CC BY
52
4. Хантингтон, С. Столкновение цивилизаций и изменение мирового порядка. - М., 1997.
5. Орлова, Э.А. Динамика культуры и целеполагающая активность человека / Э.А. Орлова // Морфология культуры: структура и динамика. - М., 1994.
6. Тыдыкова, Н.Н. Язык и этническая идентичность в рамках языковой ситуации в Республики Алтай // Актуальные вопросы и достижения современной антропологии: материалы III Международной науч. конф. / под ред. Н.Д. Вавилиной, В.И. Кошкарова, А.В. Махали-на, Н.А. Шуховой. - Горно-Алтайск, 2010. - Ч. 2.
7. Балаболина, Т.А. Воспитание толерантности младших школьников на основе освоения этико-философского содержания сказок (на примере решения проблем межэтнических коммуникаций в г. Нерюнгри Республики Саха (Якутия) / Т.А. Балаболина, Г.А. Караваев / / Реальность этноса. Образование и проблемы межэтнической коммуникации: материалы IV научно-практической конференции. -СПб., 2002.
8. Золотова, Т.Н. Праздничная культура как фактор формирования идентичности // Проблемы историко-культурной идентичности в полиэтнических обществах. - Омск, 2011.
Bibliography
1. Zakovorotnaya, M.V. Identichnostj cheloveka socialjno-filosofskie aspektih - Rostov-na-Donu, 1999.
2. Levkovich, V.P. Formirovanie ehtnicheskogo soznaniya podrostka v semje / V.P. Levkovich, L.D. Kuzmickayjte // Psikhologicheskiyj zhurnal.
- 1992. - № 6. - T. 13.
3. Ushakov, D.V. Vosproizvodstvo ehtnichnosti v sisteme ehtnokuljturnihkh vzaimodeyjstviyj: teoreticheskaya modelj // Ehtnosocialjnihe processih v Sibiri. -Novosibirsk, 2004.
4. Khantington, S. Stolknovenie civilizaciyj i izmenenie mirovogo poryadka. - M., 1997.
5. Orlova, Eh.A. Dinamika kuljturih i celepolagayuthaya aktivnostj cheloveka / Eh.A. Orlova // Morfologiya kuljturih: struktura i dinamika. -M., 1994.
6. Tihdihkova, N.N. Yazihk i ehtnicheskaya identichnostj v ramkakh yazihkovoyj situacii v Respubliki Altayj // Aktualjnihe voprosih i dostizheniya sovremennoyj antropologii: materialih III Mezhdunarodnoyj nauch. konf. / pod red. N.D. Vavilinoyj, V.I. Koshkarova, A.V. Makhalina, N.A. Shukhovoyj. - Gorno-Altayjsk, 2010. - Ch. 2.
7. Balabolina, T.A. Vospitanie tolerantnosti mladshikh shkoljnikov na osnove osvoeniya ehtiko-filosofskogo soderzhaniya skazok (na primere resheniya problem mezhehtnicheskikh kommunikaciyj v g. Neryungri Respubliki Sakha (Yakutiya) / T.A. Balabolina, G.A. Karavaev // Realjnostj ehtnosa. Obrazovanie i problemih mezhehtnicheskoyj kommunikacii: materialih IV nauchno-prakticheskoyj konferencii. - SPb., 2002.
8. Zolotova, T.N. Prazdnichnaya kuljtura kak faktor formirovaniya identichnosti // Problemih istoriko-kuljturnoyj identichnosti v poliehtnicheskikh obthestvakh. - Omsk, 2011.
Статья поступила в редакцию 20.03.12
УДК 101.1.23:174
Zenec N.G. PHILOSOPHER AS AN AGENT OF PHILOSOPHIC THINKING. The article is dedicated to research of the problem of discovering a philosopher as an agent of philosophic thinking in the transformed modern spiritual space. Historically the philosopher is presented in different forms of manifestation and that is why we face the problem of identity. This fact has become evident now when the edges between spiritual spheres are diffused. Considering philosopher as the agent of philosophic thinking admits us to see the way a philosopher and philosophy are possible in modern conditions.
Key words: philosopher, agent, man, existence, wiseman, professional, thinker, identity.
Н.Г. Зенец, канд. филос. наук, доц. каф. философии с курсом истории Отечества Омской гос. медицинской
академии, г. Омск, E-mail: df_Zenec@mail.ru
ФИЛОСОФ КАК СУБЪЕКТ ФИЛОСОФСКОГО МЫСЛЕТВОРЧЕСТВА
Работа посвящена исследованию проблемы обнаружения философа как субъекта философского мыслет-ворчества в изменившемся современном духовном пространстве. Исторически философствующий представлен многообразными формами проявления, в результате чего возникает проблема его идентичности. Эта проблема стала наиболее очевидной в настоящее, время, когда происходит размывание границ между различными духовными сферами. Рассмотрение философствующего в качестве субъекта философского мыслетворче-ства позволяет понять, как возможен философ и философия в современных условиях.
