CC BY
54
УДК 101.1
Н. Г. ЗЕНЕЦ
Омская государственная медицинская академия
«ТОПОС» ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ В УСЛОВИЯХ СОВРЕМЕННОСТИ
Данная статья посвящена исследованию современного пространства философской мысли. Автором утверждается, что современный «топос» философии имеет свою специфику: на сегодня пространство философской мысли не может задаваться только университетскими рамками, философия есть там, где есть акт философствования и философствующая личность.
Ключевые слова: «топос», философский акт, философствующий.
Глядя на современное пространство философской мысли, столь многообразное и необозримое, невольно возникает вопрос о целостности всего философского мыслетворчества, о его границах. Каким образом такие разные опыты мысли, как, к примеру, философия Платона и Л. Витгенштейна, Августина и Ж.-П. Сартра, Ф. Ницше и Г. В. Ф. Гегеля, относятся к одной и той же области мысли — философии? Бесспорно, что философия уже с момента ее возникновения не была одноликой. «Аристотель, выделяя среди мудрецов философов: Фалеса Милетского и его современника Ферекида Сиросского, видел, что они абсолютно разные, называя одного (Фалеса) натурфилософом, а второго — богословствующим» [ 1 ]. Да и сам Аристотель, хотя и был учеником Платона, но его философский опыт принципиально отличается от опыта его учителя. Можно сказать, что, «тот, кто знаком с историей мировой мысли, не может не изумиться ее многоликости.
Дело в том, что философия — особенная область духа, и здесь творчество каждого философа — это свой неповторимый уникальный мир мысли. «Философы предстают перед нами в качестве феноменов как живые мысли... своем собственно — личном присутствии» [2].
Однако, если же эти миры полностью изолированы друг от друга, тогда как возможен такой феномен, как философия вообще? В пространстве философского мыслетворчества философы, как бы уникальны они ни были, все «на равных» в своих неповторимых поисках бытия, гак как «философствовать
— это значит осмыслять прежде всего бытие и высказывать нечто по этому поводу» [3].
Казалось бы, поиск бытия — вот то общее, что объединяет всех философов и задает целостность философскому мыслетворчеству. За века, прошедшие со времен Парменида, чего только не понимали философские умы под бытием и мышлением: и «мир идей», и Бога, и материю и многое др., а философия занимала прочное место в бытии человека. Однако сложившаяся в философии на данный момент ситуация не позволяет однозначно сказать, являются ли современные опыты философствования поисками бытия.
«Со второй трети XX века начался процесс, степень радикальности коего участники (за редкими исключениями) вряд ли были в состоянии адекватно
осмыслить. Именно в отношении «метафизической» составляющей философии он ознаменовал разрыв более глубинный, чем когда-либо ранее бывшие в истории средиземноморско-европейской философии и ознаменовавшие смену прежних исторических типов философии: от античной к средневековой христианской, и от нее к новоевропейской. Отныне под сомнение поставлены цели, проблематика, прежний предмет философствования и его главный инструмент: абстрактная мысль. По существу своему, это процесс нового самоопределения философии и переопределения критериев философичности» [4).
Размах отказа от всякой определенности столь велик, что возникла угроза превращения философии в разновидность литературной практики в стиле авангарда или постмодерна, а значит, и угроза исчезновения философии вообще. Современную философию стало трудно отделить от форм художественного творчества, что и породило представление о слиянии философии и искусства. «Нынче философия (и сама культура) становится очень интересной игрой, в которой сталкиваются разные стили, эпохи, мироощущения, виды и формы знания. Философ превращается в архивариуса, эколога, археолога, ученого и так далее. В литературе, в том числе и философской, господствуют коллаж, мобильные малые жанры, метароман... В философские тексты постоянно вплетаются научные и художественные, смешиваются стили мышления разных эпох» [5].
Оказалось, что философия теперь может быть чем угодно: интеллектуальным постижением жизни или «самой жизнью», особой литературной практикой или изготовлением мировоззренческих концептов, так как в этом нет принципиальной разницы. Эта ситуация поставила философию перед фактом её растворения во множественной сфере духовной практики, представители которой в состоянии овладеть самой изощренной технологией концептуальной организации своего языка, к примеру, техникой возведения мысли в фдрму всеобщности. Но это положение грозит философии утратой и своего места как уникального феномена человеческой жизни.
