CC BY
44
УДК 1 + 152.32 Н. Г.ЗЕНЕЦ
Омский государственный педагогический университет
ФИЛОСОФСТВОВАНИЕ КАК ЧЕЛОВЕЧЕСКОЕ САМОСТРОИТЕЛЬСТВО
Статья посвящена проблеме кризиса в современной философии. В связи с этим самостоятельным феноменом становится философствование. Утверждается положение, что философствование имеет отношение к человеческому самостроительству и продуктивно для становления человеческого в человеке. А также анализируется, почему последнее время философствование проявляется в науке чаще, чем в философии.
Феномен философствования стал объектом философской дискуссии сравнительно недавно, а точнее, на исходе XX столетия. Интерес к этому феномену вызван, прежде всего, сложившейся ситуацией в самой философии, которую можно охарактеризовать как кризисную.
На сегодняшний день философия стоит перед фактом растворения во множественной сфере наук, представители которых в состоянии овладеть самой изощренной технологией концептуальной организации своего языка и на этой основе — техникой возведения мысли в форму всеобщности, Именно в XX веке наиболее значимые философские идеи были выдвинуты в области физики и математики, психологии и лингвистики, генетики и кибернетики.
Так называемая профессиональная философия, по сути дела, утратила монополию на сферу всеобщего, заняла служебную позицию по отношению ко всему множеству специальных наук в качестве методологии науки и аналитики ее языка.
Возникновение идеологических государств, продуцирующих «великие» и малые социальные утопии активизировали политические интересы и амбиции, во имя воплощения которых погибли и пострадали многие миллионы людей, что обнаружило неспособность мыслителей, философов противопоставить абсурдности бытия принципиально обновленные общечеловеческие перспективы.
Философствование в этих сложных условиях выступило в самых разнообразных обличиях, мыслях, видах, формах. Это обстоятельство заставило многих мыслителей обратиться к этому феномену как к самостоятельному.
Поэтично и точно сказал о философствовании М.К. Мамардашвили: «Это нечто вроде музыки мироздания» [1]. Философы часто употребляют понятие философствования для обсуждения способа мышления в философии. Выделяют не только разные способы, но и традиции философствования, например, классическое и неклассическое; рациональное и иррациональное. Философствование, как правило, связывают с направлением философии, существует экзистенциальное философствование, феноменологическое, постмодернитское и т.п. Но есть авторы, которые считают, что есть и нефилософские формы философствования, т.е. философствование как самостоятельный феномен может присутствовать в научных, литературных, иных текстах [2].
Однако само философствование остается проблемой. Остается вопрос: существует ли «нечто», что
имплицитно присутствует в мышлении, превращает его в философствование?
Определяя философствование как тип рефлексии, Лазарев Ф.В., например, пишет: «В отличие от познавательной деятельности в науке, акт философствования захватывает всего человека, не только его интеллектуальные способности, но и духовные чувства, не только память, но и рефлексию.
Философствование — это перманентный, нескончаемый процесс вопрошения, приоткрывающий нам самим фактом своего наличия некую потаенную характеристику собственно человеческого бытия [3].
Хотя смысловые границы этого феномена по прежнему остаются размытыми и неопределенными, однако ясно проступает момент, связывающий философствование с человеческим бытием.
«Человек есть единственное существо, — считает М. Хайдеггер, — которому именно в понимании дано бытие как таковое» [4]. Попробуем выяснить, о чем говорит это утверждение, не приоткроет ли оно нам «некую потаенную характеристику человеческого бытия».
