CC BY
62
Несмотря на то, что гастрономия сравнительно с другими сегментами предметного мира «Повестей Белкина» имеет невысокие количественные показатели, отличается полифункциональностью в цикле: гастрономия выполняет характерологическую функцию; пищевые образы, напитки, наделяются культурологической функцией - становятся показателями национальной самобытности двух культур; еда выступает в функции реалии времени; она функционирует как архетипический образ; гастрономия обладает циклообразующей функцией - наряду с другими сегментами предметного мира, обеспечивает единство цикла.
Пушкин использовал по отношению к гастрономии те же способы изображения, которые применял к другим сегментам вещесферы: простое называние, логические определения и эпитетная номинация.
Литература
1. Гаспаров, М.Л. Художественный мир М. Кузмина: тезаурус формальный и тезаурус функциональный / М.Л.
Гаспаров // Гаспаров М.Л. Избранные статьи. - М., 1995. -С. 275 - 285.
2. Гей, Н.К. Проза Пушкина: Поэтика повествования /
Н.К. Гей. - М., 1989.
3. Манкевич, И.А. Застолье в произведениях А.С. Пушкина / И.А. Манкевич // Манкевич И.А. Поэтика обыкновенного: опыт культурологической интерпретации. - СПб., 2011. - С. 556 - 559.
4. Похпебкин, В.В. Кулинарный антураж в прозаических произведениях А.С. Пушкина / В.В. Похлебкин // По-хлебкин В.В. Из истории русской кулинарной культуры: Кушать подано! - М., 1998. - С. 139 - 145.
5. Пушкин, А. С. Повести покойного Ивана Петровича Белкина / А.С. Пушкин // Пушкин А.С. Полн. собр. соч.: в 17 т. - М.; Л., 1949. - Т. VIII (1). - С. 57 - 124.
6. Терещенко, А.В. История культуры русского народа / А.В. Терещенко. - М., 2007.
7. Топоров, В.Н. Еда / В.Н. Топоров // Мифы народов мира: Энциклопедия: в 2 т. / гл. ред. С.А. Токарев. - М., 1987. - Т. I. - С. 427 - 429.
8. Фрейденберг, О.М. Поэтика сюжета и жанра / О.М. Фрейденберг. - М., 1997.
9. Шмид, В. Проза Пушкина в поэтическом прочтении: «Повести Белкина» / В. Шмид. - СПб., 1996.
УДК 81'22
О.С. Пермякова
Научный руководитель: кандидат филологических наук, профессор А.А. Пушкин
ФИТОНИМЫ СРЕДНЕГО ПОВОЛЖЬЯ ВО ФЛОРИСТИЧЕСКОМ ФРАГМЕНТЕ ЯЗЫКОВОЙ КАРТИНЫ МИРА (НА МАТЕРИАЛЕ РУССКОГО, МАРИЙСКОГО, АНГЛИЙСКОГО И ФРАНЦУЗСКОГО ЯЗЫКОВ)
В статье проводится сравнительный анализ названий растений на русском, марийском, английском и французском языках как составляющих флористического фрагмента языковой картины мира. Особое внимание уделено выявлению сходств и различий в номинации растений разными народами. Представленная классификация растений по характеру дифференциальных признаков, лежащих в основе наименования, отражает специфические черты народного характера, культурные и исторические традиции людей.
Фитонимы, сопоставительный анализ, научная картина мира, флористический фрагмент языковой картины мира, дифференциальный признак, внутренняя форма слова, национальный менталитет.
The article presents the comparative analysis of the names of plants in Russian, Mari, English and French as the constituents of the floristic fragment of the linguistic picture of the world. Special attention is given to identification of similarities and differences in naming plants by different nations. Classification of plants according to the differential indication reflects the specific traits of people’s character, their cultural and historical traditions.
Phytonyms, comparative analysis, scientific picture of the world, floristic fragment of the linguistic picture of the world, differential sign, inner word form, ethnic mentality.
