CC BY
36
УДК 32.001
О.Н. СМОЛИН, д-р филос. наук, профессор, депутат Гос. Думы РФ
ФИЛОСОФСКО-ЭКОНОМИЧЕСКИЕ ОСНОВЫ ОБРАЗОВАТЕЛЬНОЙ И НАУЧНО-ИННОВАЦИОННОЙ ПОЛИТИКИ В СОВРЕМЕННОЙ РОССИИ
Автор рассматривает национальную безопасность как совокупность условий, обеспечивающих суверенитет и защиту стратегических интересов государства, а также полноценное развитие общества и всех его граждан. Предпринимается попытка сформулировать систему образовательных параметров национальной безопасности.
Модернизация. Национальная безопасность. Образовательная политика. Человеческий потенциал. Человеческий капитал. Интеллектуальный потенциал. Интеллектуальный капитал.
Philosophy-economic bases of educational and the scientific - innovative policy in modern Russia
The author examines the national safety as set of the conditions providing the sovereignty and protection of strategic interests of the state, and also high-grade development of a society and all its citizens. Attempt to formulate system of educational parameters of national safety is undertaken.
Modernization. National safety. An educational policy. Human potential. The human capital. A mental potential. Intellectual capital.
Исследование образовательной и научно-инновационной политики вообще, тем более в социумах, переживающих радикальные трансформации, невозможно без анализа социально-политической роли образования и науки. Важнейшими аспектами в данном случае становится воздействие этих общественных институтов на процесс модернизации и обеспечение национальной безопасности. Влияние образования и науки на процессы модернизации общества, хотя и не получило достаточно полного освещения в литературе, вполне очевидно. Напротив, взаимосвязь образования и науки с национальной безопасностью еще недавно воспринималась как нонсенс, либо интерпретировалась крайне узко (секретные научные разработки, в том числе новых видов вооружений, военная подготовка, обучение специалистов для спецслужб и т.п.). Между тем, не совпадая ни по объему, ни по содержанию, ни по аспекту отражения реальности, понятия «модернизация» и «национальная безопасность» с точки зрения их научно-образовательных аспектов имеют между собой много общего. Это не случайно, ибо в современном мире национальная безопасность любого народа может быть обеспечена только на базе успешной модернизации. Модернизация - одно из необходимых условий национальной безопасности, условие интегральное, определяющее, но не исчерпывающее.
Национальная безопасность в научно-образовательном измерении. Разумеется, при таком подходе проблема национальной безопасности должна быть выведена из плоскости национального вопроса. Национальная безопасность - не безопасность одного из этносов, проживающих на территории страны, пусть даже самого крупного, ведущего этноса. Это совокупность условий, обеспечивающих суверенитет и защиту стратегических интересов государства, полноценное развитие общества и всех граждан. Такое понимание национальной безопасности вошло в мировую политику и науку от американского президента Т. Рузвельта, который предложил данный термин, через «школу политического реализма» до современных теоретиков.
Рассматриваемые в контексте воспроизводства человеческого потенциала, образование и наука выступают универсальным фактором как модернизации, так и обеспечения национальной безопасности страны, воздействуя на все без исключения формы организации
макросоциальной (социетальной) системы, на все без исключения ее структурные элементы, а тем самым - на все уровни национальной безопасности (безопасность общества, государства, личности) и ее главные составляющие. Совершенно очевидно:
1) экономическая и военная безопасность современного государства немыслима без квалифицированных кадров;
2) технологическая безопасность невозможна без тех же кадров и научных разработок;
3) по поводу экологической безопасности зарубежные и отечественные специалисты по инвайронментальной социологии сходятся во мнении, что без новой культуры выживания, без так называемого инновационного обучения человечество обречено на катастрофу. Спорят лишь о том, сколько времени осталось цивилизации на осознание гибельности технологической экспансии, не подкрепленной духовным совершенствованием, - 40, 70 или 100 лет;
4) что касается безопасности культурного развития, выделяемой многими специалистами, то образование как фундамент культуры, несомненно, является ее основой, а наука -одним из важнейших компонентов, значение которого нарастает пропорционально уровню развития технологической цивилизации;
5) и, наконец, ни одна общественная система, ни одно государство не может нормально развиваться при отсутствии специфического феномена, «стержня» культуры - системы ценностей, объединяющей ее членов. Нация, лишенная своих ценностей, превращается в толпу или, хуже - в гигантскую банду. Одно из первых мест в формировании ценностей народа принадлежит образованию1.
Интересно, что некоторые показатели научно-инновационной политики прочно и достаточно давно введены исследователями в систему параметров национальной безопасности. Так, по мнению Г.В. Осипова, одним из таких показателей является выделение на научные исследования не менее 2% от объема ВВП2. Однако в большинстве работ, посвященных национальной безопасности, образовательная проблематика вообще не выделяется, а равно отсутствует понимание непосредственной связи уровня национальной безопасности и степени модернизации страны. В этой связи представляется необходимым в первом приближении сформулировать систему образовательных параметров национальной безопасности. Эта система могла бы отчасти основываться на принятых в международной практике индикаторах, поставленных в иной контекст, и, в частности, включить в себя показатели, фиксирующие:
• долю расходов на образование от ВВП, от расходной части консолидированного бюджета и бюджетов различных уровней;
• среднее число лет обучения населения старше 16 лет;
• средние показатели уровня знаний обучающихся, получаемые при сравнительных международных исследованиях;
• долю выпускников образовательных учреждений среднего (полного) общего образования, учреждений всех уровней профессионального образования (за исключением послевузовского), признанных практически здоровыми по медицинским показателям;
• численность в расчете на 10 тысяч населения студентов высших учебных заведений, учреждений среднего профессионального образования, а также учащихся в системе начального профессионального образования;
• долю выпускников учреждений среднего (полного) общего и профессионального образования, имеющих положительную социальную мотивацию, выявляемую при социологических опросах.
Отражая основные аспекты проблемы (количественные, качественные, ценностные), данная система показателей отнюдь не является исчерпывающей и нуждается в дальнейшей
1 Образование и национальная безопасность России. Из доклада на парламентских слушаниях Государственной Думы Федерального собрания России 21 мая 1996 г. // Свободная мысль. - 1996. - № 11. - С. 75-82.
2 Осипов, Г. В. Россия : национальная идея. Социальные интересы и приоритеты / Г.В. Осипов. - М. : Фонд содействия развитию социальных и политических наук, 1997. - С. 47.
разработке3.
Образование и наука как основа модернизации России. В контексте государственных (национальных) интересов существует целый ряд факторов, объективно превращающих образование и науку в основу модернизации России. Назовем некоторые из них.
1. Высокий уровень развития этих социальных институтов в советский период. Как известно, СССР был второй научной державой мира и располагал одной из лучших в мире систем образования. Популярный тезис о том, что эта система была лучшей в мире, трудно доказуем, однако ее передовые позиции в докомпьютерный период подтверждены сравнительными социологическими исследованиями.
