CC BY
33ФИЛОСОФСКИЕ МИРОВОЗЗРЕНИЯ. ОНТОЛОГИЯ И ТЕОРИЯ ПОЗНАНИЯ
Габриэль Марсель: обладание и бытие
Гусейнов Фарид Ибрагимович,
к.ф.н., доцент кафедры истории и философии Российского экономического университета имени Г.В. Плеханова, доцент кафедры философии Московского государственного технического университета имени Н.Э. Баумана E-mail: metafizika@mail.ru
Среди центральных категорий философии французского экзистенциального мыслителя Габриэля Марселя (1889-1973) -понятия обладания и бытия. Они подробно разрабатываются им в работе «Быть и иметь», которая анализируется в статье. Эти категории исследуются философом в поле предельных вопросов метафизики: что значит существовать? что значит бытийствовать? Магистральные идеи Г. Марселя обсуждаются в контексте философской традиции западной мысли, однако следует иметь в виду, что вся онтологическая проблематика рассматривается Марселем по-новому: философ совершает радикальный антропологический поворот в этой области. Обладание стремится свести существование человека к функции, и только восхождение к трансцендентному осуществляет прорыв к бытию.
Ключевые слова: быть, бытие, существование, иметь, обладание, конкретная философия, феноменология, экзистенция, онтология.
F7
U
со
см
см
см
Z
64
Бытие, строго говоря, - это существование, небытие - несуществование. Что значит существовать? Что значит бытийствовать?
Философское понятие бытия менялось на протяжении веков, и по сию пору нет его однозначной трактовки. Свой ответ на этот вопрос Габриэль Марсель (18891973), основоположник французского экзистенциализма, дает в книге «Быть и иметь» (1935).
«Быть и иметь»: бытие и обладание
Традиционная проблема бытия, отмечает Г. Марсель, вызывает у современных философов недоверие. В ХХ веке стало как бы неприличным спрашивать, каков мир «на самом деле», потому что мы его видим только таким, каким он нам кажется, посредством неснимаемых «настроек» нашего гносеологического аппарата, коим и следует философу заниматься. Свою знаменитую программную статью «Существование и объективность» (1925), с выхода которой (в Revue de Métaphysique et de morale) следует, наверное, датировать начало экзистенциального движения во Франции, Марсель начинает словами изумления столетним попыткам философов-идеалистов минимизировать роль существования, роль экзистенциального измерения в познании [7, с. 537].
Однако простое воздержание от решения этого вопроса для Марселя неприемлемо. Задачу, как ее понимает и ставит Марсель, прекрасно формулирует его ученик Поль Рикёр в работе «Марсель и феноменология» (1976): «духовно покалеченный мир, в котором больше нет места силам восхищения и изумления - вот фактическое условие работы мышления сегодня. И поэтому любое завоевание вновь онтологического измерения происходит в борьбе против течения, против тенденции проблематизировать и характеризовать» [13, с. 354]. Таким образом, философствовать так, будто проблемы бытия не существует, невозможно. Но, указывает Марсель, «с другой стороны, следует отметить, что я, вопрошая о бытии, не знаю ни того, существую ли я, ни, тем более, что я такое, не знаю даже точного смысла вопроса "что я такое?", который, однако, неотступно меня преследует. Мы видим, следовательно, здесь проблему бытия, вторгающуюся в собственные посылки и простирающуюся в глубину субъекта, который ее ставит. Одновременно она отрицает себя (или трансцендируется) как проблема и превращается в тайну» [5, с. 99]1.
Марсель вводит различение проблемы и тайны (ме-тапроблемы, таинства), указывая, что является практически единственным из нынешних философов, который использует в философии понятие тайны (le mystère) [8, с. 61]. Проблема - это то затруднение, которое находится передо мной и которое я должен преодолеть посредством некоего алгоритма, дабы достичь своей цели; в этой сфере работают каузальные связи. Метапро-блема (тайна) - это то, во что я включен, вовлечен, где
1 Все выделения шрифтом внутри цитат принадлежат авторам цитируемых текстов, если иное специально не оговорено.
уже нет различения внутреннего и внешнего, и cogito тут не поможет. Ratio обесценивает как интеллектуальное, так и жизненное: «Картезианство содержит в себе аналитическое разъединение, которое, возможно, само по себе губительно для интеллектуального и витального, поскольку в результате мы наблюдаем одинаково произвольное возвышение первого и обесценивание второго» [5, с. 149].
Основным методом познания бытия является рефлексия. Рефлексия непосредственно связана с тайной. Философ часто обращает внимание читателя на то, что «тайну» (le mystère) не стоит понимать как некий девиз или знамя. Так, он пишет: «тайна соразмерна тому, что я назвал бы метатехническим началом» [6, с. 28]. И продолжает: «...существует глубинная внутренняя связь между рефлексией и тайной, которая лежит в основе всего моего творчества» [6, с. 28].
