CC BY
186
Философия техники и гуманизация высшего технического образования
И.К. Корнилов,
профессор кафедры философии
В конце прошлого столетия, в России появился запрос общества на специалистов, способных не к рутинному следованию в фарватере устоявшихся социальных и технических канонов, но к активной творческой инновационной деятельности, к адаптации своих профессиональных качеств к условиям работы новой техники, и развивающихся в России рыночных отношений.
Актуальность поставленной задачи, кроме того, диктуется необходимостью ликвидировать и не допускать впредь существующую ныне значительную невостребованность обществом специалистов, получающих высшее техническое образование по устаревшим социальным и научно-техническим установкам. А это приводило до сих пор к явной и скрытой безработице, к потере не только работы по специальности, но и смысла жизни целым социальным слоем - инженерами и научно-техническими работниками России.
Конкретно данная ситуация рельефно отражается в системе высшего технического образования, где она особенно обострилась в период так называемой перестройки и затем разгосударствления предприятий. Сегодня стало очевидным, что даже «хороший инженер», наполненный точными техническими знаниями, полученными в вузе -это всего лишь хороший исполнитель по заданному алгоритму и менее всего творец. А для решения этой задачи есть только один путь - сформировать инженера-творца, или инженера-новатора, уже в вузе, для чего необходимо мобилизовать все средства, раскрывающие факторы и движущие силы научно-технического творчества.
Философские и социальные проблемы инновационной, научно-технической и инженерной деятельности выделились, в настоящее время, в относительно самостоятельную область гносеологии. Зна-
ния о научно-техническом прогрессе, научно-технической революции, научно-техническом творчестве, полученные только в рамках исторических, социологических, психологических, педагогических, экономических и технических наук, не могут полностью раскрыть внутреннюю сущность социально-технических новаций в научно-технических областях деятельности современного общества.
Процесс обучения техническим специальностям представляет собой в настоящее время сложное социальное явление, обусловленное множеством различных факторов. Сегодня этот процесс становится объектом внимания не только педагогов, но также и философов, социологов, психологов, историков, экономистов, и даже политиков, понимающих прямую зависимость экономического положения общества от выбора верного курса социального управления процессом обучения научных и инженерных кадров.
Признавая необходимость изменения содержания и структуры учебного процесса, на основе введения новых гуманитарных дисциплин и спецкурсов, авторы работ, посвященных процессу обучения во втузах, вместе с тем, как правило, заканчивают свои труды еще и выводом о том, что нужна значительная работа по общей переподготовке преподавателей-предметников высшей школы. Подобные заключения в общем виде подтверждают и социально-философские исследования последних лет. Однако несмотря на верные выводы о необходимости гуманизации технического образования, такими работами трудно воспользоваться на практике из-за отсутствия в них конкретных рекомендаций и методик.
И это понятно, так как обычно подобные направления исследований осуществляются специалистами с базовой гуманитарной подготовкой, малознакомыми с особенностями проектирования и управления современной техникой и соответствующими учебными курсами. Если же за подобную задачу берутся высококвалифицированные технические специалисты, то они-то как раз дают конкретные рекомендации и методики, доведенные до возможностей реального их использования. Но здесь наблюдается другая крайность. Эти рекомендации в подавляющем большинстве случаев носят узкоспециальный, во многом технократический характер. В них крайне трудно, а подчас и невозможно, выявить направленность на гуманизацию инженерного мышления.
Попыткой вырваться из этого круга неопределенности можно считать развитие относительно молодого для истории философии научного направления - «Философия техники». Родоначальники этого направления (Е. Капп, Ф. Дессауер) и их последователи в иерархии приоритетных задач по подготовке специалистов выделяли, в качестве основных задач, развитие творческого потенциала личности и разработку механизма формирования этого развития в условиях высшей школы.
Необходимо отметить также, что до настоящего времени процесс как теоретического, так и практического осмысления таких категорий, как инженерная деятельность, инженерное мышление, научно-техническое творчество складывался таким образом, что наибольшее развитие получили психологические и гносеологические аспекты, а целостные, системные, философские - по существу исследованы очень мало и, как правило, носят характер общих рекомендаций, труднодоступных для реального воплощения в социотехническую деятельность инженера. Поэтому закономерно то обстоятельство, что в общественном сознании доминирует представление о научно-технической и инженерной деятельности как об особой духовной деятельности, как бы оторванной от творчества вообще и тем более от искусства. В связи с этим и возникает задача раскрытия инженерной деятельности с помощью конкретно-исторического изучения социально-технических процессов. Такой анализ делает возможным понимание неразрывной связи способа производства и научно-технического творчества, научно-технического творчества и культуры, связи инженерной и инновационной деятельности с искусством, с нравственными ценостями творческой личности.
