CC BY
80
А. Т. Павлов
ФИЛОСОФИЯ В МОСКОВСКОМ УНИВЕРСИТЕТЕ В ПРЕДДВЕРИИ РАСЦВЕТА РУССКОЙ ФИЛОСОФСКОЙ МЫСЛИ
В НАЧАЛЕXXВЕКА
Девятнадцатый век, если его брать в целом, а не отдельными периодами, для развития русской философии, особенно философии университетской, был не очень благоприятным. Достаточно вспомнить, каким гонениям подвергалась философия в последние годы царствования Александра I или ликвидацию университетских кафедр философии в последние годы царствования Николая I, чтобы понять причины, почему философия в России в XIX веке развивалась вне университетов — в кружках, в журнальной полемике, в художественной литературе, даже в личной переписке. Только в последней трети века появилась возможность систематического изучения философских дисциплин в университетах и профессиональная разработка философских проблем в диссертационных исследованиях.
Таких гонений на философию, каким подвергались в 1820-1821 годах Казанский и Санкт-Петербургский университеты, Московскому университету удалось избежать отчасти благодаря дружеским отношениям попечителя московского учебного округа князя А. П. Оболенского с министром духовных дел и народного просвещения князем А.Н. Голицыным, а отчасти потом)?', что после смерти в январе 1821 года профессора философии А.М. Брянцева, кстати, весьма осторожного и богобоязненного, философия в Московском университете не преподавалась, так как кафедра философии до 1845 года оставалась вакантной, поскольку министерство никого на кафедру не утверждало, несмотря на желание многих эту кафедру занять. Е. А. Бобров в своем исследовании упоминает, что на место профессора философии в Московском университете претендовали профессор Киевской духовной академии П. С. Авсенёв, профессор латинской и греческой словесности И. Ф. Гри-невич, профессор философии Вологодской духовной семинарии П. И. Савваитов
В 1826 году неудачей завершилась попытка занять кафедру философии профессором римской словесности Московского университета И. И. Давыдовым2. Мечтал
1 См.: Бобров Е. А. Философия в России. Материалы, исследования и заметки.— Вып. V.— Казань, 1901.—С. 37-38; Вып. VI.— С. 193-194.
2 См. подробнее: Павлов А. Т. Философия в Московском университете (институциональные и кадровые аспекты до 1917 г.) // Вестн. Моск. ун-та.— Сер. 7. Философия.— 1996.— Ж 4 —С. 69. А также: Философский факультет Московского государственного университета им М. В. Ломоносова: Очерки истории — М., 2002.— С. 23.
Вестник Русской христианской гуманитарной академии. 2009. Том 10. Выпуск 2
175
занять кафедру философии в Московском университете и И. В. Киреевский. Тимофей Николаевич Грановский писал Н. Станкевичу 27 ноября 1839 года: «Иван Киреевский ищет теперь места профессора философии. У него много покровителей, но мешают воспоминания о “Европейце”3. Бесспорно, он человек с талантом и может иметь сильное влияние на студентов, последнее даже верно, потому что он — фанатик и славно говорит»4. Однако никому из перечисленных желанная кафедра не досталась. Только в 1845 году министерство утвердило на кафедру философии адъюнкта М. Н. Каткова, да и то ненадолго, так как в 1850 году последовало высочайшее повеление кафедры философии в университетах ликвидировать, преподавание логики и психологии возложить на профессоров богословия, а два отделения философского факультета переименовать факультетами: первое — историко-филологическим, а второе — физико-математическим5.
Несмотря на гонения и даже запрещение преподавать философию в университетах, интерес к философским проблемам в обществе, особенно в среде студенчества, не пропадал. После смерти Николая I и ослабления цензурных строгостей увеличилось количество переводов зарубежной философской литературы, среди которой преобладали произведения позитивистской и материалистической направленности. В студенческой среде религиозные настроения теряли свое влияние, и попечители учебных округов забили тревогу. В 1859 году они обратились с ходатайством в Департамент народного просвещения с просьбой рассмотреть вопрос о восстановлении преподавания философии в университетах. Департамент сообщил Александру II о ходатайстве попечителей. 2 декабря 1859 года последовало Высочайшее повеление рассмотреть это дело в Главном правлении училищ Министерства народного просвещения. В справке, подготовленной Главным правлением училищ, излагались причины закрытия кафедр философии и говорилось, что «с истечением после того 10-ти лет и при совершенном изменении теперь направления современных идей, вполне отражающих в себе чисто утилитарные стремления века, не представляется, по мнению Министерства Народного Просвещения, никаких препятствий к восстановлению преподавания философии, если не в полном ее объеме, то по крайней мере в одной ее части,— истории философии, как науки, по преимуществу проясняющей истины и разрушающей предрассудки и стремления к материализму»6.
22 февраля 1860 году император соизволил повелеть: «Возобновить в университетах и Ришельевском лицее, на прежнем основании, преподавание истории философии, с логикою и психологиею»7. Таким образом в 1860 году открылась возможность начать преподавание философии в университетах. Правда, осуществить эту возможность оказалось не так-то просто. В университетах не оказалось специалистов, способных читать полноценные лекционные курсы по истории философии, логике
3 Созданный И. В. Киреевским в 1832 г. журнал «Европеец» на 3-м номере был запрещен цензурой по указанию Николая I, который усмотрел в статье Киреевского «Девятнадцатый век» призывы к революции и установлению в России конституции (см.: Фридман Л. Е Иван Киреевский и его журнал «Европеец» // Европеец, журнал И. В. Киреевского.— М., 1989.— С. 428-429).
4 Цит. по: Бобров Е. А. Философия в России. — Вып. V.— С. 38.
5 Подробнее см: Емельянов Б. В. Запрещение преподавания философии в русских университетах (по архивнымматериалам) // Отечественная философия: опыт, проблемы, ориентиры исследования.— Вып. 1.— Девятнадцатьш век.— М., 1989.— С. 5-22.