Марсель выделяет два типа рефлексии - первичную, обращенную на свой предмет и расчленяющую реальность, и вторичную, направленную на собственный процесс осмысления того, что было схвачено интуицией, и осуществляющую синтез. Рефлексия оказывается, собственно, формой существования, которое следует понимать не как плоское, а как иерархичное, что нашло отражение в ряде философских категорий, и особенно в центральном для Марселя понятии - «онтологическая потребность». Друг Марселя философ Жан Валь (18881974) в книге «Vers le concret» - «Навстречу к конкретному» (1932) - писал: «Габриэль Марсель считает, что существует тесная связь между иерархией истин и иерархией требований. Чем глубже наши потребности (nos besoins), тем глубже реальность, которую они представляют; мы не должны допустить, чтобы в нас утерялось чувство высших ценностей. Это один из существенных мотивов его мысли» [19, р. 185].
Известно, что у Марселя «Метафизический дневник» состоял из трех частей. Вторая часть была опубликована в 1935 году под названием «Быть и иметь». В этой работе философские категории, вынесенные в название, стали предметом экзистенциально-феноменологического анализа. Исследователь творчества Марселя католический философ Пьер Колен (1923-2009) в книге «Габриэль Марсель, философ надежды» (2009) пишет: «Второй Дневник объединяет две серии феноменов. С одной стороны, это явления нормальной психологии, такие как память, воля, ощущение. С другой стороны - явления парапсихологии: телепатия, ясновидение, спиритизм» [18, p. 42]. Воплощенный человек предстает как экзистенция, способная воспринимать, мыслить, желать, любить, молиться.
Что значит «обладание»? «Обладать - пишет Марсель, - это значит почти неизбежно быть обладаемым. Обладаемые вещи как посредники. Если, обладая четырьмя предметами, я отдаю два, то совершенно очевидно, что мне останется только два, следовательно, я вдвое обеднел. Это имеет смысл только при условии, что я полагаю определенное интимное отношение между собой и этими предметами, что я считаю их, если можно так сказать, консубстанциальными себе, что их присутствие или отсутствие в самом прямом смысле слова волнует меня» [5, с. 60].
Действительно, из человека, чтобы он обеднел, надо «вычесть» не вещи, что невозможно, а нечто человеческое. Но когда с уменьшением количества обладаемых вещей человек чувствует, что не количество предметов уменьшилось, а обеднел именно он, это свидетельствует об особом, интимном отношении между вещами и человеком, между предметами, находящимися в собственности, и существованием-бытием человека.
Среди всех сущих в мире особо привилегированное место занимает такой феномен как «мое тело», поскольку «когда я говорю "я существую" (j>existe), то, бесспорно, - пишет Марсель, - имею в виду нечто большее; я втайне предполагаю, что я есть не только для себя самого, но что я явлен; приставка "ех-" в слове "exister" (существовать) чрезвычайно значима, так как передает движение в направлении внешнего мира, центробежную тенденцию» [9, с. 14]. Таким образом, возникает проблематика тела, ощущения и восприятия, у истоков которой стоял Марсель, и с его легкой руки она стала значимой во французском общефилософском поле, получив продолжение и развитие в феноменологии восприятия у Мориса Мерло-Понти, Жан-Поль Сартра и, немного позже, у Мишеля Фуко. В известном цикле из шести бесед Поля Рикёра и Габриэля Марселя в первой беседе Рикёр прямо на это указывает, говоря Марселю, что тот положил начало новому типу анализа, связав философию ощущения и философию экзистенции [11, с. 151].
Свою задачу как философа экзистенции Марсель видел в том, чтобы «посредством новой формы майевти-ки выявить в свете рефлексии импликации мыслящей жизни» [10, с. 209]. Он хочет вернуть в научный оборот «майевтику» - античный термин, который использовал Сократ для обозначения своего философского метода. Мыслящая жизнь, продолжает философ, представлена верующими и неверующими, диалог между которыми должен являться предметом активного философского интереса. Известно, что Марселя называли «философом порога» и его учение подходит как руководство для правильной жизни в современном трагическом мире не только для католиков и, шире, христиан, но и для тех, кто исповедует другие религии или не исповедует никакой.
Для Марселя вопросы религиозности вообще и христианской в частности, существования Бога, потустороннего бытия, сущности молитвы, верности и им подобные занимают особое место. И у верующих, и у неверующих общим является человеческий удел, заданный телесностью как центральной метафизической данностью. Живой человек как воплощенное бытие представляет такой противоречивый характер существования, к которому в своем последнем анализе относятся категории бытия и обладания. Речь идет о «том бытии во мне, том существе (l>être) во мне, которое не может развернуться на земле, но стремится освободиться от категорий, отсылающих к Обладанию-Имению (l>Avoir), то есть от категорий желания, самолюбия и страха» [10, с. 209]. По этому поводу Марсель пишет также: читатели «Метафизического дневника» знают, что с конца Первой мировой войны «мое тело» в мысли философа выступило знаком (repère) обладания, который имеет двусмысленный характер [10, с. 209].
