CC BY
106
УДК [1+78] (470) (091) "19"
Т. П. Самсонова Философия и музыка: А. Ф. Лосев и М. В. Юдина
В статье рассматривается сложная проблема бытия человека в музыкальном искусстве, столкновение двух миров - интеллектуального и «дионисийского». Этой проблеме посвящен роман А. Ф. Лосева «Женщина-мыслитель», который был написан Лосевым в годы заключения в 1932-1934 гг. и опубликован в 1993 г. после смерти философа. Главные персонажи романа - философ, эстет, знаток и любитель музыки Вершинин, и пианистка Радина, сочетающая в себе «земное» и «небесное», «божественное» и «демоническое». Реальность и миф, колдовство музыки, оказались тесно переплетёнными в романе «Женщина-мыслитель», который стал точкой пересечения в судьбах реальных людей (философ Алексей Фёдорович Лосев и пианистка Мария Вениаминовна Юдина). В статье впервые представлена структура романа сквозь призму музыкальной формы сонатного аллегро.
The article deals with the complex problem of human existence in the art of music, with the collision of two worlds, i.e., the intellectual and the "Dionysian" ones. This issue is the theme of A. F. Losev's novel "The Woman Thinker" written during the years of his imprisonment (1932-1934) and published posthumously in 1993. The main characters of the novel are the philosopher, aesthete, expert and music lover Ver-shinin, and the pianist Radina in whom "the earthly" and "the heavenly", "the divine" and "the demonic" are combined. Reality and myth, and the witchcraft of music are intertwined in the novel which became the intersection point in the lives of real people, i.e., the philosopher Alexei Fedorovich Losev and the pianist Maria Veniaminovna Yudina. The article presents for the first time the structure of the novel through the prism of the musical form of Sonata Allegro.
Ключевые слова: роман, философ, пианистка, музыкальное искусство, реальность, миф, интеллект, исполнительство, судьба.
Key words: novel, philosopher, pianist, musical art, reality, myth, intellect, performance, destiny.
«Что есть дружба?
Верность до гроба и обмен духовными дарами»
М. В. Юдина
Величайший философ XX века Алексей Фёдорович Лосев (18931988) и гениальная российская пианистка Мария Вениаминовна Юдина (1899-1970) встретились в Москве в начале апреля 1930 г. Их встреча была подобна пересечению траекторий ярких небесных светил на небосводе культурной жизни России конца 1920-х гг.
А. Ф. Лосев как философ, филолог, эстетик и лектор был необыкновенно популярен в Москве. С 1922 г. он профессор Московской консерватории, действительный член Государственного института музыкальной науки (ГИМН), с 1924 г. профессор Второго Московского государственного университета, действительный член Государственной академии художественных наук (ГАХН). Лекции и доклады Лосева по музыкальной эстетике, о Вагнере и Скрябине проходили в переполненных аудиториях и встречали восторженный приём почитателей. В 1927-1930 гг. выходят в печати капитальные философские труды Лосева: «Философия имени», «Античный космос и современная наука», «Музыка как предмет логики», «Диалектика художественной формы», «Диалектика мифа», которые принесли ему не только громкую известность в научных кругах, но и резко отрицательные выпады, «проработки» в печати. Особую ярость вызвала книга «Диалектика мифа», где Лосев раскрыл действенность мифов научных, философских, литературных, а главное, социальных в эпоху «великого перелома». Вскоре книга «Диалектика мифа» была запрещена.
