CC BY
35
DOI: 10.25693/SVGV2023.43.2.007 УДК: 8П.512.14Г276
Фитонимы арабо-персидского происхождения в башкирском языке и его диалектах*
З.Н. Экба (2D
Институт языкознания РАН, г. Москва, Российская Федерация, zaremaekba@iling-ran.ru
Аннотация. В статье впервые анализируются названия растений арабо-персидского происхождения в башкирском литературном языке и его диалектах в их соотношении с данными других тюркских языков. Целью работы является классификация данной группы заимствований, а также определение хронологических границ вхождения этих лексических единиц в тюркские языки. В работе проводится выявление и систематизация заимствованных фитонимов в башкирских диалектах и говорах, сопоставление их с литературным языком, сравнительный анализ с другими тюркскими языками, а в ряде случаев с другими языками алтайской языковой семьи, а также этимологический анализ фитонимов. В статье использованы лексико-семантический и описательный метод, метод структурного анализа, метод сравнительно-сопоставительного анализа, метод диахронического анализа, этимологический метод. В результате предложена классификация фитонимов, содержащая три группы лексем: 1) фитонимы, употребляемые только в литературном башкирском языке; 2) фитонимы, названиями которых в диалектах являются арабо-персидские заимствования, а в литературном языке им соответствуют наименования исконного происхождения; 3) фитонимы, в составе которых употребляются наименования мифических персонажей, мусульманских святых, их имена собственные и другие антропонимы. В статье приводится подробный анализ всех групп лексики, определяется этимология и хронологические рамки вхождения большей части заимствованных арабо-персидских названий растений в тюркские языки. Отдельный раздел посвящен корреляции антропонимов с фитонимами в башкирском языке.
Ключевые слова: тюркские языки, башкирский язык, диалекты и говоры башкирского языка, арабо-пер-сидские заимствования, фитонимы (названия растений), антропонимы
Для цитирования: Экба З.Н. Фитонимы арабо-персидского происхождения в башкирском языке и его диалектах // Северо-Восточный гуманитарный вестник. №№2(43). 2023. С. 89-103. DOI: 10.25693/SVGV.2023.43.2.007
Phytonyms of Arab-Persian Origin in the Bashkir Language and its Dialects
Z.N. Ekba
Institute of Linguistics of the Russian Academy of Sciences, Moscow, Russian Federation,
zaremaekba@iling-ran.ru
Abstract. The article analyzes for the first time the names of plants of Arab-Persian origin in the Bashkir literary language and its dialects in their relationship with the data of other Turkic Languages. The aim of the work is to classify this group of borrowings, as well as to determine the chronological boundaries of the occurrence of these lexical units
*Автор выражает огромную благодарность д.ф.н., проф., чл.-корр. РАН Анне Владимировне Дыбо за консультирование при работе над статьей.
© Экба З.Н., 2023
in the Turkic Languages. The paper identifies and systematizes borrowed phytonyms in Bashkir dialects and dialects, compares them with the literary language, comparative analysis with other Turkic Languages, and in some cases with other languages of the Altai language family, as well as etymological analysis of phytonyms. The article uses the lexical-semantic and descriptive method, the method of structural analysis, the method of comparative analysis, the method of diachronic analysis, etymological method. As a result, a classification of phytonyms containing three groups of lexemes is proposed: 1) phytonyms used only in the literary Bashkir language; 2) phytonyms whose names in dialects are Arabic-Persian borrowings, and in the literary language they correspond to the names of the original origin; 3) phytonyms, which include the names of mythical characters, Muslim saints, their proper names and other anthroponyms. The article provides a detailed analysis of all groups of vocabulary, determines the etymology and chronological framework of the occurrence of most of the borrowed Arabic-Persian names of plants in the Turkic Languages. A separate section is devoted to the correlation of anthroponyms with phytonyms in the Bashkir Language.
Keywords: Turkic Languages, Bashkir Language, dialects of the Bashkir Language, Arabic-Persian borrowings, phytonyms (plant names), anthroponyms
For citation: Ekba Z.N. Phytonyms of Arab-Persian Origin in the Bashkir Language and its Dialects. In: NorthEastern Journal of Humanities. 2023. №2 (43). Pp. 89-103. DOI: 10.25693/SVGV.2023.43.2.007 (In Russian)
I. Введение. В башкирском языкознании есть работы, которые в той или иной степени затрагивают вопросы описания, способов номинации и систематизации фитонимов: [Хисматова, 2005: 3-21], [Шайхулов, 1988: 107-114], [Ягафарова, 2008: 3-128] и др., все они посвящены в основном лексике исконного происхождения. В более широком плане названия растений в тюркских языках (ТЯ) получили освещение в [СИГТЯ, 1997: 103-145], а также в работах А.Г. Шайхулова, [Шайхулов, 1986: 100-124] и Ю.В. Норманской [Норманская, 2008: 119-154].
Что касается арабо-персидских заимствований в башкирском литературном языке, то они довольно подробно исследованы, имеются специальные толковый [Биишев, 2009] и переводной [Экба, 2004] словари. Однако в диалектах эта группа заимствованной лексики никогда не была предметом специального изучения.
В связи с этим нам представляется весьма актуальным полноценный анализ арабо-пер-сидских заимствований в диалектах и говорах башкирского языка на синхронном и диахрон-ном уровнях. Научная новизна работы заключается в том, что в статье впервые анализируются названия растений арабо-персидского происхождения в башкирском литературном языке и его диалектах в их соотношении с данными других тюркских языков и в более широком плане - языков алтайской языковой семьи, а также в плане этимологии. В результате работы получены новые данные в области ареальной
лингвистики, свидетельствующие о влиянии арабского и персидского языков на башкирский и шире - на тюркские языки.
Целью работы является классификация данной группы заимствований, а также определение хронологических границ вхождения этих лексических единиц в тюркские языки. Для осуществления поставленной цели производится полный отбор фитонимов, зафиксированных в словарях, распределение их по лексико-темати-ческим группам, сравнение этих наименований с литературным башкирским языком, сопоставление с соответствующими лексемами в других кыпчакских языках, а также с языками из других групп тюркских языков (карлукскими и огузскими), в отдельных случаях финно-угорскими и монгольскими языками. Следует отметить, что арабо-персидское влияние на монгольские языки было минимальным, поэтому случаи сопоставления с ними единичны. В работе ставятся задачи систематизации выявленных заимствованных фитонимов в башкирских диалектах и говорах, установление их корреляции с литературным языком, а также данными других тюркских языков, а в ряде случаев с другими языками алтайской языковой семьи, этимологический анализ фитонимов, а также определение хронологических границ вхождения данных заимствований в тюркские языки.
Теоретическая и практическая значимость: в плане сравнительно-исторических исследований удалось проследить вхождение арабо-пер-
сидских заимствований в ТЯ на разных хронологических срезах, для многих лексем впервые выявлена этимология, получены новые данные для диалектологии и ареальной лингвистики. Научные результаты, полученные в процессе решения поставленных задач, могут послужить теоретической основой в ходе исследования других лексико-тематических групп арабо-пер-сидской заимствованной лексики. Материалы исследования могут быть использованы для составления словарей различного типа, лекционных курсов и учебной литературы.
II. Материалы и методы исследования. Источниками для сбора материала послужили следующие словари: «Баштсорт теленец диалектта-ры hYЗлеге» (Диалектологический словарь башкирского языка) [ДСБЯ, 2002], «Идеографический толковый башкирско-русско-латинский словарь народных названий растений в башкирском языке» [ИТС, 2015] и «Баштсорт теленец академик hYЗлеге» (Академический словарь башкирского языка) (в 10 томах) [АСБЯ, 20112018]. Методом сплошной выборки были выделены названия растений, которые: а) являются названиями рода или вида растения (т.е. мы не включали сюда наименования общего порядка типа «ягода» или «трава»); б) имеют помету «диалектное» в [АСБЯ, 2011-2018] или указание на конкретный диалект или говор в [ДСБЯ, 2002].
Для уточнения толкований отдельных слов или их соответствий в башкирском литературном языке использовались толковый словарь «Баштсорт телендэ йерегэн гэрэп hэм фарсы hYЗЗэре» («Арабские и персидские слова, употребляемые в башкирском языке») [Бейешев, 2009] и переводной «Башкирско-русский словарь слов арабского и персидского происхождения» [Экба, 2004].
В статье предпринята попытка определить хронологические границы заимствований для лексических единиц указанной выше группы. В целях верификации источника заимствования для большинства лексем был проведен этимологический анализ. Слово-источник приводится в круглых скобках в арабской графике с указанием на язык происхождения по [АСБЯ, 2011-2018], в отдельных случая по [Бейешев, 2009], рядом дается транслитерация на кириллице по этимологическому словарю татарского языка [Ахметьянов, 2004].