При этом тело являет собой абсолютную принадлежность, т.е. тело - не зритель, а участник. Телесность оказывается медиатором бытия и обладания. «Все, чем я обладаю, определяется как каким-то образом зависящее от моего тела, то есть от чего-то, что, будучи абсолютной принадлежностью, именно поэтому прекращает ею быть в каком бы то ни было смысле. Обладать -значит располагать чем-то, владеть: мне ясно, что такая возможность располагать чем-то, такая власть всегда подразумевает органическое включение, то есть такое, в ходе которого прекращается бытие того, чем я обладаю» [5, с. 71]. В этом смысле обладание - всегда порабощение, т.е. обладание делает вещи, которыми я обладаю, менее существующими, в них происходит уменьшение качества бытия и увеличение качества небытия. Но и человек, попадая в зависимость от вещей, которы-
сз о
сг
=Е
0
1
-1 У
"О
=Е СГ
d I_
u
CM CM
ми обладает, и считая их частью своей сущности, теряет свободу и, тем самым, становится менее существующим. Я обладаю функцией, пишет Марсель, но по мере поглощения меня функцией я сам становлюсь функцией.
Обладать можно вещами или тем, что им подобно, чем я могу распоряжаться, т.е. иметь власть. Например, если тело как вещь (объект) рассматривает физиолог, то в этом случае нет моего Я. Из опыта жизни, с одной стороны, мы вроде бы полагаем, что обладаем своим телом, но, с другой - одновременно, отказываемся себя убить, и тем самым доказываем, что это не вполне обладание. «Мы находимся в присутствии непостижимой данности, которую мы не можем даже полностью вместить - пишет Марсель. .. .Мы не можем мыслить это не-редуцируемое, не мысля потустороннее; и я думаю, что двойное существование этого нередуцируемого и потустороннего и определяет метафизическое состояние человека» [5, с. 137].
Когда говорят «я имею свое тело», разумеют не только «я осознаю, что имею тело», но и утверждают, что оно существует. Во всех случаях обладания-владения есть некто, кто обладает, и есть нечто, чем обладают. Этот некто всегда трансцендентен в отношении этого нечто -имея в виду различие планов (уровней) и даже до выяснения природы этих различий. Понятно, что на самом деле невозможно мыслить Я и «мое» в неразрывном симбиозе. «Мы можем выражаться в терминах обладания только тогда, когда мы движемся в такой системе, таким образом и с такой степенью перемещения, которые сохраняют смысл противоположности внутреннего и внешнего» [5, с. 140]. Иными словами, обладание как будто относится к сфере проблемы, но не тайны, и требует причинно-следственного объяснения, а не смыслового постижения. Обладание можно продемонстрировать - это отношение с иным, признаваемым как иное; «"я имею" может полагать себя лишь в отношении с другим, ощущаемым как другое» [5, с. 141].
Некто владеющий и нечто, находящееся во владении, разделены на внешнее и внутреннее (пример: я имею дом). Фундаментальным в системе обладания, однако, становится напряжение, тревога, потому что имеющееся можно потерять, оно может быть разрушено, что уже снимает границу между внешним и внутренним, говорит Марсель. Вещь в собственности всегда можно отнять, и бесполезно прижимать ее к себе, как бы желая слиться с ней телесно. Тело - первый объект, с чем я себя идентифицирую, но что, тем не менее, ускользает. «Обладание как таковое, в сущности, есть видимость для "кого-то"; никогда, за исключением совершенно абстрактных и идеальных случаев, оно не сводится к чему-то, чем "некто" может располагать. Всегда взамен получаешь нечто вроде потрясения, и нигде это не является более очевидным, чем там, где речь идет либо о моем теле, либо об инструменте, служащем его продолжением или увеличивающем его возможности. Быть может, здесь нечто аналогичное диалектике господина и раба в "Феноменологии духа" Гегеля; и эта диалектика имеет своим источником то напряжение, без которого нет и не может быть реального обладания» [5, с. 143].
Среди вещей есть такие, которые надо мной имеют некую власть, и первая такая вещь - мое тело; кажется, что вещи поглощают человека так, как мертвое хватает живое: «В конечном счете, обладание как таковое, кажется, стремится аннулировать себя в вещи, первоначально бывшей принадлежностью, но затем поглощающей того, кто раньше считал, что располагает ею. Кажется, что сущность моего тела или моих инструментов, поскольку я их рассматриваю как свою собственность, включает в себя тенденцию подчинить меня, их обла-
дателя» [5, с. 144]. «Наша собственность нас поглощает» [5, с. 144], но это уже стирает различение внешнего и внутреннего и есть не жизнь, а смерть.
Но если мы менее инертны, чем вещь, которой владеем, если мы оживляем ее личным творчеством (оранжерея, сад, скрипка и т.д.), то обладание стремится превратиться в бытие.