Тогда же, первой половине 1920-х годов начиналась исполнительская карьера М. В. Юдиной как пианистки. В 1921 г. она блистательно закончила Петроградскую консерваторию, где некоторое время преподавала. Первые же сольные концерты Юдиной, проходившие с огромным успехом по городам России, возвестили о рождении нового яркого дарования в отечественном исполнительском искусстве. Сфера духовных интересов Юдиной была необыкновенно широка: вопросы философии, эстетики, искусства, религии, истории, поэзии, филологии интересовали её чрезвычайно. Юдина вольнослушательницей занималась на историко-филологическом факультете Петроградского университета. Будучи еврейкой, она крестилась в православную веру, стала собеседницей о. Павла Флоренского и о. Фёдора Андреева. В 1928 г. с огромным успехом состоялось первое выступление Юдиной в Москве в Большом зале Московской консерватории; со временем она переехала в Москву, где много и успешно концертировала. Концерты Юдиной посещал А. Ф. Лосев. Ошеломляющее впечатление от игры Юдиной, её магическое воздействие на слушателей, равное психологическому потрясению, дали впоследствии импульс к созданию совершенно необычных литературно-художественных произведений А. Ф. Лосева. В начале 1930-х гг. состоялась встреча двух «светил», началась «возвышенная дружба», «обмен духовными дарами», как писала Юдина в это время [10, с. 293].
Вскоре после их встречи, 18 апреля 1930 г. Лосев был арестован, приговорён к 10 годам лишения свободы, отбывая «наказание» за философский труд «Диалектика мифа» на строительстве Беломоро-Балтийского канала, где почти полностью потерял зрение. «Возвышенная дружба» Лосева и Юдиной возобновилась после досрочного освобождения философа в 1934 г., но длилась недолго. Причиной разрыва послужил роман «Женщина-мыслитель», написанный Лосевым в Гулаге в 1932-1933 гг., который автор дал на прочтение в рукописи Марии Вениаминовне. Юдина усмотрела в главной героине романа, пианистке Марии Валентиновне Радиной, оскорбительный для себя гротеск и шарж. Она была страшно возмущена; на этом дружба Лосева и Юдиной закончилась, они больше никогда не встречались.
Здесь можно было бы поставить точку в осмыслении человеческих отношений философа и пианистки, но роман «Женщина-мыслитель», как художественное произведение, настолько глубок, несёт в себе такое огромное количество разных смыслов, открывает многогранность не только Лосева-философа, но и Лосева - мастера художественной беллетристики, что предполагает разные аналитические интерпретации.
Интересна предыстория и история создания романа «Женщина-мыслитель». После ареста Лосева, его рукописи в количестве 2350 страниц пролежали в Архиве ФСБ более 50 лет, до 1995 г. [7, с. 456]. В этих рукописях были найдены дневники юного Лосева, переписка с различными адресатами, в частности, «Письма к Вере Знаменской, курсистке». Эти материалы раскрывают становление интеллектуального, эмоционального, эстетического, психологического характера будущего философа и филолога, что, впоследствии, автобиографично вошло в беллетристическое творчество, изданное уже после смерти Лосева. Свое особое мироощущение и предназначение ещё в юности Лосев увидел в служении науке, религии и Богу, и эту индивидуальность, как он сам отмечал, «ничем нельзя объяснить... она объяснима только из себя самой» [5, т. 2. с. 29]. Высокие помыслы о любви и дружбе сошлись в выборе спутницы жизни Валентины Михайловны Степановой, с которой Лосев обвенчался в 1922 г. Венчание совершал о. Павел Флоренский; в 1929 г. вместе они приняли тайный постриг, вместе дали монашеские обеты, приняв имена Андроника и Афансии. Тайный постриг совершал архимандрит афонский о. Давид.
Тему религиозного осмысления жизни контрапунктом можно обнаружить в романе «Женщина-мыслитель» и в других художествен-
ных произведениях Лосева. В послереволюционном тотальном разрушении российских православных устоев, Лосев с женой избрали свой путь служения науке, религии, сохранение своей веры и духовной стойкости. В одном из писем «лагерных времён» А. Ф. Лосева есть такие строки: «Любовь сильнее смерти. Увидимся в вечности -уже без разлуки и без страданий» [4, с. 62]. Роман «Женщина-мыслитель» надо понимать как память реальных человеческих отношений, как сердечное откровение в его непосредственности и силе. Помимо этого тонкого, эмоционально трепетного психологического слоя, в романе есть подлинная глубина разных смыслов, составляющий музыкально-словесный логос, как особое качество русской культуры 20-30-х годов XX века.
