CC BY
16«Философ как философ»: ответственность и ангажированность философа в учении Габриэля Марселя
Гусейнов Фарид Ибрагимович,
к.ф.н., Высшая школа Социально-гуманитарных наук, доцент кафедры истории и философии Российского экономического университета им. Г.В. Плеханова, доцент кафедры философии Московского государственного технического университета имени Н.Э. Баумана E-mail: metafizika@mail.ru
Автор исследует образ философа в трудах французского экзистенциалиста Габриэля Марселя. В статье сформулирована концепция «философа как философа», обобщающая качества и свойства, которыми должен обладать современный мыслитель. Под «современностью» в настоящем тексте автор имеет в виду вторую половину прошлого века, а также первую четверть века настоящего. В статье реконструируется ход размышлений Г. Марселя и исследуются базовые для его философии категории. Кажущиеся на первый взгляд отрывочными и неупорядоченными, размышления французского мыслителя на самом деле складываются в ярко выраженное мировосприятие, которое оказывается близким всякому думающему человеку, приобретшему определенный опыт взросления, внутреннего и внешнего. Главные философские категории у Марселя тут не имеют полных и окончательных дефиниций, а некоторые, такие как «экзистенция», ими не обладают вовсе, но это не недостаток философии Марселя, а осознанная им специфика наиболее общих понятий. При этом Марсель пишет не столько о понятиях, сколько о переживании, которое при попытке его вербализировать, часто убивается, однако его концепты опознаются на экзистенциальном уровне. В этой статье подробно анализируются такие качества настоящего философа, как ответственность и ангажированность.
Ключевые слова: ангажированность, ответственность, воля к общению, коммуникация, этос, философ как философ, добродетель, призвание, миссия, метафизическое беспокойство, онтологическая потребность, язык, присутствие, сосредоточенность, бытие, гордыня, диспонибельность, экзистенциальная зрелость, трагическая мудрость.
£7
U
со
см
см
Z
86
Введение
Какое место занимает философия и философ в современном обществе? Истина заключается в том, что в этом вопросе у большинства людей, далеких от философии, нет ясного ответа, но ещё более интересен тот факт, что единства не наблюдается и среди самих философов. А меж тем вопрос актуальный.
Ответ Габриэля Марселя складывается во вполне целостную картину, хотя его размышления на этот счет встречаются в разных и многочисленных трудах автора.
Эту теорию Г. Марселя мы назвали концепцией «философа как философа». В ней мы выделяем две группы свойств или добродетелей, которыми, по Марселю, должен обладать философ. Первая группа относится к собственно философским качествам, куда входит то, без чего невозможно заниматься философским творчеством, - умственные способности, философский дар, особый философский слух как восприимчивость, умение улавливать, слышать метафизические содержания, которые входят в понятие «философского опыта».
Вторая группа качеств относится к этосу философа. В нее входит довольно обширный перечень добродетелей, среди которых можно выделить такие как свобода, поиск истины, справедливость, ответственность, аскетизм, воля к общению, воля к уединению и другие. Следует иметь в виду, представляя названный перечень, что все они несут печать экзистенциального подхода Марселя и преображаются в контексте основных положений французского мыслителя. Например, встречая в этом списке «волю к общению», с одной стороны, и «волю к уединению», с другой, мы не должны воспринимать это как противоречие. Философу время от времени необходимо уединение для того, чтобы поразмышлять в одиночестве, но также ему необходима «воля к общению». Философу как философу необходимо контактировать с другими философами (и не только, но еще с учеными, представителями разных наук, в первую очередь с психологами и биологами), чтобы обмениваться плодами этих размышлений в небольших аудиториях, похожих на те, которые Марсель проводил на знаменитых «пятницах» в своей парижской квартире. В настоящей статье мы рассмотрим такие добродетели философа как философа, как воля к общению (коммуникабельность), ответственность и ангажированность.
Воля к общению
«Воля к общению» включает такой важный аспект, как способность делиться своим философским опытом и воспринимать чужой. Марсель формулирует основное правило философской коммуникации, соответствующее данной добродетели, которое гласит, что если другие коллеги по философскому цеху не в состоянии воспринять опыт философа, то это говорит о несостоятельности опыта. В качестве иллюстрации недостатка «воли к общению» Марсель приводит случай Хайдеггера. Так, в частности, относительно Хайдеггера, демонстрируя недостаток данной воли, Марсель останавливается на двух моментах.
Первый момент касается понятийного аппарата и философского языка, на котором говорит хайдегге-
ровская философия. Специалистам известно, что терминология у автора «Бытия и времени» является одной из самых сложных, и чтобы прочитать Хайдеггера, надо изрядно потрудиться. По мнению Марселя, который был сторонником ясного изложения, философский словарь Хайдеггера вряд ли надолго переживет своего автора. Но принципиальным тут является установка на взаимообмен опытом, а не замыкание в опыте.
