Финал как системообразующий элемент в цикле Ю. В. Трифонова «Опрокинутый дом» Текст научной статьи по специальности «Языкознание и литературоведение»

Драфт: молодая наука

Е.А. НОВОСЕЛОВА (г. Екатеринбург, Россия)

УДК 821.161.1.3 (Трифонов Ю.В.)

ББК Ш33(2Рос=Рус)-8,44

ФИНАЛ КАК СИСТЕМООБРАЗУЮЩИЙ ЭЛЕМЕНТ В ЦИКЛЕ Ю.В. ТРИФОНОВА «ОПРОКИНУТЫЙ ДОМ»

Аннотация. В статье рассматри вается специ фи ка органи заци и фи налов в цикле Ю.В. Три фонова «Опрокинутый дом» (1980). В каждом рассказе интерпретируются финалы и роль в их построении таких образов, как время, пространство, история, творчество, память. Также цикл «Опрокинутый дом» рассмотрен как итоговое произведение Ю.В. Три фонова.

Ключевые слова: Ю.В. Трифонов, Опрокинутый Дом, прозаический цикл, финал, время, память.

Г оворя о финале как системообразующем элементе в цикле, необходимо пояснить, что мы имеем в виду под данными терминами. Т ак, под «финалом» понимается «заключительный, итоговый компонент литературного произведения, завершающий его композицию» [Кр. лит. энц-я 1972: 967], обладающий такими принципиальными свойствам , как концептуальное завершен е художественного текста, развязка основной колл з , «увенчан е» его строен я целостност .

Если рассматривать финал не в отдельно взятом литературном тексте, а в с стеме, каковую представляет собой художественный цикл, целесообразно уточнить такие его специфические качества, как орган зованность с стемность, а также тог его структурно-функц ональных вза мосвязей, выявляемых на разл чных уровнях текста. Первая связана с тем, что финал как заключительный элемент непременно должен зан мать конечную поз ц ю в тексте, пр обретая не только композ ц онную знач мость, но в большей степен знач -мость смысловую. Под с стемностью мы пон маем д алог между ф -налам входящ х в ц кл рассказов л новелл, а также ор г нальные выводы, функц он рующ е в пределах одного текста.

Цикл при этом понимается как «ряд художественных произведений, объединенных общностью тематики, жанровых форм, общностью действующих лиц, персонажей» [Дарвин 1983: 7]. Пространства отдельных рассказов, новелл, повестей находятся в непременной вза мо-связ , , что пр нц п ально, помещены в общ й контекст про зведе-ния. Каждая единица цикла представляет собой «разомкнутую систему» [Дарвин 1983: 15] с установкой на «открытость и незавершен-

Драфт: молодая наука

ность» [Дарвин 1983: 16], что способствует образованию диалогичности . Приведенная выше дефиниция используется многими исследователями в работах, касающихся анализа поэтического цикла (в частности , работы М.Н. Дарвина и И.В. Фоменко), но, применяя это определен е к ц клу проза ческому, уместно будет детал з ровать конкретизировать некоторые «общие» моменты.

Так, А.С. Янушкевич, говоря непосредственно о концепции прозаического цикла, выделяет ряд свойств, актуальные для него, а именно: «стремление к единству мирообраза, интеграции единой мысли, превращающей частные отдельные стор , рассказы повест в систему и целостность» [Янушкевич 2002: 98]. Таким образом, первичной особенностью прозаического цикла автор статьи считает форм рован е целого з частей, где возн кает «общее метаф з ческое поле рефлексии, когда бытовые ситуации отдельных рассказов (рассказов, новелл, повестей) отражаются, как в зеркале, в бытийном пространстве обрамления» [Янушкевич 2002: 99]. Подобный подход можно соотнести с наблюдением Н.Л. Лейдермана о трифоновском принци пе «дополнительности» [Лейдерман 2001: 36], а также с таким распространенным теорет ческ м положен ем в работах о художественном цикле, как «всеохватывающая компози ция» [Янушкевич 2002: 99]. Все вышеприведенные суждения будут первым пунктом, от которого мы будем отталкиваться при анализе финальности в цикле «Опрокинутый дом».