6 Цит. по: Бобров Е. А. Философия в России.— Вып. V.— С. 12-13.
7 Журнал Министерства народного просвещения.— 1860.— Часть СУЕ— Апрель.— С. 6.
и психологии. Только в Киевском университете Св. Владимира занимавший после ликвидации кафедр философии кафедру педагогики С. С. Гогоцкий смог приступить к чтению лекций по философским дисциплинам. Московскому университету тоже повезло. Благодаря инициативе М. Н. Каткова, который к этому времени стал довольно влиятельным журналистом, Московский университет добился перевода в университет профессора Киевской духовной академии П. Д. Юркевича, который приобрел всероссийскую известность своим критическим анализом работы популярнейшего в те годы Н. Г. Чернышевского «Антропологический принцип в философии». Уже в январе 1862 года Памфил Данилович Юркевич приступил к чтению курса лекций по истории философии в Московском университете. В Санкт-Петербургском университете только с 1865 года стал читать лекции по философским дисциплинам бывший профессор духовной академии Ф.Ф. Сидонский. В Казанский университет в 1867 году был направлен М. М. Троицкий, который в 1869 году был переведен в только что созданный в Варшаве русский университет.
В Харьковском университете только в 1874 году приступил к чтению лекций по философии выпускник Казанского университета (после двухлетней командировки в Германию) Ф. А. Зеленогорский, а в преобразованном в 1865 году из Ришельевского лицея Новороссийском университете философские курсы до 1879 года читал Р. В. Ор-бинский, и только в 1883 году туда был переведен из Нежинского историко-филоло-ги чес ко го института Н.Я. Грот.
Таким образом, в российских университетах полноценные лекционные курсы по философским дисциплинам стали регулярными только в последние десятилетия XIX века. И в этих условиях занятия философией в Московском университете приобретали особое значение. Он становился центром философского образования в стране, хотя философия в те годы не являлась профильной дисциплиной, она преподавалась студентам, которые выходили из стен университетов филологами, историками, юристами (которым читались курсы логики и истории философии права), а не специалистами в области философских наук. Конечно, и в других университетах в конце XIX века работали профессионально подготовленные специалисты. Например, в Санкт-Петербургском университете работали профессора Ф. Ф. Сидонский, М. И. Владиславлев, А. И. Введенский, приват-доценты П. И. Вознесенский, Вл. Соловьев (который проработал всего около двух лет), в самые последние годы века — И. И. Лапшин и Л.В. Рутковский. В Киевском университете Святого Владимира трудились профессора С. С. Гогоцкий, А. А. Козлов, А. Н. Гиляров, приват-доцент Г. И. Челпанов, в Дерптском университете Г. Тейхмюллер.
В других университетах не было ярких имен, оставивших заметный след в русской философии и университетском преподавании.
А вот в Московском университете подобралась довольно интересная компания оригинальных, с несовпадающими философскими взглядами профессоров. В последние десятилетия XIX века в университете работали П. Д. Юркевич, М. М. Троицкий,
Н.Я. Грот, Л.М. Лопатин, С.Н. Трубецкой, по нескольку лет трудились приват-доценты Вл. Соловьев, А.Н. Гиляров, П.Е. Астафьев, Е. И. Челпанов8, А. С. Белкин. Но лидирующие позиции в философии Московскому университету придавала даже не столько преподавательская и научная деятельность его профессоров и приват-доцентов, хотя
8 До 1894 г. Челпанов подписывался инициалами Е. И. По-видимому, он называл себя не Георгий, а Егор.
научные труды Юркевича, Лопатина, Трубецкого, Соловьева в значительной мере определяли характер развития русской философии в конце XIX в., сколько организационная деятельность его преподавателей, которые создали в России структуры, давшие возможность публично обсуждать философские проблемы и выносить их решения на суд широкой общественности путем публикации на страницах специализированного научного журнала.
Уже приглашенный в Москву Памфил Данилович Юркевич создал Московскому университету определенный авторитет в философском сообществе. И когда П. Д. Юркевич отказался принять к защите докторскую диссертацию М. М. Троицкого, усмотрев в ней попытку под прикрытием критики чрезмерного рационализма немецкой психологии протащить позитивизм (хотя сам Троицкий считал, что он пропагандирует не позитивизм, а эмпиризм, присущий английской философии), то Юркевич заботился в первую очередь об авторитете университета, опасаясь, что принятием к защите такой диссертации он дискредитирует Московский университет в глазах истинных знатоков и ценителей философии9.
П. Д. Юркевич был высокообразованным философом, убеждения которого опирались не только на прекрасное знание истории философии, но и на Священное Писание. В Священном Писании он черпал доказательства, подтверждающие его точку зрения, для него Библия, библейская мудрость была источником его философствования. Это не значит, что он пренебрегал научными данными. Даже критикуя материализм, опирающийся на естествознание, он подчеркивал важность тех знаний, которые дает современная наука. В работе «Из науки о человеческом духе» он писал, что философия реализма «сделала в наше время так много открытий в области душевной жизни, одарила нас такими точными анализами явлений человеческого духа, что, по всей вероятности, это направление рано или поздно должно представить большие интересы для самого богословия». И богослов «должен изучать эту философию опыта, если он хочет успеха своему собственному делу»10. Но опытные данные, по Юркевичу, не могут лежать в основе понимания сущности мира. Они лишь корректируют, уточняют то понимание сущности мира, которое дает Библия. А в соответствии с Ветхим Заветом материя и дух не могут являться двумя субстанциально противоположными началами, так как материя есть порождение духа и уже в самой своей основе содержит стремление к одухотворенности. Поэтому Юркевич постоянно подчеркивал приоритет духовного, сущностного, внутреннего над внешним, видимым, материальным и в то же время их нерасчленяемость, их цельность, ибо через материальное проявляется духовное и сама материя в своем эволюционном развитии постоянно демонстрирует свое стремление к одухотворенности. Уже тот факт, что в развитии материального мира, писал Юркевич, мы обнаруживаем целесообразность, закономерность, т.е. присутствие идеи, свидетельствует о том, что материя не чужда некоторых признаков духовного.
