CC BY
227
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
УДК 179.9 В.А.Васильев
доктор философских наук, профессор;
профессор каф. философских наук МГЛУ; e-maiL: [email protected]
ФИЛОСОФЫ-СТОИКИ О ПРОБЛЕМЕ БЛАГА
В статье анализируются воззрения римских стоиков на важную философско-нравственную проблему «благо», которая отражает общественные отношения, сложившиеся традиции, нормы поведения, несет в себе ценностные ориентиры в достижении жизненных целей.
Ключевые слова: мораль; стоик; благо; зло; мужество; добродетель; порок; счастье.
V. A. Vasiliev
Doctor of Philosophy (Dr. habil), Professor,
Department of Philosophy, MSLU; e-mail: [email protected]
PHILOSOPHERS STOICOS ABOUT THE PROBLEM OF WELFARE
The articLe anaLyzes the views of antic phiLosophers on the important moraL category of welfare. It reflects social relationships, established traditions, norms of behavior and contents a set of vaLues with regard to reaching Life purposes. Key words: moral; stoic; welfare; evil; courage; virtue; vice; happiness.
Римская империя, покорившая ко II в. до н. э. многие народы, стала наследницей их многообразных культур. Значительное влияние на ее общественную жизнь оказала эллинская культура, что способствовало органическому синтезу греческой духовности и римского практицизма. Римская почва стала особенно благоприятной для учения стоиков, основными представителями которого являлись Марк Туллий Цицерон (106-43 гг. до н. э.), Луций Анней Сенека (4 год до н. э. -65 год н. э.), Эпиктет (50-138 гг.), Марк Аврелий (121-180 гг.).
В философии стоиков можно выделить общие методические положения, характеризующие особенность их нравственного учения
о благе, которое противоположно пороку. Во-первых, их философия исходит из того, что всё в мире и во Вселенной подчинено строгой целесообразности, гармонии, разумному порядку. Во-вторых, человек часть космоса. Его деятельность определяется природной необходимостью, ее законами. В-третьих, стоицизм не только философские размышления, но и нравственно-психологические принципы нравственного воспитания, направленные на практическое действие.
Человеку, как и всем живым существам, свойственно стремление к самосохранению. Поэтому стоиками выдвигается принцип: «жить в согласии с природой», стойко переносить жизненные испытания. В этом состоит высшее благо. Так, с точки зрения Цицерона, природа возложила на человека как бы две роли. Одна из них - общая для всех нас, так как мы наделены разумом, который требует следовать природе, выполнять божественные и общественные законы. Однако разум сам по себе не благо, поскольку знания, замечает Цицерон, не всегда связаны с нравственностью. Они могут способствовать благу и пороку. Знание-мудрость позволяет отличить деяние доброе от безнравственного и использовать разум во благо. Отсюда известное положение Цицерона: «Никто из глупцов не может быть счастливым; нет мудреца, который был бы несчастен». Другая роль, возложенная на человека природой, состоит в том, чтобы следовать своей индивидуальности, знать свои возможности, выступать судьей своим поступкам. Всегда пользоваться благоразумно умом и словом, а то, что делаешь - делать осмотрительно, не причиняя зла себе и другим [Цицерон 1999].
Состояние души подразделяется римским стоиком на теоретическое и практическое. Первое связано с размышлениями, с поиском истины. К ним относятся мудрость и рассудительность, позволяющие приобщиться к природным и божественным законам. Второе побуждает человека к практической деятельности. Это такие нравственные качества, как мужество, умеренность, благопристойность и т. п. Поскольку достижение блага требует активного человеческого участия, рассуждает Цицерон, постольку в любом начинании надо соблюдать три правила: подчинять стремления души разуму, что способствует соблюдению человеком своих обязанностей; принимать во внимание важность данного поступка, чтобы не брать на себя забот и трудов больших или меньших, чем требует дело; соблюдать меру во всем том, что относится к нравственной оценке поступка.