Человек — это особенное существо, которое не рождается от природы человеком, т.е. он не является элементом какой-нибудь причинно-природной цепи, то, что в нем специфически человеческое не произведено природой, а есть результат самосозидания и самопонимания. Человек, чтобы жить, во-первых, должен создавать свои условия жизни: пищу, одежду, жилье, но создавать по-человечески, т.е. он уже должен знать, что такое «человеческое». В то же время «человеческое» не существует до человека, или вне человека, оно всегда через него и с ним. Человеческое определяется в момент его «исполнения», однако, как человеческое, оно может открыться только в акте сознания. Это означает, что человек имееттакую «размерность сознания», где ему открывается целостность, всесвязанность мира, иначе невозможно было бы знать, что значит «человеческое», а что «Природное» (к примеру). Сам этот акт мысли, как правило, остается в тени, не видится, видится через него, благодаря ему. Он подобен свету, вспыхивает в нас и позволяет понимать. Именно благодаря тому, что человек и мир могут оказываться соразмерными в акте мысли, человеку открывается собственно его бытие, т.е. быть в качестве человека — это значит иметь «место быть» в мире, уместиться в нем своей мыслью, совестью, свободой ит.п., быть соразмерным миру.
Этот акт мысли имеет особую природу, он само-основен, он не может быть выполнен по желанию или
заказу (как, к примеру, можно выучить иностранный язык и заговорить на нем). Он возникает и существует подобно тому, как возникает и существует любовь или совесть.
Мысль сама по себе как возможность любого знания не является продолжением какого-либо состояния, к которому мы не можем прийти, продолжая (в смысле дления) свои естественные психологические свойства и качества, или опытным путем. Это сознание вводится как практическое событие, которое вырывает нас из эмпирического предметного мира, и этим актом открываетчеловеческое измерение в мире. В свете этого акта мир определяется в человеческих понятиях, упорядочивается на человеческих основаниях, а человек получает возможность понять, что значит быть человеком. Это событие и представляет собой философствование. Здесь мысль как бы заворачивается, замыкается самана себя. «Здесь сознания дух» у себя дома — в бесконечном и нравственно независим от всех случайностей существования» [5].
Именно философствование как особое виденье в свете бытия ,в свете истины (потому что мышление не рассыпается на множество временных, эмпирических моментов, имея дело с мыслью как таковой) оказывается продуктивным для человека. Человек есть существо, которое задает вопрос о своем существовании, и хотя эти вопросы не имеют ответов, их смысл и парадоксальность в том, что озадачиваясь ими, человек меняет, трансформирует себя. Почему же это происходит? «Потому что попадание в притяжение силовых линий не решаемых вопросов — символов что-то с нами делает, создавая какое-то, не имеющее практического смысла, напряжение, организуя нашу жизнь и сознание в некую органическую целостность, невозможную при обычном, естественном развертывании человеческой жизни» [6].
Таким образом, можно сказать, что философствование — это есть «вспыхивание» таких самопроизвольных состояний (не заданных специально или по желанию) целостности и полноты видения, в результате которых нечто в нас происходит, связанное с глубинными основаниями нашей личности, когда человек открывает для себя, что значит быть человеком — «в качестве человека», жить на самосознательных основаниях, а не быть игрушкой судьбы, - ситуации.
Именно это событие в жизни человека можно назвать «заново рождение» или «второе рождение» [7], Философствование в своей глубинной сути связано именно с этим процессом: воссоздание человеческого в человеке — укоренение его в Бытии, отыскание его места в мире.
Что же произошло в современной философии, почему она. утратила свою жизненность и действенность, если сказать словами М. Мамардашвили: ушла музыка из мироздания.
М. Хайдеггер в интервью с сотрудниками журнала «Шпигель» безнадежно заметил, что «только Бог еще может нас спасти», поясняя, что «именно технические практические успехи наук» делают философское мышление «все более излишним» [8].
На наш взгляд, произошло следующее событие: философия утратила в самой себе философствование в его истинном «живом» смысле, т.е. философствование как человеческое самостроительство.
Уже начиная с середины XIX века, философы стали ощущать эту проблему романтики своим уходом от реального мира, в котором человек с его внутренним миром не нужен и потерян. В работах С. Кьерке-гора, Ф. Ницше, Фр. Брентано, А. Бергсона, а затем у философов XX века С.Л. Франка, Н. Гартмана, М. Хай-
деггера, Г. Марселя прорывается настойчивый поиск бытия, поворот к бытию. Для неклассической философии характерно следующее положение. « Мы что-то можем понять или познать, лишь предварительно изменив и трансформировав себя в опыте бытия и опыте сознания» [8], чего не было в классической философии.
