CC BY
61
7. Sreznevskiyj, I.I. Materialih dlya slovarya drevnerusskogo yazihka: v 4 t. - M., 1958.
8. Russkiyj associativnihyj slovarj: v 2 t. / Yu.N. Karaulov [i dr.]. - M., 2002. - T.1. Ot stimula k redakcii: ok. 7000 stimulov.
9. Uchebnihyj slovarj sochetaemosti slov russkogo yazihka / pod red. P.N. Denisova, V.V. Morkovkina. - M., 1978.
10. Bunin, I.A. Zhiznj Arsenjeva: roman. Rasskazih. - M., 1991.
11. Efremova, T.F. Novihyj slovarj russkogo yazihka. Tolkovo-slovoobrazovateljnihyj: v 2 t. - M., 2000.
12. Boljshoyj akademicheskiyj slovarj russkogo yazihka / glav. red. K.S. Gorbachevich. - SPb., 2005. - T. 2.
13. Cihganenko, G.P. Ehtimologicheskiyj slovarj russkogo yazihka. - Kiev, 1970.
14. Slovarj russkogo yazihka: v 4 t. / gl. red. A.P. Evgenjeva. - M., 1970. - T. 3.
15. Frazeologicheskiyj slovarj: v 2 t. / pod red. A.I. Molotkova. - M., 1989. - T. 2.
16. Clovarj yazihka Pushkina: v 4 t. / otv. red. akad. AN SSSR V.V. Vinogradov. - M., 2000.
17. Khuan Ehduardo Kerlot. Slovarj simvolov. - M., 1994.
Статья поступила в редакцию 23.09.13
УДК 811.512.153
Kaskarakova Z.Ye., Kyzlasov A.S. PHYTONYMS IN THE KHAKASS LANGUAGE: STRUCTURAL-SEMANTIC
ASPECT. In the article names of plants in the Khakass language are under consideration. Root, affixal, conjoint and composite structural types are analized. Productive and nonproductive word-building patterns with the main components are distinguished: ot «grass», chai//chei «tea», chakhaiakh «flower», porcho//morcho «flower», etc.
Key words: botanic terminology, structure, component, phytonyms, generic and aspectual nominations.
З.Е. Каскаракова, канд. филол. наук, с.н.с. сектора языка ГБНИУ ХакНИИЯЛИ, г. Абакан,
E-mail: [email protected]; А.С. Кызласов, канд. филол. наук, зав. сектора языка ГБНИУ ХакНИИЯЛИ, г. Абакан.
ФИТОНИМЫ В ХАКАССКОМ ЯЗЫКЕ: СТРУКТУРНО-СЕМАНТИЧЕСКИЙ АСПЕКТ*
В статье рассматриваются названия растений хакасского языка. Анализируются корневые, аффиксальные, слитные и составные структурно-семантические типы. Выявлены продуктивные и непродуктивные словообразовательные модели с основными компонентами: от 'трава', чай //чей ‘чай', чахайах ‘цветок', порчо // морчо ‘цветок' и др.
Ключевые слова: ботаническая терминология, структура, компонент, фитонимы, родовые и видовые наименования.
Язык способен многогранно отражать духовную и материальную, историческую и культурную жизнь народа, в деятельности которого одно из важных мест занимает познание растительного мира. В ходе освоения этого мира человек дает растениям те или иные названия, формирует новые понятия, устанавливает между ними определенные связи и взаимоотношения. Исследователь эвенского языка И.И. Садовникова отмечает: «Непрерывное пополнение сведений о растениях и об их свойствах стало возможным лишь в результате появления языка, который чрезвычайно ускорил процесс познания окружающей действительности и явился уникальным средством передачи накопленных знаний последующими поколениями», «с возникновением членораздельной речи все представления о речи свои представления о флоре, свой опыт в этой сфере деятельности люди стали воплощать в соответствующих названиях» [1, с. 390].
