CC BY
141
ЖИВОТОВСКАЯ И.Г.* ФИНАНСОВАЯ ГЛОБАЛИЗАЦИЯ: ПРОБЛЕМЫ И ПЕРСПЕКТИВЫ
(Аналитический обзор)
В последние годы термин «глобализация» прочно вошел в научный оборот и политический лексикон. Чаще всего его используют для характеристики изменений, произошедших в последние 25-30 лет в системе мирохозяйственных связей и международных экономических отношений.
Четкое определение экономической глобализации на сегодняшний день в литературе практически отсутствует, а под глобализацией понимается стремительное увеличение потоков товаров, инвестиций, кредитов, информации, обменов людьми и идеями, также как расширение их географии. Правда, некоторые исследователи проводят различия между «интернациональной экономикой» и «глобализированной мировой экономикой». Так, С.Кайатекин (проф. Лидсского университете, Великобритания) и Д.Руччо (проф. Университета Нотр Дам, США), указывают, что «в первом случае речь идет об усилении взаимозависимости отдельных национальных экономик под влиянием экономической и политической интеграции в рамках международной системы при сохранении ключевой роли национального государства. Во втором - предполагается, что национальные экономики вследствие роста взаимозависимости становятся частью единой международной экономической системы, т.е. глобализированной экономики» (10, с.81).
Большинство авторов сходятся во мнении, что феномен глобализации носит прежде всего экономический характер, а все иные проявления ее - следствие расширения деятельности транснациональных компаний и международных банковских и финансовых группировок.
Именно этим обстоятельством объясняется столь пристальное внимание исследователей к проблемам: активизации деятельности транснациональных (ТНК) и многонациональных (МНК) компаний и расширения сферы их влияния; воздействия на разделение труда между индустриально развитыми странами центра и индустриализующейся периферией; изменениям, происходящим в сфере мировой торговли; трансформации мировой финансовой системы под влиянием усиливающейся мобильности капитала.
* Животовская Ирина Георгиевна - экономист, старший научный сотрудник ИНИОН РАН.
Существует также точка зрения, что ключевым элементом глобализации являются не прямые инвестиции или расширение торгового обмена, осуществляемых МНК, а распространение ими унифицированной практики и стандартов деловой активности. Например, американская исследовательница С.Стрендж считает, что «МНК управляют процессом глобализации путем принятия стратегических решений относительно размещения своих предприятий в тех или иных странах мира. Таким образом, происходит интернационализация производства, но также формируется стратегия развития производственной и управленческой деятельности в глобальных масштабах. Этот процесс облегчается путем сближения стандартов финансового учета и отчетности, торговых законов и прав интеллектуальной собственности. Ведущая роль в униформизации и стандартизации деловой активности в целом принадлежит крупным англо-американским фирмам, специализирующимся на бухгалтерском учете и коммерческом праве» (6, с.418).
С конца 80-х годов внимание исследователей привлекают процессы, связанные с формированием единого рыночного пространства в финансовой сфере, в условиях которого реализуются международные валютно-финансовые отношения и развивается современная сфера финансовых услуг.
Сегодня глобализация в большей степени ассоциируется не столько с количественным ростом объемов мировой торговли и прямых инвестиций, возросшей степенью интернационализации производства и финансовой деятельности, сколько с качественными изменениями функционирования мировой экономики, вызванными отменой бесчисленных барьеров на пути перемещения товаров, услуг, рабочей силы, капитала и информации, приведших к формированию единого рыночного пространства.
Финансовая глобализация - новый этап в развитии международных валютно-финансовых отношений
Глобализация как процесс формирования единого рыночного пространства в наиболее явной форме сегодня проявляется в финансовой сфере. В последнее десятилетие наблюдается стремительный рост объемов валютно-кредитных операций и международной инвестиционной деятельности, резко расширилась география
трансграничного перемещения капиталов, возросло число стран и финансовых институтов - участников рынка, произошли качественные сдвиги в функционировании мировых финансовых рынков.
Многие исследователи связывают бурное развитие международных валютно-финансовых отношений и их переход в стадию глобализации с теми изменениями, которые претерпела финансовая сфера вследствие утверждения в большинстве развитых стран мира идеологии и практики экономического либерализма.
Структурный кризис экономики, с которым столкнулись ведущие страны Запада в конце 60-х годов, и невозможность его разрешения с помощью традиционного набора макроэкономических инструментов, потребовал смены не только методов, но и концепции государственного регулирования экономики. По мнению сторонников нового курса, либерализация, в том числе и рынков капитала, должна была стимулировать рост конкуренции, снижение издержек производства и обеспечивать более гибкое приспособление производства товаров и услуг к изменениям в мировой экономике. Предполагалось, что увеличение мобильности капитала будет способствовать формированию более эффективного экономического порядка.
Результатом этой политики в сфере международных валютно-финансовых отношений стали отказ от золото-валютного стандарта и жесткой фиксации курсов национальных валют и развал Бреттон-Вудской валютной системы. Прекратил существование механизм регулирования дефицитов платежных балансов с помощью валютных резервов МВФ, обеспечивавший стабилизацию мировой финансовой системы в послевоенный период.
Система плавающих валютных курсов радикально изменила принципы функционирования международной финансовой системы. Произошел переход от «организованной» системы урегулирования дефицитов платежных балансов отдельных стран за счет кредитов, предоставляемых МВФ, к прямым заимствованиям международной ликвидности на финансовых рынках. Началась эра свободного перемещения капитала.
Значительное воздействие на формирование глобального валютно-финансового порядка оказали перемены, происходившие в последние три десятилетия в географическом распределении потоков капитала. В 60-70-е годы основные потоки капитала перемещались между развитыми странами Севера и развивающимися странами Юга и направлялись на финансирование внешнего долга последних. С середины 70-х годов под влиянием резкого удорожания нефти процесс
финансирования развивающихся стран активизировался, и мировая банковская система использовала в этих целях рециклирование так называемых «нефтедолларов». Одновременно появились крупные оффшорные рынки. Обеспокоенные уходом капиталов из реальной экономики, правительства стали предоставлять различные налоговые и иные льготы международному финансовому капиталу. Однако эти меры лишь расширили пространство для маневра оффшорному капиталу.
Международный кредитный бум завершился спадом 1982 г., а также серией долговых кризисов 1982-1983 гг., когда развивающиеся страны, обремененные непосильными долгами, прекратили их погашение. Меры, принятые мировым сообществом по разрешению кризиса, в частности, списание долгов, привели к переориентации финансовых потоков. Капиталы стали циркулировать между странами Севера. В значительной степени это было связано с тем, что правительства развитых стран с начала 80-х годов начали активно использовать внешние заимствования для покрытия огромных бюджетных дефицитов. По данным ОЭСР, государственный долг у таких стран как США, ФРГ и Япония составляю 60% и более ВНП (2, с.2).
