CC BY
243
М.В. СЕЛЕМЕНЕВА (Елец)
ПРИНЦИПЫ ЦИКЛИЗАЦИИ «ГОРОДСКИХ» РАССКАЗОВ Ю.В. ТРИФОНОВА
Исследуется малая проза Ю.В. Трифонова в аспекте поэтики цикла. На основе аналитического прочтения «городских» рассказов 1960-х гг. выделяются такие принципы формирования циклических единств, как обзорный принцип композиции, единство места действия, общность авторской позиции, единство типологии персонажей и мотивной структуры.
В процессе творческой эволюции Юрия Валентиновича Трифонова достаточно рано обозначилась такая особенность поэтики, как стремление к циклизации малой прозы. Во второй половине 1950-х гг. писателем были созданы рассказы о быте, нравах и людях Туркмении, в 1959 г. объединенные в «туркменский» цикл и опубликованные под заглавием «Пустыня»; в это же время Трифоновым, спортивным корреспондентом ряда центральных изданий, были написаны многочисленные очерки и рассказы, составившие спортивный цикл и в 1961 г. объединенные в том избранной прозы «В конце сезона»; кроме того, писатель предпринимал попытки воссоздать атмосферу столичных и провинциальных городов Болгарии, Италии, Испании, Монголии в рамках путевого цикла, изданного под заглавием «Путешествия» (1971). Цикл «городских» рассказов формировался на протяжении второй половины 1960-х гг.: в 1966 г. были опубликованы рассказы «Вера и Зойка» и «Был летний полдень» (Новый мир. № 12), их «дополнили» рассказы «Голубиная гибель» и «Самый маленький город» (Новый мир. 1968. № 1), завершили процесс циклизации рассказы «В грибную осень» (1968) и «Путешествие» (1969). «Городской» цикл является редакторским циклом, т. е. вошедшие в него рассказы подверглись циклизации на основе идейно-тематической и жанрово-стилевой общности по решению редакционной коллегии журнала «Новый мир».
Исследование поэтики «городских» рассказов Трифонова, осуществленное в работах Э.А. Алескеровой, Е.А. Добренко,
Н.Б. Ивановой, К. Де Магд-Соэп, Н.Л. Лей-дермана, М.Н. Липовецкого, Т.Л. Рыбаль-ченко, А.В. Шаравина, на наш взгляд, должно быть продолжено в рамках поэтики циклических единств, при этом свою задачу мы видим в определении критериев циклизации малой прозы Трифонова.
Произведения-циклы существовали в литературе с момента ее зарождения, но только в ХХ в. циклизация была осмыслена как самостоятельная проблема, представляющая теоретико-литературный и историко-литературный интерес. Н.Н. Старыгина, занимающаяся проблемой литературной циклизации, выделила три концепции цикла, сложившиеся в отечественном литературоведении: 1) цикл как жанр или жанровое образование (Ю.В. Лебедев, В.Ф. Козьмин, А.С. Бушмин, Г.И. Соболевская); 2) цикл как «наджанровое объединение» (С.Е. Шаталов, А.В. Чичерин); 3) цикл как «художественная лаборатория новых жанров» (А.И. Белецкий, Б.М. Эйхенбаум, У.Р. Фохт, Г.М. Фридлендер) [9: 7 - 8]. В широком смысле слова цикл -это понятие, применимое к различным явлениям литературного творчества, синоним любого единства. В узкотерминологическом смысле слова цикл - это «ряд художественных произведений, объединенных общностью тематики, жанровых форм или общностью действующих лиц, персонажей» [4: 7].
Чаще всего о цикле говорят применительно к лирике, циклизация в прозе нечасто становится предметом исследования. Причину этого ученые видят в большей связанности прозаических циклов по сравнению с лирическими (и, соответственно, меньшем контекстном потенциале). Вместе с тем прозаические циклы имеют свои принципы циклизации и критерии выявления циклического единства. К числу циклообразующих факторов в прозе относят единство проблематики, общность сюжетных конфликтов и коллизий, образно-стилистическое решение, единый образ автора. Вторичными жанровыми признаками цикла являются общая атмосфера произведения, сквозные мотивы и образы, вариативное развитие тем, особая пространственно-временная организация, обрамляющие новеллы и лейтмотивность повествования. М.М. Гин в качестве важ-
© Селеменева М.В., 2008
ного признака прозаического цикла выделяет обзорный принцип композиции, т. е. «такое построение литературного произведения, при котором организующим центром является не единый фабульный стержень, а единство идейно-тематического задания, проблематика, угол зрения, под которым и в соответствии с которым отбирается материал» [3: 77].
