CC BY
103
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
%
~
общества, т.к. для формирования оптимального поведения в среде своего существования нация должна постоянно приспосабливаться к непрерывно изменяющимся внешним условиям, познавая эту среду путем сбора и обработки как внешней, так и внутренней информации. В результате чего в нации формируется динамическая информационная модель внешнего мира — национальная идея, являющаяся результатом сбора, передачи, накопления, переработки информации о нем. Национальная идея служит состемообразующим и структуроорганизующим принципом нации, что повышает жизнеспособность нации в ходе ее приспособления к изменчивым внешним условиям. Необходимость появления национальной идеи, а вместе с тем нового общественного формирования, использующего ее, — нации, обусловлена распадом в индустриальном и постиндустриальном обществе традиционной культуры, а, следовательно, не способности прежнего общественного формирования — этноса, решать усложняющиеся задачи-вызовы изменившейся среды обитания общества. Преимущества нации перед этносом полностью обусловлены только национальной идеей, что заключено в функциях, которые последняя выполняет по отношению к нации и входящим в нее индивидам.
К таким функциям можно отнести: 1) интегрирующую; 2) идентификационную; 3) мобилизаци-
онную (мотивационную); 4) презентативную; 5) и коммуникативную. Последняя — коммуникативная — функция является основной первых четырех, т.к. они могут быть раскрыты лишь внутри ситуации общения. Все эти функции обусловлены национальными символами, спецификой их свойств и особенностями их функционирования внутри национальной идеи как полиструктурной системы.
Примечания
1. А если такой термин и присутствует в словаре, как, например, в словаре по политологии (См.: Политология: Энциклопедический словарь. — М., 1993. — с. 203, 212), то он явно не соответствует тому смыслу, который используется в дискуссиях.
2. Различие понятий коммуникация и информация значительное само по себе, но не обязательно в контексте данной статьи. Определим здесь их отношение как функции и структуры, т.е. будем признавать коммуникацию одной из функциональных сторон информации.
3. См.: Юнг К. Г, Архетип и символ. — М., 1991. — С. 64 —
122.
ФИНК Рудольф Александрович, аспирант кафедры философии и социальных коммуникаций ОмГТУ.
Дата поступления статьи в редакцию: 09.12.06 г.
© Финк Р.А.
УДК 1599+1 В. П. ГЕРАСИМОВ
Омский государственный технический университет
ФИЛОСОФИЯ И ПСИХОЛОГИЯ САМОСТИ
Статья посвящена анализу самости с позиции неодетерминизма, который в постклас-сической психологии выступает как психосинергетическая парадигма, в рамках которой человек рассматривается как неравновесная, трансцендентальная и диссипативная система, обладающая сознанием. В этой связи самость выступает как особый содержательный аспект самодетерминации, осуществляющийся как переживание субъектом Я-соотнесенности того, что происходит в нем самом и вокруг него.
Детерминация существования, поведения и осуществления человека в его общих сущностных составляющих представляет собой одновременно и философскую, и психологическую проблемы, содержание которых, по крайней мере сейчас, в достаточной степени созвучны.
В классической философии, в её метафизической воплощенности, когда основной методологической позицией является установка на усмотрение глубинного и имманентного смысла и логики в бытии и в сущности любого феномена, доминирующим гносеологическим мотивом становится рассмотрение широкого спектра первообуслов-ленностей — от Бога до трансцендентально (сверхчувственно) постигаемого рационального логоса мироздания. В этом суть объективного гносеоло-гизма, во многом обусловленного сущностной составляющей функционирующего сознания субъекта, в том числе и исследователя, выстраивающего
через осознание «предметности» бытия каузальную атрибутированность, линейно и однозначно определяемую. В контексте такого подхода гно-сеологизм, как особая парадигмальная позиция, основанная на признании бытия «объективной реальностью» и противостоящего этой реальности субъекта, порождает проблему сущности бытия, его познаваемости и специфики его «отражения» в сознании человека. Именно отражение как основная характеристика взаимодействия субъекта с окружающим миром и выступает в качестве деривата такого противопоставления.
