CC BY
16
ИСТОРИЧЕСКИЕ НАУКИ
ФИГУРКА ВСАДНИКА ИЗ НАЦИОНАЛЬНОГО МУЗЕЯ КАБАРДИНО-_БАЛКАРИИ. ИСТОЧНИК И ИНТЕРПРЕТАЦИИ_
Бурков Сергей Борисович
Старший научный сотрудник ГБУ «Институт истории и археологии РСО-Алания».
г. Владикавказ.
Аннотация: целью статьи является критический анализ принципов датирования и аналогий, использованных для установления историко-культурного контекста бронзовой фигурки всадника из Национального Музея Кабардино - Балкарии. Основной задачей является доказательное изложение авторской версии происхождения предмета, произведенной на фоне широкого круга подобных же артефактов. Итогом исследования является формулирование основных выводов, к которым можно придти в результате анализа предложенного ранее перечня аналогий. В качестве альтернативы представлен дополнительный комплекс исследований, который поможет в доказательном установлении его происхождения и времени изготовления.
Ключевые слова: бронзовая фигурка, всадник, лошадь, навершие, булавка, датировка, комплекс.
Summary: This article aims to provide a critical analysis of the principles of dating and indicating analogies used to establish the historical and cultural context of a bronze figure of a horseman from the National Museum of Kabardino-Balkaria. The main objective is to submit and prove the author's version of the origin of the object against the background of a wide range of similar artifacts. The study formulates the main conclusions that can be reached upon by analysis of the proposed list of analogies. As an alternative, an additional set of studies is presented, which will help in establishing the evidence of its origin and time of production.
Key words: bronze figurine, horseman, horse, pommel, pin, dating, complex.
Бронзовые фигурки всадников - характерный атрибут для памятников финальной стадии позднего бронзового и начала раннего железного века Кавказа, ранее уже неоднократно становились объектом научного интереса. Библиография их изучения довольно представительна. В своем большинстве исследователи обращаются, в основном, к часто переиздаваемым и хорошо известным находкам. Тем ценнее усилия по введению в научный оборот новых подобных предметов. Они пополняют общую базу для их изучения и позволяют устанавливать дополнительные параллели и аналогии, расширять методологическую номенклатуру приемов исследования.Но некоторая часть подобных публикаций требует отдельной оценки, позволяющей уточнить ряд важных деталей и предоставляющей возможность обратиться к более обширному перечню аналогий. Это позволяет иначе датировать находку, отказавшись от одних и привлекая другие источники для её атрибуции. Основной целью нашего исследования является формирование нового мнения об одном из таких предметов [7,с. 167-169]. Для этого будут применены такие методы, как историко-сравнительный, историко-ти-пологический, метод исторического описания, метод исторических аналогий. Предметом нашего изучения является бронзовая фигурка всадника, который представлен слегка склоненным к холке лошади, руками он держится за её гриву. Он помещён на дуговидную планку, расположенную так, что ноги всадника упираются в неё. Авторами приводится ряд аналогий: из Урарту (VIII в. до н.э.), с бронзового урартийского пояса из погребения № 425 Тлийского могильника (VIII-VII вв. до н.э.), Лу-ристана, Западного и Центрального Закавказья (УИНУ вв. до н.э.). Среди них - бронзовая булавка
с навершием подтреугольной формы, на которой размещён всадник, из окрестностей с.Кобань, опубликованная П.С. Уваровой в 1900 г. [10, табл.XL,2]. Однако у публикуемого всадника, судя по описанию, ноги вытянуты вниз, а на булавке - резко согнуты и поджаты под круп лошади, как и у 6 других из приведенных аналогий.