Марсель всегда с большим уважением относился к автору «Бытия и времени», с которым дважды лично встречался и общался, и подчеркивал, что взгляды Хайдеггера ему ближе всех из философов экзистенции. Тем не менее, это не мешало Марселю критиковать немецкого философа за активное злоупотребление неологизмами и за перегруженный философский словарь. В статье «Моё отношение к Хайдеггеру» (1957) ценящий острое слово Марсель ссылается на свою написанную в жанре сатирической комедии пьесу «Измерение Флорестан» (1957). Эта пьеса, в которой высмеивается подобный хайдеггеровскому язык изложения, где главный персонаж Ганс Вальтер Дольх изъясняется в горделивой позе и пренебрежительно кичливом тоне с окружающими, была переведена на немецкий язык под названием «Стража у Бытия». Подобно тому, как в свое время Мольер потешался над языком средневековых схоластов в своих пьесах, пишет Марсель, «я хотел подвергнуть критике ту высокомерную претензию и надменность, то презрение к здравому смыслу, которые представляются мне труднопереносимыми» [15, с. 165]. Неизвестно, читал ли эту пьесу сам Хайдеггер и если читал, то держал ли обиду на Марселя, но автор пьесы прямо объясняет свою интенцию: «я и не думаю оспаривать, что, работая над этой пьесой, имел в виду никоим образом не личность или даже мысль Хай-деггера, но лишь некоторые особенности его словаря, несколько необычные для восприятия и изрядно раздражающие читателя» [Там же].
Если мы посмотрим на эту критику с позиций этического требования «воли к общению», предъявляемого философу, то у нас все сразу встанет на свои места. Марсель говорит, что он, как и его учитель, Бергсон, ратует за естественный язык. Мы должны придерживаться нынешних форм языка, подчеркивает Марсель, которые гораздо меньше искажают опыт. Эти формы более релевантны для перевода опыта на вербальный язык, чем искусственные сложные выражения, в которых «кристаллизуется философский язык» [19, с. 14-15].
Второй момент критики касается непосредственного общения с Хайдеггером и эпизода из живого опыта во время приезда немецкого философа в Нормандию летом 1955 года, когда в замке Серази-ля-Саль несколько дней проходил философский коллоквиум и на котором Марсель произнес от имени всех собравшихся вступительную речь. Марсель вспоминает, что Хайдеггера не сильно заботило то обстоятельство, что его философию не очень воспринимают и понимают. Когда ему задавали вопросы, он не старался их разъяснять, и Марсель пишет в связи с этим: «Правда, мы были несколько разочарованы тем, что он не дал нам разъяснений особенно трудных для понимания шагов своей мысли, о чем мы его просили, а ограничился комментированием некоторых текстов Канта и Гегеля, заранее отобранных им для выступления на указанной встрече» [15, с. 165-166].
Конкретный пример того, как может и должна воплощаться у философа «воля к общению» с другими философами, и вообще с окружающим миром, дает формат вышеупомянутых марселевских «пятниц». Этот уникальный опыт коммуникации проходил в форме домашних семинаров, которые проводились в парижской квартире,
вплоть до ноября 1947 года, пока была жива Жаклин Бо-гнер (Jacqueline Boegner) - супруга Марселя, совмещавшая в своем лице одновременно и роль секретаря заседаний, и заботливую хозяйку дома. Один из постоянных участников семинаров, Дени Гюисман, три года своей жизни, с 1944 по 1947 г., посещавший знаменитые «пятницы» на улице Турнон 21, расположенной буквально в пяти минутах ходьбы от Люксембургского Сада, вспоминает, что народу всегда собиралось много, вплоть до сорока человек, из которых не менее пятнадцать были студенты. В основном приходили творческие люди, философы, писатели, музыканты, художники, актеры. В образе Марселя они наглядно видели, каким должен быть живой подлинный, аутентичный философ. Марсель запомнился присутствующим участникам семинаров таким французским Сократом, остроумным, с тонким чувством юмора, и в то же время достаточно строгим и требовательным - это было прекрасное время, «когда «сократовская «ирония» и «майевтика» практиковались на улице Турнон» [21, с. 11].
Философия, по Марселю, - это призвание. Тот, кто осознал философию как личное призвание, у того существует глубокая потребность заниматься философией, обмениваться сообщениями о философском опыте. Эту внутреннюю потребность, ощущаемую как внутренний зов, философ не может и не должен игнорировать, и в этом заключается его философский долг и ответственность.
Ответственность философа
Специфика новейшей духовной ситуации заключается в её исключительной беспрецедентности по сравнению с предыдущими эпохами, основные моменты которой, на взгляд Марселя, в своей знаменитой работе прекрасно выразил Карл Ясперс. «Ситуация философа перед лицом современного мира предстает самой опасной, самой подверженной угрозам изо всех, что были в прошлом» [16, с. 103].