Развивая дальше свою мысль о неразрывной связи материального с духовным, Юркевич рассматривал и человека как неразрывное единство души и тела. Он выступал против положения о том, что человек состоит из души и тела как двух разнородных субстанциальных частей. Конечно, душа обладает совершенно иными свойствами,
9 См. подробнее: Ивановский В. Н. К характеристике М. М. Троицкого // Вопросы философии и психологии.— 1900.— Кн. 52.— С. 205.
10 Юркевич П. Д. Из науки о человеческом духе // Юркевич П. Д. Философские произведения.— М., 1990.—С. 109.
чем тело, но действует только через тело, и каждому духовному порыву соответствуют определенные физиологические процессы. Поэтому-то мы и можем по процессам, протекающим в теле по нервным волокнам, судить о наличии душевных переживаний, впечатлений и т. п. Однако сколько бы мы ни изучали материальные физиологические процессы, мы никогда, подчеркивал Юркевич, не сможем познать содержания духовной жизни, потому что мысль не имеет ни пространственного протяжения, ни фигуры, ни цвета, ни запаха, ни звука и не поддается никакому внешнему наблюдению.
Свои философские взгляды П. Д. Юркевичу приходилось постоянно защищать от нападок со стороны лагеря Чернышевского11. Это было время, когда в общественном сознании философ, отстаивавший религиозные убеждения, рассматривался как человек, отставший от своего века, века науки и положительных знаний. Но Юркевич не менял своих убеждений, и ему удалось привлечь на свою сторону часть студентов, увлечь их рассмотрением философских проблем.
Впервые в России в 1863 году П. Д. Юркевич организовал студенческий кружок любителей философии12 и впервые организовал силами студентов перевод работы Швеглера «История философии». Юркевич взял на себя труд по редактированию студенческих переводов, и в 1864 году тщательно отредактированный им труд Швеглера вышел в свет на русском языке. Во многом благодаря деятельности П. Д. Юркевича был преодолен скепсис в студенческой среде в отношении серьезных философских проблем, и в философии слушатели его лекционных курсов увидели не только теоретическую базу для решения социальных проблем, но глубокую мировоззренческую дисциплину, решающую сложные гносеологические и онтологические вопросы. Один из студентов, слушавших Юркевича, вспоминал уже после его смерти: «После того как студенты получили возможность вслушаться в спокойную, чуждую интересов минуты речь профессора, после того, когда почти силой он заставил нас думать об истине, о добре, в особенности, когда перед нами раскрылась талантливо рассказанная история философского мышления в Греции, когда перед нашими умственными очами прошли Сократ, Платон и Аристотель,— наше отношение к нему изменилось»13.
Но П. Д. Юркевич так и не стал кумиром молодежи. В его время кумирами были люди иного склада мысли — Чернышевский, Писарев, Михайловский, Лавров. Однако и у Юркевича всегда были и ученики, и круг людей, искренне уважавших и высоко ценивших глубину его научных знаний. И одним из его учеников был Владимир Соловьев, ставший одним из самых известных и авторитетных русских философов. Вспоминая своего учителя, Вл. Соловьев с горечью отмечал, что Юркевича «недостаточно знали и ценили при жизни», хотя он «был глубокий мыслитель, превосходный знаток истории философии, особенно древней, весьма дельный профессор, читавший чрезвычайно интересные для понимающих и содержательные лекции»14.
11 См подробнее об обстоятельствах жизни П. Д. Юркевичав Москве: Павлов А. Т. П. Д. Юркевич в Московском университете // Вестн. Моск. ун-та.— Сер. 7. Философия.— 2007.— № 3.— С. 97-108.
12 Это был первый студенческий кружок, организованный профессором для неформального общения с учащимися. Студенческие кружки Н. Станкевича, Герцена и Огарева были самостоятельными организациями молодежи, созданными для общения, для самообразования. А кружок Юркевича предвосхищал знаменитое Историко-филологическое студенческое общество, созданное С. Н. Трубецким в 1902 г. именно для общения учащихся и учащих.
13 Несколько слов о П. Д. Юркевиче // Московские ведомости.— 1874.— № 278.
14 Соловьев Вл. Три Характеристики (М. М. Троицкий — Н.Я. Грот — П. Д. Юркевич) // Вестник Европы.— 1900. Январь.— С. 330, 332.
4 октября 1874 года П. Д. Юркевич скончался, и встал вопрос о его преемнике. В результате довольно не простого конкурса в Московский университет на кафедру философии были утверждены две кандидатуры: ординарным профессором стал М. М. Троицкий, а приват-доцентом Вл. С. Соловьев15.
К великому сожалению, преподавательская деятельность Вл. Соловьева в Московском университете продлилась всего два семестра. В весеннем семестре 1875 года он прочитал курс истории новейшей философии, а летом уехал в заграничную командировку. В осеннем семестре 1876 г. он, вернувшись к преподавательской работе, прочитал лекции по логике и истории древней философии, а в январе 1877 года неожиданно подал ректору прошение об увольнении16, переехал в С.-Петербург, занял должность члена Ученого комитета Министерства народного просвещения и стал усиленно готовиться к защите докторской диссертации.