Философия с момента ее рождения всегда была делом свободных, независимых индивидов, которые имели свободное время, материальные средства, философствование было скорее внутренним зовом личности. В этом мире есть «нечто» (звездное небо, музыка, ит.п.), что захватываетнас, вынуждает нас ставить безответные вопросы, вопросы — символы, философствовать.
В эпоху классики философы были учителями народа, вместо других проделывали духовные усилия, были своеобразными монополистами духа и разума, призванными просвещать и опекать остальную часть общества. «Причем эта классическая, либеральная просветительская позиция интеллигенции определялась скрытым допущением, убеждением, что именно интеллигенция допущена, приобщена к скрытому порядку мира (невидимому плану истории). Интеллигенция как бы изначально занимает точку истины, которая дает право говорить от имени Блага, Справедливости, Истины, т.к. ей открывается в духовном труде мир, каков он есть сам по себе, «истинный мир» [9].
Положение мыслителей в духовном производстве и культуре изменилось к концу XIX — началу XX вв. С одной стороны, рухнули социальные перегородки традиционных обществ, существенно расширив сферу духовного производства, которое приобретает характер и черты наемного труда и жестокой организованности по выработке эталонов, образов поведения и жизни. Роль мыслителя как некоего поверенного Провидения, парящего над страстями и сиюминутными столкновениями людей, резко меняется, становясь все более частичной, включенной в индустрию социально-массовой организации мышления масс, вокруг каких-то практических задач. С другой стороны, возникают массовые общества или общества потребления, а также феномен идеологических государств, которые характеризуются специально созданной индустрией сознания, цель которой — пропаганда и внедрение массово-стандартных, санкционированно-объединяющих форм сознания и мышления.
Упреком в адрес философии стало то обстоятельство, что за две с половиной тысячи лет своего развития философия так и не выработала ни одного положения, которое принималось бы всеми философами в качестве бесспорных или очевидных.
Стремление превратить философию в науку потребовало от нее «объективности», в смысле исключенное™ из нее личностного уникального, субъективного. Заниматься философией (профессиональной) стало равносильно освоению определенных схем, методов мышления и массива информации, без труда вызревания души и саморазвития. Главное в том, что готовые стандартные схемы мысли (идеология) позволяют уважать себя, не напрягаясь в «родах мысли».
Ведь мыслить - это всегда рискованное и неимоверно трудное занятие. «Мысль - это напряжение и труд. И не столько в том смысле, что нужно уметь оперировать понятиями, знать правила вывода и реально выполнять логические операции... Напряжение как раз связано с держанием мысли, или возобновлением состояний мысли (именно эту способность держать мысль классические философы называли способностью суждения» [10].
Классика знала, что необходимо усилие, чтобы повторялась мудрость бытия. Лишившись избранного места, мыслитель оказался в ситуации, когда он не может передать истину «своего места», это «место» еще предстоит создать. Этот момент хорошо осознали философы, именуемые постмодернистами [11]. Введенное ими понятие «деконструкция» указывает на то, что философствование как живой опыт сознания затруднен и требуется специальная процедура — деконструкция, чтобы появилась возможность такого опыта. Постмодернистский демарш состоял в постулировании невозможности философствования как отдельного, самостоятельного жанра и инкорпорированное™ философии в различные семиотические практики. Фактически данное положение во многом является экспликацией практики и функционирования философствования, когда некоторые мыслительные акты осуществляются учеными, художниками, поэтами и т.д. и, несомненно, являются философскими на том основании, что они восстанавливают соразмерность мира и человека, укореняя его в бытии.