Суть современной ситуации в том, что мы вступили в «эсхатологический век» (Марсель), и это связано, в первую очередь, с фактом создания атомной бомбы. С изобретением данного смертельного технического устройства открывается принципиально новый этап истории. Ее фундаментальным фактором является возникновение возможности осуществлять ядерный «шантаж в планетарном масштабе» [16, с. 71]. На философском конгрессе в Афинах в 2013 году философы также подчеркивали эту сторону современности: «Сегодня стало ясно, что путь к нравственному совершенству не пролегает через науку и обусловленный ею материальный прогресс. Речь идет не о возможностях науки и технологий» [2, с. 16].
Оговоримся, что когда мы в данном контексте говорим об эсхатологии, то речь идет, разумеется, не о хронологическом смысле как обозначении некоторой точки на шкале времени в наступившем столетии, а метафизическом. Философ не имеет права заниматься профе-тизмом, он мыслитель, а не оракул или пророк, поэтому давать хронологические пророчества, говорит Марсель, было бы дерзостью со стороны философа.
Каждая историческая ситуация задает свои духовные потребности. Философы в разные времена искали философские ответы на соответствующие духовные потребности. В качестве отступления скажем, что, по Марселю, данный принцип, вместо существующего, должен быть заложен в курс изучения и преподавания предмета по истории философии в системах высшего философского образования, а сам «способ и формы преподава-
сз о
сг ш
0
1
-1 У
"О ш
сг
со
I_
и со
ния философии радикально зависят от понимания самой философии и роли философа». [4, с. 83]. Новейшая духовная ситуация также создает новые духовные потребности, откуда следует вывод Марселя, что современный философ, практикующий настоящую философскую деятельность, не может не отличаться от своих собратьев по разуму из предшествовавших эпох.
У «философа как философа» есть призвание (дар) заниматься философским трудом и есть свой философский опыт. Однако и дар, и опыт можно не реализовать, если нет ряда других качеств, в том числе ответственности во исполнение долга философа, которая является одной из важнейших добродетелей «философа как философа». Ответственности философа заключается в том, что философ обязан правильно понимать, что такое философская деятельность. Он должен понимать философию не как игру ума, и не как служанку, сменившую одну госпожу - религию, на другую - науку, и не как обслуживающую власть идеологию, а как особую духовную деятельность, выполняющую важную миссию в общественном целом.
Понимание философии как призвания и служения предполагает далеко идущие последствия, главным из которых является осознание философом возложенной на него особой миссии, от которой тот не имеет права уклониться. Подлинный философ - это тот, кто не только понимает устройство мира, данного в смене различных конкретных ситуаций и не только тот, кто, проявляя философскую реакцию, способен уловить душу происходящих событий, но и прежде всего тот, кто осознает свою ответственность и добровольно принимает на себя всей своей жизнью миссию быть философом. «Неувядаемая слава Кьеркегора или Ницше состоит, может быть, как раз существенным образом в том, что они доказали, и не с помощью аргументов, а своей жизнью, своим опытом...» [14, с. 261]. Быть философом - это миссия, и с этой точки зрения философом не может быть каждый, кто захочет. И в этом профессия философа похожа на другие подобные, особенные профессии, также основанные на идее призвания, в частности такие, как учитель, врач, инженер, священник.
Для иллюстрации того, что такое призвание, приведем один эпизод Дневника, в котором 19 мая 1942 года Марсель записал: «Вот уже несколько дней - а по сути дела давным-давно, всегда - моя мысль заворожена некоторыми, почти недоступными для выражения идеями, которым я все же хочу придать форму. Мне кажется, что я не выполню свою миссию на земле, если я этого не добьюсь» [14, с. 70].
Услышавший в себе такой зов воспринимает философию не как «экзаменационный материал», подобно многим дипломированным «философам на кафедре», как Марсель именует кабинетных профессоров, а как личное призвание к делу, которому он служит. В то же время ответственность философа означает, что философия - это не просто моё личное дело, которое совершенно других не касается, когда удовлетворяется личный интерес за казённый счет. Напротив, философ занимается социально-значимым делом, и этим определяется возложенная на него особая ответственность.
Что это за ответственность? Это ответственность распространяется на личность самого философа, который присутствует в самом акте философского поиска, как «открытость к другому, к другим, к самому себе» [7, с. 43]. Следовательно, ответственность философа - это ответственность за судьбу всей цивилизации. «Я глубоко убежден, - пишет Марсель, - что судьбы философии и цивилизации глубоко и непосредственным образом взаимосвязаны» [16, с. 104].
Ангажированность
Понятие «ангажированность» и понятие «ситуация», которые тесно связаны, как указывает французский религиозный философ Этьен Жильсон (1884-1978), в качестве философских терминов, первым в философский лексикон ХХ века ввел Марсель [17, с. 316]. Об этом мало кому известно, чаще первое понятие связывают с именем Ж.-П. Сартра и его последователями, придавшими ему оттенок политического активизма, а второе понятие -с «пограничными ситуациями» у Ясперса. В связи с понятием «ситуация» Марсель приводит эпизод встречи с Сартром: «.у нас с Сартром была очень сердечная, продолжительная встреча у меня дома. .В ходе этой беседы Сартр меня удивил, заявив, что понял важность понятия ситуация благодаря моим работам» [15, с. 290].
