CC BY
28
ФИЛОСОФИЯ ПРАВА «РУССКОГО ЗАРУБЕЖЬЯ» И СОВРЕМЕННАЯ ЮРИДИЧЕСКАЯ НАУКА
АЛ. ЗОЛКИН,
доктор философских наук
Научная специальность:09.00.13 — философская антропология, философия культуры
E-mail: az20042004@mail.ru
Аннотация. Статья посвящена основаниям права в философии «русского зарубежья». В статье рассматривается право как феномен культуры. Анализируется социальная природа права, определяются основные ценности права. Ключевые слова: право, социальные основания, ценности, мораль, юридическая наука, философия.
THE LEGAL PHILOSOPHY OF RUSSIAN EMIGRATION AND MODERN JURIDICAL SCIENCE
A.L. ZOLKIN,
doctor of philosophy
Annotation. The article is dedicated to foundations of law in the philosophy of Russian emigration. The article dwells on the law as a phenomenon of culture. The social essence of law is analyzed, the main values of law is specified. Keywords: law, social foundations, values, moral, juridical science, philosophy.
В настоящее время в отечественной философии и теории права идет сложный процесс поиска нового типа правопонимания, отвечающего современным социокультурным реалиям и учитывающего как собственный исторический опыт, так и мировые достижения в исследовании правовых начал общественной жизни. Проблема заключается не столько в отсутствии общепринятой формулировки, сколько в необходимости разработки концептуального понимания права в рамках общей теории.
Одна из основных заслуг правоведов «русского зарубежья» (И.А. Ильин, Н.Н. Алексеев, С.Л. Франк, Г.Д. Гурвич) состоит в том, что они убедительно показали: претензия позитивистской юридической науки на знание права — не более как иллюзия, пустая абстракция, не ухватывающая истинную суть реального права. Поэтому они решительно призвали к полному обновлению всей юридической науки. «Общую теорию права, — писал И.А. Ильин, — придется пересмотреть всю. Самые идеи права и государства, отмиравшие в пустой отвлеченности, прикрепятся внизу к живой глубине правоощущающего духа и вверху к единой, объективной цели права и государства»1.
В современной юридической науке распространенной является традиция принимать в качестве основного идентификационного признака права механизм его реализации — принуждение. Право выделяется среди других форм и способов социального нормирования тем, что опирается на силу и авторитет
государства. От произвола право отличается тем, что осуществляемое им принуждение является легитимным, а от других социальных норм (моральных, религиозных, эстетических) — безусловной и всеобщей обязательностью своих требований. «Ходячее определение права, — отмечал Р. Иеринг, — гласит: право есть совокупность действующих в государстве принудительных норм. И это определение, по моему убеждению, вполне правильно»2. «Оно, — продолжает он, — заключает в себе два момента: норму и осуществление ее посредством принуждения. Только те из установленных обществом норм заслуживают названия правовых норм, которые влекут за собой принуждение»3.
Если понятие принуждения играет центральную роль в определении «юридического» понятия права, то философское определение права обычно связывается с его кантовским определением. Вопрос о понятии права для Канта является вопросом философским, а не юридическим. «Вопрос о том, — писал Кант, — что такое право, представляет для юриста такие же трудности, какие для логика представляет вопрос, что такое истина»4. Эти трудности связаны с тем, что само понятие права Кант считает априорным, а его суть не может быть извлечена из опыта.
1 Ильин И.А. Основные задачи правоведения в России. Собрание сочинений в 10 т. М., 1999. С. 226.
2 Иеринг Р. Цель в праве. СПб., 1881. С. 238.
3 Там же. С. 238.
4 Кант И. Сочинения в 6 т. Т. 4. Ч. II. М., 1963—1966. С. 138.
«Понятия, данные а priori, — утверждал И. Кант, — например, субстанция, причина, право, справедливость и т. д., строго говоря, также не поддаются дефиниции, именно поэтому юристы до сих пор ищут дефиницию для своего понятия права»5.