Вместе с тем следует признать, что такая пред-положенность субъекта и мира как бы оттенила проблему человека в мире. Появился интерес философов к вопросу сущности не только бытия, но и сущностных свойств человека. С необходимостью возникла проблема человеческого или очеловеченного бытия, которое в работах М. Хайдеггера,
С.Л. Рубинштейна, в психологии, превратилось в онтологическую позицию. При этом определилось представление об онтологии бытия как о бытие человека. У Хайдеггера [15] «очеловеченное» бытие существует уже в понятии das Sein — в существительном, происшедшем от глагола «быть», т.е. быть чему-то конкретному, состояться как конкретное существование или осуществление чего-то сущего, например, человека. С.Л.Рубинштейн занимает еще более определенную позицию и пишет: «...познающий человек располагается не перед бытием, сущим и, значит, не располагает его перед собой, превращая все бытие в предмет, в объективную наличность для созерцания, превращая все только в объект для субъекта, а находится внутри его». [11. С.260 ]
Своеобразие позиции М.Хайдеггера состоит в противостоянии метафизической парадигме, в рамках которой существует антагонистическая диада «субъект — объект», парадигмы экзистенциальной, через заключение, что бытие существует лишь как бытие человека, субъекта бытия. Такое противопоставление выливается в ситуацию, когда осуществление субъекта в мире описывается им как «здесьбытие» - «Dasein».[15] Фактически экзистенциальная философия М.Хайдеггера осуществляется, как попытка обосновать и описать субъективное бытие, представить его как бытие субъекта, как его самоосуществление. Именно в этой связи в его теории возникают две сопряженные понятийные области: «понимание» и сущностное бытие — «возможность», когда существование субъекта опосредовано, с одной стороны, его выбором, а, с другой стороны, осуществлением этого выбора в определенных условиях. «Возможность как экзис-тенциал, - пишет М.Хайдеггер, - означает не какое-нибудь свободно парящее в воздухе можествование в смысле «безразличия выбора». .Здесь бытие есть возможность быть свободным для наиглубочай-ше-личного можествования» [15. С.4]. Таким образом, соотнесенность с ситуацией осуществления «здесьбытия» существует по Хайдеггеру как «мо-жествование», как возможность осуществления не вообще всего, а того, что субъект считает возможным. В этом суть субъектного осуществления. Можествование, по Хайдеггеру, субъективируется, становится принадлежащим бытийствующему субъекту как понимание. Последнее осуществляется, прежде всего, как ограничение «можествова-ния», которое ограничено возможностями самого субъекта. В рамках такой позиции «Dasein» превращается в осуществляемое здесь существование, становится осуществлением можествования субъекта в мире возможностей. Такое понимание процессов бытия позволяет говорить о новом аспекте экзистенциальности — как о реализации субъектом самого себя в процессе свободного выбора возможностей, обусловленных приглашающими влияниями мира. В этом состоит одна из содержательных сущностей «неодетерминизма».
Инаковость недетерминизма выражается в том, что для данной парадигмальной позиции характерно иное, чем прежде рассмотрение возможности возникновения причинно-следственных связей, основанное на представлениях о нелинейности взаимодействия, на признании отсутствия феномена внешней причины и отказ от принудительной каузальности.
Особый подход в реализации неодетерминизма существует как синергетика, а в психологии как
психосинергетика. Синергетическая парадигма, особенно в психологии, представляется в достаточной степени прагматичной позицией, поскольку содержит минимальное количество допущений. Пожалуй, главным из них является предположение о наличии особого вида системной детерминации -самоорганизации. Самоорганизация выражается в том, что возникновение, становление, поведение и свойства системы определяются свойствами, входящих в нее элементов и характером их иерархизи-рованного взаимодействия внутри такой системы. Такие структурированные системы носят название неравновесных. При этом система автономна по отношению к внесистемному пространству, суверенна, и даже конечный уровень её развития определяется внутренним образом, и существует как аттрактор. Это обозначает, что если рассматривать человека как систему, то, как раз возможность суверенного существования и производства себя из всех имеющихся «можествований» будет определять его как субъекта.