Понятие «ангажированность» у Марселя изначально имело не политический, а метафизический смысл. Основанное на его теории причастности, данное понятие означает экзистенциальную вовлеченность, понятую как причастность к бытию целого. «Экзистенциальность -это причастность в той мере, в которой ее невозможно объективировать» [6, с. 133]. Ангажированность, которую в широком смысле можно понимать как включенность, причастность, вовлеченность, происходит и на теоретическом, и на практическом уровнях. Только тот, кто «рискует собственной шкурой», как выражался Та-леб, кто вовлечен вовнутрь ситуации и бытия в целом, а не находится вне их как внешний наблюдатель, может о них судить и имеет право и долг нести за них ответственность [5, с. 80]. Философ должен быть ангажированным на уровне осмысления действительности, но после того, как философ осмыслил реальность, приблизился к пониманию, ему необходимо теоретический уровень дополнить практически действенным образом. Марсель придает большое значение понятию действия, практическая сторона философии для него чрезвычайно значима. «Остается принципиальный вопрос, во что ангажирована и к чему устремлена моя жизнь» [9, с. 75].
Ангажированность в первую очередь означает, что философ должен принять определенную установку: «... необходима смена установки», - пишет Марсель [16, с. 158]. Это необходимость занять четкую позицию или сторону в бытии. «Прежде всего, нужно преодолеть позицию внешнего наблюдателя» [12, с. 61]. Философ не может быть нейтральным, безразличным наблюдателем за происходящими вокруг событиями. Данный идеал нейтральности, принятый в конкретных науках, с которого университеты Нового света берут пример, для философии явно не годится. «В любом случае, - пишет Марсель, - действие должно быть квалифицировано как хорошее или как плохое. Чем более оно приближается к нулевой оценке безразличия, тем менее может быть расценено как действие» [12, с. 87].
С ангажированностью тесно связано такое свойство, как бдительность. Не случайно Марсель соглашался называть свою философию «неосократизмом», подчеркивая ее вопрошающий сократовский характер. Образ Сократа, представлявшего себя оводом, жалящим афинский демос, вызывает вполне правомерные аллюзии с бдительностью Марселя. Автор «Метафизического дневника» выражает свою мысль, используя ряд метафор, среди которых наиболее частые - мореплаватель, кормчий, следящий, чтобы корабль не сбился с курса, или часовой на ночной вахте, бдительный полуночник, который борется со сном разума в форме догматизма, привычек и предрассудков.
В «Философском завещании» (1968) Марсель пишет: «.роль философа существенным образом напоминает
мне роль часового, стоящего на ночной вахте. И это как раз та роль или функция, которую я старался выполнять за прошедшие полвека несмотря на перерывы, и даже, скажем так, затмения. Разумеется эта трудная роль, состоящая прежде всего в том, чтобы неутомимо бороться со сном, который, на уровне ума, может выражаться в разнообразных формах» [14, с. 306-307].
Философ, согласно Марселю, должен оставаться философом по жизни, как это было у великих философских образцов, начиная с Античности: жить, как пишешь, дабы жизнь не текла по одним правилам, а идеи выражали бы другие. Сам Марсель старался своим образом жизни соответствовать собственным философским взглядам. Интересно в этой связи свидетельство философа Пьера Адо (1922-2010), занимавшегося темой «философии как образа жизни». «Помимо всего прочего, - писал он, лично знавший Марселя, - для меня в 1946 году, во время учебы в Париже, экзистенциализм выражался, прежде всего в Габриэле Марселе, потому что это был христианский экзистенциалист» [1, с. 202]. Пьер Адо вспоминает, что в то время после выступления в Философском обществе Жана Валя с сообщением «Субъективность и трансцендентность» развернулась дискуссия о различии между понятиями «философ-экзистенциалист» и «экзистенциальный философ». Пьер Адо пишет, что один - это «философ в силу своего существования, философия которого пронизывает его существование», а другой - «философ, делающий речи о существовании» [1, с. 201-202]. Оставим здесь дискуссионный вопрос о точности таких определений, но согласимся, что произносить речи о философии и быть философом - это совсем разные вещи.
Вовлеченность означает, что бытие - это всегда бы-тие-в-мире. Человек живёт не как изолированный Робинзон или атом бытия, созерцающий из себя действительность, что сегодня является расхожим стереотипом. Парадигму, представляющую субъекта в виде острова в океане, омываемого со всех сторон волнами, Марсель отвергает, как не соответствующую действительности и поэтому ошибочную [13, с. 549]. Философ, - утверждает Марсель, - не равнодушный познающий субъект, он не может оставаться сторонним наблюдателем, или, в его терминологии, «зрителем» на «спектакле» - эти понятия, можно сказать, выступают драматургическим аналогом понятий субъект/зритель и объект/спектакль. «Я не на спектакле», - повторяет автор «Метафизического дневника», и данная мысль проходит красной нитью через его многочисленные произведения. Человек - не зритель, а участник действия, что наталкивает на шекспировские вариации, со знаменитым тезисом о том, что весь мир - театр, а люди в нем - актеры. Отметим специально, что это не повторение идеи о том, что жить в обществе и быть свободным от общества нельзя. Речь у Марселя - о причастности подлинного философа Бытию, а до такой причастности дорастает не всякий имеющий диплом философа.