Ключевые слова: философ, субъект, человек, бытие, мудрец, профессионал, мыслитель, идентичность.
Окидывая взглядом современное пространство философского мыслетворчества, нельзя не изумиться тому многообразию стилей, жанров, мыслительных приемов, языковых экспериментов, которые представляют сегодня философскую мысль.
М. Хайдеггер, крупнейший философ ХХ столетия, отмечал: «Сегодня то, что называют философией, редко бывает чем-либо иным, кроме как отпечатком технической идеологии, демонстрирующей методы, свойственные физике и биологии» [1, с. 157]. И это не случайно, ведь наиболее значимые мировоззренческие идеи ХХ века были выдвинуты именно физиками, математиками, лингвистами, генетиками, кибернетиками. В то же время философия не редко заимствует средства выражения в искусстве, в литературе, этот процесс сегодня стал настолько очевидным, что стало трудно отличить философию от форм художественного творчества. Факт слияния философской рефлексии с формами художественного опыта в современном духовном пространстве основоположник концептуализма Джозеф Ко-шут проинтерпретировал как «конец философии и начало искусства» [2]. Произошедшие перемены не являются привычны-
ми «симптомами» творчески преобразующего философию процесса, скорее, это радикальная трансформация всего философского мыслетворчества, ставящая саму философию как уникальный самостоятельный феномен под вопрос.
«Со второй трети прошлого века начался процесс, степень радикальности коего участники (за редкими исключениями) вряд ли были в состоянии адекватно осмыслить. Именно в отношении «метафизической» составляющей философии он ознаменовал разрыв более глубинный, чем когда-либо ранее бывшие в истории средиземноморско-европейской философии и ознаменовавшие смену прежних исторических типов философии: от античной к средневековой христианской и от нее к новоевропейской. Отныне под сомнение поставлены цели, проблематика, прежний предмет философствования и его главный инструмент: абстрактная мысль» [3].
Такая трансформация философии не могла не отразиться и на самом философствующем. Продолжая эту же мысль, В.Д. Губин пишет: «Нынче философия (и сама культура) становится очень интересной игрой, в которой сталкиваются разные
стили, эпохи, мироощущения, виды и формы знания. При этом философ превращается в архивариуса, эколога, археолога, ученого и так далее» [4, с. 187]. Кто такой философ сегодня, в какой «форме» он обнаруживает себя в духовном пространстве человека и общества? Возможно, ответ на этот вопрос прояснит и то, что сейчас происходит с философией.
Первые философы появились в Древней Греции, их считали мудрецами. Сам же термин «философ», приписываемый Пифагору, и означающий «любящий философию» возник несколько позже. М. Хайдеггер писал, что «греческое слово ф|Лостоф1а восходит к слову ф|Лоиофо<; . Это последнее изначально является именем прилагательным, как ф|Ло^иро£ - сребролюбивый и ф|Лотфо£ - честолюбивый. Слово ф|Лоиоф , вероятно, было пущено в ход Пифагором. Это означает, что до Пифагора оно еще не существовало» [5, с. 149]. И далее, Хайдеггер поясняет, что «Гераклит и Парменид еще не были философами. Почему? Потому, что они были более великими мыслителями. «Более великими» не подразумевает отчета о проделанной работе, но указывает на иное измерение мышления. Гераклит и Парменид были «более великими» в том смысле, что они еще пребывали в согласии с Л6Yо<; [5].
Можно сказать, что изначальный смысл, характеризующий «философствующего», состоял в том, что он имел иное «измерение мышления», где человек пребывает в согласии с Логосом. Но что означает пребывать в согласии с Логосом? Согласно Гераклиту, вводящему это понятие в философский язык, «Логос» - это собирающее начало, дающее всему существующему быть как целое.
