CC BY
102
24 1
ГЕОПОЛИТИКА ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №11 (67) 2007
Проблема ликвидности в российской финансовой системе усугубляется внешней задолженностью наших предприятий и банков. По оценкам ЦБ, объем привлеченного на Западе капитала превысил сегодня $300 млрд. Независимые эксперты говорят о том, что до конца года выплаты по займам могут составить до $50 млрд. Между тем мировой спекулятивный капитал таков, что, столкнувшись с кризисом в одной стране, ищет следующее слабое звено. Так было и в 1997 году, во время финансовых потрясений в Восточной Азии. Тогда в результате «простого» движения денег в Индонезии произошла смена власти и финансовой элиты государства.
Светлана ПЕТРОВА,
Светлана ЛОКОТКОВА
Азиатские тигры в клетке
Капитал Нэмо, или Кто устроил кризис в Восточной Азии?
Напомним, что события в России в 1998 году разворачивались на фоне одного из самых масштабных финансовых потрясений в Восточной Азии.
«Кризис ведь начался в 1997 году в Юго-Восточной Азии, — вспоминает Виктор Геращенко, который в 1998 году в очередной раз занял кресло председателя ЦБ России — а спекулятивный капитал всегда ищет следующее слабое звено. Им стали, естест-
венно, мы — при том, какие сумасшедшие проценты платили по ГКО». По оценкам брокеров, в 1997-1998 годах азиатскими инвесторами было выведено из России около $2 миллиардов.
Но главный итог кризиса в Азии — японская иена, единственная резервная валюта в регионе, потеряла в первой половине 1998 года 35% своей стоимости. Между тем накануне всех событий кампания по продвижению иены в качестве главной расчетной денежной единицы в Восточной Азии (по аналогии с евро в Европе) достиг-
ла своего пика. Японская иена рассматривалась как первый претендент на вытеснение доллара с позиций мировой резервной валюты. О своем намерении пополнить список резервных денежных единиц иеной заявили, в частности, центральные банки Германии, Франции и Нидерландов.
Кризис значительно остудил пыл сторонников этой валюты. Еще один зримый результат финансовых потрясений — отставка главного сторонника иены, президента Индонезии, диктатора Мохаммеда Сухарту, правившего страной 30 лет.
EAST NEWS
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №11 (67) 2007
Кризис охватил весь регион — валюты Гонконга, Филиппин, Сингапура, Тайваня упали как минимум на 15%. Даже денежные единицы неазиатских стран, таких как Новая Зеландия, Австралия, Канада, не избежали девальвации.
Интересно, что до событий 1997 года экономика в восточноазиатских странах бурно росла: инфляция была достаточно скромной (и, к удивлению многих, осталась низкой после кризисных девальваций), курсы валют по отношению к доллару в 1990-е годы недооценены, бюджетные дефициты практически отсутствовали, а государственная задолженность была умеренной. Стратегия Японии, Кореи, Тайваня и Сингапура много лет была направлена на стимулирование экспорта и производства и ограничение импорта и потребления. Страны, которые накануне кризиса вызывали повышенный интерес иностранных инвесторов (Таиланд, Малайзия, Индонезия), всеми силами старались избежать повышения валютного курса.
Что же стало главной причиной кризиса в ситуации бурного роста, «азиатского экономического чуда»? Аргументы о потере конкурентоспособности местных товаров в связи с перепроизводством электроники в
1996 году, а также расширением присутствия на соответствующем рынке Китая, Индии и Вьетнама вряд ли можно считать решающими. Во-первых, в этом секторе государства Юго-Восточной Азии занимают более высокую технологическую нишу по сравнению с тем же Китаем. Во-вторых, в
1997 году рост экспорта электроники Сингапура, Малайзии и Таиланда вновь ускорился, поэтому о потере конкурентоспособности говорить не приходится.