Вторым важным моментом для нас является пон ман е строен я ци кла Ю. Трифонова как исключительного (в том смысле, что он отличается от других прозаических циклов). Это «отличие» наблюдается на персонажном уровне: главный герой, участвующ й во всех рассказах цикла - герой автобиографический. Отсюда, соответственно, вытекает «отл ч е» на уровне орган зац пространства художественного текста: это - собственная жизнь Ю. Трифонова, переданная художественным средствам в художественной форме через пр зму памяти и сюжета (имеется в виду выбор жизненных эпизодов - встреч, путешествий, диалогов и т.д.). Принципиальна двухмерность изображен я, что прослеж вается на разных уровнях содержан я: от двойственного взгляда на конкретные ж зненные реал (сознан е «сейчас» сознан е «тогда»), до двойственного взгляда на глобальные темы, волнующ е п сателя на протяжен всей ж зн - стор я, время, человек.

Композиционно цикл Трифонова отличается от других прозаических циклов тем, что диалог, как обязательный циклообразующий компонент, реализует себя по внутренней логике, в развитие которой

Драфт: молодая наука

включаются не только ф налы, но зач ны, межтекстовые скрепы (ключевые для Трифонова метафоры, лексемы и проч.). Уникальность организации трифоновского цикла предопределена еще и тем, что Г. Белая назвала соединением в тексте «жизни и смерт и, начала и конца» [Белая 1986: 190] - совершенно особенным феноменологическим пон ман ем закономерностей существован я человека. Также пр анализе цикла «Опрокинутый дом» мы будем учитывать литературные и экстралитературные факты, которые повлияли на формирование дей, заложенных в нем.

Ц кл «Опрок нутый дом» был нап сан в 1980-м году, за несколько месяцев до смерт автора. Пр ж зн Тр фонова он не был опубликован, как и все итоговые произведения писателя («Время и место», «Исчезновение», «Опрокинутый дом»).

Ц кл открывается рассказом «Кошк зайцы». В этой стор Ю. Трифонов обращается к воспоминанию о своей поездке в Италию, куда он пр езжает спустя восемнадцать лет после первого посещен я. Уже в первых абзацах рассказа демонстр руется д станц я между констатациями «я-тогда» и «я-сейчас»:

Тогда мне было тр дцать пять, я бегал, прыгал, грал в тенн с, страстно кур л, мог работать ночам , теперь мне пятьдесят тр , я не бегаю, не прыгаю, не граю в тенн с, не курю не могу работать ночам . Тогда приехал в Рим в толпе туристов, теперь я здесь один [Три фонов 1987: 193].

Расширяя область дифференциаци и, Трифонов определяет града-ц ю ж зненных представлен й:

«Тогда меня все ошеломляло, я все хотел замет ть, запомн ть, муч лся желан ем нап сать что-н будь л р ческое обо всем этом, а теперь ни что не ошеломляет и не сли шком хочется пи сать. <...> жизнь - постепенная пропажа ошеломительного [Три фонов 1987: 194].

Этот тезис является тем, от чего мы будем отталкиваться в связи с нтерпретац ей ф нальност в ц кле «Опрок нутый дом».

Воспоминание о траттории Пистаментуччиа, на котором базируется основное содержан е рассказа, определяет нтенц ю главного вывода. Возвращаясь в город после восемнадцат летнего отсутств я, Тр фонов узнает, что вместо зайцев в траттор подавал жареных кошек. Но, что принципиально для его мироощущения, данная параллель (или «горизонталь», пользуясь цитатой из рассказа «Смерть в Сицилии») - жареные кошки и жареные зайцы - не приобретает кон-

Драфт: молодая наука

цептуального значения и не функционирует в тексте как «разоблачающая». Кошк зайцы как две «параллел » не представляют ценности, - смысловая нагрузка направлена на то, что присутствует между ними (или «вертикаль», пользуясь цитатой из вышеупомянутого рассказа):

Разумеется, мало радост узнать, что когда-то тебя зумлявшее делавшее счастливым оказалось фальши вкой и ерундой. Боже мой, но ведь ощущени е счастья было! [Три фонов 1987: 196].

Тр фонов воздерж вается от оценк - в данном случае не важно, жареные кошк л жареные зайцы, хорошо это л плохо, важно, что было «ощущение счастья». Н.Л. Лейдерман определяет такое трифоновское мироощущение как «неиерархическое» [Лейдерман 2001: 37], для которого неактуально оцен вать как е-л бо реал с поз ц й об-щепр нятой нравственност .