Анализ подходов к решению вышеуказанной задачи привел к необходимости - в качестве основных, для системы высшего технического образования, выделить следующие противоречия:
1) социально-производственное противоречие, возникшее в системе образования на уровне «высшее техническое учебное заведение - общество», и заключающееся в том, что несмотря на обширную и глубокую профессиональную подготовку, значительная часть выпускников втузов в условиях новой системы социально-экономических отношений оказываются неспособными к самостоятельной творческой, инновационной деятельности;
2) социально-личностное противоречие, возникшее в системе образования на уровне «студент (инженер) - высшее техническое учебное заведение», и заключающееся в том, что многие выпускники втузов, обладая значительным запасом не только технических, но и естественнонаучных и гуманитарных знаний, не знают как их использовать для решения не только социальных, но и технических задач.
Социальные явления, связанные с этими противоречиями, оказывают мощное давление на систему: «студент - втуз - общество». «Сверху» это давление проявляется в форме недовольства системой образования, выражаемого обществом; «снизу» - в форме недовольства, выражаемого студентами втузов. Результатом же развития и обострения указанных противоречий является резкое падение социального заказа на «производство» специалистов с высшим техническим образованием, так как и отдельным предприятиям, и отраслям промышленности, в конечном итоге всему обществу, такой специалист не нужен.
Подтверждением сказанному может служить резкое снижение конкурса во втузах на инженерные специальности, и связанные с этим многочисленные упрощения при приеме абитуриентов. Следствием же является падение не только престижа, но и качества подготовки инженеров.
Введение в учебные программы российских вузов таких дисциплин, как «Основы инженерного творчества», «Методология научного творчества», «История науки и техники» и т. п., потребовало серьезного научного анализа сложившейся ситуации на теоретико-методологическом уровне проблем, что естественным образом привело к формированию и внедрению в учебный процесс таких курсов как «Философия науки», «Философия науки и техники», «Философские проблемы науки и техники» и т. п.
Полноценное обеспечение указанных учебных курсов учебно-методической литературой в значительной степени дело будущего. И, если в настоящее время и существует целый ряд добротных учебников и учебных пособий по научно-техническому творчеству, к которым в первую очередь следует отнести книги А.И. Половинкина [22], Ф.И. Перегудова и Ф.П. Тарасенко [21], то подобных изданий, обращенных непосредственно к «Философии техники», насчитывается весьма немного.
Поэтому есть смысл сказать о тех из них, которые уже в настоящее время могут быть широко использованы как преподавателями, так и студентами втузов для самостоятельного изучения. К таким книгам, безусловно, могут быть отнесены: учебное пособие для вузов «Философия науки и техники» (авторы В.С. Степин, В.Г. Горохов, М.А. Розов) [24] и монография Карла Митчема «Что такое философия техники?» [20]. В этих изданиях предложены варианты подходов к решению вышеизложенных современных проблем.
Особого разговора требует труд нашего соотечественника П.К. Энгельмейера «Философия техники», изданный в четырех выпусках в 1912-1913 гг. [31-34]. В этих работах впервые поставлены и, главное, впервые разрешены все те узловые вопросы, связанные с дальнейшим развитием техники, которые поднимала научная общественность передовых стран того времени (подробнее о творчестве П.К. Энгельмейера см. [4, 14]). Петр Климентьевич Энгельмейер (1855-1942), понимая важность и актуальность нового научного направления, обосновал необходимость развития и изучения «Философии техники» в статье «Нужна ли нам философия техники?», опубликованной в журнале «Инженерный труд» в 1929 г., с помощью самого процесса развития «теоретической мысли» в технике [35].
Он, в частности, указывал на то, что в своем историческом развитии «теоретическая мысль обнаруживает три ступени обобщения»
или «отвлечения от непосредственной эмпирической данности». К первой, «ремесленной», относится описание отдельной отрасли технического труда, не выходящее за рамки одного метода, способа или приспособления. Ко второй ступени, «технологической», относится описание производства, не выходящее за пределы техники; в своем высшем развитии эта ступень выражается в выработке «технологий». Третья ступень, «философская», должна охватывать не только технику, но и культуру, выясняя роль технических факторов во взаимодействии с культурными факторами. Заканчивает П.К. Энгельмейер свою статью следующим тезисом: «Философия техники нужна философам для осознания современной культуры, которая стала насквозь техническою, она нужна и техникам для осознания своей общественной миссии» [35, с. 40].
Среди множества аргументов «за» и «против» философии техники наиболее объективным и диалектически верным, вероятно, следует считать мнение К. Митчема, который объясняет сложившуюся ситуацию с помощью анализа двух традиций в философии техники:
«Философия техники зрела как совокупный результат нескольких факторов, как следствие отношений двух детей-близнецов... Поэтому философия техники может означать две четко различные вещи. Если философию техники взять в субъективном аспекте ее возникновения, указывая при этом, что здесь является ее субъектом, деятельным носителем, то в этом случае философия техники представляет собой попытку техников и инженеров выработать некую философию своей сферы деятельности. Если же брать философию техники в объективном аспекте ее возникновения, имея в виду при этом самый предмет, с которым мы имеем дело, то ее можно рассматривать, как совокупность усилий ученых-гуманистов осмысливать технику серьезно, как предмет дисциплинарных рефлексий. Таким образом, первый ребенок в этом случае ближе к самой технике, он "протехнологичен", в то время как второй - несколько более критичен» [20, с. 10].