Понимание Кантом права тесно связано с его пониманием свободы как единственного прирожденного права. В связи с этим Кант дает следующее определение права: «Право — это совокупность условий, при которых произвол одного (лица) совместим с произволом другого с точки зрения всеобщего закона свободы»6.
Это либеральное по своей сути определение права в той или иной форме воспринято современной юриспруденцией, которая обычно стремится сочетать его с легистским определением Иеринга. Разумеется, формулировки могут быть разными, но концептуальная суть одна: принцип государственного принуждения эклектически сочетается с абстрактным принципом свободы, либо с принципом этического минимума.
Подобная официальная идеология права подвергалась критике еще русскими дореволюционными учеными. Так, Б.Н. Кистяковский отмечал, что если вслед за В.С. Соловьевым видеть в праве только этический минимум, либо вслед за юристами-практиками и теоретиками-позитивистами считать неотъемлемым элементом права принуждение, т.е. насилие, то вообще не следует упрекать интеллигенцию в игнорировании права, поскольку «она стремилась к более высоким и безотносительным идеалам и могла пренебречь на своем пути этою второстепенною ценностью»7.
Сам Б.Н. Кистяковский связывал ценность права с кантовским априорным определением, однако многие русские консерваторы выставляли свои контрдоводы против построения универсальной философии права на априорных основаниях. Еще А.С. Хомяков утверждал, что априорная философия права вообще «есть прямая и яркая бессмыслица»8, а попытки западной юриспруденции создать «мнимую науку права» — ни что иное, как тщетное «желание обратить в самобытные и твердые начала факты, выведенные из борьбы тесной римской государственности с дикими понятиями германца о неограниченных правах лич-ности»9. Несмотря на некоторую резкость этого заявления, уравнивающего кантовское определение права с «дикими понятиями германца», можно констатировать, что подобная ситуация существует и по сей день: суть права рассматривается либо в связи с
государством, либо в связи с индивидом. Государство выступает как индивид-Левиафан, а человек как абстрактный индивид; таким образом, суть права видится в произволе метафизического индивида.
Главной концептуальной идеей философии права «русского зарубежья» является резкое противопоставление принципа персонализма и идеи индивидуализма, заложенной в западноевропейской традиции правопонимания. Именно негативные последствия философско-правового индивидуализма вызывали критическое отношение к этой традиции у многих русских мыслителей. В частности, один из крупнейших теоретиков права «русского зарубежья» Н.Н. Алексеев указывал, что признание личности основной правовой ценностью — это главная догма новейшей философии права. «Истина, что право существует для человеческой личности и для ее охраны, — полагал он, — является как бы философско-правовой аксиомой»10. С понятием изолированной личности связаны производные от нее понятия, которые обычно и считаются основными правовыми ценностями: понятия эгоизма и интереса, понятия свободы и равенства. На них строятся определения различных правовых явлений и самого права: «право есть обузданный эгоизм», «право есть защищенный интерес» или «область внешней свободы», или «равновесие между свободой и равенством».
Это воззрение этически оправдывает эгоизм и индивидуализм, что и вызывало негативную реакцию многих русских мыслителей, в том числе и Г. Д. Гур-вича, согласно которому именно индивидуалистическая концепция права привела к драматическому разрыву правоведения и действительности, породив целый комплекс трудностей согласования абстрактных постулатов юридического индивидуализма с реальностью общественной практики. Основные дефекты такого понимания права Г.Д. Гурвич, подобно Н.Н. Алексееву, видел в том, что высшей целью права объявляется автономный индивид как усредненный представитель человеческого рода; единственная функция права видится в негативном ограничении сферы внешней свободы индивидов; единственное основа-
5 Кант И. Критика чистого разума. М., 1994. С. 431, 432.
6 Кант И. Сочинения в 6 т. С. 139.
7 Кистяковский Б.А. В защиту права (Задачи нашей интеллигенции) // Философия и социология права. СПб., 1998. С. 360.
8 Хомяков А.С. Мнение иностранцев о России // О старом и новом. М., 1988. С. 92.
9 Там же. С. 118.
10 Алексеев С.С. Основы философии права. СПб., 1998. С. 110.