М. М. Троицкий из-за бюрократических проволочек, связанных с переводом его из Варшавского университета, появился в Московском университете только осенью 1875 года. Его педагогическая деятельность и административная карьера складывались весьма успешно1-'. Он вошел в коллектив Московского университета как «свой среди своих», ибо его философские взгляды были довольно близки взглядам большинства его коллег. С осени 1875 года и до 1885 года М. М. Троицкий работал на кафедре фактически один, только в осеннем семестре 1876 года на кафедре поработал Вл. С. Соловьев, и только в 1885 году на кафедру в качестве приват-доцентов были утверждены Л. М. Лопатин и А. Н. Гиляров (последний в 1887 году переведен в Киев, в университет Святого Владимира). М. М. Троицкий читал все философские курсы на историко-филологическом факультете (логику, психологию и историю философии) и курс истории философии права на юридическом факультете. Воспоминания его коллег и студентов свидетельствуют, что к лекциям он готовился очень тщательно и у студентов они пользовались огромным успехом18.
Но главная его заслуга перед русской философией не столько в его педагогической и научной деятельности, которые высоко были оценены Владимиром Соловьевым, говорившим в своей речи в Петербургском философском обществе 2 декабря 1899 года, что проповедуя английскую эмпирическую психологию, Троицкий «сделал — и другим в России помог сделать — первый шаг к серьезному философствованию», ибо «эта психология в самом деле заключает в себе такую точку зрения, которая не только имеет обще-философское значение, но без которой даже невозможна никакая (теоретическая) философия. И Троицкий, не только сам усвоивший эту точку зрения, но и с успехом ставивший на нее других, более кого-либо сделал чрез это возможным дальнейшее
15 О всех перипетиях конкурса см.: Лукьянов С. М. О Вл. Соловьеве в его молодые годы: Материалы к биографии.— Кн. 2.— Пг., 1918 (репринт, изд.: М., 1990).— С. 43-85.
16 О причинах увольнения В л. Соловьева из Московского университетанаиболее убедительно, на мой взгляд, пишет М. М. Ковалевский (см.: Ковалевский М. М. Московский университет в конце 70-х и начале 80-х годов прошлого века (Личные воспоминания) // Вестник Европы— 1910.— № 5.— С. 186-187).
17 В 1880 и 1882 гг. М. М. Троицкий избирался деканом историко-филологического факультета, а после принятия университетского устава 1884 г. назначался дважды деканом и один раз ректором университета.
18 См.: Гершензон М. Избранное.—Т. 4. Тройственный образ совершенства.— М.; Иерусалим, 2000.— С. 368; Ивановский Вл. М. М. Троицкий (1'22 марта 1899) // Вопросы философии и психологии.— 1899.— Кн. 47.— С. УН-УШ.; КлеменцД.А. Из прошлого. Воспоминания.— Л., 1925.— С. 111-116; Соловьев Вл. Три характеристики (М. М. Троицкий — Н.Я. Грот — П. Д. Юркевич) // Вестник Европы.— 1900. Январь.— С. 321-322.
серьезное философское образование в русском обществе». Поэтому, отмечал Вл. Соловьев, «если философия, или — точнее и скромнее говоря — философское образование в России имеет будущность, то, конечно, имя Матвея Михайловича Троицкого должно навсегда остаться в нашей умственной истории»19.
Несмотря на такую высокую оценку Вл. С. Соловьевым педагогической и научной деятельности М. М. Троицкого, в исторической перспективе особое значение приобретает его инициатива по созданию при Московском университете Психологического общества.
Это детище Троицкого сыграло огромную роль в консолидации всего научного сообщества России на решение философских проблем, хотя оно и было по предложению Троицкого названо психологическим, ибо психология была для него учением о познании вообще.
Прошение о возбуждении ходатайства перед министром о создании общества членами-учредителями было подано в Совет университета 28 января 1884 года, а первое публичное заседание общества с докладом его председателя М. М. Троицкого «О задачах и методах современной психологии» состоялось 14 марта 1885 года Общество, по сути дела, очень скоро перешло к обсуждению чисто философских проблем, о чем говорят и названия, и содержание прочитанных на его заседаниях докладов. Об этом же в очерке о деятельности Психологического общества за 25 лет пишет и Н. Д. Виноградов: «Разработка чисто психологических проблем в действительности никогда не занимала центрального места в деятельности Общества. <...> В сферу его деятельности было внесено обсуждение важнейших проблем философии в широком смысле»20. Такая направленность деятельности Психологического общества при Московском университете сыграла существенную роль в развитии университетской философии и философского образования в России.
В 1886 году в связи с истечением 30-летнего срока службы М. М. Троицкого в системе народного просвещения он был выведен за штат и переведен на пенсию «с сохранением профессорского звания и права преподавания в университете», равно как и права занимать все должности по университету21. На его место из Новороссийского университета был переведен Николай Яковлевич Грот.
Преподавательскую деятельность в Московском университете Н. Я. Грот начал в осеннем семестре 1886 года чтением курса психологии. Вступительную лекцию к курсу он назвал «Об истинных задачах философии». Такая тема в курсе психологии не была случайной. Дело в том, что философия как таковая (т. е. курсы онтологии и гносеологии) в те годы не преподавалась, а психология рассматривалась как основная философская дисциплина, которая должна вводить в курс всех основных философских проблем, в первую очередь проблем познания. Кроме психологии, Н.Я. Грот читал для студентов классического отделения курс философии Платона и Аристотеля, в отдельные годы он читал курсы логики и этики, а с 1890 года — курсы истории новой и новейшей философии.
19 Соловьев Вл. Три Характеристики // Вестник Европы.— 1900. Январь.— С. 325,322. 319.
20 Виноградов Н. Д. Краткий исторический очерк деятельности Московского психологического общества за 25 лет // Вопросы философии и психологии.— 1910.— Кн. 103.— С. 261.
21 О деятельности М. М. Троицкого см.: Павлов А. Т. 1) Профессор философии Московского университета Матвей Михайлович Троицкий // Вестник МГУ— Сер. 7. Философия.— 2003 — № 1.— С. 55-69; 2) М. М. Троицкий в «умственной» истории и философском образовании // Философская Россия.— 2007.— № 3.— С. 152-171.