Марсель учит, что человек всегда существует в ситуации, не бывает человека вне ситуации, и вот тут уже речь идет о всяком человеке. Один из основных тезисов философии Марселя гласит: «сущность человека - быть в ситуации» [12, с. 7]. Он поясняет, что понятие быти-е-в-ситуации возникает сразу же, как только мы имеем дело с миром живых существ: «быть в ситуации - значит быть предоставленным тому-то и тому-то. Но как определить эту предоставленность?» [12, с. 70]. Марселевское понятие «бытие-в-ситуации» - это не индийская «карма», но мы не можем из нее выйти, снять как одежду.
Вся человеческая жизнь есть постоянная смена ситуаций, заканчивается одна и сразу начинается другая.
Для объяснения «неслучайности обстоятельств жизни, или «эмпирически данного», Марсель приводит пример с нидерландским художником Яном Вермеером (16321675), в другой транслитерации Йоханис Вер Меер, который написал знаменитую картину «Вид Делфта» (16601661). Если бы автор «Девушки с жемчужной сережкой», которую называют «голландской Моной Лизой», жил в другом месте, в другой среде, то он не был бы тем, кем стал, и никогда не написал бы своей картины. А с другой стороны: «Если бы вид Делфта был для Вер-меера только зрелищем, если бы он был низведен до состояния зрителя, он никогда не смог бы его написать» [18, с. 150].
Есть определенная экзистенциальная связь между мной и моей ситуацией, поэтому трактовать её как случайную значит, в основном, представлять ее как одеяние, от которого можно избавиться. Так представлять -это значит ставить себя «вне ситуации», но так я могу поступить только абстрактным образом, точнее через процедуру абстрагирования, как бы мысленно вознося себя на «своего рода духовный Олимп» [18, с. 149]. Это представление лежит в основе многих иллюзий, ведущих к ошибкам и путанице. Каждая ситуация представляет из себя некий запутанный клубок, которую призван распутывать философ.
Итак, что должен делать философ? «Сегодня представляется несомненным, - пишет автор «Метафизического дневника», - что главное своеобразие человека, просто проживающего свою жизнь и не старающегося размышлять о ней, состоит в том, чтобы находиться в ситуации, и что сущностное дело философа, стремящегося понять как жизнь вообще, так и свою жизнь, состоит в том, чтобы признать эту ситуацию, исследовать ее в той мере, в какой это для него возможно, никогда, впрочем, не достигая ее исчерпывающего познания, которому доступен объект науки» [16, с. 98].
Во-первых, философ должен правильно понимать фундаментальную ситуацию. Во-вторых, он должен действовать - философ должен занять ответственную позицию. Занять позицию - значит быть ангажированным, т.е. вовлеченным на разных уровнях, как метафизическом, так и в социальном, в том числе политическом.
Поль Рикёр в интервью из шести бесед с Марселем, задает мэтру вопрос: «Какого рода ангажированность Вам кажется совместимой с миссией философа?» [11, с. 179]. В ответ Марсель проводит разграничение между понятиями «фундаментальная ангажированность» и «случайная ангажированность». Фундаментальная ангажированность - это та, которая затрагивает структурные условия человеческого бытия. Она «связана с самим призванием философа, я ни на миг не могу допустить мысль, - отвечает Марсель, - что философ отвергнет ангажированность подобного рода» [11, с. 179]. По поводу второй Марсель ответил так: «Однако существует и ангажированность, продиктованная политической предвзятостью, случайным выбором: это для меня неприемлемо» [11, с. 179].
Фундаментальную ангажированность философа на политическом уровне мы можем проиллюстрировать на двух примерах, которые о самом себе приводит Марсель. Первый пример - это безоговорочное осуждение расизма во всех его проявлениях. Второй - это недопустимость нетерпимости в вопросах религии, являющейся одной из форм проявления «фанатизированного сознания» [3, с. 702]. Религиозная и расовая нетерпимость - вот «два случая, когда философ должен, на мой взгляд, - говорит Марсель, - занимать поистине воинствующую позицию» [11, с. 179].
сз о
сг ш
0
1
-1 У
"О ш
сг
со
I_
и со
Заключение
В заключение представим, какие задачи стоят перед современным философом. Помимо того, что философу надо быть бдительным и, так сказать, бодрствующим, у него есть и другая задача, связанная с ними: «задача, ложащаяся на философе, - следить за событиями и вглядываться в некотором роде в изменения ментальности людей; поскольку мы знаем, как нельзя лучше, что каждому из нас в любой момент грозит опасность впасть, скажем, в стадную мораль, в конформизм, в мораль абсолютно иррациональную» [11, с. 180].