Расширение границ философского мыслетворчества, в свою очередь, подстегнуло ученых в области различных наук самим взяться за философствование. «Как это ни парадоксально, — отмечает В. И. Плотников, — но именно прогресс философских идей по-
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК №2 (86) 2010
ставил под вопрос право философии на самостоятельное существование, так как наиболее значимые философские идеи были выдвинуты специалистами в области физики, математики, психологии, лингвистики и кибернетики» [6].
В итоге, с одной стороны, философия, обнаруживая сходство с литературой и искусством, подпадает в сферу активности всех имеющихся гуманитарных наук, а с другой, выказывая идентичность с наукой, она оказывается в зависимости от общих критериев научного знания, но в том и другом случае теряет свою уникальность и обосновывающую роль. Сохранение себя как уникальной самостоятельной духовной области и своего места в культуре и жизни человека для философии оказалось связано с прояснением своих «границ» в отношении к науке, как, собственно, и к искусству и литературе. Именно эти сферы духовного мыслетворчества оказались способными поглотить собой философию.
Не случайно по этому вопросу в философской литературе развернулась широкая дискуссия. Часть авторов считает, что философия может остаться философией только в качестве особой науки, и поэтому необходимо сохранить за философией особый научный статус. Другие философы, напротив, считают, что поскольку философия ориентирована на первые начала и причины, то ее способ постижения должен быть иной, нежели в научном познании [7]. Есть даже некоторые попытки разделить философию на «философскую философию» и «нефилософскую», причем статус «философской философии» имеет, только такое философствование, которое основывается на традиции, идущей от Парменида, Канта, Гегеля и вообще образцом здесь может служить немецкая классическая философия» [8]. Однако такое зауживание границ философского мыслетвор-чества обедняет философию, не позволяя ей развиваться, и, по сути, умертвляет ее. Как писал К. Ясперс, «...только свободные формы философствования позволяют человеку быть в мире с самим собой»
[9].
Анализируя сложившуюся современную ситуацию в философии, следует сказать, что сегодняшнее состояние философии обусловлено радикальным изменением «топоса» философии. В связи с этим актуальным становится вопрос о месте философской мысли, ведь если философия продолжает жить, значит, есть то, что связано с вопросом сохранения её как уникального самостоятельного феномена жизни человека.
Чтобы прояснить сложившуюся ситуацию, необходимо обратиться к «началу», к тому моменту, когда философия заявила о себе как уникальный феномен человеческой жизни. «Что есть философия, все узнавали от греков — как Цицерон, так и Августин, как Ибн Рожд, так и Фома Аквинский, как Декарт, так и Кант; но самим грекам неоткуда было это узнать. Даже блестящее творчество греческих умов на арене философии — выдвижение спорящих между собой систем, концепций и доктрин, осуществление важных частных открытий — блёкнет рядом с более уникальным их делом — с созданием самой «арены» философствования, которая представила простор для спора и открытий» [10].
Иными словами, философия, однажды появившись в Древней Греции, была «уникальным делом», не схожим ни с наукой, ни с искусством. Это дело — рождение мысли соразмерной бытию. Принято считать, что философия рождается из удивления. «Удив-
ление является настроением, в каком греческим философам было дано соответствие Бытию сущего»[11]. Эту же мысль находим у великого грека Аристотеля: «.ибо и теперь и прежде удивление побуждает людей философствовать» [12]. Можно сказать, что философия берет свое начало из переживания особого состояния: «принадлежности друг другу бытия и человека» (М. Хайдеггер). Переживание есть событие, неразложимое далее «внутреннее бытие» [13]. Поясним эту мысль. Речь идет об особом событии, обозначившем некую точку в бытии. «Эта точка — топологический центр, в котором все — мистики, философы, поэты, — сколь бы ни были они разделены друг с другом пространством, временами, культурой, конфессией, — если уж попали в это место (источник откровений и творений), то пребывают там все вместе и суть одно» [14].