Поэтому пребывать в согласии с Логосом - это означает пребывать в целом, мочь своей мыслью охватить целое. Другой мыслитель ХХ столетия Мартин Хайдеггер это состояние определил как «стояние в просвете бытия». Он сравнивает Логос со светом. Свет подобно Логосу способен охватить все, давая всему возможность осуществиться. «Увидев что-либо умственным зрением, мы спешим схватить предмет и упускаем из виду свет, в котором его увидели. Чем больше света, тем цепче взгляд привязан к предмету, тем меньше заметен сам по себе свет..» [1, с. 73-74]. Безусловно, свет у Хайдеггера - это не физическое понятие, а метафизическое. Это особое состояние сознания, когда человеку оказывается доступна целостность мира и «целостные идеи». Их в философии назвали «чистыми»: «чистое сознание», «чистая любовь», «чистая мысль» и т.п. Здесь имеется в виду то, что они не являются эмпирическими переживаниями никого из людей. Они есть некие «конфигурации сознания», соотнесенность с которыми рождает понимание, что есть добро, любовь, мысль вообще (Мамардашвили). Человек, благодаря открывшемуся ему «видению», поднимается над обыденностью, над естественной организацией своей психики и жизни. Это состояние в древности стали называть мудростью, а пребывающих в нем - мудрецами. Поэтому «первых философов называли мудрецами, среди них Фалес Милетский и его современник Ферекид Сиросский» [6, с. 124-125]. Философ - мудрец, это тот, кто обладает мудростью. Нельзя быть более или менее мудрым. София - мудрость есть полнота и определенность знания истины. Она приобретает значение идеала, трансцендентной нормы и выступает как знание сверхчувственного, совершенного, самодостаточного, то есть имеющего основу в самом себе. Не случайно, К. Ясперс называл первых философов-мудрецов великими знающими. «Эти великие знающие, хотя и чрезвычайно отличаются друг от друга, общим для них является то, что они отваживались быть собой, словно бы обнажались, не скрываясь более в сомнительном пространстве общества, государства, религии и образования. Они выходили за собственные пределы, затрагивая и испытывая самое предельное. Ибо они, оставаясь в мире, перешагивали мир, становились от него независимыми. Они знали великий покой в отказе от бытийной уверенности. Хотя они и мыслили, разъясняли, передавали свои мысли, творя величайшую ясность, они - словно посвященны-е...Только тот, кто сам становится посвященным, может понимать и следовать понятому» [7, с. 188-189].
Возможно, поэтому Парменид, которому удалось услышать положение «Бытие есть. Небытия нет», что само по себе является тайной, видел, что окружающие его люди в безостановочной суете воспринимают слово Истины в качестве банальности и общего пустого места, поэтому он и прикрыл смысл поэтически иронической формой и вложил его в уста богини. Двумя века-
ми позже Гераклита и Парменида, философами стали называть тех, кто был уже занят настойчивыми поисками мудрости, когда из «знающего» философствующий превратился в вопрошающего. Мудрецу истина была открыта, он не искал её, он в ней пребывал, совпадая с Логосом. В совпадении человек становится носителем истины, философ же, это тот, кто находится в поиске истины бытия, постоянно испытывает нехватку истины, подлинности своего бытия. Философ - это тот, кто, осознал «зазор» между истиной и не истиной, подлинностью и не подлинностью, бытием и небытием (ничто), и потому он не в силах отказаться от стремлением вернуться в состояние истины. Осознание «философа» как особой фигуры в обществе, а философии как особого образа жизни и дискурса, определяемых идеей подлинной, абсолютной мудрости относится именно к Платону. «В своих диалогах (например, в Пире) он воплотил образ философа в мифологической форме в «Эросе», а в исторической в «Сократе» [8, с. 55-57].
Называя первых философов мудрыми, современники в большей степени восприняли философские положения как своеобразные познавательные и поведенческие императивы, так как первая форма, в которой обнаруживали себя философствующие, являла собой не столько способ построения системы знания, сколько - образ жизни. И поэтому одной из функций философии было в то время выступать именно в качестве формы мировоззренческого наставления, оставив внутри самой себя формы его обоснования, которые большинству людей безразличны и представляются специальными. Однако это, одновременно, явилось основой для восприятия философии как особой системы, содержащей в себе ответы на жизненные вопросы.
В V - VI вв. до нашей эры появились платные учителя мудрости - софисты. «В философии ими сделано немало позитивного. Это и развитие новых для того времени проблем, ныне входящих в философию культуры и философскую антропологию, разработка важных для философии логических, риторических, грамматических тем. Однако, Сократ, Платон и их последователи (именно они составляли философское противостояние софистам) сочли мудрость софистов неподлинной. «Слово «софист» приобрело одиозной привкус» [9, с. 32]. Так, софисты, любители мудрости, стали любить «выгоду и «успех» в деле «поиска мудрости», а само дело стало делом политических дискуссий, направленных не на поиск «подлинного», а на поиск «выгодного». Их мудрость скорее не согласие с Логосом, а гибкость ума, или в обычном употреблении этого слова - хитрость.
Хотя многие философы-софисты отличились не столько глубокой философией, сколько искусством риторики, все же не стоит сбрасывать их со счетов. Как точно это заметил М. Хайдеггер: «Впрочем, разве не отважился один софист во времена Сократа сказать: всех вещей мера человек, - сущих, что они суть, не сущих, что они не суть? В конце концов, разве бытие сущего не понимается Платоном как созерцаемое, «идея»? И разве для Аристотеля отношение к сущему как таковому не есть 0£шр1а , чистое видение?» [10, с. 56].
