CC BY
46
3. Двукратная смена генерального подрядчика и рост накладных расходов по одноименной статье.
4. Необходимые изменения концепции инвестиционного проекта строительства горнолыжного комплекса «Манжерок» в связи с развитием туристической отрасли и технологии горнолыжных и гостиничных услуг привели к увеличению стоимость проектных работ по проекту.
5. Смена собственника, время для вхождения нового участника в проект.
Не смотря на все возникшие трудности, проект остается перспективным в силу ряда причин. Адекватную оценку этой перспективности можно дать только исходя из двух позиций, собственника бизнеса и органов государственной власти:
1) интерес к горнолыжному спорту высок и ежегодно показывает стабильный рост, который нужен и оператору проекта и органам исполнительной власти;
2) у текущего собственника и инициатора проекта ОАО «Сбербанк России» в лице дочернего предприятия ООО «Сбербанк Капитал» существует все необходимые ресурсы для его осуществления: опыт, персонал, финансы;
3) стоимость текущей стадии составляет порядка 25% от общей стоимости всех объектов предусмотренных соглашени-
ем о намерениях по реализации инвестиционного проекта заключенного инвестором и Правительством Республики Алтай 20.08.2010 г. Потенциал для инвестирования кроме первой очереди составляет 11-12 млрд. рублей, а значит, есть предмет для диалога с соинвесторами после завершения первой очереди строительства;
4) в рамках ЧГП предусмотрено строительство объектов инфраструктуры за счет бюджетных средств, мероприятие способно в значительной степени ускорить развитие отрасли.
Подводя итог вышесказанному можно сделать вывод, что сейчас ЧГП строительства ГЛК «Манжерок» находится в стадии временного спада деловой активности, это значит, что взаимные выгоды от партнерства достижимы несмотря ни на что. Однако стоит отметить что инвестиционная эффективность первой очереди находится на самом низком из возможных уровней, как для стороны инвестора в части неполучения запланированной прибыли, так и стороны исполнительной власти, компания начинает эксплуатационную деятельность позже запланированного срока, а значит бюджет не получает запланированные доходы. В целом, уже сейчас горнолыжный комплекс «Манжерок» является точкой повышенного внимания со стороны туристов, отдыхающих в Республике Алтай, как в летний, так и в зимний период.
Библиографический список
1. Закон Республики Алтай от 25.09.2008 N 82-РЗ «Об установлении пониженной налоговой ставки налога на прибыль организаций, подлежащего зачислению в республиканский бюджет Республики Алтай», (ст.1, пт. 3).
2. Закон Республики Алтай от 21.11.2003 N 16-1 (ред. от 13.10.2009) «О налоге на имущество организаций на территории Республики Алтай» (ст.1, пт.3, пп.5).
3. Бородачев, И.М. Частно-государственное партнерство и его роль в развитии социальной инфраструктуры: автореф. дис. ... канд. эконом. наук. - М., 2007.
Bibliography
1. Zakon Respubliki Altayj ot 25.09.2008 N 82-RZ «Ob ustanovlenii ponizhennoyj nalogovoyj stavki naloga na pribihlj organizaciyj, podlezhathego zachisleniyu v respublikanskiyj byudzhet Respubliki Altayj», (st.1, pt. 3).
2. Zakon Respubliki Altayj ot 21.11.2003 N 16-1 (red. ot 13.10.2009) «O naloge na imuthestvo organizaciyj na territorii Respubliki Altayj» (st.1, pt.3, pp.5).
3. Borodachev, I.M. Chastno-gosudarstvennoe partnerstvo i ego rolj v razvitii socialjnoyj infrastrukturih: avtoref. dis. ... kand. ehkonom. nauk. -M., 2007.
Статья поступила в редакцию 22.01.13
УДК 304.5+316.3+336.7
Solovyev O.B. FINANCIAL MARKETS AND ECONOMIC MANAGEMENT IN THE SOCIETIES OF CONTROL AND DISCIPLINE. The article analyses the modern model of economic management both in global and regional levels. The model of economic management is regarded as the way on which the financial markets are being created and regulated. The using of power techniques and the monetaristic money-and-credit policy are shown to guide the disciplinary societies to the loss of economic development rate and to the crisis not only on the financial markets but in the social and cultural dynamics as well.
Key words: control, capital, economic management, financial system, investment.
О.Б. Соловьёв, канд. филос. наук, доц., г. Новосибирск, E-mail: [email protected]
ФИНАНСОВЫЕ РЫНКИ И ЭКОНОМИЧЕСКОЕ УПРАВЛЕНИЕ В ОБЩЕСТВАХ КОНТРОЛЯ И ДИСЦИПЛИНЫ
В статье осуществлён анализ современной модели экономического управления на глобальном и региональном уровнях. Модель экономического управления рассматривается с точки зрения способа, которым создаются и регулируются финансовые рынки. Показано, что применение властных технологий контроля на основе монетаристской денежно-кредитной политики приводит дисциплинарные общества к потере темпов экономического роста и затяжным кризисным явлениям не только на финансовых рынках, но и в социальной и культурной динамике в целом.
Ключевые слова: контроль, капитал, экономическое управление, финансовая система, инвестиции.
Уверенность большинства англо-американских экономистов в единственно правильной теории финансов и модели экономического управления, исходящая из однополярного видения мира, была сильно подорвана мировым финансовым кризисом, с одной стороны, и работами французских регуляционистов - с другой. Надежды, возлагаемые либеральными экономистами на развитие института частной собственности и рыночных отношений, до сих пор связаны с формированием эффективного собственника, который смог бы обеспечить устойчивое развитие произ-
водительных сил и позитивную социокультурную динамику. Неклассическая экономическая теория противопоставляет представлению об эффективных, равновесных, конкурентных рынках представление о фундаментально неравновесных, нелинейных рынках, чья эффективность на протяжении длительного периода не может быть обеспечена без вмешательства правового государства и институтов регулирования. С этой точки зрения, отношения собственности и поведение рынков, предоставленных самим себе, неизбежно приобретают негативный харак-
тер: выдуваемые и затем лопающиеся кредитные пузыри ставят под угрозу существование всей экономической системы мирового рынка капитала и свободной торговли.