В процессе исследовательской работы привлекались научные труды, содержащие (помимо прочих) сведения о названиях растений в памятниках др.-тюрк. письменности: «Диван Лу-гат ат-Турк» Махмуда Кашгарского [МК, 2005], «Древнетюркский словарь» [ДТС, 2016], «Историко-сравнительный словарь тюркских языков XIV века» (На материале «Хосроу и Ширин» Кутба) [Наджип, 2017], Botanica und Zoologica im Babur-name («Ботаника и зоология» в Бабур-Наме) [Hauenschild, 2006].
В статье не рассматривались такие названия растений, содержащие арабский или персидский компонент в составе своего наименования, которые являются кальками с русского языка, т.к. они не являются прямыми заимствованиями.
В работе применялись следующие методы исследования:
- лексико-семантический и описательный (толкование либо описательное значение слов соответствующей группы), а также метод структурного анализа (для определения мотивацион-ных признаков фитонимов);
- метод сравнительно-сопоставительного анализа: к лексемам башкирского языка и его диалектов при наличии приводятся соответствия из других языков кыпчакской группы, а также других групп тюркских и финно-угорских языков с ссылкой на Древнетюркский словарь [ДТС, 2016] и Этимологический словарь татарского языка [Ахметьянов, 2004];
- метод диахронического анализа, с помощью которого отслеживается история вхождения исследуемых лексем в ТЯ в хронологическом порядке на основе анализа памятников др.-тюрк. письменности;
- этимологический метод, для этого мы регулярно обращались к «Этимологическому словарю татарского языка» [Ахметьянов, 2004] как наиболее близкородственного башкирскому, принимая во внимание тот факт, что многие ара-бо-персидские заимствования в этих языках являются общими. В отдельных случаях использован «Этимологический словарь турецкого языка» [Титце, 2002].
Поскольку своеобразие выявленных лексем не позволяет подчинить их какой-либо из уже имеющихся классификаций, мы предлагаем свою, применимую пока конкретно для этой лек-сико-тематической группы заимствованных слов.
Так, на основе проведенного анализа нам удалось выделить три самостоятельные группы фи-тонимов: 1) фитонимы, употребляемые только в литературном башкирском языке; эта группа разделена на три более мелкие лексико-темати-ческие подгруппы: названия плодовых деревьев и их плодов, названия декоративных деревьев и кустарников, названия цветов и трав; 2) фитонимы, названиями которых в диалектах являются арабо-персидские заимствования, а в литературном языке им соответствуют наименования исконного происхождения; сюда относятся 12 самостоятельных подгрупп названий, объединенных по основному заимствованному компоненту; 3) фитонимы, в составе которых употребляются наименования мусульманских святых, имена мифических персонажей и другие антропонимы; в эту группу вошли 10 подгрупп, каждая из которых представлена одним или несколькими названиями, выявленных также на основе общего заимствованного компонента.
В заключительной части статьи приводятся корреляции фитонимов и антропонимов в башкирском языке. Процесс имеет двоякую направленность: некоторые названия растений стали употребляться в качестве антропонимов, а другая часть, напротив, получила свои названия от собственных имен коранических и мифических персонажей.
III. Результаты и обсуждение 1. Фитонимы, употребляемые только в литературном языке. Среди всех названий растений четко выделяется группа фитонимов, употребляемых только в баш. лит. языке - таких названий оказалось 21. Мы разделили их на три более мелкие тематические группы, для каждого термина приводится соответствие в тур. яз. по [БРТС, 1998]. Наши наблюдения показали, что названия этой подгруппы фитонимов идентичны для кыпчакских и огузских языков, соответственно, можно предположить, что это достаточно древние заимствования, приобретенные книжным путем. Для верификации данной гипотезы мы обратились к научным трудам, содержащим (в числе прочих других материалов) сведения о названиях растений в памятниках письменности, таких как: «Диван Лугат ат-Турк» Махмуда Кашгарского [МК, 2005], «Врата истин» А. Югнекского, «Кутадгу Билиг», «Огуз-наме» [ДТС, 2016], «Хосроу и Ширин»
Кутба [Наджип, 2017] и «Бабур-Наме» [Hauenschild, 2006]. Наличие искомых лексем в соответствующих памятниках будет отмечено в тексте работы.
1.1. Названия плодовых деревьев и их плодов
1.1.1. Анар (перс. нар) 'гранат"; тур. паг; отмечено словаре Наджипа в форме нар 'граната, фрукты' [Наджип, 2017: IV-389] и в Бабур-наме: anär 'Granatapfel' [Hauenschild, 2006: 16]; в ДТС указано, что слово встречается в форме NARA 'гранат' в древнеуйгурском медицинском тексте [ДТС, 2016: 277].
1.1.2. Дэрсен (перс. тарчин) 'корица, кора корицы"; тур. tarçin.
1.1.3. Зэйтун (ар. j зэйтун, зэйтуни) 'оливковое дерево'; зэйтYнгвл (33ümYH 'олива' + гвл 'цветок') 'декоративная олива, маслина' [АСБЯ, 2011-2018: III-634]; тур. zeytin; отмечено в Бабур-наме: zaytün 'eine Ölbaumart' [Hauenschild 2006: 66].
1.1.4. Инжир (рус. < перс, -ч^-1 инщир) 'инжир'; в лит. баш. образует производное инжир бесэйгойрок 'марь смоковницелистная' (травянистое растение) [ИТС, 2015: 8]; тур. incir.
1.1.5. Кэнэфер агасы (ар. ) 'гвоздичное дерево', 'сизигиум ароматный' [АСБЯ, 2011-2018: VII-859]; кэнэфер 'гвоздика' (специя из засушенных цветков этого дерева); тур. karanfil.
1.1.6. Тут (ар. ^У тут), в [СИГТЯ, 1997: 136] указано перс. происхождение слова - 'тутовое дерево, шелковица'; слово отмечено в словаре Наджипа: ТУТ 'тутовник', ^ ^j^ тут тераги 'тутовое дерево", 'шелковица", ссылаясь на Будагова, пишет: « тут, ^J? ту о. 1-Jii дут с пом. перс., восходит к араб, туе 'шелковица", 'тут", -''tl0ji тут агачы 'шелковичное дерево"; "j* vfipä тут 'дикая шелковица", 'ежевика"; представляется цара тут иначе uiœç тут 'сорт очень сладкого тута черного цвета", по персидски туты cuùœç 'черный тут'; тур. dut, аз., турк., узб. тут; в узб. еще балиц тут или балхи тут 'белая шелковица, вид тутовника с крупными белыми сладкими плодами'; цуноц тут 'дикорастущий тутовник'; шо тут 'черная шелковица'; марварид тут 'сорт шелковицы, имеющий мелкие, сладкие, поздно созревающие плоды'; ер тут 'клубника'; уйг. кроме тут еще чицир Y3Ym; тат., баш., каз., карач. балк., ног., кум. тут; кир. тыт; к-калп. тут, науцал тут [Наджип, 2017:
II-193]; отмечено также в Бабур-наме: tut 'Maulbeerbaum" [Hauenschild, 2006: 62].
1.1.7. Хврмэ (перс. j^J^ хурма) "финик/ финиковый'; тур. hurma 'финик', trabzon hurmasi 'хурма'; отмечено в Бабур-наме: hurma 'Dattelpalme" [Hauenschild, 2006: 32].
\Л.8. Шафран (перс. ÜJH шафран) 'шафран' (сорт яблони и ее плодов); ¡afran / safran elmasi 'шафран".
1.1.9. Шафталы / шэфтэле (перс. J^ шафтал, шафтали) 'персик / персиковый'; тур. ¡eftali 'персик'; отмечено в Бабур-наме: saftalU 'Pfirsich"[Hauenschild, 2006: 59].
1.1.10. Элу (перс. алу) 'алыча / алычовый', тат. злу, элун 'слива'; тур. alaca erik 'алыча'; самое древнее из рассматриваемых нами заимствований, зафиксировано у Махмуда Каш-гарского (XI в): ALUC бот. 'алыча' (Prunus divariceta Led.), а также производное от него (?) [МК, I 138]: ALUCÏN 'съедобное растение с коленчатым стеблем' [ДТС, 2016: 44]; отмечено также в Бабур-наме: alu 'Hanspflaume', alUca 'Kirschplame' [Hauenschild, 2006: 12].
1.2. Названия декоративных деревьев и кустарников
1.2.1. Дэфнэ (перс < ар. J" дафнэ) 'лавровишня" [АСБЯ, 2011-2018: III-478]; тат. дэфнэ 'олеандр, лавр'; первоначально восходит к греч. имени Дафна [Ахметьянов, 2004: I-176]; в БЯ образует производное дэфнэсейэ 'лавровишня' (дэфнэ 'лавр' + сейэ 'вишня') [ИТС, 2015: 198]; другое производное хамедафне 'род растения семейства вересковых, состоящих из одного вида', очевидно, является калькой с русского (из лат. Chamaedaphne) [ИТС, 2015: 19]; тур. defhe.