2. Высокая инерционность систем образования и науки, связанная с характером преемственности в культуре вообще, а также с длительным циклом воспроизводства и особой ролью моральных стимулов к труду в этих сферах общественной жизни, в частности. Эта высокая инерционность проявилась в ходе российских радикальных трансформаций 1990-х гг., когда качественные (по преимуществу деструктивные) сдвиги в области образования и науки (хотя к последней это относится в меньшей мере) были выражены значительно слабее, чем, например, в политической жизни. В то же время чрезвычайно сложными оказались задачи поддержания необходимого уровня названных социальных институтов как ключевых сфер культуры, обеспечивающих преемственность «старой» и «новой» общественных систем.
3. Ограниченность других модернизационных ресурсов, отвечающих требованиям постиндустриальной революции:
индустрия и сельское хозяйство страны находятся в посткатастрофическом состоянии и нуждаются в модернизации, которая, в свою очередь, может быть осуществлена прежде всего на основе развития наукоемких технологий и кадров высшей квалификации, об-
4
ладающих значительным творческим потенциалом ;
предложения ряда отечественных политических лидеров осуществлять модернизацию за счет увеличения добычи сырья (например, на основе соглашений о разделе продукции) приведут лишь к досрочному истощению невозобновляемых природных ресурсов и окончательному превращению страны в сырьевой придаток государств «золотого миллиарда».
Еще более бесперспективной представляется автору объявленная в высоких российских властных структурах стратегема о превращении страны в энергетическую сверхдержаву. Разумеется, пользуясь благоприятной рыночной конъюнктурой и, в частности, высокими ценами на нефть, можно некоторое время существенно влиять на международную политику в ближнем и дальнем зарубежье. Однако отдаленные последствия такой политики будут аналогичными результатам проведения стратегической линии, описанной выше, а именно:
• ускорение деструкции СНГ;
• более активная переориентация стран СНГ и Евросоюза на других поставщиков энергоносителей и на альтернативные источники энергии;
• неверный выбор инвестиционной стратегии внутри России (стимулирование инвестиций не в высокие технологии и человеческий потенциал, но в топливно-энергетический сектор);
в итоге - консервация догоняющего типа развития с высокими шансами остаться на обочине современного исторического процесса.
3 Смолин, О. Н. Социально-философские аспекты государственной образовательной политики в условиях радикальной трансформации российского общества / О.Н. Смолин. - М.: 2001. - С. 89.
4 Министр финансов России А. Кудрин объявил о намерении в 2007 г. обеспечить объем ВВП, равный его величине в 1990 г. Если этот прогноз будет реализован, во-первых, определится цена отечественных радикальных трансформаций в единицах исторического времени - 17 лет (мировой рекорд продолжительности экономического кризиса в мирное время, по меньшей мере, за четыре века Новой и Новейшей истории человечества); во-вторых, достижение выраженного в денежной форме объема ВВП 1990 г. отнюдь не означает, что этот объем будет достигнут и в натуральных показателях, поскольку значительную его часть образуют доходы от нефти, резко выросшей в цене.
В этой связи создание громадного стабилизационного фонда на фоне хронического недофинансирования образования, медицины, науки и культуры представляется абсурдом, тогда как его превращение в инвестиционный фонд (фонд будущих поколений) - «категорическим императивом» для национальной безопасности и модернизации страны. Забегая вперед, стоит заметить: на взгляд автора, не менее половины дополнительных доходов федерального бюджета необходимо инвестировать в «человеческий капитал».
4. Исчерпанность возможностей осуществления «варварской» модернизации, причем как левого, так и правого толка. История России (и не только России) знает примеры того как модернизация общества осуществлялась за счет истощения, частичной деградации или даже частичного уничтожения главного ресурса общественного развития - человеческого.
Однако, во-первых, такой антагонистический характер прогресса был возможен либо на стадии доиндустриальной цивилизации (петровские реформы), либо на стадии экстенсивной индустриализации (сталинский «перелом»). Построение же постиндустриального общества в прямом и переносном смысле на костях миллионов людей представляется невозможным по причинам, связанным, с одной стороны, с принципиальным изменением роли «человеческого фактора» в современных индустриальных и социальных технологиях, а с другой - с продолжающейся в стране с 1992 г. демографической катастрофой.
Во-вторых, даже «варварские» модернизации в досоветский и особенно в советский периоды во многом базировались на форсированном развитии образования и науки, хотя этому развитию нередко придавался гипертрофированно идеологический характер. Вопрос о том, когда соответствующая необходимость будет практически реализована постсоветской отечественной политической элитой, остается открытым.
5. Ключевая роль образования для наращивания человеческого потенциала и его превращения в человеческий капитал. Поскольку данный аргумент является наиболее важным среди всех приведенных, остановимся на нем подробнее.
Как известно, понятие «человеческое развитие» и, соответственно, индекс развития человеческого потенциала как метод его измерения были введены, так сказать, в официальный международный научный и политический оборот ПРООН в 1990 г. в Докладе о развитии человека. Индекс развития человеческого потенциала (ИРЧП) «отражает достижения каждой данной страны в обеспечении трех важнейших аспектов человеческого благополучия:
1. Здоровья и долголетия, определяемых ожидаемой продолжительностью жизни;
2. Образования, определяемого комбинацией двух показателей - грамотности взрослого населения и охвата населения тремя ступенями образования (начальным, средним и высшим);
3. Материального уровня жизни, определяемого величиной реального ВВП на душу населения, т.е. величиной, переведенной в доллары с помощью паритета покупательной способности.
Достижения в каждой из этих трех областей сначала оцениваются в процентах от некой идеальной, ни в одной стране еще не достигнутой ситуации:
1. Ожидаемой продолжительности жизни, равной 85 годам;
2. Грамотности и охвата населения образованием всех трех ступеней на уровне 100%;
3. Реального ВВП на душу населения на уровне 40000 долл.
Затем вычисляется простое среднее из этих трех индексов»5.
Оставляя в стороне вопрос о достоинствах и недостатках методики расчета ИРЧП, отметим: официальное международное признание концепции человеческого развития фактически означает отказ от односторонне сформулированных целей общественного развития и односторонних экономических критериев его успешности (например, ВВП на душу населения). Напротив, эта концепция провозглашает в широком смысле слова благосостояние человека основой и единственной целью такого развития.
5 Консалтинг и тренинги Санкт-Петербурга / Электронный словарь тренера и консультанта. www. treko. ru / show dict 514
Процитируем еще одно справочное издание: «ИРЧП не является показателем, который может быть максимизирован обычным способом, т.е. допуская отставание какого-то «малозначимого» компонента. Концепция человеческого развития исходит из стремления к сбалансированности различных измерений и отрицает целесообразность какой-либо избыточности. При этом главной задачей вычислений ИРЧП является не определение его величины как таковой, а ранжирование на его основе различных стран и сопоставление рейтинга стран по ИРЧП и ВВП на душу населения. Если рейтинг по ИРЧП выше, чем по среднедушевому ВВП, это позволяет судить о большей ориентированности экономики страны на цели человеческого развития, и наоборот <...> Вне зависимости от уровня экономического развития (будь это индустриальные или развивающиеся страны) к странам с высоким уровнем человеческого развития относятся те, в которых ИРЧП > 0,8; к странам со средним уровнем человеческого развития - те, в которых 0,5 < ИРЧП < 0,8; к странам с низким уровнем человеческого развития - те, в которых ИРЧП < 0,5»6.