Как пишут Мануэль Монтес и Владимир Попов в своей книге «Азиатский вирус или Голландская болезнь? Теория и история валютных кризисов в России и других странах», главной причиной потрясений стало то, что экономики азиатских государств оказались ослабленными в результате масштабного притока капитала. Бесконтрольное движе-
Внешняя политика президента Сухарто была прагматичной, в последние годы он искал пути проведения более активного и независимого курса
ние денег в обратном направлении, которое и привело к столь плачевным последствиям, случилось из-за недоверия инвесторов к чрезмерной задолженности частного сектора — банков в Таиланде, конгломератов в Индонезии, чеболей в Корее и т.д.
Бум кредитования был опасен вследствие так называемой «двойной либерализации», когда непомерная долговая нагрузка на частный сектор становится дополнительным фактором уязвимости национальной валюты наряду с рисками, порождаемыми внешней валютной задолженностью. В такой ситуации очередная спекулятивная атака на валюту оказалась решающей: предчувствуя неспособность резидентов расплатиться по кредитам, инвесторы предпочли перевести средства в более «твердые» доллары США.
В трех азиатских странах, наиболее пострадавших от кризиса (Индонезия, Корея, Таиланд), краткосрочный долг зарубежным банкам (объединенным в Банк международных расчетов — БМР) превышал объем их золотовалютных резервов. В Таиланде, например, девальвация бата в июле 1997 года случилась, когда валютные резервы, составлявшие в лучшие годы $31 млрд., сократились до 1,4 миллиарда.
Напротив, Китай при относительно слабой банковской системе, но жестком контроле за движением капитала и значительными золотовалютными резервами остался в стороне от восточноазиатских потрясений. Юань не был конвертируемой валютой не только по капитальным, но и по текущим операциям. Курс юаня, установленный Народным банком Китая, не пересматривался с 1994 года, когда он был определен в 8,28 юаней за $1. Поэтому даже тот факт, что накануне валютных кризисов в Восточной Азии, по оценкам международных экспертов, от 40 до 50% всех активов китайских банков были проблематичными, не сыграл особой роли.
Учитывая, что международные корпорации оперируют суммами, сравнимыми с объемом резервов большинства стран или даже его превышающими, колебания (либо стабильность) валютного курса остается одним из немногих эффективных средств защиты от нежелательного перемещения денег.
«Режим абсолютно свободного движения капитала через границу не подходит для всех стран, — пишут Монтес и Попов. — Ограничения на капитальные операции — налоги и административные запреты — должны быть особенно строгими в отношении краткосрочного капитала. Доказано, что сочетание таких инструментов регулирования, как дифференцированные требования обязательного резервирования части средств при осуществлении инвестиций из-за границы и прямой административный контроль, может определить структуру капитальных потоков (то есть долю долгосрочных и краткоскорчных инвестиций). Один из наиболее известных подходов, практикуемый в Чили, — невозвращаемый в течение одного года резервный залог по всем новым иностранным инвестициям, включая торговые кредиты. Такой порядок фактически эквивалентен налогу на приток капитала (поскольку инвестор теряет процент по резервируемым средствам, даже если и получает их обратно через год), причем этот налог особенно высок именно на краткосрочные (менее 1 года) инвестиции».
Проблема же состоит в том, что в международной финансовой практике существует множество правил и процедур, фактически субсидирующих потоки краткосрочного
Уроки азиатского кризиса
«По мере того, как долговая нагрузка на государство и частный сектор в странах с переходной экономикой возрастает, они должны следить за тем, чтобы степень либерализации капитальных операций не создавала опасность для стабильности финансовой системы, которая, как известно, в этих странах оставляет желать лучшего. Страны СНГ и Балканского полуострова, втянутые в валютные кризисы из-за завышения обменных курсов и, как хотелось бы верить, выработавшие иммунитет к такому завышению, теперь должны не повторить восточноазиатских ошибок с «двойной либерализацией» и не быть втянутыми в новые валютные кризисы из-за того, что их открытость для международного движения капитала создает непосильную нагрузку на пока еще очень уязвимый финансовый сектор».
Мануэль Монтес и Владимир Попов, «Азиатский вирус или Голландская болезнь? Теория и история валютных кризисов в России и других странах».