Рассмотрение инженерной деятельности и вообще деятельности научно-технической не может быть проведено в отрыве от такого понятия, как «инженерное искусство». Определение этого понятия с достаточно подробной аргументацией дано в работе [12, с. 160]. Здесь же мы приведем, хотя бы в кратком виде, взгляд на искусство как на особого рода деятельность представителей различных наук.
Основополагающей в этом направлении можно считать работу М.Е. Маркова, в которой даются основы функциональной теории искусств [19]. Как справедливо указывает автор: «... если сущность объекта есть его функция, то выяснение сущности искусства требует функционального подхода к нему» [19, с. 228]. В его монографии приводится «структура процесса общественного познания», в которой предметом анализа является функция осуществления процесса познания каждой
личностью, результат которого становится достоянием всех членов общества. В основе структуры лежит процедура перехода от первичного творческого процесса, предполагающего художественное творчество или научное исследование, к продукту творчества, который включает произведения искусства или научный трактат; затем к интерпретирующему творческому процессу, куда входит не только художественное исполнение, но и преподавание и научная популяризация; и, наконец, к заключительному (адресному) процессу, с его непосредственным восприятием картин, спектаклей, фильмов, книг, лекций, уроков. В качестве конечного результата данного процесса М.Е. Марков берет «изменение личности и поведения» [19, с. 21].
Рассмотренный выше функциональный подход к анализу искусства, хоть и отличен по форме от используемых в науке и технике, но по сути своей полностью совпадает с ними. Важным является не столько совпадение процедуры анализа, сколько включение в логику процесса познания на уровне искусства всей совокупности научной деятельности. Здесь явно просматриваются черты социологизации научного творчества. Вероятно, первым, подметившим эту характерную черту рассматриваемого процесса, был французский философ и социолог Жан Мари Гюйо (1854-1888). Во введении к его книге «Искусство с социологической точки зрения» Альфред Фулье пишет:
«По мнению Гюйо, особенность девятнадцатого века, и преимущественно грядущих веков, по всей вероятности, будет заключаться в создании социальной науки, господствующей над всеми другими науками, которые казались раньше от нее независимыми: религиозной, метафизической, нравственной, наукой о воспитании и, наконец, эстетической» [8, с. 5].
Гюйо, конечно, не мог полтора столетия тому назад говорить о социотехнических системах в современном понимании этого термина и анализировать отношения в человеко-машинных системах, обосновывая первичность социального по отношению к техническому. Но он очень точно подметил главную функцию искусства: «Самая важная задача искусства - производить эстетическую эмоцию социального характера» [8, с. 53].
И действительно, ведь технические достижения в не меньшей, а может быть и в большей степени воздействуют на общество, в сравнении с «чистым искусством». Более того в реальной, бытовой жизни они выступают на первый план, так как все без исключения члены социума вынуждаемы (а может быть и принуждаемы) к пользованию различными техническими устройствами.
История развития инженерной деятельности насчитывает не одно тысячелетие. Легенды и предания достаточно убедительно свидетельствуют о том, что и задолго до нашей эры человечество было спо-
собно к сооружению таких искусственных и искусных сооружений, которые невозможно выполнить без специальной (инженерной) теоретической работы. Возьмем в качестве примера, знаменитые «чудеса света». Согласно большинству дошедших до нас исторических источников к семи чудесам света принято относить:
1. Пирамиды в Египте (3-2 тыс. до н. э.). Самая грандиозная -пирамида Хеопса (выс. 146,6 м), которую по утверждению Геродота сооружали 100 000 тыс. чел. в течение 20 лет. 2. «Висячие сады Семирамиды» в Вавилоне - террасы (7 в. до н. э). 3. Храм Артемиды в Эфесе (-550 г. до н. э.). 4. Статуя Зевса в Олимпии работы Фидия (-430 г. до н. э.). 5. Галикарнасский мавзолей (сер. 4 в. до н. э.). 6. «Колосс Родосский» - статуя бога солнца Гелиоса на о-ве Родос (-292-280 гг. до н. э.). 7. Александрийский маяк (-280 г. до н. э.) [2, с. 243-244].
Никто не будет отрицать, что эти «чудеса» являются произведениями искусства. Тем не менее, практически все они являлись не столько чудесными, сколько инженерными творениями. По крайней мере, шесть из вышеперечисленных чудес были, прежде всего, техническими сооружениями, то есть требующими от их создателей проектирования и расчета. Поэтому, правомерно говорить об инженерном искусстве с самого начала инженерной деятельности. Да и дальнейшие достижения, которыми особенно гордится мировое сообщество, являются, в первую очередь инженерными сооружениями: Эйфелева и Останкинская башни, космические корабли и т. д., и т. п.