В кризисной ситуации государство вынуждено спасать рыночные отношения путём применения нерыночных мер воздействия, как на реальный сектор экономики, так и на финансовые рынки с целью поддержания платёжеспособного спроса и ликвидности финансовой системы. Авральный характер этих мер обусловливает их недостаточность и половинчатость в деле устойчивого развития экономики, которое, по сути, должно служить стимулированию ресурсосбережения, налаживанию безотходных и экологически чистых производств, гарантировать социальное обеспечение, высокий уровень образовательных и медицинских услуг и при этом не подменять хозяйственную деятельность предприятий участием государства. Вместе с тем, реализация названных программ возможна лишь при условии научно обоснованного применения рефлексивной теории финансовых рынков и модели экономического управления. Это означает организованное воздействие на объект экономической теории со стороны самой экономической теории. Воздействие носит двусторонний характер: исследуемая реальность изменяется вместе с исследовательской гипотезой, которая изначально допускается ошибочной, поскольку, оказывается, всегда описывает то, что было «вчера», выявляя динамические законы этой «вчерашней» реальности. Для того чтобы экономическая теория оставалась актуальной, её необходимо постоянно соотносить с действительностью, внося поправки на принятые допущения и перестраивая с изменением объективных данных. Эти перестройки не должны быть гипотезами ad hoc, но должны опираться на анализ новых, возникающих, что называется, на глазах закономерностей, выявляемых в составе целостного изучаемого объекта - финансовой системы, рыночных отношений, национальной или мировой экономики.
Проблематика финансовых рынков в современных научных исследованиях приобретает всё большее значение в контексте преодоления последствий глобального кризиса, объяснения причин депрессии и провалов экономической теории (см., в частности, [1-5]). Значение этой проблематики непрестанно возрастает в силу того, что способы управления финансовыми рынками в условиях патримониального режима накопления предопределяют модель управления экономическим развитием стран и регионов и, как следствие, социальную и культурную динамику в целом [6; 7; 8]. Пристальное внимание заслуживает специфика функционирования финансовых рынков в странах с транзитивной экономикой, в которых общие просчёты монетаристской денежно-кредитной политики, приводящие к выдуванию пузырей, осложняются негативными последствиями дерегулирования хозяйственной деятельности, резким ухудшением инвестиционного климата, макроэкономической и институциональной неопределённостью [9; 10]. Даже в период бума российских первичных публичных размещений в 2006-07 гг. средства, получаемые от эмиссии акций и облигаций, не инвестировались в основной капитал предприятий и так и не стали фактором экономического роста. Так, согласно данным Росстата, по итогам 2006 г. из 17 млрд. долл., полученных от размещения акций, и 17 млрд. долл., вырученных при размещении корпоративных облигаций, только 2.5 млрд. долл. (14.7% собранных средств) и 60 млн. долл. (0.4%) соответственно были направлены на инвестиции в основной капитал российских предприятий.
Инфраресурсы политической власти и финансовый рынок
Две группы причин обусловливают паралич механизма инвестирования сбережений в реальный сектор экономики и спекулятивный характер российского фондового рынка. Одни -сводятся к упущениям современной экономической науки и ущербности, если не порочности, монетаристской модели М. Фридмана. Другие - состоят в технологиях власти, принуждающих к труду и поощряющих потребление, благодаря которым общество в средне- и долгосрочной перспективе получает положительную динамику экономического развития. Налаживание механизма инвестирования, таким образом, означает, прежде всего, разработку современной модели экономического управления, которая учитывала бы специфику финансовых рынков в обществах, находящихся на разных уровнях развития производительных сил и производственных отношений.
Вместе с тем проблемы ликвидности и развития финансовых рынков непосредственно обусловлены технологиями выработки, принятия и реализации властных решений как в странах с транзитивной, так и в странах с развитой постиндустриальной экономикой. Управление, как и любой другой вид экономической деятельности, обладает особенностями, имманентными са-
мой культуре исторических обществ, когда любое хозяйственное преобразование становится только одним из аспектов целостного культурного перехода. Это означает, что в модели экономического управления, объемлющей традиционные формы государственного регулирования экономики с возможными постиндустриальными инновациями в управлении и финансовой системе, суммируются две серии событий - экономическое развитие общества и реализация технологий власти, технологий принуждения к труду и поощрения потребления. Функции управления разделены между ними таким образом, что, в одном случае, власть есть, по сути, производная от экономического развития, главным структурным элементом которого являются финансовые рынки, а в другом - экономическое развитие определяется технологией выработки и реализации властных решений.
