CC BY
61
12. Zen'kovskiy, VV Istoriya russkoy filosofii [History of Russian philosophy]. Moscow: Akademicheskiy Proekt, Raritet, 2001, pp. 15-880.
13. Florenskiy, PA. Iz istoriiantichnoy filosofii [From the history of ancient philosophy]. Moscow: Gumanitariy, 2007, pp. 5-597.
14. Bibikhin, VV Aleksey Fedorovich Losev. Sergey Sergeevich Averintsev. Moscow: Institut filosofii, teologii i istorii Svyatogo Fomy, 2006, pp. 9-415.
15. Averintsev, S.S. Vizantiya i Rus': dva tipa dukhovnosti [Byzantium and Rus': two types of spirituality], in Drugoy Rim. Izbrannye stat'i [A second Rome. Selected papers]. Saint-Petersburg: Amfora, 2005, pp. 315-365.
16. Bychkov, VV Russkaya srednevekovaya estetika. XI-XVIIveka [Russian medieval aesthetics. XI-XVII centuries]. Moscow: Mysl', 1995, pp. 7-638.
УДК 130:78 (47:438) ББК 87.3(2)63:85
МУЗЫКАЛЬНОЕ ВОСПРИЯТИЕ МИРА В ПРОЗЕ А.Ф. ЛОСЕВА
ДЖОРДЖИЯ РИМОНДИ
ПармскийУниверситет v.leS. Michele, 9, г. Парма, 43121, Италия Институт мировой литературы им. А.М. Горького РАН ул. Поварская, 25а, г. Москва, 121069, Российская Федерация E-mail: giorgia.rimondi@gmail.com
Анализируется раскрытие музыкальной темы в контексте художественной прозы А.Ф. Лосева 1930-1940-х гг., которая рассматривается как одна из форм передачи более широкого, философского мировоззрения. Показаны размышления Лосева о связи между действительностью и искусством. Представлены основные понятия лосевской философии музыки с учетом глубокой взаимосвязи между теоретическими и литературными произведениями. Особое внимание уделяется оппозиции музыкального и логического мышлений в лосевских рассказах и в романе «Женщина-мыслитель». Показано, что эстетическое познание понимается Лосевым как высший способ постижения глубины человеческого бытия, недоступный рассудочному познанию, таким образом, музыкальное мироощущение сближается с «общекосмическим преображением хаоса», в котором восстанавливается утраченная связь человека с бытием. Исходя из лосевской предпосылки о том, что музыкальный предмет можно переживать, а не мыслить логически, делается вывод, что это послужило поводом обращения Лосева к художественной сфере как более эффективной форме передачи философских размышлений.
Ключевые слова: философская проза А.Ф. Лосева, музыкальное мироощущение, философия музыки, миф, музыкальное переживание, алогическое становление, слияние противоположностей, мировоззренческие основы лосевской прозы, диалектика целого и части.
MUSICAL PERCEPTION OF THE WORLD IN A.F. LOSEV'S PROSE
GIORGIA RIMONDI
University of Parma 9, v.le S. Michele, Parma, 43121, Italy Institute of World Literature A.M. Gor'kij 25a, Povarskaja st., Moscow, 121069, Russian Federation
The disclosure of the musical theme in the context of A.F. Losev1930-1940-ies, which is considered as one of the forms of transmission of a more broad, philosophical worldview. Losev's reflections on the relationship between action and art are shown. The main concepts of Losev's philosophy of music are presented, taking into account the deep interrelation between theoretical and literary works. Particular attention is paid to the opposition of musical and logical thinking in Losev races and in the novel The Woman-Thinker. It is shown that aesthetic knowledge is understood by Losev as the highest way of comprehending the depth of human existence, inaccessible to reasoning knowledge, thus, the musical worldview approaches «the general cosmic transformation of chaos», in which the lost connection between man and life is restored. Proceeding from the Losev assumption that a musical object can survive, and not logically think, it is concluded that this served as an occasion for Losev's treatment of the artistic sphere as a more effective form of the transmission of philosophical reflections.
