный период возникло еще несколько новых фламандских

партии разной степени радикальности. Наиболее влиятельная из них — праворадикальный Альянс нидерлан-доязычных национал-солидаристов «Вердиназо» («Verdinaso»/Alliance of Dutch National-Solidarists), стремившийся присоединить Фландрию к Нидерландам, по непонятным до конца причинам изменила свою программу в 1934 г., неожиданно превратившись в пробельгийскую партию, нацеленную на создание подобного Бенилюксу союза, включающего в себя и французскую часть Фландрии. Значительным влиянием также обладал Фламандский национальный альянс (VNA/Flemish National Alliance) — ярко выраженная фламандская националистическая партия, включившая в себя различные фламандские националистические объединения, от весьма умеренных до крайне радикальных. И хотя «Вердиназо» в период войны выбрала сторону бельгийского правительства, ее лидер Йорис ван Северен был депортирован во Францию и убит французскими солдатами. Фламандский национальный альянс под руководством Стафа де Клерка пошел на сотрудничество с нацистами, которые после оккупации Бельгии сделали Альянс едва ли не единственной легальной партией в стране.

Несмотря на заметную активизацию, в течение 1920-х гг. фламандское национальное движение не могло выдвинуть минимальную единую программу. Языковые законы этого периода принимали во внимане существование во Фландрии франкофонного меньшинства и закрепляли билингвизм, в то время как фламандское движение было недовольно «неполным» введением нидерландского языка в университетах.

Поворотным пунктом стали выборы 1929 г. Партия Фронта, которая до этого имела сугубо маргинальный статус в бельгийской политике, шокировала бельгийский истеблишмент, набрав на выборах во Фландрии 6%.

Для большинства жителей Фландрии стало ясно, что нидерландский должен стать единственным официальным языком в регионе. Решающим аргументом в этом отношении стала экономика Фландрии, которая получила мощное ускорение вследствие интенсивного развития гавани Антверпена. Сформировавшаяся фламандская индустриальная буржуазия хотела ослабить свою зависимость от вложений из Брюсселя в экономику своего региона. В течение 1930-х гг. нидерландский стал официальным языком фламандской администрации, судопроизводства и школьного образования.

Фламандские националисты отвергли языковое законодательство 1930-х гг., поскольку их главной целью оставался демонтаж Бельгии, которую они считали виновницей всех существующих проблем. Антибельгийский настрой стал все более явно смешиваться с антидемократической и фашистской идеологиями. В конце 1930-х гг. Фламандская национальная лига, которая сменила Партию Фронта в качестве главной фламандской партии, имела секретные контакты с правительством нацистской Германии в деле подготовки новой войны. Не удивительно поэтому, что в годы Второй мировой войны эта партия активно сотрудничала с нацистами и восприняла национал-социалистическую доктрину. Это «сотрудничество» отбросило фламандское национальное движение назад в послевоенный период. Таким образом, история снова повторилась, сделав круг6.

Благодаря поддержке католического клира фламандское национальное движение смогло возродиться и вер-

6 Wils L. Introduction: a brief history of the Flemish movement, in: Hermans T, Vos L, Wils L. (eds.). The Flemish movement: a documentary history: 1780-1990. London, 1992. P. 24-39.

нуться в общественную жизнь. Дальнейшие события, продемонстрировавшие углубляющийся раскол между двумя языковыми группами, стали центральными пунктами этой эволюции. Первым ее пунктом стал вопрос о судьбе монархии (король Леопольд III колебался между коллаборационизмом и поддержкой Сопротивления в течение всей войны). Поддержка королю шла главным образом из Фландрии, где Католическая партия обладала поддержкой большинства избирателей, противоположной позиции придерживалась Валлония, которой правили социалисты. Проведенный в 1950 г. референдум показал, что 72% фламандцев поддерживают возвращение Леопольда на трон, в то время как 58% валлонов выступают против этого. В итоге Бельгия оказалась на грани гражданской войны. В конце концов Леопольд отказался от престола, что нанесло моральную травму фламандским католикам. Они ясно почувствовали, что валлоны игнорируют мнение фламандцев, что дало о себе знать в последующие послевоенные десятилетия, когда развернулись экспансия Фландрии и борьба за доминирование в структуре единой Бельгии.