Полифония романа, живо и многообразно вовлекает читателя в сопереживание. Остановимся на некоторых важных моментах романа, на драме человеческих отношений, на психологии героев - философа и пианистки, приблизимся во времени и пространстве к пониманию того смысла, о котором писал Лосев в рассказе «Метеор».
«Понимание, ведь это мой девиз, моя неизбежность. Это моя судьба. Когда у мыслителя всё потеряно, что у него остаётся, кроме понимания? Когда мыслитель брошен в одну яму с прочими людьми и лишён всякой так называемой «жизненной» базы и основы, что спасает его в отличие от всех прочих людей, что утешит его, что, в конце концов, отличит его от всех прочих? Да, конечно, как говорил мыслитель, не горевать, не скорбеть и не жаловаться, но - понимать! Там, где обыватель пищит и жалуется, там, где мещане суетятся и мечутся, там мыслитель - безмолвствует и... понимает! Понимание - удел немногих. Надо выстрадать своё понимание. Только в уединении мыслитель общается с миром и только там он - понимает. Понимание - не интеллектуальный процесс, но жизненный подвиг. Понимать не значит мыслить или рассуждать. Это есть настолько же мысль, насколько и чувство, насколько и действие, стремление, влечение. Понимание - выше и глубже всех этих изолированных сторон души и духа. Понимает тот, кто видит изнутри, а видеть изнутри предметы и значит жить так, как живут они, отождествиться с ними. А отождествиться с какой-нибудь одной вещью, значит оторваться от всех других вещей, значит рассечь мир на мёртвые части. Отождествиться в понимании можно только со всеми или, по
и с» гр и
крайней мере, со многим. Тогда видна тайная перспектива бытия, и понимание охватывает целые его участки. Понимать значит испытывать - вот почему это не есть функция рассудка. Но не просто испытывать, а ещё и преображать испытанное, парить над испытанным, превращать его в разум. О, не тот сухой и научный разум, который знает улица и работник в науке, но тот разум, которым пользуется хозяин в науке и который не доступен улице. Разум этот и есть само бытие, но освещённое и разгаданное - вернее, разгадываемое, являемое!» [5, т. 1, с. 287].
Цитируемый фрагмент касается магистральной линии мироощущения А. Ф. Лосева, где понимание - это жизненное кредо, понимание - образ мысли, понимание - устремлённость души.
После смерти Лосева, в его архиве были найдены неопубликованные художественные произведения, к числу которых относился и роман «Женщина-мыслитель», первая публикация которого была сделана А. Тахо-Годи в 1993 г. в журнале «Москва» № 4-8 [3], когда ни Лосева, ни Юдиной уже не было в живых.
Роман был задуман Лосевым в тяжелейших условиях лагерного быта. Вот выразительная цитата из письма Лосева к жене: «Заниматься мне очень трудно; обстановка совсем неподходящая. Темно, сыро, сплошные нары, которые являются сразу и кроватью, и столовой, и письменным столом. Только урывками заглядываю я в книгу, так как не могу, не могу.» [4, с. 42]. Психологический феномен творческого процесса и возникновение некоторых образов романа «Женщина-мыслитель» можно найти в следующих строках письма Лосева:
«Чувствую неимоверную потребность писать беллетристику, и причём исключительно в стиле Гофмана ( Т<еодора> А<мадея>), Эдгара По и Уэльса. Уже сейчас, несмотря на ужас моей обстановки <...> я выносил ряд разработанных сюжетов кошмарного содержания и - представь! - не имею ни малейшей возможности не только что-нибудь писать, но просто записать простую схему рассказа (чтобы не забыть). И сколько всего придумывается нового и неожиданного, и какие приходят новые и небывалые слова и образы, и всё это возникает и забывается, нарождается и опять умирает в памяти, так что многого теперь уже не могу вспомнить, в то время как если бы всё это было записано, то получились бы не только законченные литературные образы, но это было бы базой и для дальнейшей литературной эволюции, и для прогресса в выработке собственных оригинальных приёмов и стиля. Вспоминаю Вяч. Иванова, который тоже был всю жизнь учёным филологом, а в 38 лет издал первый сборник своих стихов» [4, с. 65].