90-е годы существенно изменили в географию финансовых потоков. Крупнейшими участниками финансовых рынков стали индустриализирующиеся страны Азии и Латинской Америки, а также бывшие социалистические страны, приступившие к осуществлению рыночных реформ. За период с 1983 по 1995 гг. доля стран с формирующейся рыночной экономикой (сюда относятся страны Латинской Америки, Юго-Восточной Азии и бывшие социалистические страны) в общей капитализации ценных бумаг на мировых фондовых рынках увеличилась с 2,5 до 15% (13, с.80). Отмеченный рост был связан с более высокой рентабельностью вложений в долговые обязательства этих стран по сравнению с развитыми странами, чему способствовало использование международными инвесторами различных стратегий диверсификации риска.
Долговой кризис, рост дефицита платежного баланса США, увеличение бюджетной задолженности во многих развитых странах изменили логику и механизмы международных заимствований. Если до начала 80-х годов обслуживанием международных финансовых операций занимались преимущественно банковские структуры, то в последующие годы заемщики стали напрямую обращаться к услугам финансовых рынков, минуя посредников.
Новая рыночная организация международной валютно-финансовой системы отвечала прежде всего интересам основных участников международных рынков -
крупных институциональных инвесторов (пенсионных и инвестиционных фондов, страховых компаний), банковских конгломератов и МНК. Правительства многих стран также перешли к практике прямого заимствования или кредитования с помощью рынков ценных бумаг, поскольку этот способ финансирования государственного долга оказался более простым и менее дорогостоящим. Как отмечает профессор Женевского университета Э.Фонтела, «правительства стран ОЭСР своей политикой стимулировали финансовую либерализацию и открыли ящик Пандоры, полагая, что это облегчит им решение их собственных финансовых проблем» (3, с.753).
Окончательному переходу к рыночной организации международных валютно-финансовых отношений способствовали дерегулирование деятельности финансовых институтов и отмена контроля за движением капитала, осуществленные многими странами в 80-е годы. Так, правительство Японии отказалось от жесткого финансового и банковского контроля, что сделало более открытой ее финансовую систему; государства - члены ЕС создали общий рынок капитала и единую валютную систему, имея ввиду в дальнейшем перейти на единую европейскую валюту; США и Великобритания провели ряд мер по дерегулированию финансовой сферы. Все указанные изменения не только ускорили мобильность капитала, но также стимулировали конкуренцию на финансовых рынках, существенно трансформировали их деятельность.
Особенности функционирования финансовых рынков
в условиях глобализации
Некоторые эксперты полагают, что современная рыночная конфигурацию глобальных валютно-финансовых отношений в значительной степени стала результатом специфики развития финансовой сферы в последние два десятилетия.
20 лет политики либерализации, дерегулирования и приватизации превратили финансовую сферу едва ли не в доминирующий элемент экономического развития развитых стран. Усиление рыночного фактора в экономике привело к возрастанию значения денег, денежной политики и финансовых институтов не только для производственной сферы, но и для системы государственного управления. Государство вынуждено все больше ориентироваться на рыночные критерии оценки своей деятельности и решать проблему финансирования бюджетных расходов за счет привлеченных, прежде всего на рынке, средств. По мнению Э.Фонтела, сегодня
формируется новая модель экономического развития, в которой определяющая роль принадлежит финансовым целям и критериям.
Качественные изменения в последние десятилетия претерпел и сам финансовый сектор. Произошло сращивание банковского и страхового бизнеса. Финансовые институты начали оперировать вне сфер традиционной деятельности, переключившись с кредитования и депозитного обслуживания на инвестиционный бизнес. Приватизация государственной собственности способствовала расширению рынков акционерного капитала, активизации деятельности обслуживающих его финансовых институтов. Возросла роль финансовых посредников в инвестиционном процессе.
Отказ от фиксированных обменных курсов, рост нестабильности и неопределенности в сфере международной торговли, повысили роль финансовых учреждений в деле управления рисками. Возникли новые институты (хеджевые фонды), занимающиеся финансовым страхованием и управлением финансами. Благодаря созданию большого числа новых инструментов (деривативов), выполняющих функции перераспределения финансовых рисков, деятельность страховых фондов существенно диверсифицировалась, но одновременно приобрела спекулятивный характер.
Банки, страховые компании, различные пенсионные фонды, многочисленные брокерские компании, оперирующие на валютных и фондовых биржах, фирмы, оказывающие разнообразные финансовые услуги - все эти институты сегодня образуют самостоятельлный высоко прибыльный и динамично развивающийся сектор экономики.
В последние годы существенно увеличился разрыв между темпами роста производства товаров и услуг и невиданными темпами роста финансовых операций. По расчетам экспертов журнала «International currency review», объем мирового ВНП за 1990-1996 гг. вырос на 20,5%, в то время как прирост только официальных резервов в мире, по данным МВФ, составил 65,9% (14, с.4). Ежедневный объем валютных операций в мире в середине 90-х годов составлял более 1 трлн. долл., что в два раза превышало совокупные резервы развитых стран (в начале 80-х соотношение было в пользу валютных резервов). Причем из этой суммы менее 10% было связано с международной торговлей товарами и услугами, в то время как подавляющая часть отражала движение финансовых активов (3, с.754).
Характерной чертой развития финансовых рынков в последнего десятилетия стало усиление спекулятивных тенденций в деятельности финансовых посредников,
руководствующихся исключительно соображениями максимизации прибылей. Например, в ежегодном докладе (от 31 апреля 1997 г.) Банка международных расчетов отмечалось, что уровни курсов акций (по состоянию на конец марта 1997 г.) только на нью-йоркской бирже были завышены по крайней мере на 40-50% (14, с.5). А глава Федеральной резервной системы США А.Гринспен еще в 1996 г. предупреждал, что «Уолл-стрит переживает «иррациональные темпы» роста» (1, с.6).
В последнее время биржевыми спекуляциями все активнее начинают заниматься не только институциональные инвесторы, но и промышленные корпорации, которым в условиях насыщенности товарных рынков становится все труднее получать прибыль от производственных капиталовложений. По тем же причинам начинают проявлять склонность к спекулятивным операциям кредитные рынки. В биржевую игру начинают втягиваться и простые граждане. Особенно это характерно для США, где за 10 лет - с 1989 по 1999 гг. доля семей, владеющих акциями, возросла с 28 до 54% (1, с.6).
Наиболее пессимистично настроенные эксперты считают, что крупные международные инвесторы, охваченные манией повышения рентабельности и идущие во имя этой цели на крайне рискованные операции, увлекают мировую экономику в пропасть.
Примером может служить политика крупных американских инвестиционных фондов, вкладывавших с начала 90-х годов огромные средства в быстроразвивающиеся страны Азии и Латинской Америки (главным образом в форме краткосрочных спекулятивных вложений) без учета реальных потребностей этих стран в иностранном капитале и их способности погашать получаемые кредиты. С началом финансового кризиса, поразившего азиатские страны в 1997 г., американские фонды вывели свои капиталы, существенно сократив валютные резервы центральных банков этих стран, а с ними и возможности стабилизировать ситуацию. Размеры финансовых потрясений, вызванных паникой на азиатских рынках, были таковы, что кризис затронул всю мировую экономику.
