CC BY
42
ЦЕННОСТНЫЕ ОСНОВАНИЯ ПРАВА В ОТЕЧЕСТВЕННОЙ ФИЛОСОФСКОЙ ТРАДИЦИИ
А.Л. ЗОЛКИН,
доктор философских наук
Научная специальность: 09.00.13 — философская антропология, философия культуры
E-mail: az20042004@mail.ru
Аннотация. Статья посвящена ценностным основаниям права в русской философии. В статье рассматривается право как феномен культуры. Анализируется социальная природа права, определяются основные ценности права. Ключевые слова: право, социальные основания, ценности, мораль, юридическая наука, философия.
THE VALUE FOUNDATIONS OF LAW IN THE RUSSIAN PHILOSOPHICAL TRADITION
A.L. ZOLKIN,
doctor of philosophy
Annotation. The article is dedicated to foundations of law in the Russian philosophy. The article dwells on the law as a phenomenon of culture. The social essence of law is analyzed, the main values of law are specified. Keywords: law, social foundations, values, moral, juridical science, philosophy.
Для русской философии вопрос о ценности права является одним из центральных. Это связано с тем обстоятельством, что судьба идеи права в русской культуре оказалась достаточно драматичной. Проблема духовного осмысления права неоднократно ставилась русскими философами, однако она не встречала должного понимания со стороны ученых-правоведов. Еще вдохновитель русского «нравственного идеализма» П.И. Новгородцев призывал к созданию «идеальных начал правообразования в их неразрывной связи с моральной философией»1. Вместе с тем, подобные призывы воспринимались юристами с известным недоверием. Один из крупнейших русских теоретиков права Г.Ф. Шершеневич утверждал, что юристы изучают право в его фактическом состоянии, не задаваясь мыслью о том, каким оно может или должно быть, а философы создавали идеальное право, не зная, что такое право в действительной жизни и как применяются его нормы2.
Г.Ф. Шершеневича, выражавшего в данном случае мнение многих профессиональных юристов, тревожило чрезмерно расширительное толкование права — распространение названия «право» на другие отношения, которые не подпадают под действие права или подпадают только отчасти. «Расширение права, — писал он, — производится главным образом за счет нравственности. Право часто приписывает себе то, что на самом деле создается и под-
держивается моралью»3. В результате, в общественном сознании закреплялась мысль о том, что существует «разделение труда» между юристами и философами права. Первые ограничивают толкование права узкими границами юридической догматики, вторые имеют полное право говорить о нравственной или духовной сущности права, оставаясь на уровне публицистики или философской литературы. Таким образом, идея духовности права во многом оставалась достоянием философии в ее элитарности, а не правосознания в его массовости.
Одна из основных заслуг русских философов-правоведов состоит в том, что они показали: претензия позитивистской юридической науки на знание права — не более как иллюзия, пустая абстракция, не ухватывающая истинную суть реального права. Поэтому И.А. Ильин, решительно призвал к полному обновлению всей юридической науки. «Общую теорию права, — писал он, — придется пересмотреть всю. Самые идеи права и государства, отмиравшие в пустой отвлеченности, прикрепятся внизу к живой глубине правоощущающего духа и вверху к единой, объективной цели права и государства»4. По его
1 Новгородцев П.И. О своеобразных элементах русской философии права // Сочинения П.И. Новгородцева. М., 1995. С. 305.
2 Шершеневич Г.Ф. Общая теория права. М., 1911. С. 15, 16.
3 Шершеневич Г.Ф. Указ. раб. С. 17.
4 Ильин И.А. Основные задачи правоведения в России: собр. соч. В 10 т. М., 1999. С. 226.
убеждению, юридическая наука должна строиться не просто как наука о «праве», но как наука о «праве в нормальном правосознании»5. «Строить право, — писал И.А. Ильин, — не значит придумывать новые законы и подавлять беспорядки, но значит воспитывать верное и все углубляющее и крепнущее правосознание»6.
Специфика отечественной концепции права и правосознания наиболее отчетливо проявилась в акцентировании социального, коммуникативного аспекта права, что резко контрастировало с идеей индивидуализма, заложенной в западноевропейской традиции правопонимания. Именно негативные этические последствия философско-правового индивидуализма вызывали критическое отношение к этой традиции у многих русских мыслителей. В частности, один из крупнейших теоретиков права «русского зарубежья» С.С. Алексеев указывал, что признание личности основной правовой ценностью — это главная догма новейшей философии права. «Истина, что право существует для человеческой личности и для ее охраны, — полагал он, — является как бы философско-правовой аксиомой»7. С понятием изолированной личности связаны производные от нее понятия, которые обычно и считаются основными правовыми ценностями: понятия эгоизма и интереса, понятия свободы и равенства. На них строятся определения различных правовых явлений и самого права: «право есть обузданный эгоизм», «право есть защищенный интерес» или «область внешней свободы», или «равновесие между свободой и равенством».