Чтобы быть философом, философу недостаточно одних только профессиональных качеств, таких как дар, философский слух, опыт. Необходимо опираться на моральные качества, среди которых наряду с традиционными есть добродетели, являющиеся собственными и оригинальными, как полагает Марсель. Наиболее важные и представляющие главный интерес - это ангажированность, ответственность, а также некоторые другие. Среди них отдельно выделим свойства - бдительность и сосредоточенность, поскольку «онтологию может воспринимать только человек сосредоточенный» [8, с. 87]. На философе лежит ответственность быть бдительным, а чтобы быть бдительным, необходимо быть сосредоточенным, т.е. сконцентрированным или «собранным».
Эпохи отличаются друг от друга, соответственно отличаются духовные потребности людей, и соответственно отличаются философии. Так, эпоха Х1Х века была достаточно мирной, объясняет Марсель, и для того времени была оправдана философия, такая как, например, философия Мориса Блонделя или лекции Жюля Ланьо, учителя Алена. В ХХ веке, после потрясений двух мировых войн и последующего создания атомной бомбы, подобная установка более невозможна, и философ обязан это понимать и учитывать: «сегодня все обстоит по-другому, и философ должен определиться по отношению к бедствию мира» [16, с. 90].
В XXI веке трагизм ситуации только усиливается: современные люди испытывают новые духовные потребности, релевантные сложившейся конкретно-исторической ситуации. Ответом на возникшие потребности, и в первую очередь онтологическую потребность или «потребность быть» (Марсель) перед лицом все более и более бюрократизирующегося и технологизирующегося, а в ХХ1 веке ещё и цифровизирующегося мира, является опыт экзистенциальной философии или как именует её Марсель «конкретной философии». Среди этих идей, вызванных новой духовной ситуацией, концепт «философа как философа» является базовым, так как указывает, что философ не может быть отстраненным наблюдателем, «зрителем на спектакле», что с необходимостью требует от философа быть этичным.
Философ должен снова обратиться к мудрости, понятию, которое сегодня, согласно Марселю, без эпитета «трагическая» употреблять было бы заблуждением. Философ как философ должен осознать свое служение и следовать своему призванию по-настоящему и тем самым, ни много ни мало, достичь «возраста экзистенциальной зрелости». В наши дни, когда, по выражению Марселя, «силы зла подняли голову и разбушевались», философ не может уклониться, чтобы занять ангажированную позицию и под знаком «трагической мудрости» выступить на стороне бытия.
Подводя итог, подчеркнем, что намеченный нами подход, как представляется, позволяет приблизиться к осмыслению философской антропологии Габриэля Марселя. Для автора «Метафизического дневника» образ философа, каким он должен быть, или, на традици-
онном языке, этика философа, выступает формой человеческого измерения в целом. С этой точки зрения, концепция «философа как философа» достойна включения в более широкий антропологический контекст. Если рассматривать исходя из такого горизонта, то концепция «философа как философа» у Габриэля Марселя становится ключом, открывающим дверь в пространство философской антропологии. Все, что сказано о философе, касается всех думающих людей, в меру своего понимания ищущих спасения в размышлении, и в этом смысле философия, занятая обретением смысла жизни и преодолением отчаяния, раскрывает свой сотериологический потенциал и дает надежду отчаявшимся в безнадежном мире обладания.
В этой амбивалентности заключается сущность человека как воплощенного существа, и соответственно с этой площадки начинается движение в сторону антропологии Марселя с её центральным тезисом, согласно которому человек есть мерцающая структура. Исследователь творчества Марселя философ Пьерр Колен это направление в философии автора «Метафизического дневника» называет «новым гуманизмом» [19, с. 85]. Контуры этого «нового гуманизма» Габриэля Марселя в современной картине мира, если согласиться с таким названием, очерчиваются в метафизической перспективе посткартезианской и постантропоцентрической парадигмы.
Литература
1. Адо Пьер. Философия как способ жить: Беседы с Жанни Карлие и Арнольдом И. Дэвидсоном / Пер. с франц. В.А. Воробьева. - М.: СПб.: Изд-во «Степной Ветер»; ИД «Коло», 2005. - 288 с. (Серия «Катарсис»), с. 201-202).
2. Гусейнов А.А. Философия как этический проект: Доклад на ХХШ Всемирном философском конгрессе (Афины, 4-10 августа 2013 г.) [Текст] / А.А. Гусейнов; Рос. Акад. Наук, Ин-т философии. - М.: ИФ РАН, 2013. - 23с.
3. Гусейнов Ф.И. Фанатизм как тип ментальности в трудах Габриэля Марселя и Карен Армстронг // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Философия. 2022. Т. 26. № 3. С. 697712.