При анализе ботанических терминов нельзя не учитывать особенностей их формальной и семантической структуры. В хакасском языке преобладают составные, обычно двучленные названия, хотя имеется немало и односоставных терминов, которые представлены названиями значимых в хозяйственном обиходе растений, чаще деревьев. В названиях деревьев наблюдается преобладание однозначного соответствия терминов реалий. Имеются такие распространенные хакасские наименования деревьев, как, например: тыт ‘лиственница', хазыу ‘береза', ос ‘осина', тирек ‘тополь', хараиай ‘сосна' и т.д. За исключением культурных, широко используемыми являются такие названия растений: чамаа ‘горный чеснок', кjбiрген ‘полевой лук'; есть встречающиеся в обилии вблизи жилья: кирен ‘лебеда; полынь', киндiр ‘конопля', хыйиот ‘лопух' и др.
Многие из них одновременно, будучи родовыми терминами служат для образования видовых наименований. Например, в “Хакасско-русском словаре” в качестве родового наименования приводится термин палтыриан ‘дягиль, борщевик'. В наименованиях видов растения присутствуют следующие слова: киик палтырианы ‘козий дягиль' (с полым стеблем); аба палтырианы ‘медвежий дягиль' (с ворсистым стеблем); суи палтырианы ‘речной борщевик', таи палтырианы ‘горный дягиль [2, с. 343].
В хакасском языке выделяются следующие структурные типы образования ботанических терминов: простые, производные, сложные (слитные), составные. Простое название растений содержит один корень-основу, сложный - два или более.
Простые наименования растений делятся на две подгруппы: корневые и аффиксальные. Названия растений, состоящие из одного корня, являются корневыми, например: сип ‘сарана', от ‘трава', тал ‘ива'. Сюда же мы отнесли и однословные термины: аклай ‘ромашка', алчыс ‘анис', сиуне ‘марьин корень, пион', кеумес ‘первоцвет; примула' и т.д.
Аффиксальные (производные) наименования растений образовались при помощи аффиксов, состоят из корня и аффикса, например, название растения сиихтас ‘пикулька' образовалось от звукоподражательной основы сиихта= ‘визжать, пищать' путем присоединения именного словообразовательного аффикса =иас, с последующим стяжением. Эти группы слов составляют наиболее древний пласт лексики, на основе которых образуются другие структурные типы названий растений.
Некоторые наименования в хакасском языке, рассматриваемые нами в качестве корневых названий растений, могут быть отнесены к таковым лишь условно, так как исторически они часто делятся на корневые и аффиксальные морфемы. Некоторые ученые определяют подобные лексемы как производные слова, которые в процессе диахронического анализа распадаются на корневую и аффиксальную морфемы [3]. В Этимологическом словаре тюркских языков Э.В. Севортяна названия растений балдыр ‘водоросль' (хак. палар ‘тина' // палар от ‘водоросли'), буршах ‘горох' (хак. мырчах // пырчых ‘горох, бобы'), jлеy ‘осока' (хак. jлеy ‘потничная трава' // jлеy киндiр ‘лён') разлагаются на корни бал ‘ил, грязь', бур= ‘вить, обвивать, крутить', jл = ‘быть влажным, сырым' и словообразующие аффиксы =дыр, =шах, =еу [4, с. 56, 276, 584].
В хакасском языке встречается некоторое количество названий растений, в которых трудно выделить корневую основу, т.е. этимология их затруднительна, хотя они и являются однословными: иугске ‘чистотел', мjкiзiм(н) ‘горец змеиный', сымыс-ха ‘ирис', чымчолиай ‘хлебёнка' и др.
А.Т. Кайдаров считает, что такие лексемы не всегда морфологически делимы, это как бы «мертвые», «законсервированные», «этимологически затемненные корни» [5, с. 36, 181]. Поскольку в синхронном отношении названия растений неделимы и представляют собой цельную морфологическую структуру, мы относим их к простым корневым названиям растений.