Любые чудеса, созданные разумом и руками человека, объединяет не только поражающая воображение грандиозность замыслов и величественность исполнения, но и два основных признака характерных для любой инженерной деятельности - это процессы проектирования и расчета. Наличие именно этих признаков и определяет правомерность мнения о том, что подобные деяния невозможны без соответствующей инженерной проработки.
Есть и еще один аспект научно-технической деятельности, который также одним из первых выделил М. Гюйо. В главе «Гений, как сила общественности и как создание новой социальной среды» он пишет: «Социолог, замечательный по оригинальности точек зрения и тонкости ума, - Тард, превосходно доказал, что социальный мир и даже весь мир, целиком подчиняется двум видам сил: подражанию и нововведению» (Габриель Тард (1843-1904) - французский социолог -И.К.). И далее: «Индивидуализирование есть задача, которая входит в общие законы нововведения: и все то, что индивидуально, лично, оригинально, гениально, подчиняется тем же законам... Отсюда, в частном мире искусства, как и во всем социальном мире, можно рассматривать два класса людей: новаторов и повторителей, то есть гениев и публику...» [8, с. 76].
С учетом сказанного можно смело утверждать, что труды М. Гюйо являются начальной точкой отсчета для современных работ, связанных с новой наукой «инноватикой», с такими, например, как исследование А.И. Пригожина, посвященное анализу новаторских и рутинных процессов [23]. Подчеркивая социальность любого вида деятельности, М.Гюйо в предисловии к своей книге пишет: «Высшей задачей девятнадцатого столетия было, по-видимому, стремление выдвинуть социальную сторону человеческого индивидуума и, вообще, одушевленного существа, на которое было слишком мало обращено внимания эгоистическим материализмом предыдущего столетия» [8, с. 29].
Впрямую касается М. Гюйо и научной деятельности, говоря о научном анализе и художественном синтезе:
«Синтезировать, создавать - это всегда дело искусства и, в этом отношении, созидающий гений наук всегда связан с искусством; изобретения прикладной механики, химический синтез - есть искусство... истинный гений узнается потому, что он достаточно широк, чтобы подняться выше реального, и достаточно логичен, чтобы никогда не блуждать в стороне от возможного» [8, с. 56-57].
Этот тезис М. Гюйо замечательным образом выражает смысл и глубинную суть всей методологии научно-технического творчества.
Вопрос о том, какую роль играет искусство в системе подготовки инженера и в его деятельности, поднимался практически всеми крупными деятелями науки и техники. Одним из наиболее известных организаторов и основателей русской инженерной школы является Виктор Львович Кирпичев (1845-1913), работы которого представляют пример междисциплинарного и гуманистического подхода к постановке обучения инженеров.
На торжественном акте открытия Киевского политехнического института 31 августа 1898 г. он сказал: «Политехнический институт есть высшее учебное заведение, назначенное для подготовки инженеров, то есть, как показывает само название, людей гения, способных придумывать и устраивать новое. С понятием о деятельности инженера необходимо соединяется требование творческой способности и созидательной деятельности, уменье делать нечто новое. Если кто предполагает только рутинно копировать старину, тому не нужно кончать высшего учебного заведения; его деятельность будет работа ремесленника, а не инженера» [11, с. 6].
Уже в то время, в период становления инженерной деятельности, понималась необходимость синтеза гуманитарных, естественнонаучных и технических знаний. Поэтому не случайно и сам В.Л. Кирпичев и другие ученые в качестве образца инженера ссылаются на пример Леонардо да Винчи (1452-1519): «На заре эпохи возрождения мы встречаемся с человеком, на которого нужно смотреть, как на родоначаль-
ника инженеров, подготовляющего идеальный тип инженерной профессии. Это Леонардо да Винчи. В нем соединяются: ученый, практик и художник, все эти три стороны должны быть развиты в настоящем инженере» [11, с. 11].
И далее в своей речи В.Л. Кирпичев прямо указывает на необходимость обязательного художественного воспитания будущего инженера: «Инженеры обязаны заботиться о красоте своих сооружений, и поэтому они должны получать и художественное образование. Сущность требований к инженеру была хорошо выражена символически при постройке Цюрихской политехнической школы. Там отделение общих наук - университетское - соединяется с отделением прикладных наук - техническим - залой, которая представляет собой художественный музей. Это указывает состав инженерного образования: нужно начинать с чистой науки и на ней основывать прикладные знания; но в то же время не оставлять без внимания и художество. Очень ошибаются те, которые думают, что произведения техники по необходимости безобразны, и что промышленность становится все более и более несовместимой с искусством» [11, с. 11-12].