Таким образом, исторически философ предстает в разных формах: как «мудрец», как «любовник мудрости» и как «учитель мудрости» - «софист». Однако всех их объединило одно - они были «субъектами философского мыслетворчества». Что же это означает? Как уже было сказано ранее, философствовать - значит пребывать в согласии с «логосом», то есть быть в собранном состоянии - в «просвете бытия» (Хайдеггер), где открывается истина всего сущего.
Однако, философствующий - это не парящий над миром дух, он живет в обществе, имеет определенное место в нем. Место, которое занимали первые философы, определялось их отношением к мудрости. Мудрость почиталась, была социально значима, так как имела ближайшее отношение к добродетели вообще (Сократ). Душа, овладевшая мудростью, по Платону, умеет отличить истинное от ложного, она знает, как следует себя вести и, таким образом, она может управлять собой, то есть своими страстями, именно такой душой должны были обладать правители государства.
Иначе говоря, первые философы взяли на себя «бремя» заботы, чтобы сохранялся «просвет бытия», откуда открывается истина, знание которой давала им мудрость. Но при этом необходимо было и позаботиться о себе самом как «мыслящем». Не случайно, в знаменитом дельфийском предписании «дпоМ seauaton» (познай самого себя) было той формой, в которой изначально был поставлен вопрос об отношении между субъек-
том и истиной [11, с. 15]. Оказывается, чтобы длить философское мыслетворчество человек должен был сознательно позаботиться о себе «мыслящем». Философия невозможна без усилия преобразования своей души - «разворота глаз души». Мишель Фуко прокомментировал это так: «готовясь задать вопросы оракулу, разберись сам с собой» [11, с. 17]. Следовательно, быть субъектом философского мыслетворчества - это значит сознательно готовить себя к «встрече с Логосом», чтобы не прекращала быть мудрость в мире, как высшая добродетель. В период поздней античности философ как субъект философствования утрачивает свое прежнее положение в обществе. Не случайно в этот период появляются философские школы социально-этической направленности, где «забота о себе подлинном» обретает особую форму, как, к примеру, у стоиков или у эпикурейцев, где этический идеал мудреца - философа - аскетизм, отстраненность, сосредоточенность на своем внутреннем мире, а не на всеобщем Благе или истине.
В эпоху христианства философы были либо апологетами христианского учения, либо язычниками. Следует отметить, в христианской литературе тоже встречается понятие ер^е^а (забота), но эта «забота» о душе как приготовление ее к встрече с Богом.
«Философствующий больше не может выступать от имени мудрости, полнотой мудрости обладает только Бог. Исходной точкой для всякого исследования стало «Божественное откровение». Поэтому вера становится принципом, «из которого одаренная бессметной душой тварь извлекает познание своего создателя» (А. Штёкль). Возможность философствовать открывается в искусстве интерпретации священных текстов. Интерпретация всегда вторична в отношении божественного слова и не может совпадать с истиной. Философствующий оказывается более социально незначимой фигурой, его удел «вечные сомнения», а истина достижима только благодаря вере. Он, как субъект философского мыслетворчества, осуществляющий заботу о себе мыслящем, оказывается, в конечном счете, либо преследуемым властью, либо философствующим богословом.
Свое независимое положение философия возвращает лишь в Новое время. «На протяжении с XV - XX веков развитие философии было неразрывно связано с развитием науки, сопровождая, стимулируя и поддерживая ее, она получила от нее взамен пульс перемен. «Действительно, философия заняла совершенно новое место в жизни общества и обрела новый склад, переступив порог третьей великой эпохи в истории западного мышления... Философия Нового времени стала утверждаться как независимая сила в интеллектуальной жизни. Точнее говоря, философия начала освобождаться от пут религии, дабы вступить в новый союз с наукой» [12, с. 228-229].
Ф. Бэкон в своем трактате «О достоинстве и преумножении наук», называя философию наукой, писал: «Философия имеет дело не с индивидуумами и не с чувственными впечатлениями от предметов, но с абстрактными понятиями, выводами из них, соединением и разделением которых на основе законов природы и фактов самой действительности занимается эта наука» [13, с. 148].
Еще более определенно высказывается по этому поводу Р. Декарт: «Таким образом, вся философия подобна дереву, корни которого - метафизика, ствол - физика. А ветви, исходящие от этого ствола, - все прочие науки» [14, с. 308-309].