К сложным (слитным) относятся названия растений, которые образуются посредством словосложения из двух и более основ. Например, лексема хыйот ‘пырей ползучий' состоит из двух элементов: хый= ‘режь' + от ‘трава' (режь трава), чылауот ‘ирис' (чылан ‘змея' + от ‘трава' ), порот ‘лебеда' (пора ‘серая' + от ‘трава').
К составным относятся названия растений из двух и более компонентов, например: худай порчозы ‘жарки, огоньки', пеер сип ‘волчья сарана', ах порчо ‘ветреница', адай порчозы ‘чистотел' и т.д.
Распространенный тип народных наименований трав в хакасском языке составляют составные фитонимы с такими основными компонентами: от ‘трава', чай ‘чай', чахайах ‘цветок', порчо // морчо ‘цветок' саг. ‘подснежник', чистек ‘ягода', а также названиями некоторых диких и домашних животных: киик ‘косуля, дикая коза', пеер ‘волк', хой ‘овца', адай ‘собака'. Приведем конкретные примеры:
1) от ‘трава' - ачыи от ‘щавель' (горькая трава), сарыи от ‘горчица' (желтая трава), сыын оды ‘маралий корень' (марал тра-ва=его), изірік от ‘термопсис ланцетный' (пьяная трава), хайа оды ‘зверобой' (скала трава=ее);
2) чай // чей ‘чай' - фей чайы ‘душица' (залежь чай=ее), чjкен чай ‘бадан' (бадан чай), хайа чайы кыз. ‘бадан' (скала чай=ее), хазыу чайы ‘чага' (берёза чай=ее), ирбен чайы ‘душица обыкновенная' (богородская трава чай=ее).
3) чахайах ‘цветок' - паиа чахайаиы ‘калужница', ‘куриная слепота' (лягушка цветок=ее), пеер (аба) чахайаиы ‘адонис' (волк (медведь) цветок=его), к^к чахайаиы ‘медуница' (кукушка цветок=ее).
4) Для образования составных ботанических терминов широко употребляется компонент порчо // морчо ‘цветок';. Например: хой порчозы кач. ‘подснежник' (овца цветок=ее), ат порчозы ‘адонис весенний' (конь цветок=его), інек порчозы ‘одуванчик' (корова цветок=ее), адай морчозы, ‘чистотел' (собака цве-ток=ее), паиа морчозы ‘лилия' (лягушка цветок=ее).
5) В некоторых случаях для образования названий употребляется слово чистек ‘ягода' - інек чистегі ‘кровохлебка лекарственная' (корова ягода=ее), хой чистегі ‘заячья капуста' (овца ягода=ее), к'дірее чистегі ‘клюква' (болото ягода=его).
В хакасском языке в составных фитонимах широко используются названия диких и домашних животных, например: киик ‘косуля, дикая коза' - киик хулаиы ‘трава с широкими листьями' (косуля ухо=ее), киик чистегі ‘земляника' (косуля ягода=ее), киик порчозы ‘баранчик' (косуля цветок=ее); хой ‘овца' - хой чахайаиы ‘подснежник' (овца цветок=ее), хой ирбені саг. ‘незабудка' (овца чабрец=ее), хой ипсегі ‘болотное растение' (овца чертополо-х=ее); пеер ‘волк' - пеер оды ‘бессмертник' (волк трава=его), пеер хады шор. ‘жимолость' (волк ягода=его), пеер чистегі ‘бузина' (волк ягода=его), пеер нирі ‘волчья ягода' (волк ягода=его), пеер тілі ‘володушка золотистая' (волк язык=его); адай ‘собака' - адай аиазы ‘бузина' (собака дерево=ее), адай тігенегі ‘ковыль' (собака колючка=ее), адай чистегі ‘кошачья мята' (собака яго-да=его) и др.
В некоторых наименованиях растений встречаются такие названия птиц, как: аат ‘огарь', обл. ‘турпан'- аат морчозы
Библиографический список
кыз. ‘жарки' (турпан цветок=его), тариай ‘жаворонок' - тариай чахайаиы ‘примула лекарственная' (жаворонок цветок=его), к^к ‘кукушка' - кекек торсыиы ‘кукушкины башмачки' бельт. (кукушка бурдюк=ее, торсук) и т.д.