Состояние экономики - один из инфра-ресурсов политической власти, созидающий в условиях роста производства и потребления и разрушающий при спаде. Как отмечает Б.А. Лие-тар: «Реальная проблема - не в том, произойдут или нет изменения в денежных системах (они уже идут), а в том, понимаем ли мы, что подразумевается под такими изменениями» [11, с. 25]. Любые денежные системы значительно облегчают процессы обмена результатами труда между людьми. Тип денег, используемый в обществе, способ, каким управляются финансовые рынки, отпечатывает ценности и отношения в обществе, поощряет или противодействует им, пробуждая специфические коллективные чувства и задавая образцы поведения. Конъюнктура и динамика современных финансовых рынков обусловливает настоятельную потребность в создании такой модели экономического управления, при которой технологические инновации и реализация властных технологий образовывали бы серии событий, задающих устойчивое развитие общества. Понимание происходящего, направление серий событий в нужную точку позволяет обществу обрести уверенность в завтрашнем дне, не паразитируя на одном только потребительском буме, стимулируемом кредитами и ведущем к обнищанию населения в случае девальвации национальной валюты или дефолта по долгам государственных корпораций. Для достижения этого понимания недостаточно определения общества как капиталистического (государственно-капиталистического, посткоммунистического и др.), с частной собственностью на средства производства и рыночной экономикой. Для определения способа наиболее эффективной мобилизации инфра-ресурсов в условиях кризиса и послекризисного восстановления необходим анализ взаимосвязанных серий событий на финансовых рынках, в денежнокредитной и политической системах, раскрывающий сущность экономического управления в контексте применения властных технологий принуждения к труду и поощрения потребления. В этих целях воспользуемся историческим концептом, основанным на понятиях суверенитета, дисциплины и контроля.
Согласно М. Фуко, общества дисциплины приходят на смену обществ суверенитета в ХУШ-Х1Х вв. Их расцвет приходится на эпоху, непосредственно предшествующую мировым войнам. В отличие от обществ суверенитета, дисциплинарные общества ориентированы не столько на сбор налогов с населения страны, сколько на организацию фабричного производства и сопутствующих ему гигантских пространств изоляции, отношения между людьми в которых строго регламентированы и не подвержены пересмотру. «Идеальным» изоляционным проектом выступает заводское производство, которое концентрирует и распределяет пространство и упорядочивает время с целью такого расположения производительных сил в пространственно-временном континууме, чтобы полученный результат превышал сумму изначальных сил. Теория прибавочной стоимости К. Маркса даёт описание экономического базиса дисциплинарных обществ, находящихся на индустриальной стадии капитализма. С развитием производительных сил на смену простому товарному воспроизводству обществ суверенитета приходит расширенное, основанное на наёмном труде капиталистическое воспроизводство дисциплинарных обществ, изменяется количественное назначение элементов воспроизводства, когда некоторая часть прибавочной стоимости превращается в капитал. Появляется спекулятивный капитал, начинается ускоренное развитие науки и техники. Низкая заработная плата большинства наёмных работников принуждает «синие» воротнички регулярно продавать свою рабочую силу без какой-либо надежды на получение дополнительного частнособственнического дохода в будущем.
Социальная функция государства была осознана дисциплинарным обществом, когда Ф.Д. Рузвельт взялся за осуществление нового курса, с которым сочеталась принципиально новая экономическая теория спроса и государственного экономи-
ческого регулирования - «Общая теория занятости, процента и денег». Дж.М. Кейнс считал, что экономика не столько наука о мышлении в терминах моделей, сколько искусство выбора моделей, соответствующих постоянно изменяющемуся миру. Его предложения были направлены на стабилизацию внутренне неустойчивой экономики частных хозяйств за счёт государственного вмешательства на макроэкономическом уровне. Происшедшая благодаря развитию техники трансформация общественных отношений позволила использовать капитализм для большинства членов общества. Капиталистическая система осуществила технологическую эволюцию, приведшую, по словам Ж. Де-лёза, к «мутации капитализма» - от капитализма концентрации ради производства и собственности к капитализму сверхпроизводства. Если общества надзирания и принуждения начала ХХ в. завоёвывали рынки путём создания дисциплинарных пространств, понижения стоимости товаров и специализации производства, современный капитализм захватывает контроль, фиксирует обменные ставки и видоизменяет продукцию. Кейнсианские меры определили и переход от властных технологий с открытым характером, открытость которых состоит в явном надзирании и принуждении к труду, к властным технологиям, которые манипулируют людьми, поощряя их как потребителей. Принуждение стало скрытым, надзирание превратилось в контроль, осуществляемый при помощи высоких технологий, которые собственно и характеризуют вступление общества в постиндустриальную эпоху инновационных решений. С развитием информационных технологий традиционные факторы производства - земля, труд и капитал - потеряли былое значение и отступили перед другим источником прибавочной стоимости и наращивания капитала - знанием.
Наряду с технико-технологическим развитием основанием «мутации капитализма» послужило и то обстоятельство, что общество, как система с рефлексией, способно изменять само себя, реализовывать механизмы не только собственно научнотехнического развития, но и механизмы осознанных социальных преобразований. Общества контроля и дисциплины представляют собой системы, управляемые при помощи механизма двусторонней обратной связи между мышлением и действительностью - механизма, который Дж. Сорос назвал рефлексивностью (геАех^Ку) [12]. Рефлексивность подразумевает одновременную обусловленность социальной реальности как настоящим состоянием дел, так и общественными ожиданиями, настроем. События экономической и политической жизни, в отличие от физических явлений, содержат в качестве участников свободно действующих контрагентов - мыслящих людей. Использование результатов финансового, экономического или общественно-политического анализа изменяет саму исследуемую систему - финансовые рынки, экономику, политическое устройство.
С рефлексивностью связаны основные трудности экономической науки. Разрабатывая экономическую теорию, К. Маркс опирался на философское понятие практики, не ожидая, когда философы оценят его как неклассическое основание современной науки. По словам П. Бурдьё, не ждали философов, чтобы узнать, что они подразумевают под произвольностью социального факта, лингвистического знака, объяснением социального через социальное, и другие основоположники общественных и гуманитарных наук - М. Вебер, Э. Дюркгейм, Ф. де Соссюр. Вместе с тем достижения новейшей социологической и философской мысли до сих пор отделены от экономической теории, в том числе от анализа финансовой системы, по отношению к которой продолжает господствовать классическая теория эффективных рынков. Неклассическая рациональность, учитывающая роль и место субъекта в системе исследования, получила признание в философских и исторических теориях общественноэкономического развития; при этом, однако, дело не дошло до конкретно-эмпирического осмысления событий на финансовых рынках, а значит и неклассических теоретических моделей экономического управления. До сих пор общепринятые макроэкономические модели, как правило, построены на предположении о рациональных ожиданиях репрезентативных агентов и не предполагают, что знание может быть несовершенным, а поведение адаптивным.