По своему характеру Грот был полной противоположностью спокойному и уравновешенному Троицкому. Он был натурой чрезвычайно деятельной. Философские взгляды его постоянно эволюционировали от позитивизма, от решительного отрицания всякой метафизики к признанию философии и присущего ей умозрения в качестве важнейшего средства познания мира. Он внимательно следил за научными открытиями, стараясь с их помощью осмыслить философские проблемы.
Во второй половине 90-х годов Н.Я. Грот обратил внимание на закон сохранения энергии и попытался положить его в основу изучения психики, сознания. В отличие от прежних взглядов, согласно которым между явлениями материального мира и явлениями духа не может быть ничего общего, в статьях «Понятие о душе и психической энергии в психологии» Грот старался встроить психическую энергию в систему превращений энергий в физическом мире. Несколько ранее в работе «О времени» он писал, что взаимодействие духа и вещества, т. е. реальностей двух порядков, есть несомненный факт, скрывающий великую тайну22. Теперь же он эту тайну пытался разгадать. Ссылаясь на мнение Оствальда о том, что понятие материи можно заменить понятием энергии и что все явления физического мира можно рассматривать как превращения различных видов энергии, Грот и психическую энергию стал рассматривать как одну из разновидностей энергий, существующих в мире. Он утверждал, что психическая энергия может переходить в физические процессы, а физические процессы превращаться в психическую работу. А поскольку количество энергии в мире остается постоянным, то энергия, преобразованная в психическую деятельность, может существовать вечно, что и позволяет утверждать бессмертие души23.
Постоянный творческий поиск Н.Я. Грота привлекал к нему внимание молодежи. Как писал о нем его ученик, а впоследствии приват-доцент Московского университета Д. В. Викторов, слушателей его лекций привлекал живой поиск мысли, который исходил от лектора, слушатели как бы присутствовали в момент рождения новой мысли и как бы соучаствовали в этом рождении24.
Этот постоянный творческий поиск чрезвычайно оживил деятельность Психологического общества, которое Н. Я. Грот возглавил после отъезда М. М. Троицкого в заграничную командировку в 1886 году. С приходом Грота деятельность общества настолько оживилась, что некоторые стали считать именно Грота его создателем. Например, известный публицист, философ и критик Л.Е. Оболенский писал, что «Психологическое общество при Московском университете было основано профессором Троицким, но создано позднее Н.Я. Гротом»25. О его кипучей энергии на посту председателя Психологического общества Л.М. Лопатин писал: «Когда он впервые появился среди нас, Московское Психологическое общество уже пользовалось общим уважением, но для большинства образованной публики оно все же оставалось далеким и чуждым, как одно из специальных научных учреждений, которых так много в Москве. Едва стал в его главе Н.Я. Грот, как все переменилось: оно превратилось
22 См.: Грот Н.Я. О времени//Грот Н.Я. Философия и ее общие задачи. Сб. статей.— СПб., 1904.— С. 220-313.
23 См.: Грот Н. Я. Понятие о душе и психический энергии в психологии // Вопросы философии и психологии.—-1897.— Кн. 37.— С. 239-300.— Кн. 39.— С. 801-811.
24 См.: Викторов Д. В. Памяти Н. Я Грота как профессора // Николай Яковлевич Грот в очерках, воспоминаниях и письмах товарищей и учеников, друзей и почитателей.— СПб., 1911.— С. 176.
25 Оболенский Л. Е. Из воспоминаний о Н.Я. Гроте // Там же. С. 199.
в один из популярнейших центров не только московского, но и русского просвещения вообще»2б.
Но Н.Я. Грот не успокоился на активизации работы Психологического общества. Он загорелся идеей сделать доклады, которые обсуждались на заседаниях общества, достоянием более широких кругов общественности. В 1888 году были выпущены «Труды Московского Психологического общества» с докладами членов общества, стали выходить «Издания Московского Психологического общества» с переводами на русский язык сочинений Спинозы, Лейбница, Канта, Вундта, Паульсена, Геффдинга, К. Фишера. Однако «Труды...» не получили широкого распространения, и тогда Н. Я. Грот задумал издавать журнал, благо нашелся «благодетель» — младший брат владельца известных фирм «А. И. Абрикосова сыновья» и «К. и С. Поповы», который согласился вложить свои средства в издание журнала27. И вот в ноябре 1889 года вышла первая книжка «Вопросов философии и психологии», журнала, который, благодаря самоотверженной работе его создателя и главного редактора — Н.Я. Грота, стал самым массовым философским изданием в стране.
Создание философского журнала, а главное — обеспечение его регулярного выхода в свет, является, пожалуй, главной заслугой Н. Я. Грота перед русской философией28. Регулярное обсуждение философских проблем на страницах журнала сделало философию достоянием значительно большего круга читателей, чем выход в свет философских монографий и переводных книг. Журнал в России со второй половины XIX века не просто текст для чтения, он являлся средством двухстороннего общения. Читатели журналов имели возможность написать в редакцию свои соображения по поводу опубликованных статей, т. е. становились активными участниками философских размышлений, и это стимулировало развитие философской мысли. Таким образом, создание специализированного философского журнала стало одним из условий успешного развитая русской философской мысли на рубеже XIX и XX столетий.