Бытие, открывшееся в пространстве понимания, стало своеобразным «топосом» всей философии (прошлой, будущей и настоящей). Это событие ознаменовало случившийся «акт философствования». Иначе можно сказать, что случилось такое событие, когда человеку открылась чистая мысль, соразмерная бытию в целом, где все возможности помыслить о мире сразу открыты, хотя каждый философ выбирает свою форму исполнения.
Акт философствования — это бессодержательный, всеобщий инвариант философского мыслетвор-чества, который присутствует во всей и всякой философии как личностная структура и, одновременно, как уникальная и всеобщая. Акт философствования отличен от других актов сознания. Если наука беспристрастна, а искусство невозможно без заинтересованного и предельно пристрастного обращения с миром, то философия, как известно, учит созерцанию. Иначе говоря, это некое третье состояние, смысл которого в созерцании целого — «целостное видение». Наука «смотрит» на мир с позиций самого же мира, исключая любую субъективность. Искусство демонстрируем мир «глазами человека». Философия рассуждает о мире с «границы мира», откуда возможно различение субъективного и объективного, возможности и действительности, движения и покоя и т. д.
Акт философствования — это прообраз события, поступка, это процесс, схваченный как момент, где возникает завершенность, полнота, поэтому М. Ма-мардашвили и говорил, что «если кто-то акт философствования выполнил, то в нем уже есть все» [2]. Здесь имеется в виду, что акт философствования -это событие, где уже о себе заявляет философия (а не искусство, к примеру) как уникальный самостоятельный феномен человеческой жизни. Акт философствования целостен, в нем осуществляется единство переживания бытия и мысли его узнавшей.
Философия, родившаяся как «акт философствования», обнаружила себя как уникальный незамес-тимый феномен человеческой жизни, а её место в бытии определилось необходимостью целостного видения, понимания бытия. Акт философствования неразрывен с самим человеком, именно, поэтому он есть событие, место которого в бытии человека. Иными словами, бытие философии неразрывно с бытием человека. Эта связь проявляется в способе укоренения самого человека в бытии.
Связь философии с бытием человека отмечали уже древние философы. По Платону, человек может состояться только тогда, когда он вспомнит мир, идет «увидеть и узнать свет знания, перерожденный в на-
ших головах божественными идеями» [15].
Наш соотечественник М.К. Мамардашвили увидел, что в человеческой жизни случается событие «полноты бытия». «Полнота бытия, — писал он, — вот что имеет отношение ко мне. Рассыпанное бытие человека вдруг собирается в точку и это собирание и есть философский идеал мудрости — первичная философия» [16].
Для М. Хайдеггера философствовать — значит стоять в «просвете бытия», а это и есть тот способ, каким человек в своем подлинном существе пребывает при бытии. Философствование, по Хайдеггеру
— это и есть «стояние в истине бытия» [17].
Иными словами, философствование — это способ, которым человек укореняется в бытии, и поэтому философия не может исчезнуть из жизни человека. Её «топос» зависит от того, каким образом человек укоренен в бытии.
Впервые обнаружив в себе способность, охватить мыслью бытие, древнегреческие мудрецы открыли пространство философствования — «топос» философского мыслетворчества, который проявляет себя через присутствие в мире самого философствующего. В античности таким философствующим был мудрец — «софос». Он был не только представителем духовной элиты, но и подлинным идеалом человека того времени, который своей жизнью исполнял принципы открытой им истины, «.подчас в форме крайнего ригоризма, доходящего до житейского парадокса и эпатажа обычных норм, но всегда с наглядностью личного примера и опыта» [18]. Философ-мудрец выступал как философ-практик, давая своей философии место в человеческой жизни, утверждая ее своим собственным примером.
В эпоху господства теоцентризма философии отводилась скромная роль «служанки богословия», ее место в жизни человека задавалось искусством интерпретации. Мистический факт божественного присутствия нуждался в рациональной интерпретации и категориальном оснащении. Философская мысль превратила уникальное событие «воскрешение Христа» во всеобщее «спасение человечества». «Топос» философии определялся её «созвучностью божественному слову», насколько позволяла вера допустить понимание.
Свое независимое положение философия возвращает лишь в Новое время. Философия, рожденная человеческим разумом, с самого начала была связана с рациональным мышлением. Как справедливо заметил М. Бур: «Классическая философия живет и умирает вместе с понятием разума» [19].