От логики накопления к логике финансизма
Современная финансовая теория сложилась под воздействием ряда ключевых факторов - событий на финансовых рынках, кардинальных изменений в социально-экономической жизни, научных инноваций в социальных науках и экономической теории. В середине ХХ в. задачи управления структурой капитала поставили вопрос о влиянии оптимальной структуры капитала на стоимость компании. Противоречивые походы к оптимизации структуры капитала при выделении приоритетных факто-
ров, определяющих механизм оптимизации, привели к поэтапному появлению обобщающих теорий - традиционной концепции структуры капитала, концепции индифферентности структуры капитала (теории Модильяни-Миллера), компромиссной концепции структуры капитала, концепции противоречия интересов при формировании структуры капитала (теории асимметричной информации С. Майерса, а также теорий сигнализирования и мониторинговых затрат). Любая из этих концепций имеет значение лишь при условии, что финансовый рынок как в части информационных, так и в части денежно-кредитных потоков развит в достаточной степени, чтобы служить механизмом экономического управления.
Отечественная экономическая наука традиционно рассматривала категорию финансов как систему отношений между государством и населением при формировании государственных ресурсов денежных средств, в ранние исторические периоды выступавших в форме казны и позднее приобретших форму государственного бюджета. Качественно новое значение финансовых институтов в хозяйственной жизни обществ контроля, расширение масштабов рынка ценных бумаг и кардинальное усиление его влияния на инвестиционные процессы и экономику, сложность системного обеспечения эффективного управления финансами корпораций, всё большее участие разных слоёв населения в инвестиционных процессах - всё это обусловило развитие новых направлений финансовой теории. Понятие «финансы» получило расширительное толкование - от сугубо государственных финансов до исследования финансов предприятий и финансов домашних хозяйств [13].
В силу многолетней гегемонии США на мировых рынках капитала и ценных бумаг современная теория финансов сложилась как англо-американская система знаний об организации и управлении финансовой триадой - ресурсами, отношениями, рынками. Практика американского финансизма опирается на однополярное видение мира, единую модель экономического управления и одинаковые рецепты для всех. Однако не может быть одинаковых рецептов преодоления и предотвращения кризисных явлений для обществ контроля и обществ дисциплины. Принципиально различные властные технологии и институциональное устройство, особенности функционирования финансовых институтов в обществах контроля и обществах дисциплины обусловливают различие моделей экономического управления
и, как следствие, рецептов оздоровления экономики. Универсализация подходов, когда утверждается, что макроэкономические законы везде работают одинаково, здесь не только теоретически не оправдана, но может иметь тяжёлые и даже катастрофические социальные последствия. Так, общества дисциплины в разгар кризиса 2008 г. руководствовались рекомендациями МВФ, разработанными в развитых странах для развитых же стран и направленными на свёртывание бюджетных расходов, что, в конце концов, привело развивающиеся экономики к ограничению спроса, росту безработицы и падению производства.
«Невидимая рука» конкуренции, имеющая значение рыночного механизма саморегулирования, в эпоху А. Смита с высокой степенью эффективности распределяла ресурсы и результаты труда между хозяйственными субъектами и действительно позволяла стимулировать развитие национальных экономик. Спустя двести лет положение изменилось: причиной тому стали качественно новый этап развития техники и количественно иная стратификация общества. Десятилетия кейнсианского регулирования, через которые прошли развитые экономики, и которых не было у обществ дисциплины, новые властные технологии, асимметричность информации, когда некоторые участники рынка владеют важной информацией, не доступной другим заинтересованным лицам, обусловливают, почему возвращение к классическому механизму саморегулирования рынка едва ли в состоянии обеспечить эффективное использование капитала. В условиях финансового кризиса и экономической депрессии «невидимая рука», поощряя спекулятивные тенденции и центростремительный отток капитала с финансовой периферии, лишает реальный сектор экономики дисциплинарных обществ необходимых для его развития инвестиций, обескровливает образование, усиливает эмиграционные процессы.
Ныне финансы занимают такое положение в структуре мировой и национальных экономик, что могут навязывать свою логику и свои правила всем другим институциональным составляющим хозяйственной системы, которые в своей совокупности и образуют конкретную модель регуляции. Трудовые отношения, которые ещё в 1950-х гг. определяли модель экономического управления индустриальных обществ, к концу века оказались целиком зависимы от конъюнктуры финансовых рынков. В обществах контроля отношения найма более не имеют решающе-
го значения. Как отмечает Т. Кутро, их роль отныне сводится лишь к учёту и регистрации в своих нормах правил и условий, которые навязываются финансами [14]. И это, как подчёркивают французские регуляционисты, не просто итог чистой теории, но результат обусловленного исторической динамикой фактического «деклассирования» отношений найма.
К. Маркс, исследуя закономерности движения фиктивного капитала, не исключал возможности подчинения производительного капитала логике движения финансовых инструментов. В этом случае реальное производство выступает всего лишь в качестве неизбежного посредника в процессе делания денег. Вместе с тем в обществах дисциплины капиталистическое производство, функционирование которого целиком определяется состоянием денежного рынка, объёмом и распределением финансовых потоков, при отсутствии влияния со стороны более развитых постиндустриальных обществ возможно лишь в конце периода экономического подъёма. В обществах же контроля укрепление финансовой доминанты происходит в условиях, когда фиктивная капитализация достигает гигантских масштабов, а фундаментальное экономическое предназначение финансового рынка подменяется собственными интересами финансовой сферы - интересами ничем не сдерживаемого роста капитала и стоимости финансовых инструментов. В условиях постиндустриального производства логика движения финансов определяет структуру всей экономической системы обществ контроля и обусловливает происходящие в ней изменения. В то же время в обществах дисциплины, прежде всего, в странах с транзитивной экономикой, - России, Беларуси, Украине, - экономические изменения по причине глобализации диктуются логикой движения финансового капитала постиндустриальных стран и потому могут приводить к катастрофическому недостатку финансирования реального сектора, высокой степени амортизации основных производственных средств, росту безработицы, деградации кадрового потенциала.