По мере становления науки как особой формы человеческого познания многие философы стремились даже в изложении своих мыслей следовать принципам научности, образцом которых служили математические науки. Спиноза не только излагает «в геометрическом порядке» философию высоко чтимого им Декарта, но в виде труда по геометрии пишет свою «Этику». Не говоря уже о том, что немало выдающихся мыслителей соединяло в себе мудрость философа с талантом ученого-исследо-вателя (Декарт, Лейбниц, Ломоносов, Кант и т.д.). Начиная с XVII, века наука становится образцом для многих крупнейших философов. Свое краткое и популярное изложение «Критики чистого разума» Кант называет «Пролегоменами ко всякой будущей метафизике, могущей появиться как наука». Философия призвана, по его убеждению, обосновать саму возможность математики и естествознания. Это же относится к областям знания, связанным с «практическим разумом»: «хранительницей науки всегда должна оставаться философия» [15, с. 331]. По Канту философия - это «законодательница разума», способная направить разум. Кант писал: «Ведь всегда спрашивают, в конце концов,
чему служит философствование, и его конечная цель сама фи-лософия,...в схоластическом значении слово философия имеет в виду лишь умение, в смысле же ее мирового понятия - она есть законодательница разума» [15]. Фихте называет свою философскую систему «Наукоучением». Натурфилософия Шеллинга не только обобщала достижения естествознания своего времени, но и предугадывала ряд его последующих открытий. Однако ум для него имеет значение в качестве средства, а философия, в конце концов, оказывается результатом откровения. Обосновать научность философии и ее саму, как вершину человеческого духа и знания выпало на долю Гегеля. Для Гегеля основные разделы философии представляют собой философские науки, и сама философская система предстает как «Энциклопедия философских наук».
Философ обретает новый статус в духовном пространстве общества, он становится «законодателем разума». Он способен «самостоятельно мыслить, «применять свой разум свободно и оригинально, а не рабски и подражательно» [15, с. 131132]. Но в то же время, по мнению Канта, есть и «школьные философы» - «филодоксы», виртуозы ума, «стремящиеся к спекулятивному знанию, не обращая внимания, насколько оно содействует последним целям человеческого разума» [15, с. 131]. Теперь философ обнаруживает себя в качестве субъекта либо как «свободно распоряжающегося своим умом, чтобы содействовать последним целям человечества, либо как «виртуоз ума». И в том и другом случае смысл, который обретает философствующий - это обладающий умом, способный сознательно им распоряжаться. Философ как субъект философского мыслетвор-чества возложил на себя заботу о разуме, и это обеспечило ему место в духовном пространстве общества, так как и культура и наука того времени служили интересам разума.
На рубеже XIX - XX столетия мир изменился. Развитие промышленности и науки хотя и создали невиданные возможности удовлетворения человеческих потребностей, но не сделали мир счастливее, добрее. Напротив, Первая мировая война, а за ней Вторая разрушили иллюзию о прогрессивном развитии человечества. «Не смотря на очевидные успехи научных способов постижения действительности, кризис охватил науку. Это выразилось в том, что под сомнение была поставлена сама «научность», сам способ постановки решения научных задач, глубокий кризис охватил всю духовную культуру, которая в определенном смысле была связана с наукой.Неспособность мыслителей - философов противопоставить вакханалиям мировых войн и всем иным стихиям нарастающей абсурдности бытия принципиально обновленные общечеловеческие перспективы поставили значимость (нужность) самой философии под вопрос» [16, с. 4].
Возникновение общества массового производства и массового потребления привело к созданию таких феноменов, как массовая культура, массовая идеология, характеризующихся специально созданной индустрией сознания, цель которой -пропаганда и внедрение массово - стандартных, санкциониро-вано-объединяющих форм сознания. «Сегодня весь мир становится массой, - пишет Ортега-и-Гассет. - Масса снимает все непохожее, недюжинное, личностное и лучшее. Человек массового производства получил доступ ко многим достижениям европейского человечества. Никогда еще рядовой человек не утолял с таким размахом свои житейские запросы» [17, с. 311]. Схемы, упрощающие мир, распространились на сферу духа и на все стороны жизни, фактически «заставили» отказаться человека от его фундаментального устремления: поиска своего места в мире и извлечение смысла бытия. В этих условиях прежние формы проявления субъекта философствования оказались излишними. Ф. Ницше, говоря о современных философах, писал: «Двадцатый век - это время, когда нарождается новый род философов, я отваживаюсь окрестить их небезопасным имене-м.эти философы будущего хотели бы по праву, а может быть и без всякого права называться искусителями. Это имя само напоследок есть только покушение, и, если угодно, искушение» [18, с. 400-401]. В этом высказывании Ф. Ницше недвусмысленно говорится о том, что философ как субъект философского мыслетворчества остался в прошлом.
Сегодня философствующий представлен по разному: это и философ-любитель, и философ-профессионал, это философ-преподаватель и философ-исследователь, это и философовед и мыслитель. Какая из этих форм сегодня олицетворяет субъекта философского мыслетворчества?
Философ-любитель, очарованный философией, часто воспринимает философию как «игру в бисер», которой можно заниматься время от времени, ведь это ни к чему не обязывает и не налагает ответственности. Философ-преподаватель, как правило, заботиться о воспроизведении чужих мыслей с целью передачи их ученикам.
На сегодня философское мыслетворчество, как правило, связывается с философом-профессионалом, специалистом в области философии.