В рассказе «Кошк зайцы» конкрет з руется художественная

дея Тр фонова об условност правды, главным образом в тех случаях, когда «воспоми нание годится лишь как воспоми нание» [Трифонов 1987: 195]: значально неразлож мые ж зненные эп зоды не должны подвергаться тщательному анал зу - «нельзя прав ть то, что не подлежит правке» [Трифонов 1987: 195]. В этом рассказе мы видим первый в д времен , который нтересует п сателя на каждом этапе его творческого пут , а менно - мгновен е, которое навсегда остается самоцельным не выход т за пределы отрезка времен , в котором себя реализует.

Иная концепц я категор времен складывается в следующем рассказе ц кла - «Вечные темы». В основе данного рассказа также леж т воспом нан е - о том, как в начале своей п сательской карьеры Тр фонов пр нес в редакц ю «Нового м ра» рассказы, которые он сч тал знач тельным дост жен ем после нескольк х лет «молчан я». Редактор (Б. Закс, хотя его имя прямо и не упоминается) отказывает автору в публ кац эт х рассказов, ссылаясь на то, что он нап саны на «все какие-то вечные темы». Через двадцать два года в Риме бывши й редактор знаменитого журнала передает Три фонову записку с просьбой встрет ться. Выше мы говор л о таком спец ф ческом способе организации трифоновского цикла, как диалог, в структуру которого включаются межтекстовые скрепы. В этом рассказе, говоря о концепц времен , отл чной от той, которую мы в дел в предыдущей стор , Тр фонов спользует этот метод в оп сан Б. Закса себя:

Драфт: молодая наука

Потом я догадался, что он шел и з Трастевере пешком, как я когда-то ходил, экономя лиры. Его лицо было по-прежнему пегое, дряблое, презр тельное, но что-то важное в л це счезло. Это было л цо как бы опустевшее, как может опустеть старая площадь в час сумерек [Тр фонов 1987: 199].

В этом рассказе время уже не осознается как «самоцельное мгновение»; время - это поток, текущий безо всякой конечной цели, но обладающий свойством расставлять все на свои места. Трифонов и Закс поменял сь местам : теперь первый - п сатель с м ровым менем, а второй - человек с «опустевш м л цом». В ф нале такой т п времен разворачивается в следующем диалоге:

Чем дольше мы сидел и, тем больше его лицо приобретало старое выражени е - печального палача. Он спросил:

- Вам не надоело?

- Что?

- Все время пи сать. Еще надеетесь порази ть ми р? Думаете, ми р крякнет однажды, прочитав ваш опус? Извините мою злость. Я зол, потому что я прощаюсь [Три фонов 1987: 200].

Рассказ не случайно обращен к такому знаковому эп зоду з ж зн п сателя: после той встреч в «Новом м ре» в течен е шестна-дцат лет не было опубл ковано н одно з про зведен й Тр фонова.

Эта история актуализирует в памяти воспоми нание, но не для того, чтобы переосмысл ть себя л с туац ю, а для того, чтобы представ ть пон ман е потока времен , самостоятельного самодостаточного. Но в рассказе «Вечные темы» появляется еще од н, «второй» финал, что свойственно и другим произведениям Три фонова. «Второй» ф нал состо т з с мвол ческого оп сан я метел (которая будто заметает ненужное, облекая его в форму «мглы») , так м образом, переход т в следующ й рассказ «Недолгое пребыван е в камере пыток».

В 1964 году Тр фонов пр езжает на Ол мп аду в Инсбрук, где ед нственное, что его смущает - это пр сутств е в группе Н. - старого знакомого, с ф гурой которого связывал ряд событ й, про сход вш е четырнадцать лет назад. Их «вражда» началась в те времена, когда Тр фонову гроз ло сключен е з комсомольской орган зац н-ститута. На решающем собрании Н., по воспоминаниям Трифонова, выступал прот в него, «топ л», в то время как он вместе путешествовал , м нрав лась одна девушка - Надя. Истор я вза моотношен й с Н. - стор я пр думанная, скусственно смодел рованная памятью

Драфт: молодая наука

п сателя не только на основе конкретной с туац , но на матер але последующ х событ й («мук немоты», как Тр фонов называл собственный п сательск й пер од после успеха романа «Студенты», мно-гоч сленные попытк «что-н будь нап сать», команд ровк проч.).

В сознании Трифонова в вопросе отношений с Н. «все ясно», и он не пон мает, почему Н. пытается с н м заговор ть, как м-то образом отзывается о нем в беседах с друг м людьм .