В «городских» рассказах Ю.В. Трифонова обзорный принцип композиции становится первым критерием выявления циклического единства: в этом цикле нет общей фабулы, и, как следствие, осью для «нанизывания» текстов служит авторский подход к теме (во всех аспектах - от замысла и принципа отбора материала до итоговой композиционной работы). Эти рассказы, как правило, рассматриваются в контексте проблемы быта и повседневного существования героев-горожан. Данный исследовательский ракурс был обозначен Н.Б. Ивановой, поставившей акцент на том, что «городской» цикл, прежде всего, показал «резкую смену материала, резкий поворот взгляда в сторону “Петров Ивановичей и Марий Ивановн”, живущих в двухэтажных домишках» [5: 98]. Действительно, основой циклизации «городских» рассказов становится поэтика повседневности. В статье «Выбирать, решаться, жертвовать» (1971) Трифонов, отвечая на обвинения в бытописательстве, прозвучавшие в статьях критиков В. Соколова, М. Синельникова, В. Бедненко и О. Криниц-кого, сказал: «Быт - это великое испытание. Не нужно говорить о нем презрительно, как о низменной стороне человеческой жизни, недостойной литературы. Ведь быт - это обыкновенная жизнь, испытание жизнью, где проявляется и проверяется новая, сегодняшняя нравственность» [10: 88].
Важнейшим принципом циклизации прозы является общность авторской позиции. Между тем в произведениях Трифонова определить авторский взгляд и в целом обозначить сами границы авторского «я» бывает довольно сложно. Сам Трифонов считал, что «в современной прозе авторская интонация, авторское отношение могут быть выражены и в гомеопатических дозах - в улыбках, даже полуулыбках, умолчаниях, паузах» (Там же: 250). Несмотря на «гомеопатический» подход, авторскую позицию писателя легко реконструировать по внешнему и внутреннему
движению действия, по косвенным характеристикам персонажей, извлекаемым из реплик, поступков, деталей, поэтому данная характеристика может быть принята в качестве второго критерия объединения малой прозы Трифонова в циклические единства.
В рамках «городского» цикла Трифонов создает «бессобытийные» рассказы, в которых необходимая объемность воссоздания жизни достигается не фабулой, а, по справедливому замечанию Т.Л. Рыбаль-ченко, «разнообусловленностью всякого душевного движения» [8: 66]. В этих рассказах писатель делает первый шаг в сторону полифонической структуры - дает высказаться нескольким персонажам, напрямую не опровергает ни одного из них, сокращая авторские оценочные суждения до деталей или «убирая» их в подтекст.
В самой системе циклических единств малой прозы Трифонова заложено наиболее очевидное основание для циклизации, своеобразная точка отсчета - единство места действия. В «городском» цикле такой универсальной пространственной реалией становится Москва (ср.: в «туркменском» цикле - пустыня, в «путевом» цикле -один из европейских городов, как, например, итальянский Дженцано, французские Гренобль и Кулоз, болгарский Мелник).
В цикле «городских» рассказов впервые появляется герой, которому Трифонов впоследствии доверит быть голосом поколения, - представитель интеллигенции, живущий на рубеже двух эпох - на излете «оттепели» и на заре «застоя». Эскиз портрета героя подобного типа можно обнаружить в рассказе Ю. Трифонова «Путешествие» (1969). В архитектонике образа повествователя рассказа выпукло обозначена одна черта - неудовлетворенность имеющимся положением вещей, а все прочие свойства (рефлективность, нервозность, мнительность) являются только следствием этого состояния. Несмотря на подчеркнуто физиологический характер страданий героя («меня томила бессонница и стеснение в груди», «мне почудилось, что я задыхаюсь, что мой мозг обескровел» [12: 189]), его состояние можно назвать нравственной асфиксией: герой ищет сильных внешних впечатлений, стремясь заполнить ими внутренний, духовный вакуум. Литературными предтечами героя-повествователя «Путешествия», на наш взгляд, можно назвать героев А.П. Чехова - Гурова («Дама
с собачкой»), Полознева («Моя жизнь»). Монологи героев Чехова и Трифонова содержат много схожих обвинительных реплик в адрес неперсонифицированной среды, но риторические вопросы в прозе Чехова («... зачем же эта ваша жизнь, которую вы считаете обязательною и для нас, -зачем она так скучна, так бездарна...» [13, IV: 537]) содержат в себе критику социума, тогда как вопросы героя «Путешествия» («... что делается с человеком на рассвете в апреле, когда открытая рама слегка раскачивается от ветра и скребет по подоконнику сухой неотодранной бумажной полосой» [12: 189]) свидетельствуют лишь о личном духовном кризисе.