4. Гусейнов Ф.И. Уроки философии и вопросы философского образования в творчестве Габриэля Марселя // Вопросы философии. 2023. № 4. С. 81-92.
5. Гусейнов Ф.И. Толерантность или нетолерантность: Габриэль Марсель и Нассим Талеб // Социально-гуманитарные знания. № 1. 2023. С. 77-82.
6. Гусейнов Ф.И. Категория принадлежности в «Опыте конкретной философии» Габриэля Марселя // Гуманитарные исследования в Восточной Сибири и на Дальнем Востоке, № 1 (63) 2023, DOI Ь:^://^. огд/10.24866/1997-2857/2023-1, С. 134.
7. Гусейнов Ф.И. Присутствие как со-бытийствование в философии Габриэля Марселя // Научный результат. Социальные и гуманитарные исследования. 2023. Т. 9, № 1. С. 41-49
8. Гусейнов Ф.И. Что значит «быть»? Габриэль Марсель об онтологическом таинстве в докладе 1933 года // Социально-гуманитарные знания. № 3. 2023. С. 85-90
9. Гусейнов Ф.И. Жертвенность как свидетельство реальности существования в философии Габриэля Марселя // Социально-гуманитарные знания. № 7. 2022. С. 73-77.
10. Марсель Габриэль. В защиту трагической мудрости // Путь в философию. Антология. Москва: ПЕР СЭ; СПб: Университетская книга, 2001. С. 243-267.
11. Марсель Габриэль - Поль Рикёр. Беседы // Марсель Габриэль. Трагическая мудрость философии. Москва: Изд-во гуманитарной литературы, 1995. С.146-187.
12. Марсель Габриэль. Опыт конкретной философии / Пер. с фр. В.П. Большакова, В.П. Визгина // Общ. ред., послесл. примеч. В.П. Визгина. - М.: Республика, 2004. - 224 с.
13. Марсель Габриэль. Метафизический дневник // Пер. с фр. В.Ю. Быстрова. - СПб: Наука, 2005. - 587 с.
14. Марсель Габриэль. Присутствие и бессмертие. Избранные работы / Габриэль Марсель. Пер. с фр. // Общ. ред., сост., предисл. и примеч. В.П. Визги-на. - М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2007. - 327 с.
15. Марсель Габриэль. О смелости в метафизике: Сб. статей / Сост., пер. с фр., вступ. статья, прим. В.П. Визгина. - СПб.: Наука, 2013. - 411 с.
16. Марсель Габриэль. Люди против человеческого / Сост., вступит. ст., пер. с фр., примечания В.П. Визгина. - М.: Центр гуманитарных инициатив, 2018. -208 с.
17. Жильсон Э. Назидательный пример// Марсель Габриэль. Присутствие и бессмертие. Избранные работы / Габриэль Марсель. Пер. с фр. // Общ. ред., сост., предисл. и примеч. В.П. Визгина. - М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2007. - 327 с.
18. Gabriel Marcel. Le Mystère de l'être. Paris: Association Présence de Gabriel Marcel., vol.1, 1997. - 260 р.
19. Gabriel Marcel. Homo Viator. Paris: Association Présence de Gabriel Marcel. 1998. - 431 р.
20. Colin Pierre. Gabriel Marcel, philosophe de l'espérance., - Paris: La Nuit surveillée, Les Édition du Cerf, 2009. - 126 p.
21. Huisman Denis, Gabriel Marcel lecteur et juge de JeanPaul Sartre //Gabriel Marcel. L'existence et la liberté humaine chez Jean-Paul Sartre. Paris: Librairie philosophique J. Vrin, 1981. - 94 р.
"PHILOSOPHER AS PHILOSOPHER": RESPONSIBILITY AND ENGAGEMENT OF THE PHILOSOPHER IN THE TEACHINGS OF GABRIEL MARCEL
Huseynov F.I.
Higher School of Social Sciences and Humanities, Plekhanov Russian University of Economics, Bauman Moscow State Technical University
The author explores the image of the philosopher in the works of the French existentialist Gabriel Marcel. The concept of a "philosopher as a philosopher" is formulated, generalizing the qualities and properties that a modern thinker should possess. By "modernity" here the author means the second half of the last century, as well as the first quarter of the century of the present. The author reconstructs the course of G. Marcel's thoughts and examines the basic categories for his philosophy. Seemingly fragmentary and disordered at first, the reflections of the French thinker actually develop into a pronounced worldview, which turns out to be close to every thinking person who has acquired a certain experience of growing up, internal and external. The main philosophical categories of Marcel t do not have complete definitions, and some, such as " ex(s)istentia ", do not have them at all, but this is not a lack of Marcel's philosophy, but the specificity of the most general concepts realized by him. At the same time, Marcel writes not so much about concepts as about an experience that, when trying to verbalize it, is often killed, however, his concepts are recognized at an existential level. Author analyzes in detail such qualities of a real philosopher as responsibility and engagement.