Качественным изменениям деятельности мировых финансовых рынков способствовало также внедрение микроэлектронных технологий в деятельность финансовых учреждений, что расширило их операционные возможности. Новые информационные и коммуникационные технологии позволяют оперировать одновременно практически на всех мировых биржах в режиме реального времени 24 часа в сутки, во много раз увеличивают скорость перемещения капиталов. Благодаря электронике появились новые финансовые услуги и продукты.
Новые технологии, отрыв финансовых потоков от реальных потребностей экономики, внутренне присущая финансовым рынкам тенденция к спекулятивному поведению постепенно превращают всю финансовую систему «в казино, где игра идет на ничего не стоящие долговые обязательства, в которые превратились бумажные деньги» (14, с.3).
Указанные тенденции в развитии финансовых рынков усиливают их неустойчивость и создают цепную реакцию в передаче кризисных потрясений («эффект домино») от одного рынка к другому, от одной страны к другой. Именно таким образом кризис, начавшийся в 1997 г. в странах юго-восточного региона, к 1998 г. охватил практически весь мир.
В условиях глобализации мировые финансовые рынки начинают определять не только поведение частных инвесторов и заемщиков, но и влиять на принятие политических решений правительствами суверенных стран.
Многие эксперты вынуждены признать, что международное перемещение капитала достигло сегодня таких размеров, что начинает оказывать серьезное воздействие на внутреннюю экономическую политику государств, сокращая возможности национальных правительств проводить адекватную макроэкономическую политику. Как отмечала в 1992 г. газета «Нью-Йорк таймс»: «Мировые финансовые рынки управляются теперь не центральными банками из Вашингтона или Бонна, а трейдерами и инвесторами на валютных биржах Токио, Лондона или Нью-Йорка» (8, с.4).
В условиях постоянного рыночного давления поддержка внутренней экономической стабильности для большинства стран оказывается крайне дорогостоящим делом. Любое экономическое решение правительства по защите национальной экономики от рыночного давления немедленно выливается в резкие колебания валютного курса и отток (или приток) капитала. Ситуация усугубляется тем, что в последнее десятилетие развитые страны сами лишили себя механизмов валютно-финансового контроля, который мог бы их оградить от «ударных волн», вызванных потрясениями на мировых финансовых рынках. Так например, Великобритания в начале 90-х годов вынуждена была «терпеть» завышенный курс своей валюты, поскольку не могла, как прежде, пойти на введение кредитного контроля -классического средства, позволяющего ограничивать внутренний спрос, не стимулируя при этом роста учетных ставок.
В настоящее время глобализационные процессы развиваются столь стремительно, что существует опасность того, что уже в недалеком будущем регулирование международных финансовых операций перестанет быть функцией национальных властей, а валютные курсы будут определять исключительно соотношением между спросом и предложением на мировых валютных рынках.
Сегодня достоинства свободно-рыночного развития финансовой сферы оцениваются не столь позитивно, как это было в начале 80-х годов. Многие эксперты признают, что новая «экономическая среда», сформировавшаяся под влиянием финансовой либерализации и дерегулирования банковской сферы, не сделала международную платежную систему более надежной и стабильной. Не способствовал рыночный либерализм и эффективному инвестированию капиталов в мировую экономику, на чем настаивают его адепты.
Парадокс ситуации заключается в том, что многие факторы, стимулировавшие процесс финансовой глобализации, сегодня несут в себе угрозу глобальной финансовой и экономической системе. Известный финансист Дж.Сорос в своей статье «Последний шанс капитализма?» отмечает, что «когда начался азиатский кризис даже те, кто прогнозировал его наступление не могли представить себе его масштабы и разрушительную силу. Опасность этого кризиса для мировой капиталистической системы состоит в том, что этот кризис порожден самой мировой финансовой системой» (17, с.55).
«Азиатский кризис» и проблема стабилизации
глобальной финансовой системы
Азиатский кризис выявил существенные слабости современной мировой финансовой системы, ее незащищенность перед лицом нарастающей волны финансовых спекуляций, делающих систему крайне нестабильной.
Как показал кризис 1997 г., время, которым сегодня располагают правительства на стабилизацию ситуации, стремительно сокращается. В значительной степени это связано с тем, что мировые финансовые центры теперь функционируют как единое рыночное пространство 24 часа в сутки, а сделки сместились из кредитной сферы на вторичный рынок ценных бумаг, где обращаются преимущественно краткосрочные капиталы. В результате, если раньше на разрешение долговых кризисов требовались годы (как это было во время долговых кризисов 80-х годов), то теперь у властей
стран-должников для валютных интервенций могут оказаться в распоряжении лишь считанные минуты.
За последние годы существенно изменились сами долговые отношения. Движение капитала все чаще приобретает форму межбанковских краткосрочных кредитов, а не портфельных инвестиций. Сделки начинают носить неформальный характер и осуществляются на основе устного договора. В этих условиях крайне сложно оценить степень риска подобного рода краткосрочных кредитных операций, также как объемы перемещающихся через границы средств. Высокая ликвидность и легкая оборачиваемость краткосрочных кредитов ведет к тому, что кредиторы с легкостью приходят на высокодоходные рынки и с такой же легкостью уходят с них при появлении малейшей опасности. Причем очень часто на их поведение существенное влияние оказывает так называемый «эффект толпы». Как показал азиатский кризис, в условиях спекулятивного поведения рынков этот чисто психологический фактор начинает воздействовать на размеры и скорость межбанковских потоков, порождая панику. Так, в 1997 г. на рынках Юго-Восточной Азии приток капитала в 40 млрд. долл. за несколько месяцев сменился чистыми потерями в 30 млрд. долл. (4, с.39).
В условиях такого крупномасштабного «бегства» капиталов центральные банки могут не справиться с задачей по стабилизации рынка в виду отсутствия у них необходимых для этого средств. Кроме того, колоссальные спекулятивные перемещения капитала, осуществляемые многочисленными международными институциональными инвесторами, затрудняют деятельность национальных органов финансового надзора. В этих условиях крайне сложно прогнозировать поведение тех или иных участников рынка, так же как определить область их ответственности.
Взаимозависимость как самих финансовых рынков, так и их различных сегментов делает проблематичным возможность центральных банков или регулирующих агентств заранее определять «слабые места» или принимать своевременные и быстрые меры при малейшем проявлении сбоя в системе. В конце 1997 г. английский журнале «Internаtional currency review», указывал, что «несмотря на начавшийся кризис, мировое финансовое сообщество пребывало в непоколебимой уверенности в бесконечность финансового затишья и экономического роста. Источником же этой веры стала геофинансовая «виртуальной реальность», сформировавшаяся в последние годы» (14, с.3). Более того, по свидетельству того же журнала, финансовые власти ключевых стран мира занимались в разгар «азиатского
кризиса» реформами регулирующих национальные финансовые сферы механизмов в направлении, существенно затрудняющем всякое эффективное управление кризисными ситуациями. Никто не был готов к крупномасштабному и многомерному кризису.