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №11 (67) 2007
Сухарто: 30 лет без права передачи
Мохаммед Сухарто родился 8 июня 1921 года в семье мелкого чиновника в султанате Джокьякарта (Центральная Ява). В последние годы правления президента Сукарно (1963—1965) Сухарто возглавлял Стратегическое командование индонезийской армии. Во время неудавшегося путча левых сил 30 сентября 1965 года он оказался высшим по званию армейским офицером, оставшимся в живых и не захваченным восставшими. Ответственность за путч была возложена на компартию Индонезии при поддержке президента Сукарно, и в последовавшие полгода с одобрения Сухарто были смещены со своих постов и убиты от полумиллиона до миллиона индонезийцев, которых подозревали в связях с коммунистами. ЦК ■л компартии Индонезии перебрался в СССР.
Воспользовавшись антикоммунистическими демонстрациями студентов, Сухарто в марте 1966 года взял на себя руководство правительством, в марте 1967-го был объявлен исполняющим обязанности президента, а в марте 1968-го избран президентом и шесть раз, вплоть до 1998 года, переизбирался на пост главы государства. Созданная им правящая партия «Голкар» на парламентских и местных выборах неизменно получала большинство голосов. В стране фактически установился режим авторитарной власти с доминированием военных во всех областях общественной жизни. Сухарто приветствовал приток иностранных инвестиций, а уже в начале 1970-х годов ему удалось остановить инфляцию и добиться положительных сдвигов в экономике. При Сухарто Индонезия поддерживала тесные политические связи с США, Японией и большинством западноевропейских государств. И все же внешняя политика Сухарто была прагматичной, а в последние годы он искал, как считают индонезийцы, пути проведения «более активного и независимого курса». В начале 1990х годов Индонезия сыграла ключевую роль в прекращении гражданской войны в Камбодже. В 1991—1995 годах Джакарта заняла председательское кресло в Движении неприсоединения, а с начала 1990-х годов стала местом неформальных встреч представителей стран, вовлеченных в конфликт с Китаем по вопросу о разграничении территориальных вод в Южно-Китайском море. В 1994 году в Индонезии состоялся ежегодный форум глав государств, входящих в Организацию экономического сотрудничества стран Азии и Тихого океана, на котором Сухарто убедил коллег в необходимости превращения региона в зону свободной торговли. Президент Индонезии был активным сторонником иены как резервной валюты региона.
В конце 1960-х — начале 1970-х годов в стране активно наращивался выпуск потребительских товаров. Приток нефтедолларов в 1974—1981 годах позволил правительству сосредоточиться на стимулировании ряда подразделений тяжелой промышленности — автомобилестроения, черной металлургии и производства цемента.
В середине 1990-х годов был введен в эксплуатацию первый в стране нефтехимический комплекс, размещенный близ Чилегона, и началось сооружение второго, в Тубане.
С 1967-го до середины 1998 года правительство Индонезии одобрило в общей сложности примерно 6200 инвестиционных предложений, поступивших из-за рубежа и не касающихся нефтяной промышленности, на сумму $217 млрд. Приблизительно 35—40% этих договоренностей было реализовано. В качестве главного внешнего источника инвестиций выступала Япония, а за ней шли Южная Корея, Сянган (Гонконг) и США; иностранные компании вкладывали средства преимущественно в нефтегазовый сектор.
В среднем в год Индонезии предоставлялась сумма порядка $5 млрд., а в 1998-м она возросла до $7,9 млрд. На момент, когда страну поразил экономический кризис, ее государственный долг составлял $70—75 млрд. К концу 30-летнего периода правления Сухарто ВВП на душу населения вырос с $70 до $1 тыс. Уровень инфляции составлял 5—10% в год, рупия стала достаточно стабильной.
Однако в конце 1997 года разразился кризис, охвативший страны Юго-Восточной Азии, в том числе Индонезию. Начались массовые антиправительственные демонстрации и восстания в Джакарте и других городах, и Сухарто был вынужден уйти в отставку.