Keywords: engagement, responsibility, will to communicate, communication, ethos, philosopher as a philosopher, virtue, vocation, mission, metaphysical anxiety, ontological need, language, presence, concentration, being, hubris, disponibilite, existential maturity, tragic wisdom.
References
1. Ado Pierre. Philosophy as a Way to Live: Conversations with Jeannie Carlier and Arnold I. Davidson / Per. from French V.A. Vorobyov. - M.: St. Petersburg: Publishing House "Steppe Wind"; Publishing house "Kolo", 2005. - 288 p. (Series "Catharsis"), p. 201-202).
2. Huseynov A.A. Philosophy as an ethical project: Report at the XXIII World Philosophical Congress (Athens, August 4-10, 2013) [Text] / A.A. Huseynov; Ros. Acad. Nauk, Institute of Philosophy. - M.: IF RAN, 2013. - 23 p.
3. Guseynov F.I. Fanaticism as a type of mentality in the works of Gabriel Marcel and Karen Armstrong // Bulletin of the Peoples' Friendship University of Russia. Series: Philosophy. 2022. V. 26. No. 3. S. 697-712.
4. Guseynov F.I. Lessons of Philosophy and Issues of Philosophical Education in the Works of Gabriel Marcel // Questions of Philosophy. 2023. No. 4. S. 81-92.
5. Guseynov F.I. Tolerance or Intolerance: Gabriel Marcel and Nassim Taleb // Social and Humanitarian Knowledge. No. 1. 2023. P. 77-82.
6. Guseynov F.I. The category of belonging in the "Experience of a Concrete Philosophy" by Gabriel Marcel // Humanitarian Research in Eastern Siberia and the Far East, No. 1 (63) 2023, DOI https://doi.org/10.24866/1997-2857/2023-1, p. 134.
7. Guseynov F.I. Presence as Coexistence in the Philosophy of Gabriel Marcel // Research Result. Social and Humanitarian Studies. 2023. V. 9, No. 1. S. 41-49
8. Guseynov F.I. What does "to be" mean? Gabriel Marcel on the ontological sacrament in a report of 1933 // Social and Humanitarian Knowledge. No. 3. 2023. P. 85-90
9. Guseynov F.I. Sacrifice as evidence of the reality of existence in the philosophy of Gabriel Marcel // Social and Humanitarian Knowledge. No. 7. 2022. P. 73-77.
10. Marcel Gabriel. In Defense of Tragic Wisdom // Way to Philosophy. Anthology. Moscow: PER SE; St. Petersburg: Universitet-skaya kniga, 2001, pp. 243-267.
11. Marcel Gabriel - Paul Ricoeur. Conversations // Marcel Gabriel. The tragic wisdom of philosophy. Moscow: Publishing House of Humanitarian Literature, 1995, pp. 146-187.
12. Marcel Gabriel. Experience of Concrete Philosophy / Per. from fr. V.P. Bolshakova, V.P. Vizgina // General. ed., after note V.P. Vizgin. - M.: Respublika, 2004. - 224 p.
13. Marcel Gabriel. Metaphysical diary // Per. from fr. V. Yu. By-strov. - St. Petersburg: Nauka, 2005. - 587 p.
14. Marcel Gabriel. presence and immortality. Selected Works / Gabriel Marcel. Per. from fr. // Common ed., comp., foreword. and note. V.P. Vizgin. - M.: Institute of Philosophy, Theology and History of St. Foma, 2007. - 327 p.
15. Marcel Gabriel. On Courage in Metaphysics: Sat. articles / Comp., Per. from French, intro. article, note V.P. Vizgin. -St. Petersburg: Nauka, 2013. - 411 p.
16. Marcel Gabriel. People against the human / Comp., enter. st., trans. from French, notes by V.P. Vizgin. - M.: Center for Humanitarian Initiatives, 2018. - 208 p.
17. Gilson E. Instructive example / / Marcel Gabriel. presence and immortality. Selected Works / Gabriel Marcel. Per. from fr. // Common ed., comp., foreword. and note. V.P. Vizgin. - M.: Institute of Philosophy, Theology and History of St. Foma, 2007. -327 p.
18. Gabriel Marcel. Le Mystere de l'être. Paris: Association Présence de Gabriel Marcel., vol.1, 1997. - 260 rubles.
19. Gabriel Marcel. Homo viator. Paris: Association Presence de Gabriel Marcel. 1998. - 431 rubles.
20. Colin Pierre. Gabriel Marcel, philosophe de l'espérance., - Paris: La Nuit surveillée, Les Édition du Cerf, 2009. - 126 p.
21. Huisman Denis, Gabriel Marcel lecteur et juge de Jean-Paul Sartre //Gabriel Marcel. L'existence et la liberté humaine chez Jean-Paul Sartre. Paris: Librairie philosophique J. Vrin, 1981. -94 rubles.
C3
о
er
IE
0
1
-1 У
-о
IE CT