Современный этап развития языкознания имеет полипарадигмальный характер, объединяющий разные подходы к анализу языка. Одним из основных принципов современной лингвистики является антропоцентризм, предполагающий изучение проблемы «языка в человеке», дополнивший господствовавший до этого этноцентризм. Этой проблемой в разное время занимались такие ученые, как: Н.Д. Арутюнова, Ю.Н. Караулов, Б.А. Серебренников, В.Н. Телия и др. В лингвистике XXI в., по общему признанию, остается актуальным также исследова-
ние фрагментов языковой картины мира, что объясняется возросшим вниманием лингвистов к индивидуальным проявлениям языковой личности, отражающим особенности восприятия, интерпретации и концептуализации человеком окружающего мира.
По мнению Е.С. Яковлевой, «картина мира - достаточно детализированная схема действительности, представленная в сознании носителя языка... Совокупность моделей, дающих разные интерпретации одного и того же понятия, можно определить как «фрагмент языковой картины мира»» [6, с. 308]. Ок-
ружающий мир в языке отражается опосредованно -через сознание говорящих людей. В этом заключается специфика отражения действительности в языке, доказательством чего являются различия между лексическими системами разных языков, отражающими, в конечном счете, одну и ту же действительность.
Б.А. Серебренников отмечает, что при исследовании картины мира необходимо учитывать, с одной стороны, универсальные принципы организации окружающей действительности, с другой, - закономерности, «предпочитаемые тем или иным языком -как самим его строем, так и национальнокультурным осознанием его носителей» [4, с. 174]. Внутренняя форма слова (ВФС) является отражением особенностей номинации в каждом языке, поэтому сопоставление лексических единиц разных языков по их внутренней форме помогает глубже раскрыть характер лексических единиц.
Внутренняя форма слова, являясь способом реализации мотивированности, выполняет различные функции в языковой системе. Функциональная характеристика ВФС обусловила выделение в мотиво-логии нескольких ее видов. Так, ВФС может по-разному осознаваться носителями языка, что говорит о ее вариантном характере. Одним из проявлений динамического свойства ВФС является ее лексикали-зованный характер. ВФС - одно из основных средств создания образности благодаря ее метафорическому характеру.
Интересную информацию о языковой картине мира можно извлечь из результатов мотивационного анализа внутренней формы слова, характеризующейся репрезентативной функцией, суть которой состоит в толковании действительности, и гносеологической, связанной с отражением в структуре слова этапов познания человеком окружающего мира.
В зависимости от способа номинации (прямого или опосредованного) наименования растений содержат в своей морфосемантической структуре разные признаки. Если мотивировочный признак выражен в слове непосредственно, то при его восприятии в сознании носителей языка устанавливается прямая связь лексической единицы с мотивировочным признаком на основе их фонетической и семантической общности. Если мотивировочный признак представлен ассоциативно, то осознание звуковой оболочки слова и его значения происходит на основе сближения двух предметов, сходных по каким-либо свойствам. Внутренняя форма таких лексических единиц характеризуется метафоричностью.
Исследование роли внутренней формы слова в создании фрагмента языковой картины мира на материале нескольких языков позволяет выявить сходства и различия в лексических системах языков. Н.Б. Мечковская указывает, что «внутренняя форма слова
- это тот буквальный смысл, который складывается из значения морфов, образующих слово» [1, с. 115]. В разных языках одно и то же значение, как правило, представлено по-разному.
По словам А.А. Потебни, слово создается художественным творчеством человека, так же как пословицы, поговорки, песни [2, с. 429]. На первый
взгляд, кажется, что научные термины лишены какой бы то ни было эмоциональной или оценочной окраски, поскольку они всего лишь отражение реального мира. Однако проведенное исследование доказывает, что и они не лишены национального компонента, и, следовательно, в какой-то мере все же являются субъективным отражением объективного мира действительности, что вызвано различиями в языках и культурах тех или иных народов.
Целью данной статьи является выявление закономерностей наименования названий растений разными народами и их сопоставление на примерах русского, марийского, английского и французского языков. Материалом для сопоставительного анализа послужили наименования растений в русском, марийском, английском и французском языках.