капитала. Скажем, согласно принципам Базельского комитета, при подсчете достаточности капитала (отношения собственного капитала банка к его активам) краткосрочные кредиты рекомендуется учитывать с весом 0,2, а долгосрочные — с весом 1.
Такая скрытая субсидия, поощряющая краткосрочное кредитование, может быть оправдана с точки зрения защиты банковских вкладчиков в западных странах (так как краткосрочные кредиты легче изъять), но, как свидетельствует опыт азиатских кризисов, способна создать нестабильность на международных финансовых рынках.
« ... старомодная схема спасательных операций МВФ, — пишут Монтес и Попов, — создает поистине развращающую атмосферу. Краткосрочные банковские кредиты возмещаются в первую очередь и почти полностью, в то время как инвесторы, ориентированные на более долгосрочные вложения (банковские долгосрочные кредиты, вложения в акции и облигации), вынуждены нести и большие потери. Получается, что наиболее нестабильным вложениям краткосрочного капитала отдается предпочтение в ущерб более стабильным и долгосрочным».
Интересно, что Джордж Сорос в свое время предлагал установить международный порядок, препятствующий чередованию периодов чрезмерного инвестирования и обвального отзыва вложений, которое наблюдалось в Азии. Для этого, по его мнению, надо было создать Международную корпорацию страхования кредитов, которая бы гарантировала займы каждой стране за небольшую плату. Объем кредитов, подлежащих страхованию, определялся бы на основе оценки способности каждой конкретной страны обслуживать свои долги.
Из уст Джоржда Сороса, сделавшего свой капитал именно на спекулятивных финансовых операциях, такие предложения звучали, мягко говоря, не слишком заманчиво.
«Все куплю», — сказало Злато. «Все возьму», — сказал Булат
Пока в Азии тщетно боролись с оттоком капитала, в России с упорством, достойным лучшего применения, удерживали курс рубля. Логический конец наступил 17 августа
1998 года — Россия признала свою неплатежеспособность. Операции на рынке ГКО и ОФЗ были приостановлены. Фактический обвал рубля (девальвация в 2,5 раза), инфляционный скачок (40% за последнюю неделю августа и две первые недели сентября) усугубились тем, что 23 августа кабинет Сергея Кириенко был отправлен в отставку.
REUTERS
ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №11 (6?] 200?
Главный итог кризиса в Азии в 1997 году — падение японской иены, основного конкурента доллара в регионе
Однако новостью для иностранных инвесторов стала совсем не девальвация, к которой морально все были готовы, а именно дефолт по ГКО и 90-дневный мораторий, предоставленный нашим компаниям и бан-
кам по обслуживанию внешних долгов. МВФ, кроме того, настаивал на новом валютном коридоре — давление было настолько сильным, что даже Кириенко был готов еще «потянуть» с курсом.
Напротив, позиция Центробанка оказалась жесткой: ГКО прекращают хождение, так как на их обслуживание денег нет, дол-
ги Россия вернет, но не сразу и не все. Сколько и когда — будет объявлено дополнительно.
Получив 90-дневный мораторий на обслуживание внешних долгов, главные заемщики западных банков — российские олигархи — бросились переписывать активы на новые конторы, оставляя долги раскрученным брэндам. По окончании моратория банкротства банков (многие из них несколько лет назад превратились в финансово-промышленные группы) потеряли всякий смысл. Вместо того, чтобы забрать за долги российские предприятия, западные кредиторы были вынуждены довольствоваться денежными компенсациями, растянутыми на долгие годы.
Российские олигархи, еще недавно активно игравшие на рынке ГКО и продвигавшие политику рыночных реформ, с не меньшим энтузиазмом поддержали нерыночные меры государства (хотя, это, конечно, вопрос — кто кого поддерживал), право на форс-мажор.
Если бы не дефолт и мораторий, число банкротств было бы значительно больше. В той же Индонезии девальвация рупии сделала банкротами 90% фирм, акции которых котируются на бирже, несостоятельными оказались почти все банки. После кризиса и смены власти в Индонезии была введена в
<**
IX Всероссийская конференция профессиональных участников рынка ценных бумаг
21-22 ноября 2007г.
