CC BY
81
только небытие. Всякая сущность живет своими энергиями, раскрывается через энергию, но, проявляясь через свое иное, отнюдь не уничтожается, поскольку воплощенность, осуществленность, осмысленность, оформленность истины ее ни в коей мере не ограничивает и не умаляет,
Символ осуществляет сосредоточение абсолютного в единичном. Это — подвижное умозрительное единство, раскрывающее нам реальность того, что умопостигаемый мир содержит в себе логосы мира чувственного, а мир чувственный состоит из символов умопостигаемого. Итак, реальность символа — это «полная и абсолютная тождественность «сущности» и «явления», идеального и реального, бесконечного и конечного. Символ не указывает на какую-то действительность, но есть сама эта действительность. Он ничего не обозначает такого, чем бы он сам не был» [6; 876]. Более того, «мир есть символ и исполнен символов и потому миропонимание должно быть символично» [16; 485J.
Но до и прежде всего символ есть реальность, задающая то единство, которое является основанием бытия нашего сознания, его жизни. И в этом смысле, в этом онтологическом аспекте, символ есть субстанциальная основа сущего, ибо основа мира есть символически постигаемая субстанция.
Библиографический список
1. Флоренский П.А. Обратная перспектива // Сочинения в 2-х тт. М, Т. 2.
2. Соловьев B.C. Критика отвлеченных начал// Сочинения в 2-х тт. Т. 1. М„ 1990.
3. Лосев А.Ф. Самое само// Самое само: Сочинения. М., 1999.
4. Лосский Н.О. Обоснование интуитивизма// Лосский Н.О. Избранное. М , 1991.
5. Эрн В.Ф. Борьба за Логос // Эрн В.Ф. Сочинения. М., 1991.
6. Лосев А.Ф. Вещь и имя// Лосев А.Ф. Бытие, Имя. Космос М„ 1993.
7. Флоренский П.А. О реализме //Флоренский П. А. Сочинения в 4-х тт. Т. 2., М., 1996.
8. Мамардашвили М.К., Пятигорский A.M. Символ и сознание. Метафизические рассуждения о сознании, символике и языке. М., 1997.
9. Флоренский П.А. Культурно-историческое место и предпосылки христианского миропонимания// Флоренский П.А. Сочинения в 4-хтт. Т, 3(2). М., 1999.
10. Лосев А. Ф. Проблема символа и реалистическое искусство. М , 1976.
11. Лосев А. Ф. Форма. Стиль, Выражение. М., 1995.
12. Бычков В.В. Выражение невыразимого, или Иррациональное в свете ratio// Лосев А. Ф. форма. Стиль, Выражение. М., 1995.
13. Франк С.Л. Непостижимое // Франк С.Л. Сочинения. М, 1990.
14. Флоренский П А. Философия культа. // Флоренский П.А. Собрание сочинений. М., 2004,
15. Флоренский П,А. О реализме// Флоренский П.А. Сочинения в 4-х тт. Т.2. М., 1996.
16. Флоренский П.А. Об ориентировке в философии// Флоренский П.А. Сочинения в 4-хтт. Т.З (2). М., 2000.
МЕЛЬНИКОВА Инна Валерьевна, аспирант кафедры философии.
Дата поступления статьи в редакцию: 13.05.06 г. © Мельникова И.В.
УДК 159.923.2 в п. ГЕРАСИМОВ
Омский государственный педагогический университет
ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ САМОСТИ_
Статья посвящена анализу самости с позиции неодетерминизма, который в постклассической психологии выступает как психосинергетическая парадигма, в рамках которой человек рассматривается как неравновесная, трансцендентальная и дис-сипативная система, обладающия сознанием. В этой связи самость выступает как особый содержательный аспект самодетерминации, осуществляющийся как переживание субъектом Я-соотнесенности того, что происходит в нем самом и вокруг него.
Детерминация существования, поведения и осуществления человека в его общих сущностных составляющих представляет собой одновременно и философскую, и психологическую проблемы, содержание которых, по крайней мере сейчас, в достаточной степени созвучны.