Одновременно В.Л. Кирпичев предлагает ввести в обучение такие положения, которые могут составить гуманистическую основу любой человеческой деятельности. Отмечая, что «в технической области фантазия называется изобретением», он говорил: «... многочисленны черты сходства трех разрядов гениальных людей - ученых, поэтов, изобретателей» [10, с. 6]. Закономерным является и то обстоятельство, что также как и современные разработчики методологии научно-технического творчества [1, с. 20], В.Л. Кирпичев подчеркивает важность и возможность развития фантазии: «Для маленьких детей очень важно в этом отношении чтение волшебных сказок» [10, с. 21].
Итогом предложений в направлении гуманистического подхода к системе образования может служить напутствие Л.В. Кирпичева всем настоящим и будущим поколениям инженеров, работающим на территории России: «Также вредят для развития технического дела всякие шаблоны, устанавливающие образцы, готовые конструкции. Они убивают фантазию, отнимают у нас поле деятельности, порождают мертвенность. Хорошо ли будет, если мы всю Россию покроем одинаковыми постройками: все церкви, станции, мосты - будут одного образца!» [10, с. 22].
Есть и еще один наш российский, чисто национальный аспект рассматриваемого вопроса. Так, например, в старину на Руси строители городов, мостов, плотин - все те, кого мы называем теперь инженерами, назывались розмыслами. Таким образом, русское название «розмысл» по сути своей предвосхитило то понимание, которое установилось в Европе только в XIX веке [7, с. 7-8]. Именно русские розмыслы
олицетворяли то, что в сочетании с их природной сметкой и практическим искусством, скрепленное высокой духовностью и ответственностью применительно к воплощаемым проектам, может быть обозначено как гуманистический подход к технической работе.
Поэтому, подходя к анализу истории инженерной деятельности, следовало бы, прежде всего, показать ретроспективу возникновения всех инженерных «чудес» от древнего мира до наших дней. Однако целью данного материала является не демонстрация технических достижений человечества, а выяснение тех методологических аспектов инженерной деятельности, которые напрямую связаны с гуманизацией инженерного образования [15].
В связи с вышесказанным, полезно сравнить взгляды В.Л. Кир-пичева и современных авторов на происхождение инженерной деятельности. Об истоках появления инженерной деятельности, как профессии, профессор В.Л. Кирпичев сказал в своем выступлении на открытии Съезда деятелей по Горному делу, Металлургии и Машиностроению 17 апреля 1913 г.:
«Инженерная деятельность сильно выдвинулась вперед, получила гораздо большее значение, чем прежде, и это произошло по двум причинам: первая наступил период интенсивного подъема промышленности...; вторая причина: промышленность изменила свой характер... Автоматы заменили прежних рабов, а инженер играет роль полководца, гения, руководителя толпы рабов» (под толпой рабов имеются в виду машины и механизмы - И.К.) [25, с. 2, 6].
Истоки инженерной деятельности в современной трактовке подробно проанализированы в трудах В.Г. Горохова и В.М. Розина. Предыстория инженерной деятельности связывается с тем, что «в средние века еще не существовало инженерной деятельности в современном ее понимании, а скорее была техническая деятельность, органически связанная с ремесленной организацией производства» [5, с. 7].
Происхождение инженерной деятельности и ее специфические особенности с методологической точки зрения заключаются, по мнению тех же авторов, в следующем:
«Для инженера всякий объект, относительно которого стоит техническая задача, с одной стороны, выступает как явление природы, подчиняющееся естественным законам, а с другой - как орудие, механизм, машина, сооружение, которое необходимо построить искусственным путем. Сочетание в инженерной деятельности "естественной" и "искусственной" ориентаций заставляет инженера опираться и на науку, из которой он черпает знания о естественных процессах, и на существующую технику, где он заимствует знания о материалах, конструкциях, их технических свойствах, способах изготовления и т. д. Но объектом современной деятельности становятся также связи между человеком и
машиной, экономические, организационные и даже социальные связи... Сложная дифференцированная структура современной инженерной деятельности обусловливает необходимость управления ею и организации составляющих ее деятельностей в единое целое» [5, с. 74-81].
Подробный анализ инженерной деятельности дан в работах [3, 13]. Именно в подобных подходах кроется переход от технократической к гуманистической инженерной деятельности, что точно подметил В.Л. Кирпичев: «Устройство приспособлений для сбережения труда, для облегчения, для безопасности его, для гигиеничности труда - вот достойное поприще для занятия деятельных умов, и я думаю, вы согласитесь со мною, что техника представляет собой обширное поле для гуманной и просветительской деятельности» [11, с. 19].
Подтверждают тесную связь инженерной деятельности с гуманитарной и художественной деятельностью, попытки сознательного, а часто и интуитивного сохранения искусства применительно к научно-технической деятельности, рассмотренные в различных отечественных [9, 16, 28] и зарубежных изданиях [36-39].