Особую область во множестве неравновесных систем составляют «живые системы». Их основным свойством является выраженное, в присущей им поведенческой активности, стремление сохранить свою неравновесность, т.е. целостность. У таких систем самоорганизация превращается в особое свойство — самодетерминацию, которая проявляется, прежде всего, в предвзятом отношении такой системы к свойствам внесистемного пространства. Это заметил еще Л.С.Выготский, когда писал, что предназначенность психики, «её положительная роль — ... чтобы не всегда верно отражать, т.е. субъективно искажать действительность в пользу организма» (курсив мой В.Г.) [4.С.55]. Таким образом, субъективность выступает не как некий артефакт психического отражения, а как переживание предвзятости, но предвзятости отнесенной к системе, у человека — к нему самому, субъективной предвзятости или субъективности. В таком контексте психика из отражающей превращается в порождающую, а поведение субъекта определяется особым психологическим феноменом, существующим как образ мира [8], как многомерный мир человека [6]. Это обозначает, что случай выступает как зафиксированный миг взаимодействия, как квант изменения изменчивости, а у человека, как проявление сущностного содержания индивидуальности субъекта, индивидуальности произвольно манифестируемой, осуществляющейся как уникальность момента самобытийствования Я-соотнесенного, т.е. каузально атрибутированного относительно самого субъекта. Здесь возникает особая феноменальность субъективного как свойства субъекта. Субъективное осуществляется как выстраивание Я-соотнесенностей в процессе детерминации поведения и деятельности субъекта, а субъективность выступает как базовое, необходимое для сохранения живой системы свойство.
Таким образом, если рассматривать человека как систему, но в его сущностной составляющей, определяемой наличием сознания, то самодетер-минация, представленная у всех живых систем как стремление сохранить свою неравновесность, у человека с необходимостью превращается Я-детер-минированность его поведения. В этих условиях образ мира, многомерный мир человека, превращается в образ жизни, обеспеченный возникновением особых смысловых (содержащих обязательно оценочный компонент) векторов, представленных
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
еще в онтологической концепции М.М.Бахтина и С.Л.Рубинштейна как «Я-для других», «Я для себя», «Другие для меня»[3, 11].
В таком содержательном контексте выстраиваемый в психологии ряд: субъект, субъективность, дополняется еще и моментом Я-соотнесенности своего существования или самостью. Этот ряд отнюдь не обозначает синонимичность представленных в данном случае понятий. На самом деле, по нашему мнению, это разные по своей функциональной содержательности свойства человека -субъекта, причем субъекта, не только как носителя деятельности и не столько человека как продукта этой деятельности, сколько человека свободного и, следовательно, потенциально способного осуществить эту свободу, как организацию и реализацию свободного выбора способов осуществления своих сущностных свойств.
В рамках психосинергетической позиции человек не просто способен к надситуативному поведению, но в таком поведении он осуществляется как сущее, становится сущим и определяет свое здесь и сейчас существование, становясь иным, чем он был, оставаясь иным, по сравнению с тем, чем он будет, и, осознавая себя иным в окружающем мире, предстоящим этому миру. Именно в этой связи В. Франкл считал основным сущностным свойством человека «самотрансценденцию», как ориентировку во внешнем мире, как ориентировку «на смысл, который необходимо осуществить ....»[14. С.29]. Это некий субъектно соотнесенный момент, существующий как самостно обусловленный, имеющий самоценностный, субъективный контекст, а не просто предметно осмысленный человеком мир. Это обозначает, что структурно-содержательный аспект смысла как психологического феномена представлен в сознании и как предмет побуждающий, и как переживание его самостной (субъектно отнесенной) значимости, т.е. не только в личностной определенности, или в социальной контекстности, но и в собственной субъективной его значимости. В этом, по-видимому, состоит не просто индивидность, как результат индивидуа-ции, т.е. отнесения присущего человеку самому себе, но осуществляется субъективация, как осознание самопричастности собственному выбору и самоответственности.
Однако выбор предполагает основания для его осуществления. Одним из таких оснований является уже упоминавшаяся нами предметность человеческого бытия, когда он, через осознание наличия реального мира, осознает себя. Именно в этом состоит первый аспект самотрансцендентности, как сущностного свойства человека.
В наиболее примитивной форме, субъективный выбор определяется обстоятельствами, но в этом случае и самоответственость человека переживается им как ответственность, которую он перекладывает на ситуацию. Это обозначает, что активность субъекта здесь осуществляется как процесс приспособления или адаптации его к условиям существования, в котором минимизируется присутствие «Я» субъекта, и он перестает быть собой, теряет свою «яйность» (термин Хайдеггера). Человек осуществляется в данном случае на принципах гомеостаза.