По мере становления науки как особой формы человеческого познания и знания, философия заняла место «царицы наук». Р. Декарт даже представил ее в образе «дерева»: корни которого метафизика, ствол — физика, а ветви, исходящие от этого ствола — все прочие науки. И. Кант определил ее место как законодательницы истины, «хранительницы науки» [20].
Однако уже во второй половине девятнадцатого века философия утратила свое место «царицы наук». «Всякая метафизика, — пишет А.Шопенгауэр, — это знание о совершенно другом миропорядке, о порядке вещи - в - себе, где теряют свое значение все законы этого мира, поэтому положения метафизики здесь являются только аллегориями, явно противными здравому смыслу» [21].
Что же можно сказать о современном «топосе» философского мыслетворчества, какова его специфика?
Сегодня место философии в духовном пространстве человека стало проблематичным. Дело в том, что возникли новые реалии, не требующие от современного человека усилия личностного укоренения в бытие. К таким реалиям можно отнести: «массовую культуру», «массовые идеологии», «поведенческие штампы», диктуемые модой, и т.п. В своей работе «Восстание масс» Ортега-и-Гассет по этому поводу писал: «Масса снимает все несхожее, недюжинное, личностное и лучшее» [22]. Массовый человек отучается мыслить, в этой ситуации философия рискует утратить свое существование в качестве уникального самостоятельного феномена. Однако сама потребность в философствовании исчезнуть не может.
Возможно, поэтому акты философствования случаются далеко не всегда в профессиональной философской среде. Иными словами, философия нынче есть там, где есть мыслящая личность, и не важно, будет это ученный или художник, философ или поэт. Важно другое: эта личность должна оказаться способной держать собой акт философствования, а значит, и философию. Сегодня философия есть там, где имеет место быть акт философствования и сам философствующий — там обнаруживает себя «топос» живой философской мысли.
Библиографический список
1. Семушкин, А. В. У истоков европейской рациональности: (начало древнегреческой философии) / А. В. Семушкин. — М., 1996. - С. 124- 125.
2. Мамардашвили, М. К. Идея преемственности и историкофилософская традиция / М. К. Марардашвили // Как я понимаю философию. — М., 1992. — С. 97-98.
3. Губин, В. Д. Проблемы бытия в современной европейской философии / В. Д. Губин. — М. : РГГУ, 1998. — С. 11.
4. Перов, Ю. В. Проблематичность метафизических оснований философии истории / Ю. В. Перов // Метафизические исследования. Альманах лаборатории метафизических исследований при философском факультете СПбГУ. — СПб., 1998. — Вып. 2. — С. 187.
5. Губин, В. Д. Онтология. Проблемы бытия в современной европейской философии / В. Д. Губин. — М., 1998. — С. 187.
6. Многообразие жанров философского дискурса : коллективная монография / / под ред. д-ра филос. наук В. И. Плотникова. — Екатеринбург, 2001. — Серия «Философское образование».— Вып. 18. — С. 5.
7. Материалы «круглого стола» // Вестник МГУ. — Серия 7. Философия. — М., 1995. — № 2, — С. 3.
8. Чабанов, С. И. Нефилософские формы философствования / С. И. Чабанов // Парадигмы философствования : сб. статей ; под ред. Л. Моревой. — СПб., 1995. — С. 69.
9. Ясперс, К. Всемирная история философии. Введение / К. Ясперс. — СПб. : Изд-во Наука, 2000. — С. 67.
10. Аверинцев, С. С. Образ античности / С.С. Аверинцев. — СПб., 2004. — С. 111.
11. Хайдеггер, М. Разговор на проселочной дороге. Избранные статьи позднего творчества / М. Хайдеггер. — М., 1991. — С. 73 — 74.
12. Аристотель. Соч. : в 4 т. / Аристотель. — М. : Мысль, 1976. — Т. 1. — С. 69.
13. Плотников, Н. С. Жизнь в истории. Философское наследие Вильгельма Дильтея / Н. С. Плотников // Вопросы философии. — 1995. — № 5. — С. 108.