Группа, членами которой являются и Трифонов, и Н., отправляется на экскурс ю в средневековую камеру пыток:

Мы стояли перед громадной бадьей, в которую сажали преступни -ка, с помощью ворота опускал бадью в колодец, где была тухлая вода со змеям жабам . Там его топ л вытаск вал труп л же держал полузатопленным, мучили, выпытывали секреты [Три фонов 1987: 209].

Возле колодца Трифонов спрашивает Н. о причи нах его неожи -данного предательства четырнадцат летней давност , представляя, что Н. начнет оправдываться, но

Н. смотрел на меня с и спугом и , покачав головой, прошептал: “Старик, ты все забыл. Я не топил тебя, а спасал”. - “Спасал?” - “Конечно: я же повернул ход собрания. Тебя хотели и сключить, а после моего вы-ступлен я дал строгача. Ты меня благодар л. Неужел не помн шь?” -“Я помню другое: ты говорил что-то об Ахматовой, о том, что я двойственный...” Он уставился на меня как на сумасшедшего, выпучи в глаза, а потом схват л за плеч , затряс: “Да нет же! Я тебя спас! Вытащ л з-под огня! Мне потом досталось: зачем, сказали, полез его защищать? Ведь он подонок. Я з-за тебя поссор лся. Как странно, что ты обо всем забыл...” [Три фонов 1987: 211].

Финал этого рассказа отсылает нас к рефлексии Трифонова не только об относ тельност времен (как в предыдущ х рассказах), но также к тез су об зб рательност памят . Событ я, не представ-ляющ е ценност , результат последств я которых не оказывает вл -ян я на последующую ж знь, уходят «во мглу», остается л шь то, что вечно:

Время затмевает прошлое все густеющей пеленой, сквозь нее не проглянешь, хоть глаз выколи. Потому что пелена - в нас; <...> Да, я забыл, не помнил, перепутал, все ушло во мглу. <...> Я подумал о толстых книгах в отеле “Штубенталь”: в самом деле, нет ничего в этом мире, кроме снега, солнца, музык , девушек мглы, которая наступает со временем. Ведь после пребыван я в камере пыток прошло пятнадцать лет,

Драфт: молодая наука

оно тоже - во мгле. Н. умер от болезни сердца восемь лет назад. Что стало с Надей, не знаю. А я давно не хожу на стад он смотрю хоккей по телевидени ю [Три фонов 1987: 211].

Воспом нан е о сопр косновен с человеком, дом которого, как и дом Трифонова, «опрокинут», происходит в рассказе «Смерть в С и-цили и». Маргарита Маддалони, вдова одного из главарей знаменитой сицили йской мафи и, приглашает Трифонова и Мауро (спутника писателя в поездке) к себе в замок. На протяжен разговора п сатель узнает, что она род лась в Ростове, во время Революц переехала в Новочеркасск, оттуда в Крым, Грецию, Германию, Францию, и сейчас она живет здесь, в старинном итальянском замке. Эта встреча является и для писателя, и для Маргариты Маддалони обращением к собственному детству, памят , стоку. В ф нале рассказа прот вопоставляется «насмешка» над смертью, выраженная в оп сан катакомб, то, что,

по Трифонову, представляется самым страшным - смерть в Си цили и:

После мэра поедем смотреть мертвецов в катакомбы капуц нов. Здесь все гордятся этими катакомбами, где мертвецы стоят в позах жи -вых людей в своей стлевшей одежде. Бедная попытка обмануть смерть. Но нельзя обмануть то, что самое страшное в м ре, - смерть в С ц л [Три фонов 1987: 220].

Трагедия, согласно Трифонову, - это безвозвратная потеря истоков, прерванная «н ть» (концепт, важный для пон ман я мног х тр -фоновск х дей). Смерть в С ц л страшна потому, что она не оставляет памяти: память хранит исток. Именно поэтому завершающий рассказ цикла «Серое небо, мачта и рыжая лошадь» обращен к поездке в Ф нлянд ю, где п сатель род лся провел первые годы своей ж зн .