Но уже с середины 1998 г., когда пораженные финансовым кризисом страны Азии еще не оправились от потрясений, в состоянии глубокого кризиса оказалась финансовая система России, а некоторые страны Латинской Америки стали терпеть огромные убытки в связи с бегством иностранных капиталов. Около 40 стран мира были вынуждены девальвировать свои валюты, курсы которых начали стремительно падать.
Создание системы стабилизации мировых финансовых рынков крайне актуально в силу того, что в отсутствие встроенных стабилизаторов и регуляторов решение какой-либо группы кредиторов уйти с того или иного рынка может спровоцировать панику и финансовый крах. Серьезность проблемы связана с тем, что наиболее активными заемщиками на мировых финансовых рынках сегодня выступают страны с формирующейся рыночной экономикой, чья законодательная база и методы регулирования банковского сектора и финансовой системы в целом настолько слабы, что они оказываются особенно уязвимыми перед лицом мировых финансовых потрясений.
Кризис поставил на повестку дня проблему ответственного поведения кредиторов. Эксперты считают, что инвесторы должны руководствоваться в своей деятельности не только соображениями финансовой эффективности, рентабельности и прибыльности, но при принятии решения оценивать степень рыночных и кредитных рисков. Последнее требование приобретает особую актуальность в связи с тем, что новые электронные технологии, способствующие виртуализации системы, лишают участников рынка чувства реальной угрозы краха.
Глобализация и возросшая в связи с ней экономическая взаимозависимость заставляет говорить об ответственном поведении не только кредиторов, но и должников. Сегодня стабильность мировых финансовых рынков зависит не только от поведения самих рынков, но и от состояния экономики стран-должников. Отсюда пристальное внимание экспертов к «качеству» их макроэкономической политики.
Если суммировать высказываемые различными экспертами предложения по совершенствование внутриэкономической политики стран с формирующейся рыночной экономикой, которые позволили бы избежать кризисных ситуаций, то они сводятся к следующему:
Проведение гибкой политики обменных курсов, допускающей отказ от принятого режима установления и регулирования обменных курсов, если он не соответствует сложившимся условиям.
Отказ от валютно-финансовой политики, привлекающей спекулятивные краткосрочные капиталовложения.
Введение жесткого регулирования и адекватного надзора за деятельностью банков и других финансовых учреждений.
Совершенствование системы финансовой информации, в том числе введение международных стандартов учета и отчетности, предоставление достоверной информации об объеме официальных резервов с указанием краткосрочных обязательств государства.
Соблюдение принципа соответствия темпов либерализации операций с иностранным капиталом прогрессу, достигнутому в области внутреннего регулирования финансовой сферы.
По мнению специалистов, в странах с формирующейся рыночной экономикой необходимо введение жесткого регулирования и адекватного надзора за деятельностью банков и других финансовых учреждений, которые должны сопровождаться мерами по закрытию или перестройке обанкротившихся банков, гарантированию банковских вкладов и недопущению паники. В этих странах следует также создать независимую и эффективную судебную систему, которая была бы в состоянии гарантировать четкое соблюдение принятых правил и процедур.
Рецепты финансовой стабилизации
«Азиатский кризис» и его последствия стимулировали активные дискуссии по вопросу о создания международной системы финансовой стабилизации. В частности, ведущий экономист Всемирного банка Дж. Стиглиц недвусмысленно высказался в пользу введения «в той или иной форме налогообложения, ограничений или регулирования международных потоков капитала» (12, с.48).
Из всего многообразия предлагаемых проектов стабилизации мировых финансовых рынков можно выделить следующие:
1. Создание института "последнего кредитора в критической ситуации" ("1епёег-0Г-1а81-ге80г1;"), т.е. специального финансового органа, обладающего достаточными средствами и соответствующими властными полномочиями, что
позволило бы ему вмешиваться в деятельность отдельных заемщиков для предотвращения кризиса неплатежеспособности.
2. Объявление моратория по внешним долгам с их последующей реструктуризацией.
3. Создание системы страхования кредитов.
4. Введение специального налога на спекулятивное движение капиталов.
В большинстве своем предлагаемые методы (за исключением, может быть, налога на спекулятивный капитал) заимствованы из практики регулирования финансовой сферы, возникшей в развитых странах, и прежде всего в США, после финансового краха 1929 г.
Одним из наиболее активно предлагаемых и обсуждаемых проектов стабилизации является предложение о создании механизма чрезвычайного кредитования неплатежеспособных стран-должников.
Выполнение функции "чрезвычайного кредитора" требует от организации, на которую возложена эта миссия, доступа к практически неограниченным финансовым ресурсам (учитывая современные объемы кредитных операций и тот факт, что речь идет о суверенных должниках); свободы и быстроты в принятии решений и определении форм вмешательства в зависимости от конкретной ситуации; получения высококачественной информации о реальной ситуации через систему постоянного мониторинга; права на применение штрафных санкций как к должникам, так и к кредиторам, в том числе и для сокращения возможностей для недобросовестного поведения сторон.
Опыт 30-х годов показал, что зачастую провести границу между отсутствием ликвидности и неплатежеспособностью банка очень трудно, а в условиях кризиса это можно сделать только постфактум. Более того, угроза краха заставляет кредитора-спасателя принимать быстрые решения на основе неполной, а иногда и недостоверной информации, что, в конечно счете, может стимулировать недобросовестность должника.
Сегодня не ясно, кто может взять на себя функции «чрезвычайного кредитора». Некоторые исследователи полагают, что существующие международные финансовые организации, в частности МВФ, могли бы взять на себя роль стабилизаторов.
Однако опыт последних лет показал, что МВФ оказался практически безоружным перед лицом мировой финансовой либерализации. В частности, неэффективность, которую демонстрирует в последнее время Фонд при разрешении
периодически возникающих финансовых кризисов, связана в значительной степени с тем, что вся его деятельность регулируется определенным набором жестких правил, созданных в совершенно иной экономической ситуации. Это ведет к тому, что МВФ все время запаздывает в своей реакции на возникающие сбои, поскольку последние не были предусмотрены создателями регулирующих правил. К тому же лежащие в основе его деятельности принципы универсальности и взаимности (при всей их иллюзорности, учитывая ту роль, которую играют в фонде его наиболее могущественные члены) не позволяют ему стать подлинным "единственно возможным кредитором в критической ситуации" (4, с.59-60).
Снижает эффективность МВФ как "кредитора в чрезвычайной ситуации" и ограничение его деятельности исключительно урегулированием платежных кризисов, в то время как природа большинства долговых кризисов находится в иной плоскости. Чтобы разрешить это противоречие, в рамках МВФ в декабре 1997 г. была создана "Дополнительная резервная система" (Supplemental Reserve Facility - SFR), что позволило предоставить кредиты Южной Корее, России и Бразилии независимо от причины поразившего их кризиса. Цель SFR, по замыслу ее создателей, состоит не в урегулировании проблем, вызванных оттоком капитала (каким бы большим и устойчивым он ни был), а в приостановке этого оттока путем восстановления официальных валютных резервов страны.