В классической философии, в её метафизической воплощенности, когда основной методологической позицией является установка на усмотрение глубинного и имманентного смысла и логики в бытии и в сущности любого феномена, доминирую-
щим гносеологическим мотивом становится рассмотрение широкого спектра первообусловлен-ностей — от Бога, до трансцендентально (сверхчувственно) постигаемого рационального логоса мироздания. В этом суть объективного гносео-логизма, во многом обусловленного сущностной составляющей функционирующего сознания субъекта, в том числе и исследователя, выстраивающего через осознание «предметности» бытия каузальную атрибутированность, линейно и однозначно определяемую. В контексте такого подхода
гносеологизм, как особая парадигмальная позиция, основанная на признании бытия «объективной реальностью» и противостоящего этой реальности субъекта, порождает проблему сущности бытия, его познаваемости и специфики его «отражения» в сознании человека. Именно отражение как основная характеристика взаимодействия субъекта с окружающим миром и выступает в качестве деривата такого противопоставления.
Вместе с тем следует признать, что такое противопоставление как бы оттенило проблему человека в мире. Появился интерес философов к вопросу сущности не только бытия, ной сущностных свойств человека. С необходимостью возникла проблема человеческого или очеловеченного бытия, которое в работах М. Хайдеггера, и философии, и С.Л. Рубинштейна, в психологии, превратилось в онтологическую позицию. При этом определилось представление об онтологии бытия как о бытие человека. У Хайдеггера (1993) «очеловеченное» бытие существует уже в понятии das Sein — в существительном, происшедшем от глагола «быть», т.е. быть чему-то конкретному, состояться как конкретное существование или осуществление «его-то сущего, например, человека. С.Л.Рубинштейн занимает еще более определенную позицию и пишет: «...познающий человек располагается не перед бытием, сущим и, значит, не располагает его перед собой, превращая все бытие в предмет, в объективную наличность для созерцания, превращая все только в объект для субъекта, а находится внутри его» [11. С.260].
Своеобразие позиции М.Хайдеггера состоит в противостоянии метафизической парадигме, в рамках которой существует антагонистическая диада «субъект — объект», парадигмы экзистенциальной, через заключение, что бытие существует лишь как бытие человека, субъекта бытия. Такое противопоставление выливается в ситуацию, когда осуществление субъекта в мире описывается им как «здесьбытие» — «Dasein».[15] Фактически экзистенциальная философия М.Хайдеггера осуществляется как попытка обосновать и описать субъективное бытие, представить его как бытие субъекта, как его самоосуществление. Именно в этой связи в его теории возникают две сопряженные понятийные области: «понимание» и сущностное бытие — «возможность», когда существование субъекта опосредовано, с одной стороны, его выбором, а с другой — осуществлением этого выбора в определенных условиях. «Возможность как экзистенциал, - пишет М.Хайдеггер, — означает не какое-нибудь свободно парящее в воздухе мо-жествование в смысле «безразличия выбора». ... Здесьбытие есть возможность быть свободным для наиглубочайше-личного можествования» [15. С.4]. Таким образом, соотнесенность с ситуацией осуществления «здесьбытия» существует по Хайдегге-ру как «можесвование», как возможность осуществления не вообще всего, а того, что субъект считает возможным. В этом суть субъектного осуществления. Можествование, по Хайдеггеру, субъективируется, становится принадлежащим бытийствующему субъекту как понимание. Последнее осуществляется, прежде всего, как ограничение «можествования», которое ограничено возможностями самого субъекта. В рамках такой позиции «Dasein» превращается в осуществляемое здесь существование, осуществление можествования субъекта в мире возможностей. Такое понима-
ние процессов бытия позволяет говорить о новом аспекте экзистенциальности — как о реализации субъектом в процессе свободного выбора возможностей, обусловленных приглашающими влияниями мира. В этом состоит одна из содержательных сущностей «неодетерминизма».
Инаковостт. недетермилизма выражается в том, что для данной парадигмалыюй позиции характерно иное, чем прежде рассмотрение возможности возникновения причинно-следственных связей, основанное на представлениях о нелинейности взаимодействия, на признании отсутствия феномена внешней причькы и отказ от принудительной каузальности.
Особый подход ^ реаличации неодетерминизма существует как синергетикт, а в психологии как ¡¡"ихосинергеги-'а. Синергетическая парадигма, особенно в психологии, представляется в достаточной степени прагматичной позицией, поскольку содержит минимальное количество допущений. Пожалуй, главным из них является предположение о наличии особого вида системной детерминации — самоорганизации. Самоорганизация выражается в том, что возникновение, становление, поведение и свойства системы определяются свойствами, входящих в нее элементов и характером их иерар-хизированного взаимодействия внутри такой системы. Такие структурированные системы носят название неравновесных. При этом система автономна по отношению к внесистемному пространству, суверенна, и даже конечный уровень её развития определяется внутренним образом, и существует как аттрактор. Это обозначает, что если рассматривать человека как систему, то, как раз возможность суверенного существования и производства себя из всех имеющихся «можествовапий» будет определять его как субъекта.
