CC BY
22
УДК 340.12
DOI 10.23672/x6481 -4764-8149-t
Плахтий Николай Алексеевич Nikolay A. Plakhtiy
аспирант 1 курса 1 year postgraduate student
Юридического института, Law Institute,
Пензенский государственный университет Penza State University
nikolas-plahtii@yandex.ru nikolas-plahtii@yandex.ru
Философские детерминанты
интерпретации категории «случай» в праве
Philosophical determinants
of interpretation
of the «case» category in law
Аннотация. В статье рассматриваются вопросы взаимосвязи философских и правовых интерпретаций категории «случай». Отмечается генетическая близость философии и права как одних из разновидностей предметов знания, занимающихся познанием человека. Анализируется проблематика трактовки категории «случай в праве» и предпосылки для ее разнообразного истолкования. Автор приходит к выводу о том, что исследуемый феномен рассматривается в правовой сфере на основе философских взглядов и методологических установок, описываемых в соответствующих научных трудах.
Ключевые слова: случай, случайность, казус, феномен, право, философия, необходимость, незнание, причинно-следственная связь.
Annotation. The article discusses the relationship between philosophical and legal interpretations of the category of case. The genetic similarity of philosophy and law as one of the types of subjects of knowledge that are engaged in human cognition is noted. The article analyzes the problems of interpretation of the category of case in law and the prerequisites for its diverse interpretation. The author comes to the conclusion that the phenomenon under study is considered in the legal sphere on the basis of philosophical views and methodological guidelines described in relevant scientific works.
Keywords: chance, accident, incident, phenomenon, law, philosophy, necessity, ignorance, causal relationship.
В современной науке право и философия имеют отчетливую интегративную связь, при которой, по большей части, право заимствует многие методологические и теоретические изыскания философов для решения поставленных перед дней проблем. Каждой юридической науке известны предельные теоретические дилеммы, которые возможно разрешить единственно с помощью философии как метатеории права. Средствами исключительно специальной науки сделать исчерпывающий всесторонний объективный вывод по таким вопросам иногда попросту невозможно. Поэтому утверждение о том, что философские дискурсы оказывают влияние на эволюцию правовой мысли, отчасти, нам видится правильным. Это также обусловлено и тем фактом, что право столь же укоренено эволюционирует в социуме, как и философия. Вместе с тем, справедливо и обратное утверждение: право оказывает существенное воздействие на философское мировоззрение. Так, исследователи социально-политических процессов очень часто используют понятия, заимствованные из правовых дисциплин, поскольку исходят из того, что права человека - это суть неотъемлемых прав. В конечном счете, некоторые исследователи в философии науки выделяют собственно методы юридической сферы деятельности [9, с. 109]. Таким образом, можно признать, что философия и право генетически консолидированы, поскольку и философия, и право занимаются познанием человека, его природы и норм жизнедеятельности. Задачи
философии и права пересекаются в «человеке», который живет в обществе и должен считаться с другими людьми [6, с. 16]. По этой же причине между этими предметами нельзя четко установить демаркационную линию.
Естественно, что у каждой из этих форм общественного сознания есть своя проблематика и устоявшиеся традиционные подходы для их решения. Одной из таких проблем, тесно переплетающейся в сфере философии и права, является интерпретация такой языковой экспликации, как случай, понимание природы данного феномена, отражение сущности репрезентируемого явления. Для ее решения юристами традиционно используются философские категории «случайности». Они являются для исследователя органоном, специальным орудием познания обозначенных правовых явлений. С помощью исключительно основ методологического плана юридической науки полное осмысление уникальности данного феномена невозможно. Вследствие этого, такой выход из ситуации обоснован и видится нам единственно верным, так как слепое использование положений норм права, без знания терминологического смысла, вкладываемого в определения, может привести к злоупотреблению и неверному истолкованию законодательных статутов.
Тематикой экспликации и имплементации в своих научных трудах п редметн ых характеристи к и сущностей феномена «случай» занимались на всем
этапе исторического развития общественного сознания такие видные представители философской мысли, как Аристотель, Демокрит, Эпикур, И. Дамаскин, А.М.С. Боэций, А. Августин, В. Великий, Б. Спиноза, Г.В.Ф. Гегель, Т. Гоббс, П.А. Гольбах, К.А. Гельвеций, К. Маркс, Ф. Энгельс. Приведенный список не является исчерпывающим. Аналогично, исследуемое явление занимало видное место в теоретических изысканиях ученых правоведов. Среди них были Н.С. Таганцев, Я.А. Канторович, В.А. Ойгензихт, В. Варкалло, Б.С. Утевский, Е.А. Павлодский, О.С. Иоффе, М.Д. Шаргородский, Я.А. Магазинер, Е.И. Кель-ман, В.А. Белов и другие.