То же может быть сказано и в отношении идей, которыми я обладаю, указывает Марсель: они или тиранствуют надо мной (и тут основа фанатизма, корень человеческого типа идеолога, который убивает часть себя и обращает все в рабство и тиранию), или я бытийствую в них (это творчество и истоки типа человека-мыслителя).
Французский философ указывает на роль феномена любви в переходе с уровня обладания на уровень бытия, при котором преодолевается разделение людей, происходит превращение обладания в бытие. «Любовь вращается вокруг определенного состояния, в котором нет ни меня, ни другого как такового: другой становится тем, что я называю "ты". Я бы предпочел, если бы это было возможно, подобрать более философское обозначение, но в то же время я думаю, что абстрактный язык может здесь нас подвести - мы окажемся вовлеченными в систему другого, иначе говоря, "его". Любовь, поскольку она отличается от желания, противостоит ему, подчиняет "я" высшей реальности, - той реальности, которая ближе к моей сущности, чем я сам, - поскольку разрыв напряженности, связывающей меня с другим, с моей точки зрения, заслуживает название фундаментальной онтологической данности; и я думаю, ...что онтология избавится от схоластической рутины, только когда она обретет полное сознание этого абсолютного приоритета» [5, с. 146].
Возвращаясь к критике ratio, Марсель указывает, что мысль, располагаясь перед вещами, не может познать их сущность, и все сложные системы определений, отсылающих по цепочке и кругу друг к другу, будут упускать эту сущность. Первооснова реальности - бытие - неха-рактеризуема, пытаться ее характеризовать - значит «претендовать на обладание необладаемым» [5, с. 148], играть с поверхностной моделью. Бытие нехарактери-зуемо и необладаемо, т.к. трансцендентно, поэтому поиск его атрибутов - это перевод с уровня таинственного на неадекватный язык проблемного и попытка интерсубъективное рассматривать в категориях объективного. Абсолютное Бытие недоступно определениям, им доступно то бытие, что менее реально, т.е. объекты. Эти представления Марселя в своих истоках восходят к он-тологиям античной философии, впоследствии перетолкованным христианским Откровением.
Бог как абсолютное Бытие дан мне только как абсолютное Присутствие в поклонении и любви. Жан Валь, обобщая разные определения бытия у Марселя, пишет про бытие так: «Бытие есть то, чем не владеешь, что не разочаровывает, что насыщает, наполняет, что сопротивляется диалектике опыта» [19, p. 185]. Из формулировок, чрезвычайно близких к приведенной, вспоминаются формулы любви, такие как «хорошо, что ты есть на свете», «ты - самый существующий из всего существующего». «Быть любимым - это значит быть самым существующим из всего и всех» [15]. Иными словами, это вопрос самого первоосновного существования, т.е. онтологический вопрос, а любые определения этого будут интеллектуализациями, близкими к святотатству.
Традиционная философия обычно подходит к таким явлениям как зло, любовь, смерть как к проблемам, т.е. извне, в поисках технологии, как от них избавиться или их сохранить, а следует подходить изнутри целостного человека. Мир людей представляется Марселю, если позволителен такой образ, в виде железной клетки кау-
зальности и несвободы, открытой, однако, для восхождения из сферы обладания к бытию (хотя никакой пространственной локализации эти сферы не имеют). Идентичность личности, согласно Марселю, состоит в осознании Божьего Присутствия, что, очевидно, является отсылкой к известной библейской заповеди «всегда ходить пред лицем Бога» (1Цар 2:30, 3Цар 9:4, Пс 114:8-9).
Мы видим, как французский философ выстраивает свою «конкретную онтологию» исходя из экзистенциального опыта Встречи. Следует не доказывать существование Бога, а свидетельствовать Его Присутствие. Свидетельствовать Присутствие Бога - значит быть в любви, надежде, верности, самопожертвовании, всем том, что уводит от разделения, господствующего в мире обладания, и считается неутилитарным, непригодным, невыгодным. Человек призван к служению, но свободному, а свобода обретается при прорыве из царства обладания, где свобода принимается за распоряжение тем, что тебе принадлежит, в царство свободы истинной. Поэтому человек постоянно находится между отчаянием и надеждой, однако для надежды существуют онтологические основания.
Бытие и обладание в западной истории мысли
Бытие, будучи центральной категорией онтологии, имеет длительную историю, однако в ХХ столетии М. Хайдеггер заявил, что эта категория была лишена собственно человеческого содержания, а потому философская история бытия только начинается. Необходимости онтологического осмысления придерживался и Габриэль Марсель. Тем самым появляются основания хотя бы вкратце описать главные типы понимания бытия до ХХ века в свете дихотомии «быть» и «иметь».
Краткий онтологический экскурс следует начинать с Парменида, возвестившего на философском уровне о бытии, как о едином вечном неподвижном благе, для которого быть и мыслить - по сути одно и то же; однако бытие - это не индивидуальная мысль, а мысль космического Логоса [4]. Примечательно, что бытие у Парменида - это свет; световые метафоры оказались значимыми и для философии Г. Марселя.