Оставляя в стороне еще только разворачивающуюся в научной литературе дискуссию
7
о соотношении человеческого потенциала и человеческого капитала , примем в качестве рабочей гипотезы идею, согласно которой человеческий капитал в широком смысле этого слова представляет собой не что иное, как человеческий потенциал, приведенный в действие и подчиняющийся закону самовозрастания, т.е. приводящий к дальнейшему наращива-
8
нию человеческого потенциала .
Как показывают специальные исследования, ведущая роль в формировании человеческого потенциала и человеческого капитала принадлежит именно его образовательной составляющей:
• по различным оценкам, эта составляющая образует от 60% до 80% всего человече-
9
ского капитала ;
• хотя исторически уровень образования представителей общественной группы, как правило, определялся уровнем ее доходов, в современном обществе данная причинно-следственная связь все более превращается в свою противоположность: образование и повышение его уровня становятся основой роста доходов, а более образованные люди, как правило, оказываются и более обеспеченными10;
• образованность непосредственно, хотя и не решающим образом, сказывается на долголетии: образованные люди в среднем живут дольше, а разрыв в продолжительности жизни между женщинами и мужчинами у лиц этой группы существенно меньше, чем у людей с более низким образованием11.
Обобщая, заметим: роль образовательной компоненты человеческого капитала столь
велика, что, по мнению ряда авторов, среди всех его составляющих только она отвечает
12
всем свойствам категории «капитал» . В качестве рабочей гипотезы заслуживает внимания и следующее утверждение: образовательная политика в широком смысле этого слова фор-
6 Словарь гендерных терминов. www. owl. ru / gender / 087.htm
7 Различные концепции человеческого капитала систематизированы в работе: Анишин, Е. В. Человеческий капитал как совокупность социально-экономических отношений : автореф. дис.... канд. эконом. наук / Е.В. Анишин. - Чебоксары, 2006.
8 Такая трактовка является социально-философским аналогом экономической интерпретации человеческого капитала В. Щетининым, который в широком смысле рассматривает его «как социально-экономическую форму нынешнего качества человеческого потенциала в масштабах всего общества. Этот потенциал принадлежит всем труженикам. Он становится капиталом, включаясь в производство» (Щетинин, В. Человеческий капитал и неоднозначность его трактовки / В. Щетинин. // Мировая экономика и международные отношения. - 2001. -№ 12. - С. 49).
9 Анишин, Е. В. Человеческий капитал как совокупность социально-экономических отношений : автореф. дис.. канд. эконом. наук / Е.В. Анишин. - Чебоксары, 2006.
10 В постсоветской России эта зависимость также прослеживается, несмотря даже на дискриминационную политику в отношении заработной платы интеллигенции и других «бюджетников», проводимую правящей политической элитой, о чем речь пойдет ниже.
11 Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 2004 год. - М. : Весь Мир, 2004. - С. 71.
12 Анишин, Е. В. - Там же.
мирует человеческий потенциал и далее - человеческий капитал. Образовательная политика в узком смысле - по преимуществу, интеллектуальный потенциал и далее - интеллектуальный капитал13.
Между тем, приходится констатировать явное несоответствие между официальными заявлениями российских политических лидеров о важности развития человеческого потенциала и человеческого капитала в стране, с одной стороны, и отечественными показателями ИРЧП - с другой.
Так, выступая 9 февраля 2007 г. перед членами Общественной палаты в первую годовщину ее создания, первый вице-премьер правительства РФ и кандидат в президенты Д. Медведев сконцентрировался на развитии человеческого капитала, констатировал успехи реализации «приоритетных национальных проектов» и утверждал: «прямой задачей любого демократического государства является создание благоприятных условий для развития и самореализации людей, для развития того, что несколько наукообразно именуется челове-
14
ческим капиталом» .
Однако данные международных докладов о развитии человеческого потенциала свидетельствуют: несмотря на формально высокие темпы экономического роста, несмотря на гигантские финансовые ресурсы, сосредоточенные в руках федерального правительства, несмотря даже на абсолютный рост некоторых составляющих ИРЧП (например, индекса благосостояния), в целом относительно других стран человеческий потенциал России становится ниже.
Международные измерения человеческого потенциала в советский период автору не известны, но есть основания полагать, что если бы они проводились, страна оказалась бы в лидирующей группе - скорее всего, вошла бы в десятку лучших. Косвенным подтверждением тому служит тот факт, что в кризисных 1991 -1992 гг. Россия заняла по индексу человеческого развития 34-е место в мире15 - так велик был запас прочности, а уже в 1995 г. опустилась на 72-е место в мире16. При этом в 1999 г. (в следующем после второго издания кризиса в 1998 г.) страна по ИРЧП заняла 55-е место17.
А затем происходит «экономическое чудо наоборот». Достигнув в 1998 г. дна кризисной пропасти, с 1999 г. страна переживает экономический рост - в основном нефтегазовый. И тем не менее в денежном выражении экономика прибавляет в среднем по 6-7% в год. Начиная с 2001 г., доходы бюджета страны превосходят его расходы, причем на астрономические суммы. А по человеческому развитию РФ все больше отстает от других государств. В 2004 г. Россия по этому показателю опустилась на 65-е место в мире18, а в 2005 г. - на 67-е19. Впереди периодически оказывались такие страны, как Беларусь (53-е место в 1999 г.), Куба (50-е место в 2004 г.) и Ливийская Арабская Джамахирия (56-е место в 2005 г.).
Что касается слагаемых индекса человеческого развития, то картина выглядит следующим образом.
Показатели России в международных исследованиях
20
по развитию человеческого потенциала
13 Существует и иная точка зрения, согласно которой интеллектуальный капитал включает в себя человеческий капитал, организационный и потребительский капитал (Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации за 2004 год. - М. : Весь Мир, 2004. - С. 14)
14 Цит. по: Стенограмма выступления Первого заместителя Председателя Правительства РФ Дмитрия Медведева на заседании Общественной палаты 9 февраля 2007 г. // www. viperson. ru / wind. php? ID=276504
15 Отчет по человеческому развитию 1994. - Нью-Йорк : ПРООН, 1994. - С. 129-131
16 Доклад о развитии человека за 1998 год. - Нью-Йорк ; Оксфорд : Оксфорд юниверсити пресс, 1998. - С. 130-132.
17 Доклад о развитии человека за 2001 год. - Нью-Йорк ; Оксфорд : Оксфорд юниверсити пресс, 2001. - С. 141-144.
18 Доклад о развитии человека 2006. - М. : Изд-во «Весь мир», 2006. - С. 283-286
19 Доклад о развитии человека 2007/2008. - М. : Изд-во «Весь мир», 2007. - С. 229-233.