Философ-профессионал, как правило, имеющий профессиональное образование, владеющий «целым набором» методов, приемов, техник философствования, освоивший язык, исторически сложившийся в разных философских школах официально представляет в социуме и в культуре «лицо философии». «Философия как профессия, - пишет В. Е. Семенков, - предполагает профессионализацию такого социального навыка как чтение текстов. Занятие философией предполагает постоянное чтение текстов тех или иных философов, сравнение и сопоставление их. Производство философского знания, как правило, опосредовано апелляцией к философской классике, для философского суждения важно учитывать, что по тому или иному поводу сказал тот или иной философ, уже признанный философским сообществом как авторитет» [19, с. 46-47]. Первым философом - профессионалом часто считают Аристотеля, создавшего систему философского знания и открывшего традицию работы с текстами предыдущих мыслителей. «До этого Греция пела, говорила, слушала, но читала мало. Большие библиотеки появляются лишь при Птолемее. Аристотель один из первых в Греции стал много читать» [20, с. 77-78]. Можно сказать, что аристотелевская традиция в некотором смысле и есть первая традиция профессиональной философии, так как Платон однозначно предпочитал устный диалог, задавание вопросов и умение на них живо отвечать. «Поэтому противостояние Платона и Аристотеля имело не только созерцательно-концептуальный характер, они задавали принципиально разные стратегии философского развития, и стратегия, предложенная Аристотелем, - развитие философии через систематическое толкование книг - взяла верх, показав свою большую эффективность. Поэтому именно Аристотель может рассматриваться как первый в истории философии философ - профессионал» [21, с. 48].
Профессиональный философ считает, что вместе в его точкой зрения, всегда есть и иные точки зрения, поэтому профессионал всегда аргументирует свою позицию. Профессионализм историчен. Еще Гегель указывал, что каждая эпоха узнает себя в своей философии, ибо последняя тождественна духу эпохи.
Профессиональные сообщества философов в разные исторические эпохи не подобны друг другу по наличию структур, профессиональных практик. Компетенция исследователя - профессионала должна строиться на тех основаниях знания, которые признаются и являются авторитетными на данный исторический момент. Это дает право занять философии определенное место в культуре и социуме. Однако на сегодня профессионализм философствующего оказывается на втором плане. «Сегодня, - как пишет В. Подорога, - речь идет о реальной борьбе
Библиографический список
за власть над распределением каких-то важных для научного сообщества или группы ресурсов, доступ к средствам массовой информации и т.п. Исследовательские программы пронизаны этими интересами, которые вряд ли могут иметь отношение к поискам истины» [21, с. 78].
Кто же сегодня в таком случае осуществляет заботу о том, чтобы имел место «просвет бытия», «заботу о себе мыслящем», являясь субъектом философского мыслетворчества? Философ-профессионал, оказываясь в зависимости от социальных рамок, от признания в ученом сообществе, искушается властью. Интуитивно профессионал понимает, что кроме признания должно быть еще что-то, что позволяет ему встать вровень в Платоном, Декартом, Кантом. В то же время именно профессионализм таит в себе возможность «маски»: будучи представителем научного сообщества философ рискует потерять себя ведь научное сообщество - это особая сфера жизни, а значит, и игры масок, где «призвание заменяется «принуждением», а скорее условной «признательностью», где поиск истины - это поиск компромисса, здесь можно срастись с маской, а значит - умереть как субъект философствования. «Каждый сам творец своих масок. Как только пассивно примеряется маска, начинается смешение с ней, растворение в маске, потеря себя, наконец, человек становится живым мертвецом и гибнет» [22, с. 179-180]. Именно маске противостоит «призванность», она не нуждается в маске, в ее открытости есть утверждение истины». Быть философом -это судьба (М.К. Мамардашвили).
А быть субъектом философского мыслетворчества - значит сознательно заботиться о себе мыслящем, чтобы не «срастись с маской». На сегодня появился серьезный претендент на место субъекта философского мыслетворчества - это «мыслитель».
Как пишет М. Эпштейн, «мыслитель - это вообще загадочный род деятельности, который отсутствует в любом перечне социально признанных профессий, ни в одной самой причудливой и богатой культуре нет таких штатных единиц - мыслителей. Есть профессии писателя, критика, литературоведа, философа, преподавателя, но можно принадлежать к любой из них и при этом не быть мыслителем...Мыслителя нельзя также отождествлять с мудрецом. Мудрец пребывает в духовном покое, его мысль обрела точку опоры, он знает истину и согласует с ней свою жизнь, тогда как мыслитель находится в постоянном движении. Мудрец ценит ясность головы, мыслитель любит голо-вокруженье, он опьяняется мыслью» [23, с. 105]. На первый взгляд, «мыслитель» оказывается по своему определению очень близок философу, но в то же время мыслитель может быть и не философом, а ученым, или литературоведом, лингвистом, художником и т.п. Является ли мыслитель в современных условиях субъектом философского мыслетворчества? Как считает В. Подорога, «фигура «интеллектуала-мыслителя», которая и ранее была в культуре, сейчас обрела новый смысл, она заняла место философа в современном духовном пространстве» [21, с. 79]. Поэтому своеобразие современной духовной ситуации состоит в том, чтобы мыслитель взял на себя ответственность за ту особую практику заботы о себе мыслящем, где и открывается состояние, что древние именовали «согласием с Логосом».