У софистов нащупывается различение логики мышления об общем и логики мышления о единичном, почему они не могут быть охвачены одним понятием бытия: все сущее единично, единичное иллюзорно, бытие двойственно, и эти версии продумываются затем Платоном и Аристотелем.
Сократ, в качестве элементов бытия, признавал не стихии с внутренне присущей им формой, а «реальность, находимую только в сознании» [1, с. 19], при этом, согласно сократовскому «этическому интеллектуализму», знание и добро - суть одно и то же. Сократовской мерой бытия становится общезначимое в индивидуальном сознании (см. у Марселя важнейшее понятие «интерсубъективности»). «Новая единица мышления - формальное понятие - отличается от ноэмы и логоса досо-кратиков, во-первых, тем, что она уже не является частицей космоса, она - сугубо человеческое достояние; во-вторых, тем, что она не сливает мышление со всеобщим, но отделяет мысль от объекта, внося обязательное опосредование рассудка; в-третьих, она перестает быть просто средством для усмотрения содержания, но до некоторой степени становится самоцелью философии, потому что непосредственное приобщение к бытию превышает возможности мысли» [1, с. 19-20]. Все эти идеи в той или иной форме окажутся близки Марселю.
Тождество бытия и мышления у Сократа требует личностного знания. Быть, сознавать и долженствовать для
него - одно и то же. Кто правильно мыслит, тот бытий-ствует. Понятие бытия у Сократа настолько ново, что даже не именуется этим словом [1, с. 35]. Вот это «живое сознание» окажется самым близким философии Марселя. Отсюда вырастает марселевское понимание философии как постоянного процесса мысли, процесса, а не результата, отвращение к «абстрактному духу» и фанатизму [2, с. 697].
У Платона подлинное бытие (сущее) - это вечный и неизменный мир эйдосов, где едины истина, добро и красота. Бытие у Платона связано со свободой, небытие - с необходимостью. При этом сфера эйдосов так или иначе запечатлевается в логосе, что и дает возможность если не рационального познания бытия - оно алогично и внерационально, - то его обозначения. У Платона важнейшей категорией была oysia («бытие» или «сущность»), в раннем платонизме можно усмотреть истоки категорий «быть» и «иметь» у Марселя.
Представляется уместным обратиться здесь к книге Поля Рикёра «Бытие, сущность и субстанция у Платона и Аристотеля». Тут он размышляет о «подлинно сущем» у Платона и в связи с этим пишет: «Пробиться к истокам платоновской проблемы нелегко; для этого нужно забыть критику Аристотеля, высказанную с позиций его собственной философии» [14, с. 17]. Онтологичность, которую Платон приписал Идеям, привела последующие поколения философов к вопрошанию: каково отношение сущности к вещам? У Платона, показывает Рикёр, разбирая ранние диалоги «Лахес» и «Менон», вначале мы находим отношения сущности и вещей по типу причастности (вещи причастны к их сущности), и лишь позже наблюдается тенденция к появлению других отношений по типу математической модели в аристотелевской интерпретации (как подражания: вещи суть неадекватные копии своего образца). Рикёр подчеркивает: «Действительно, в первых диалогах сущность есть в вещах, а вещи, напротив, имеют сущность ("Менон", 72а) (французский перевод не учитывает конструкции слова mëthexis, "причастность", что означает "иметь часть в чем-либо"): речь идет о диалектическом отношении между бытием и обладанием. Бытие сущности есть обладание вещами.
Таким образом, в "Меноне"... эти два глагола сближаются: то, через что добродетели суть, есть то, что они имеют» [14, с. 20-21]. Эти замечания необходимо держать в уме, иначе платоновская мысль сильно искажается в свете критики Аристотеля. «Платон, как утверждается, приписывал Идеям, - подчеркивает Рикёр, - которые в конце концов, суть лишь возможные атрибуты вещей, достоинство бытия, по праву принадлежащее субъектам атрибуции: самим существующим вещам. Если начинать с этого, то платонизм тотчас предстает как один большой абсурд, следовать которому как таковому более невозможно» [14, с. 17]. Рикёр как ученик Марселя, по сути, находит ключ и открывает им дверь, ведущую к категориям «быть» и «иметь» у Марселя.