Закон о безопасности пенсионного дохода работников, подписанный президентом США Дж. Р. Фордом в 1974 г., сделал легитимной практику высокоспекулятивных операций и привёл к абсолютному преобладанию логики и интересов финансового рынка над задачами и логикой социального обеспечения. Задачи доверительного управления разошлись с традиционной сущностью траста - обеспечением пусть небольшого, но гарантированного дохода бенефициарию. В 1979 г. ФРС США выбрала новую стратегию, которая позволила резервам пенсионных фондов за четверть века вырасти более чем в 6 раз - до 27.7 % в структуре чистых активов домашних хозяйств. Претензия управляющих компаний на синтез двух априорно противоположных логик - логики социального обеспечения и логики финансов - привела к трансформации модели регуляции: если первоначально управление пенсионными фондами определялось логикой социальной защиты, то теперь легитимность этих фондов, которые стали главными акторами современного финансового рынка, определяют ценности, лежащие за пределами логики векового накопления капитала [15, с. 123].
В то же время финансовые рынки дисциплинарных обществ не могут считаться независимой силой, осуществляющей финансовые инвестиции и экономическое управление в странах с транзитивной экономикой. Доля институциональных инвесторов на этих рынках, как правило, значительно уступает доле зарубежных инвестиций. Так, неразвитость финансовых рынков дисциплинарных обществ проявляется, в частности, в значительном сокращении числа российских негосударственных пенсионных фондов (НПФ) и резком уменьшении стоимости чистых активов паевых инвестиционных фондов (ПИФ) в период кризиса 2008-09 гг. Почти 90 % собственного имущества российских НПФ сосредоточено в 20 фондах. Ежеквартально с конца 2008 г. снижается количество ПИФов, которые были созданы в расчёте на спекулятивный рост рынка. Низкая капитализация отечественных институциональных инвесторов также свидетельствует о том, что в обществах дисциплины механизмы коллективного инвестирования далеко не всегда находят общественную поддержку.
Таким образом, финансовые рынки обществ контроля находятся на принципиально новом этапе развития, когда именно они служат механизмом экономического управления как в самих обществах контроля, так и в кредитуемых при их посредстве обществах дисциплины. Одним из последствий беспрецедентного роста фондов институциональных инвесторов в развитых странах становится беспрецедентное же самовозраста-ние фиктивного капитала: растущая доля конечного инвестиционного спроса снова возвращается на финансовый рынок и вкладывается в его инструменты, что, в свою очередь, обусловлива-
ет высокоспекулятивную зависимость финансовых рынков развивающихся стран от конъюнктуры денежного рынка обществ контроля. Капитал, как фетишистская форма осуществлённой деятельности, «прошлый труд», стремится выйти из-под каких-либо ограничений. В непрерывном процессе фиктивного само-возрастания финансовый капитал опирается на себя как на ценность саму по себе, так что формою фетишизации будущего труда становятся производные финансовые инструменты. Биржевые свопы, фьючерсные и опционные контракты, внебиржевые продукты финансового инжиниринга позволяют застраховать капитал, хеджировать возможные финансовые потери в будущем. Вследствие чего рост рынка финансовых обязательств, исполнение которых приурочено к тому или иному периоду времени в будущем, в десятки раз превосходит фондовый рынок и рынок судных капиталов. Ожидания противостоят достижениям, будущее производство - фактическому, рынок деривативов
- рынку денег и капиталов.
Рынки денег и капиталов versus рынка деривативов
Эффективность мер по предупреждению второй волны финансового кризиса зависит от устойчивости национальной финансово-валютной системы, уровня диверсификации и конкурентоспособности экономики, в связи с чем правительства используют традиционные методы стабилизации финансовоэкономической системы. Обсуждение в ноябре 2008 г. на саммите G20 путей выхода из кризиса показало, что большинство стран национализирует часть активов финансовых организаций посредством предоставления субординированных кредитов и поддерживает ликвидность финансовой системы путём «выброса» на рынок дополнительных денежных средств. Эти меры были осуществлены в соответствии с монетарной моделью экономического управления и властными технологиями контроля, без которых невозможна реализация монетаристской денежнокредитной политики. Не отставали от G20 и страны с транзитивной экономикой, использующие властные технологии дисциплины и принуждения к труду. Так, в Узбекистане в целях обеспечения устойчивой основы для развития финансово-экономической, бюджетной, банковско-кредитной системы, а также реального сектора экономики наряду с мерами по развитию разветвлённой сети микрокредитования предпринимательской деятельности были реализованы меры, направленные на повышение уровня капитализации ведущих банков страны. Также были приняты нормативные акты о стопроцентной защите депозитных вкладов населения и об оказании дополнительной помощи банковским и финансовым структурам [5, с. 77]. Между тем применение монетаристских технологий контроля, способствующих патримониальному режиму роста в обществах, где едва ещё только начали оформляться фордистские отношения найма, чревато социальным взрывом по образцу Бишкека апреля 2010 г., когда бедность и ограниченность потребления масс явились последней причиной провала политики президента К. Бакиева.