20 Подготовлено на основе материалов: Отчет по человеческому развитию 1994. - Нью-Йорк : ПРООН, 1994. -С. 129-131 ; Доклад о развитии человека за 1995 год. - Нью-Йорк ; Оксфорд : Оксфорд юниверсити пресс, 1995. -С. 155-157 ; Доклад о развитии человека за 2001 год. - Нью-Йорк ; Оксфорд : Оксфорд юниверсити пресс, 2001. -
Годы Благосостояние Долголетие Образование
ВВП на душу населения Место Индекс Место Индекс Место
1992 $ 6140 51 0,71 90 0,89 36
1999 $ 7473 55 0,69 98 0,92 29
2004 $ 9902 55 0,67 114 0,95 15
2005 $ 10 845 56 0,67 119 0,96 26
Данные, сведенные в таблицу, позволяют утверждать, что в 1991-2005 гг.:
1) индекс благосостояния вырос в абсолютном выражении более, чем в полтора раза, однако опустился в относительном (с 51 до 56 места). Другими словами, Россия существенно отставала от среднемировых темпов роста уровня жизни;
2) кривая индекса образования в абсолютном выражении также шла вверх, противоречиво изменяясь на фоне общемировых тенденций (например, опустившись с 15 места в 2004 г. на 26 место в 2005 г.);
3) падение индекса долголетия в абсолютном и относительном выражениях имеет катастрофический характер, причём парадокс состоит в том, что эта тенденция в годы экономического роста даже усиливается (см. ниже данные Росстата за 2005-2006 гг.).
Сошлюсь и на другие данные, которые приходилось видеть в печати.
Когда в конце советского периода стала публиковаться информация о социальных показателях нашей страны, граждане с некоторым разочарованием узнали, что, согласно различным измерениям, на шкале уровня жизни СССР занимает места от 19-го до 32-го. В последние годы такие же измерения дают нашей стране от уже упоминавшегося 56-го до 102-го места.
Советский Союз не стал лидером по продолжительности жизни, но не был и в числе отстающих. В конце 1980-х гг. по этому показателю страна соответствовала среднеевропейскому уровню. По заявлению М. Зурабова в Госдуме, в 2005 г. по этому показателю российские женщины оказались на 91-м месте в мире, мужчины - на 136-м. Тот же М. Зурабов на пленарном заседании Госдумы 23 марта 2007 г. прямо связал низкую продолжительность жизни в России с уровнем бюджетных расходов. Цитирую: «В последнее время мне достаточно часто приходится слышать вопросом о том, достаточно ли средств выделяется на финансирование государственных гарантий... бесплатной медицинской помощи в Российской Федерации. Должен вам сказать абсолютно ответственно, что средств достаточно, если мы предполагаем, что мужчина. будет доживать до 59 лет. Но если. в качестве одного из приоритетов будет сформулирована задача существенного увеличения продолжительности жизни. то. это другие объемы финансирования»21.
Судя по официальной информации из Федеральной службы государственной статистики, продолжительность жизни, несмотря на все заявления властей по поводу «экономического чуда», по-прежнему падает:
• женщины: 2005 г. - 72 года, 2006 г. - 70 лет;
• мужчины: 2005 г. - 58 лет, 2006 г. - 56 лет.
Другие международные исследования показали, что в последние годы по качеству жизни Россия занимала места от 73-го до 151-го22, по экономической свободе - 120-е, а по т.н. индексу
23
счастья (т.е. по удовлетворенности человека жизнью) - 167-е .
Возвращаясь к докладам ПРООН о развитии человека, заметим, что в последние годы в них введен еще один показатель: рейтинг ВВП на душу населения минус рейтинг ИРЧП. Согласно последнему Докладу о развитии человеческого потенциала, рейтинг России по этому показателю на 9 позиций хуже ее рейтинга по объему валового внутреннего продукта
С. 141-144 ; Доклад о развитии человека 2006. - М. : Изд-во «Весь мир», 2006. - С. 283-286; Доклад о развитии человека 2007/2008. - М. : Изд-во «Весь мир», 2007. - С. 229-233.
21 Стенограмма пленарного заседания Государственной думы. -2007. - 23 марта.
22 Дмитриева, О. Г. Курсом на Кирибати / О.Г. Дмитриева. // Коммерсант. - 2006. - 2 ноября.
23 Что такое счастье : Уайт and black // Прямые инвестиции. -2006. - N° 10. - С. 20.
на душу населения24. В переводе на русский язык это подтверждает известную до банальности мысль: ресурсы страны в интересах человека используются плохо.
Из всего сказанного следует, что, во-первых, в современной России образовательная политика остаётся ключевым направлением повышения человеческого потенциала и его превращения в человеческий капитал. Именно и только она позволяет переломить тенденцию к нарастающему отставанию в этом отношении от наиболее передовых стран мира.
Во-вторых, методы реформирования науки и образования в России не могут быть заимствованы из других сфер общественной жизни, в том числе в силу высокого уровня развития этих социальных институтов в Советском Союзе и их высокой инерционности. Ныне для обеспечения модернизации страны сохранение высокого образовательного и научного потенциала важнее проведения реформ. Эволюция здесь принципиально предпочтительнее революций.
В-третьих, в любом случае императивом времени является формула: через образование и науку - к реформированию общества в интересах большинства народа.
Глобальный контекст российской модернизации
Проблема социально-образовательного детерминизма как новой философско-социологической парадигмы
В глобальном контексте роль науки и образования в модернизации и обеспечении национальной безопасности России связана с перспективами ее перехода к информационному обществу («обществу профессионалов», «обществу знаний» и т.п.). В связи с этим, в общественной жизни экономически лидирующих государств, происходит ряд качественных из-
«25
менений .
Происходящие в современном обществе процессы в определенном смысле аналогичны тому, что совершались в период индустриализации, хотя и на качественно новом уровне. Как известно, в условиях доиндустриальной цивилизации до 90% населения были заняты в сельском хозяйстве при хронической нехватке продуктов питания и периодически возникающих «голодовках» целых регионов, стран и даже континентов. Однако, как впоследствии выяснилось, условием решения продовольственной проблемы, похоронившим «железный закон» Мальтуса, стало... переселение большей части крестьян в города и, соответственно, их перемещение из сферы сельского хозяйства в промышленное производство. Аналогичным образом, в настоящее время для того, чтобы обеспечить удовлетворение основных рационально обоснованных материальных потребностей человека, большая часть работников должна переместиться из сферы материального производства в производство духовное26. Точно так же, если в условиях классической индустриальной экономики ведущую роль в расширенном воспроизводстве играло так называемое первое подразделение первого подразделения (производство средств производства для производства средств производства), то в условиях постиндустриальной системы аналогичная роль обеспечивается воспроизводством человеческого потенциала и прежде всего - образованием27. Помимо этого, а отчасти благодаря этому, как было многократно показано отечественными и зарубежными экономистами (С.Г. Струмилин, Э. Денисон), уже в ХХ в. образование стало областью с наиболее высокой отдачей долгосрочных инвестиций.
В свете всего сказанного представляется возможным высказать следующую гипотезу:
24 Доклад о развитии человека 2007/2008. - М. : Изд-во «Весь мир», 2007. - С. 230.
25 Так, согласно далеко не полным данным, в начале 1990-х гг. «накопленный человеческий капитал в развитых зарубежных странах превышал объем вещного основного капитала в среднем в 1,5 раза, а вклад знаний и образования в прирост валового внутреннего продукта (ВВП) оценивался примерно в 60%». «Удельный вес сферы услуг в ВВП в начале XXI в. варьирует в пределах от 62% в Японии до 72% в США, а в ее составе опережающими темпами развиваются услуги социально-культурного профиля (сферы образования, здравоохранения, культуры, социального обслуживания и т.д.)» (См.: Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации 2002-2003. - М. : 2003. - С. 19).