Oysia - один из самых центральных терминов платоновского онтологического словаря, которое исходно означает "собственность", "имущество", "добро", "богатство", "состояние"» [1, с. 52]. При этом бытовое словоупотребление этого понятия легко включается в онтологическую проблематику, ибо как существительное, производное от глагола "быть" (ета^, оно означает в самом широком смысле "то, что имеется", "то, что существенно существует", "то, что собственно есть" [1, с. 52-53]. Таким образом «слово oysia можно переводить и как "бытие», так как это действительно сущее, и как "сущность", так как это устойчивая сердцевина явления, и даже как existentia, ибо это наличность и данность бытия человека» [1, с. 52-53]. Поскольку в Античности экзистенция
сз о
сг ш
0
1
-1 У
"О ш
сг
Cl I_
u
см
CM
не была отдельной категорией, следует постоянно иметь в виду, что oysia всегда несет отпечаток индивидуального, что окажется чрезвычайно важным для философии Г. Марселя. Oysia от обозначения домашнего имущества «дорастает» до обозначения смысловой сущности, а ei-dos и idea, обозначавшие видимость вещи, претерпевают у Платона метаморфозу и обозначают смысловую структуру вещи, как показал А.Ф. Лосев. Однако в зависимости от контекста сам Платон наполняет эти понятия разным содержанием, что вводит в заблуждение толкователей и на самом деле является выражением двусмысленным - как soma может обозначать и тело, и идеальное. Зато в ситуации зрелой культуры Модерна, когда в социальной мысли становится господствующим экономический фактор и в массовом сознании самым широким образом распространяется убеждение в том, что быть - значит иметь, и иметь прежде всего собственность (это «люди земли», как Платон называл тех, кто отрицает существование всего бестелесного, в противоположность «людям идей», для которых бытие не имеет отношения к жизни и движению), Марсель, как мы видели, жестко разводит эти понятия.
Описание бытия у Аристотеля представляет собой ряд объективных трудностей для трактовки. В контексте обсуждения проблемы бытия выясняется проблема сущности и существования, что у экзистенциалистов станет одним из основных вопросов философии. Из существования нельзя вывести сущность, зато сущность свидетельствует о существовании [1, с. 94]. Бытие само по себе нельзя определить, потому что оно дано всегда через себя, а не через другое, и эта мысль будет унаследована Марселем. У Аристотеля, как потом и у Канта, бытие не предикат, а субъект. Бытие больше, чем мысль, но мысль - это потенциальное бытие. В конце концов, «правильно мыслить - значит быть» [1, с. 112]. Заметим, что именно отсюда понятно, почему Марсель столь высоко ставит философию - она практически является сотворчеством Творцу. Марселевская онтологи-зация связи и конкретного восходит и к Платону, и к его ученику Аристотелю.
С XIII века философы, выстраивавшие онтологию, делятся в основном на две школы - аристотелевскую и августиновскую.
Что касается темы обладания в связке с бытием, то, как показано выше, в своих истоках этот регистр философского исследования оказывается традиционным. Если говорить только о западноевропейской традиции собственно социальной мысли, то она берет свое начало в Античности и длится до дня сегодняшнего. В целом, рассуждения о собственности у философов постоянно связываются: 1) с этикой (проблемами блага и справедливости, свободы и рабства, воли и эгоизма и т.п.); 2) с темами общего (общественного, государственного) и частного (личного), единства и разобщенности, размышлениями о роли каждого вида собственности (обладания, имения).
Одним из оригинальных подходов, получившим известность благодаря работам А. Кожева, стала гегелевская диалектика отношений «Господина» и «Раба» как основы любого общества, кроме первобытного периода, вплоть до конца истории. Раб обрабатывает вещи, преображает их, а Господин их потребляет. Раб трудится в страхе, и вещи для него самостоятельны, но он от них отчужден. Раб сознательно и добровольно отрекается от противостояния действиям господина, чтобы не рисковать. Господин же, в отличие от Раба, живет в праздности и, имея к вещам отношение лишь посредством Раба, оказывается в зависимости от последнего. Указанный миф рассказывает и о двух противоположных
видах сознания и самоопределения, и об истории социума [12], и в конце истории как общество становится обществом свободных людей. Так или иначе, но анализ соотношения частного и общего, Я и социума, Я и Другого и в этой связи - моральных, ментальных и психологических особенностей личности, ее идентификации, свободы и подчинения, проведенный Гегелем, оказал, несомненно, сильное влияние на взгляды Г. Марселя, которые автор «Метафизического дневника» предпочитал именовать «конкретной философией». Особое внимание собственно социально-философской проблематике мыслитель посвятит в трудах, написанных после Второй мировой войны [3, с. 73].
С формированием экономики как науки вопросы собственности становятся предметом прежде всего экономических штудий, которые все чаще отодвигают на задний план или вовсе объявляют ненаучным подходом рассмотрение темы собственности с этической точки зрения. Этический аспект, в сущности, означает отождествление бытийствования человека с обладанием. Марсель разводит эти понятия, применяя экзистенциально-феноменологический метод: жить -значит восходить к трансцендентному в единении с другими, а это и значит бытийствовать сколько возможно человеку.
Таким образом, можно заключить, что корни марсе-левского представления о бытии и обладании восходят к западноевропейской философской традиции. Теория причастности Марселя, как мы продемонстрировали, наследует и развивает идеи раннего платонизма, что передается глагольными формами «быть» и «иметь», вынесенными в названии Второго Дневника, кстати, вдохновившего Эриха Фромма, по его собственному признанию, к дальнейшим размышлениям над тем, что значит быть, иметь, любить [17, с. 4]. При этом сама экзистенциальная концепция, родоначальником французской линии которой был Габриэль Марсель, маркировала завершение парадигмы модерна и новый антропологический поворот в истории философии ХХ века.