По словам Ф. Лордона, мы являемся свидетелями биржевой социализации вознаграждения за труд. Отношения между руководством предприятия и коллективом работников-акционе-ров в вопросах динамики оплаты труда трансформируются таким образом, что вместо прибавочной стоимости, источником которой всегда было предприятие, инстанцией, определяющей размер вознаграждения и целесообразность роста фирмы, становится финансовый рынок [16, с. 11]. Это, несомненно, и есть фундаментальная основа естественноисторического изменения современной модели экономического управления. Создают ли эти изменения благоприятные условия для долгосрочных инвестиций, а значит, и для развития реального сектора экономики? Взаимные обязательства между банками ныне достигли таких размеров, что любой кризис ликвидности в одном из сегментов финансового рынка может оказать самое разрушительное воздействие на всю экономику. Увеличение доли финансовых составляющих в доходах населения обществ контроля значительно интенсифицирует взаимосвязи между финансовым и реальным сектором экономики, когда циклы роста и падения стоимости финансовых инструментов непосредственно сказываются на стоимости товаров, росте и падении производства. Отсюда, велика опасность того, что главной характеристикой режима накопления с финансовой доминантой станет перенесение свойственной финансам нестабильности в сферу реальной экономики. Как и во времена К. Маркса, логика финансизма работает только в условиях длительных периодов повышательной конъюнктуры биржевого цикла, и любой кризис и биржевая паника возвращают к мысли о восстановлении традиционных механизмов социального обеспечения.
Отказаться от выдувания пузырей означает отказаться от денежно-кредитной политики монетаризма, от дерегуляции. «Чтобы выйти из этой ситуации, нет иного средства, кроме как...
избежать того, чтобы она возникла! - полагает Ф. Лордон. - Чтобы уничтожить финансовый пузырь на корню (ab initio), нужно хотя бы частично лишить его кислорода, иначе говоря - кредита» (цит. по [7, с. 58]). Этот вектор, - вектор институционального регулирования финансовых рынков, который вместе с тем есть вектор экономического управления, - изначально может быть задан финансовыми центрами обществ контроля. В его отсутствии обществам дисциплины необходимо искать свои методы и способы управления финансовым рынком, которые смогли бы обеспечить устойчивое развитие экономики без рисков раздувания кредитных пузырей, а вместе с ними и стоимости продукции реального сектора экономики на внутреннем рынке. Не менее существенной задачей управления финансовым рынком становится контроль над самовозрастанием фиктивного капитала и тщательный мониторинг финансовых потоков, задающих разрыв между производством товаров и эмиссией производных финансовых инструментов.
Характерная особенность власти, бесконтрольной и предоставленной самой себе, тем более власти, которой обладают финансы, власти рынка, есть излишество и отсутствие меры. Диспропорции на финансовом рынке обществ контроля выразились в несоразмерно высокой номинальной стоимости биржевых и внебиржевых процентных и валютных деривативов по отношению к реальному сектору экономики. В 2005 г. стоимость деривативов на финансовых рынках североамериканских стран более чем в 20 раз превышала совокупный ВВП этих стран: 342.6 трлн. долл. против 14251.8 млрд. долл. ВВП США, Канады и Мексики. Капитализация рынка акций США, Канады и Мексики на конец 2005 г. составляла чуть более 18722 млрд. долл., а общий объём долговых ценных бумаг - 25264 млрд. долл., что опять же более чем в 18 и 13 раз уступает номинальной стоимости финансовых деривативов. В условиях патримониального режима накопления и монетаристской денежно-кредитной политики фиктивному капиталу финансовых рынков свойственно не обусловленное реальным производством гигантское самовоз-растание. Ограничения на власть денежного рынка могут быть наложены извне - институтами регулирования. От того, насколько рациональны будут эти ограничения, определяющие интересы общества и финансовую дисциплину всех субъектов хозяйственной деятельности, зависит эффективность развития экономики в целом и финансовой системы в частности.
Среди проектов экономического управления, исходящих из идеи институционального регулирования финансового рынка, отметим три модели. Первая - модель французских регуляцио-нистов. А. Липиц настаивает, чтобы все финансово-кредитные институты, а не только банки были поставлены под контроль Центрального банка. Для предупреждения крупномасштабных финансовых кризисов предлагается использовать два механизма. Первый предусматривает разделение процентной ставки на две части. Одна часть будет действовать исключительно для субъектов реального сектора экономики; её следует поддерживать на самом низком уровне. Вторая часть будет относиться исключительно к субъектам финансовой сферы; её следует держать на максимально высоком уровне. Предлагается обнуление процентной ставки по кредитам, направляемым на финансирование решений общественных проблем, например, борьбы с парниковым эффектом, в то время как процент по спекулятивным кредитам следует повысить до 15 %. Второй механизм связан с установлением посредством налогообложения предела дивидендных доходов, что позволит ограничить заинтересованность акционеров в сверхэксплуатации и бесконечной интенсификации труда наёмных работников.
Библиографический список
Вторая модель - модель финансовой архитектуры Дж. Андерхилла. Понятие «финансовая архитектура» Дж. Андерхилл определил как сумму международных институтов и вспомогательных процессов, нацеленных на управление глобальным дисбалансом, обменными курсами, транснациональными потоками капитала и на обеспечение стабильности финансового рынка - от предотвращения кризиса до управления урегулированием долга [17]. По его мнению, разработка финансовой политики традиционно происходит в относительно замкнутых сообществах на основе взаимодействия центральных банков, министерств финансов, регулирующих агентств и их доверенных лиц в частном секторе. Крупные, действующие в международном масштабе финансовые институты саботируют демократически разработанные решения национальных институтов, в результате чего политика основывается больше на экономической теории, чем на объективных фактах. Политику следует приблизить к реальности, а политикам сосредоточиться на реформах, пересматривающих политическое обоснование и распределительный эффект финансовой архитектуры, в особенности в вопросах о том, а) в чьих интересах проводится политика, б) насколько легитимным является процесс принятия решений и итоговая политика, и в) каковы связи между процессом принятия решений и результатом.