Особую область во множестве неравновесных систем составляют «живые системы». Их основным свойством является выраженное, в присущей им поведенческой активности, стремление сохранить свою неравновесность, т.е. целостность. У таких систем самоорганизация превращается в особое свойство — самодетерминацию, которая проявляется, прежде всего, в предвзятом отношении такой системы к свойствам внесистемного пространства. Это заметил еще А.С.Выготский, когда писал, что предназначенность психики, «её положительная роль — ... чтобы не всегда верно отражать, т.е. субъективно искажать действительность в пользу организма» (курсив мой. — В.Г.) [4.С.55]. Таким образом, субъективность выступает не как некий артефакт психического отражения, а как переживание предвзятости, но предвзятости отнесенной к системе, у человека — к нему самому, субъективной предвзятости или субъективности. В таком контексте психика из отражающей превращается в порождающую, а поведение субъекта определяется особым психологическим феноменом, существующим как образ мира (А.Н.Леонтьев, 1983), как многомерный мир человека (В.Е.Клочко Э.В.Га-лажинский, 1999). Это обозначает, что случай выступает как зафиксированный миг взаимодействия, как квант изменения изменчивости, а у человека, как проявление сущностного содержания индивидуальности субъекта, индивидуальности произвольно манифестируемой, осуществляющейся как уникальность момента самобытийствования Я-соотнесенного, т.е. каузально атрибутированного относительно самого субъекта. Здесь возникает
особая феноменальность субъективного как свойства субъекта. Субъективное осуществляется как выстраивание Я-соотнесенностей в процессе детерминации поведения и деятельности субъекта, а субъективность выступает как базовое, необходимое для сохранения живой системы свойство.
Таким образом, если рассматривать человека как систему, но в его сущностной составляющей, определяемой наличием сознания, то самодетерминация, представленная у всех живых систем как стремление сохранить свою неравновесность, у человека с необходимостью превращается Я-де-терминированность его поведения. В этих условиях образ мира, многомерный мир человека, превращается в образ жизни, обеспеченный возникновением особых смысловых (содержащих обязательно оценочный компонент) векторов, представленных еще в онтологической концепции М.М.Бахтина (1979) как «Я-для других», «Ядля себя», «Другие для меня».
В таком содержательном контексте выстраиваемый в психологии ряд: субъект, субъективность, дополняется еще и моментом Я-соотнесенности своего существования или самостью. Этот ряд отнюдь не обозначает синонимичность представленных в данном случае понятий. На самом деле, по нашему мнению, это разные по своей функциональной содержательности свойства человека -субъекта, причем субъекта, не только как носителя деятельности и не столько человека как продукта этой деятельности, сколько человека свободного и, следовательно, потенциально способного осуществить эту свободу, как организацию и реализацию свободного выбора способов осуществления своих сущностных свойств.
В рамках психосинергетической позиции человек не просто способен к надситуативному поведению, но в таком поведении он осуществляется как сущее, становится сущим и определяет свое здесь и сейчас существование, становясь иным чем он был, оставаясь иным, по сравнению с тем, чем он будет, и, осознавая себя иным в окружающем мире, предстоящим. Именно в этой связи В. Франкл считал основным сущностным свойством человека «само-трансценденцию», как ориентировку во внешнем мире, «на смысл, который необходимо осуществить ....»[ 15.С.29|. Это некий субъектно соотнесенный момент, существующий как самостнообуслов-ленный, имеющий самоценностный, субъективный контекст, а не просто предметно осмысленный человеком мир. Это обозначает, что структурно-содержательный аспект смысла как психологического феномена представлен в сознании и как предмет побуждающий, и как переживание его самостной (субъектно отнесенной) значимости, т.е. не только в личностной соотнесенности, или в социальной контекстиости, но и в собственной субъективной его значимости. В этом, по-видимому, состоит не просто индивидность, как результат индивидуации, т.е. отнесения присущего человеку самому себе, но субъективация, как осознание самопричастности собственному выбору и самоответственности.
Однако выбор предполагает основания для его осуществления. Одним из таких оснований является уже упоминавшаяся нами предметность человеческого бытия, когда он, через осознание наличия реального мира, осознает себя. Именно в этом состоит первый аспект самотрансцендентности, как сущностного свойства человека.