Однако еще В.Франкл заметил, что самоактуализация может определяться, в том числе, и как создание субъектом внутреннего напряжения. Это особое, может быть не всегда каузально осознава-
емое, проявление человека как флуктуирующей системы носит название гетеростаза. Гетеростаз определяется как «... развитие, выход «за пределы» норм, самостоятельное нарушение равновесия с целью развития нового — творчество, самореализация [6. С.137]. В этой связи, другая форма выбора субъектом момента и способа самоосуществления или самореализации состоит в производстве условий для динамического самоосуществления, для реализации того, что В.П. Зинченко назвал «живым действием», которое существует как создание субъектом себя иного, и его выход за пределы себя сложившегося (развитие) [5].
Но такая форма самоосуществления требует нового способа его организации. В этом случае взаимодействие субъекта с окружающим миром осуществляется на принципах гомеореза. Гомеорез существует как проявление способности системы к развитию и определяется как «достижение некоторой нормы, через производство новообразований» [6.С.138].
Суть соотношения этих принципов, обеспечивающих осуществления человека как системы, состоит в том, что «гомеорез «дисциплинирует» гетеростаз, преобразуя его в «нормотворчество» [6.С.137].
Вместе с тем закономерности регуляции, открытые в физиологии движений, кибернетике и психологии поведения[1, 2, 10], требуют наличия особого регуляторного фактора, который носит название плана действия, программы действия, акцептора действия, программы потребного будущего, а в синергетике управляющего параметра. Но в тех случаях, когда дело касается живых систем, главенствующим моментом становится предикат «потребное», соотнесенное с содержанием потребности, а если речь идет о человеке, наделенном сознанием, то и Я-соотнесенным будущим. Именно в этом состоит первый содержательный аспект феномена «яйности» или самости. Причем феноменология самости, если следовать логике психосинергетики должна выводиться не из феноменологии сознания, как это делал К.Юнг[16], и не только как момент или процесс существования Я, как у Хайдеггера [15], но как свойство наделенной сознанием и потому субъективно пристрастной и субъектно ответственной живой системы, которой является человек. В этом случае гетеростаз, по логике вещей, осуществляется как производство субъектом Я-соотнесенных норм, как нормотворчество для себя. Эти нормы теперь существуют не просто в виде превращенных форм сознания, но как субъективированные, отнесенные к самому субъекту.
В отечественной психологии достаточно прочно утвердилось понятие «субъект», как сознательно действующее лицо, субъект жизни и познания, осознания мира и самого себя как сознательного существа. В этой связи самость как момент самосознания может рассматриваться как свойство субъекта, причем такое, без которого не возможен процесс субъективации, возникновения субъективного, т.е. Я-соотнесенного отношения к миру. Но для того, чтобы стала возможной такая Я-соотне-сенность, необходимо отражение в сознании субъекта момента существования самого субъекта, как суверенного существа, наделенного собственной активностью, способного к надситуативному, т.е. произвольному и преображающему ситуацию, взаимодействию с ней.
Таким образом, в другом содержательном аспекте самость выступает как результат Я-осозна-ния, как противоположение субъекта объектному или предметному миру. Самость определяется возможностью осознаваемого выделения субъектом себя из ситуации, и переживанием момента своей суверенности как возможности произвольного отвлечения от ситуации и вовлечения в неё, как осуществление момента произвольного выбора содержательных аспектов своего существования, как самоосуществление. Именно самость и определяет такую возможность, выступая как условие существования и условие осуществления « Я» человека.
Говоря так, мы хотим подчеркнуть, что, по нашему мнения, понятие «Я» и понятие «самость» не тождественны. Скорее можно утверждать, что осуществление человека как субъекта определяется переживанием Я, а осуществление «Я» обеспечивается возможностью переживания самости. Именно в этой связи «Я» и «Самость» нельзя признать одинаковыми по содержанию психическими феноменами. Каждое из них является возможностью осуществления другого, а вместе они определяют реализацию человека как субъекта. Самость существует как способ и условие переживания субъектом отношения к самому себе.
Именно в такой содержательной двоичности самость выступает как фактор и момент реализации важного для человека, как живой системы, свойства предвзятости (субъективности), как проявление его «яйности», где субъективность выступает не только как возможность индивидуально своеобразного видения человеком окружающей среды, но восприятие мира как жизненной ситуации, в его, определяемой актуальной потребностью, смысловой окрашенности. Самость в этом случае существует как свойство, обеспечивающее переживание Я-оцененность активности человека, как условие возникновения его претензий к ситуации его жизни, как возможность осуществления им осознаваемого выбора, в том числе, и жизненного пути, как необходимое предпосылка к порождению смыслов.