Из трех правил, считал стоик, самое важное - подчинять свои устремления разуму для осуществления возможно лучших дел, а данные дела невозможны без соблюдения справедливости. Она состоит в том, чтобы служить общему благу, уважать людей и никому не наносить вреда, если только тебя на это не вызвали противозаконными действиями. Справедливость нуждается в защите. Сражающаяся за справедливость доблесть является истинной храбростью. Знание чуждое справедливости надо называть хитростью, ибо в деянии присутствует злой умысел, корысть. Что в нравственном отношении справедливо, рассуждал стоик, оно в то же время и прекрасно, и полезно. Добрым деяниям противостоят пороки (страх, трусость, неумеренность, несправедливость и др.), среди которых самым отвратительным Цицерон считал алчность, особенно если она поражает государственных деятелей, призванных защищать общественное благо. Превратить «государство в источник для стяжания не только позорно, но даже преступно и нечестиво» [Цицерон 1999, с. 334].
Достижение блага рассматривалось Цицероном в стойком перенесении жизненных испытаний. Поскольку же в одиночестве достигать блага и быть счастливым трудно, а то и невозможно, то важной нравственной ценностью, по определению римского мыслителя, выступает солидарность людей, их духовно-нравственная расположенность друг к другу. Совместная жизнь учит нас искать помощи у людей. От рождения люди связаны между собой и отдают предпочтение тем, с кем у них более тесные отношения. Согражданам оказывается предпочтение перед чужеземцами, родственникам - перед людьми сторонними. Дружба между родственниками порождена самой природой, но эта дружба может быть не совсем прочная, если устранить из родственных связей взаимную доброжелательность. В этом случае родственные отношения останутся, но исчезнет дружба. Если же устранить доброжелательность из отношений между друзьями, то и дружба закончится. У нас существует потребность в дружбе, в другой личности, схожей с нами в нравственном отношении; ведь истинный друг - как бы «второе я». В дружбе нет ничего притворного, а всё искренне и добровольно исходит из душевной склонности. Дружба возможна только между честными людьми. Ведь честному человеку свойственно избегать всего поддельного, притворного и не быть подозрительным. Поэтому честные люди стремятся к честным, близким им по нравственной
природе людям. Дружба помогает нам быть стойкими в искушениях и соблазнах, в скорбные и трагичные минуты жизни. «Итак, в дружбе должен быть незыблемым закон - не просить друга о бесчестных действиях и самому таковых не совершать, уступая его просьбам; ибо позорно и никак не приемлемо оправдание, относящееся как к другим поступкам, так и к случаю, если кто-нибудь сознается в действиях во вред государству совершенных ради друга» [Цицерон 1999, с. 235].
Стоик Сенека подразделяет блага на низшие - случайные, чувственно-материальные и высшие - духовные. Первые - временные и преходящие. Даже богатство, с точки зрения Луция, не является благом. Будь оно таковым, облагораживало бы людей. Впрочем, он признает, что обладание богатством допустимо и что оно полезно, ибо предоставляет в жизни большие преимущества. Однако у глупца оно играет господствующую роль, а у мудреца - служебную, позволяя ему духовно развиваться и быть щедрым. Высшее же благо заключается в душе, в способности господствовать над чувственными наслаждениями, презирать случайные блага и превратности судьбы. Сенека во внутреннем мире личности видит истинное благо. Блаженную жизнь создает дух свободный, высокий, неустрашимый, непоколебимый, дух без всякого страха. Для него благо - совершенный разум. Призови его к самой высокой цели, чтобы он дорос до нее, насколько может, и тем самым позволит избежать зло - бесчестье, порочность [Сенека 1999].
Сенека связывает понимание блага с естественным желанием человека быть счастливым. Только нравственный человек, живя сообразно с природой вещей, стойко перенося свою судьбу, может быть счастливым. Жизнь счастливая возможна, если человек постоянно обладает здравым умом; если дух его мужествен и энергичен, благороден, вынослив и подготовлен ко всяким обстоятельствам. При этом человек не впадает в тревожную мнительность, умеет пользоваться дарами судьбы, не делаясь их рабом. Поэтому, считал Сенека, каждый несчастен настолько, насколько полагает себя несчастным. Само же несчастье выступает необходимостью для совершенствования человеческого духа. Оно обязывает мужественно и разумно переносить жизненные невзгоды.