Помимо обязательного присутствия в системе персонажей героя-интеллигента, основанием для циклизации «городских» рассказов Трифонова является тип конфликта - противостояние представителей интеллигенции героям-дельцам, «умеющим жить» (эта авторская формулировка приобретет статус типологического обозначения в повести «Долгое прощание» в истории драматурга Смолянова). Суть этого конфликта заключается не в борьбе за жизненные блага, не в конкуренции за социальные привилегии, а в несовместимости типов мировосприятия.
Единство «городских» рассказов в рамках циклов малой прозы Ю.В. Трифонова упрочивается единообразием стилевой организации. В «городских» рассказах имитация речи персонажа, условно-равноправной с речью автора, стала первым шагом Трифонова к сказовой форме. Исследователи форм выражения авторского сознания в тексте определяют сказ как «рассказ, ведущийся в резко характерной манере, воспроизводящий лексику и синтаксис носителя речи и рассчитанный на слушателя» (Б.О. Корман) [6: 34], как «установку на чужую речь, а уж отсюда, как следствие, - на устную речь» (М.М. Бахтин) [1: 327]. Все теоретики сказа отмечают легитимизацию устной речи и ее приемов (речевых аномалий, пробелов и повторов, использования диалектизмов и профессионализмов, жаргона и арго) как приоритетную черту сказа. В прозе Трифонова наглядных примеров использования приемов устной речи немного, и они недостаточно показательны, его рассказы - это, скорее, случай, отмеченный В.В. Виноградовым, когда «писателю нужна <...> не языковая структура сказа, а
лишь его атмосфера» [2: 51]. Атрибутировать «городские» рассказы как воплощение сказового начала мешает трифоновский рассказчик - представитель интеллигенции, устная речь которого отличается от литературной письменной речи не настолько, чтобы создавать особый колорит, поэтому применительно к прозе Трифонова следует говорить не о сказе в чистом виде, а о его индивидуально-авторской вариации, которую Н.Л. Лейдерман и М.Н. Липовецкий назвали интеллигентским сказом.
Н.Л. Лейдерман и М.Н. Липовецкий охарактеризовали выявленный ими трифоновский тип дискурса как «своеобразный сказ в виде современного интеллигентского сленга - бытового говора современных среднестатистических интеллигентов» [7: 18]. Между речью героя и безличного повествователя при таком типе организации текста практически нет границы, они свободно сосуществуют и даже перетекают друг в друга. В такой недифференцированной художественной речи (где зону автора и зону героя можно найти в рамках одного высказывания) выражается, по мнению исследователей, и «незавершенность человека и его душевной жизни, и незамкнутость мира» (Там же: 18 - 19). Так, в рассказе «Был летний полдень» повествование ведется от лица повествователя, но в его речь время от времени вторгается голос главной героини, Ольги Робертовны, в прошлом известной революционерки, в настоящем женщины пенсионного возраста. Рассказывая о семье героини, безличный повествователь сообщает, что «Ольга Робертовна любила внучку, а к невестке относилась прохладно, в глубине души считала ее недалекой, мещанкой и была уверена, что сын не прожил бы с ней и пяти лет» [11: 13]. Оценочные высказывания героини вкраплены в текст так органично, что в ее голосе видится корректирующее, но не противоречащее повествователю начало. Как всякий представитель «образованного сословия», Ольга Робертовна тяготеет к выражению собственных мыслей посредством литературных цитат. Наблюдая за ссорой между Никульшиным и его женой, главная героиня рассказа делает вывод о том, что «эти нелепые, мелкие ссоры происходят, наверное, оттого, что люди нелепо, мелко живут» (Там же: 17). В умозаключении героини, переданном несобственно-прямой
речью, отчетливо звучат мысли чеховского архиерея, которого «поражала пустота, мелкость всего того, о чем просили, о чем плакали; его сердили неразвитость, робость; все это мелкое и ненужное угнетало его своею массою» (А.П. Чехов. Архиерей, 1902) [13, III: 641]. В этом заключается особенность интеллигентского сказа -устная речь героя насыщена элементами книжной речи, т. к. герой испытывает потребность в апелляции к авторитетам (подобно тому, как для представителя дореволюционной интеллигенции высшим авторитетом был библейский текст, для среднестатистического советского интеллигента эту роль выполняют тексты классиков русской литературы).