Key words: A.F. Losev's philosophical prose, musical worldview, philosophy of music, myth, «The Woman Thinker», musical experience, alogical becoming, unity of opposites, philosophical foundations of prose, dialectics of whole and parts
Известно, что русская художественная литература всегда выражала некоторую философию, понимаемую как эстетическое представление о мире. В статье «Русская философия» (1918 г.) А.Ф. Лосев, представляя тип русской мысли и его модификации, ставил акцент на мировоззренческие основы русской прозы. Размышляя о взаимосвязи между литературой и философией, философ определил характерную черту русской мысли в ее глубокой связи с эстетической и литературной сферами в рамках оппозиции ratio и logos ближе к конкретной жизни: «С этой "жизненностью" русской философской мысли связан тот факт, что изящная литература является колыбелью самобытной русской философии. В прозаических произведениях Жуковского и ГЪголя, в творчестве Тютчева, Фета, Льва Толстого, Достоевского, Максима Горького часто обсуждаются основные философские проблемы, разумеется, в их специфически русском, исключительно практическом, ориентированном на жизнь виде. И решаются эти проблемы таким образом, что всякий непредвзятый и компетентный судья назовет эти решения не только "литературными" или "художественными" но философскими и гениальными» [1, с. 188-189].
Художественные произведения А.Ф. Лосева продолжают это направление русской художественной литературы, связанное с попыткой толкования самых главных вопросов бытия.
Если обратиться к лосевской художественной прозе в целом, сразу бросается в глаза, что по тематике она заключает в себе основные предпосылки теоретической мысли Лосева. В ней философские темы переплетаются с художествен-
ным сюжетом, следовательно, трудно провести грань между философским и собственно художественным. Многие мотивы и образы, впервые воплощенные в философских трудах 1920-х гг. (откровение через искусство, Хаокосмос, и пр.), получат дальнейшее развитие в рассказах и повестях Лосева 1930-1940-х гг.1.
Проза Лосева и его философская мысль составляют единое целое, в центре которого вопрос о взаимоотношении человека и мира (Я и Вселенная). Художественный опыт, по Лосеву, есть специфический способ познания и отношения к миру. Такой подход к художественной сфере исходит из признания онтологической связи между бытием и сознанием. По словам самого Лосева, «познание есть брак познающего с познаваемым. Познание есть любовь познающего к познаваемому, и любовь эта - взаимная»2. Эта мысль находит отражение также в сферах символа и мифа, как наиболее конкретных осуществлениях двух слоев бытия, двух планов действительности - идеального и реального, смысла и образа. Отсюда вытекает и познавательная роль эстетического измерения в понимании вопросов бытия, и, в частности, музыки как основы всякого искусства. Такой вид эстетического познания Лосев понимает как высший способ постижения глубины человеческого бытия, не менее значительный, чем рассудочное познание. Предмет музыки можно чувствовать, переживать, а не мыслить логически, и именно недискурсивная природа музыкального феномена позволяет непосредственную связь субъекта и объекта. При слушании музыки человек вдруг начинает ощущать единство и полную нераздельность Я и мира, начинает это чувствовать3.
Предпочтение Лосевым сферы музыки объясняется тем, что она является необразным искусством и поэтому наиболее абстрактным по форме. Лосев пишет: «Все прочие искусства есть уже внешнее выражение музыки. Всякое не музыкальное искусство создает образ, стоящий между внешним миром и музыкой. <.. .> Тут есть устойчивая образность, которой совсем лишена музыка. Музыка есть в этом смысле полная безобразность, обнаженная душа искусства, самое сердце бытия, лишенное внешнего тела. В музыке слышится пульсация первозданных основ искусства. <...>Потому она гораздо абстрактнее всякого искусства, несравненно духовнее прочих искусств. Кто пленен музыкой, тот захвачен самыми глубокими корнями своих чувств, тому ведома тайна прорицания и жизни самых основ духовно-душевной жизни» [4, с. 65].