1.2.2. Зэккум (ар. fAi) 'закум" [ИТС, 2015: 168]; перен. рел. 'ядовитое дерево в аду' [АСБЯ, 2011-2018: III-634]; тур. zakkiim.
1.2.3. Иэсмин (ар. ) 'жасмин, чубушник'; тур. yasemin; отмечено в Бабур-наме: yäsaman 'Jasmin" [Hauenschild, 2006: 65].
1.2.4. Самшит (перс. -1 '■•■•"■• ) 'самшит" (вечнозеленое медленнорастущее небольшое дерево или кустарник с очень твердой, плотной и тяжелой древесиной); тур. ¡m§ir.
1.2.5. Сэрхэт кыягы 'гребенщик, тамариск, божье дерево, астраханская сирень"; первая часть названия происходит от (ар. сйрхйт) 'простор', вторая часть исконного происхождения: кыяк 'лист; перо, стрелка (злако-
вых и травянистых растений, лука, чеснока)', диал. 'перо птицы' [АСБЯ, 2011-2018: V-843]; по всей видимости, название происходит по месту произрастания - кустарник распространен в полупустынях и степных зонах.
1.3. Названия цветов и трав
1.3.1. Зэгферэн/зэгфэрэн (ар. - ) 'шаф-
ран'или 'крокус'; зэгферэн геле 'шафран' или 'крокус посевной' [ИТС, 2015: 78]; тур. safran; очевидно, одно из наиболее ранних заимствований, т.к. встречается в каирском списке Кутатгу-Билиг (первая половина XIV в): ZA'FARAN 'шафран' [ДТС, 2016: 676]; отмечено в Бабур-наме: zafaran 'safran" [Hauenschild, 2006: 65].
1.3.2. Кэнэфер (ар. -1' '-1'' ) 'гвоздика" (цветок); в вост. и сакм. говорах имеет фонетический вариант кэлэмфер; тур. karanfil.
1.3.3. Милэушэ (перс. 1 "||1-1 банафша/ бйнйфшй ) 'фиалка'; в лит. баш. и тат. яз. употр. в зн. 'фиолетовый цвет'; соотв. тат. диал. мелэwиш ~ кумык. мелевше, кар. мйнйвшй, чаг. генэфшэ. Ахметьянов возводит перс. бйнйфшй < к форме vanawsa из пехлеви, а также отмечает, что форма мэлэн'ши < менэн'ши происходит из ар. яз. (перс. заимствование, образованное по правилам арабского словообразования) [Ахметьянов, 2004: II-187]; тур. menekçe; отмечено в Бабур-наме: banafîci 'Violchen ' [Hauenschild, 2006: 22].
1.3.4. Райхан (ар. райохан) 'базилик"; ср. тат.рэйхан 'базилик, душистое растение'; Ахметьянов возводит слово к арабскому корню pwx со зн. 'приятный запах' и считает, что от него же произошли заимствованные в ТЯ лексемы рэхэт и рух [Ахметьянов, 2004: III-20]; тур. reyhan.
1.3.5. Рауза (ар. "—"J-1 руза) 'роза"; тур. лит. gül, тур. диал. roza giilü 'роза".
1.3.6. Сембел (ар. —1■ сумбул, сумбулаК) 'гиацинт', баш. уст. 'колос'; тат. сембел, сенбел [сембел, сенбел] 'гиацинт', перен. 'кудри красавицы', кирг. сумбул чач 'черные кудрявые волосы' [Ахметьянов, 2004: III-60]; тур. sümbül; отмечено в Бабур-наме: sumbul dirahtï Moschuswurzel [Hauenschild, 2006: 58].
Таким образом, в подгруппе растений «Названия плодовых деревьев и их плодов» оказалось 10 наименований, в подгруппе «Названия декоративных деревьев и кустарников» - 5, в подгруппе «Названия цветов и трав» - 6.
2. Особенности диалектных употреблений. Среди заимствований, имеющих особенности
употребления в диалектах, сложно выделить самостоятельные лексико-семантические подгруппы, т. к. один и тот же заимствованный компонент может употребляться в составе названия разных видов растений (ср. напр. средн. алкагвл 'фуксия', средн., дем. алкали гвл 'фуксия' (цветок), алка Yлэне 'повилка' (трава); караид. шайтан агасы 'бузина' (кустарник или небольшое деревце), дем. шайтан арбады 'перекати-поле' (травянистое растение), ай. шайтан мэшкэге 'мухомор' (гриб). В целом можно отметить, что диалектные фитонимы, содержащие заимствованный компонент, в большинстве случаев являются наименованиями местных диких травянистых растений и комнатных декоративных цветов, произрастающих на территории проживания башкир (в отличие от предыдущей группы слов, являющихся наименованиями растений, произрастающих в теплолюбивом климате и, скорее всего, заимствованных в башкирский и др. ТЯ вместе с понятиями и реалиями). Мы выделили 12 самостоятельных групп названий, объединив их по основному заимствованному компоненту.
2.1. Несколько диалектных названий растений имеют в своем составе слово алка 'серьги" (ар. халца)\ средн. алкагвл 'фуксия", средн., дем. алкали гвл 'фуксия" (ар. ¿чк алка 'серьги" + перс. гвл 'цветок") - лит. тамсы гвл (баш. тамсы 'капля" + перс. гвл 'цветок") 'фуксия"; караид. алка улэне (ар. алка серьги + баш. Yлдн трава) 'повилка' - лит. кесерткэн ебэге; соотв. тат. алка 'серьга; кольцо, шайба; круг (вокруг Луны)', диал. 'крендель' [Ахметья-нов, 2004: 1-57]. В баш. диал. алка образует и др. сочетания, не свойственные лит. яз.: ср. напр. миас. йо§ак алкаЬы 'замочная дужка' (лит. йо§ак дуга^г), кызыл. алкалык 'мочка уха' (лит. йэрпесэк) и др. [ДСБЯ, 2002: 20];
2.2. Большое количество производных слов в БЯ и его диалектах имеет в качестве первого или второго компонента очень распространенное во многих ТЯ слово гвл (перс. гул) 'цветок, декоративное растение': лит. агас гвл 'фикус', алмагвл 'кирказон обыкновенный', бакса гвлв 'крапивка цветная или колеус гибридный', далагвл 'наголоватка', тырнак гвл 'календула лекарственная или ноготки', зыягвлв 'ясколка', шэфэкгвл 'оберна, хлопушка', гвляпрак 'горицвет волжский', бв§рэ гвлнэфис 'просвирник курчавый' [ИТС, 2015: 7, 28, 42, 60, 62, 69, 162,
168, 174]. Ахметьянов приводит следующие соответствия: тат. гвл, чув. кёл, мар. гыль, гел, удм. гыль [Ахметьянов, 2004: I-169]. Слово отмечено в Бабур-наме: gul 'Edelrose', 'Rosa' [Hauenschild, 2006: 29]. Очевидно, одно из наиболее старых зафиксированных заимствований, встречается в стамбульском списке поэмы Ахмеда Югнекско-го «Врата истин» (первая половина XIII в): GÜL 'цветок, роза' [ДТС, 2016: 208];
Отдельно отметим диалектные особенности названий растений, содержащих этот компонент, отличные от литературных: ик-сакм. гвлба^ран, гвлбэдрэн 'зверобой' - лит. hapu мэтрYШ 'зверобой', лит. гвлбэ§ыян 'ясенец (трава)'; минз. гвлба^ран, гвлбэдрэн 'рябина' - лит. милэш 'рябина'; караид. гвлбэ§ейэ 'пижма' - лит. е§твймэ 'пижма'; диал. гвл еме, сал. гвлйеме, с-з. гвлжемеш - лит. гвлйемеш 'шиповник'; дем. гвлсирен 'сирень' - лит. куксин 'сирень'; диал. гвлсэсэк 'цветы шиповника' - лит. гвлйемеш сэскэhе 'цветы шиповника' [ДСБЯ, 2002: 74]. Заметим, что отмеченное для минз. гвлба^ран, гвлбэ§рэн значение 'рябина', в тат. лит. означает гвлбадран 'пижма'. Ахметьянов приводит происхождение слова от перс. гYли бадран «айсыман гол (чэчэк)», отмечая при этом, что, возможно, прежде этим названием именовалось другое растение [Ахметьянов, 2004: I-169].
Приведем подробный анализ двух наименований, содержащих персидский элемент гвл (перс. ■ £ гул) в качестве второго компонента:
2.2.1. Лит. гэтершэ гвлв (перс. + перс. ) 'вика душистая'; самостоятельно в баш.
лит. слово гэтершэ употр. в зн. 'духи, эссенция, ароматическая специя' [АСБЯ, 2011-2018: III-316]; соотв. тат. гатырша 'вид духов', 'герань"; Ахметьянов возводит слово гэтершэ/ гатырша к сл-соч. (перс. гатри uiah),
где первая часть гатр арабского происхождения в зн. 'приятный запах' (отсюда ст.-лит. тат. гаттар 'парфюмер'), а вторая часть - перс. шаh 'шах' (заимств. во мн. др. ТЯ) [Ахметьянов, 2004: 1-166].