Литература
1. Доброхотов А.Л. Категория бытия в классической западноевропейской философии. - М.: МГУ, 1986. -245 с. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://vk.com/doc179690429_558753800 (дата обращения: 03.03.2022).
2. Гусейнов Ф.И. Фанатизм как тип ментальности в трудах Габриэля Марселя и Карен Армстронг // Вестник Российского университета дружбы народов. Серия: Философия. 2022. Т. 26. № 3. С. 697712.
3. Гусейнов Ф.И. Жертвенность как свидетельство реальности существования в философии Габриэля Марселя. С. 73-77 // Социально-гуманитарные знания. № 7. 2022.
4. Куляскина И.Ю. Бытие как философская категория: генезис и эволюция [Электронный ресурс]. - Режим доступа: Бытие как философская категория: генезис и эволюция - тема научной статьи по философии, этике, религиоведению читайте бесплатно текст научно-исследовательской работы в электронной библиотеке КиберЛенинка (cyberleninka.ru) (дата обращения: 20.02.2022).
5. Марсель Габриэль. Быть и иметь. Пер. с фр. И.Н. Полонской. - Новочеркасск: Агентство Сагуна, 1994. -160 с.
6. Марсель Габриэль. Люди против человеческого / Сост., вступит. ст., пер. с фр., примечания В.П. Виз-
гина. - М.: Центр гуманитарных инициатив, 2018. -208 с.
7. Марсель Габриэль. Метафизический дневник / Пер. с фр. В.Ю. Быстрова. - СПб: Наука, 2005. - 587 с.
8. Марсель Габриэль. О смелости в метафизике: Сб. статей / Сост., пер. с фр., вступ. статья, прим. В.П. Визгина. - СПб.: Наука, 2013. - 411 с. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: Marsel_2013_0_ smelosti_(info).pdf (iphras.ru) (дата обращения: 29.09.2022).
9. Марсель Габриэль. Опыт конкретной философии / Пер. с фр. В.П. Большакова, В.П. Визгина; общ. ред., послесл. примеч. В.П. Визгина. - М.: Республика, 2004. - 224 с.
10. Марсель Габриэль. Присутствие и бессмертие. Избранные работы / Габриэль Марсель. Пер. с фр., общ. ред., сост., предисл. и примеч. В.П. Визги-на. - М.: Институт философии, теологии и истории св. Фомы, 2007. - 327 с.
11. Марсель Габриэль. Трагическая мудрость философии. Избранные работы / Пер. с фр., сост., вст. статья и примечания Г.М. Тавризян. - М.: Изд-во гуманитарной литературы, 1995. - 216 с.
12. Рапопорт Е.В. Проблема конца истории в свете гегелевской диалектики раба и господина [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://cyberleninka.ru/ article/n/problema-kontsa-istorii-v-svete-gegelevskoy-dialektiki-raba-i-gospodina-1/viewer (дата обращения: 18.02.2022).
13. Рикёр Поль. Марсель и феноменология // Марсель Габриэль. О смелости в метафизике. - СПб.: Наука, 2013. - С. 329-361.
14. Рикёр Поль, Бытие, сущность и субстанция у Платона и Аристотеля. Курс, прочитанный в университете Страсбурга в 1956-1954 гг./ Пер. с фр. Г.В. Вдови-ной. - М.: Издательство гуманитарной литературы, 2019. - 286 с.
15. Рубинштейн С.Л. Проблемы общей психологии. -М.: Педагогика, 1976. - 416 с. [Электронный ресурс]. - Режим доступа: https://iphras.ru/uplfile/ethics/ biblio/rubinsh.html (дата обращения: 06.03.2022).
16. Трубина А.А. Понятие собственности в работе М. Штирнера «Единственный и его собственность» [Электронный ресурс]. - Режим доступа: Понятие собственности в работе М. Штирнера «Единственный и его собственность» (cyberleninka.ru) (дата обращения: 04.03.2022).
17. Фромм, Эрих. Иметь или быть? / Эрих Фромм; [Пер. с нем. Э. Телятниковой]. - М.: Издательство АСТ, 2018. - 320 с.
18. Colin Pierre. Gabriel Marcel, philosophe de l'espérance., - Paris: La Nuit surveillée, Les Édition du Cerf, 2009. - 126 p.
19. Wahl Jean. Vers le concret. Etudes d'histoire de la phi-losophiecontemporaine. William James, Whitehead, Gabriel Marcel. - Paris: Librairiephilosophique J. Vrin, pour la 2e édition, 2019. - 222 р.
GABRIEL MARCEL: HAVING AND BEING
Guseynov F.I.