Мечта в лагере о дальнейшей литературной эволюции для Лосева воплотилась в реальности следующих лет: в грандиозной «Истории античной эстетики» в 8 томах и 10 книгах (1956-1992), в 100 статьях «Философской энциклопедии» (1960-1970), в «Эстетике Возрождения» (1978), в энциклопедии «Мифы народов мира» в 2-х томах (1980-1982), - где «.в галерее античных поэтов, философов, писателей, учёных нет счастливых и благополучных. Все бьются в узах низменных коллизий, прислушиваются к таинственному голосу судьбы, погружены в страсти, брошены в безысходную тоску, в трагическое одиночество» [7, с. 463].
Драматическими коллизиями, трагизмом и фантасмагорией наполнен роман «Женщина-мыслитель», текст которого требует понимания «изнутри», «парения над испытанным», разгадывания бытия и психологии главных героев. Но, «главный герой романа не человек, а музыка, её стихия, её проявления, её смысл и выражение этого смысла в жизни, той жизни, которая полна чувств и стремлений и в эросе проявляет себя - либо преображаясь, либо оскудевая», разрушая и убивая [2, с. 98].
Через основные художественные произведения Лосева проходит один герой. Это философ, эстет, знаток и любитель музыки Николай Владимирович Вершинин. Его художественный образ однозначно автобиографичен. Многочисленные авторские монологи, диалоги, высказывания - это высшее понимание для Лосева философии искусства, музыки, исполнительства. Музыка для Вершинина, так же как и для Лосева, это «Бог, который лечит ... от жизненных треволнений и даёт откровение высшего мира» [7, с. 30]. Восторженные описания глубочайших музыкальных переживаний при слушании музыки у Вершинина полны ассоциаций, аллюзий, сравнений, и в словесном логосе взращены утончённой культурой «серебряного века». Здесь постоянным незримым контрапунктом звучит музыка Чайковского, Рахманинова, Скрябина, Баха, поэзия Блока, Мережковского, Гиппиус, Вяч. Иванова, а «ажур» психологических нюансов главных героев связан тонкими нитями с рассказами Чехова, Куприна, Бунина, Набокова. Вот одно из рассуждений Вершинина в романе «Женщина-мыслитель»:
«Я очень люблю Скрипичный концерт Бетховена. В отличие от многих произведений этого рода он в меру виртуозен, не бьёт на шикарность и эффектность формы, которая затмила очи даже Чайковскому, принёсшему в своём Первом фортепианном концерте даже свою гениальную мелодику в жертву пустой эквилибристике и аффектации. И чем богат Скрипичный концерт Бетховена? Созерцанием богат. Эта спокойно льющаяся, изящная, но углублённая, насыщенная тема первой части доходит до чистого молитвенного лиризма, сквозь который видится безбрежное море бытия, и оно -равномерно и вечно шумит в своих твёрдых, крутых берегах» [3, № 4, с. 100].
Этому фрагменту романа «Женщина-мыслитель» может позавидовать любой современный рецензент - в ёмкости выраженного словами музыкального смысла, в стилистической свободе, в поэтичности и образности текста, наполненного музыкой.
Что касается главного женского персонажа, пианистки Радиной, то он далеко не однозначен. На собирательность этого художественного образа указывают некоторые исследователи [1; 8; 9]. По воспоминаниям современников, Юдину никак нельзя было соотнести даже
по портретным характеристикам с образом пианистки Радиной [10]. Поэтому для А. Ф. Лосева так неожиданна была отрицательная реакция Юдиной по прочтении рукописи романа.