В наиболее примитивной форме, субъективный выбор определяется обстоятельствами, но в этом случае и самоответственость человека переживается им как ответственность, которую он перекладывает на ситуацию. Это обозначает, что активность субъекта здесь осуществляется как процесс приспособления или адаптации его к условиям существования, в котором минимизируется присутствие «Я» субъекта, и он перестает быть собой, теряет свою «яйность» (термин Хайдеггера). Человек осуществляется в данном случае на принципах гомеостаза.
Однако еще В.Франкл заметил, что самоактуализация может определяться, в том числе, и как создание субъектом внутреннего напряжения. Это особое, может быть не всегда каузально осознаваемое, проявление человека как флуктуирующей системы носит название гетеростаза. Гете-ростаз определяется как «...развитие, выход «за пределы» норм, самостоятельное нарушение равновесия с целью развития нового — творчество, самореализация [6. С. 137). В этой связи, другая форма выбора субъектом момента и способа самоосуществления или самореализации состоит в производстве условий для динамического самоосуществления, для реализации того, что В.П. Зин-ченко (1996) назвал «живым действием», которое существует как создание субъектом себя иного, и его выход за пределы себя сложившегося (развитие).
Но такая форма самоосуществления требует нового способа его организации. В этом случае взаимодействие субъекта с окружающим миром осуществляется на принципах гомеореза. Гомеорел существует как проявление способности системы к развитию и определяется как «достижение некоторой нормы, через производство новообразований» [6. С.138].
Суть соотношения этих принципов, обеспечивающих осуществления человека как системы, состоит в том, что «гомеорез «дисциплинирует» гете-ростаз, преобразуя его в «нормотворчество» [6. С. 137].
Вместе с тем закономерности регуляции, открытые в физиологии движений, кибернетике и психологии поведения (П.К.Анохин, 1968, Н.А.Берн-штейн, 1957, Дж. Миллер, Е. Галантер, К. Прибрам, 1965), требуют наличия особого регуляторного фактора, который носит название плана действия, программы действия, акцептора действия, программы потребного будущего, а в синергетике управляющего параметра. Но в тех случаях, когда дело касается живых систем, главенствующим моментом становится предикат «потребное», соотнесенное с содержанием потребности, а если речь идет о человеке, наделенном сознанием, то и Я-соотнесенным будущим. Именно в этом состоит первый содержательный аспект феномена «яйности» или самости. Причем феноменология самости, если следовать логике психосинергетики должна выводиться не из феноменологии сознания, как это делал К. Юнг (1995), и не только как момент или процесс существования Я, как у Хайдеггера (1993), но как свойство наделенной сознанием и потому субъективно пристрастной и субъектно ответственной живой системы, которой является человек. В этом случае гетеростаз, по логике вещей, осуществляется как производство субъектом Я-соот-несенных норм, как нормотворчество для себя. Эти нормы теперь существуют не просто в виде превращенных форм сознания, но как субъективированные, отнесенные к самому субъекту.
В отечественной психологии достаточно прочно утвердилось понятие «субъект», как сознательно действующее лицо, субъект жизни и познания, осознания мира и самого себя как сознательного существа. В этой связи самость как момент самосознания может рассматриваться как свойство субъекта, причем такое, без которого не возможен процесс субъективации, возникновения субъективного, т.е. Я-соотнесенного отношения к миру. Но для того, чтобы стала возможной такая Я-соот-несенность, необходимо отражение в сознании субъекта момента существования самого субъекта, как суверенного существа, наделенного собственной активностью, способного к надситуативному, т.е. произвольному и преображающему ситуацию, взаимодействию с ней.
Таким образом, а другом содержательном аспекте самость выступает как результат Я-осознании. как противоположение субъекта объектному или предметному миру. Самость определяется возможностью осознаваемого выделения субъектом себя из ситуации, и переживанием момента своей суверенности как возможности произвольного отвлечения от ситуации и вовлечения в неё, клк осуществление момента произвольного выбора содержательных аспектов своего существования, как самоосуществление. Именно самость и определяет такую возможность, выступая как условие существования и условие осуществления «Я» человека.