Музыкальное становление - тот начальный момент, когда смысл еще не имеет четкой формы, образ еще не полностью сформировался, следовательно, оно является выражением того «закона рождения», который в Музыке как предмете
1 Лосевская проза состоит из романа «Женщина-мыслитель» (1933-1934 гг.) и рассказов «Мне было 19 лет...» (1932 г.), «Переписка в комнате» (1932 г.), «Театрал» (1932 г.), «Встреча» (1933 г.), «Трио Чайковского» (1933 г.), «Завещание о любви», «Метеор», «Седьмая симфония» (1933 г.), «Из разговоров на Беломорстрое» (б. д.), «Епишка» (б. д.), «Вранье сильнее смерти» (б. д.), «Жизнь» (1942 г.).
2 См.: Лосев А.Ф. Жизнь // Лосев А.Ф. «Я сослан в ХХ век.». В 2 т. / под ред. А.А. Тахо-Годи; сост. и коммент. А.А. Тахо-Годи, Е.А. Тахо-Годи, В.П. Троицкого. М.: Время, 2002. Т. 1. С. 541 [2].
3 См.: Лосев А.Ф. Основной вопрос философии музыки // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура / сост. Ю.А. Ростовцев. М.: Изд-во Полит. лит., 1991. С. 329 [3].
логики Лосев рассматривал как специфику антиномической мысли. Отсутствие устойчивой образности в музыке определяет ее внутренний, духовный характер. Через музыку человек испытывает подлинно жизненное, духовное откровение.
Чтобы представить себе значимость музыки у Лосева, необходимо отметить, что его философия является результатом глубокого ощущения органичности действительности. Следуя за русской традицией философии всеединства, философ понимает человеческое существование в своей неразрывной связи с окружающим миром. Отсюда вытекает лосевская критика рассудочного (чисто логического) миросозерцания, противопоставленного мироощущению. Разница между мироощущением (мирочувствием) и миросозерцанием рассматривается как разница «в степени и качестве интуитивных моментов в восприятии окружающего»4. Первое - это непосредственное и интуитивное видение, в духе платоновской философии, второе - рационалистический (кантианский) синтез. Разрыв между двумя перспективами сводится к двум разным типам знания, или к двум способам интерпретации действительности, понимаемой как механическое объединение частей или как органическое целое, энергийно проявляющееся в каждой своей части. Как утверждает Алеша, главный герой лосевского рассказа «Жизнь» (1942 г.), «знание законов природы не есть жизненное знание»5. Позитивистскому убеждению в познаваемости мира, превращающему жизнь в пустой механизм, противостоит признание антиномичности и иррациональности как единственного надёжного пути к истине. И именно музыка обеспечивает это проникновение в таинственный слой действительности, в силу её своеобразной сущности. Итак, «всякое музыкальное переживание есть единая и вечная мучительно-сладкая Антиномия»6, позволяющая человеку выйти за пределы чистого рационального и иметь доступ к «Хаокосмосу», то есть к миру противоположностей, где мы находимся не в области чисто логических понятий, а в области мифа, понимаемого как жизненная, «личностная» реальность, особая форма восприятия и осознания мира, которая характерна не только для прошлых исторических эпох, но и для современности. Одно из наиболее существенных различий между двумя типами знания, мифически-органическим и научно-рассудочным, усматривается Лосевым в их отношении к сущности.
Музыка мифична в силу того, что она есть «объективное узрение сущности бытия, данное в системе познавательных форм человека». Миф поэтому вовсе не есть обязательно образ, а, скорее, «гносеологическая сторона» его. Мифологизация музыки7 определяется Лосевым как «узрение сущности в образах и понятиях ума, т.е. в ее конкретной структуре»8. Понятие мифа, в том числе и музыкального,
4 См.: Лосев А.Ф. О мироощущении Эсхила // Лосев А.Ф. Форма - Стиль - Выражение / сост. А.А. Тахо-Годи; общ. ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1995. С. 782-783 [5].
5 См.: Лосев А.Ф. Жизнь. С. 527.