Эволюционное развитие представлений об исследуемой категории происходит и по сей день. Так, в праве, например, профессор С.Ю. Сумен-ков проводит работы по изучению данного явления в контексте правовых исключении [13; 14]. В философии исследователь Л.В. Балахонова последнее время рассматривает случайность в качестве объекта анализа философской антропологии [3].
Стоит отметить, что по проблематике интерпретации термина «случай» и в праве, и в философии высказывался абсолютный широкий спектр подходов и мировоззренческих установок. Вместе с тем, можно утверждать, что, по большей части, мыслители права основывались на философских догмах. Связано это с тем, что философы первые установили проблемный дискурс семантического ядра изучаемой терминологии. Во многом, исходя из исторических предпосылок, философский лейтмотив стал основным детерминантом в процессе интерпретации категории «случай» в праве. Чтобы не быть голословными, проиллюстрируем данное утверждение на примере размышлений представителей как философских, так и правовых областей знания.
Появление первых методических изысканий в отношении исследования природы феномена «случай» обусловлено интенсивной эволюцией взглядов мыслителей древнегреческой философии. Одним из самых ранних представителей философии, репрезентирующих этимон феномена случай был Аристотель. В своем произведении «Метафизика» Аристотель писал: «Привходящим, или случайным, называется то, что чему-то присуще и о чем может быть правильно сказано, но присуще не по необходимости и не большей частью, как, например, если кто, копая яму для растения, нашел клад» [2, с. 178-179]. Похожую формулировку интерпретации существующего понятия предложил в дальнейшем философский мыслитель А. Августин. В своем сочинении «Об истинной религии» он высказывал такую точку зрения: «То, что называют фортуной, это что-то скрытное и неизвестное» [1, с. 5-85]. Философы верно подчеркивают и формируют свое понимание существующей языковой экспликации на основе характеризующего ее фактора неожиданности и его противопоставлением категории «закономерность».
Такая достаточно четкая и конкретная конъюнктура по формулировке исследуемой категории,
излагаемая в контексте всего существующего мироустройства, имела свое влияние на формиро-в а ние в сфере правовой мысли схожих представлений. Так, ученый - правовед Е.И. Кельман в своих изысканиях подчеркивал, что случай - это неожиданное и внезапное событие, в котором на человека или на вещь вредоносно действует какое-либо явление [8]. Схожие интерпретационные формулировки семантического ядра репрезентируемой категории, излагаемые представителями философии и права, имеют свою тождественность в их догматических взглядах на то, что основополагающими признаками данного явления является неожиданность, внезапность, ати-пичность. Именно от этих качеств, согласно их убеждениям, следует отталкиваться при изучении феномена «случай». Конечно, формулировка, высказанная правоведом Е.И. Кельманом, имеет определенный отпечаток правового мышления. Это заметно в его утверждении о том, что в основе рассматриваемой частицы феномена «случай» должно быть обязательно событие вредоносного характера. Но, в целом, приведенные выше трактовки, несмотря на свой субъективизм, довольно похожи.
Совсем другие выводы по поводу исследуемой категории эксплицировал древнегреческий философ Демокрит. Он считал случай субъективной иллюзией, порожденной незнанием причинно-следственных связей [5, с. 30]. Английский философ-материалист Т. Гоббс отмечал: «Случайным или возможным, называется вообще то, необходимую причину чего нельзя разглядеть» [4, с. 91]. Интерпретация феномена «случай» как термина, обозначающего скрытую причинность, была широко распространена в воззрениях мыслителей Нового времени.
В правовой дистинкции можно увидеть схожие догматические постулаты с такой точкой философского мировоззрения на изучаемое определение. Исследования представителей этой философской концепции наложили весомый отпечаток в правовом мировосприятии феномена «случай». Так, в частности, советский учёный-правовед М.Д. Шаргородский придерживался похожих методологических установок и в правовом смысле рассматривал случайность как исключительно объективную категорию, связанную с вопросом причиной связи [17]. Высказанное положение о миропонимании исследуемого феномена напрямую коррелирует с указанными выше философскими воззрениями.