Для этого нами была разработана классификация названий растений по характеру дифференциальных признаков, лежащих в основе наименования. Здесь можно выделить следующие дифференциальные признаки:
1) место произрастания;
2) область распространения;
3) практическое применение;
4) особенности строения стебля (форма, наличие / отсутствие волосяного покрова и др.);
5) особенности плода (цвет, форма и др.);
6) особенности строения листьев (размер, форма и др.);
7) особенности цветков (окраска, размер и др.);
8) издаваемый запах;
9) период цветения, появления всходов или формирования плодов;
10) сходство с другими растениями.
Рассмотрим данные дифференциальные признаки
на примерах. За основу возьмем русский язык и сравним русскоязычные названия с их эквивалентами на марийском, английском и французском языках. При анализе для сравнения наименований в разносистемных языках мы будем опираться на латинский язык, как на универсальный язык-основу, используемый в научном мире. Поскольку новизна нашего исследования заключается, в первую очередь, в том, что сравнение наименований растений в марийском языке с их эквивалентами на английском и французском проводится впервые, мы анализировали только растения, произрастающие в Среднем Поволжье.
1. Водяной орех, рогульник плавающий - травянистое растение с гибким плавающим в воде стеблем, имеет черно-бурый плод с загнутыми рожками, которые по вкусу напоминают жареные каштаны.
Латинское название чилима - Тгара па1аш (рогульник плавающий) - появилось не случайно. Римляне применяли против вражеской конницы коварное оружие - са1сйгара, «ловушка для пятки». Это были небольшие железные шары с четырьмя коническими шипами; как бы такой шар ни лежал, один шип всегда торчал вверх. Внешне сходство орехов чилима и «ловушек для пятки» было столь велико, что слово йара стало названием растения [3, с. 74].
Вудпукш (мар.): вуд - вода, пукш - орех. Буквальное значение - водяной орех.
Шуранпукш (мар.): шуран - рогатый, пукш -орех. Буквальное значение - рогатый орех.
Water chestnut (англ.): water - вода, chestnut -каштан. Буквальное значение - водяной каштан.
Macre commune (фр.): macre - водяной орех, commune - обыкновенный. Буквальное значение -водяной орех обыкновенный.
Macre flottante (фр.): macre - водяной орех, flot-tante - плавающий. Буквальное значение - водяной орех плавающий.
Chataigne d’eau (фр.): chataigne - каштан, d’eau -водяной. Буквальное значение - водяной каштан.
Из данного примера видно, что во всех четырех языках упоминается место произрастания растения, а именно водная среда. Кроме того в английском и французском языках в наименовании растения указывается и другой признак - сходство с каштаном. В марийском языке учитываются также и особенности плода, который похож на чертика с рожками. Таким образом, мы имеем дело сразу с несколькими дифференциальными признаками в одном растении. Следует также отметить, что в русском, марийском и французском языках наблюдается синонимия, что говорит о широте народной мысли. Что касается сходства с латинским наименованием, то слово «рогульник» как таковое имеется только в русском языке.
2. Паслен черный - однолетнее травянистое растение; плоды - шаровидные черные ягоды. Латинское название Solanum nigrum (паслен черный). Название рода Solanum происходит от латинского “solari” - «смягчать», что указывает на лечебные свойства паслена, поскольку препараты на его основе используются в медицине как болеутоляющее и успокаивающее средство [3, с. 311].
Паренгге олма (мар.): паренгге - картофель, олма
- яблоко.
Паренгге саска (мар.): паренгге - картофель, сас-ка - паслен.
Black nightshade (англ.): black - черный, nightshade - паслен (night - ночь, shade - тень). Буквальное значение - паслен черный.
Morelle noire (фр.): morelle - черный паслен, noire
- черный. Буквальное значение - паслен черный.
В данном случае при построении наименований во всех языках, кроме марийского, учитывался один и тот же признак, а именно, цвет плодов. Названия в этих языках являются прямыми заимствованиями из латинского. Что касается наименования в марийском языке, то здесь также учитывались особенности плода, однако уже не его окраска, а сходство с плодами картофеля и яблони.