26 Бузгалин, А. Теория социально-экономических трансформаций / А. Бузган, А. Колганов. - М. : ТЕИС, 2003. - С. 63.
27 Бузгалин, А. Глобальный капитал / А. Бузгалин, А. Колганов. - М. : УРФФ, 2004. - С. 83.
одним из главных философско-экономических оснований стратегии модернизации современного общества (в том числе, разумеется, и российского) должен стать социально-образовательный детерминизм, который выступает не отрицанием, но новой фазой развития детерминизма социально-экономического, ибо означает не отказ от признания определяющей роли экономической сферы в развитии общества, но признание ведущей роли образования в развитии современной экономики как фундамента общественной жизни. Эта гипотеза, в случае ее теоретического обоснования и доказательства, может стать новой методологической основой принятия управленческих решений и произведет значительные изменения в курсе отечественной социально-экономической политики.
Парадоксы федеральной образовательной и научно-инновационной политики в постсоветской России
В российском обществознании стало едва ли не общим местом мнение о том, что отечественная социальная реальность - реальность особого рода, которая изобилует парадоксами. Большинство писавших на эту тему, включая столь различных мыслителей, как П. Чаадаев и Н. Бердяев, видели причины такой парадоксальности в особенностях отечественного культурного развития. Намереваясь изложить ниже иную точку зрения, отметим в данном случае, что парадоксами изобилует также отечественная образовательная и научно-инновационная политика постсоветского периода, причем, это отнюдь не те парадоксы, другом которых поэт считал гения. Вот лишь некоторые тому примеры.
Парадокс 1: Утверждение экономического детерминизма в качестве основы отечественной государственной политики посредством критики... «экономического детерминизма».
Общеизвестно: новая экономическая и политическая философия в постсоветской России утверждалась ее «отцами-основателями» как противовес официальному «советскому марксизму». Характеристика последнего не входит в задачи автора, хотя, как представляется, именно к нему вполне применимы известные слова К. Маркса, отказывавшегося признать себя «марксистом». В данном случае важно другое: провозглашая основным методологическим пороком отвергаемого марксизма узко экономический подход, на месте отвергнутого «экономического детерминизма» его критики утвердили новую версию. экономического детерминизма. Причем в виде двух примитивизированных его разновидностей: монетаризма и концепции собственности как доминирующего, если не единственного, фактора экономической, а также социальной эффективности.
Во-первых, подобно тому, как на рубеже 1920-30-х гг. большевики определяли успехи «социалистического строительства» процентом коллективизации, так и антибольшевики (на самом деле - необольшевики наизнанку) в 1990-х гг. измеряли эффективность рыночных реформ процентом приватизированных отечественных предприятий. Как будет показано ниже, такой подход стал одной из главных методологических основ многочисленных программ приватизации государственных (муниципальных) учреждений образования и науки.
Во-вторых, важнейшим инструментом управления экономикой постсоветскими Правительствами было признано регулирование (точнее, предельное ограничение) объема денежной массы, и тем самым экономический детерминизм, признающий экономику фактором, непосредственно определяющим едва ли не всю общественную жизнь, был не просто сохранен, но редуцирован к детерминизму финансовому. Использование методологии экономического детерминизма, да к тому же в примитивизированной форме, означало, естественно, отнесение образовательной и научно-инновационной политики к периферийным направлениям внутренней политики государства со всеми вытекающими последствиями.
Между прочим, стоит отметить, что часть бывших советских марксистов, критикуя «новый» экономический подход и доказывая невозможность механического переноса рыночных отношений с Запада на почву иной культуры, в свою очередь, фактически опиралась на социо-культурный детерминизм М. Вебера. Впрочем, с инверсией традиционных методологий и политических платформ в постсоветской России мы еще встретимся.
Парадокс 2: Коллективный квазиэдипов комплекс в управленческих структурах.
Вряд ли в отечественной истории удастся найти другой период, подобный постсоветскому (а в особенности - первой половине 1990-х гг.), когда бы в составе правящей политической элиты было так много людей с учеными степенями и, вместе с тем, когда бы в мирное время наука и образование оказывались в столь критической финансово-экономической ситуации. Сторонник фрейдистской парадигмы мог бы, вероятно, написать научный трактат о том, как и почему представители научного и образовательного сообщества, попадая из академических сфер во властные структуры, будто обуреваемые комплексом Эдипа, способствуют уничтожению тех, кому они обязаны своим рождением в качестве ученых.
Весь мировой опыт XX в., и в особенности второй его половины, свидетельствует: при сколько-нибудь продуктивном экономическом механизме именно инвестиции в образование в долгосрочной перспективе оказывались наиболее эффективными и определяли успех модернизации общества. Практически все страны, сумевшие добиться на определенных временных интервалах экстраординарных темпов экономического развития (так называемого «экономического чуда»), за несколько лет до этого осуществляли серьезные финансовые «вливания» в сферу образования, во многом «чудо» и порождавшие. В свою очередь, в индустриально развитых странах экономический подъем и сравнительно высокий уровень жизни относительного большинства населения становились базой стабильности и демократии западного типа. Такая закономерность прослеживается в послевоенной истории Германии, Японии, Южной Кореи, Италии. В отечественной истории аналогичная закономерность, хотя и с учетом качественных различий между общественными системами, также
проявлялась на протяжении ряда десятилетий (1930-1960-е гг.). Затем тенденция измени-
28
лась в худшую сторону, а в 1990-е гг. стала прямо противоположной28.
28 Так, согласно экспертным оценкам, в начале 1950-х гг. доля расходов на образование в ВВП составляла в СССР около 10% (См.: Смолин, О. Н. Социально-философские аспекты государственной образовательной политики в условиях радикальной трансформации российского общества : диссертация в виде научного доклада на соискание ученой степени доктора философских наук / О.Н. Смолин. - М., 2001. - С. 109). По оценкам Всемирного Банка, в 1970 г. она равнялась 7%, в США, Франции и Великобритании в середине 1990-х гг. - от 5,3 до 5,5%, а в России в 1992 г. - 3,4% (См. там же). С учетом сокращения ВВП приблизительно вдвое в 199094 гг. расходы на образование в реальном исчислении составили в России середины 90-х гг. не более четверти к уровню расходов 1970 г. Принимая во внимание рост после 17 августа 1998 г. курса доллара почти в 4,5 раза, рост цен - не менее чем в 2,5 раза, при увеличении расходов на образование в федеральном бюджете 1999 и 2000 гг. приблизительно на 75%, а заработной платы работников образования - менее чем на 70%, представляется возможным оценить сокращение реальных расходов на образование в России во второй половине 1990-х гг. приблизительно еще в 2 раза.
Согласно заявлению председателя правительства РФ М. Фрадкова, к началу 2005 г. ВВП на душу населения в России оказался в 3-4 раза ниже, чем в других странах «восьмерки». При этом на здравоохранение в этих государствах затрачивается 6-8% ВВП, а в России - 3%; на образование, соответственно, 4-6% и менее 4%.