По утверждению другого представителя юридической науки «русского зарубежья» Г.Д. Гурвича, именно индивидуалистическая концепция права привела к драматическому разрыву правоведения и действительности, породив целый комплекс трудностей согласования абстрактных постулатов юридического индивидуализма с реальностью общественной практики. Основные дефекты такого понимания права Г.Д. Гурвич, подобно С.С. Алексееву, видел в том, что высшей целью права объявляется автономный индивид как усредненный представитель человеческого рода; единственная функция права видится в негативном ограничении сферы внешней свободы индивидов; единственное основание обязывающей силы права приписывается воле индивида (человека или государства); единственно
возможной сферой юридического общения является подчинение множества изолированных индивидов абстрактному правилу поведения — закону; сфера действия права ограничивается регламентацией исключительно внешнего поведения индивида.
Представления Г.Д. Гурвича о праве в концентрированном виде отражаются в его определении права, которому мыслитель придавал большое значение. «Право, — писал он, — представляет собой попытку осуществить в данных социальных условиях идею справедливости (т.е. предварительного и по своей сущности многообразного примирения противоречивых духовных ценностей, воплощенных в данной социальной структуре) путем многостороннего императивно-атрибутивного регулирования, основанного на неразрывной связи между правопритязаниями и обязанностями; это регулирование обретает действенность через нормативные факты, которые придают регулированию социальную гарантию эффективности, и может в некоторых случаях обеспечивать выполнение своих требований посредством заранее установленного внешнего принуждения, что не предполагается как обязательное»8.
Вместе с тем, русская философия далека от отождествления права и нравственности. Так, С.С. Алексеев утверждал, что праву чужда высшая нравственная ступень, на которой нет места признанию, — этому основному акту, в котором проявляются правовые ценности. Правовым субъектом как деятелем может быть только то лицо, которое способно совершать акты признания и сопереживать их. Другими словами, область права значительно совпадает со способностью совершать акты, которые можно назвать сознательными и разумными.
Подобная позиция долгое время рассматривалась как выражение сугубо религиозного мироощущения русских мыслителей, как их, на первый взгляд, бесперспективное стремление противопоставить христианские ценности логике развития современной цивилизации. И, тем не менее, современные исследования в сфере культурологи и философии права заставляют нас пересмотреть подобные оценки. «Сосуществующие в пространстве, времени и вечности
5 Ильин И.А. Указ. соч. С. 226.
6 Там же.
7 Алексеев С.С. Основы философии права. СПб., 1998. С. 110.
8 Гурвич Г.Д. Философия и социология права. СПб., 2004. С. 608.
№ 1 / 2013
Вестник Московского университета МВД России
229
правопорядки, — пишет известный отечественный теоретик права И.А. Исаев, — никогда не сливаются в один глобальный порядок, и это происходит потому, что на другом «трансцендентном» уровне они уже обладают таким единством»9.
Современная эпоха попыталась доказать самодостаточность нормативистского понимания и восприятия мира, искусственно ими же созданного и выдаваемого за высшую реальность. Несмотря на то, что тенденция к единому порядку, к высшей нормативности несомненно присутствует в мире, она все же не может характеризоваться исключительно в юридических терминах. Подобно тому, как грех, зло и преступление так и не стали сугубо юридическими категориями, их метафизическая сущность остается непреодолимой, постольку и метафизический, нравственный порядок мироздания не может быть исчерпан одними лишь юридическими понятиями. «Следует только помнить, — отмечает И.А. Исаев, — что это всегда был и остается порядок совершенно иного рода, чем тот, который формируется путем механической законодательной техники и администрирования, этот порядок, имея свой высший источник в трансцендентном, одновременно зарождается и живет в душе каждого отдельного индивида: древние говорили о макрокосме и микрокосме; религиозное сознание и традиция напоминают нам о Боге и душе человека»10.
Как видим, для русской философии нехарактерно стремление к полной юридизации общественной жизни. Русская философия вошла в историю философской мысли современности как философия религиозная, что серьезно усложняет оценку ее роли в обществе, которое по определению является светским. Этот момент является одним из препятствий диалога правоведов как носителей светского, рацио-
нального и формализованного мировоззрения, и философов, продолжающих говорить о религии.
Однако, серьезных препятствий для диалога здесь нет. На наш взгляд, русская философия религиозна не в том смысле, что она всецело обращена к богословской проблематики, а в том смысле, что она неустанно подчеркивает сущностно нравственный и метафизический характер человеческой жизни.
Интегрально-коммуникативное правопонима-ние, в создание которого внесли свой неоценимый вклад русские философы, стало той философской и научной концепцией, которая опередила свое время, поскольку в Западной Европе и США интерес к подобному правопониманию проявился лишь в последней четверти XX в. в работах Н. Лумана, Ю. Ха-бермаса, Р. Циппелиуса, Г.Дж. Бермана, Л.Л. Фул-лера, Р. Дворкина и их последователей.
Оригинальность же русской философии права проявилась в стремлении создать теорию, сочетающую идею нравственного смысла человеческой жизни с реалистической правовой доктриной, которая могла бы стать основой понимания общественной жизни и государственного строительства. Выдвинутая и обоснованная ими коммуникативная концепция духовной природы права находит все большее число сторонников не только среди современных философов, но и среди правоведов. Создание синтезированной, интегральной философии права, в которой идея коммуникации играла определяющую роль, стала новаторским вкладом философско-правовой и этической мысли «русского зарубежья» в мировую философскую культуру.
9 Исаев И.А. Топос и номос: пространства правопорядков. М., 2007. С. 413.
10 Там же. С. 415.