Крепнущее фламандское национальное движение черпало свою силу не только из чувства национальной ущем-ленности, но также и из очевидных экономических успехов Фландрии. После Второй мировой войны тяжелая индустрия Валлонии переживала глубокий кризис, в то время как новые отрасли промышленности переживали расцвет во Фландрии. Валлонское движение, напуганное тем, что демографический рост во Фландрии ведет к доминированию фламандцев теперь уже в рамках всего государства, стало все активнее склоняться к трансформации Бельгии в федеративное государство.

Тем временем фламандские националисты набирали силу. Начинают формироваться национально-региональные партии, которые вносят

97

в повестку дня идею превращения Бельгии в федерацию. В 1955 г. ими был основан Народный союз (Volksunie/ People's Union). Его программа концентрировалась вокруг федерализма и амнистии всем коллаборантам. В результате острые дебаты о судьбе кол-лаборантов привели к заметной активизации праворадикальных партий.

Народный союз смог добиться электорального успеха только в 1971 г., побудив большинство партий Бельгии поддержать переход к федеративному государственному устройству, но отказалась от своей души, будучи вынужденной подписать с бельгийским правительством соглашение, нанесшее значительный ущерб Фландрии. Из правого крыла Народного союза в 1979 г. возникла новая праворадикальная партия — «Фламандский блок» (Vlaams Blok/Flemish Bloc). Это была консервативная националистическая праворадикальная партия, впервые поставившая вопрос о полной независимости Фландрии. Она оказалась успешной, бельгийский истеблишмент рассматривал ее как реальную угрозу, а традиционные бельгийские партии решили не сотрудничать с ней. Официальным основанием для подобного отношения был «расистский» характер партии. Совсем недавно, когда один из лидеров партии призвал к депортации криминальных иммигрантов в страны их происхождения, партия была вынуждена переписать свою программу и сменить свое имя на «Фламандский интерес» («Vlaams Belang»/Flemish Interest»). Сегодня «Фламандский интерес» является ведущей фламандской партией, пользующейся поддержкой почти миллиона избирателей во Фланд рии.

Народный союз, который сегодня

сосуществует и конкурирует с «Фламандским интересом», теряет поддержку избирателей, в то время как последний неуклонно расширяет свои ряды. Многие из его политиков были ангажированы другими партиями, и сейчас он растаскивается в двух направлениях: с одной стороны — Новым фламандским альянсом/N-VA (Nieuw-Vlaamse Alliantie/New Flemish Alliance), который радикальнее ее самой, но менее радикален, чем Фламандский блок, и с другой — партией «Спирит» («Spirit») — очень маленькой леволиберальной партией, которая почти полностью утратила свою связь с фламандским национализмом.

Изменившийся социально-психологический климат в стране явился в 1970-1980-е гг. одной из самых серьезных причин валлоно-фламандских трений. Экономическое лидерство Фландрии закрепляло ее политическое лидерство в стране. Это оказалось едва ли не самым болезненным фактором для «привилегированного» населения Валлонии и франкофонов Брюсселя, где растущее, а подчас решающее влияние фламандских партийных и деловых кругов на политику страны ощущалось уже в 1970-е гг. В 1980-1990-е гг. оно стало неоспоримым, что нарушило равновесие всей политической системы. Фламандские национальные партии, доминирующие на федеральном уровне власти, пока еще вынужденные учитывать мнение валлонских партий, превращаются в ключевой фактор и институт федеративного государства, которое они столь страстно стремятся трансформировать в квазигосударственное образование конфедеративного типа.