«Можно ли в таких условиях рассчитывать, - задал риторический вопрос премьер, - что без дополнительных финансовых вложений социальные реформы дадут ожидаемый эффект?»28. Увы, этот вопрос не нашел ответа в федеральных бюджетах на 2006 и 2007 гг. Так, в 2006 г. расходная часть бюджета выросла на 125%, а расходы по разделу «Образование» - примерно на 25%. Соответственно, в 2007 г. расходы федерального бюджета выросли на 147%, а расходы на образование (за вычетом сумм, перенесенных из других разделов) -примерно на 32%. Причем эти показатели наращивания финансовых вложений в образование оказались едва ли не рекордными.
В трехлетнем федеральном бюджете (2008-2010 гг.) расходы на образование увеличатся крайне незначительно - менее чем на 20% за три года:
2008 г. - 307,2 млрд. руб., +7%;
2009 г. - 313,6 млрд. руб., +2,1%28;
2010 г. - 339,9 млрд. руб., +8,4%.
Для сравнения: финансирование армии вырастет примерно на 38% (что можно понять с учетом ее развала в 1990-х гг.), а на другие силовые структуры - почти на 45%. Похоже, российская власть (1) продолжает движение к бюджету полицейского государства и (2) опасается собственного народа больше, чем внешней угрозы. Вряд ли нужно повторять: профилактика преступности - лучший способ борьбы с ней, а потому соотношение расходов на образование и правоохранительную деятельность должно быть прямо противоположным.
Парадокс 3: Попытка вхождения в цивилизацию по попятной траектории.
Отечественные политические лидеры (по европейским меркам «новые правые») на протяжении 1990-х гг. постоянно прокламировали намерения «войти в цивилизацию» или догнать ее, но в отношении образования и науки стимулировали движение едва ли не в прямо противоположную сторону. Во всяком случае, противо-цивилизационные тенденции в политике государства в отношении образования и науки явно преобладали над процивилизационными. Помимо приведенных выше данных о сокращении финансирования образования и науки, а также численности научного персонала, это относится и к такому ключевому направлению политики государства, как отношения собственности.
История образовательной политики индустриально развитых стран, а равно и европейских стран с переходной экономикой, не знает примеров сколько-нибудь массовой приватизации образовательных учреждений. Напротив, история постсоветсткой России примерами попыток такой приватизации изобилует. Так, в первой половине 1990-х гг. правительственными структурами были разработаны не менее пяти законопроектов, направленных на обеспечение «обвальной» приватизации в сфере образования; в 1998 г. - проект
Отдельная тема - национальный проект «Образование». Бюджетные ассигнования на его реализацию составят в 2008 г. 42,8 млрд. руб., в 2009 г. - 21,1 млрд. руб. При этом с 2009 г. планируется исключение из финансирования в рамках проекта следующих направлений28:
• внедрение в образовательных учреждениях инновационных образовательных программ;
• развитие сети национальных университетов и других образовательных учреждений;
• методическое обеспечение и информационная поддержка;
• приобретение автобусов для государственных и муниципальных школ в сельской местности;
• оснащение общеобразовательных учреждений учебным оборудованием;
• начальное профессиональное образование военнослужащих, проходящих военную службу по призыву.
Более того, с 2010 г. предполагается выплачивать даже ежемесячное денежное вознаграждение за классное
руководство в размере 1 тыс. рублей за счет бюджетов субъектов Российской Федерации.
Все это означает, что к 2009-2010 гг. национальный проект «Образование» будет полностью свернут.
Еще более тяжелые потери понес в постсоветский период научный потенциал страны. Приведем мнение экспертов. «По сравнению с 1992 годом численность научного персонала сократилась почти вдвое: с 1532,6 тыс. человек до 870,9 тыс. человек. К началу 2004 г. в научном секторе исследованиями и разработками занималось 866,2 тыс. человек. Численность исследователей снизилась с 804,1 тыс. человек до 414,7 тыс. человек, т.е. также почти вдвое. Таким образом, утверждение об оттоке кадров из науки более чем справедливо» (См. : Сколько стоит Россия / под ред. И.А. Николаева. - М. : 2004. - С. 220.). По другим данным, в России число специалистов в сфере НИОКР сократилось с 1,9 млн. в 1990 году до 772 тыс. в 1999 году, а федеральное финансирование науки в 1990-х гг. - приблизительно в 20 раз. Несмотря на некоторое расхождение с данными, приведенными Председателем Правительства РФ М. Фрадковым на пленарном заседании Госдумы, авторы «Доклада о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации» рисуют в целом ту же картину: «На науку в России в последние годы направляется 1,6% ВВП. В развитом мире - в среднем не менее 2-2,2%, на образование - соответственно около 3% и 6%, на охрану здоровья 2,4-3,5% и от 8 до 14% ВВП. И это при кратном разрыве в объеме общественного продукта» (См. : Доклад о развитии человеческого потенциала в Российской Федерации 2002 - 2003. Роль государства в экономическом росте и социально-экономических реформах. - М., 2003. - С. 28.).
Как уже отмечалось, согласно стандартам, принятым в индустриально развитых странах, предельно допустимым для национальной безопасности уровнем расходов на науку принято считать 2% ВВП. Что касается расходов на науку, то в 1990-х - начале 2000-х гг. они составляли приблизительно 0,3% от ВВП страны. Поскольку в Федеральном бюджете на 2005 г. раздел «Фундаментальные исследования и содействие научно-техническому прогрессу» был упразднен, определение этого показателя стало вообще затруднительным. В Федеральном Законе № 127-ФЗ «О науке и государственной научно-технической политике» от 23.08.1996 на протяжении восьми лет (1996 - 2004) действовал норматив об обязанности государства выделять на науку не менее 4% расходной части Федерального бюджета, однако в действительности эти расходы не превышали 2%. На совместном заседании Совета безопасности России, Президиума Госсовета и Совета при Президенте РФ по науке и высоким технологиям, которое состоялось 30 марта 2002 г., было принято решение довести расходы Федерального бюджета на науку до 4% к 2010 г. (т.е. поэтапно исполнить закон), а также утвержден график наращивания таких расходов по финансовым годам. Однако Федеральным Законом № 122 от 22.08.2004 (так называемый «закон о монетизации») положение о выделении 4% расходной части федерального бюджета на науку было из законодательства исключено. Почти одновременно Еврокомиссия приняла рекомендацию к странам - членам Евросоюза: увеличить расходы на науку за счет всех источников до 3% ВВП)
приватизации вузов ; наконец, в 2004 г. - предложения о приватизации учреждений дополнительного профессионального образования30. Между тем, для любого неидеологизирован-ного специалиста последствия массовой приватизации образования очевидны:
• резкое сокращение бюджетного финансирования образовательных учреждений в связи с их превращением в негосударственные и, соответственно, уменьшением государственных обязательств перед ними в юридическом и социально-психологическом плане;
• вследствие этого качественный рост доли платных для гражданина образовательных услуг за счет бесплатных;
• в связи с крайне низким средним уровнем жизни и узостью средних слоев, представители которых способны оплачивать образование, радикальное сокращение количества обучающихся, превращение образования в привилегию для избранных;
• по причине дефицита финансов и отсутствия государственного управления превращение образовательной деятельности для многих учебных заведений во второстепенную, вытеснение ее коммерческой деятельностью, распродажа имущества, новый передел собственности под видом ее раздела, который и составляет «тайну» российской приватизации вообще;
вследствие всех названных и неназванных причин - разрушение системы образования в короткие сроки.