Когда мы говорим о феноменах Я и самости, то имеем в виду еще один существенный аспект их существования - это многообразность их реализации. Осознаваемое Я может определяться деятельностью и степенью её актуальности для субъекта (как возможность и факт самореализации), другими людьми, как усвоенное субъектом их отношения к нему, ставшее самоотношением, наконец, как момент принятия им происшедших в нем самом изменений и признание или узнавание себя измененного. В таком контексте самость выступает как отношение Я к Я, как момент самоидентификации, как установление тождественности, идентичности меня теперешнего ко мне прошлому. В таком контексте самость может быть представлена как Я-ощущение, как Я-тождественность.
Наконец, если рассматривать человека как систему, способную действовать на принципах «гетеростаза», то следует оттенить еще одну функциональную и, следовательно, феноменальную составляющую самости — производство норм для себя, что обозначает производство самого себя, когда самость существует как возможность самопреобразования [12]. Признание этого факта существенным образом меняет представление о самодетерминации у человека. Наличие само-
сти, обеспечивающей процесс самоотнесенности активности субъекта, и характер отношения его к результатам такой активности порождает, два содержательных аспекта процесса самодетерми-нации: процесс самоактуализации и процесс са-модетерминации. Появляется иное, чем обычно, понимание самоактуализации, как приписывание субъективного веса, возникающим у субъекта побуждениям, а также осознаваемым и принимаемым им ценностям. На уровне становления мотивации активности субъекта это проявляется в том, что побуждение, прежде чем стать мотивом, осознается человеком, в той или иной форме и принимается или не принимается им к реализации в качестве мотива его деятельности [13].
В таком контексте самоактуализация — это не только « .стремление человека к возможно более полному выявлению и развитию личностных воз-можностьей [7. С.311], и не действие, направленное на удовлетворение потребности, и в этом смысле универсальный принцип жизни и стремление субъекта реализовать заложенные в нем потенции [9], а переживание субъектом значимости побуждений и способов реализации этих побуждений в их Я-соотнесенности.
Однако субъект существует не только как потенциальная свобода выбора содержания и способов самоосуществления. Выбор человека имеет и другую содержательную плоскость — быть или не быть собой, осуществляться или нет, манифестировать свою индивидуальность или спрятаться за фасадом формальных ролей. Именно в этом случае появляется особое свойство субъекта и особое проявление самости — субъектность, как Я-отнесен-ный переход от потенции к её реализации. Именно такой переход существует как процесс самореализации, которая в этом случае понимается как осознаваемый человеком выбор момента перевода возможности в действительность, как процесс са-мотворения или самостановления, самопрезента-ции. В этом случае самость проявляется как особый момент, как момент переживания Я-принятия или самопринятия, от содержания которого зависит реализация субъекта как индивидуальности. Появляется зависимость, в рамках которой человек осуществляется как индивидуальность в меру того, насколько он себя принимает.
Таким образом, в философии неодетерминизма проблема самости появляется как следствие возникновения онтологической позиции в решении основного философского вопроса. Самость в контексте такого подхода выступает как некий описательный феномен, обозначающий примат человеческого, субъективного, вероятностно детерминированного в описании бытия.
В психологии самость выступает как необходимое следствие определения человека как субъекта, т.е. наделенного способностью субъективно обусловленной организации бытия, бытия, переживаемого как многомерный мир человека. В этой связи самость существует как базовое условие организации Я-соотнесенной активности субъекта, обусловливающей возникновение смыслового взаимодействия его с окружающим миром, позволяющее рассматривать психику не как процесс отражения, а как процесс субъективного порождения.
Самость как психологический феномен позволяет рассматривать жизнь человека, его взаимодействие с социумом как процесс осуществления его сущностных свойств, как манифестацию его
_7Л
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
ФИЛОСОФСКИЕ НАУКИ ОМСКИЙ НАУЧНЫЙ ВЕСТНИК № 1 (51) 2007
%
~
индивидуальности, обусловленную характером самопринятия субъекта.
Библиографический список
1. Анохин П.К. Биология и нейрофизиология условного рефлекса._ М.: Медицина, 1968.