14. Ахунтин, А. В. В стране Мамардашвили /
А. В. Ахунтин // Вопросы философии. — 1996. — №7. — С. 37.
15. Платон. Соч. — М., 1970. — Т. 2. —С. 25.
16. Мамардашвили, М. Необходимость себя. Введение в философию. Лекции, статьи, философские заметки / М. Мамар-дашвили. — М., 1996. — С. 42 — 43.
ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (86) 2010 ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 2 (86) 2010
%
17. Хайдеггер, М. Преодоление метафизики / М. Хайдеггер // Бытие и время. — М., 2003. — С. 201.
18. Дробницкий, О. Г. Философия и моральное воззрение на мир / О.Г. Дробницкий // Философия и ценностные формы сознания. — М., 1978. — С. 89.
19. Бур, М. Иррлиц. Притязания разума. - М., 1978. — С. 6.
20. Кант, И. Логика / И. Кант // Трактаты и письма. — М., 1980. - С. 131.
21. Шопенгауэр, А. Под завесой истины/А. Шопенгауэр: сб. произв. — Симферополь, 1998. — С. 350.
22. Ортега-и-Гассет X. Восстание масс / X. Ортега-и-Гассет// Эстетика. Философия культуры. - М., 1991. — С. 316.
ЗЕНЕЦ Нина Геннадьевна, кандидат философских наук, доцент кафедры философии, социально-гуманитарных и экономических наук.
Адрес для переписки: e-mail: df_zenec@mail.ru
Статья поступила в редакцию 19.10.2009 г.
© Н. Г. Зенец
УДК 141.201 : 316.43 : 61 Jя р. ЛОБОВА
Омская государственная медицинская академия
ссТОПОС» МЕДИЦИНЫ В СОВРЕМЕННОМ
СОЦИОКУЛЬТУРНОМ ПРОСТРАНСТВЕ
Диалектический характер связи медицины и социокультурного пространства позволяет говорить о сложном процессе взаимовлияния и взаимообусловленности интересов и ценностей медицины, с одной стороны, и запросов и идеалов общества — с другой. Исходя из этого, заслуживает внимания обращение к ценностным идеалам, которые «внесены» обществом в пространство медицины, существуют в виде определенных запросов и ожиданий со стороны нынешних пациентов. Подобное влияние имеет своим следствием реорганизацию существующего « топоса>» медицины, включающего в себя позицию как врача, так и пациента в отношении проблемы «болезнь - здоровье»; этические нормы, лежащие в основе взаимосвязи врача и пациента, а также влияние возможностей и достижений биомедицинских технологий на жизнь человека и его отношение к самому себе.
Ключевые слова: «общество потребления», биомедицинские технологии, человек, медицинская этика.
Благодаря начавшимся в 1970-х гг. исследованиям в области истории медицины, сегодня можно с достоверностью говорить о реальности политической, социальной, культурной и «интерпретационной власти», которую приобрела западная научная медицина над «представлениями людей о самих себе, о жизни и смерти, о душе и теле, о здоровье и болезни» начиная с XIX века [1 ]. Так раскрывается, неявная до недавней поры, сложность и фундаментальность взаимосвязи медицины (как научной, так и клинической) и существующего социокультурного пространства. Результатом этого стали процессы «профессионализации и дифференциации медицииы»/«рождение клиники» (М. Фуко) и появление медицины как особого самостоятельного института. Одновременно в обществе отмечалось усиление процессов «медика-
Отринув докучную маску,
Не чувству» уз бытия,
В какую волшебную сказку Вольется свободное Я?
И. Анненский
лизации». Под последними понимают: во-первых, «постепенное втягивание все большего числа людей в сеть медицинского обеспечения»; во-вторых, «рационализацию поведения» человека по отношению к собственному телу.
Подобная «экспансия» медицины не свела роль пациента к роли пассивного объекта манипуляций. Пациент превратился в активного участника обозначенных процессов: рн способен если не контролировать, то в определенной степени влиять на них. Выбирая как потребитель «из наличного ассортимента доступных ему врачевателей и методов» на существующем рынке медицинских услуг, он является «действующим лицом с собственными стратегиями». И сегодня, как никогда, запросы пациента оказывают значительное влияние на медицину. Хотя нельзя от-