Говоря так, мы хотим подчеркнуть, что, по нашему мнения, понятие «Я» и понятие «самость» не тождественны. Скорее можно утверждать, что осуществление человека как субъекта определяется переживанием Я, а осуществление Я обеспечивается возможностью переживания самости. Именно г> этой связи Я и Самость нельзя признать одинаковыми по содержанию психическими феноменами. Каждое из них является возможностью осуществления другого, а вместе они определяют реализацию человека как субъекта. Самость существует как способ и условие переживания субъектом отношения к самому себе.
Именно в такой содержательной двоичности самость выступает как фактор и момент реализации важного для человека, как живой системы, свойст ва предвзятости (субъективности), как проявление его «яйности», где субъективность выступает не только как возможность индивидуально своеобразного видения человеком окружающей среды, но восприятие его как жизненной ситуации, в её, определяемой актуальной потребностью, смысловой окрашенности. Самость в этом случае существует как свойство, определяющее Я-оцененность активности человека, как условие возникновения его претензий к ситуации его жизни, как условие осуществления им осознаваемого выбора, в том числе, и жизненного пути, как необходимое условие порождения смыслов.
Когда мы говорим о феноменах Я и самости, то имеем в виду еще один существенный аспект их существования — это многообразность их реализации. Осознаваемое Я может определяться деятельностью и степенью её актуальности для субъекта (как возможность и факт самореализации), другими людьми, как усвоенное субъектом их отношение к нему, ставшее самоотношением, наконец, как момент принятия субъектом происшедших в нем изменений и признание или узнавание себя измененного. В таком контексте самость выступает как отношение Я к Я, как момент само-
идентификации, как установление тождественности, идентичности меня теперешнего ко мне проммому. В таком контексте самость может быть представлена как Я-ощущение, как Я-тождественность.
Наконец, если рассматривать человека как систему, способную действовать на принципах «гетеростаза», то следует оттенить еще одну функциональную и, следовательно, феноменальную составляющую самости — производств-') норм для себя, что обозначает производство самого себя, когда самость существует как позможж. ть самопреобразования [12]. Признание этого факта существенным образом меняет представление о самодетерминации у человека, о тличающее uro от других систем, вообще, от живых систем, в частности. Наличие самости, о'.'.-сспечиьающей процесс самоотнесенности avi явности субъекта и характер отношении его к розул: гагам такой активности порождает, два содержательных аспекта процесса самодетерминации: процесс самоактуализации и проц^с с самодетерминации. Появляется иное, чем обычно понимание самоак туализации, как приписывание субъективного веса, возникающим у субъекта побуждениям, а также осознаваемым и принимаемым им ценностям. На уровне становления мотивации активности субъекта это проявляется в том, что побуждение, прежде чем стать мотивом, осознается человеком, в той или иной форме и принимается или не принимается им к реализации в качестве мотива его дея тельности (A.A. Файзуллаев, 1985).
В таком кон тексте самоактуализация — это не только « ...стремление человека к возможно более полному выявлению и развитию личностных воз-можностьей [7. С.311 ], и не действие, направленное на удовлетворение потребности, и в этом смысле универсальный принцип жизни и стремление субъекта реализовать заложенные в нем потенции (А Мас-лоу, 1999), а переживание субъектом значимости побуждений и способов реализации этих побуждений в их Я-соотнесенности.
Однако субъект существует не только как потенциальная свобода выбора содержания и способов самоосуществления. Выбор человека имеет и другую содержательную плоскость - быть или не быт$> собой, осуществляться или нет, манифестировать свою индивидуальность или спрятаться за фасадом формальных ролей. Именно в этом случае появляется особое свойство субъекта и особое проявление самости — субъектность, как Я-от-несенный переход от потенции к её реализации. Именно такой процесс существует как процесс самореализации, которая в этом случае понимается как осознаваемый человеком выбор момента перехода от возможности в действительность, как процесс самотворения или самостановления, самопрезентации. В этом случае самость проявляется как особый момент, как момент переживания Я-приня-тия или самопринятия, от содержания которого зависит реализация субъекта как индивидуальности. Появляется зависимость, з рамках которой человек осуществляется как индивидуальность в меру того, насколько он себя принимает.
Таким образом, в философии неодетерминизма проблема самости появляется как следствие возникновения онтологической позиции в решении основного философского вопроса. Самость в контексте такого подхода выступает как некий описательный феномен, обозначающий примат человеческого, субъективного, вероятностно детерминированного в описании бытия.