1. Хайдеггер, М. Разговор на проселочной дороге. Избранные статьи позднего творчества. - М., 1991.
2. Кошут, Дж. Искусство после философии // Искусствоведение. - 2001. - № 1.
3. Перов, Ю.В. Проблематичность метафизических оснований философии истории [Э/р]. - Р/д: http://anthropology.ru/ru/texts/perov_y/
metares02_01.html \
4. Губин, В Д. Онтология. Проблемы бытия в современной европейской философии. - М., 1998.
5. Хайдеггер, М. Что такое философия // Путь в философию. Антология. - М., 2001.
6. Семушкин, А.В. У истоков европейской рациональности (начало древнегреческой философии). - М., 1996.
7. Ясперс, К. Всемирная история философии. Введение. - СПб., 2000.
8. Адо, П. Что такое античная философия? - М., 1999.
9. Мазаева, О.Г. Философия. Об этимологическом основании превратностей судьбы // На пути к новой рациональности. Методология
науки. Методология дополнительности: синтез рациональных и внерациональных методов и приемов исследования. - Томск, 2003. -Вып. VI.
10. Хайдеггер, М. Время картины мира / Хайдеггер М. Время и бытие. Статьи и выступления / пер. с нем. - М., 1993.
11. Фуко, М. Герменевтика субъекта. Курс лекций, прочитанных в Колледже де Франс в 1981-1982 учебном году / пер. с фр. А. Г. Погоняй-
ло. - СПб., 2007.
12. Тарнас, Р История западного мышления / пер. с англ. Т. Азеркович. - М., 1995.
13. Бэкон, Ф. Сочинения: в 2 т. - М., 1977. - Т. 1.
14. Декарт, Р Сочинения: в 2 т. - М., 1989. - Т.1.
15. Кант, И. Логика / Кант И. Трактаты и письма. - М., 1980.
16. Многообразие жанров философского дискурса: коллектив. монография / под общ. ред. д-ра фил. наук В.И. Плотникова. - Екатеринбург, 2001.
17. Ортега-и-Гассет, Х. Восстание масс / Ортега-и-Гассет Х.Эстетика. Философия и культура. - М., 1991.
18. Ницше, Ф. По ту сторону добра и зла // Соч.: в 2 т. - М., 1980. - Т. 2.
19. Семенков, В.Е. Об оптимальных условиях производства и трансляции философского знания // Кредо: теоретический журнал. - СПб.,
2007. - № 1 (49).
20. Доватур, А. Платон об Аристотеле // Вопросы античной литературы и классической философии. - М., 1966.
21. Философия и литература: проблемы взаимоотношений (материалы «круглого стола») // Вопросы философии. - 2009. - № 9.
22. Кузин, И.В. Маски субъекта: стратегии социальной идентификации. - СПб., 2004.
23. Эпштейн, М. Синявский как мыслитель (отрывки) // Синтаксис. - 1995. - № 36.
Bibliography
1. Khayjdegger, M. Razgovor na proselochnoyj doroge. Izbrannihe statji pozdnego tvorchestva. - M., 1991.
2. Koshut, Dzh. Iskusstvo posle filosofii // Iskusstvovedenie. - 2001. - № 1.
3. Perov, Yu.V. Problematichnostj metafizicheskikh osnovaniyj filosofii istorii [Eh/r]. - R/d: http://anthropology.ru/ru/texts/perov_y/metares02_01.html \
4. Gubin, V D. Ontologiya. Problemih bihtiya v sovremennoyj evropeyjskoyj filosofii. - M., 1998.
5. Khayjdegger, M. Chto takoe filosofiya // Putj v filosofiyu. Antologiya. - M., 2001.
6. Semushkin, A.V. U istokov evropeyjskoyj racionaljnosti (nachalo drevnegrecheskoyj filosofii). - M., 1996.
7. Yaspers, K. Vsemirnaya istoriya filosofii. Vvedenie. - SPb., 2000.
8. Ado, P. Chto takoe antichnaya filosofiya? - M., 1999.
9. Mazaeva, O.G. Filosofiya. Ob ehtimologicheskom osnovanii prevratnosteyj sudjbih // Na puti k novoyj racionaljnosti. Metodologiya nauki. Metodologiya dopolniteljnosti: sintez racionaljnihkh i vneracionaljnihkh metodov i priemov issledovaniya. - Tomsk, 2003. - Vihp. VI.