Третья модель - модель рефлексивного воздействия на финансовый рынок, разработанная Дж. Соросом на основе теории радикальной ошибочности. Формирование кредитного рынка, по сути, является рефлексивным процессом - процессом двусторонней обратной связи между принятием решения и реакцией рынка. Дж. Сорос уверен, что для того чтобы избежать крайностей, этот процесс нужно регулировать, а поскольку регуляторы не только живые люди, но и бюрократы, значительный перевес в сторону регулирования может существенно затормозить экономическую деятельность. Финансист не допускает возврата к условиям, существовавшим после второй мировой войны. Скорее, рынку нужно уделить максимальное внимание, но такое, чтобы доступность кредита увеличивала производительность, гибкость и инновационность реального сектора экономики. Рынки гораздо лучше адаптируются к изменяющимся условиям полного неопределённости мира, причём адаптируются так, что сами активно оказывают влияние на дальнейший ход событий. А значит, в модели экономического управления необходимо учесть как фактор нестабильности и неуверенности, порождаемой финансовым рынком, так и фактор гибкости и приспособляемости рынка [18, с. 256-258].
Общим для этих проектов является вывод о недопустимости дальнейшего следования по пути классического равновесного моделирования финансовых рынков. Пока теория равновесия остаётся превалирующей парадигмой современной науки, её политическое следствие, рыночный фундаментализм будет оправдывать гонки по краю пропасти спекуляций на мировом финансовом рынке - пропасти, вдоль которой прокладываются пути денежно-кредитной политики монетаризма. Бифуркации политической жизни и хозяйственного развития могут увлечь участников гонок на самое дно. Лопающиеся пузыри на финансовых и товарных рынках обществ контроля могут произвести эффект пробитых покрышек в экономических машинах дисциплинарных стран. Вместе с тем модель рефлексивного воздействия на финансовый рынок и парадигмы, которые предлагают Дж. Сорос, французские регуляционисты А. Липиц, Ф. Лордон, С. Монтань и другие теоретики институционального регулирования рыночных отношений, ещё должны доказать свою эффективность.
1. Суэтин, А. О причинах современного финансового кризиса // Вопросы экономики. - 2009. - № 1.
2. Тамбовцев, В. Финансовый кризис и экономическая теория // Вопросы экономики. - 2009. - № 1.
3. Кирман, А. Финансовый кризис и провалы современной экономической науки / А. Кирман, Д. Коландер, Г. Фельмер [и др.] // Вопросы экономики. - 2010. - № 6.
4. Буайе, Р. К созданию институциональной политической экономии / Р Буайе, Э. Бруссо, А. Кайе, О. Фавро // Экономическая социология. - 2008. - № 3. - Т. 9.
5. Расулев, А. Государственное регулирование экономики и мировой экономический кризис / А. Расулев, С. Воронин // Общество и экономика. - 2009. - № 1.
6. Соловьёв, О. Современная теория финансовых рынков: от критики англо-американской системы знаний к регуляционизму и неклассическому моделированию // Общество и экономика. - 2011. - №. 10.
7. Одинцова, А. Французские регуляционисты о финансовой доминанте современной экономики // Вопросы экономики. - 2008. - № 12.
8. Князев, Ю.О возвращении экономики к здравому смыслу // Общество и экономика. - 2012. - № 3-4.
9. Абрамов, А. Финансовый рынок России в условиях государственного капитализма / А. Абрамов, А. Радыгин // Вопросы экономики. -
2007. - № 6.
10. Папава, В. Финансовый кризис и посткоммунистический капитализм // Мировая экономика и международные отношения. - 2009. - № 8.
11. Лиетар, Б.А. Будущее денег: новый путь к богатству, полноценному труду и более мудрому миру. - М., 2007.
12. Сорос, Дж. Кризис мирового капитализма. Открытое общество в опас-ности. - М., 1999.
13. Ковалёв, В.В. Финансовая наука в исторической ретроспективе // Вестник Санкт-Петербургского университета. - 2001. - Вып. 1. -Сер. 5. Экономика.
14. Coutrot, T. L'entreprise neoliberale, nouvelle utopie capitalists? - P.: La Decouverte, 1998.
15. Montagne, S. Les fonds de pension. Entre protection sociale et speculation financiere. - Paris: Odile Jacob, 2006.
16. Lordon, F. Le nouvel agenda de la politique economique en regime d'accumulation financiarise // Le Triangle infernal: Crise, mondialisation, financiarisation / G. Dumenil, D. Levy (eds.). - Paris: PUF, 1999.
17. Underhill, G.R.D. Global Financial Architecture, Ligitimacy, and Representation: Voice for Emerging Markets // Garnet Policy Brief. - January 2007. - Number 3. - P. II.
18. Сорос, Дж. Мировой экономический кризис и его значение. Новая парадигма финансовых рынков. - М., 2010.
Bibliography
1. Suehtin, A. O prichinakh sovremennogo finansovogo krizisa // Voprosih ehkonomiki. - 2009. - № 1.
2. Tambovcev, V. Finansovihyj krizis i ehkonomicheskaya teoriya // Voprosih ehkonomiki. - 2009. - № 1.
3. Kirman, A. Finansovihyj krizis i provalih sovremennoyj ehkonomicheskoyj nauki / A. Kirman, D. Kolander, G. Feljmer [i dr.] // Voprosih ehkonomiki. - 2010. - № 6.
4. Buayje, R. K sozdaniyu institucionaljnoyj politicheskoyj ehkonomii / R. Buayje, Eh. Brusso, A. Kayje, O. Favro // Ehkonomicheskaya sociologiya.