Сегодня создание глобальной системы, которая позволила бы удовлетворительно разрешать долговые кризисы, наталкивается на ряд существенных ограничений, и, в частности таких, как недостаточный объем ресурсов, которыми располагает МВФ для восстановления доверия во время крупных кризисов; политизация принятия кредитных решений, что ведет к утрате гибкости и эффективности проводимых мер; нерешенность проблемы ответственного поведения должника и так называемый «моральный риск», связанный с тем, что проведение спасательных операций исключительно силами международных финансовых организаций, будет стимулировать кредиторов, обычно пользующихся поддержкой в своих странах, на продолжение «безответственной» политики» (12, с.49-50) .
Сложности глобального урегулирования финансовых кризисов в рамках МВФ или иных международных организаций могут привести к созданию региональных механизмов стабилизации финансовых рынков в рамках уже существующих региональных объединений (ЕС, НАФТА или ОПЕК), или региональных чрезвычайных фондов типа АВФ (Азиатского валютного фонда, созданного рядом азиатских стран в
начале разразившегося в 1997 г. кризиса). Однако большинство экспертов полагает, что все попытки разрешения финансовых кризисов на региональном уровне не могут обеспечить глобальной финансовой системе стабильного развития в будущем. Последнее требует, по мнению многих экспертов, пересмотра роли и места международных финансовых организаций, и прежде всего МВФ, в мировой финансовой системе.
Мораторий на выплаты по внешним долгам является наиболее радикальным способом разрешения кризиса. Идея моратория была впервые сформулирована после мексиканского кризиса (1994-1995 гг.) в докладе "группы десяти", посвященном вопросам регулирования кризисов ликвидности в суверенных государствах (1996 г.). В нем, в частности, отмечалось, что "временный отказ должника от уплаты по долгам может стать неизбежной частью процесса разрешения кризиса и рассматриваться как отсрочка для создания заслуживающей доверия программы урегулирования данного вопроса" (4, с.48). Идея получила поддержку и в докладе "группы двадцати двух" (1998), где признается, что "в определенных экстремальных ситуациях нельзя избежать временного отказа от платежей", но при этом подчеркивается необходимость упорядочения этой процедуры. В противном случае принятие подобного решения нанесет только вред интересам должников, кредиторов и международному сообществу. В связи с этим эксперты настойчиво рекомендовали ввести в кредитные соглашения специальные оговорки, которые позволили бы координировать действия держателей ценных бумаг путем коллективного представления интересов на основе мажоритарного голосования. Они также призвали МВФ расширить и совершенствовать практику предоставления финансовой поддержки странам, имеющим задолженность по внешним обязательствам.
Однако эта идея вызвала негативную реакцию крупных финансовых институтов, оперирующих на рынке, подготовивших в сентябре 1996 г. контрдоклад, авторы которого доказывали, что временный отказ от уплаты долгов практически снимает с должника ответственность за создание кризисной ситуации и впоследствии создаст огромные проблемы при урегулировании долгового кризиса.
Эксперты МВФ также высказали сомнения в возможности использования практики объявления моратория на выполнение долговых обязательств. Прежде всего, опыт, на который ссылались авторы доклада «группы десяти», относился к отсрочке уплаты по долгам коммерческим банкам. Использование же моратория на погашения облигационных займов немедленно вызовет непредсказуемую и скорее всего
неупорядоченную реакцию со стороны кредиторов, что и продемонстрировал долговой кризис России. Разрешение споров, связанных с урегулированием этой проблемы осложняется тем, что обычно речь идет об отказе от обязательств как по внутренним, так и по международным займам. Эксперты МВФ высказали также опасение, что факт объявления моратория может быть расценен как явное или скрытое одобрение международными организациями отказа от консолидированной практики регулирования долговых обязательств, что может вызвать цепную реакцию во всей международной финансовой системе.
Во избежание подобного развития событий, по мнению экспертов, выступающих за мораторий, необходимо параллельно разработать систему мер, которые облегчили бы последующий процесс разрешения кризиса.
Мораторий, объявленный суверенным государством на выплату своих долговых обязательств, не может и не должен рассматриваться как форма банкротства как по юридическим, так и по политическим соображениям. Американские исследователи Б.Айхенгрин и Р.Портс указывают в этой связи, что «даже в том случае, если будет создан международный суд по банкротствам, он вряд ли сможет налагать арест на имущество неплательщика или конфисковать его, учитывая, что речь идет о суверенном государстве. Такой суд не может быть наделен правом сменить правительство, допустившее банкротство, как это делают обычные суды, принимая решение о замене руководства обанкротившейся фирмы" (4, с.49).
Мораторий, скорее всего, следует рассматривать как инструмент политики жесткого воздействия на должника; его использование возможно лишь в самом крайнем случае и только в контексте мер по исправлению ситуации. В этих условиях возрастает роль международных финансовых институтов, прежде всего МВФ. Фонд, в частности, своими программами может стимулировать стороны в долговом конфликте к выполнению необходимых для урегулирования кризиса мероприятий, а также способствовать повышению доверия между ними. Последнее крайне необходимо, поскольку при разрешении долговых кризисов возрастает значение функции надзора и оценки готовности должника, объявившего мораторий, выполнить свои обязательства.
По мнению специалистов, финансовой стабилизации может способствовать создание международного механизма страхования кредитов. В частности, предлагается создать в рамках МВФ специальный орган, который в определенных пределах гарантировал бы предоставление займов частными инвесторами отдельным странам. В соответствии с предложенной процедурой, в случае суверенного дефолта, МВФ берет
на себя функцию погашения кредитов международным инвесторам, а затем самостоятельно регулирует все долговые обязательства данной страны. При этом страна-должник должна информировать МВФ о всех имеющихся долговых обязательствах перед частными и государственными кредиторами, независимо от того застрахованы ли эти кредиты. Подобная информация позволит устанавливать потолки заимствований. Новый институт должен стать своего рода международным центральным банком. Аналогом указанной системы служит система банковских гарантий, созданная в США в начале 30-х годов для поддержания стабильности финансовой системы страны и восстановления общественного доверия к ней после краха 1929 г.
Особое место среди рассматриваемых предложений по стабилизации мировой финансовой системы принадлежит идее введения налога на спекулятивное движение капиталов (так называемого «налога Тобина»). Ведение подобного налога было предложено американским экономистом, лауреатом Нобелевской премии в области экономики Дж.Тобином еще в 1972 г., когда международные валютно-финансовые отношения переживали трудный период, связанный с отменой Бреттон-Вудской системы твердых валютных паритетов.