Благо дарует счастье, которое, по мнению Сенеки, проявляется во взаимоотношениях между людьми. Общительность лежит в основе
человеческого общества. Стоит устранить общительность, и разорвется единство человеческого рода, поскольку природа родила нас братьями. Она вложила в нас взаимную любовь, установила, что есть нравственно и справедливо. Человек не только нуждается в заботе со стороны близких, но и сам должен проникнуться состраданием и любовью к себе подобным. Творить людям благо есть свойство нравственной души, считал стоик. Наша деятельность в данном случае заключается в оказании благодеяний безо всякого расчета на их обратное возвращение. Добрый человек не записывает благодеяний в долговую книгу и не напоминает о них. Благодеяние заключается в душе человека, которая извлекает наслаждение из своего дара. По сей причине важно не только то, что делают или что дают, но то, с каким расположением духа это совершается. Люди добродетельные бывают благочестивыми даже и в том случае, когда их приношение состоит из одних зерен и похлебки; злые, наоборот, не оставляют нечестия, хотя бы и приносили обильные жертвы на алтарь. Нравственная устремленность на достижение добра (добродетель), отмечает Сенека, является началом всех благ, служит источником того, что люди так любят и к чему стремятся. Это непобедимая сила души, опытная в делах, спокойная в действии, с большим человеколюбием и заботливостью к ближним.
Сенека не соглашается с эпикурейцами, находя в их учении прославление удовольствий, что пагубно влияет на нравы людей. Примыкающие к их школе, благодаря ее заманчивому девизу, стремятся не к тем удовольствиям, к которым их призывал Эпикур, а к праздности и распутству. Благородные принципы учения античного философа остаются ими незамеченными, а соблазнительная часть бросается в глаза. Стремление человека к удовольствиям отвечает его природе, но не удовольствия приводят к благу, а высокая нравственность должна руководить удовольствиями, совершать благо и делать человека счастливым. Поэтому не вполне справедливо эпикурейцы связывают удовольствие с добром. Неумеренное удовольствие вредно; надо опасаться неумеренности, так как в ней самой заключается отсутствие чувства меры. А то, что страдает от собственной величины, не есть добро.
Стоик, римский император Марк Аврелий увязывает благо, с одной стороны, с божественной разумностью человеческой души,
с другой - с земными потребностями. Он, так же как все стоики, придерживался положения о мировой гармонии, в которой господствует божественный разум. В природе - постоянный круговорот, а жизнь есть бесконечное повторение. Отсюда его известный афоризм: «Тот, кто видел сегодняшний день, видел вечность». Аврелий рассматривал человека как часть природы, состоящую из тела, жизненной силы и духа. Телу принадлежат ощущения, жизненной силе - стремления, духу - разумные и добрые помыслы, деяния. Способностью получать впечатления обладают и животные, стремления проявляются бурно и в диких зверях, и в тиранах. Первые две принадлежат человеку постольку, поскольку ему надо о них заботиться, считал стоик. Дух же действительно принадлежит человеку, это его собственное Я. Для человеческой души две особенности общи с божественной душой. Во-первых, ничто чуждое душе не может оказаться для нее препятствием. Во-вторых, душа может полагать свое благо в праведном настроении и действии и ими ограничить свое стремление. «Чувством или разумом постигается благо?» - вопрошает Аврелий. И отвечает: «Ясно, что лишь разум властен выносить приговор о жизни, добродетели, о честности, а значит, и о благе и зле» [Аврелий 1999, с. 619] .
Если же духовное начало у всех людей общее, рассуждал римский философ, то общим будет и разум, повелевающий, что делать и чего не делать; если это действительно так, то мы все причастны к единому сообществу и созданы для совместной деятельности. Поэтому противодействовать друг другу - противно природе. Отношения между людьми должны быть гармоничны и справедливы, направленные к общему благу. Тем самым следует жить в согласии с человеческой природой и с самим собой, заниматься общеполезной деятельностью и быть настоящим гражданином. Идеалом же для римского стоика выступает такой человек, который мудро и мужественно предан интересам государства.
Душевная гармония, спокойствие духа, считал Аврелий, характеризуется благоразумием и благожелательностью, сердечностью и скромностью, мужеством и щедростью, честностью и воздержанием не только от дурных дел, но и от дурных помыслов. Человек, преданный добру и справедливости, воздает каждому по его достоинству. Он обладает мягким и уравновешенным характером; простым образом жизни, далеким от всякой роскоши; запасом терпения в отношении к
людям невежественным; воздержанием от упреков и обидных замечаний по адресу людей, обмолвившихся каким-либо неблагозвучным выражением. Нравственный человек отличается немногими потребностями и пренебрежением к наслаждениям; чистосердечием, отсутствием пустословия и высокомерия, довольствуется своей судьбой.