Plekhanov Russian University of Economics, Bauman Moscow State Technical University
Among the central categories of the philosophy of the French existential thinker Gabriel Marcel (1889-1973) there are the concepts of possession and being. They are elaborated in detail by him in the work "Being and Having", which is analyzed in the article. These categories are explored by the philosopher in the field of the ultimate points of metaphysics: what does it mean to exist? what does it mean to be? The main ideas of G. Marcel are discussed in the
context of the philosophical tradition of Western thought, however, it should be borne in mind that all ontological problems are considered by Marcel in a new way: the philosopher makes a radical anthropological turn in this point. Possession tends to reduce human existence to a function, and only the ascent to the transcendent makes a breakthrough to being.
Keywords: to be, being, existence, to have, having, concrete philosophy, phenomenology, exsistentia, ontology.
References
1. Dobrokhotov A. L. The category of being in classical Western European philosophy. - M.: MGU, 1986. - 245 p. [Electronic resource]. - Access mode: https://vk.com/ doc179690429_558753800 (date of access: 03.03.2022).
2. Guseynov F.I. Fanaticism as a type of mentality in the works of Gabriel Marcel and Karen Armstrong // Bulletin of the Peoples' Friendship University of Russia. Series: Philosophy. 2022. V. 26. No. 3. S. 697-712.
3. Guseynov F.I. Sacrifice as evidence of the reality of existence in the philosophy of Gabriel Marcel. pp. 73-77 // Social and humanitarian knowledge. No. 7. 2022.
4. Kulyaskina I. Yu. Being as a philosophical category: genesis and evolution [Electronic resource]. - Access mode: Being as a philosophical category: genesis and evolution.
5. Marcel Gabriel. To be and have. Per. from fr. I.N. Polonskaya. -Novocherkassk: Sagun Agency, 1994. - 160 p.
6. Marcel Gabriel. People against the human / Comp., enter. st., trans. from French, notes by V.P. Vizgin. - M.: Center for Humanitarian Initiatives, 2018. - 208 p.
7. Marcel Gabriel. Metaphysical diary / Per. from fr. V. Yu. By-strov. - St. Petersburg: Nauka, 2005. - 587 p.
8. Marcel Gabriel. On Courage in Metaphysics: Sat. articles / Comp., Per. from French, intro. article, note V.P. Vizgin. -St. Petersburg: Nauka, 2013. - 411 p. [Electronic resource]. -Access mode: Marsel_2013_O_smelosti_(info).pdf (iphras.ru) (date of access: 29.09.2022).
9. Marcel Gabriel. Experience of Concrete Philosophy / Per. from fr. V.P. Bolshakova, V.P. Vizgin; total ed., after note V.P. Vizgin. -M.: Respublika, 2004. - 224 p.
10. Marcel Gabriel. presence and immortality. Selected Works / Gabriel Marcel. Per. from fr., total. ed., comp., foreword. and note. V.P. Vizgin. - M.: Institute of Philosophy, Theology and History of St. Foma, 2007. - 327 p.
11. Marcel Gabriel. The tragic wisdom of philosophy. Selected works / Per. from fr., comp., vst. article and notes by G.M. Tavrizyan. - M.: Publishing house of humanitarian literature, 1995. - 216 p.
12. Rapoport E.V. The problem of the end of history in the light of the Hegelian dialectic of slave and master [Electronic resource]. - Access mode: https://cyberleninka.ru/article/nZ problema-kontsa-istorii-v-svete-gegelevskoy-dialektiki-raba-i-gospodina-1/viewer (date of access: 02.18.2022).
13. Ricoeur Paul. Marcel and phenomenology // Marcel Gabriel. On Courage in Metaphysics. - St. Petersburg: Nauka, 2013. - S. 329-361.
14. Ricoeur Paul, Genesis, Essence and Substance in Plato and Aristotle. A course given at the University of Strasbourg in 19561954 / Per. from fr. G.V. Widow. - M.: Publishing house of humanitarian literature, 2019. - 286 p.
15. Rubinstein S.L. Problems of general psychology. - M.: Pedagogy, 1976. - 416 p. [Electronic resource]. - Access mode: https://iphras.ru/uplfile/ethics/biblio/rubinsh.html (date of access: 03.06.2022).
16. Trubina A.A. The concept of property in the work of M. Stirner "The only one and his property" [Electronic resource]. - Access mode: The concept of property in the work of M. Stirner "The only one and his property" (cyberleninka.ru) (date of access: 03.04.2022).
17. Fromm, Erich. To have or to be? / Erich Fromm; [Trans. with him. E. Telyatnikova]. - M.: AST Publishing House, 2018. -320 p.
18. Colin-Pierre. Gabriel Marcel, philosophe de l'espérance., - Paris: La Nuit surveillée, Les Édition du Cerf, 2009. - 126 p.
19. Wahl Jean. Vers le concrete. Etudes d'histoire de la philosophi-econtemporaine. William James, Whitehead, Gabriel Marcel. -Paris: Librairiephilosophique J. Vrin, pour la 2e edition, 2019. -222 rubles.
C3
о
er
IE
0
1
-1 У
-о
IE CT