- 2008. - № 3. - T. 9.
5. Rasulev, A. Gosudarstvennoe regulirovanie ehkonomiki i mirovoyj ehkonomicheskiyj krizis / A. Rasulev, S. Voronin // Obthestvo i ehkonomika.
- 2009. - № 1.
6. Solovjyov, O. Sovremennaya teoriya finansovihkh rihnkov: ot kritiki anglo-amerikanskoyj sistemih znaniyj k regulyacionizmu i neklassicheskomu modelirovaniyu // Obthestvo i ehkonomika. - 2011. - №. 10.
7. Odincova, A. Francuzskie regulyacionistih o finansovoyj dominante sovremennoyj ehkonomiki // Voprosih ehkonomiki. - 2008. - № 12.
8. Knyazev, Yu.O vozvrathenii ehkonomiki k zdravomu smihslu // Obthestvo i ehkonomika. - 2012. - № 3-4.
9. Abramov, A. Finansovihyj rihnok Rossii v usloviyakh gosudarstvennogo kapitalizma / A. Abramov, A. Radihgin // Voprosih ehkonomiki. - 2007.
- № 6.
10. Papava, V. Finansovihyj krizis i postkommunisticheskiyj kapitalizm // Mirovaya ehkonomika i mezhdunarodnihe otnosheniya. - 2009. - № 8.
11. Lietar, B.A. Buduthee deneg: novihyj putj k bogatstvu, polnocennomu trudu i bolee mudromu miru. - M., 2007.
12. Soros, Dzh. Krizis mirovogo kapitalizma. Otkrihtoe obthestvo v opas-nosti. - M., 1999.
13. Kovalyov, V.V. Finansovaya nauka v istoricheskoyj retrospektive // Vestnik Sankt-Peterburgskogo universiteta. - 2001. - Vihp. 1. - Ser. 5.
Ehkonomika.
14. Coutrot, T. L'entreprise neoliberale, nouvelle utopie capitalists? - P.: La Decouverte, 1998.
15. Montagne, S. Les fonds de pension. Entre protection sociale et speculation financiere. - Paris: Odile Jacob, 2006.
16. Lordon, F. Le nouvel agenda de la politique economique en regime d'accumulation financiarise // Le Triangle infernal: Crise, mondialisation,
financiarisation / G. Dumenil, D. Levy (eds.). - Paris: PUF, 1999.
17. Underhill, G.R.D. Global Financial Architecture, Ligitimacy, and Representation: Voice for Emerging Markets // Garnet Policy Brief. - January 2007. - Number 3. - P. II.
18. Soros, Dzh. Mirovoyj ehkonomicheskiyj krizis i ego znachenie. Novaya paradigma finansovihkh rihnkov. - M., 2010.
Статья поступила в редакцию 28.10.12
УДК 330.311
Solovieva N.S. IMPROVING STRUCTURE INVESTMENT IN SMALL BUSINESS. In this article the structure of investment in small business, with the problem of development and implementation of regional investment policy. Key words: small business, investments, budgeting, investment policies, and problems.
Н.С. Соловьёва, ст. преп. каф. «Финансы и бухгалтерский учет» НОУ ВПО «Волгоградский институт экономики, социологии и права», г. Волгоград, E-mail: [email protected]
СОВЕРШЕНСТВОВАНИЕ СТРУКТУРЫ ИНВЕСТИЦИЙ В МАЛОМ ПРЕДПРИНИМАТЕЛЬСТВЕ
В статье определена структура инвестиций в малом предпринимательстве; выделены проблемы разработки и реализации региональной инвестиционной политики.
Ключевые слова: малое предпринимательство, инвестиционная деятельность, бюджетирование, инвестиционная политика, проблемы.
Развитие малого бизнеса, увеличение количества малых предприятий вносит существенный вклад в обеспечение экономического роста, призванного способствовать возрождению конкуренции, наполнению потребительского рынка товарами и услугами, созданию новых рабочих мест, формированию широкого слоя собственников и предпринимателей.
В качестве основных приоритетов малого предпринимательства определены: производство продовольственных, промышленных товаров, товаров народного потребления, лекарственных препаратов и медицинской техники; производство и переработка сельскохозяйственной продукции; оказание производственных, коммунальных и бытовых услуг; строительство объектов жилищного, производственного и социального назначения; инновационная деятельность.
В Территориальном органе Федеральной службы государственной статистики по Волгоградской области на учете состоит около 38 тысяч предприятий малого бизнеса. По числу малых предприятий Волгоградская область в Российской Федерации находится примерно на 15 месте. Из общего числа, по оценке 2011 года, действовало 24,3 тыс. организаций, из них 2,9 тыс.
- малых предприятий и 21,3 тыс. - микропредприятий [1].
Решающую роль в развитии малого бизнеса играет уровень и динамика инвестиций. В 2011 году на развитие экономики и социальной сферы Волгоградской области по полному кругу организаций было направлено 100,8 млрд. рублей инвестиций в основной капитал, что выше уровня 2010 года в сопоставимой оценке - на 20,2%, в действующих ценах - на 34%. С 2006 г. по 2011 г. инвестиции в основной капитал в действующих ценах увеличились более чем в 2,5 раза: с 39,6 млрд. рублей до 100,8 млрд. рублей [1; 2; 3].
В регионе зарегистрировано более 75 тысяч индивидуальных предпринимателей, по числу индивидуальных предпринимателей Волгоградская область в Российской Федерации находится примерно на 16 месте. В Южном федеральном округе Волгоградская область по объему инвестиций в основной капитал занимает третье место после Краснодарского края и Ростовской области [4].
Развитие данного сектора экономики, позволяет достигнуть двух основных социальных результатов:
1) формирование так называемого среднего сословия - слоя состоятельных людей-собственников средств производства;