2. Бернштейн Н.А. Некоторые проблемы регуляции двигательных актов. Вопросы психологии, 1957. №.6. —С. 70-91.
3. Бахтин М.М. Эстетика словестного творчества. — М.: Искусство, 1979.
4. Выготский Л.С. Исторический смысл психологического кризиса./Психология. М.: Изд-во ЭКСМО-Пресс, 2000, С. 14-121.
5. Зинченко В.П., Моргунов Е.Б. Человек развивающийся. Очерк российской психологии. — М.: Тривола, 1994.
6. Клочко В.Е.Галажинский Э.В. Самореализация личности: системный взгляд. - Томск: Изд-во Томского университета, 1999.
7. Краткий психологический словарь. — М.: Политиздат, 1985.
8. Леонтьев А.Н. Образ мира //Леонтьев А.Н. Избр. Пси-хол. произведения: в 2-х томах. Т.». М.: Педагогика, 1983. С.251-261.
9. Маслоу А. Г. Мотивация и личность СПб.: Евразия, 1999.
10. Дж. Миллер, Е. Галантер и К.Прибрам Планы и структура поведения. — М.: «Прогресс», 1965.
11. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. — М.: «Педагогика», 1976.
12. Слободчиков, Е.И. Исаев Антропологический принцип в психологии развития. — Вопр. психол. 1998. № 6. (С. 3-17).
13. Файзулаев А.А. Принятие мотива личностью. // Психол. журнал. — Т.:. - № 4. — 1985. — С. 87-97.
14. Франкл В. Человек в поисках смысла. Сборник. — М.: Прогресс, 1990.
15. Хайдеггер М. Бытие и время / Работы и размышления разных лет. Пер с нем. М.: Изд-во «Гнозис», 1993.
16. Юнг К. Ответ Иову. М.: Канон, 1995.
ГЕРАСИМОВ Владимир Павлович, кандидат психологических наук, доцент кафедры психологии труда и организационной психологии.
Дата поступления статьи в редакцию: 12.11.06 г.
© Герасимов В.П.
УДК 2-13 Н. А. ШВЕЦОВА
Пермская государственная сельскохозяйственная академия им. Д. Н. Прянишникова
ФЕНОМЕН ХАРИЗМЫ В СОВРЕМЕННОМ РЕЛИГИОЗНОМ СОЗНАНИИ
В статье рассматривается структура религиозного сознания и харизма как особое эмоциональное состояние сознания на современном этапе развития общества. Выявлены истоки харизмы, исторические и современные формы ее проявления, полифункциональность этого духовного феномена, его место в религиозном сознании и культуре.
В динамике общественного сознания в условиях цивилизационного кризиса возрождается иррациональная составляющая, в которой традиционный элемент — религиозное сознание, в структуре которого большое место занимает харизма. Возрастание роли харизмы в религиозном сознании, культуре и деятельности людей актуализирует исследования природы, сущности иррационального в сознании, в том числе проявление и особенности данного феномена. В настоящее время харизма диктуется прежде всего кризисом, порождающим глубокий интерес к иррациональным формам бытия, которые, в свою очередь, являются духовной основой для бурного развития религиозного сознания и его харизматического содержания. Глубинное содержание харизмы кроется в истории человека, в его духовных потребностях, неотъемлемой составляющей которых является харизма как особое эмоциональное состояние сознания.
Чтобы раскрыть содержание феномена харизмы в современной религиозной культуре, необходимо проследить его проявление в обыденном
сознании, так как в его сложной структуре есть значительное иррациональное начало — предрассудок, заблуждение, ошибочность, преувеличение, миф, фетишистские элементы, сложный эмоциональный компонент. Харизма — наименее всего исследована в структуре иррационального.
По мнению большинства современных исследователей, в качестве основного и наиболее общего признака религиозного сознания выступает вера в сверхъестественное. Религия духовно входит в мир человеческой культуры. Своими установлениями, предписаниями и запретами она проникает едва ли не во все сферы нашего бытия — в язык и мышление, в традиции и обряды, в обыденную жизнь и творчество, в профанное и священное. С разной степенью интенсивности религия окрашивает все содержательные элементы духовной жизни общества — обычаи, нормы, ценности, смыслы и знания [1, с. 81-82].
В религии органически сплетено сакральное (сверхъестественное) и священное (особенно чтимое). Сакральное связывается с высшей ценнос-