210
Вестник Московского университета МВД России
№ 8 / 2012
ние обязывающей силы права приписывается воле индивида (человека или государства); единственно возможной сферой юридического общения является подчинение множества изолированных индивидов абстрактному правилу поведения — закону; сфера действия права ограничивается регламентацией исключительно внешнего поведения индивида.
Отвергая индивидуалистическую концепцию права, мыслители «русского зарубежья» сосредоточили свои усилия на разработке интегрального, синтетического и коммуникативного правопонимания, которое связывалось ими с проблемой осмысления общественной жизни как таковой. Так, С.Л. Франку принадлежит глубоко продуманная концепция социального как коммуникативного единства «я» и «мы». Общество есть не простое и абсолютное единство субъекта, а именно многоединство, т.е. единство, действующее в объединенности многих индивидуальных сознаний. Это означает, что общество в качестве соборного единства есть не некое «я», а «мы». Единство общества существует присутствуя и действуя как сознание общности, как идея «мы» в его отдельных членах. В результате, общественная жизнь мыслится не только как чисто внешняя форма человеческой жизни, но и как подлинная целостная реальность, как единственная реальность, в которой конкретно дан человек. Изолированный индивид есть абстракция, поскольку лишь в соборном бытии, в единстве общества человек обретает свою подлинную реальность.
Г.Д. Гурвич придал этой идее теоретико-правовое значение. Право, доказывал он, существует на разных уровнях организации социума: на государственном уровне, на уровне отдельных социальных групп, на уровне общества в целом. Таким образом, фундаментальное значение получает идея социального права, направленная против принципа юридического индивидуализма. В одной из своих работ ученый подчеркивал, что социальное право является правом объективной интеграции в феномен «Мы». Социальное право является правом мира, взаимопомощи, дружбы; индивидуальное право — правом войны, конфликта, разделения. Основанное на доверии, социальное право, никогда не может быть навязано извне. Оно осуществляет регулятивные функции исключительно изнутри. Поэтому социальное право автономно, оно присуще любому отдельному феномену «Мы». Вся сила права, по мысли ученого, производна от социального права, в котором выражается феномен «Мы», и
который не сводится лишь к простой взаимозависимости индивидов и разграничениям их интересов.
Философско-правовые представления Г.Д. Гур-вича в концентрированном виде отражаются в его определении права, которому мыслитель придавал большое значение. «Право, — писал он, — представляет собой попытку осуществить в данных социальных условиях идею справедливости (т.е. предварительного и по своей сущности многообразного примирения противоречивых духовных ценностей, воплощенных в данной социальной структуре) путем многостороннего императивно-атрибутивного регулирования, основанного на неразрывной связи между правопритязаниями и обязанностями; это регулирование обретает действенность через нормативные факты, которые придают регулированию социальную гарантию эффективности, и может в некоторых случаях обеспечивать выполнение своих требований посредством заранее установленного внешнего принуждения, что не предполагается как обязательное»11.
Разумеется, это определение, которое Г.Д. Гурвич стремился сделать максимально содержательным и исчерпывающе полным, сегодня может рассматриваться лишь как сугубо предварительное. Однако, его общий смысл выражен достаточно отчетливо: право по своей сути есть феномен социальный, поэтому его теоретическое определение должно адекватно отразить эту идею. Индивидуалистическая концепция, связывающая право с индивидом, не может рассматриваться в качестве фундаментальной концепции. Но это не означает, что индивид должен исчезнуть, поскольку право реализуется именно через индивида.
Оригинальность же философии права мыслителей «русского зарубежья» проявилась в стремлении создать теорию, сочетающую идею социального права с реалистической правовой доктриной, которая могла бы стать основой понимания общественной жизни и государственного строительства. Выдвинутая и обоснованная ими коммуникативная концепция права находит все большее число сторонников не только среди современных философов, но и среди правоведов. Создание синтезированной, интегральной философии права, в которой идея коммуникации играла определяющую роль, стала новаторским вкладом фи-лософско-правовой и этической мысли «русского зарубежья» в мировую философскую культуру.
11 Гурвич Г.Д. Философия и социология права. СПб., 2004. С. 608.