3. Душистый горошек - цветковое травянистое растение семейства бобовых. Цветок имеет сильный приятный запах. Душистый горошек по-латыни звучит как Lathyrus odoratus. Слово Lathyrus происходит от древнегреческого названия, состоящего из “la” -очень и “thoures” — привлекательный. Растение было замечено более 300 лет назад сицилийским монахом Франциско Купани, который, прогуливаясь вечером у стен своего монастыря, расположенного на побережье Средиземного моря, уловил необычно
сильный аромат этого цветка. Отсюда вторая половина названия - душистый - “odoratus “ [5, с. б5].
Пушан пурса (мар.): пушан - пахучий, с запахом, пурса - горох. Буквальное значение - горох пахучий.
Sweet pea (англ.): sweet - душистый, pea - горох. Буквальное значение - горох душистый.
Pois de senteur (фр.): pois - горох, de senteur - с запахом, с ароматом. Буквальное значение - горох с запахом.
Как видим, в основе названий на всех четырех языках лежит один и тот же признак, а именно, то, что растение издает приятный сладковатый аромат. Таким образом, можно сказать, что, так же как и в предыдущем примере, каждый народ заимствовал свое название из латинского языка
Проведенный анализ дает нам возможность сделать следующие выводы:
1. Фитонимическая лексика является ярким отражением жизненного опыта человека, его наблюдений над окружающим миром живой природы. ^сигели языка всегда отмечают в называемых объектах те черты, которые кажутся им самыми существенными и самыми яркими. Если выбранное народом название не противоречит научным характеристикам, то данное наименование может быть заимствовано языком науки, т. е. стать научным термином. Так образуется национальная научная картина мира.
2. В языке находит свое отражение все разнообразие творческой и познавательной деятельности человека, результаты которой закрепляются в языке, при этом человек каждый раз выбирает и закрепляет одно из свойств предмета. ^сигели языка выбирают те характеристики, которые, по их мнению, являются самыми существенными и важными. При этом данные характеристики отличаются в зависимости от места проживания нации, от ее образа жизни, видения мира и существующих традиций.
3. Современная этимологическая наука достаточно уверенно восстанавливает исходные признаки наименований явлений, познанных человеком с той или иной стороны - практически необходимой в определенных условиях: со стороны формы, размера, цвета и т.д. Именно человеческим фактором, т.е. отношением человека к какому-либо предмету или явлению мира на определенной ступени овладения этим миром, и объясняется не только последующий выбор наименования для него, но и способ его описания.
4. В целом не язык навязывает нам то или иное восприятие действительности, а, напротив, действительность неодинаково отражается в различных языках в силу нетождественных условий материальной и общественной жизни людей.
Таким образом, анализ флористического фрагмента языковой картины мира помогает понять, чем отличаются национальные культуры, как они дополняют друг друга на уровне мировой культуры.
Литература
1. Мечковская, Н.Б. Общее языкознание: сущность и история языка / КБ. Мечковская, Б.А. Плотников, А.Б. Супруп. - Минск, 199З.
2. Потебня, А.А. Эстетика и поэтика / А.А. Потебня. -М., 1976.
3. Рандушка, Д. Цветовой атлас растений / Д. Ран-душка, Л. Шомшак, И. Габерова. - Братислава, 1990.
4. Серебренников, Б.А. Роль человеческого фактора в языке: Язык и картина мира / Б.А. Серебренников, Е.С. Кубрякова, В.И. Постовалова и др. - М., 1988.
5. Славик, Б. Растения полей и лесов / Б. Славик. -Прага, 1982.
6. Яковлева, Е.С. Фрагменты русской языковой картины мира (модели пространства, времени и восприятия) / Е.С. Яковлева. - М., 1994.
УДК 811.161.1
К.П. Сидоренко
ПОЛИДИСКУРСИВНОСТЬ И ИНТЕРТЕКСТ («ВОЛК НА ПСАРНЕ» И.А. КРЫЛОВА)
Цитаты (крылатые слова) из басен И.А. Крылова («Волк на псарне») рассматриваются с точки зрения их полидискур-сивных возможностей. Историческая основа басни сочетается с использованием ее фрагментов в открытом ряду новых контекстов.