Почти одновременно с Н.Я. Гротом на кафедре философии появился Лев Михайлович Лопатин. Он закончил университет в 1879 году, однако М. М. Троицкий отказался оставить его на кафедре «для приготовления к получению профессорского звания», поскольку уже в студенческие годы философские взгляды Лопатина противоречили взглядам Троицкого. Л.М. Лопатин был категорическим противником эмпирических направлений в философии, полагая, что эмпиризм при последовательном проведении своих принципов неизбежно ведет к солипсизму, а М. М. Троицкий был убежденным эмпириком. Только через год после окончания университета Л.М. Лопатин направил декану историко-филологического факультета письмо с просьбой оставить его в университете «хотя бы и без всякого пособия для занятая философией». Ходатайство было удовлетворено, и в 1884 году Лопатин сдал магистерские экзамены, которые открывали путь к приват-доцентуре. В 1885 году Лев Лопатин выступил с пробными лекциями для получения звания приват-доцента, на следующий год защитил магистерскую диссертацию
26 Лопатин Л. М. Н. Я. Грот // Там же. С. 89.
27 См.: Колубовский Я. Н. Из литературных воспоминаний // Исторический вестник.— 1914. Апрель.— С. 138.
28 О трудностях издания журнала см.: Колубовский Я. Н. Указ. соч.— С. 138-142, а также: Павлов А. Т. Н.Я. Грот — профессор философии Московского университета // Философские науки,— 2003.— № 4.— С. 114-115. Подробнее о деятельности Н. Я. Грота см.: Павлов А. Т. Николай Яковлевич Грот, его место в истории русской философии // Вопросы философии.— 2003.— № 10.— С. 114-122.
по книге «Положительные задачи философии: Часть 1. Область умозрительных вопросов», а педагогическая его деятельность в университете началась с весеннего семестра 1886 года лекциями по «Истории греческой философии от Платона» и целым рядом курсов по античной культуре. Все последующие годы Л.М. Лопатин читал различные курсы по истории философии и изредка читал психологию.
В 1891 году Лопатин публикует вторую часть своего труда «Положительные задачи философии: Часть 2. Закон причинной связи как основа умозрительного знания действительности» и защищает этот труд как докторскую диссертацию. С 1892 года он — экстраординарный профессор, с 1897 года — ординарный. В 1886 году Лопатин начинает активно участвовать в работе Психологического общества, в 1894 году становится заместителем председателя, а после смерти Н.Я. Грота в 1899 году был избран председателем общества и оставался на этом посту до своей смерти в 1920 году. В 1894 году Л.М. Лопатин начинает помогать Н.Я. Гроту в редактировании журнала «Вопросы философии и психологии», 1896-1899 годах редактирует его вместе с В. П. Преображенским, в 1900-1905 годах вместе с С.Н. Трубецким, а с 1906 года оставался бессменным редактором журнала вплоть до прекращения его издания в 1918 году. По признанию современников Л. М. Лопатина, и нормальное функционирование Психологического общества, и регулярный выход в свет журнала целиком и полностью заслуга Л.М. Лопатина, который отдавал все свои силы не только научной и преподавательской деятельности, но и организационной работе в обществе и журнале.
Но главная заслуга Л. М. Лопатина перед русской философией заключается все же в той неустанной работе по научной разработке философских проблем, которая позволяла философской общественности в XIX веке противостоять натиску идей позитивизма на умозрительное знание. И не случайно в десятую годовщину смерти Л.М. Лопатина в 1930 году С. Л. Франк писал о нем в журнале «Путь», что «Лопатин первый в России создал систему теоретической философии» и его работы «должны быть без оговорок причислены к лучшим и высшим достижениям философской мысли последнего полвека». Лопатин, отмечал Франк, «принадлежал к блестящему кругу московских философов (достаточно здесь напомнить имена Владимира Соловьев и братьев Трубецких), в трудах которых впервые возникло то, что можно в узком и более точном смысле назвать русской философией»29.
С самого начала своей деятельности Лопатин был убежден, что без умозрительных априорных положений никакое познание истинно сущего невозможно, что философия представляет собою особую область знания, опирающуюся не на чувства, не на опыт, а на умозрение, на чисто теоретические положения. Хотя Лопатин и не отрицал значения знания, полученного опытным путем, но истинное знание может быть, по Лопатину, только рациональным.
Защищая метафизику и солидаризируясь в этом вопросе с Вл. Соловьевым, Лопатин был совершенно чужд религиозному мистицизму, которому так близок был Соловьев. Он стоял на позициях рационализма, рассматривая разум как вполне полноценный орган познания, которому только и доступно понимание трансцендентальных оснований мира.
Анализируя процесс познания, Лопатин говорил, что содержание нашей мысли далеко не исчерпывается только данными опыта. В каждом суждении обнаруживаются
29 Франк С. Л. Патти Л.М. Лопатина // Франк С. Л. Русское мировоззрение.— СПб., 1996.— С. 423,425, 422.
и сверхчувственные идеи. Наш ум не пассивно воспринимает воздействия внешнего мира, но силой внимания направляет его на то, что ум заранее определил в качестве объекта восприятия. Внимание, по Лопатину, есть та сила, которая дает нам возможность вырваться из оков чувственных восприятий и подметить в объектах кроющиеся в них идеальные определения.
Таким образом, наше мышление не есть пассивное воспроизведение чувственных данных, их сравнение по сходству и различию 14 т.п. В познавательной деятельности нашего ума, подчеркивал Лопатин, постоянно присутствуют чисто волевые акты, которые свидетельствуют о деятельной силе духа. Эту активность духа можно рассматривать как его творческую силу, т.е. процесс познания вещей есть вместе с тем и процесс творчества особого рода. Лопатин утверждал, что всякое содержание души есть продукт её собственного творчества, так как ни наших радостей и страданий, ни наших чувств нет во внешней природе, которая действует на нас, нет и в физико-химической природе нашего мозга. При этом наш дух не изолирован от мировой духовной системы, он связан с ней и потому бессмертен. «Земное тело с своими функциями только временный, хотя и тесно с ним (т.е. с духом.— А.П.) связанный в пределах этого времени (т.е. земной жизни.— А. 17.) орган его внутреннего роста и развития»30. По Лопатину, самая очевидная реальность, т. е. реальность, не нуждающаяся в доказательствах, присуща только нашему собственному духу. Поэтому свою философию Л. М. Лопатин характеризовал как идеал-реализм, ибо всеобщность и достоверность, подчеркивал он, присуща только нашим идеальным или идейным суждениям.