6 См.: Лосев А.Ф. Очерк о музыке // Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение / сост. А.А. Тахо-Годи; общ. ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1995. С. 643 [6].
7 Мифологизация музыки в творчестве А.Ф. Лосева подробно рассматривается К.В. Зенки-ным (см.: Зенкин К.В. Музыка. Эйдос. Время: А.Ф. Лосев и горизонты современной науки о музыке. М.: Памяти исторической мысли, 2015 [7]).
8 См.: Лосев А.Ф. Очерк о музыке. С. 653.
ставит акцент на значимости реального переживания человека, исключая таким образом какую-либо отвлеченность и рассудочность. Неслучайно, что в своей работе «Музыка как предмет логики» (1927 г.) мыслитель посвящает этой теме главу «Музыкальный миф», которая представляет собой обобщение в художественной форме предыдущих рассуждений по философии музыки9.
Все эти темы отражаются и в лосевской прозе, где человек и мир тесно связаны, однако не гармонично - между ними есть противоречия, антиномии. Музыка поэтому является сферой, отображающей антиноимичный характер действительности. В ней все взаимосвязано, все переходит во все, в диалектическом непрерывном становлении противоположностей. В этом хаотическом движении заключается основной принцип музыкального мироощущения, которому противостоит мир образного (отметим, что, по Лосеву, музыкальное и образное - два разных способа отношения к предмету-явлению): «.музыка не изображает вещей. <.> Никаким словом, никаким понятием нельзя ознаменовать музыку», - говорит лосевский герой Запольский10. Эта же идея выражается в рассказе «Трио Чайковского» (1933 г.), где автор-философ подчеркивает дуализм музыкального искусства, который проявляется в антитезе бесформенности и формы: «Музыкальное бытие в своем предметном смысле есть нечто совершенно хаотическое, неустойчивое, иррациональное, нерасчленимое, неохватное ни для какой мысли. Но эта хаотическая иррациональность получает в музыке свою точнейшую форму, свой метр, свою тональность, свою гармонию; и некоторые правила и законы так строги, что нарушение их равносильно уничтожению самой музыки как искусства. <.> Увидеть в музыке только одно оформление, это значит ничем не отличать ее от прочих искусств. Увидеть же в ней только одну хаотическую неупорядоченность, это значит просмотреть в ней всю стихию художественности, искусства» [9, с. 143-144].
Разница между образом и музыкой состоит в том, что последняя не изображает, а скорее выявляет сущность. Здесь Лосев расходится с мыслью о том, что главная ценность музыки заключается в ее изобразительной силе, в способности создать образ. В противоположность общераспространенным «изобразительным» теориям музыки (например, теории отражения или теории эмоций), следует подчеркнуть, что тут дело не в конкретном восприятии музыки слушателем как таковом, а в «чистой музыке», то есть непрограммной, неизобразительной. Подобное уточнение оказывается особенно важным, поскольку оно позволит Лосеву сосредоточиться на сущности музыки в ее философском аспекте, вне каких-либо психологических и субъективистских точек зрения.
Следовательно, становится ясным, что речь идет не о смиренном принятии мира, но о восприятии его посредством упорядоченности в художественной (музыкальной) форме противоположных начал, из которых он состоит. Это ощущение в музыке единства любви и смерти, или порождающего и уничтожающего начал, создает своеобразное диалектическое движение. Как в философских
9 См.: Лосев А.Ф. Музыка как предмет логики // Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение / сост. А.А. Тахо-Годи; общ. ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1995. С. 470-481 [8].
10 См.: Лосев А.Ф. Трио Чайковского // Лосев А.Ф. «Я сослан в ХХ век.». В 2 т. / под ред. А.А. Тахо-Годи; сост. и коммент. А.А. Тахо-Годи, Е.А. Тахо-Годи, В.П. Троицкого. М.: Время, 2002. С. 115 [9].