Этот налог задумывался как один из инструментов экономической политики, призванный, во-первых, ограничить объем краткосрочных спекулятивных финансовых сделок, что способствовало бы уменьшению колебаний валютных курсов, и, во-вторых, смягчить давление финансовой сферы на реальную экономику. Большинство экономистов согласны с тем, что невозможно одновременно обеспечивать мобильность капиталов, стабильность валют и проводить меры кредитно-денежной политики, которые отвечали бы потребностям реальной экономики. В действительности многие меры кредитно-денежной политики (регулирование уровня процентных ставок, интервенции на открытом рынке и т. д.) все чаще используются в целях обеспечения стабильности обменных курсов национальной валюты, а не для регулирования объема совокупного спроса, т.е. оживления экономики в период спада.
Конкретный механизм взимания налога еще не разработан, и это, по мнению экспертов, является одной из причин того, что данная идея до сих пор не воплощена в жизнь. Известный специалист в области международных финансов П.Кенан предлагал взимать налог по ставке в 0,05% со всех сделок, сумма которых превышает 1 млн. долл. Каждое государство должно облагать этим налогом сделки, осуществляемые на его территории. Ведущие банки должны отчислять этот налог по полной ставке 0,05%, если
сделка осуществляется с нефинансовым учреждением, и по половинной (0,025%) -если сделка осуществляется с другим банком или финансовым учреждением (это позволит избежать двойного налогообложения). Средства, полученные от взимания налога, должны использоваться в качестве дополнительных источников финансирования экономического развития, защиты окружающей среды, борьбы с инфекционными заболеваниями и т.д. Поступления могут быть весьма внушительными, так как, по некоторым оценкам, ежедневные сделки на валютных рынках превышают 1500 млрд. долл., что в 70 раз больше стоимость реальных сделок в мировой торговле. Сторонники нового налога считают, что в случае его введения центральные банки получат дополнительные доходы, которые позволят им защищать национальную валюту, не прибегая к таким мерам, как изменение уровня процентных ставок или использование средств государственных валютных резервов.
Вместе с тем, некоторые эксперты и представители центральных банков считают введение «налога Тобина» нереальным и даже утопичным делом. Они подчеркивают, что новый налог может стать эффективным инструментов регулирования только в том случае, если он будет взиматься во всех странах, в противном случае валютные сделки переместятся в "налоговые гавани". Другие эксперты (например, бывший председатель Европейской комиссии Ж.Делор) полагают, что для ограничения валютных спекуляций достаточно взимать налог в семи ведущих финансовых центрах мира, на долю которых приходится 3/4 всех мировых валютных операций. Против такого решения активно выступают США. Сам Дж.Тобин отмечает, что предложенный им налог не сможет предотвратить любые валютные кризисы: если курс национальной валюты слишком завышен, то никакой налог не избавит ее от необходимости корректировки.
Каждая из предлагаемых экспертами систем стабилизации содержит как положительные, так и отрицательные стороны, но главным препятствием в их реализации служит отсутствие четко сформулированных «правил игры» на мировых финансовых рынках, договорно-правовой основы для проведения операций по спасению должников и предупреждению паники, которая может в конечном счете привести к краху всей мировой экономической системы.
Усиление влияния движения краткосрочных капиталов на стабильность международной финансовой системы заставляет по-новому взглянуть на проблему ответственного поведения сторон сделки. Вместе с тем, современная структура мировых финансовых рынков, определяемая поведением постоянно увеличивающегося
числа конкурирующих между собой посредников, чья деятельность не регулируется никакими правилами, не дает оснований надеяться на спонтанное появление в скором времени согласованных регламентов, основанных на сплоченности и доброй воле его участников. Скорее всего, проблема добросовестного поведения на мировых финансовых рынках еще много лет будет оставаться ключевым моментом в обеспечении финансовой стабильности.
Однако все больше экспертов склоняются к мысли, что сегодня речь должна идти не столько о стабилизации финансовых рынков или преодолении уже наступивших кризисов, сколько о создании новой системы регулирования валютно-финансовых отношений. Это система не должна стать возвратом к прошлому и строиться на жестких правилах, но создавать условия стабильного развития как финансовых рынков, так и национальных экономик стран-должников. Это тем более важно, что в условиях глобализации даже самые стабильные страны и рынки могут стать жертвой кризиса, спровоцированного ошибками в макроэкономической политике правительства страны, находящейся на другом конце планеты, принятием неправильных решений институциональными инвесторами или спекулятивным поведением рынка.
Глобализация и проблема регулирования финансовой сферы
Финансовая либерализация стимулировала деятельность и расширила сферу влияния крупных международных инвесторов и практически привела к делегированию им полномочий национальных органов финансового регулирования. Однако ни финансовые институты, ни саморегулирующийся рынок не в состоянии обеспечивать стабильное развития финансовой сферы.
Отсутствие международного механизма стабилизации финансовых рынков заставляет экспертов настаивать на усилении и модернизации национальных систем финансового контроля и регулирования деятельности финансовых структур.
Международный финансовый кризис 1997 г. показал, что даже в США, где с 30-х годов операции на фондовых рынках находятся под жестким контролем со стороны Федеральной комиссии по ценным бумагам, система регулирования отстает от требований рынка. Так, вне поля зрения регулирующих органов оказались крупные хеджевые фонды, чья спекулятивная деятельность на рынках латиноамериканских и азиатских стран внесла существенный вклад в развитие финансового кризиса. В
результате потери понесли не только сами фонды и их вкладчики, но также американские банки, кредитовавшие фонды.
Существует множество различных предложений, направленных на создание международной системы регулирования деятельности финансовых институтов. Среди них: усиление МВФ в качестве наблюдательного органа, призванного предупреждать наступление финансовых кризисов; активизация деятельности Международной организации комиссий по ценным бумагам (ЮБС) и Базельского комитета по надзору за банковской деятельностью; укрепление нормативной базы регулирования; разработка и внедрение в практику норм и стандартов, направленных на контроль над уровнем финансовых рисков и содействие разрешению кризисов; разработка кодекса поведения финансовых операторов; установление правил функционирования зон с «налоговым раем»; обеспечение прозрачности операций, осуществляемых в этих зонах и некоторые другие.
Однако их реализации препятствует ряд факторов, в том числе таких, как сопротивление любому вмешательству со стороны самого финансового сектора; склонность правительств, обремененных задолженностью, к политике дерегулирования как средству облегчения доступа к финансовым ресурсам; отсутствие заинтересованности в совместных международных акциях в этой сфере со стороны США; невозможность для Европейского Союза (ЕС) занять лидирующие позиции в этой области из-за необходимости решения внутренних проблем (хотя именно ЕС может послужить прообразом будущей глобальной финансовой системы).
В частности, в целях более стабильного и отвечающего потребностям экономического развития функционирования финансовых рынков в условиях полной либерализации, в ЕС разработан и принят набор правил для защиты сбережений и надзора за деятельностью банковских институтов, которым должны руководствоваться национальные органы финансового надзора в своей деятельности. Кроме этого достигнуто соглашение между всеми членами Союза о взаимном признании правил, принятых регулирующими органами других стран.