Так, например, в предисловии к книге Р. Шеннона «Имитационное моделирование систем - искусство и наука», редактор перевода пишет: «Книга посвящена целиком именно той части имитационного эксперимента, которая представляет собой искусство, поскольку такие процессы, как отбор существенных факторов для построения модели, введение упрощающих допущений и принятие правильных решений на основе моделей ограниченной точности, опираются в значительной мере на инженерную интуицию исследователя и практический опыт того или иного руководителя» [29, с. 5-6].
Анализ рассмотренных социально-технических и историко-философских процессов позволяет сделать вывод о том, что новые социальные, экономические и экологические проблемы, возникшие перед человечеством в конце XX века, требуют переориентации системы подготовки инженеров. В обществе и в системе высшего технического образования возник четко обозначенный запрос на изучение «истории науки и техники», «философии техники», «методологии научного творчества».
Следовательно, назрела необходимость перехода от методов и приемов изобретательского творчества, от постановки чисто инженерных и технических задач, к решению особого рода философских, а в конечном счете и социотехнических задач. А такой переход возможен только с помощью гуманизации образования.
Независимо от конкретной учебной дисциплины или даже целого научного направления, будущим инженерам приходится изучать различные законы и теории в рамках каждого учебного курса. Объясняется это тем, что даже в естественных науках, не говоря уже о
технических, вряд ли найдется пример, когда одна теория или закон охватывали бы и объясняли всю совокупность явлений в данной области знаний. Поэтому будет справедливым, хоть и категоричным, утверждение о том, что единых, универсальных, подходящих для всех областей знаний законов и теорий нет. Примеров, подтверждающих это утверждение, можно привести сколь угодно много: от общефилософских законов, которых насчитывается целая группа даже в рамках диалектических теорий, до весьма отличных друг от друга теорий происхождения Земли, и таких чисто прикладных направлений, как, например, теории склеивания.
Все теории и законы базируются на аксиомах, то есть «исходных положениях научной теории, принимаемых в качестве истинных без логических доказательств и лежащих в основе других положений этой теории» [26, с. 16]. Эти аксиомы и являются той действительной, той фундаментальной основой, теми постулатами - «положениями, суждениями, утверждениями, принимаемыми в рамках какой-либо научной теории за истинное в силу очевидности» [26, с. 517], на основе которых в дальнейшем строится база знаний каждого конкретного предмета - теоремы, закономерности, зависимости и т. п.
В междисциплинарных исследованиях, особенно при использовании системного подхода, неизбежно возникают требования по разработке более универсальных теорий, так как теории и закономерности, действующие в отдельно взятой предметной области, никогда не могут, даже по определению, «удовлетворить» иную область знаний; тем самым создаются предпосылки для разработки более универсальных теорий. В качестве примеров, иллюстрирующих межпредметные прорывы, могут служить такие науки как «физическая химия», «социальная психология» и др.
Объединение новых полинаправлений в единые комплексы позволяет выходить на уровень метатеорий, подобных теории ноосферы Владимира Ивановича Вернадского (1863-1945). Он же был одним из создателей антропокосмизма - системы, в которой естественноисто-рическая природная (космическая в целом) и социально-гуманитарная тенденции развития науки гармонически сливаются в одно целое. Таким образом, В.И. Вернадский соединил в реальную научную парадигму идею гуманизации научных знаний со стороны естественнонаучной картины мира. «Встречной» парадигмой объяснения универсума, со стороны знаний научно-художественных и теологических, явилась философия всеединства Владимира Сергеевича Соловьева (1853-1900) и его концепция «цельного знания», основанная на интуитивном постижении мира с опорой на нравственные усилия личности.
Незнание или непонимание сложных процессов, которые в значительной мере разъяснили в своих учениях В.И. Вернадский и
В.С. Соловьев, привели многочисленную армию деятелей науки и техники к ситуации внутреннего и внешнего разлада, которая, в свою очередь выливалась, как правило, в технократические, чисто прагматические решения любых проблем.
Замечательно сказал об этом противостоянии, процессе внутреннего раздвоения личности, Эдуард Шюрэ: «До тех пор пока христианство утверждало христианскую веру в среде европейских народов -еще полуварварских, какими они были в средние века, - оно было величайшей из нравственных сил, оно формировало душу современного человека. До тех пор пока экспериментальная наука стремилась восстановить законные права разума и ограждала его безграничную свободу, -до тех пор она оставалась величайшей из интеллектуальных сил: она обновила мир, освободила человека от вековых цепей и дала его разуму нерушимые основы. Но с тех пор как церковь, неспособная защитить свои основные догматы от возражений науки, заперлась в них, словно в жилище без окон, противопоставляя разуму веру как неоспоримую абсолютную заповедь; с тех пор как наука, опьяненная своими открытиями в мире физическом, превратившая мир души и ума в абстракцию, сделалась агностической в своих методах и материалистической в своих принципах и в своих целях; с тех пор как философия, сбитая с толку и бессильно застрявшая между религией и наукой, готова отречься от своих прав в пользу скептицизма - глубокий разлад появился в душе общества и в душе отдельного человека.