Фригийский раб Эпиктет, впоследствии отпущенный на свободу, излагал свои взгляды о благе не книжной мудростью, а в непосредственном общении с людьми. В этом ему виделась возможность оказывать нравственное влияние на слушателей. Его понимание блага опирается на признание божественного творца природы и человека. Тело человека имеет общность с животными, а душа - общность с богом. Тело смертно и как все материальное, вещественное находится вне нашей власти, ибо может подвергаться насилию или быть отнято. Оно подчинено природному закону: не только люди, но все живые существа на земле подвергаются изменениям, переходят из одного состояния в другое. Кто старается вникнуть в этот порядок, тот придет к убеждению, что необходимо жить по законам природы.
По своей благости Бог дал нам волю и частицу своего разума, т. е. нашу душу, считал фригийский мудрец. Она является собственностью человека, ее никто у него не может отнять. Это есть истинное благо. В душе человека заключается и добро, и зло. Бог даровал нам способность стремиться к добру и избегать зла, вселил свободное разумение. Разум требует желать только того, что достижимо, подчиняться тому, что не от тебя зависит, улучшать в себе то, что зависит только от тебя. Разумному человеку если и случается беспокоиться и печалиться, то только о том, что касается его собственных мыслей, желаний и поступков. Человек неразумный, вместо того чтобы разумом освещать и направлять свою жизнь, наваливает на себя множество посторонних забот. Один заботится о здоровье своего тела и дрожит при одной только мысли заболеть; другой мучает себя заботами о своем богатстве; третий волнуется об участи своих детей, о делах своего брата, об имуществе. Всё это не принадлежит тебе, и всем этим заботам, советует мудрец, следует дорожить настолько, насколько требует разум, чтобы не потерять свою истинную сущность. Ведь лошадь, рассуждает Эпиктет, спасается от врага своим быстрым бегом, и она несчастна не тогда, когда не может петь петухом, а тогда, когда потеряла то, что ей дано, - свой быстрый бег. Собака имеет чутье; когда
она лишается того, что ей дано - своего чутья, - то она несчастна, а не тогда, когда она не может летать. Точно так же и человек становится несчастным не тогда, когда он не может осилить медведя или льва, или злых людей, а тогда, когда он теряет то, что ему дано, - это доброту и рассудительность. По Эпиктету, не то жалко, что человек лишился своих денег, имения: все это ему не принадлежит. Намного важней потерь вещественных потери духовные: теряются и чистые помыслы, и хорошие желания, и доброе поведение. Человек перестает любить добро и правду. Такой человек воистину несчастный и достоин сожаления. Он теряет свою истинную собственность - свое человеческое достоинство [Эпиктет 1999].
Рассуждая о благе, стоик затрагивает важную философско-эти-ческую проблему о свободе человека. С его точки зрения, для человека самое большое благо есть его свобода, а свободный человек не может быть несчастным. Если же он страдает, ропщет на свою судьбу - это означает, что он непременно кем-нибудь или чем-нибудь порабощен. Если же он унижается перед другими, льстит им, то он добивается каких-либо благ и не свободен.
Что же такое свободная жизнь и как ей научиться? На это римский мудрец отвечает: «Когда ты выучишься и привыкнешь отличать то, что твое, от того, что не твое; то, чего можно достигнуть, от того, чего нельзя достигнуть; когда поймешь, что для тебя важно только твое, а остальное - пустяки; когда будешь желать только того, что от тебя зависит, - тогда ничто не будет страшным для тебя» [там же, с. 660]. Можно заковать твои ноги и руки в кандалы, но невозможно это сделать с твоим разумом, волей, ибо никто, кроме тебя, не в силах ими распорядиться. Никто не будет властен над тем, что твое собственное, а в нем только и заключается добро и зло. Никто не сможет отнять у тебя твое и невозможно будет остановить тебя в твоих добрых побуждениях. Тем самым Эпиктет говорит о возможности внутренней свободы человеческой души, которую невозможно отнять и которая позволяет человеку сделать достойный выбор своего поступка.