Иной взгляд на представленную терминологию сформировалась в доктрине нидерландского ученого и философа Бенедикта Спинозы. Он утверждал, что случайное «есть недостаток нашего восприятия, а не что-либо реальное» [11, с. 277]. Случайной... какая-либо вещь называется единственно по несовершенству нашего знания» [12, с. 26]. Б. Спиноза полагал, что феномен «случай» является выражением дефектности наших чувств, который восполняется познанием окружающего мира. Похожих мировоззренческих установок придерживался П.А. Гольбах, который связывал случайность с незнанием. Таким образом, в этой концепции именно незнание как основной
тезис для объяснения сути исследуемого явления был фундаментом для интерпретации категории случай в философском смысле.
Очень схожей с представленной философской дистинкцией в части расставления акцентов при установлении природы феномена «случай» еще в XIX давал юрист, криминолог и государственный деятель Н.С. Таганцев. Он указывал, что случай выражается в случайности деяния - такой ситуацией, когда лицо, по своему возрасту, интеллектуальному и моральному развитию, вполне дееспособное, действовало при таких условиях, что не только не сознавало, но и не могло сознать, что учиняет преступное деяние [15]. Конкретизация термина «случай» через привязку его к неведению о совершаемых личностью деяниях имеет право на существование. Здесь тесно прослеживается влияние П.А. Гольбаха, Б. Спинозы. Вместе с тем, преломление указанной философской концепции в правовой мысли Н.С. Таганцева объяснимо и обусловлено необходимостью включения данного феномена в механизм нормативного регулирования.
Идентичный философский лейтмотив прослеживается и в точке зрения юриста и ученого-цивилиста Я.А. Канторовича, который подчеркивал, что понятие «случай» обнимает собою такие события, которые существуют сами по себе или в отношении происшедших от них последствий, являлись вне волевой сферы человека или вопреки воле его и им не могли быть ни предвидены, ни предотвращены, несмотря на все меры предосторожности, которые требовались и возможны были для данного лица при данных обстоятельствах [7, с. 200]. Как и Б. Спиноза, он полагал, что случай - это особая форма дефектности наших знаний, только ученый-цивилист Я.А. Канторович иллюстрирует эту идею через ассоциацию с волевыми качествами личности, именно путем их противопоставления. Сходной точки зрения придерживался и советский учёный-правовед Б.С. Утев-ский. Он отмечал, что случай выражается в отношении лица к своим действиям и их последствиям, при котором оно не должно или не могло предвидеть наступление противоправных последствий [16].
Безусловно, это не все примеры воздействия авторитета философских парадигм на формиро-
Литература:
1. Августин Блаженный. Об истинной религии. СПб. : Издательство «Алетейя» и К, 1998. Т. 1. С. 5-85.
2. Аристотель. Метафизика // Сочинения в 4 томах. М. : Мысль, 1976. Т. 1. С. 178-179.
3. Балахонова Л.В. Случайность как объект анализа философской антропологии : автореф. дис. ... кандид. филос. наук: 09.00.13. Ставроп. гос. ун-т., 2003. С. 20.
4. Гоббс Т. Избранные сочинения. М.; Л., 1926. С. 91.
вание семантического ядра исследуемого феномена «случай» в праве. Существуют и другие. Нельзя не упомянуть высказывание ученого-цивилиста В.А. Ойгензихта, полагавшего, что «причина случайного лежит не в нем самом, а в другом внешнем явлении ... непреодолимая сила - это разновидность случая в философском смысле» [10, с. 123]. Здесь феномен «случай» характеризуется через внешний объект существующей реальности, который коррелируется с философской категорией «непреодолимая сила».
Не все взгляды и позиции философов относительно теоретических трактовок исследуемого феномена «случай» были восприняты виднейшими представителями права. Например, концепция Эпикура об абсолютизации случайности не стала таким детерминантом для определения сути рассматриваемого феномена в правоведении [18]. Уверен, что можно привести и другие аналогии, но тенденция экстрагирования предлагаемых идей и концепций существующей языковой экспликации из философского восприятия на иллюстрируемых примерах безошибочно прослеживается.
Движение правового мышления возможно интуитивно, но, по большей части, сознательно к конструкциям метафизического плана мы видим и у Е.И. Кельмана, М.Д. Шаргородского, Н.С. Таганцева, Я.А. Канторовича, Б.С. Утевского, В.А. Ойгензихта. Семантический анализ исследуемого феномена ученые - правоведы делали с определенной долей оглядки на философские воззрения мыслителей, так как категория «случай» имеет очень сложный и многоаспектный характер в свете своего терминологического определения.