Сл тность людей, схожесть судеб, разл чные концепц времен предопределяют абсолютное, феноменолог ческое пон ман е ж зн в рассказе «Опрокинутый дом», который является центральным в цикле. Пожалуй, менно в этом рассказе на более развернуто в пространственно-временном отношен представлена человеческая ж знь: нач ная от стор тр дцатых годов Советского Союза, переданной в представлен Сергея Т мофеев ча, до конца сем десятых, то есть того пер ода, когда была совершена поездка в Лас-Вегас.

Обращен е п сателя к тр дцатым годам не является случайным: именно этот период станет для Ю. Трифонова тем временем, когда все нач налось - «когда нач нал сь мы» [Тр фонов 1988: 58], а менно: арест отца матер , утрата прежней ж зн , счастл вого детства,

Драфт: молодая наука

страшное предчувствие роковых перемен и ощущение, что навсегда. Собственный дом перестает быть домом детства, тогда п сатель понимает, что отныне его дом - опрокинутый.

Лас-Вегас представляет собой, в понимании Трифонова, одну из форм отражен я его собственного дома (это также соотнос мо с г по-тезой «Все живое связано друг с другом»):

Внутр лунного пейзажа, внутр эт х кратеров, многоэтажных башен, кружен я огней сред ноч та тся знакомое: я в жу свой дом, но в перевернутом виде. Он как бы расплескивается, расслаи вается, отражаясь в воде. Всегда, когда я уезжаю далеко, я вижу свой опрокинутый, раздробленный дом. Он плавает кусками в воде [Три фонов 1987: 223].

Этот рассказ можно рассматр вать как од н з этапов пон ман я Трифоновым связи зачина и фи нала, истока и конца. Если в данном случае мы в д м вза мосвязь вза мопрон кновен е так х непохож х друг на друга мест времен, как Советск й Союз пер ода раннего сталинизма и Америка конца семидесятых годов:

Я подумал, что нить, которая соединяет два таких непохожих местечка, очень простая: она состо т з любв , смерт , надежд, разочарован й, отчаян я счастья, краткого, как порыв ветра. Он н когда не поймут, почему упал, как от взрыва бомбы, Сергей Т мофеев ч в пятьдесят седьмом году, почему рухнул, не успев перемени ть судьбу, Боря, а я не пойму, почему ни куда не денется Бобчик, но дело не в этом. “Все в мире мои родственники ”, - сказал безумный доктор в Лас-Вегасе [Три -фонов 1987: 231],

то в ф нальном завершающем ц кл рассказе «Серое небо, мачта рыжая лошадь» Тр фонов протяг вает «н ть» от своего детства в Ф нлянд , стока всей ж зн до последней поездк туда, про сходящей незадолго до смерт .

Цикл «Опрокинутый дом» во многом является циклом, где переплетаются, дополняются, разв ваются, нач наются центральные де Трифонова, которые актуализировались и в его предыдущих произведен ях, - то есть ц клом нтертекстуальным. Но, наряду с эт м, в этом тексте возн кают новые концепц , новые пон ман я - творчества, времен , стор , судьбы. В частност , в рассказе «Смерть в С -ц л », участвуя в д скусс о л тературе на тальянской конферен-ц , Тр фонов говор т, что сейчас его нтересуют «не гор зонтал прозы, а ее вертикали» [Трифонов 1987: 212]. Мы предполагаем, что тема «гор зонталей-верт калей» полностью разворач вается только в

Драфт: молодая наука

рассказе «Опрок нутый дом» в так х тез сах, как «все меет отношен е ко всему», «все ж вое связано друг с другом», «все в этом м ре мо родственн к ». Концепт сл тност , родственност , схожест пр вод т п сателя к особенному феноменолог ческому пон ман ю окружающего м ра как целого, концепц ун версальност м роздан я, осознан ю сущностных бытовых быт йных вопросов.

Рассказ «Посещение Марка Шагала» отсылает читателя не только к вопросам неразрывност , недел мост времен места, но другому пр нц п альному для п сателя размышлен ю - о пр роде творчества:

Я подумал: он выбормотал самую суть. Быть несчастным, чтоб написать. Потом вы можете быть каким угодно, но сначала - несчастным. Часы в деревянном футляре стоят косо. Надо преодолеть покос вшееся время, которое разметывает людей: того оставляет в В тебске, другого бросает в Пар ж, а кого-то на Масловку, в старый конструкт в стск й дом, где ж вут сейчас люд , которых я не знаю. На обратном пут мы ехал побережьем, море лежало в сумерках громадной с не-голубой простыней, под которой можно было спрятать всех, всех, всех [Тр фонов 1987: 241].