трудах, так и в лосевской прозе музыка хаотична и человек, который слушает ее, брошен в чистую бытийственность. В ней нет никакой законченной оформ-ленности, она прямо изображает сущности: «музыка содержит в себе образ стремящегося бытия»11. Отсюда и трагический характер музыки: «из всех искусств музыка наиболее сродни трагизму», поскольку в ней «трагическая личность ... переживает грань ... планов бытия»12.Таким образом, герой лосевской прозы, слушая (точнее, переживая) музыку, находится в присутствии тайны жизни: «Только в музыке оживляется, одухотворяется и одушевляется внешний мир. Пропадает безличие мира, исчезает его косность и механизм, и мы начинаем слышать как бы самый пульс мировой и всемирно-божественной жизни. Только музыка открывает человеку тождество его душевных движений с процессами объективной действительности» [4, с. 84].
Однако это не означает, что музыка по Лосеву - чисто иррациональная сила. Музыкальное мироощущение сродни общекосмическому преображению хаоса, поэтому музыкальное переживание не только погружение в глубокую реальность, но и откровение к новому плану бытия, точнее, к тому плану, в котором делается возможным «конкретное и субстанциальное Всеединство, или пути к нему»13. Значительно расходясь с Шопенгауэром, Лосев утверждает, что «на самом же деле музыка не насквозь хаотична. Она возвещает хаос накануне преображения. Это простой вывод из того чувства некоего метафизического утешения, которое дает душе даже самая трагическая музыка»[10, с. 320].
Музыкальный опыт служит откровением высшей, подлинной реальности. В этом смысле музыка сближается с молитвой, и это сближение представляет собой один из главных лейтмотивов лосевской прозы: «Есть тайная связь между откровениями мысли и внутренним отвержением себя, аскетизмом»14. Оба опыта обеспечивают доступ к миру невидимому, ноуменальному, но при этом не менее реальному, чем мир явлений.
Напротив, лосевские герои живут в мире, направленном к нигилизму, в котором «надвигается новая культура, где этот абсолютизированный человеческий субъект будет повергнут в прах и где весь его романтизм, вся его значимость будут перенесены на внеличную стихию. <.> И музыка перестанет удовлетворять человека так же, как перестало удовлетворять умное делание.» [4, с. 79].
В рассказах противопоставление рассудочно-научной мысли и антиномичес-ко-жизненного знания проявляется в форме дуализма механизма и организма, о чем Лосев уже писал в ранних работах с целью показать, как две сферы работают по разным законам. В частности, в работе «Музыка как предмет логики» подвергается критике закон причинности, действующий в науке и логике, в рамках бо-
11 См.: Лосев А.Ф. Трио Чайковского // Лосев А.Ф. «Я сослан в ХХ век...». В 2 т. С. 115.
12 См.: Лосев А.Ф. Строение художественного мироощущения // Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение / сост. А.А. Тахо-Годи; общ. ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1995. С. 316-317 [10].
13 См.: Лосев А.Ф. Музыка как предмет логики. С. 476.
14 См.: Лосев А.Ф. Женщина-Мыслитель // Лосев А.Ф. «Я сослан в ХХ век.». В 2 т. / под ред. А.А. Тахо-Годи; сост. и коммент. А.А. Тахо-Годи, Е.А. Тахо-Годи, В.П. Троицкого. М.: Время, 2002. С. 16 [4].
лее общей критики шопенгауэровских законов основания. Таким образом, дуализм механизма и организма приводится Лосевым к антитезе эйдоса и логоса: смысловые элементы, которые в эйдосе создают живое целое (лосевское «тождество в различии»), в логосе живут отдельно (по аристотелевским законам тождества и противоречия), и отношение целого к частям - чисто внешнее. Сущность органическо-музыкальной мысли заключается в том, что в ней отвлеченные моменты бытия не объединяются механически, «невзирая на то, какова их жизненная основа», а получают особое оживление. В связи с этим весьма значительно, что в романе «Женщина-мыслитель» изображение пианистки Радиной является воплощением черт музыкальной мысли. Ее музыка - «магична», «раскрывает само бытие», доходя до степени чудесного. В ее ирге ощущается мистическое вдохновение, в ней нет никакой «расчетливости», она «скользит по каждой вещи до ее последней бытийной глубины»15. Иными словами, пианистка мыслит не рассудочно, аналитически, а чисто музыкально, антиномично, и именно поэтому ее можно назвать «мыслителем». По Лосеву, стороннику диалектической мысли и единства знания и веры, чистая логика не исчерпывает полностью действительности, от неё обязательно берет свое начало органическое мышление.