2.2.2. Диал. шэкэргвл (перс. шакар 'сахар" + перс. ■ £ гул 'цветок"), т.е. букв, 'сахарный цветок' - средн. 'березка' (комнатное растение семейства виноградных) - соотв. лит. кайын гвл 'березка' [ДСБЯ, 2002: 400]. Баш. шэкэр имеет следующие параллели: тат. шикэр, мар. шекар, уйг. шэкэр, др.-тюрк. sakar, seker
[ДТС, 2016: 522]; Ахметьянов отмечает происхождение тюрк. слова от перс. шакар, что свою очередь восходит к хинди sarkara в зн. 'беленый сахар' [Ахметьянов 2015: IV-97]. Образованные в баш. лит. яз. названия дерева шэкэрле саган 'клен сахарный' и травянистого растения шжэрле талYлэн 'поручейник сахарный' [ИТС 2015: 209, 216], по всей видимости, следует трактовать как кальки с русского.
2.2.3. Следует отметить, что в самом персидском языке существует порядка ста слов, производных от основы гул (перс. ). некоторые из них уже в такой готовой форме заимствованы в ТЯ, среди них тоже достаточно большое количество названий растений: баш. диал. гвлэп, тат. лит. гвлэп (перс. Нг^^) 'шиповник" - баш. лит. гвлйемеш 'шиповник' (Ахметьянов возводит слово к перс. гYли аб 'розовая вода', отмечая, что сок шиповника издавна считался целебным [Ахметьянов, 2004: I-169]); баш. лит. поэт. гвлстан 'цветущий край', 'цветник, сад', тат. гвлестан (от перс. гYлистан 'цветущая страна'); баш. лит. поэт. гвлбостан 'цветник', 'цветущий сад', тат. лит. гвлбостан 'цветник', 'цветущая страна' (от перс. гYли бустан 'заросли цветов'), баш. уст. гвлзар 'цветник', 'луг, покрытый цветами', тат. гвлзар (от перс. гYлзар) 'питомник лечебных трав (цветов)" и др.
2.3. Сакм. кэндей (перс. J^5 канди) в зн. 'кувшинка семян белены' [ДСБЯ, 2002: 173] -лит. уст. кэндей 'посуда из цельного лубка'; по всей видимости, название произошло на основе метафорического переноса по форме предмета; соотв. тат. кэнди, тат. диал. кандика, кэнди 'чашечка', сиб-тат. кэнт, чув. канти; аз. кэ11э qэnd 'кусковый сахар'. Ахметьянов возводит слово к перс. канди 'сахарный, содержащий сахар'; в пчеловодческой лексике употребляется в значении 'сладость, которую ставят в ульях для пчел' [Ахметьянов 2015: II-54]. Возможно, соотносится с индо-европ. candy 'сладости' (?).
2.4. Диал. сабыр Yume - лит. На§ На$анагы, Иаз. 1 ык Иазанагы 'багульник болотный" или 'болотная одурь"; название происходит от (ар. -ht~i сабр) сабыр, тYземлек 'терпение, спокойствие'; баш. лит. сабыр, диал. hабыр 'терпение; терпеливый, спокойный, степенный', мар. савыр, чув. сапар, удм. сабър, морд. савор [Ахметьянов, 2004: III-24]. В словаре народных названий растение характеризуется как произрастающее во
влажном месте, вечнозеленое, очень ядовитое с невыносимым запахом, свежие побеги которого издавна используются для приготовления лекарственных препаратов; занесено в Красную книгу [ИТС, 2015: 19]. Возможно, происхождение такого названия в диалектах связано с невыносимым, терпким, удушающим запахом этого растения.
2.5. Арг., миас., средн. хаж кынаЫг 'бальзамин' - лит. кына геле или бохар KbiHahbi 'бальзамин"; первая часть слова происходит от ар. хаж (ар. ха.ж.ж 'убедиться, увидев собственными глазами'); слово вошло во мн. языки народов исламского мира в рел. зн. 'богоугодное посещение Мекки, паломничество' [Ахметьянов: III-228]. Вторая часть кына - это тоже распространеннее во мн. языки слово ар. происхождения (ар. в зн. 'хна"; слово зафиксировано в [Наджип, 2017: III-408]. Как отмечено выше, в лит. яз. название растения 'бальзамин' имеет второе название бохар KbiHahbi (букв. 'бухарская хна'), очевидно, по месту происхождения; в баш. яз. употребляются и др. названия растений с этим заимствованием, но уже в качестве главного компонента типа кына Yлэне 'недотрога обыкновенная' и др.
2.6. Кызыл. haêbiH Yлэне, hабынды Yлэн, сал. haêbiH силэге 'мыльянка лекарственная' - лит. haôbiH сэскэ 'зорька обыкновенная" [ДСБЯ, 2002: 368]; в основе слова баш. лит. Иабын (от ар. сабун), соотв. тат. лит. сабын, тат. диал. сабынъ, удм. диал. сабын, мар. шавынъ, шовынъ, морд. сапонъ в зн. 'мыло'. Ахметьянов возводит происхождение слова к булг. сабын' > чув. сопанъ > супанъ, что в свою очередь произошло из ст.-тюрк.. *сабуни <др.-иран. соибун 'мыльный корень (вид травы, корень которого, вспениваясь, имеет свойство смывать грязь) [Ахметьянов, 2004: II-23-34]. Слово получило распространение во многих языках Евразии: араб., перс. сабун, латин. sapo, фр. savon, алт., кирг. самын, монг. сабац и др. [Федотов, 1996: II-64].
2.7. Ряд диалектных названий фитонимов имеют в составе слово шайтан (ар. шайтан): баш. лит. шайтан, тат. шайтан, шэйтан 'черт, сатана, бес'; слово распространено во мн. языках Евразии в зн. 'враг божества', 'злой дух' [Ахметьянов, 2004: IV-83]. Приведем примеры диалектных употреблений: караид. шайтан агасы (букв. 'чертово дерево') - баш. лит. ескат
'бузина' (кустарник или небольшое деревце); дем. шайтан арбады (букв. 'чертова телега') -баш. лит. камгак 'перекати-поле' (травянистое растение); дем. шайтан квпшэде, ай. шайтан квпшэhе (букв. 'чертов стебель') - лит. шыма квпшэ 'дягиль (лекарственное растение). дем. шайтан кымъщыгы (кымъщык - лит. название растения 'горец альпийский' [АСБЯ, 2011-2918: V-735]) - лит. Иарына 'саранка (растение рода лилии)'; ай. шайтан мэшкэге (букв. 'чертов гриб') 'мухомор' - в баш. лит. употребляется русск. заимств. мухомор. Два похожих названия другого гриба, тоже содержащие заимствованные элементы, иблис бэшмэге (от ар. иблис 'дьявол, черт') или пэрей бэшмэге (от перс. бэрей 'бес, нечистая сила') соотв. рус. 'сатанинский гриб' и являются кальками с русского (от лат. Boletus satanas) [ИТС, 2015: 54].
Примечательно, что литературные соответствия вышеприведенных диалектных названий, содержащих компонент шайтан, являются исконными. Исключением из этого ряда является только название растения 'чертополох', которое и в диалектах, и в лит. языке образовано изафетной конструкцией, содержащей заимствованное слово: средн. шайтан дегэнэге (букв. 'чертов лопух'), караид. шайтан карагайы (букв. 'чертова сосна'), диал. шайтан Yлэне (букв. 'чертова трава') - лит. шайтан таягы (букв. 'чертова палка') 'чертополох' [ДСБЯ, 2002: 389].
2.8. В дем. диал. зафиксировано название растения шэресултан 'ядовитая трава, от которой образуются волдыри на теле' [ДСБЯ, 2002: 401]; лит. соотв. обнаружить не удалось. Первая часть слова предположительно может восходить к исконному корню шэре-Y баш. 'состариться', тат. диал. шэрэ-Y, шэрэлэ-Y 'испортиться, протухнуть; покрываться плесенью; мокнуть (от глины)' [Ахметьянов, 2004: IV-94]. Возможно и образование от корня шэрэ- 'голый' по аналогии с названиями растений шэрэ ергэYек 'лабазник обнаженный', шэрэhабак тэпэйсэ 'лапчатка голостебельная', шэрэяпрак гвлйемеш 'шиповник гололистный' [ИТС, 2015: 206].
Вторая часть сложного слова, употребляемая самостоятельно в баш. и тат. яз. в форме солтан 'султан, принц", происходит от ар. (-JJui-- султан); слово заимствовано в перс. и многие др. языки, в т.ч. рус. яз. Ахметьянов, ссылаясь на Бу-
дагова, подчеркивает, что в языке-источнике оно имеет значение 'верховная власть' (но не означает личность), а во мн. заимствующих языках встречается в зн. 'принцесса', 'дочь султана' (т.е. означает лицо женского рода) [Ахметьянов 2015: III-56]. В баш. яз. есть и другое, исконное слово солтан, означающее 'название одного из подразделений башкир племени кошсы' [АСБЯ, 2011-2018: VII-579]; возможно, это вторичное развитие первого значения.