10. Khayjdegger, M. Vremya kartinih mira / Khayjdegger M. Vremya i bihtie. Statji i vihstupleniya / per. s nem. - M., 1993.
11. Fuko, M. Germenevtika subjhekta. Kurs lekciyj, prochitannihkh v Kolledzhe de Frans v 1981-1982 uchebnom godu / per. s fr. A. G. Pogonyayjlo.
- SPb., 2007.
12. Tarnas, R. Istoriya zapadnogo mihshleniya / per. s angl. T. Azerkovich. - M., 1995.
13. Behkon, F. Sochineniya: v 2 t. - M., 1977. - T. 1.
14. Dekart, R. Sochineniya: v 2 t. - M., 1989. - T.1.
15. Kant, I. Logika / Kant I. Traktatih i pisjma. - M., 1980.
16. Mnogoobrazie zhanrov filosofskogo diskursa: kollektiv. monografiya / pod obth. red. d-ra fil. nauk V.I. Plotnikova. - Ekaterinburg, 2001.
17. Ortega-i-Gasset, Kh. Vosstanie mass / Ortega-i-Gasset Kh.Ehstetika. Filosofiya i kuljtura. - M., 1991.
18. Nicshe, F. Po tu storonu dobra i zla // Soch.: v 2 t. - M., 1980. - T. 2.
19. Semenkov, V.E. Ob optimaljnihkh usloviyakh proizvodstva i translyacii filosofskogo znaniya // Kredo: teoreticheskiyj zhurnal. - SPb., 2007. -№ 1 (49).
20. Dovatur, A. Platon ob Aristotele // Voprosih antichnoyj literaturih i klassicheskoyj filosofii. - M., 1966.
21. Filosofiya i literatura: problemih vzaimootnosheniyj (materialih «kruglogo stola») // Voprosih filosofii. - 2009. - № 9.
22. Kuzin, I.V. Maski subjhekta: strategii socialjnoyj identifikacii. - SPb., 2004.
23. Ehpshteyjn, M. Sinyavskiyj kak mihslitelj (otrihvki) // Sintaksis. - 1995. - № 36.
Статья поступила в редакцию 09.03.12
УДК 316.648.2
Lisina E.A. LATIN AMERICAN “TRACE”: TO A QUESTION OF CULTURAL INFLUENCE ONTOLOGY. The article is devoted to the question of ritual psychological and ontological sense of Latin American social dances in modern Russia. The adaptive role of rituality in the present is claimed, it appears, much more than in the ancient times. The society which has departed from rituals of tradition, needs a holiday and carnavality, in rest and a role-playing game. All these functions were actually incurred by mass culture. Notable to modern Russian culture, such mass movement, as social dances became the appreciable phenomenon of last decade. Thus, at all distinctions of mentality, there are certain deep ontological factors of social dances of the Latin American format distribution in Russia. Russian society which has appeared (literally speaking) on an existential threshold, can be in many aspects comparable to the Latin American condition of the culture suffering from ontologic incompleteness of cultural self-identification. Hence, experience of Latin America in the field of the ritually-celebratory statement of completeness of life can be of good use in process of harmonization of public relations and in modern Russia.
Key words: social dances, salsa, mass culture, ritual, ethnos.
Е.А. Лисина, канд. филос. наук, генеральный директор ООО «АНАЛИТИКА РОДИС», г. E-mail:
lisina.elena. 81@gmail.com
ЛАТИНОАМЕРИКАНСКИЙ «СЛЕД»: К ВОПРОСУ ОНТОЛОГИИ КУЛЬТУРНЫХ ВЛИЯНИЙ
Статья посвящена вопросам ритуально-психологического и онтологического содержания латиноамериканских социальных танцев в современной России. Адаптивная роль ритуальности в современности востребована, думается, значительно больше, чем в древности. Общество, отошедшее от ритуалов традиции, нуждается в празднике и карнавальности, в отдыхе и ролевой игре. Все эти функции взяла на себя фактически массовая культура. Заметным явлением последнего десятилетия стало распространение в современной российской культуре такого массового движения, как социальные танцы. Российский социум, оказавшийся буквально на экзистенциальном пороге, может быть во многом сопоставим с латиноамериканским состоянием культуры, страдающей от онтологической неполноты культурной самоидентификации. Следовательно, опыт Латинской Америки в области ритуально-праздничного утверждения полноты бытия может сослужить хорошую службу в деле гармонизации общественного состояния и в современной России.
Ключевые слова: социальные танцы, сальса, массовая культура, ритуал, этнос.
Ритуал, несомненно, занимает определяющее место в со- ство неспециалистов считать, что в его чистом виде ритуал про-
циальной практике дописьменных культур, в традиционных об- является только в культурах такого типа: мнение, что в них риту-
ществах. Это заставляет часть ученых и подавляющее большин- ал находится в своем первозданном, незамутненном виде, яв-