Таким образом, можно сделать вывод о том, что философский лейтмотив в этом вопросе становиться определённым детерминантом для осмысления качеств и свойств, присущих анализируемой частице объективной реальности. Разумеется, рассмотренные дистинкции случая в праве и в философии отличаются интерпретационными характеристиками языковой экспликации, но, вместе с тем, очевидно, что взгляды философских мыслителей имели доминантное значение для формирования позиций правоведов по представленной категории «случай».
Literature:
1. Augustine Blessed. On true religion. SPb. : Publishing house Aletheia and K, 1998. Vol. 1. P. 5-85.
2. Aristotle. Metaphysics // Works in 4 volumes. M. : Mysl, 1976. Vol. 1. P. 178-179.
3. Balakhonova L.V. Randomness as an object of analysis of philosophical anthropology: abstract of PhD thesis: 09.00.13 // Stavropol state. un-t., 2003. P. 20.
4. Hobbes T. Selected works. M.; L., 1926. P. 91.
5. Горан В.П. Необходимость и случайность в философии Демокрита. Новосибирск : Наука: Сибирское отделение, 1984. С. 30.
6. Делокаров К.Х. Философия. Право. Философия права // Право и современные государства. 2016. № 4. С. 15-27.
7. Канторович Я.А. Основные идеи гражданского права. М. : Институт ЮрИнфоР-МГУ, 2009. С. 200.
8. Кельман Е.И. Ответственность воздушного перевозчика за вред и убытки // Вопросы воздушного права. 1927. Вып. 1. С. 190.
9. Малинова И.П. История и философия науки // Электронное приложение к Российскому юридическому журналу. 2016. № 5. С. 107-117.
10. Ойгензихт В.А. Проблема риска в гражданском праве. Душанбе : Издательство Ирфон, 1972. С. 123.
11. Спиноза Б. Избранные произведения. М., 1957. Т. 1. С. 277.
12. Спиноза Б. Этика. М., 1932. С. 26.
13. Суменков С.Ю. Исключения в праве: общетеоретический анализ : автореф. дис. ... д-ра юрид. наук: 12.00.01. Саратов, 2016. С. 58.
14. Суменков С.Ю. Исключительный случай: проблемы законодательного определения // Журнал российского права. 2009. № 7. С. 58-68.
15. Таганцев Н.С. Русское уголовное право. М. : Наука, 1994. Т. 1. С. 380.
16. Утевский Б.С. Вина в советском уголовном праве. М. : Гос. изд-во юрид. лит, 1950. С. 316.
17. Шаргородский М.Д. Причинная связь в уголовном праве // Ученые труды ВИЮН. М. : Госюриз-дат, 1947. С. 190.
18. Ямпольский М.Б. Наблюдатель. Очерки истории видения. М. : АСМагдтет, 2000. С. 215.
5. Goran V.P. Necessity and chance in the philosophy of Democritus. Novosibirsk : Nauka: Sibirskoe otdelenie, 1984. P. 30.
6. Delokarov K.Kh. Philosophy. Right. Philosophy of law // Law and modern States. 2016. № 4. P. 15-27.
7. Kantorovich Ya.Ä. Basic ideas of civil law. M. : Institute of Jurinfor-MSU, 2009. P. 200.
8. Kelman E.I. Liability of the air carrier for damage and losses // Air law issues. 1927. Iss. 1. P. 190.
9. Malinova I.P. History and philosophy of science // Electronic Appendix to the Russian legal journal. 2016. № 5. P. 107-117.
10. Eugensiht V.A. The problem of risk in civil law. Dushanbe : Irfon Publishing House, 1972. P. 123.
11. Spinoza B. Selected works. M., 1957. T. 1. P. 277.
12. Spinoza B. Ethics. M., 1932. P. 26.
13. Sumenkov S.Yu. Exceptions in law: General theoretical analysis : abstract of dis. doctor of law: 12.00.01 // Saratov, 2016. P. 58.
14. Sumenkov S.Yu. Exceptional case: problems of legislative definition // Journal of Russian law. 2009. № 7. P. 58-68.
15. Tagantsev N. With. Russian criminal law. M. : Nauka, 1994. T. 1. P. 380.
16. Utevsky B.S. Wine in the Soviet criminal law. M. : GOS. publishing house of the faculty of law. lit, 1950. P. 316.
17. Shargorodsky M.D. Causal connection in criminal law // Scientific works of viyun. M. : Gosyurizdat, 1947. P. 190.
18. Yampolsky M.B. Observer. Essays on the history of vision.M. : AdMarginem, 2000. P. 215.