Москва, Рэдиссон САС Славянская
ИНСТИТУТ ФОНДОВОГО РЫНКА
И УПРАВЛЕНИЯ
ИФРУ vS
Оргкомитет:
(495) 797-95-60
www.ifru.ru
IX Всероссийская конференция профессиональных участников рынка ценных бумаг вновь станет традиционным местом встречи для всестороннего обсуждения проблем и тенденций развития мирового финансового рынка. Мероприятие является ежегодным и проводится с 1997 года.
В программе конференции:
■ Глобальные проблемы финансовых рынков
■ Новый режим расчета и клиринга в Европе. Перспективы для России
■ Российские биржи: вызовы времени и направления развития
■ Project Management в России
■ Рынки производных инструментов
В Конференции принимают участие:
Представители профильных комитетов Государственной Думы ФС РФ, Министерства финансов РФ, Банка России, Ассоциации региональных банков, ФСФР России, Федеральной налоговой службы, «ФБ ММВБ», «ФБ РТС», иностранных бирж, НАУФОР, НФА, НАУ, ведущие российские и международные эксперты финансовых рынков, представители СМИ.
Генеральный Интернет-партнер:
ФИНЛМ
Стратегический партнер:
0uote.ru
Официальный медиа-партнер:
..ВЕСТИ®
Информационная поддержка:
НилпгщЦ
НАУФОР
ФПИФ1л&)
Газета для тех, кто ценит деньги
MFD.RU
ФИНАНСОВЫЙ
ДИРЕКТОР
28 1 геополитика
1 ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №11 (67) 2007
Ответ шариатских банков западному капиталу
Михаил Гусев,
кандидат экономических наук, сотрудник Института востоковедения РАН:
«Стремясь повысить свою роль в исламском мире, Индонезия не ограничивается средствами политического воздействия. В последнее время ее усилия отмечаются и в сфере экономики. В частности, обращают на себя внимание меры, направленные на расширение потенциала исламского банковского сектора. Финансовые аналитики уже оценили эти шаги правительства как намерение создать наиболее крупную в исламском мире сферу действия капитала по законам шариата с активным привлечением мусульманского капитала из других стран.
Президент Индонезии Сусило Бамбанг Юдхойоно на Всемирной исламской экономической конференции в Куала-Лумпуре в июне этого года заявил, что его правительство намерено изменить банковское регулирование с тем, чтобы дать необходимую поддержку промышленному развитию и обеспечить его с помощью банков. При этом он отметил, что шариатские банки с их способностью к современным формам ведения бизнеса в полной мере отвечают поставленной задаче.
Он также подчеркнул, что в то время, как международные финансовые организации все глубже проникают в экономику страны, исламские финансы представляют менее 10% глобального мирового исламского рынка с его огромной покупательной способностью — ведь численность мусульман в мире достигла 1,5 млрд. человек.
В целом его выступление сводилось к тому, что зарабатывать на финансовом обслуживании исламского мира должны сами мусульмане с их собственными устоями в этой сфере общественной жизни, ведущейся по законам шариата.
Основной принцип такого ведения банковского бизнеса заключается
в декларированном отказе от запрещенного Кораном ростовщического процента и ведении дел на основе раздела прибыли между банком и клиентом. По сути же, исходя хотя бы из того, что любая банковская деятельность подчиняется экономическим законам, а не догмам религии, все сводится к завуалированным, но все же типичным банковским операциям. Одной из них является «мураба-хах», когда банк предоставляет клиенту кредит, но само слово «кредит» при этом не произносится. При оплате этот неназванный кредит увеличивается на сумму, согласованную сторонами, что и представляет собой банковский интерес.
Другая форма фактически товарного кредита — «истишна». Клиент обращается в банк, который заказывает товар. После его получения от производителя банк продает его клиенту по согласованной цене, которая включает банковскую прибыль.