С точки зрения стоиков, задача философии заключается в познании человеческой природы, смысла жизни. Этим она может найти путь к благу, содействовать гармонии тела и души с ее лучшими нравственными качествами, а людям стать более счастливыми, добродетельными гражданами, полезными своему государству. Тем самым
стоиками выдвигается важная проблема - воспитание высоких нравственных принципов совместного общежития. Рассматривая воспитательную роль нравственной философии, Сенека пишет, что наши предки жаловались, и мы жалуемся, да и потомки будут жаловаться на то, что нравы развращены, что царит зло, что люди становятся всё хуже и безнравственнее. Во все времена пороки остаются теми же и будут оставаться, подвергаясь только незначительному изменению, подобно тому, как море далеко разливается во время отлива, а при приливе снова возвращается в берега. Человек от рождения, считал Сенека, не наделен добрыми качествами. Стремление к добру связана с благоразумием, которому необходимо учиться, в противном случае в душе укрепятся пороки. Поэтому невозможно представить достижения блага без воспитания необходимых душевных сил, которые в одних случаях могли бы поощрить человека, а в других - его сдерживать. Как спускающемуся с возвышенности приходится сдерживать себя, а поднимающемуся - подталкивать, так и нравственные качества бывают частью «нисходящими», а частью «восходящими». Например, терпение, мужество, стойкость и иная добродетель, преодолевающая трудности и покоряющая судьбу, требует от человека подъема духа, волевых усилий. С другой стороны, щедрость, умеренность и кротость имеют перед собой покатый путь, где нужно сдерживать увлечения души [Сенека 1999].
Для противостояния порокам следует закалять волю, а добродетельной жизни учиться. Науки, лишенные морального содержания, например, геометрия, грамматика и другие, говорил Сенека, не научают добропорядочности. Однако они могут подготовить душу к ее восприятию, т. е. содействовать нравственному воспитанию, которому служит философия. Если хочешь освободиться от пороков, советовал мудрец, старайся сторониться порочных людей. Уходи от скупцов, развратителей, жестоких людей к лучшим и разумным, которые своим примером и советом помогут достичь блага.
Сам Сенека не являлся примером добродетельной жизни и часто подвергался осуждению со стороны своих соотечественников. В трактате «О счастливой жизни» он отмечает: «Меня упрекают в том, что моя жизнь не согласна с моим учением. В этом укоряли и Платона, и Эпикура, и Зенона. Все философы говорят не о том, как они сами живут, а как следует жить» [там же, с. 562-563]. Поэтому и я,
подчеркивал Сенека, говорю не о себе, а о добрых помыслах и, выступая против пороков, имею в виду прежде всего свои собственные. И если философы не всегда выполняют то, к чему призывают других, то всё-таки приносят большую пользу тем, что они рассуждают и намечают нравственные идеалы. Философия, по его разумению, должна служить осуществлению счастья, укреплять дух, указывать на то, что необходимо делать и чего нужно избегать.
Для достижения блага, счастья, спокойствия души, считал Эпик-тет, требуется воспитание, ибо всякая привычка от упражнений усиливается и укрепляется. Ведь чтобы выучиться хорошо читать, нужно много читать, чтобы быстро бегать - надо много бегать. То же самое бывает и со способностями нашей души. Когда человек сердится, то усиливает в себе привычку к гневу. А потому, если он не хочет приучать себя к гневу, то всячески должен сдерживать свой гнев и не давать привычке нарастать. Не принимать в свою душу такие пороки, как нетерпеливость и невоздержанность. Кто запечатлел в своем сердце два этих слова и помнит их, чтобы управлять и владеть собою, - тот редко впадает в ошибку и проживет вполне счастливо. В борьбе с соблазнительными помыслами, советовал мудрец, бывает полезно искать общество людей более добродетельных, чем ты сам, или вспоминать и читать поучения мудрых людей, живших прежде тебя. Обращайся к философии, советовал Эпиктет. Как медицина врачует тело, так и философия совершенствует душу. Она прививает лучшие нравственные нормы общежития, чтобы люди находились в согласии с природой. Получивший нравственное воспитание человек, считал мудрец, является самым прекрасным творением, ибо приучил себя к внутренней борьбе со своими порочными помыслами и своими праведными делами учит людей добру.