2.9. Одно диал. название содержит компонент перс, происхождения: шэкэр (перс. uicihp, шаhр 'город'): шэhэр dapaçbi - дем. 'лебеда белая' - лит. соотв. ак алабута 'лебеда белая' [ДСБЯ, 2002: 402]; баш. диал. шэhэр (лит. кала) 'город' имеет параллели во мн. ТЯ: тат. лит. шэhэр 'город', тат. ист. 'область' и мн. др. Ахметьянов возводит слово к перс. шакр, шаhр < авест. xsaâra < др.-иран. xsatra '(захваченный) район, страна' ^ xsi-, xsy- 'управлять' (индо-иран.) [Ахметьянов, 2015: IV-95]. Вторая часть сложного слова вполне может быть связана с перс, дарыу (перс. ) 'лекарство, зелье", в таком случае название шэhэр дараçы в букв. переводе означает 'городское лекарство'.
Три составляющие этой группы лексики являются названиями деревьев:
2.10. Дем. сынар (перс. jLl?l чстар, чинар) 'белый тополь' - лит. сынар 'чинара'; ак тирэк 'белый тополь'; тат. чинар (перс.-тадж. чанар, чинар) 'чинара' [Ахметьянов, 2004: IV-45]; узб., уйг., турк., аз., тур., тат., каз. шынар, калп., ног., кум., алт. чинара; в туркм. употр. в виде антропонима, в тур. - топонимическое название; зафиксировано в словаре Наджипа: ЧЫНАР 'чинара', 'платан'; далее у него же отмечено: в др.-уйг. Ченар чечак жен. имя, означающее, по-видимому, 'стройная, как чинара, девочка-цветок' [Наджип, 2017: II-345]; слово содержится и в Бабур-наме: canar 'Morgenlândische Platane' [Hauenschild, 2006: 26].
2.11. Баш. диал. сэр] и (ар. ЗУ* capwu) 'акация" - лит. сэруи 'кипарис"; лит. сэруэр (перс. JÎ-^"1) 'акация"; Ахметьянов, ссылаясь на Будагова, возводит сэрви, сэрби для тат. (кн. зн. 'кипарис', перен. 'стан красавицы') к перс. сâрwи 'подобный кипрису', сâрw 'кипарис' [Ахметьянов, 2004: II-46].
2.12. Диал. шифан агасы (перс. 'бузина" [АСБЯ, 2011-2018: IX-818]; в словаре Ахметья-
нова отмечена лексема шътац, шыбац *$урац с различными диалектными вариантами со ссылкой на словарь [Тумашева, 1992: 252]: тоб. §уЬау, каз. Уап; шътац, шыбац, ст.-тат. (Казань) шыфац 'пустомеля, болтун' ~ узб. дерив. шипацда - 'говорить ерунду' чаг. сукбац, сукбанг 'поднимать пустой шум' [Ахметьянов, 2004: ГУ-106]. Из бузины делают дудочки, а еще щелкают как пузыри ее ягоды: на этом основании можно было бы провести семантическую связь между значениями лексемы шыфац «болтун, пустомеля» и диал. названием дерева шифан 'бузина' - здесь есть общее семантическое поле со зн. «создавать пустой шум». Отметим, что такое название этого растения есть только в диалектах, в лит. баш. яз. ему соотв. мэруэр 'бузина".
В плане словообразования следует обратить внимание на то, что названия цветов и травянистых растений представляют собой либо сложные слова, одним из компонентов которых является арабо-персидский, другим - либо тоже заимствованный, либо исконный, а также изафет-ные конструкции, в основном второго типа с аффиксом принадлежности. Названия деревьев как в первой, так и во второй группе слов заимствуются в виде готовых однокорневых основ.
3. Фитонимы, в составе которых употребляются наименования мусульманских святых, их имена собственные и другие антропонимы
3.1. Вост. диал. бэйгэмбэр тырнаяы (букв. 'ногти пророка") 'ноготки, календула", от перс, (перс. пейгамбар) в зн. 'пророк", в баш. лит. яз. имеет фонетический вариант пэйгэмбэр тырнагы с глухим в анлауте; заимствованная часть конструкции имеет соотв. в др. языках Поволжья: чув. пихампар, пихемпер, мар. пиам-бар, пиамбер 'пророк; божество - помощник верховного бога'; в чув. 'повелитель волков'; слово восходит к иран. пдйда, пейда 'появившийся' [Ахметьянов 2015: Ш-8].
3.2. Гайн. гатифа жим (букв. 'пища Гати-фы') 'просвирник' - лит. бесэй табаны (букв. 'кошачьи лапки') 'просвирник приземистый' [ДСБЯ, 2002: 76]; персонаж с именем Ратифа/ Ратифэ (ар. предположительно может иметь отношение к суфийским легендам (по аналогии с примерами из п. 3.9), однако точных указаний на это нам обнаружить не удалось; есть упоминание, что трава с таким названием
используется для заговаривания болезней [Хи-самитдинова, 2010: 60]. Скорее всего, Famu-фа - это имя некой святой, обладающей целительной силой, что и дало название растению.
3.3. Средн.-урал. гшшэ сше (букв. 'чай Гай-ши') 'чай луговой' - лит. болон сэйе; диалектное название растения представляет собой конструкцию с использованием антропонима Fэйшэ (как известно, это имя одной из жен мусульманского пророка Мухаммеда). В исламской традиции Fэйшэ и Фатима (жена и дочь пророка) считаются святыми, покровительницами женщин, больных и детей [Хисамитдино-ва, 2010: 82]; растение является лекарственным и используется в народной медицине.
3.4. Два названия растений в лит. БЯ образованы от лексемы звкрэ (ар. jyhpci): звкрэ сэсе 'вид травянистого растения' и 3ehps аусыЫг 'насекомоядное растение' [АСБЯ, 2011-2018: III-623]. Как известно, лексема 3ehp3 вошло во мн. ТЯ в зн. 'планета Венера', в некоторых употр. в качестве антропонима. В самом языке-источнике используется в зн. 'цветок', 'свечение' происходит от корня 3hp 'светиться, сверкать' [Ахметьянов 2015: I-213]. В баш. мифологии имя 3ehps (Зухра) связано с легендой о том, что девушка-сирота с таким именем была поднята на небо месяцем и стала звездой [Хисамитдинова, 2010: 97]. В таком контексте, по всей видимости, правильнее было бы связывать происхождение названия 3ehps сэсе (букв. 'волосы Зухры') скорее от антропонима, чем от названия небесного тела. Фитоним 3ehpa aycbihbi 'насекомоядное растение' [АСБЯ, 2011-2018, III: 623] имеет более точное название 'венерина мухоловка' [ИТС, 2015: 244] и, скорее всего, является калькой с русского.
3.5. Ряд названий фитонимов содержит в своем названии араб, мулла (ар. '-■'-- мэм>ла) - слово, заимствованное во мн. языки мусульманского мира в зн. 'мулла (глава прихода и мечети)': кызыл., средн., сакм. муллабаш (букв. 'голова муллы'), тук-соран. мулла салмасы, дем. мулла салмады (букв. 'чалма муллы') 'одуванчик' -лит. бэпембо 'одуванчик' [ДСБЯ, 2002: 237]; очевидно, название возникло на основе метафорического переноса: как известно, в культурных традициях некоторых стран мусульманский священнослужитель носит на голове круглую чалму белого цвета.
Два диалектных названия выражены конструкцией молла улэне (букв. 'трава муллы'): с.-з. 'зверобой' - лит. соотв. hары мэтрYШ [ДСБЯ, 2002: 233], а также дем., с-з. мулла улэне 'тысячелистник' - лит. мецъяпрак [ДСБЯ, 2002: 237]. Оба растения относятся к лекарственным, по всей видимости, они употреблялись муллами в лечебных целях (как известно, в старину мулла часто выполнял, помимо основных еще и функции целителя), откуда и получили свои названия.
3.6. Ср-урал. мэрйэмана, миас. мэрйэмана куз йэше 'герань' (букв. 'слезы матери Марии') - лит. торна бото 'герань' [ДСБЯ, 2002: 241]; имеет параллели в др. ТЯ, напр. тат. Мэрйэмана яфрагы (гвле) 'герань (комнатное растение)'. Происхождение названия связано с легендой о том, что на это растение падали кровавые слезы девы Марии, поэтому оно имеет красноватые листья. Ахметьянов считает, что названия, содержащие в составе имя девы Марии, восходят к тому периоду истории, когда часть кыпчакских народов исповедовали христианство, в частности, в тат. диал. марща, марщабикэ (букв. 'госпожа Мария') (Мэрщэм ана 'дева Мария' (букв. 'Мария-мать') означает 'божья коровка' (семь черных точек на спине этого насекомого означает семь печалей девы Марии), проводится параллель с нем. Marienkäfer 'божья коровка' [Ах-метьянов 2015: II-182]. В баш. лит. яз. лексема мэрйэмана (в слитном написании) самостоятельно употребляется в зн. 'иерехонская роза', а также является общим названием семейства ко-локольчиковых [АСБЯ, 2011-2018: VI-482]. В арг. говоре есть еще одно созвучное название травянистого растения мэрйэ сасы (букв. 'волосы Марии') - соотв. лит. кылган 'ковыль', однако мы склонны считать, что это название происходит от рус. Мария (в ряде говоров и в разг. яз. антропоним стал нарицательным и лексема мэрйэ употр. в зн. 'русская женщина').