До сих пор никто из исследователей творчества А. Ф. Лосева не указал на существенный элемент структуры романа «Женщина-мыслитель», а именно: роман точно повторяет структуру сонатной формы, сонатного allegro, формы, которая с XVIII в. в творчестве Гайдна, Моцарта, Бетховена прочно закрепилась в европейской музыке. Эта музыкальная форма стала единственной, в которой драму бытия, движение человеческого духа и его жизни можно было бы выразить чисто музыкальными средствами, которые подчинились бы и общефилософским законам. В музыкальном логосе сонатного allegro непреложно действуют диалектические законы: закон единства и борьбы противоположностей, закон перехода количества в качество, закон отрицания отрицания. Эти законы дают конфликтное сопоставление музыкальных образов, динамику развития музыки, напряжённость и непрерывность действия. Мыслитель, создавший капитальный философский труд «Музыка как предмет логики», структуру своего беллетристического романа «Женщина-мыслитель» совершенно естественно выстроил в устойчивой музыкальной форме, где есть экспозиция, разработка, реприза, т. е. в форме сонатного allegro. Пианистке Радиной посвящена вся экспозиция романа с яркой характеристикой её исполнительского искусства, её гениальности, её
Vy .. Vy Vy vy
способности «скользить по каждой вещи до её последней бытийной глубины», её «нездешности», сродни «античным Паркам и Эринии» [3, № 4, с. 101].
В самых возвышенных, восторженных, восхищённых, а местами патетических излияниях Лосев рисует свою героиню. Магия игры пианистки потрясает Вершинина-слушателя:
«Вы отчётливо сознаёте, что с вами творится небывалая трагедия, что огненные щупальца Судьбы охватили весь мир, что вы должны вдруг как-то спасаться, вы вот-вот потонете в этом бездонном болоте или вот-вот низвергнетесь с высочайшей горы. Вас потрясает, вас тянет, вас распинает что-то. Вы вдруг сознаёте, что вы, вы за всё отвечаете, за себя, за неё, за историю, за весь мир» [ 3, № 4, с. 101].
За этим авторским восторгом стоят и Ницше с «Рождением трагедии из духа музыки», и Абсолют Шеллинга в «целокупности своих определений», и «идеалист» Вершинин, восклицающий: «Я влюбился в неё не меньше, чем в Гегеля и Шеллинга» [3, № 4, с. 102]. Но далее, в разработке романа, динамичной и экспрессивной, автор низводит
героиню с воображаемого пьедестала. Становится ясно, что гениальная пианистка Радина в быту совсем иная: «земное» и «небесное», «божественное» и «демоническое» оказалось в ужасаемом противоречии. Она - запутавшаяся и опустившаяся, её мыслительные способности невысоки; музыку, оказывается, она совсем не любит, а играет только так, «как научил её профессор»... Все попытки Вершинина проникнуть в «тайны творческого процесса» Радиной оказываются тщетными. Её суждения примитивны: «Бах - такой скучный, такой бесчувственный... Любая оперетта и живее и ближе к жизни.» [3, № 4, с. 118]. Детали быта квартиры Радиной убийственны для эстета Вершинина, а невозможное «низкое» окружение мужчин, трое из которых являются её мужьями, создают впечатление дикого хаоса и фантасмагории. Попытка троих поклонников Радиной, во главе с Вершининым, вырвать Радину из этого «низкого» мира ни к чему не приводит: Радина погибает. В разработке романа спрессовано время, как в сонатном allegro, действие динамично и напряжённо стремится к трагической кульминации. Сны Вершинина, в которых к нему в разных фантасмагорических ипостасях приходит уже из инобытия Радина, можно рассматривать как финал романа и финал сонатного allegro, где есть и реприза, и кода.