В итоге можно утверждать, что в лосевской прозе проявляется целостный замысел, призванный осветить отдельные философские аспекты. Музыкальная тема в рассказах развивает теоретический дискурс через его мифологическое (художественное) закрепление, позволяющее прояснить основные черты лосевской мысли. Почему Лосев обратился именно к прозе, и почему его художественные произведения связаны с искусством вообще? Стараясь найти ответ на эти вопросы, Е.А. Тахо-1Ъди справедливо отмечает, что «автор ценит живое знание о мире гораздо больше, чем знание рационалистическое, т.е. научное»16, поэтому можно полагать, что художественное изложение Лосевым собственной философской мысли вытекает прямо из его специфического восприятия действительности, в которой знание, полученное посредством искусства, не менее значительно, чем традиционное дискурсивное (чисто логическое) мышление. И действительно, по словам Лосева, «мир не научен. Мир - музыка»17.
Список литературы
1. Лосев А.Ф. Русская философия // Лосев А.Ф. На рубеже эпох: Работы 1910-х - начала 1920-х годов / общ. ред. и коммент. А.А. Тахо-Годи, Е.А. Тахо-Годи, В.П. Троицкого; сост. Е.А. Тахо-Годи, В.П. Троицкий. М.: Прогресс-Традиция, 2015. С. 183-212.
2. Лосев А.Ф. Жизнь // Лосев А.Ф. «Я сослан в ХХ век.». В 2 т. / под ред. А.А. Тахо-Годи; сост. и коммент. А.А. Тахо-Годи, Е.А. Тахо-Годи, В.П. Троицкого. М.: Время, 2002. Т. 1. С. 504-554.
3. Лосев А.Ф. Основной вопрос философии музыки // Лосев А.Ф. Философия. Мифология. Культура / сост. Ю.А. Ростовцев. М.: Изд-во Полит. лит., 1991. С. 315-335.
15 См.: Лосев А.Ф. Женщина-Мыслитель. С. 12.
16 Тахо-Годи Е.А. А.Ф. Лосев. От писем к прозе. От Пушкина до Пастернака. М.: Диалог-МГУ, 1999. С. 85; Тахо-Годи Е.А. Художественный мир прозы А.Ф. Лосева. М.: Большая Российская энциклопедия, 2007. 399 с.
17 См.: Лосев А.Ф. Музыка как предмет логики. С. 439.
4. Лосев А.Ф. Женщина-Мыслитель // Лосев А.Ф. «Я сослан в ХХ век.». В 2 т. / под ред. А.А. Тахо-Годи; сост. и коммент. А.А. Тахо-Годи, Е.А. Тахо-Годи, В.П. Троицкого. М.: Время, 2002. С. 7-141.
5. Лосев А.Ф. О мироощущении Эсхила // Лосев А.Ф. Форма - Стиль - Выражение / сост. А.А. Тахо-Годи; общ. ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1995. С. 781-880.
6. Лосев А.Ф. Очерк о музыке // Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение / сост. А.А. Тахо-Годи; общ. ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1995. С. 637-666.
7. Зенкин К.В. Музыка. Эйдос. Время: А.Ф. Лосев и горизонты современной науки о музыке. М.: Памяти исторической мысли, 2015. 462 с.
8. Лосев А.Ф. Музыка как предмет логики // Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение / сост. А.А. Тахо-Годи; общ. ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1995. С. 405-583.
9. Лосев А.Ф. Трио Чайковского // Лосев А.Ф. «Я сослан в ХХ век.». В 2 т. / под ред. А.А. Тахо-Годи; сост. и коммент. А.А. Тахо-Годи, Е.А. Тахо-Годи, В.П. Троицкого. М.: Время, 2002. С. 106-230.