3.7. Средн. мэрйен агасы или мэрьям агасы 'бузина красная' - лит. вскат 'бузина'; ик-сакм. мэрйен агасы или мэрьям агасы 'паслен' - лит. бYре елэге 'волчья ягода' [ДСБЯ, 2002: 241]; как и предыдущие, эти названия связаны с культом девы Марии, ср. средн. тат. Мэрщэн агачы (по Ахметьянову, более ожидаемой была бы форма Мэрщэм агачы) 'бузина красная' [Ахметьянов, 2004: II-182]. Другие (параллельные) вариан-
ты названий этих растений мэрйен агасы (средн. 'бузина красная' и ик-сакм. 'волчья ягода') имеют в составе слово мэрйен, которое происходит от (ар. мэрщэн) 'коралл, коралловый", 'бусина, бусы' - здесь скорее всего имеет место метафорический перенос по внешнему признаку цвета и формы ягод.
3.8. Средн. салауат йемеше (букв. означает 'ягода Салавата') 'белена' - лит. тилебэрэн 'белена'; в лит. баш. салауат употребляется в зн. 'хвалебная молитва', а также используется в качестве антропонима в баш. и тат. яз.; восходит к ар. салстат) 'восхваление бога; осанна"; кырг. салабат, салават 'величие, духовное величие, способность забывать зло' [Ахметьянов, 2004: Ш-31]. Мы склонны связывать диалектное название этого растения скорее с антропонимом, нежели с его апеллятивным значением, по аналогии с выше рассмотренными гэйшэ сэйе 'чай Гайши', звhрэ сэсе 'волосы Зухры', гатифа жим 'пища Гатифы' и т. д. В ряде говоров салауат образует аналогичные изафетные конструкции со зн. 'радуга', отличные от баш. лит.: тук-соран., средн. салауат купере (букв. 'мост Салавата'), сакм. салауат юлы (букв. 'дорога Салавата') -лит. соотв. йэйгор 'радуга' [ДСБЯ, 267];
3.9. Лит. свлэймэн мвкврв (ар. ) - 'водяное растение, относящееся к семейству лилейных'; образовано, подобно предыдущему названию, от антропонима Свлэймэн (ар. ) и букв. означает 'печать Сулеймана'; возможна связь с известным библейским персонажем Су-лейман / Соломон; в баш. и тат. яз. имеется и сходное название рыбы - свлэйман балыгы 'лосось', однако Ахметьянов считает сомнительным, что оно может иметь отношение к пророку Сулейману [Ахметьянов, 2004: Ш-60]. Наиболее вероятным нам представляется связать происхождение этого названия с суфийской легендой, которая повествует о том, как шах Сулей-ман Бакыргани был проклят Аллахом, вследствие чего после смерти его могилу накрыло водой. В трудах историков возникновение такой легенды обосновывается вполне реальным историческим событием - изменением русла реки Амударьи после разрушения плотин во время монгольского нашествия в 1221 г. [Бар-тольд, 1965]. Впрочем, имя библейского царя Соломона, согласно коранической традиции, тоже в некоторой степени связано с водой: в ра-
боте О. А. Сухаревой отмечено, что «по мусульманскому поверью, его трон висел над водой» [Сухарева, 1975: 47]. В этом же исследовании говорится, что с водой связана некая Сулаймон-пари (су лабига утурган Сулаймон-пари), такая связь могла установиться по созвучию первого слова имени Сулаймон с узбекским су - вода (см. подр. об этом [Хисамитдинова, Экба, 2020: 111-129]). Обобщая, можно сказать, что так или иначе, имя Сулейман как в мусульманской традиции, так и в доисламской мифологии прочно ассоциируется с водой, поэтому нам кажется вполне логичным соотносить названия свлэймэн мвhврв 'водяное растение' (букв. 'печать Су-леймана') и свлэйман балыгы 'лосось' (букв. 'рыба Сулеймана') с одноименным персонажем. Подтверждение этой версии находим и в Мифологическом словаре БЯ: «Свлэймэн - дух воды, водяной; свлэймэн мвhврв - водное растение, являющееся в мифологии цветком водяного» [Хисамитдинова, 2010: 268].
3.10. Дем. хэмзэ йыуады (букв. 'лук Хамзы') 'лук косой' - лит. одкон йыуаЬы 'лук косой' [ДСБЯ, 2002: 367]; Хэмзэ (ар. - - имя кора-нического персонажа, одного из ближайших сподвижников мусульманского пророка Мухаммеда, его младший дядя и молочный брат, известен как покровитель слабых и обездоленных. В качестве антропонима в разных фонетических вариациях (Хамза, Хэмзэ, Хамзат, Хамзет и др.) слово используется во многих языках Поволжья, Средней Азии и особенно Кавказа (подр. см. [Справочник, 1987: 48-231, 323-382]). Вторая часть составного названия йыуа употр. в баш. лит. яз. в двух значениях - как общее название дикорастущих луковичных растений и как мифологизированное растение, имеющее отпугивающую силу, как и все острые на вкус растения (используют как отпугивающее средство от болезней и нечистой силы) [АСБЯ, 2011-2018: ГУ-240]. В сакм. говоре образовано и другое производное слово: хэмзэбармак 'безымянный палец' (букв. 'палец Хамзы') - соотв. лит. сыганак бармак 'безамянный палец' [ДСБЯ, 2002: 367].
4. Антропонимы и их корреляция с фито-нимами в башкирском языке. Некоторые названия растений, как и многие арабо-персид-ские заимствования других лексико-тематиче-ских групп, функционируют в качестве антро-
понимов. Для данной группы лексики это в ос-новиом женские имена, производные от персидского корня гвл (перс. гул) 'цветок, декоративное растение': Гвлбостан 'цветник', 'цветущий сад', Гвлзар/ Гвлзэр 'цветник', 'луг, покрытый цветами', Гвлйемеш 'шиповник' и мн. др. Вышеприведенные имена происходят от фитонимов, заимствованных из языка-источника сразу в качестве сложных слов.
Огромное количество женских имен образовано от персидской основы гYл путем присоединения к ней либо исконного, либо арабо-пер-сидского заимсвованного компонента уже в принимающем языке: Гвлжан (перс. гYл 'цветок' + ар. джан 'душа') 'цветок души', Гвлжэннэт (перс. гYл 'цветок' + джэннэт 'рай') 'райский цветок', Гвлнара (перс. гYл 'цветок' + ар. нар 'гранат') 'цветок граната', Гвлнур (перс. гYл 'цветок' + ар. нур 'свет') 'светящийся цветок', Гвлзада (перс. гYл 'цветок' + перс. заде 'царевна') 'царевна цветов', Fвлназирэ (перс. гYл 'цветок' + перс. назирэ 'всевидящая') 'всевидящий цветок', Гвлсэсэк (перс. гYл 'цветок' + тюрк. сэсэк 'цветок') 'цветок шиповника', Гвлсирен (перс. гYл 'цветок' + рус. сирень) 'цветок сирени' и мн. др. (см. полный список башкирских имен [Справочник, 1987: 98-113]). Такой вид словообразования для антропонимов является очень высокопродуктивным и во многих других ТЯ.
Среди прочих названий цветов и трав женскими собственными именами в баш. яз. являются Милэушэ (перс. 1 ■ '-1 ^ бпнафша/ банафша) 'фиалка", Рауза (ар. руза)
'роза", Райхана (ар. райхан) "пя-шлик'.
'душистое растение" и Свмбвл (ар. сум-
бул, сумбулаИ) 'гиацинт'. В качестве антропонимов также употребляются названия деревьев Сэруэр (перс. 'кипарис" или 'акация" и
Зэйтунэ (ар. ¿.мО зэйтун, зэйтуни) 'олива". Как отмечено в [Ахметьянов, 2004: 11-46], сэрYэр для тат. лит. языка имеет перен. зн. 'стан касавицы' и восходит к перс. сарн'и 'подобный кипарису'. Имя ЗэйтYнэ Ахметьянов трактует как «Кытай гYЗэле» 'китайская красавица', отмечая, что в прежние времена китайские девушки считались особенно красивыми [Ахметьянов, 2004: 1-210].