Религия отвечает на запросы сердца - отсюда ее магическая сила; наука - на запросы разума - отсюда ее неодолимая мощь. Но прошло уже много времени с тех пор, как эти две силы перестали понимать друг друга. Религия без доказательств и наука без надежды стоят друг против друга, бессильные победить одна другую.
Отсюда глубокая раздвоенность и скрытая вражда - и не только между государством и церковью, но и внутри самой науки, в лоне всех церквей, а также в глубине совести всех мыслящих людей.
Ибо, каковы бы мы ни были, к какой бы философской или социальной школе мы не принадлежали, мы несем в своей душе эти два враждебных мира, с виду непримиримые, хотя они возникли из одинаково присущих человеку, никогда не умирающих потребностей: потребности его разума и потребности его сердца» [30, с. 1-2].
Если же следовать теориям В.И. Вернадского и В.С. Соловьева, то при таком движении становится неизбежным выход на те испокон века вечные истины, а с точки зрения науки - аксиомы, на которых строятся любые религиозные учения. Аксиомы же эти являются ничем иным, как заповедями, или, говоря современным языком - системой ценностей, той единственной, уникальной и универсальной основой человеческого духовного и материального бытия, которую создало человечество за длительную историю своего развития.
В этих заповедях - основах и находятся источники любого подлинно гуманистического движения. Без соответствующей им ценностной ориентации никакое положительное, личностное человеческое развитие и развитие в целом всего общества, науки и техники невозможно.
Здесь и кроется истинный смысл гуманизации образования, в том числе и, пожалуй, в первую очередь, высшего технического образования. Духом гуманизма должны быть проникнуты все учебные предметы и не только гуманитарные, естественнонаучные, но и специальные. Учебники, учебные пособия должны быть очеловечены; принципы гуманизации необходимо заложить в основу любого учебного предмета, любой учебной дисциплины. Эти принципы и являются той универсальной методологией, с помощью которой можно гуманизировать любое направление инженерной деятельности.
Методологической основой гуманизации должны стать, как следует из анализа процессов развития философии техники и инженерного дела как искусства, принципы историзации, социологизации и упорядочения науки.
Принцип историзации должен базироваться на истории науки и техники, включая историю открытий и изобретений. Принцип со-циологизации заключается в сравнительном анализе развития научно-технических достижений человечества в соответствии с социальными потребностями общества. Принцип упорядочения или логизации предполагает обоснование развития науки как единой, цельной системы, то есть «технологизацию» изложения материала в рамках каждого учебного курса.
Итак, под гуманизацией образования должно понимать отнюдь не только одно расширение учебных программ втузов за счет включения в них отдельных гуманитарных дисциплин. Под гуманизацией высшего технического образования мы понимаем, во-первых, очеловечивание всего учебного материала, главным образом, учебников и учебных пособий, которые сегодня почти абсолютно безлики и содержат описание лишь одних готовых знаний, предназначенных для запоминания, и, во-вторых, логическую систематизацию учебного материала с тем, чтобы преподаваемая наука предстала не как набор знаний, но как логически стройная развивающаяся система.
Наука - это не готовые знания, а творческая деятельность по производству знаний. Научить же творчеству можно только изучая опыт истории науки и техники. При этом очеловечивание учебного материала предполагает формирование у учащихся познавательной активности, а логическая систематизация - это путь системного уплотнения информации. И, если вышеизложенные принципы будут учтены при построении учебного курса, то инженерная деятельность и на уровне
постановки задач, и в ходе их решения, и в процессе внедрения, никогда не будет действовать во вред, а только на пользу и благо всему человечеству.
Библиографический список
1. Альтшуллер Г.С. Рабочая книга по теории развития творческой личности. Часть 1 / Г.С. Альтшуллер, И.М. Верткин. - Кишинев : МНТЦ Прогресс, 1990. - 237 с.
2. БСЭ. - М. : Советская энциклопедия, 1976. - Т. 23.
3. Горохов В.Г. Методологический анализ научно-технических дисциплин / В.Г. Горохов. - М. : Высш. шк., 1984. - 112 с.
4. Горохов В.Г. Русский инженер-механик и философ техники Петр Климентьевич Энгельмейер / В.Г. Горохов // Вопросы истории естествознания и техники. - 1990. - № 4. - С. 51-60.
5. Горохов В.Г. Техническое знание в современной культуре / В.Г. Горохов, В.М. Розин. - М. : Знание, 1987. - 40 с.
6. Горохов В.Г. Формирование и развитие инженерной деятельности / В.Г. Горохов, В.М. Розин // Философские вопросы технического знания. - М., 1984. - С. 67-84.