Наиболее своеобразной формой деятельности шариатского банковского сектора Индонезии является «кардул хасан». Здесь отсутствие банковского процента за предоставляемый кредит, по всей видимости, компенсируется иными обязательствами клиента. Хотя, в принципе, такая форма отношений банка и клиента вполне возможна не только в шариатском секторе. Однако есть нечто, выделяющее шариатский банковский бизнес.
Сопутствующие этому условия определены созданным при Джакартской фондовой бирже Советом улемов. В задачу совета входит индексирование индонезийских предприятий, акции которых продаются на бирже, для создания дополнительных условий мусульманским инвесторам, особенно с Ближнего Востока, которые опасаются вкладывать средства в «греховные» предприятия. Правоверным мусульманам возбраняется принимать участие в производстве табачных изделий, деятельности обычных банков, крупных торговых компаний, поскольку в их магазинах продаются
алкоголь и сигареты. Сюда же входят крупные холдинги, потенциально из-за своих дочерних предприятий попадающие в разряд греховных, а также все виды отелей, потенциальная греховность которых очевидна улемам.
В 2000 году из 278 компаний, зарегистрированных на Джакартской фондовой бирже, лишь 68 прошли индексацию Совета улемов на предмет соответствия требованиям шариата.
Первый исламский банк в Индонезии — «Муамалат» — был основан в 2002 году. Он осуществляет свои операции исключительно в соответствии с требованиями шариата. К концу 2006 года к нему присоединились 23 других исламских банка и 456 отделений банков, действующих по режиму шариатских финансовых услуг.
Согласно информации Банка Индонезии, активы банка «Муамалат» в общих банковских активах страны возросли с 1,4% в 2005 году до 1,6% в 2006-м. Ряд финансовых аналитиков, учитывая текущие тенденции рынка, исходит из того, что глобальная исламская индустрия по оказанию финансовых услуг, включая банковское активы, может вырасти к 2010 году с текущих $1 трлн. до $2,8 трлн., а по другим оценкам — $ 4 триллиона. Аналитики утверждают, что у Индонезии имеются широкие возможности для привлечения в крупномасштабные финансовые операции не только средств местных мусульман, но и нефтедолларов, а также ресурсов различных мусульманских фондов из стран Ближнего Востока, как это происходит в соседней Малайзии.
Там банковское регулирование уже приспособлено для привлечения иностранных исламских инвестиций, особенно в части предоставления малайзийскими государственными корпорациями гарантий иностранным исламским инвесторам. Малайзия предоставляет налоговые льготы иностранным банкам при проведении ими операций с исламским капиталом на ее территории, выдала лицензии ряду банков Персидского залива на открытие отделений».
30 1 геополитика
1 ПРЯМЫЕ ИНВЕСТИЦИИ / №11 (67) 2007
действие ускоренная шестимесячная процедура банкротства, причем с предоставлением безусловных преимуществ кредиторам. С учетом того, что страна переживала инвестиционный бум, а займы были преимущественно иностранными, владельцами многих индонезийских предприятий оказались западные компании.
Интересно при этом, что США и МВФ в начале кризиса категорически отвергли предложение о создании фонда стабилизации азиатских валют — несмотря на то, что программы помощи азиатским странам оговаривались многочисленными условиями, которые иностранные инвесторы использовали для расчета показателей рискованности своих вложений в Индонезию.
При этом кризис в стране был вызван не завышенным курсом рупии, а чрезмерным накоплением долгов частным сектором. Следовательно, в отличие от России, где деньги МВФ были использованы для поддержания рубля, своевременная инъекция ликвидности могла бы помочь Индонезии. Но, увы, Международный валютный фонд пришел на помощь позже — когда стало ясно, что государство получит не только нового президента, но и новую финансовую элиту.
Индонезийские власти в ответ на валютные атаки на рупию — после девальвации бата, но до первого пакета кредитов МВФ — ужесточили монетарную политику, что создало дополнительные трудности для ослабленной банковской системы. В соответствии с рекомендациями МВФ было закрыто 16 коммерческих банков. Произошел настоящий обвал спроса на активы, номинированные в национальной валюте.