В психологии самость выступает как необходимое следствие описания человека как субъекта, т.е. наделенного способностью субъективно обусловленной организации бытия, бытия, переживаемого как многомерный мир человека. В этой связи самость существует как базовое условие организации Я-соотнесенной активности субъекта, обусловливающей возникновение смыслового взаимодействия его с окружающим миром, позволяющее рассматривать психику не как процесс отражения, а как процесс субъективного порождения.
Самость как психологический феномен позволяет рассматривать жизнь человека, его взаимодействие с социумом как процесс осуществления его сущностных свойств, как манифестацию его индивидуальности, обусловленную характером самопринятия субъекта.
Библиографический список
!. Анохин П.К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса. М.: Медицина, 1968.
2. Бернштейн H.A. Некоторые проблемы регуляции двигательных актов. Вопросы психологии, 1957. №.6. - С. 70-91.
3. Бахтин М.М. Эстетика словестного творчества. - М.: Искусство, 1979.
Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса/Психология. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000, С. 14-121.
Зинченко В.П., Моргунов Е.Б. Человек развивающийся. Очерк российской психологии. — М.: Тривола, 1994.
Клочко В.Е.Галажинский Э.В. Самореализация личности: системный взгляд. -Томск: Изд-во Томского университета, 1999.
Краткий психологический словарь. - М : Политиздат, 1985.
4, Леонтьев А.Н. Образ мира//Леонтьев А.Н. Избр. психол. произведения: в 2-х томах. Т.». М.: Педагогика, 1983. С.251-261.
МаслоуА. Г. Мотивация и личность СПб.: Евразия, 1999.
Дж. Миллер. Е. Галантер и К.Прибрам Планы и структура поведения. — М.: «Прогресс», 1965.
5, Рубинштейн С Л. Проблемы общей психологии. — М.: «Педагогика», 1976.
6, Слободчиков, Е.И. Исаев Антропологический принцип в психологии развития. - Вопр. психол.1998. N»6. (С. 3-17).
7, Файзулаев A.A. Принятие мотива личностью. // Психол. журнал. - Т.:. - № 4. - 1985. - С. 87-97.
Франкл В. Человек в поисках смысла. Сборник. — М.: Прогресс, 1990.
Хайдеггер М. Бытие и время / Работы и размышления разных лет. Пер с нем. М.: Изд-во «Гнозис», 1993.
8, Юнг К. Ответ Иову. М.: Канон, 1995.
ГЕРАСИМОВ Владимир Павлович, кандидат психологических наук, доцент кафедры практической психологии.
Дата поступления статьи в редакцию: 26.06.06 г. © Герасимов В.П.
УД«11 C.B. ПЕРЕВАЛЬСКЛЯ
Сибирский государственный университет физической культуры и спорта
АВТОРИТАРНОЕ СОЗНАНИЕ КАК ПРЕДМЕТ
СОЦИАЛЬНОЙ ФИЛОСОФИИ
В статье идет речь об авторитарном сознании, подразумевающем, что данный феномен возникает на пороге диалектического взаимодействия категорий индивидуального и социального бытия, являя собой взаимопроникновения всех связующих ее частей. Это указывает на природу авторитарности как оформленной, самоопределившейся целостности, которая стремится к определению и удержанию всего, что попадает в поле ее зрения.
Актуальность изучения авторитарного сознания определяется социально-исторической ситуацией, которая сложилась в России. Современная Россия на пути построения демократического общества столкнулась с трудностями в реальном осуществлении принципов демократии в жизни общества. Связанная с ней повышенная конфликтность провоцирует усиление противоречий в разных сферах деятельности. Все это порождает целый комплекс проблем, настойчиво требующих своего осмысления и решения в рамках гуманитарного и философского знания.
Проблема авторитарного сознания относится к разряду тех феноменов, суть и смысл которых теряется в частных трактовках и определенных углах зрения на них. Это ведет к обесцениванию проблемы авторитарности в глазах ученых как яв-
ления целостного по форме и содержанию. Знание проблематики авторитарности до сих пор остается достаточно фрагментарным, и мы находим здесь пример того случая, когда какие-либо частные вопросы одной темы подменяют собой комплексный взгляд на целостность данного явления как такового. Авторитарность не является побочным, вторичным продуктом жизнедеятельности человека и общества, как это принято считать в общественных науках. Она также не только производность явлений, происходящих в мире сознания и в сфере общественных отношений. Авторитарность есть феномен присущий человеческому миру во все времена его существования, а не исключительно в периоды политических кризисов, Осмысление социальной природы феномена авторитарного сознания в его постоянности присутствия дает нам ключ к пони-