Многие проблемы регулирования финансовой сферы требуют укрепления национальных систем контроля за соблюдением определенных требований, предъявляемых к финансовым операциям (таких, как обеспечение прозрачности операций, контроль за подозрительными сделками, защита третьих сторон, справедливость, честность и т.д.). Однако существуют области, требующие усиления сотрудничества национальных регулирующих органов. К ним относятся прежде всего
контроль за уклонением от налогов, незаконным переведением финансовых средств, отмыванием финансовых средств и мониторинг операций, связанных с распространением наркотиков. С этой целью необходимо ограничить действие закона о тайне банковских вкладов. Совместные действия международного финансового сообщества в этой сферы могут стать адекватным ответом новым вызовам финансовой глобализации.
Роль международные экономических организаций
в развитии финансовой глобализации
Развал Бреттон-Вудской системы, строившейся на принципах межгосударственного регулирования валютно-финансовой сферы, не сопровождался соответствующей трансформацией институциональных структур, которые обеспечивали бы стабильное и сбалансированное развитие международных валютно-финансовых отношений в новых рыночных условиях.
МВФ и Всемирный банк попытались пересмотреть свою роль в процессе формирования нового международного экономического порядка. Они сконцентрировали свои усилия в основном на отношениях между развитыми и развивающимися странами и превратились в проводников либеральной экономической политики, связывая предоставление помощи странам, нуждающимся в кредитах для преодоления кризиса задолженности, с принятием ими планов экономической либерализации, дерегулирования, приватизации и строгой кредитно-денежной дисциплины.
Сегодня у многих экспертов такая позиция МВФ и Всемирногоо банка вызывает резкую критику. Так, руководитель программы исследований международных отношений Женевского университета (Швейцария) О.Иероними указывает в связи с этим: «Отказ от целей и правил функционирования послевоенного мирового валютного порядка в конечном счете лишил МВФ смысла его существования. Однако поиски новой миссии для фонда совпали с утверждением новой монетаристской ортодоксии как на уровне идей, так и на уровне практики функционирования международной финансовой системы. В результате из органа надзора МВФ превратился в наставника развивающихся и бывших коммунистических стран»(5,с.773). Вместо того, чтобы способствовать созданию нового мирового валютно-финансового порядка МВФ блокировал не только саму реформу, но даже свободную дискуссию по вопросам
подобной реформы. В результате сегодня мировое сообщество не располагает механизмами, с помощью которых можно было бы своевременно выявлять и предупреждать финансовые кризисы в том или ином регионе земного шара. Хотя, как правило, Фонд бывает осведомлен о развитии негативных тенденций в той или иной стране, но у него нет необходимых средств и инструментов для немедленного принятия мер. К тому же, соглашения, регулирующие деятельность Фонда, существенно ограничивают его полномочия.
«Азиатский кризис» породил волну дискуссий вокруг роли МВФ в системе международных валютно-финансовых отношений.
Отношение к МВФ со стороны международных экспертов неоднозначно. Одни обвиняют Фонд «во всех грехах» и предлагают ликвидировать его как устаревший и неспособный к адекватным действиям институт (такого мнения придерживается, например У.Саймон, бывший секретарь казначейства США). М.Фридман считает, что МВФ следует распустить, раздав его средства странам-участникам, «и дать рынку самому урегулировать кризис и восстановить равновесие» (17,с.63). С ним согласен и бывший Госсекретарь США Дж.Шульц, который полагает, что «вместо того, чтобы выбрасывать деньги на МВФ, Конгресс США мог бы способствовать процветанию мировой экономики, снизив налоги (там же).
Другие эксперты, соглашаясь с тем, что время МВФ прошло и необходимо дать рынку возможность самому справляться с подобными проблемами, все же выступают за "более умеренный, но в то же время и более практичный вариант" - направить усилия МВФ на поиск дополнительных источников ликвидности, в частности, используя для этих целей возможности частного сектора, и одновременно разработать систему урегулирования взаимоотношений между должниками и кредиторами в условиях долгового кризиса. Такой подход может заставить международных инвесторов включать в условия долговых обязательств плату за риск, связанный с суверенным дефолтом. Одновременно он оставляет странам, отсрочившим погашение своих внешних долгов, возможность проведения спасательных операций с помощью кредитов МВФ. Для этого необходимо усилить ответственность МВФ за оказание политически мотивированной помощи правительствам, а также пересмотреть некоторые устаревшие статьи соглашения, регулирующего деятельность МВФ.. В ведении МВФ должны остаться и технические агентства, законность деятельности которых, как и источники финансирования, должны гарантироваться Фондом.
Выдвигаются также предложения по преобразованию МВФ, с тем чтобы сделать его деятельность в большей степени отвечающей потребностям стабилизации мировой финансовой системы. Например, Ж.Аттали, бывший президент Европейского банка реконструкции и развития, предлагает преобразовать МВФ во "всемирного жандарма". Для выполнения этой роли Фонд должен быть наделен средствами и реальными полномочиями, достаточными для того, чтобы не только осуществлять долгосрочный надзор за экономической ситуацией в отдельных странах, но и устанавливать опеку над экономикой терпящих бедствие стран, а также налагать определенные санкции на страны, проводящие "неразумную политику". Однако практическая реализация предложений о создании супер-МВФ (если они будут приняты странами-участницами МВФ) неизбежно столкнется с такими серьезными трудностями, как неготовность государств отказаться от национального суверенитета, отсутствие достаточного количества высококвалифицированных специалистов, недостаточный объем финансовых средств, находящихся в распоряжении МВФ.
Бывший председатель Совета экономических помощников при президенте США М. Фельдштейн считает, что МВФ сможет играть конструктивную роль в управлении мировыми финансовыми кризисами, при условии отказа от излишнего вмешательства в налоговые и финансовые дела стран, которым оказывается помощь. По его мнению, Фонду следует сосредоточить свои усилия на координации действий по выполнению финансовых обязательств международных кредиторов и должников; создавать возможности доступа к кредитам правительствам тех стран, которые испытывают временные трудности с ликвидностью, но располагают реальной возможностью погасить свою задолженность из будущих экспортных поступлений.
Стабилизация финансовой ситуации в мире требует не только мер по преодолению долговых кризисов, но и модернизации системы регулирования и надзора за финансовыми учреждениями и рынками, поскольку спекулятивное поведение последних сегодня также становится источником кризисов и потрясений. В связи с эти предлагается разработать кодекс поведения участников финансового рынка, а также создать международную организацию при МВФ и Всемирном банке для надзора и регулирования деятельности кредитно-финансовых учреждений и финансовых рынков. Эта организация должна включать представителей частного и государственного секторов, специалистов-профессионалов.
Некоторые эксперты полагают, что решение проблемы лежит прежде всего в сфере создания стимулов для переориентации финансовых потоков со спекулятивных
операций на инвестиции в реальную экономику, а также санкции в отношении финансовых спекулянтов. Такая политика требует изменить логику деятельности таких международных институтов, как, например, Банк международных расчетов (БМР), банковские нормативы которого (коэффициент Кука и др.) часто подталкивают банки к финансовым авантюрам. Что касается МВФ, то он должен отказаться то практики увязывания предоставления стабилизационных кредитов с принятием программ экономической либерализации. Политика Фонда должна быть направлена прежде всего на поддержку стран, подвергающихся атаке со стороны финансовых спекулянтов, и содействие реальному экономическому развитию.