7. ГумилевскийЛ Русские инженеры / Л. Гумилевский. - М. : Молодая гвардия, 1953. - 440 с.
8. Гюйо М. Искусство с социологической точки зрения / М. Гюйо. - СПБ., 1900. - 464 с.
9. Искусство и наука системной практики. - М. : НИИВШ, 1989. - 190 с.
10. Кирпичев В.Л. Значение фантазии для инженеров /
B.Л. Кирпичев. - СПб., 1911. - 23 с.
11. Кирпичев В.Л. Vivat, Crescat, Floreat / В.Л. Кирпичев. -Киев, 1898. - 22 с.
12. Корнилов И.К. Инновационная деятельность и инженерное искусство / И.К. Корнилов. - М. : Мир книги, 1996. - 196 с.
13. Корнилов И.К. Развитие инженерного дела в России / И.К. Корнилов // Высшее образование в России. - 1997. - № 4.
14. Корнилов И.К. Философия техники П.К. Энгельмейера / И.К. Корнилов // Высшее образование в России. - 1996. - № 4. - С. 104-111.
15. Кузнецов В.И. История науки в решении ключевой задачи реформы образования / В.И. Кузнецов, И.К. Корнилов // Вопросы истории естествознания и техники. - 1996. - № 4. - С. 135-142.
16. Кутателадзе С.С. Наука и инженерное искусство /
C.С. Кутателадзе // Методологические проблемы современной науки. - М. : 1979. - С. 86-89.
17. Лазарев Е.Н. Взаимодействие искусства и техники / Е.Н. Лазарев // Искусство и общество. - Л. : Лениздат, 1978. - С. 80-98.
18. Ларичев О.И. Наука и искусство принятия решений / О.И. Ларичев. - М. : Наука, 1979. - 200 с.
19. Марков М.Е. Искусство как процесс : Основы функциональной теории искусств / М.Е. Марков. - М. : Искусство, 1970. - 239 с.
20. Митчем К Что такое философия техники? / К. Митчем. -М. : Аспект Пресс, 1995. - 149 с.
21. ППерегудов Ф.И. Введение в системный анализ / Ф.И. Перегудов, Ф.П. Тарасенко. - М. : Высш. школа, 1989. - 367 с.
22. ПоловинкинА.И. Основы инженерного творчества : учеб. пособие для студентов втузов / А.И. Половинкин. - М. : Высш. шк., 1989. - 367 с.
23. Пригожин А.И. Нововведения: стимулы и препятствия /
A.И. Пригожин. - М. : Политиздат, 1989. - 271 с.
24. СтепинВ.С. Философия науки и техники / B.C. Степин,
B.Г. Горохов, М.А. Розов. - М. : Контакт-Альфа, 1995. - 384 с.
25. Съезды инженеров. - СПб., 1913. - 7 с.
26. Философский энциклопедический словарь. - М. : Сов. Энциклопедия, 1983. - 840 с.
27. Хессе К Петр Климентьевич Энгельмейер (К философскому наследию русского инженера) / К. Хессе // Вопросы истории естествознания и техники. - 1990. - № 4. - С. 60-70.
28. Хилл П. Наука и искусство проектирования / П. Хилл. -М. : Мир, 1973. - 262 с.
29. Шеннон Р Имитационное моделирование - искусство и наука / Р. Шеннон. - М. : Мир, 1978. - 478 с.
30. Шюрэ Э. Великие посвященные. Очерки эзотеризма религий / Э. Шюрэ. - Калуга : Лотос, 1914. - 422 с.
31. Энгельмейер П.К. Техническое мировоззрение / П.К. Энгельмейер // Философия техники. Вып. 1. Общий обзор предмета. -М., 1912.
32. Энгельмейер П.К. Современная философия / П.К. Энгельмейер // Философия техники. Вып. 2. - М., 1912. - 160 с.
33. Энгельмейер П.К. Наша жизнь / П.К. Энгельмейер // Философия техники. Вып. 3. - М., 1912. - 94 с.
34. Энгельмейер П.К. Техницизм / П.К. Энгельмейер // Философия техники. Вып. 4. - М., 1913. - 147 с.
35. Энгельмейер П.К. Нужна ли нам философия техники? / П.К. Энгельмейер // Инженерный труд. - 1929. - № 2. - С. 36-40.
36. Bolzano B. Wissenschaftslehre: Bd.3, Erfindungskunst. -Sulzbach: Z.Seidel, 1837. - 488 S.
37. Gates R.F. The art of inventing and what to invent. - N.Y. : Арр^оп^пШ^ Co, 1935. - 184 р.
38. Kivenson G. The art and science of inventing. - N.Y. : Van Nostpand Reinhold, 1977. - 195 р.
39. Weinstein A.S., Angrist S. W An Introduction to the Art of Engineering. -Boston: Allyn and Bacon, 1970. - 294 р.