Возможно, зримая опасность развития ситуации в России по индонезийскому сценарию развеяла сладкие грезы российских олигархов, мечтавших влиться в международную финансовую элиту, как равные среди равных.
Впрочем, не исключено, что движущим фактором для наших магнатов стала банальная возможность подзаработать. Известно, например, что в Сингапуре запрещено уголовным кодексом спорить и играть на деньги: все местные жители — азартные игроки. У российских коммерсантов своя слабость.
Своими наблюдениями делится Виктор Геращенко: «Наших, когда я спрашивал, что нужно, чтобы иметь деньги, отвечали: надо работать. — А еще что? — Стибрить».
Как бы то ни было, в августе 1998 года интересы российского государства и наших олигархов совпали. Пока горе-финансисты уводили активы «с глаз долой», Сбербанк — вне всяких рыночных механизмов — осуществлял выплаты вкладчикам пострадавших банков. Центробанк практически про-гарантировал вклады населения, покупая на спецсессиях ГКО у Сбербанка и поддер-
живая его ликвидность. Через Сбербанк были спасены от банкротства и многие коммерческие банки: Центробанк организовал перевод денег вкладчиков в Сбербанк из проблемных банков путем предоставления им гарантий по депозитам.
Со временем иностранцы поняли, что требовать от наших банкиров стопроцентной компенсации от падения курса доллара нет смысла, и начали договариваться. Правда, МВФ и Мировой банк начали кампанию против Сбербанка. Дескать, это — монополист, который надо «реструктуризировать». Досталось и загранбанкам с Внешторгбанком...
Вспоминает Виктор Геращенко: «Выступал главным образом Валютный фонд. Хотя и Мировой банк старался. От него приезжал специалист, венгр, бывший министр то ли экономики, то ли финансов социалистической Венгрии. Говорит: вот, 12 банков надо ликвидировать. Я спрашиваю: почему 12, а не 10, не 15? Тебе что, остатки твоего планового социалистического воспитания покоя не дают?» А у нас экономическое положение было плохое, поэтому мы не могли отказаться от определенного сотрудничества с Фондом. Михаил Касьянов в 2000 году уговорил меня записать загранбанки в приватизационный список».
Как проголосует мировой капитал?
История имеет обыкновение повторяться. В августе 2007 года Citibank, по сообщениям западной прессы, имел овердрафт на сумму приблизительно $800 млрд. Ипотечный кризис в Америке сказался на настроениях инвесторов, которые начали выводить деньги с развивающихся рынков.
Благодаря дефолту многие наши предприятия в 1998 году не были переданы иностранным кредиторам за долги
Впрочем, сегодня мировая нефтяная конъюнктура благоприятствует России, страна обладает значительными валютными резервами. Проблема лишь в том, что реальная экономика их не видит — валюта хранится в иностранных банках и финансовых инструментах.
Озабоченные кризисом ликвидности, власти решили, наконец, передать часть денег институтов развития отечественным банкам. Согласно принятому 18 октября документу «О внесении изменений в федеральный закон «О федеральном бюджете на 2007 год», институты развития получат 640 млрд. руб. — 300 млрд. руб. из стабилизационного фонда и 340 млрд. руб. — за счет налоговых поступлений «ЮКОСа». 400-450 млрд. руб. из них, возможно, перепадут российским банкам. Мера вполне своевременная, учитывая нехватку средств у финансистов. Однако вряд ли банки с государственным участием, которые будут распоряжаться деньгами, станут поддерживать проблемные коммерческие структуры.
Как бы то ни было, сам по себе кризис играет в том числе оздоровительную роль — в 1998 году наше производство получило шанс конкурировать с импортом. Главное, чтобы сами отечественные предприятия сохранились, а не были переданы иностранным кредиторам за долги.
Кроме того, нельзя не учитывать «мнения» международного капитала на предстоящих выборах депутатов и президента. Как показывает опыт Индонезии, этот «голос» иногда оказывается решающим. И