Фитонимы, состоящие из трех компонентов, занимают незначительное место. Например, марха пастыи от ‘пижма', хан тартчау от ‘подорожник', чылан частых от ‘молодило', ах киик оды ‘ягель', ах пастыи от ‘белоголовник', арысхан пастыи от ‘пырей'.
Рассмотрим структурные особенности фитонимов хакасского языка. Следует отметить, что составные наименования неоднородны по типу грамматического оформления и смысловым взаимоотношениям компонентов.
В первую группу входят названия растений, состоящие из одного компонента: халба ‘черемша', хамыс ‘камыш', ипсек ‘чертополох'.
Вторую группу составляют названия, образованные на основе тюркского изафета, построенные по модели: /существительное + существительное/. В этих фитонимах первый член употребляется в именительном падеже, а второй компонент оформляется аффиксом принадлежности 3 л. ед. ч. Например, кізі мауырсыны ‘съедобный чеснок' (с толстым стеблем), суи салианаиы ‘мелкая крапива, которая выпаривается в бане' (вода крапива=ее), сосха оды ‘мокрица' (свинья трава=ее), хой хабаа-зы ‘лекарственное растение, применяемое при золотухе' (овца трутник=ее; трутовик), чол оды ‘подорожник' (дорога трава=ее), чил оды ‘одуванчик' (ветер трава=его), паиа оды ‘калужница болотная' (лягушка трава=ее).
В фитонимах третьей группы члены словосочетания связаны способом примыкания: /прилагательное + существительное/. Таковы, например: ізіг от ‘ковыль, кисточки', пуртах от ‘сорная трава', им от ‘лекарственная трава', хыбырт от ‘хвощ полевой', аарчы от ‘щавель'.
В четвертой группе фитонимов (незначительное количество) первый компонент содержит словообразующие аффиксы =лыи / =ліг, =тыи / =тіг, =хых, =чау, а второе слово - в именительном падеже. В большинстве случаев они состоят из определяющего и определяемого, например: оолыи от ‘белена', аарлыи от ‘кашкара', кезеліг от ‘вьюнок', сеттіг от ‘молочай', чыстыи от ‘полынь', сыралхых от ‘лопух, репей', сахчау от ‘крапива жгучая'.
Следует отметить, что по структурному составу хакасские названия растений аналогичны фитонимам других тюркских языков народов Саяно-Алтая [6].
Итак, анализ рассмотренного материала показывает, что в зависимости от особенностей своего структурного состава собственно хакасские названия растений делятся на следующие типы: корневые, аффиксальные, слитные, составные. Среди фитонимов ведущее место занимают сложные составные названия растений, состоящие из двух и более корней. В образовании названий растений в хакасском языке наиболее продуктивен синтаксический способ словообразования. Базовым компонентами для обозначения названий растений являются следующие: чай ‘чай', от ‘трава', чахайах ‘цветок', порчо//морчо ‘цветок', чистек ‘ягода' и т.д. Дальнейшее изучение флористической терминологии представляет большой интерес для изучения истории формирования и развития современного хакасского языка и сравнительного языкознания.
* Статья подготовлена и опубликована при финансовой поддержке РГНФ, № 13-14-18015 «Кызыльский диалект: современное состояние, проблемы, перспективы»
1. Садовникова, И.И. Лексико-семантическая структура названий растений в эвенском языке // Общественные гуманитарные науки. -М., 2009.
2. Хакасско-русский словарь. - Новосибирск, 2006.
3. Щербак, А.М. Очерки по сравнительной морфологии тюркских языков.- Л., 1987.
4. Севортян, Э.В. Этимологический словарь тюркских языков. - М., 1978.
5. Кайдаров, А.Т. Структура односложных корней и основ в казахском языке. - Алма-Ата, 1986.