Из всех преподавателей философии Московского университета Л.М. Лопатин и С.Н. Трубецкой своими теоретическими работами больше всех остальных способствовали расцвету философской мысли в начале XX столетия.
Князь Сергей Николаевич Трубецкой появился на кафедре философии Московского университета почти одновременно с Н.Я. Гротом и Л.М. Лопатиным. Сразу после окончания университета в 1885 году он был оставлен на кафедре философии «для приготовления к получению профессорского звания». В следующем году он сдал магистерские экзамены и получил право читать лекции в качестве приват-до-цента. Его педагогическая практика началась с весеннего семестра 1889 года чтением курса «Введение в историю философии». К началу XX века он освоил чтение курсов истории древней и истории новейшей философии, курс германской философии средневекового и реформационного периодов, философии отцов Церкви и истории христианской мысли в первые века; на классическом отделении историко-фило-логического факультета он читал курс «Платон и Аристотель». Его магистерская диссертация «Метафизика в древней Греции» (1890) и докторская «Учение о Логосе в его истории» (1900) свидетельствуют об устойчивом интересе к раннему периоду развития европейской философии и к рассмотрению влияний античной философии на формирование христианского единобожия. В отличие от многих историков христианской мысли С. Н. Трубецкой стремился доказать, что древнегреческая языческая философия не противоречит Священному Писанию, но, напротив, подготавливает человеческое сознание к усвоению учения Христа, ибо античная метафизика на место
30 Лопатин Л. М. Неотложные задачи современной мысли // Лопатин Л. М Аксиомы философии. Избр. статьи.— М., 1996.— С. 429. Подробнее о взглядах Л.М. Лопатина см: Гайденко П.П. Диалектический процесс как отношение мысли к данности («учение динамического спиритуализма») (Л. М. Лопатин) // Идеалистическая диалектика в XX столетии.— М., 1987.— С. 50-67.
языческого многобожия ставит единый Логос. Трубецкой постоянно доказывал, что именно разум привел человечество к изживанию многобожия, что именно метафизика в древности проповедовала единого Бога и приготовила человечество к разумному усвоению начал христианства.
Уделяя много внимания изучению истории философии, С. Н. Трубецкой приходит к мысли, что философию человечества следует понимать не как простую совокупность философских теорий, систем и направлений, а как единую «неизмеримо крупную, необъятную величину, как продукт коллективного творчества — соборного сознания»2,1. В своей работе «О природе человеческого сознания» он рассуждает
об ограниченности личного сознания, о его зависимости от сознания общего, присущего человечеству в целом, от сознания соборного. Если все мы имеем сознание реальности, рассуждает Трубецкой, если все мы сознаем внешнюю реальность «так же, как нашу собственную реальность, то сознание наше соборно по существу: раз я могу подлинно сознавать другие существа, сознание есть не только мое, но общее, т.е. возможное сознание всех»32.
Деятельность кн. С. Н. Трубецкого в Московском университете не ограничивалась чтением лекций и научными занятиями. Он был сторонником неформального общения с учащимися и в 1902 году организовал Историко-филологическое студенческое общество, объединявшее студентов и преподавателей для совместного обсуждения научных проблем. Он выступал также за восстановление академических свобод, и именно в ответ на его обращение к императору Николай II своим указом от 27 августа 1905 года ввёл «Временные правила об управлении высшими учебными заведениями Министерством народного просвещения», восстановившие выборность ректоров и деканов. Кн. С. Н. Трубецкой стал первым в истории Московского университета ректором, избранным из числа профессоров философии. К несчастью, ректорство его продолжалось всего 27 дней. Он скончался на 43-м году жизни от кровоизлияния в мозг во время визита в Министерство народного просвещения, куда он поехал, чтобы лично объяснить решение Совета университета с просьбой к правительству допустить «узаконение свободных общественных собраний», принятое в связи с непре-кращающимися студенческими волнениями и наплывом в университетские аудитории посторонних лиц33.
Из всех профессоров философии, работавших в Московском университете в последней трети XIX века, после 1905 года продолжал работать только Л.М. Лопатин, который в эти годы уже не оказывал существенного влияния на развитие русской философской мысли, несмотря на то что он продолжал руководить Психологическим обществом, редактировать журнал «Вопросы философии и психологии» и выступать
31 Трубецкой С. Н. Чему нам надо учиться у материализма // Вопросы философии.— 1989.— № 5. — С. 107.
32 Трубецкой С.Н. О природе человеческого сознания // Трубецкой С. Н. Сочинения.— М., 1994.— С. 579.
33 Университетские аудитории использовались революционно настроенной публикой для своих собраний потому, что вне университета все общественные собрания были запрещены и их участники подвергались преследованиям. Чтобы оградить университет от посторонних лиц, Совет университета и обратился с просьбой разрешить такие собрания вне стен университета. Подробнее о последних часах жизни С. Н. Трубецкого см.: Князь Сергей Николаевич Трубецкой, первый борец за правду и свободу русского народа. В отзывах русской повременной печати, речах и воспоминаниях его последователей и почитателей.— СПб., 1905.— С. 25 и следующие.
в печати со статьями. На первый план выходят новые религиозно-философские общества, увеличивает свое влияние на философскую мысль профессура других университетов, особенно Санкт-Петербургского, расширяется сеть журналов, в которых философская проблематика начинает занимать центральное место. А истоки такого расширения влияния философской проблематики на общественную жизнь лежат в университетском преподавании философии.