Финансовый кризис в Азии заставил и экспертов МВФ по-новому взглянуть на роль своей организации в новых условиях. По их мнению, деятельность Фонда должна сосредоточиваться не столько на сдерживании кризисов в отдельных странах и регионах, сколько на укреплении международной финансовой системы в целом с тем, чтобы ликвидировать причины возникновения финансовых кризисов в будущем и создать возможности для их быстрого преодоления. К таким мерам должны относиться:
1. Укрепление международной и национальных финансовых систем на основе четкой и стабильной макроэкономической политики и системы контроля и регулирования, учитывающей принятую международную практику и стандарты. Действия МВФ должны стимулировать принятие странами международных стандартов регулирования банков, а также международных стандартов в области счетоводства, аудита, оценки активов, банкротства и т.д. МВФ должен постоянно разъяснять значение последовательной и методичной либерализации движения капиталов, развивать контроль над движением капиталов между странами, прогнозировать возможные риски. Кроме того, Фонду необходимо расширить сотрудничество со Всемирным банком.
2. Усиление контроля со стороны МВФ за изменениями финансовой ситуации в отдельных странах и регионах и движением капиталов в мире.
3. Обеспечение большей доступности и прозрачности информации, касающейся показателей экономического развития и экономической политики в отдельных странах. Особое внимание следует уделять анализу показателей динамики финансового рынка, валютных резервов и чистого долга.
4. Усиление центральной роли МВФ в управлении кризисами, в частности с помощью новых видов кредитования, системы контроля и поддержки макроэкономических и финансовых реформ.
5. Более широкое участие частного сектора в процессе преодоления финансовых кризисов. Необходимо налаживать тесные контакты со всеми кредиторами, разъяснять возможные последствия их попыток возвратить долги и содержание принимаемых МВФ мер, добиваться взаимопонимания и доверия между кредиторами и должниками.
Финансовый кризис, начавшийся в странах Юго-восточной Азии, и спровоцированные им потрясения в других регионах мира заставили многих адептов либерализма пересмотреть свои взгляды на благотворное влияние свободно рыночного развития финансовой сферы. Кризис показал, что несмотря на обеспечение новой мировой финансовой системой определенных финансовых и экономических результатов, таких, например, как более широкое распределение рисков и лучшая направленность сбережений на инвестиции в мировом масштабе, ряд важнейших проблем остаются нерешенными, причем все они наносят ущерб прежде всего не только экономике отдельных стран, но и всей капиталистической системе в целом.
Финансовая система в условиях глобализации не только оказывается незащищенной от кризисов, но по мере нарастания либерализации усиливается ее уязвимость перед лицом малейших потрясений, происходящих не только в центре системы, но и на ее периферии.
Кризис 1997 г. со всей наглядностью показал, что в отсутствие встроенных стабилизаторов финансовые рынки как и 100 лет назад подвержены панике, которая в конечном счете может привести к краху. Отличие современной ситуации состоит только в том, что в условиях глобализации краху подвергнутся не отдельные биржи или страны, а мировая капиталистическая система в целом.
Подобная перспектива заставляет выступать за создание международной системы регулирования и стабилизации глобальных финансовых рынков даже таких крупных институциональных инвесторов, как Дж. Сорос.
«Сегодня рыночные фундаменталисты активно выступают против любых попыток воздействовать на рынок, особенно со стороны международных организаций, - пишет Дж.Сорос в своей статье «Последний шанс капитализма?». - Однако, если банки и участники финансовых рынков сегодня не поддержат усилия МВФ, глобальная система вряд ли сможет выжить даже в нынешней несовершенной форме.
Правительствам, парламентам и участникам рынка следует осознать, что преимущества от сохранения системы во много раз превышают краткосрочные выгоды, которые они извлекают из нерегулируемого перемещения капиталов. Вопрос состоит только в том, когда произойдут изменения в мышлении мирового сообщества - до или после развала глобальной капиталистической системы» (17, с.65).
Предупреждение Дж.Сороса сегодня звучит как никогда актуально. Обвал на американских фондовых рынках, случившийся в пятницу 14 апреля 2000 г., незамедлительно спровоцировал панику и резкое падение индексов акций на ведущих европейских и азиатских рынках ценных бумаг. И хотя уже в понедельник ситуация выправилась, многие эксперты еще раз вспомнили о крахе 1929 г.
Список литературы
1. Известия. - М., 2000. - 18 апреля. - С.6
2. De Mourgues M. L'absence d'un systeme monetaire international organisé // Probl. econ.
- P.,1997. - N 2541/2542. - P.2-3.
3. FontelaE. The era of finance // Futures. - Guildford, 1998. - Vol.30, N 8. - P. 749-767.
4. Giannini C. "Enemy of none but a common friend of all?" An international perspective on the lender of last resort function. // Temi di discussione: Banca d'Italia. - Roma, 1998. -N 341. - P. 1-70.
5. Hieronymi O. Agenda for a new monetary reform // Futures. - Guildford, 1998. - Vol. 30, N 8. - P. 769-781.
6. Hirst P. The global economy - myths and realities // Intern. affairs. - L., 1997. - Vol.73, N 3. - P.409-425.
7. IMF transparency will help resolve future financial crises // IMF survey. - Wash., 1999. -Vol.28, N15. - P.249-250.
8. Kapstein E.B. Governing the global economy: International finance and the state. -Cambridge (Mass.); L., 1994. - 224 p.
9. Kaufman H. The need for a new IMF // Time. - N.Y., 1998. - Vol. 151, N 5. - P. 55.
10. Kayatekin S.A., Ruccio D.F. Global fragments: subjectivity and class politics in discourses of globalization // Econ. and soc. - L., 1998. - Vol.27, N 1. - P. 74-97.
11. Les effets de la crise sur l'OECD //Problèmes écon. - P., 1998. - N 2559. - P. 13-18.
12. Mandel M.J., Foust D. How to reshape the world financial system // Business week. -N.Y., 1998. - N3583. - P.46-50.
13. Plihon D. Les banques face à la globalisation financière // Notes et études doc. - P., 1998.
- N 5078. - P.79-112.
14. Preconditions for a global fianancial crash // Intern. currency rev.- L.,1997. - Vol.24, N3.
- P.3-8.
15. Scholte J.A. Global capitalism and the state // Intern. affairs. - L., 1997. - Vol.73, N 3. -P.427-453.
16. Severino J.-M. Le dialogue entre les institutions de Bretton-Woods et les banques est essentiel // Banque. - P ., 1998. - № 593. - P. 52-53.
17. Soros G. Capitalism's last chance? // Foreign policy. - N.Y., 1998/1999. - N 113. - P.55-66.