6. Сумачакова, М.В. Названия растений в чалканском языке // Языки коренных народов Сибири. Чалканский сборник. - Новосибирск,
2005. - Вып. 17; Чиспиякова, Ф.Г. К вопросу изучения фитонимов в шорском языке // Историко-культурное взаимодействие народов
Сибири; материалы межд. научн. конф., посвящ. 80-летию со дня рожд. проф. А. И. Чудоякова. - Новокузнецк, 2008.
Bibliography
1. Sadovnikova, I.I. Leksiko-semanticheskaya struktura nazvaniyj rasteniyj v ehvenskom yazihke // Obthestvennihe gumanitarnihe nauki. -M., 2009.
2. Khakassko-russkiyj slovarj. - Novosibirsk, 2006.
3. Therbak, A.M. Ocherki po sravniteljnoyj morfologii tyurkskikh yazihkov.- L., 1987.
4. Sevortyan, Eh.V. Ehtimologicheskiyj slovarj tyurkskikh yazihkov. - M., 1978.
5. Kayjdarov, A.T. Struktura odnoslozhnihkh korneyj i osnov v kazakhskom yazihke. - Alma-Ata, 1986.
6. Sumachakova, M.V. Nazvaniya rasteniyj v chalkanskom yazihke // Yazihki korennihkh narodov Sibiri. Chalkanskiyj sbornik. - Novosibirsk,
2005. - Vihp. 17; Chispiyakova, F.G. K voprosu izucheniya fitonimov v shorskom yazihke // Istoriko-kuljturnoe vzaimodeyjstvie narodov Sibiri;
materialih mezhd. nauchn. konf., posvyath. 80-letiyu so dnya rozhd. prof. A. I. Chudoyakova. - Novokuzneck, 2008.
Статья поступила в редакцию 25.09.13
УДК 003. 007+800
Smolina A. SERMON-WORD IN MODERN RUSSIAN ORTHODOX TELECOMMUNICATION (BASED ON THE MATERIAL FOR THE PROGRAMME «CHURCH CALENDAR» WITH EVGENIY POPICHENKO). The article is about the sermon called «a word». It covers its content, composition and language peculiarities. It also defines the particular features of the sermon-word.
Key words: sermon, word, ideas of the church year, lives, orthodox, standards and values, composition, expressive means of the language.
А.Н. Смолина, доц. каф. русского языка и речевой коммуникации СФУ, г. Красноярск,
E-mail: [email protected]
ПРОПОВЕДЬ-СЛОВО В СОВРЕМЕННОЙ РОССИЙСКОЙ ПРАВОСЛАВНОЙ ТЕЛЕКОММУНИКАЦИИ (НА МАТЕРИАЛЕ ПЕРЕДАЧИ «ЦЕРКОВНЫЙ КАЛЕНДАРЬ» С О. ЕВГЕНИЕМ ПОПИЧЕНКО)
В статье характеризуется один из видов проповеди, получивший название слова; рассматриваются его основные содержательные, композиционные и языковые особенности; выявляются отличительные черты проповеди-слова.
Ключевые слова: проповедь, слово, идеи церковного года, жития, христианство, нормативно-ценностная составляющая, композиция, выразительные средства языка.