Цитата, интертекст, интертекстовая динамика, полидискурсивность, контекст, И.А. Крылов.
Popular quotations from I.A. Krylov’s fables («The wolf in the kennels») are considered from the point of view of polydiscursive possibilities. The historical basis of the fable is combined with the use of its fragments in the open line of new contexts.
Quotation, intertext, intertextual dynamics, polydiscursiveness, context, I.A. Krylov.
Рассмотрение текста как художественного феномена предполагает осмысление его «внедрения» в новые контексты-дискурсы. Возникает вопрос о проекции сегментов текста на «участки действительности», его дроблении, степени сохранения исходной соотнесенности. Басенное творчество Крылова в этом отношении обладает несомненными особенностями. Во-первых, выделяются басни самодостаточные (как переводные, так и оригинальные), содержание и цитатный потенциал которых полидискурси-вен, т.е. применим в широком, открытом ряду контекстов-дискурсов и относительно свободно расширяет интертекстовое пространство (интердискурси-вен). Предлагаемое понимание полидискурсивности является дополняющим при осмыслении полидис-курсивности, например, у М.Н. Кожиной, отмечающей, что «данное понятие актуализируется в связи с выявлением фактов взаимодействия и пересечения различных дискурсов в процессах речевой коммуникации» [5, с. 22]. Это два аспекта полидискурсивно-сти: сочетание различных дискурсов в рамках одного текста и рассмотрение текста как ресурса интертекста. В последнем случае можно говорить об интертекстовой (внутренней) полидискурсивности.
Внутренняя полидискурсивность свойственна прежде всего произведениям, вошедшим в круг русской словесной культуры («Ворона и Лисица», «Стрекоза и Муравей», «Лебедь, Щука и Рак» и под.). Они многократно переиздаются, входят в дошкольное и школьное чтение, хорошо известны среднему читателю. С другой стороны, целый ряд басен известен приблизительно или вообще неизвестен, по разным причинам они не входили в популярные сборники, издававшиеся массовыми тиражами («Водолазы», «Конь и Всадник», «Два Голубя», «Василек» и мн. др.).
Художественные достоинства и патриотическая
основа «Волка на псарне» определили чрезвычайную популярность произведения. Это едва ли не единственная басня Крылова, которая в учебных пособиях последовательно комментировалась прежде всего в контексте Отечественной войны 1812 года. Значительная часть басен Крылова создавалась как реакция на событие, в дальнейшем внешняя, событийная основа становится универсальной, исторический контекст ослабевает, вытесняется, уходя в примечания. Необходимость комментирования басен Крылова возникает уже в XIX в. (см. [2]). Сюжетнофабульная линия уступает место художественной, в интертекстовую динамику втягиваются «как бы» второстепенные подробности, собственно сопровождающие развитие основного действия. Такое положение вещей нередко, ср. замечание о «неожидае-мом» восприятии «Горя от ума» А.С. Грибоедова:
В Африке, в пустыне, где образовалась в 1920 г. в Тель Эль Кебире русская гимназия, подростки жадно внимали чтению, я читал неведомое им еще «Горе от ума». Книги не было, но, как немалое число моих сверстников, я знаю наизусть пьесу <.> И вот здесь выяснилось, что живет весь юмор Грибоедова, живут Фамусов, Скалозуб, Молчалин <. > все, все, все!.. кроме Чацкого. Его цинический пафос почти не увлекал - честнее сказать, вовсе не увлекал молодую аудиторию [9].
Подобное смещение возникает уже в ранних цитациях из Крылова. Универсальность вытесняет исходный дискурс-контекст, необходимый для адекватного восприятия содержания произведения в соответствии с авторским замыслом. Так произошло с баснями «Квартет» или «Демьянова уха», при этом их место в круге словесной культуры только упрочилось. «Волк на псарне» занимает несколько иное положение.
Содержательная доминанта басни, если исполь-