Парадокс 4. Преумножение критикуемых ошибок прошлого.
Чем более новая, постсоветская власть критиковала ошибки прежней, тем более она их повторяла и умножала. В частности, после массированной критики социальной политики советского периода худшие черты ее последних лет - «остаточный» принцип финансирования культуры, науки, образования и обесценивание высококвалифицированного труда -оказались не преодоленными, но доведенными до логического конца31.
Учитывая, что в индустриально развитых странах мира зарплата педагогических работников выше средней по стране, совершенно очевидно, что и в этом отношении российские «реформы» имеют противо-цивилизационный характер32.
29 Смолин, О. Н. Знание - Свобода / О.Н. Смолин. - М. : 1999. - С. 85-87, 106-114.
30 Смолин, О. Н. Крестики - нолики / О.Н. Смолин. // Народное образование. - 2005. - № 1. - С. 20-27.
31 Напомню: в 1940 г. зарплата работников образования практически равнялась ее уровню в промышленности (97%); в 1970 г. составляла 72,7%; в 1990 г. - 65% (См. : Смолин, О. Н. Знание - Свобода / О.Н. Смолин. - М. : 1999. - С. 164.); в 2003 г. она опустилась почти до 50%. По данным Федеральной службы государственной статистики в 2003 г. это отношение составило 51%. Выступая 20 декабря 2006 г. на пленарном заседании Госдумы, заместитель Председателя Правительства РФ А.Д. Жуков сообщил: «Результатом дополнительных мер по повышению оплаты труда отдельных категорий работников здравоохранения и образования стало улучшение соотношения между средней заработной платой работников этих отраслей и обрабатывающих производств. В августе текущего года это соотношение составило <.> по образованию - 57 процентов (в прошлом году - 52)». Даже Президент РФ в Послании Федеральному Собранию 2005 г. отметил: «В то же время реальный уровень оплаты труда в этих отраслях все еще ниже, чем в конце 80-х годов, а средняя зарплата в бюджетной сфере значительно ниже средней зарплаты по стране: из 18 ставок единой тарифной сетки 12 - ниже прожиточного минимума, то есть для большинства работников бюджетных организаций риски попасть в зону бедности крайне высоки. И столь унизительное положение мешает людям эффективно и творчески работать» (Послание Президента РФ В.В. Путина Федеральному Собранию Российской федерации. - Москва. Кремль. - 2005. - 25 апреля).
32 На протяжении всего десятилетия 1990-х среди различных профессиональных отрядов работники образования и науки по уровню оплаты труда входили в первую пятерку снизу, наряду с работниками здравоохранения, культуры и сельского хозяйства. Лишь к концу первой «пятилетки» XXI в. зарплата в науке превысила среднюю по стране. В апреле 2004 г. ее уровень составил около 8000 рублей или 124 % среднего уровня по экономике» (Сколько стоит Россия / под ред. И.А. Николаева - М. : 2004. - С. 222.). Процитируем еще раз все тот же источник.
«Небезынтересно вспомнить, что в Советские времена самую высокую официальную зарплату получал Президент академии наук СССР: 700 рублей по должности плюс 500 рублей за звание академика, так называемую академическую стипендию. Итого получалось 1200 рублей. Если учесть, что средний оклад у Первых секретарей обкомов в то время был 500-600 рублей в месяц, становится понятным уровень материального благополучия главного Академика. Но тогда и простые ученые хорошо зарабатывали. Сейчас с начала 2003 г. «академическая стипендия» составляет 20 тыс. рублей в месяц (постановление Правительства РФ от 24 октября 2002 г. № 770). Академики РАН не обделены вниманием: надбавка превышает среднюю зарплату в отрасли
Предложенный автором в качестве социально-философского основания стратегии модернизации России социально-образовательный детерминизм, среди прочего, предполагает и более высокий (по сравнению с теми, кто создает вещное богатство) уровень оплаты труда работников, формирующих человеческий потенциал как главный двигатель постиндустриальной экономики. «От противного» доказательством этому тезису может служить тот факт, что индекс развития человеческого потенциала в России в последние годы периодически оказывается ниже, чем, например, в Белоруссии, где зарплата работников образования составляет 90% от ее уровня в промышленности.
Парадокс 5: Инверсия политических противоположностей — синдром «казарменного» либерализма и «либерального» социализма.
Согласно стандартным представлениям (впрочем, справедливым лишь отчасти), в условиях классической расстановки политических сил, социалисты, руководствуясь принци-
почти в 3 раза!» (Там же. - С. 222).
К сказанному стоит прибавить, что, во-первых, зарплата профессора вуза в советские времена составляла 500 рублей, т.е. была сравнима с официальной зарплатой Первого секретаря обкома, а, во-вторых, что 20 тыс. руб. (или 700 долларов) - это достаточно скромный доход менеджера средней руки в более или менее успешно работающей московской фирме.
Как известно, на съезде профсоюза работников образования и науки 4 апреля 2005 г. министр А. Фурсенко говорил о двукратном повышении зарплаты педагогов в течение трёх лет. Через три недели, 25 апреля, Президент уточнил: «считаю необходимым в течение трех лет добиться повышения доходов «бюджетников» в реальном выражении не менее чем в 1,5 раза. То есть в ближайшие годы зарплаты «бюджетников» должны расти как минимум в 1,5 раза быстрее, чем цены на потребительские товары»32.
Однако в действительности в последние годы темп «роста» номинальной зарплаты интеллигенции постоянно замедляется, а в реальном выражении (по отношению к товарам первой необходимости) она практически не увеличивается. Без учета скачущих цен по России в целом этот «рост» составил:
• в 2005 г.-31%;
• в 2006 г. - 26%;
• в 2007 г. - 15%.
При этом, по данным независимых ученых, цены на товары первой необходимости в 2005, 2006, 2007 гг. выросли, соответственно, на 30%, на 25% и (по прогнозу) не менее чем на 25%.
Проектировки федерального бюджета на 2008-2010 гг., представленные министром финансов А. Кудриным депутатам Госдумы, в части роста зарплаты также вызывают уныние:
• 2008 г. - 15%;
• 2009 г. - 18%;
• 2010-6%;
> итого: 39% за три года.
Еще печальнее другое. Эти проектировки составлены с учетом денег, выделяемых на переход к отраслевым системам оплаты труда. Кто и сколько этих денег получит - пока не ясно. Если же считать только те деньги, которые предусмотрены на «повышение» зарплаты в федеральных учреждениях и которые люди получат наверняка, то выглядит это следующим образом:
• с 1 сентября 2008 г. - на 7%;
• с августа 2009 г. - на 6,8%;
• с 1 января 2010 г. - на 6,5%;
> итого: около 20% за три года.
Иначе говоря, трехлетний бюджет гарантирует интеллигенции и всем работникам бюджетной сферы: относительное обнищание - по сравнению с ростом зарплаты в других секторах экономики, которое А. Кудрин обещает на уровне 94%;
• абсолютное обнищание - по сравнению с ростом цен на товары первой необходимости.