10. Лосев А.Ф. Строение художественного мироощущения // Лосев А.Ф. Форма. Стиль. Выражение / сост. А.А. Тахо-Годи; общ. ред. А.А. Тахо-Годи и И.И. Маханькова. М.: Мысль, 1995. С. 297-320.
11. Тахо-Годи Е.А. А.Ф. Лосев. От писем к прозе. От Пушкина до Пастернака. М.: Диалог-МГУ 1999. 288 с.
12. Тахо-Годи Е.А. Художественный мир прозы А.Ф. Лосева. М.: Большая Российская энциклопедия, 2007. 399 с.
References
1. Losev, A.F Russkaya filosofiya [Russian philosophy], in Losev, A.F Na rubezhe epokh: Raboty 1910-kh - nachala 1920-kh godov [Between epochs: works of the 1910's and the beginning of the 1920's]. Мoscow: Progress-Traditsiya, 2015, pp. 183-212.
2. Losev, A.F. Zhizn' [Life], in Losev, A.F. «Ya soslan v ХХ vek...». V 2 t., t.1 [«Exiled in the XX-th century.». In 2 vol., vol. 1]. Moscow: Vremya, 2002 , pp. 504-554.
3. Losev, A.F. Osnovnoy vopros filosofii muzyki [The main problem in the philosophy of music], in Losev, A.F. Filosofiya. Mifologiya. Kul'tura [Philosophy. Mythology. Culture]. Moscow: Izdatel'stvo Politicheskoy literatury, 1991, pp. 315-335.
4. Losev, A.F. Zhenshchina-Myslitel' [The Woman-thinker], in Losev, A.F. «Ya soslan v ХХ vek.». V2 t., t. 2 [«Exiled in the XX-th century.». In 2 vol., vol. 2]. Moscow: Vremya, 2002, pp. 7-141.
5. Losev, A.F. O mirooshchushchenii Eskhila [On Aeschylus' sense of the world], in Losev, A.F. Forma - Stil' - Vyrazhenie [Form - Style - Expression]. Мoscow: Mysl', 1995, pp. 781-880.
6. Losev, A.F. Ocherk o muzyke [Essay on music], in Losev, A.F. Forma - Stil' - Vyrazhenie [Form - Style - Expression]. Moscow: Mysl, 1995, pp. 637-666.
7. Zenkin, K.V Muzyka. Eydos. Vremya: A.F. Losev i gorizonty sovremennoy nauki o muzyke [Music. Eidos. Time: A.F Losev and the horizons of contemporary sciences of music]. Moscow: Pamyati istoricheskoy mysli, 2015. 462 p.
8. Losev, A.F Muzyka kak predmet logiki [Music as a matter of logic], in Losev, A.F Forma. Stil'. Vyrazhenie [Form - Style - Expression]. Moscow: Mysl', 1995, pp. 405-583.
9. Losev, A.F. Trio Chaykovskogo [Trio of Tchaikovsky], in Losev, A.F «Yasoslan vХХvek.». V2 t., 1.1 [«Exiled in the XX-th century.». In 2 vol., vol. 1]. Moscow: Vremya, 2002, pp. 106-230.
10. Losev A.F Stroenie khudozhestvennogo mirooshchushcheniya [The structure of the artistic perception of the world], in Losev, A.F Forma - Stil' - Vyrazhenie [Form - Style - Expression]. Moscow: Mysl', 1995, pp. 297-320.
11. Takho-Godi E.A. A.F. Losev. Otpisem kproze. OtPushkina do Pasternaka [A.F Losev. From theletters to the prose. From Pushkin to Pasternak]. Мoscow: Dialog-MGU, 1999, 288 p.
12. Takho-Godi E.A. Khudozhestvennyy mir prozy A.F. Loseva [A.F Losev's artistic world of prose]. Moscow: Bol'shaya Rossiyskaya entsiklopediya, 2007. 399 p.