В отличие от официальной, профессиональной философии эти спонтанные акты философствования способны изменять духовную ситуацию в науке и культуре в целом. Дело в том, что наука озадачена освоением своей конкретной реальности, добыванием содержания уже в имеющихся формах мысли, отлитых некогда философией. Философствование здесь прорывается тогда, когда перестают работать принятые формы мысли, т.е. нарушается возможность понимать мир (мир перестает быть соразмерным с человеком). Так, например, открытие А. Эйнштейна, величайшего физика и мыслителя XX столетия, было возможным лишь с введением иного понимания человека в мире: «Реальность не дана нам, а задана (так же как задаются загадки)» [12], Или еще одна идея: «...вопрос о природе действительности является бессмысленным» [13]. Ученые, в отличие от философов, больше руководствуются фактами и самоощущением жизни. Как говорил М.К. Мамарда-швили, лучше философствовать и носить простую шляпу и кепку, чем «колпак философии в жизни». Существуют периоды в сознательной деятельности людей, когда целостность, всесвязанность мира никем не держится, человек утрачивает укорененность в бытии, именно тогда философствование прорывается в науке, литературе и искусстве.
В начале XX века, остро почувствовав эту утра-ченность бытия, Ф. Ницше словами безумца из работы «Веселая наука» утверждал: «Бог мертв», т.к. не осталось никого, кто бы собой воплощал божий завет — «держал Бога живым» [14].
Новый опыт философствования неизбежен, но никогда нельзя предвидеть: где, в какой области снова сверкнет свет человеческой мысли, показывая собой, что человечество живо. В XX столетии наиболее «плодоносной» , в смысле философских идей, оказалась наука, возможно, в силу своей природы держаться как можно дальше от разного рода идеологий, оставаясь в свете «истины» до тех пор, пока этот светудается удер-
жать — пока задаваемые и проясняемые процедурой осознования основания научной деятельности остаются непосредственными очевидностями. Как только эта очевидность утрачивается, возникает проблема восстановления оснований мира.
И если философия не в силах укоренить человека в бытии, то ученые берутся за эту процедуру самостоятельно «по зову сердца», будучи захваченными заботой об исчезнувшей соразмерности мира и человека, об утраченном «понимательном пространстве», о бытии, ибо человек, по словам М. Хайдеггера, принадлежит своему существу лишь постольку, поскольку слышит требования Бытия.
Литература
1. Мамардашвили М.К. Как я понимаю философию. - М., 1990. - С. 34.
2. см: Чебанов С. Нефилософские формы философствования // Парадигмы философствования. Вторые международные философско-культурные чтения. - Вып. 2. - Санкт-Петербург, 1995. - С.69;Фе-дяев Д.М. «О философичности литературного текста //Гуманитарныеисследования: Ежегодник. — Вып.6.
- Межвузовский сборник научных трудов. — Омск: Изд-во ОмГПУ, - С. 202, 218-224; Федяев Д.М. Бы-тийственный импрессионизм лирики Александра Блока. - Омск, ОмГПУ, 2.002 . - 98 с.
3. Лазарев Ф.В. Философствование как тип рефлексии // 1Шр:Л\^\у/ сптеа/е<1и/т1егпе1:/Тс1иса1;юп/ по1ез/е<1Шоп 13/13 - С. 1-2.
4. Хайдеггер М. Письмо о гуманизме // Хайдеггер.
- М. Время и бытие, 1993. - С. 198.
5. СантаянаДж. Прогресс в философии//Вопросы философии. - 1992. - №4. - С. 126.
6. Бондаренко И.А. Жизнь сознания: Конструирование новой онтологии сознания в культуре XX века.
- Омск. ОмГУ 2002, с.27
7. Термин «Второе рождение» является общекультурным термином особого значения, он заимствован в философии М.К. Мамардашвили: см. Картезианские размышления, С. 23.
8. Философия М. Хайдеггера и современность. — М„ 1991. - С. 243.
9. Бондаренко И.А., там же С. 3.
10. БондаренкоИ.А., тамжеС.47.
11. БондаренкоИ.А., тамжеС.43.
12. Основателем этого направления считают современного французского философа Ж. Деррида. Понятие «деконструкция» введена в книге «Нечто. Относящееся к грамматологии» (1967),
13- Эйнштейн А. Собрание научных трудов. — М., 1967. — т.7. - С.307.
14. там же, С. 307-308.
15. Бондаренко И.А., там же С.34.
ЗЕНЕЦ Нина Геннадьевна, кандидат философских наук, доцент, докторант.