Судьба Марка Шагала символически объединяет в себе, сливает все судьбы в одну - вековую. В этой стор так же, как в предыду-щ х, важно обращен е Тр фонова к памят - связанной как с одн м человеком, так с судьбой целого ряда людей.

Все те тр фоновск е де концепц , которые рассматр вал сь выше, находят свое художественное завершен е в ф нальном рассказе «Серое небо, мачта и рыжая лошадь». Спираль, по которой разворачи -вается движение жизни, образует собой кольцо: «все умещается внутри кольца». Кольцо является лейтмотивом всего творчества Трифонова, внутр которого «все связано друг с другом». Человеческая ж знь протекает по сп рал , постоянно «опрок дывая» сознан е в прошлое. С каждым в тком пр ход т новый опыт, новое пон ман е, «другая ж знь», «постепенная пропажа ошелом тельного».

Этот рассказ представляет собой концентрац ю всех вопросов, волновавших писателя. Здесь мы видим отголоски истории жизни Валентина Трифонова, отраженные в рассказе свидетельницы «Большой Истор », покос вшегося времен , н тей, которые непременно обнаруживаются в истоке, опроки нутого дома, того времени, когда «все начиналось». Рефлексия по поводу собственных ощущений жизни трансформируется, превращается здесь в знание, как это описано в рассказе «Вечные темы»: «человек не пон мает своей судьбы в тот

Драфт: молодая наука

час, когда она творится, понимание приходит позже, задним числом...» [Трифонов 1987: 196]. С каждым рассказом все более и более конкретны становятся выводы, все 'уже замыкается круг понимания, и в финале цикла он приходит к следующему:

На другой день я поехал в Москву. Было начало февраля. Стоял прочный мороз. В натопленном купе я сидел один и думал: “Вот что странно: все умещается внутри кольца. Вначале была лошадь, потом возникла опять совершенно неожиданно. А все остальное - в середине” [Три фонов 1987: 250].

Нить, связывающая такие два непохожих времени, как начало жизни и ее конец, обнаруживается в истоке и связывает она «простое вечное»: любовь смерть, надежды разочарован е, отчаян е

счастье.

Постепенная пропажа ошеломительного начинается с осознания того, что твой дом навек опрок нутый, а заканч вается тем, что мы и приходим к ошеломительному - концепция жизни проста (Трифонов выражает эту идею в повести «Другая жизнь» в тезисе «жизнь есть и жизни нет, промежуточного не существует»), все сложности сводятся к одному - умещен ю внутр кольца, где пр сутствуют вечные темы, нд в дуальная правда каждого человека, зб рательность памят , время мгновен я поток времен , не меющ й цел , феноменолог ческое пон ман е ж зн . Тр фонов опрок дывает свое сознание в память, устремляется к истоку для того, чтобы понять, откуда начинается его время и его история. Мир не разомкнут («все умещается внутр кольца»), он замкнут в своей дент чност , конец равен началу.

Цикл «Опрокинутый дом» представляет собой итоги жи зни и итоги творчества Ю. Трифонова. Неслучайно и обращение к собственной биографи и: как говорил Ф. Фелли ни, - «единственное обоснованное св детельство, на которое меет право человек, - это св детельство о самом себе» [Иванова 1984: 282].

ЛИТЕРАТУРА

Белая Г.А. О «внутренней» и «внешней» теме // Белая Г.А. Литература в зеркале критики. - М.: Советский писатель, 1986. - С. 158-202.

Дарвин М.Н. Проблема ци кла в и зучени и ли ри ки. - Кемерово: Кемер. гос. ун-т, 1983.

Иванова Н.Б. Проза Юрия Три фонова. - М.: Советски й пи сатель, 1984. Лейдерман Н.Л. От «советского писателя» к писателю советской эпохи: Путь Юрия Три фонова. - Екатеринбург: АМБ, 2001.

Драфт: молодая наука

Трифонов Ю.В. Опрокинутый дом: семь путешествий // Три фонов Ю.В. Собрани е сочинени й: в 4 т. - М.: Худож. ли т., 1987. Т. 4.

Янушкевич А .С. Русский прозаический цикл: нарратив, автор, читатель // Русская повесть как форма времени / отв. ред. А.С. Янушкевич. - Томск.: Томск. ун-т, 2002. - С. 98-107.

© Новоселова Е.А., 2013