С точки зрения Аврелия, нравственные качества не даны человеку от рождения. Здесь важная роль принадлежит воспитанию. Чтобы стать добропорядочным человеком, необходимо помнить и исполнять следующие правила: отдавать себе отчет, во-первых, в том, каково твое отношение к людям, ибо они рождены друг для друга; во-вторых, не следует сердиться на людей, если они поступают правильно; если же они не правы, то, вероятно, деяние совершается против их воли или по неведению; в-третьих, в том, что ты и сам во многом заблуждаешься и подобен им; если же не впал в какие-нибудь заблуждения,
то не чужд порождающим их склонностям; в-четвертых, в том, что ты даже не уверен, заблуждаются ли они. Ведь чужая душа - потемки. И вообще многому следует поучиться, прежде чем с уверенностью высказываться о чужих поступках; в-пятых, в том, что предаваться чрезмерной досаде или негодованию - значит забыть о мимолетности человеческой жизни; в-шестых, в том, чтобы поскорее освободиться от суждения об этих поступках как о чем-то ужасном, тогда и гнева не будет; в-седьмых, в том, насколько последствия гнева и огорчения по поводу чего-либо более тягостны, нежели то деяние, что вызывает гнев и огорчение; в-восьмых, в том, что благожелательность, если она искренняя, а не напускная, есть нечто неодолимое; в-девятых, в том, что требование, чтобы дурные люди не заблуждались, - безумно, ибо означает стремление к невозможному [Аврелий 1999, с. 795-796]. Помня об этих правилах, следует в равной мере избегать как гнева, так и лести в отношениях к людям: и то и другое противно и приносит вред. В приступе гнева никогда не забывай, что ярость не свидетельствует о мужестве, а, наоборот, кротость и мягкость и более человечные, и более достойные. Как огорчение, так и гнев обличают бессилие. Для достижения блага, считает Аврелий, необходимо исправлять и образовывать характер, быть чуждым суетливости, бездеятельности, лицемерию. Формируя в себе лучшие нравственные качества, советовал римский стоик, думай о людях, с которыми ты живешь. Одни отличаются деловитостью, другие - скромностью, третьи - щедростью. Поэтому всегда имей их перед глазами. Усвой также, что честолюбец видит свое благо в чужом действии, а разумный человек - в своей деятельности.
Итак, в учениях римских философов, стоик - это человек с твердым характером, мужественно переносящий жизненные испытания. Благо рассматривалось как нечто полезное для тела и души. Оно соответствует добродетельной жизни, которая измеряется не своей продолжительностью, а добрыми поступками. Не только миропонимание, но и вся философия римских мыслителей приобретала преимущественно этический характер. Она не предъявляла к человеку нравственно преувеличенных норм поведения, не требовала от него ухода от жизненных бурь в разгул чувственных наслаждений, а возвеличивала деятельную стойкость души, добросовестность исполнения гражданами своих обязанностей. Стоики подчеркивали, что
нравственный человек всю свою жизнь заботится о том, чтобы не дать своей душе опуститься до состояния, недостойного разума.
Обращая особое внимание на внутренний мир человека, ими подчеркивалась свобода нравственного выбора и ответственность за него. Идеалом человека являлась мудрость, которая бы терпеливо и сдержанно контролировала чувства, способствовала душевному спокойствию, достижению счастья. Римские стоики уделяли важное внимание воспитанию лучших нравственных качеств, ибо без постоянной работы над собой в душу могут проникнуть низменные страсти, которые овладеют человеком. Индивидуальное благо не противопоставлялось общему благу, что делало этические положения стоиков доступными для различных социальных слоев.
Нравственный стоицизм включал в себя общечеловеческие ценности и оказал заметное влияние на представителей зарождающейся христианской философии, а также мыслителей эпохи Возрождения и Нового времени. Нравственно-психологические идеи стоиков о мужественном восприятии сложных ситуаций, и нахождении в себе духовной стойкости их преодолений звучат современно в наше время с его глобальными противоречиво-драматическими процессами.
СПИСОК ЛИТЕРАТУРЫ
Аврелий М. Наедине с собой // Древнеримская философия. От Эпиктета до
Марка Аврелия. Харьков : Фалио, 1999. 830 с. Сенека. Нравственные письма к Луцилию // Древнеримская философия. От
Эпиктета до Марка Аврелия. Харьков : Фалио, 1999. 830 с. Цицерон. О дружбе. Об обязанностях // Древнеримская философия. От Эпиктета до Марка Аврелия. Харьков : Фалио, 1999. 830 с. Эпиктет. В чем наше благо? // Древнеримская философия. От Эпиктета до Марка Аврелия. Харьков : Фалио, 1999. 830 с.