По официальным прогнозам, инфляция в 2008-10 гг. составит около 20%. Однако нет сомнений в том, что повышение цен на товары и услуги первой необходимости за три года окажется значительно выше, чем планируемый «рост» зарплаты. Заявление Кудрина о том, что административными методами цены нельзя держать долго, означает более чем прозрачный намек на то, что весной надо ожидать их нового скачка. По некоторым оценкам, в отношении продуктов питания - до 50%. Обещанное повышение зарплаты с 1 февраля 2008 г. на 14% - это лишь запоздалая и неполная ее индексация. Короче: если в бюджет не будут внесены радикальные изменения, в 2010 г. российская интеллигенция и другие работники бюджетной сферы будут еще беднее, чем в 2007-м. При этом напомню, что дополнительные доходы федерального бюджета позволяют увеличить зарплату интеллигенции не в 1,5, а в несколько раз, и немедленно, а не за три года.
пом справедливости, стремятся к созданию социальных гарантий для большинства населения путем перераспределения доходов граждан через бюджет (как иногда говорят, предпочитают делить «рыбу»). Напротив, согласно тем же представлениям, либералы ориентируются на стимулирование экономической активности граждан, создавая им возможности самостоятельно зарабатывать деньги (в аналогичных терминах - раздают «удочки»).
В противоположность этому, в постсоветской России образовательная и научно-инновационная политика правящей элиты, регулярно прокламирующей проведение радикальных либеральных реформ, тяготела, скорее, к принципу: ни «рыбы», ни «удочек». В то же время представители левой (в том числе социалистической) оппозиции регулярно отстаивали свободу для участников образовательной и научно-инновационной деятельности, включая свободу экономическую. Предвосхищая будущий анализ, приведем лишь один пример.
Как известно, в индустриально развитых странах организации, отнесенные к некоммерческому сектору, включая образовательные и научные, налогов не платят вовсе, либо пользуются широким спектром налоговых льгот. Среди прочего, такие льготы используются в целях привлечения в некоммерческий сектор частных инвестиций и создания тем самым системы многоканального финансирования образования и науки. Напротив, отечественные «радикальные реформаторы» на протяжении 1990-х гг. пытались ликвидировать (а в начале XXI в. в значительной степени ликвидировали) систему налоговых льгот для образовательных учреждений и научных организаций, восходящую в России к Указам Петра I. В постсоветский период эта система была предложена и долгое время защищалась парламентскими комитетами по образованию и науке, которые по составу депутатов и персоналиям руководителей представляли, преимущественно, левую политическую оппозицию.
Заслуживает внимания еще одно обстоятельство: представление о том, что все должны платить одинаковые налоги, наряду с квазиэгалитарной ваучерной приватизацией, выступает как очевидная политическая инверсия и пример того, как стереотипы примитивного «казарменного» коммунизма могут использоваться для введения не менее примитивного «дикого» капитализма с его колоссальным социальным неравенством.
Парадокс 6. Сочетание юридического фетишизма с юридическим нигилизмом.
На протяжении 1990-х гг. и в первые годы XXI столетия корни многочисленных проблем в образовательной и научно-инновационной политике массовое сознание (в том числе общественное мнение соответствующих профессиональных сообществ) нередко склонно было видеть в отсутствии или недостатках законодательной базы. На те же недостатки обычно ссылались и представители исполнительной власти, по большей части игнорируя в то же время действовавшие законы.
Так, все минимально необходимые для развития систем образования и науки законодательные решения были приняты еще в 1990-1996 гг., причем на уровне как парламентской, так и президентской ветвей власти. Однако они и не исполнялись, и не отменялись. Постоянно провозглашая приверженность правовому государству, исполнительная власть делала вид, что законы для нее не писаны, либо объявляла эти законы «популистскими», «неисполнимыми», «некачественными» и т.п. Сказанное относится, прежде всего, к большинству норм и нормативов финансового характера, а также норм социозащитного характера в отношении обучающихся и работников обеих систем33.
33 Ситуация изменилась лишь в начале XXI в. с появлением в третьей Госдуме достаточно прочного проправительственного большинства (так называемая «большая четверка», включавшая фракции «Единство», «Отечество - вся Россия», депутатские группы «Народный депутат» и «Российские регионы», а также по обыкновению примыкавшую к правительственному блоку фракцию ЛДПР). В этот период исполнительная власть могла уже позволить себе в значительной степени отказаться от юридического нигилизма, введя практику ежегодного приостановления всех предусмотренных законами, но не финансируемых, социальных обязательств при принятии федерального закона о федеральном бюджете на очередной год. Однако лишь вступление в силу ФЗ № 122 от 22.08.2004 придало действиям федерального правительства легальный характер, разумеется, не путем поэтапного исполнения действовавших законов, но посредством их отмены.
Возвращаясь к предыдущему парадоксу, стоит заметить, что ФЗ № 122 разрушил одновременно и социальные, и общедемократические (либерально-демократические) основы образовательного законодательства и законодательства в области науки. В результате его принятия из соответствующих законов были «вычищены» нормы не только «защитного» характера, но и положения, гарантировавшие академические свободы участникам образовательного процесса и экономические свободы образовательным учреждениям и научным организациям. Логика авторов закона оказалась не социальной, не либеральной и даже не бюрократической в смысле веберовской «рациональной бюрократии». Эта логика знаменует «реинкарнацию» бюрократии азиатской и отражает процесс «негативной конвергенции», т.е. объединения пороков (вместо достоинств) основных общественных систем ХХ в. (бюрократического социализма и, первоначального, но не менее бюрократического, капитализма).
Итак, спустя почти 15 лет постсоветской истории парадокс сочетания юридического фетишизма с юридическим нигилизмом ушел в прошлое, однако образовательная и научно-инновационная политика от этого не выиграли: курс на понижение (или, в лучшем случае, торможение развития) уровня человеческого потенциала отныне проводится в стране не вопреки закону, но на законном основании.
Парадокс 7: Консерватизм как фактор модернизации.
В результате реализации принципов радикального экономического детерминизма во внутренней политике государства в постсоветский период российская наука и система образования оказались в более тяжелом финансово-экономическом положении, чем многие отрасли экономики и социальные институты. Однако уровень их деструкции значительно меньше, а эффективность - существенно выше по сравнению с аналогичными социальными системами. В свое время это было признано такими организациями, как Мировой банк, специалисты которого в 1994 г. отмечали более высокий в среднем уровень знаний российских школьников в области естествознания и математики, чем во многих государствах организации экономического сотрудничества и развития, а также ЮНЕСКО, под эгидой которой на базе российских вузов выполнялся целый ряд международных проектов в рамках всемирного десятилетия образования.
В этой связи вполне обоснованным представляется следующий тезис: помимо исходного высокого уровня в советский период, помимо специфической мотивации и исключительного чувства ответственности ученых и педагогических работников, сформированного, в частности, «полутрадиционной» авторитарной советской общественной системой, именно инерционность, консерватизм данных социальных институтов, обеспечивая сохранение духовного потенциала нации, оставляет России шансы на модернизацию в будущем. Напротив, радикальная революционная ломка образовательных и научных институтов привела бы к безнадежному отставанию от наиболее передовых стран. Видимо, отечественная образовательная и научно-инновационная политика - это тот редкий случай, когда справедливой оказывается формула Франца Иозефа Штрауса: быть консерватором - значит маршировать во главе прогресса!
Рецензент: О.В. Волох, д-р полит. наук, профессор ОГИ