В архиве А. Ф. Лосева сохранились последние письма Лосева к Юдиной [6, с. 172-175]. Приведем некоторые фрагменты этого документа, который может дополнить, понимание романа «Женщина-мыслитель», его психологическую и философскую глубину, и дают пронзительный авторский комментарий. В письме к Юдиной Лосев пишет:
«...было бы чрезвычайно странно подходить с художественной оценкой к сочинению, состоящему на % из философских рассуждений, да и остающаяся по самому замыслу автора, имеет тут гораздо больше идейное, чем просто художественное значение. Вы поддались самому общедоступному методу критики - приписать слова и поступки действующих лиц самому автору, а в героях видеть обязательно реальных людей. Это упрощенство характеризует обычно самое элементарное восприятие; и мне загадочно, почему оно оказалось у гениальной Ю.(диной) [6, № 8, с. 172] ... Прежде чем, однако, расстаться с Вами, не могу преодолеть в себе горячего желания ещё и ещё раз коснуться Вашей замечательной игры ... ещё раз хочется выразить неизменно волнующее меня чувства к Вам. В Вашей игре я ощутил свою родную стихию мысли, скрытые - может быть, даже не ясные Вам самой - философские постижения, завораживающую глубину и размах прозрения, которые я находил только у крупнейших философов. Я знал всех пианистов: только Вы и Рахманинов остаётесь несравненными светилами на моём философском небе. Это о Вас, о Вас, дорогая, я писал: О, как упоительно дышать гениальным прозрением, чувствовать эту мягкую
силу, эту чудную власть красоты над собой, эту вечно капризную и полную всяких неожиданностей стихию гениальной души. Кого коснулся гений, тот всегда хочет слиться с гениальной душой. В Вас я чаял нового человека в моей жизни, способного понять моё дело и его углубить, оживить, украсить. Вы - такая богатая, такая бездонная, такая манящая. Только в Вашем соединении музыки с философией я стал было чувствовать что-то великое, грандиозное и небывалое. Пройдут годы, и пожалеем мы оба, что в эпоху расцвета сил, в период жизненной и творческой свежести мы так неуклюже и так бездарно оттолкнули друг друга» [6, с. 174-175].
Реальность и миф, бытие и колдовство музыки, оказались тесно переплетёнными в романе «Женщина-мыслитель», который стал точкой пересечения в судьбах и реальных людей, и вымышленных героев. Однако и роман, и сама жизнь показали, что высшего духовного понимания не смог найти ни герой романа Николай Вершинин в «женщине-мыслителе» Радиной, ни А. Ф. Лосев, жаждущий «обмена духовными дарами» с пианисткой Марией Юдиной. Помимо эмоционально-трепетного, сложного психологического слоя в романе явно проступает обобщённый портрет советской эпохи 1920-30-х гг. В контекст эпохи вписываются и элементы гротеска, и фантасмагории, близкие прозе М. Зощенко и М. Булгакова. Лосев - беллетрист, блистательный писатель, продолжил традиции русского романа, а дальнейшее изучение его философской прозы ещё впереди.
Список литературы
1. Ерофеев В. А. Ф. Лосев: В поисках смысла // Вопросы литературы. -1985. - № 10. - С. 205-231.
2. Зверев Г. Человеческая музыка. Предисловие к роману А. Ф. Лосева «Женщина-мыслитель» // Москва. - 1993. - № 4. - С. 98-99.
3. Лосев А. Ф. Женщина-мыслитель [Публикация А. А. Тахо-Годи] // Москва. - 1993. - № 4-7.
4. Лосев А. Ф., Лосева В. М. Радость на веки. Переписка лагерных времён. -М.: Русский путь, 2005. - 261 с.
5. Лосев А. Ф. «Я сослан в XX век.». Т.1-2. - М.: Время, 2002. - 573 с.
6. Тахо-Годи А. А. Последняя глава // Москва. - 1993. - № 8. - С. 172-175.
7. Тахо-Годи А. А. Лосев. - М.: Молодая Гвардия, 2007. - 532 с.
8. Тахо-Годи А. А., Тахо-Годи Е. А., Троицкий В. П. А. Ф. Лосев - философ и писатель. - М.: Наука, 2003. - 395 с.
9. Тахо-Годи Е. А. Художественный мир прозы А. Ф. Лосева. - М.: Большая Советская Энциклопедия, 2007. - 398 с.
10. Юдина М. В. Статьи, воспоминания, материалы. - М.: Сов. композитор, 1978. - 413 с.
Статья поступила: 08.01.2018. Принята к печати: 28.02.2018