Упоминая антропонимы в контексте исследуемой нами тематики, следует отметить, что име-
ет место и обратный процесс, когда название растения происходит от имени собственного. К таким случаям отнесена большая часть наименований, приведенных в 3-й части статьи: гатифа жим (букв. 'пища Гатифы') 'просвирник', гэйшэ сэйе (букв. 'чай Гайши') 'чай луговой', звhрэ сэсе (букв. 'волосы Зухры') 'вид травянистого растения', хэмзэ йыуады (букв. 'лук Хамзы') 'лук косой' и т. д. В таких названиях, представляющих собой изафетные конструкции различного типа, в качестве зависимого компонента идет нарицательное существительное, а в качестве основного - имя собственное какого-либо значимого мусульманского деятеля, святого или мифического персонажа. Такого рода наименования в подавляющем большинстве случаев оказались характерными только для диалектов.
IV. Заключение. Таким образом, в ходе исследования мы постарались максимально полно отобрать фитонимы арабо-персидского происхождения в башкирском языке и его диалектах, зафиксированных в словарях, распределить их по лексико-тематическим группам, произвести сравнительный анализ диалектных названий с литературным башкирским языком, для большинства лексем привести соответствия с языками из других групп тюркских языков (карлук-скими и огузскими), финно-угорскими и монгольскими языками. Для большей части лексем удалось провести этимологический и диахронический анализ.
На основе проведенного исследования удалось выделить три самостоятельные группы названий растений:
1) фитонимы, употребляемые только в литературном языке и не имеющие диалектных соответствий; эта группа подразделена на три более мелкие лексико-тематические подгруппы:
а) названия плодовых деревьев и их плодов,
б) названия декоративных деревьев и кустарников, в) названия цветов и трав. С большой долей вероятности можно предположить, что все эти названия пришли в башкирский (и, скорее всего, в другие тюркские языки) через книжные источники. Косвенно об этом свидетельствует и отсутствие этих названий в диалектах;
2) фитонимы, названиями которых в диалектах являются арабо-персидские заимствования, а в литературном языке им соответствуют наименования исконного происхождения (исключе-
нием из этого ряда является только одно название растения 'чертополох', которое и в диалектах, и в литературном языке образовано изафет-ной конструкцией, содержащей арабское заимствование). Следует отметить, что в большинстве случаев это названия трав и травянистых растений, произрастающих на традиционной территории расселения башкир, а также комнатных декоративных цветов, исключениями стали только три названия деревьев;
3) фитонимы, в составе которых употребляются наименования мифических персонажей, мусульманских святых, их имена собственные и другие антропонимы - удалось выявить 10 таких конструкций; большинство подобных названий характерны только для диалектов и имеют параллельные соответствия исконного происхождения в баш. лит. языке; они, безусловно, связаны с влиянием как мусульманской религии, так и с древними языческими обрядами и очень перекликаются с наименованиями духов-хозяев в башкирской мифологии (подробнее об этом см. [Хиса-митдинова, Экба, 2020: 111-129]).
Подобная классификация представляется нам наиболее правильной для этой лексико-те-матической группы заимствованной лексики, в дальнейшем с большой долей вероятности будет возможным применить ее и для других лек-сико-тематических групп арабо-персидских заимствований.
Что касается хронологических рамок проникновения арабо-персидских названий растений в ТЯ, то можно отметить следующее:
1) наиболее рано зафиксированы заимствованные лексемы элу (перс. алу) 'алыча/ алычовый" (отмечено у Махмуда Кашгарского (XI в.) и гвл (перс. гул) 'цветок", 'декоративное растение' (встречается в стамбульском списке поэмы Ахмеда Югнекского «Врата истин» (первая половина XIII в.);
2) вхождение названий деревьев тут (ар. у тут) 'тутовое дерево", 'шелковица" и сынар (чинар) (перс. чанар, чинар) 'чинара" условно можно отнести ко второй половине XIV в. - эти лексемы отмечены в памятнике «Хосроу и Ширин» Кутба; примерно к этому же периоду относится название зэгферэн / зэгфэрэн (ар. -) 'шафран' или 'крокус', оно встречается в каирском списке Кутадгу-Билиг (памятник датируется временем не позднее первой половины XIV в.);
3) наибольшая часть названий из всех, которые нам удалось обнаружить в памятниках, отмечены в тексте «Бабур-Наме» (конец XV - начало XVI вв.): анар (перс. нар) 'гранат", милэушэ (перс. 1 ■ '-1 банафиш/бйнйфиш) 'фиалка", хврмэ (перс. хурма) 'финик / финиковый", шафтсшы / шэфтэле (перс. шафтал, шафтсти) 'персик / персиковый", свмбвл (ар. ^-И™-1 сумбул, сумбулаИ) 'гиацинт", йэсмын (ар. -1-'1""'-'') 'жасмин, чубушник" и зэйтун (ар. ¿У;3 зэйтун, зэйтуни) 'оливковое дерево'. Очевидно, они являются более поздними, послемонгольскими заимствованиями, т. к. в более ранних памятниках их обнаружить не удалось. В «Бабур-Наме» также встречаются и зафиксированные для более ранних текстов названия: элу (перс. алу) 'алыча", 'слива", гвл (перс. гул) 'цветок", 'декоративное растение", сынар (чинар) (перс. чанар, чинар) 'чинара", тут (ар. тут) 'тутовое дерево", 'шелковица", зэгферэн/зэгфэрэн (ар. -) 'шафран'или 'крокус'.
Можно с большой долей вероятности предположить, что и другая небольшая часть названий, характерная для башкирского литературного языка (рассмотренная нами в первой части работы), но не обнаруженная в этих памятниках, может быть отнесена к периоду не позднее XV-XVI вв., т. к. практически все эти наименования совпадают для кыпчакских и огузских языков. Таким образом, подтверждается версия о книжном пути заимствования той части лексики, которая характерна только для литературного языка.
Отдельно следует заметить, что среди названий растений, содержащих арабский или персидский компонент в своем составе, довольно много таких, которые являются кальками с русского языка: шифалы ромашка (от перс. шифа 'польза') 'ромашка лекарственная', гэжэп вель-чавка (от ар. гэжэп 'удивление') 'вельчавка удивительная', выкытЫ1$ Yлэн (от ар. вакыт 'время') 'безвременник прекрасный' или 'безвременник великолепный', дарыулы тимер Yлэн (от перс. дарыу 'лекарство') 'вербена лекарственная', йэнYлэн (от ар. йэн 'душа') 'душев-ка', зифа мамыкбаш (от ар. зифа 'стройный, тонкий') 'пушица стройная' [ИТС, 2015: 44, 55, 56, 57, 71, 89] и мн. др. Такие названия мы намеренно не включали в список рассматриваемых фитонимов, так как они не являются пря-
мыми заимствованиями, а пришли в башкирский язык через русский в основном из латыни.
Принятые сокращения:
Общие:
букв. - буквальный перевод
дер. - дериваты
диал. - диалектное
др. - другие
зн. - значение
ист. - историческое
кн. - книжное
лит. - литературное
лит. яз. - литературный язык
мн. - многие
напр. - например
перен. - переносное
подр. - подробно
поэт. - поэтическое
разг. - разговорное
рел. - религиозное
сл.-соч. - словосочетание
см. - смотри
соотв. - соответствие
ср. - сравните
ст.-лит. - старо-литературное употр. - употребляется уст. - устаревшее яз. - язык или языки
Языки и диалекты:
аз. - азербайджанский
авест. - авестийский
алт. - алтайский
ар. - арабский
баш. - башкирский
булг. - булгарский
др.-иран. - древнеиранский
др.-тюрк. - древнетюркский
индо-евр. - индоевропейский
каз. - казахский
к-балк. - карачаево-балкарский
кирг. - киргизский
лат. - латинский
мар. - марийский
минз. - минзелинский говор тат. языка
монг. - монгольский
морд. - мордовский
нем. - немецкий
перс. - персидский
рус. - русский
сиб.-тат. - сибирскотатарский
ст.-тат. - старотатарский ст.-тюрк. - старотюркский тат. - татарский
тоб. - тобольский диалект тат. языка
тув. - тувинский
тур. - турецкий
ТЯ - тюркские языки
узб. - узбекский
удм. - удмуртский
уйг. - уйгурский
фр. - французский
чаг. - чагатайский
чув. - чувашский
Диалекты и говоры башкирского языка:
Восточный диалект:
ай. - айский говор
арг. - аргаяшский говор
кызыл. - кызыльский говор
миас. - миасский говор
сал. - сальютский (сальзигутский) говор
Южный диалект:
дем. - демский говор
ик-сакм. - ик-сакмарский говор
иргиз. - иргизский говор
сакм. - сакмарский говор
средн. - средний говор
тук-соран. - тук-соранский говор
Северо-западный диалект:
гайн. - гайнинский говор
караид. - караидельский говор
нижнебельск. - нижнебельский говор
ср.-урал. - среднеуральский говор
танып. - таныпский говор
Дополнительные источники:
АСБЯ - Башторт теленец академик hYЗлеге (Академический словарь башкирского языка) в 10 томах. Уфа: Китап, 2011-2018.