Проповедь - центральный жанр церковно-религиозного стиля - активно исследуется в современной российской филологии. Изучению православной проповеди посвящены работы исследователей, работающих в различных направлениях: стилистики, риторики, этнолингвистики, социолингвистики, исторической лингвистики. На наш взгляд, целесообразно начинать рассмотрение проповеди с определений представителей Церкви. Архиепископ Аверкий (Таушев) в «Руководстве по Гомилетике» отмечал, что понятие проповеди включает в себя две стороны: «сторона ораторская - как речь к народу, проповедь является видом ораторских произведений и естественно подпадает законам, обязательным для всякого ораторского произведения; сторона церковно-религиозная - тут проповедь, как возвещение евангельского учения о нашем спасении, является выполнением религиозного служения, возложенного Самим Господом Иисусом Христом на апостолов и их преемников - пастырей» [1]. Таким образом, архиепископ Аверкий содержательную сторону связывает с Евангелием: «наша нынешняя проповедь - это есть не что иное, как продолжение дела Христова - раскрытие Его евангельского учения» [1]. Речевое оформление проповеди архиепископ считает необходимым рассматривать с позиций ораторского искусства. Именно речевая составляющая (естественно, с опорой на содержание) в последние двадцать лет становится объектом внимания исследователей. Длительное нахождение проповеди на далекой периферии научных исследований, связанное с общественно-политическими причинами, обусловило всплеск научного интереса и появление большого количества работ, в которых исследуются композиционные, фонетические, лексические, синтаксические, коммуникативные и иные особенности проповеди. Одной из первых работ, в которых говорилось о проповеди и ее значении в культуре, стала книга Н.Б. Мечковской «Язык и религия», изданная в 1998 году. Н.Б. Мечковская относит проповедь к фундаментальным, первичным жанрам религиозной коммуникации. При этом автор отмечает: «Если Слово Бога, услышанное пророком, - это мистический «первотолчок» в зарождении религии, то проповедь, в которой пророк (наставник) доносит Божье Слово людям, -это «второй толчок», и при этом не мистический, а вполне наблюдаемый. Религия как межличностный коммуникативный процесс начинается именно с проповеди учения людям» [2, с. 205]. Значимыми для определения понятия «проповедь» являются
также мысли Н.Б. Мечковской о том, что «цель проповеди состоит в донесении смысла слова Бога до сознания людей» [2, с. 205]. Важно, что в лингвистических исследованиях, затрагивающих тему проповеди, мы находим понимание ее сути, основанное на мнении представителей Церкви и богословов. В большинстве работ, так или иначе, говорится о том, что проповедь призвана доносить до людей учение Иисуса Христа, наставлять на путь добродетели, учить истинно христианской жизни. Так,
В.В. Ушаков указывает, что проповедь «ставит своей целью духовно-нравственное воспитание прихожан, реализацию христианских максим в повседневной жизни паствы» [3, с. 153]. В лингвистических работах при описании проповеди как жанра церковно-религиозного стиля важными параметрами становятся автор, адресат, коммуникативная цель, композиция, содержательная составляющая, языковое воплощение. Особо значимым отличием проповеди от других жанров является адресат. Специфика адресата рассматривается в работах О.А. Прохватило-вой [4], В.В. Ушакова [3] и других исследователей. Так, например, В.В. Ушаков со ссылкой на зарубежных исследователей Дж. Браги и Дж. Минза отмечает, что при произнесении проповеди «традиционные адресант (проповедник) и адресат (прихожане) подразумевают участие третьего «скрытого коммуниканта» - Бога, который выступает одновременно и как «скрытый нададресант», и как «скрытый нададресат» [3, с. 154]. Далее автор указывает, что ««нададресатность» проповеди выступает в особом качестве связующего звена между Богом и человеком, доносящим Слово Божие до людей», что «нададресация» находит свое воплощение в обращении к Богу в молитве, часто предваряющей и завершающей проповедь» [3, с. 154]. Мы не будем подробно останавливаться на других отличительных чертах проповеди как жанра церковно-религиозного стиля. Отметим ряд исследований, в которых эти вопросы рассматриваются. Это диссертационные исследования О.А. Прохватиловой «Речевая организация звучащей православной проповеди и молитвы» [4],
В.А. Бурцева «Дискурс русской православной проповеди: способы производства высказываний» [5], К.А. Кузьминой «Структурные и языковые особенности проповеди как речевого жанра» [6], И.А. Крыловой «Современная православная проповедь в функционально-стилистическом аспекте» [7]. Также скажем о статьях О.А. Прохватиловой «Выразительные средства современной православной проповеди» [8, с. 7-13], И.Н. Щукиной