Существенным основанием для циклизации «городских» рассказов Трифонова является общность мотивной структуры: мотивы победы / поражения, счастья / горя, жизни / смерти, отверженности и сиротства наполняются в них оригинальным содержанием и объединяют весьма разноплановые тексты. Мотивы, вариативно повторяющиеся в разных рассказах одного цикла, создают единое смысловое поле, усиливают авторскую позицию и получают статус семиотического ключа к художественному миру как всего цикла, так и отдельных его частей.
Таким образом, циклизация «городских» рассказов Ю.В. Трифонова осуществляется за счет обзорного принципа композиции; образа автора, избегающего окончательных оценок; пространственной модели, вписывающей рассказы в «московский текст», единой типологии образов и конфликта; жанрово-стилевой общности, единой мотивной структуры. Циклизация малой прозы Ю.В. Трифонова -первый шаг к формированию художественной системы городской прозы, в которой все составляющие взаимосвязаны и взаимозависимы.
Литература
1. Бахтин, М.М. Проблемы поэтики Достоевского / М.М. Бахтин. М., 1972.
2. Виноградов, В.В. О языке художественной прозы: Избранные труды / В.В. Виноградов; послесл. А.П. Чудакова. М.: Наука, 1980.
3. Гин, М.М. О своеобразии русского реализма Некрасова / М.М. Гин. Петрозаводск, 1966.
4. Дарвин, М.Н. Проблема цикла в изучении лирики: учеб. пособие / М.Н. Дарвин. Кемерово: Изд-во КГУ, 1983.
5. Иванова, Н.Б. Проза Юрия Трифонова / Н.Б. Иванова. М.: Сов. писатель, 1984.
6. Корман, Б.О. Изучение текста художественного произведения / Б.О. Корман. М.: Просвещение, 1972.
7. Лейдерман, Н.Л. От «советского писателя» к писателю советской эпохи: Путь Юрия Трифонова / Н.Л. Лейдерман, М.Н. Липовец-кий. Екатеринбург: АМБ, 2001.
8. Рыбальченко, Т.Л. Повесть и рассказ в современном литературном процессе: дис. ... канд. филол. наук / Т.Л. Рыбальченко. Томск, 1978.
9. Старыгина, Н.Н. Проблема цикла в прозе Н.С. Лескова: автореф. дис. ... канд. филол. наук / Н.Н. Старыгина. Л., 1985.
10. Трифонов, Ю.В. Как слово наше отзовется / Ю.В. Трифонов; сост. А.П. Шитов. М.: Сов. Россия, 1985.
11. Трифонов, Ю.В. Рассказы и повести / Ю.В. Трифонов; вступ. ст. Ф.Ф. Кузнецова. М.: Худ. лит., 1971.
12. Трифонов, Ю.В. Собрание сочинений: в 4 т. / Ю.В. Трифонов. М.: Худож. лит., 1985 - 1987. Т. IV.
13. Чехов, А.П. Собрание сочинений: в 6 т. / А.П. Чехов. М.: Лексика, 1995.
А.Н. КАНТОМИРОВА (Волгоград)
ПРОСТРАНСТВО ГОРОДА В РАННЕЙ ЛИРИКЕ АНАТОЛИЯ ЖИГУЛИНА
Исследуется пространственно-временная модель города, созданная в ранних стихотворениях Анатолия Жигулина об историческом прошлом Воронежа и о Воронеже современном. Выбор стихотворений для анализа обусловлен их смысловым единством, информационно достаточным для создания представления как обо всей модели в целом, так и об отдельных значимых ее компонентах.
В творчестве Анатолия Жигулина, одного из известнейших поэтов второй половины 20-го столетия, особую значимость приобретает тема города. Современники (на разных этапах его творческого станов-
© Кантомирова А.Н., 2008