Ахметьянов Р.А Этимологический словарь татарского языка (в 4 томах). Бирск: Бирск. гос. пед. ин-т, 2004.
Бейешев Q.F. Башторт телендэ йерегэн гэрэп hэм фарсы hYЗЗэре (Биишев А.Г. Арабские и персидские слова, употребляемые в башкирском языке). Уфа: изд. ИИЯЛ УНЦ РАН, 2009. 140 с.
БРТС - Большой русско-турецкий словарь. (Вьуьк Rusзa-Tьrkce s^bk). М.: Русский язык, 1998. 680 с.
ДСБЯ - Башторт теленец диалекттары hYЗлеге (Диалектологический словарь башкирского языка). Уфа: Китап, 2002. 432 с.
ДТС - Древнетюркский словарь (изд. второе, пересмотренное). Астана: <^ылым» баспасы, 2016. 760 с.
ИТС - Усманова М.Г., Исянгулова Г.А., Хайрет-динов С.С. Идеографический толковый башкирско-русско-латинский словарь народных названий растений в башкирском языке. Синонимы. Уфа: Изд-во БГПУ, 2015. 263 с.
МК - Диван Лугат ат-Турк Махмуда Кашгарско-го. Алматы: Дайк-Пресс, 2005. 1288 с. + 2.с. вкл.
Наджип Э.Н. Историко-сравнительный словарь тюркских языков XIV века. (На материале «Хосроу и Ширин» Кутба). В 4-х книгах. Астана: <^ылым» баспасы, 2017. Кн. I. 366 с.; Кн. II. 372 с.; Кн. III. 452 с.; Кн. IV. 620 с.
Справочник личных имен народов РСФСР [Под ред. А.В. Суперанской]. М.: Русский язык, 1987. 655 с.
Тумашева Д.С. Словарь диалектов сибирских татар. Казань: изд-во Казанск. университета, 1992. 356 с.
Федотов М.Р. Этимологический словарь чувашского языка. В 2-х т. Чебоксары: Чувашский государственный институт гуманитарных наук, 1996. Т. 1. А-Р. 470 с. Т. 2. С-Я. 509 с.
Хисамитдинова Ф.Г. Мифологический словарь башкирского языка. М.: Наука, 2010. 456 с.
Экба З.Н. Башкирско-русский словарь слов арабского и персидского происхождения. Уфа: Китап, 2004. 208 с.
Tietze A. Tarihi ve Etimolojik Türkiye Tûrkçesi Lugati. Sprachgeschichtliches und etymologisches Wmterbuch des T^kei-T^kichen. Istanbul-Wien: Simurg, 2002.
Список литературы:
Бартольд В.В. Сведения об Аральском море и низовьях Амударьи с древнейших времен до XVII века // Сочинения. В 9 т. М.: Изд-во вост. лит., 19631968. Т. III. Работы по исторической географии. 711 с.
Норманская Ю.В. Географическая локализация прародины тюрков по данным флористической лексики // Природное окружение и материальная культура пратюркских народов [Отв. ред. А.В. Дыбо]. М.: Вост. лит., 2008. С. 119-154.
СИГТЯ - Сравнительно-историческая грамматика тюркских языков. Лексика [Отв. ред. Э.Р. Тени-шев]. М.: Наука, 1997. 799 с.
Сухарева О.А. Пережитки демонологии и шаманства у равнинных таджиков // Домусульманские верования и обряды в Средней Азии [Отв. ред. Г.П. Снеса-рев, В.Н. Басилов]. М.: Наука, 1975. С. 5-93.
Хисамитдинова Ф.Г., Экба З.Н. Наименования духов-хозяев в башкирской мифологии // Урало-алтайские исследования. 2020. № 3 (38). С. 111-129. DOI: 10.37892/2500-2902-2020-38-3-111-129
Хисматова А.Р. Дендронимы в башкирском и немецком языках: Автореф. дис. ... канд. филол. наук. Уфа, 2005. 21 с.
Шайхулов А.Г. К методике выявления мотивирующих признаков номинаций в семантических микросистемах фитонимов // Лексика тюркских языков в сравнительно-историческом аспекте: материалы конференции. Казань, 1986. С. 100-124.
Шайхулов А.Г. Мотивирующие основы в названиях растений татарского и башкирского языков // Татарская лексика в семантико-грамматическом аспекте. Казань, 1988. С. 107-114.
Ягафарова Г.Н. Исследование тематических групп (ономасиологический подход). Уфа: ООО «Деловая династия», 2008. 128 с.
Hauenschild I. Botanica und Zoologica im Babur-name. In: TURCOLOGICA. Band 66 (Herausgegeben von Lars Johanson). Harrassowitz Verlag, Wiesbaden, 2006. Pp. 1-66.
References:
Bartold V.V. Svedenija ob Aral'skom more i nizov'jah Amudar'i s drevnejshih vremjon do XVII veka [Details of the Aral Sea and Lower Amu Darya from Ancient times to the 17th century]. Sochinenija [Works]. In 9 volums. Vol. 3. Works on historical geography. Moscow: Publ. oriental literature, 1965. 711 р. (In Russian) Hisamitdinova F.G., Jekba Z.N. Naimenovanija duhov-hozjaev v bashkirskoj mifologii [The names of local spirits in Bashkir mythology]. Uralo-altajskie issledovanija [Ural-Altaic Studies]. №3 (38). 2020. Pp. 111-129. DOI: 10.37892/2500-2902-2020-38-3-111129 (In Russian)
Hismatova A. R. Dendronimy v bashkirskom i nem-eckom jazykah [Dendronyms in Bashkir and German]. Cand. Sci. (Phylology) dissertation abstract. Ufa, 2005. 21 p. (In Russian)
Ingeborg Hauenschild. Botanica und Zoologica im Babur-name [Botanica and Zoologica in Bäbur-name]. In: TURCOLOGICA. Vol. 66 (Herausgegeben von [edited by] Lars Johanson). Harrassowitz Verlag, Wiesbaden, 2006. Pp. 1-66. (In German)
Сведения об авторах:
Экба Зарема Назировна - к.ф.н., н.с. отдела урало-алтайских языков Института языкознания РАН; г. Москва, Российская Федерация;
https://orcid.org/0000-0002-7300-1392; /aremaekba@iling-ran.ru
Jagafarova G.N. Issledovanie tematicheskih grupp (onomasiologicheskij podhod) [A research on thematic groups (onomasiological approach)]. Ufa: Publ. in "Business dynasty", 2008. 128 p. (In Russian)
Normanskaya Yu.V. Geograficheskaja lokalizacija prarodiny tjurkov po dannym floristicheskoj leksiki [Geographical localization of the ancestral homeland of Turks according to the floral vocabulary]. Prirodnoe okruzhenie i material'naja kul'tura pratjurkskih nar-odov [The natural environment and material culture of Proto Turkic peoples]. Executive editor: A.V. Dybo. Moscow: Publ. in Oriental literature, 2008. Pp. 119154. (In Russian)
Shajhulov A.G. K metodike vyjavlenija motiviru-jushhih priznakov nominacij v semanticheskih mikros-istemah fitonimov [On methodology for the identification of motivating criteria of nomination in semantic microsystems of the plant names]. Leksika tjurkskih ja-zykov v sravnitel'no-istoricheskom aspekte: Materialy konferencii [Vocabulary of the Turkic Languages in comparative and historical context]. Conference data. Kazan, 1986. Pp. 100-124. (In Russian)
Shajhulov A.G. Motivirujushhie osnovy v nazvani-jah rastenij tatarskogo i bashkirskogo jazykov [Motivating bases in the names of plants in the Tatar and Bashkir Languages]. Tatarskaja leksika v semantiko-gram-maticheskom aspekte [Tatar vocabulary in semantic and grammatical context]. Kazan, 1988. Pp. 107-114. (In Russian)
Sravnitel'no-istoricheskaja grammatika tjurkskih jazykov. Leksika [Comparative historical grammar of Turkic Language. Lexis]. Executive editor: E.R. Tenishev. Moscow, 1997. 799 p. (In Russian)
Suhareva O.A. Perezhitki demonologii i shamanstva u ravninnyh tadzhikov [The throwbacks of demonology and shamanism of the lowland Tajiks]. Domusul'manskie verovanija i obrjady v Srednej Azii [Pre-muslim beliefs and rites in the Central Asia]. Executive editor: G.P. Sne-sarev, V.N. Basilov. Moscow: Science Publ., 1975. Pp. 5-93. (In Russian)
Information about the author:
Ekba Zarema Nazirovna - Cand. Sci. (Philology), Research Fellow of the Department of Ural-Altaic Languages of the Institute of Linguistics of the Russian Academy of Sciences; Moscow, Russian Federation; https://orcid.org/0000-0002-7300-1392; zaremaekba@iling-ran. ru