Даже очень краткое рассмотрение деятельности и философских взглядов профессоров философии Московского университета последней трети XIX века позволяет, я надеюсь, сделать вывод, что в конце XIX века Московский университет внес самый существенный вклад в развитие университетской философии в России, которая в значительной степени подготовила условия для расцвета русской философской мысли в начале XX века. Совершенно справедливо профессор философии Казанского, а затем Дальневосточного университета М.Н. Ершов писал в 1922 году, что «реальные результаты университетского преподавания философии обнаружились очень скоро и в одном определенном направлении — в поднятии и культивировании чисто философского интереса, в постепенном созидании почвы для чисто философской работы и чисто философского творчества, имеющего в себе самом собственную цель и собственное оправдание». «Университетское преподавание философии,— отмечал он,— последовательно создало такую именно атмосферу, в которой явилась возможность работать и мыслить философски в строгом смысле этого слова. Таким путем в университетах явилась возможность для одних учить> а для других — учиться философствовать, явилась возможность учить и учиться методам философского мышления»34.
ЛИТЕРАТУРА
1. Бобров Е. А. Философия в России. Материалы, исследования и заметки.— Вып. V.— Казань, 1901.— С. 37-38; Вып. IV.— С. 193-194.
2. Викторов Д. В. Памяти Н.Я. Грота как профессора // Николай Яковлевич Грот в очерках, воспоминаниях и письмах товарищей и учеников, друзей и почитателей.— СПб., 1911.
3. Виноградов Н. Д. Краткий исторический очерк деятельности Московского психологического общества за 25 лет // Вопросы философии и психологии.— 1910.— Кн. 103.
4. Гайденко П.П. Диалектический процесс как отношение мысли к данности («учение динамического спиритуализма») (Л. М. Лопатин) // Идеалистическая диалектика в XX столетии.— М., 1987.— С. 50-67.
5. Гершензон М. Избранное. Т. 4. Тройственный образ совершенства.— М.; Иерусалим, 2000.
6. Грот Н.Я. О времени // Грот Н.Я. Философия и ее общие задачи. Сб. статей.— СПб., 1904.—С. 220-313.
7. Грот Н. Я. Понятие о душе и психический энергии в психологии // Вопросы философии и психологии.— 1897.— Кн. 37.— С. 239-300.— Кн. 39.— С. 801-811.
8. Емельянов Б. В. Запрещение преподавания философии в русских университетах (по архивным материалам) // Отечественная философия: опыт, проблемы, ориентиры исследования.— Вып. 1. Девятнадцатый век.— М., 1989.
9. Ершов М.Н. Пути развития философии в России.— Владивосток, 1922.
10. Ивановский В. Н. К характеристике М.М. Троицкого // Вопросы философии и психологии.—1900.— Кн. 52.
34 Ершов М.Н. Пути развития философии в России. Владивосток, 1922. С. 19,22.
11. Ивановский Вл. М. М. Троицкий (Т 22 марта 1899) // Вопросы философии и психологии.— 1899.— Кн. 47.— С. УИ-УШ.
12. Клеменц Д. А. Из прошлого. Воспоминания.— Л., 1925.
13. Ковалевский М. М. Московский университет в конце 70-х и начале 80-хгодов прошлого века. (Личные воспоминания) // Вестник Европы.— 1910.— № 5.— С. 186-187.
14. Колубовский Я. Н. Из литературных воспоминаний // Исторический вестник.— 1914. Апрель.
15. Лопатин Л.М. Неотложные задачи современной мысли // Лопатин Л. М Аксиомы философии. Избр. статьи.— М., 1996.
16. Лукьянов С. М. О Вл. Соловьеве в его молодые годы: Материалы к биографии. — Кн. 2.— Пг., 1918 (репринт, изд.: М., 1990).
17. Несколько слов о П. Д. Юркевиче // Московские ведомости.— 1874.— № 278.
18. Оболенский Л. Е Из воспоминаний о Н. Я. Гроте // Николай Яковлевич Грот в очерках, воспоминаниях и письмах товарищей и учеников, друзей и почитателей.— СПб., 1911.
19. Павлов А.Т. Н.Я. Грот — профессор философии Московского университета // Философские науки.— 2003.— № 4.— С. 114-115.
20. Павлов А. Т. Николай Яковлевич Грот, его место в истории русской философии // Вопросы философии.— 2003.— № 10.— С. 114-122.
21. Павлов А. Т. Профессор философии Московского университета Матвей Михайлович Троицкий // Вестник МГУ.— Сер. 7. Философия.— 2003.— № 1.— С. 55-69;
22. Павлов А. Т. М.М. Троицкий в«умственной» истории и философском образовании // Философская Россия.— 2007.— № 3.— С. 152-171.
23. Павлов А. Т. П. Д. Юркевич в Московском университете // Вестн. Моск. ун-та.— Сер. 7. Философия.— 2007.— № 3.
24. Павлов А. Т. Философия в Московском университете (институциональные и кадровые аспекты до1917 г.) // Вестн. Моск. ун-та.— Сер. 7. Философия.— 1996.— №4.
25. Соловьев Вл. Три Характеристики (М. М. Троицкий — Н. Я. Грот — П. Д. Юркевич) // Вестник Европы.— 1900.— Январь.
26. Трубецкой С.Н. О природе человеческого сознания // Трубецкой С. Н. Сочинения.— М., 1994.
27. Трубецкой С.Н. Чему нам надо учиться у материализма // Вопросы философии.— 1989.—№5.
28. Франк С. Л. Памяти Л. М. Лопатина // Франк С. Л. Русское мировоззрение.— СПб., 1996.
29. Фридман Л, Г. Иван Киреевский и его журнал «Европеец» // Европеец, журнал И. В. Киреевского.— М., 1989.
30. Юркевич П. Д. Из науки о человеческом духе // Юркевич П. Д. Философские произведения.— М., 1990.