О.А. Брилёвой отметила, что по посадке в седле эта фигурка близка всадникам на умбовид-ных бляхах VI-V вв. до н.э, но седла у неё нет. Вероятно, в данном случае, она использовала мнение П.С.Уваровой о том, что всадник опирается на заднюю луку седла [10, с.53].Согласно наблюдениям О.А. Брилёвой, статуэтки всадников бытовали в IX-V вв. до н.э. Фигурки на булавках появляются с XI в. до н.э., в IX в. до н.э. булавки исчезают и появляются статуэтки всадников [3,с.172-182]. Но здесь фигурка воина с небольшим луком помещена именно на булавку, в связи с чем предложенная дата - VI-V вв. до н.э. - должна быть пересмотрена. В её сводном труде 2012 г. этот предмет уже отнесён к IX-VIII вв. до н.э. [4,с.178-179]. По мнению М.В. Горелик, изображенный слева на бедре у всадника предмет напоминает налучье с вложенным в него луком, дата - VII в. до н.э. [8,табл.XLV,92]. Верхняя часть лука снабжена, вероятно, костяным навершием, хотя сам предмет показан схематично. Мнение П.С.Уваровой о том, что это - задняя лука седла, справедливо не разделяет и Г.Н. Вольная. Она считает, что булавка из Кобанского могильника синхронна «эргеткам» и должна быть датирована второй четвертью V - третьей четвертью IV вв. до н.э. Однако всадник на её навершие сидит, несколько откинувшись назад, ноги у него сильно согнуты в коленях. По наблюдениям В.Б. Ковалев-
ской, эта поза имеет аналогии только на самых ранних ассирийских изображениях IX в. до н.э. [9,с.65]. Это мнение приведено Г.Н.Вольной без комментариев, в связи с чем остаётся неясным, как предложенная ею датировка предмета соотносится с ним [6,с.82]. Ранее данный предмет Г.Н. Вольной был датирован У1-У вв. до н.э., но без обоснования предлагаемой иной датировки [5,с.159].
Для того чтобы установить, насколько манера посадки всадников может быть соотнесена с определенным временем бытования подобных предметов, обратимся к своду О.А. Брилёвой 2012 г. Ниже приведён перечень этих находок, расположенных во временной последовательности.
Навершие с парой всадников из с. Кубачи IX-VIII вв. до н.э., которые размещены ближе к холке со слабо согнутыми ногами (с.341, кат.431). Бронзовая булавка, увенчанная фигуркой всадника, сидящего на крупе лошади с сильно подогнутыми ногами из с. Кобань, датированная К-УШ вв. до н.э. (с.341, кат.433). Кинжал с навершием в виде 2-х всадников К-УШ вв. до н.э. (О.А. Брилёва), сере-дины-второй половины VIII вв. до н.э. (В. (Х). Т. Чшиев) из погребения № 37 Адай-донского могильника: персонажи размещены почти посередине туловища лошади со слегка подогнутыми, почти прямыми ногами (с.339, кат.456). Всадник на лошади, происходящий из района о. Севан (VIII в. до н.э.) сидит ближе к холке, ноги - сильно согнуты (с.349, кат.478). У фигурки всадника, найденной в Сва-нетии, в с. Цагери, располагавшейся примерно посередине тулова лошади, ноги - сильно согнуты, дата - VIII в. до н.э.(с.348, кат.473).В последующее время (VI-V вв. до н.э.) ситуация та же. Наконечник культового жезла из Казбекского клада с симметрично расположенными двум фигурами всадников, стоящими на голове тура: фигурки размещены ближе к холке, но ноги - почти прямые (с.308, кат.304). Умбовидная бляха из того же клада с фигуркой всадника: он сидит посередине туловища лошади с сильно согнутыми ногами (с.310, кат. №№ 308-309). Подобная же фигурка из того же клада: всадник сидит ближе к холке, ноги сильно согнуты (с.310, кат.310). У всадника на лошади из с. Самашек, Чечня (VI в. до н.э.), сидящего примерно посередине туловища, ноги - почти прямые (с.348, кат.475).Та же тенденция фиксируется и в дальнейшем. На фрагменте культового жезла из с. Садгезури вв. до н.э.) всадник на лошади сидит ближе к холке, ноги - сильно согнуты (с.340, кат.429). Фигурка человека на рогатом животном из с. Камунта помещена ближе к холке животного, ноги - почти прямые, дата - ^-Ш вв. до н.э. (с.349, кат.477). Всадник на лошади из с. Кумбулта (ПЫ вв. до н.э.) сидит ближе к холке, ноги - прямые (с.349, кат.479). На бляхе из п.№ 1 Урсдзуарского могильника (Ш вв. н.э.) всадник сидит ближе к холке с почти прямыми ногами (с.339, кат.454). На подвеске из Цунтинского района (Ь^ вв. н.э.) всадник сидит примерно на середине тулова лошади, откинувшись назад, с сильно согнутыми ногами (с.342, кат.440). Как видно из приведённой вы-
борки, во всех выделяемых периодах позы всадников - самые различные (Брилёва О.А. Древняя антропоморфная пластика Кавказа (XV-X вв. до н.э.). М., «Таус»,2012. - 424 с.:илл., с. с.308, с.310, с.339 - 342, с.348 - 349). Поэтому характер размещения всадника на лошади, применительно к бронзовой пластике, далеко не всегда следует безоговорочно признавать за единственный эталон для датирования подобных предметов. Однако, в данном случае решающим фактором для установления даты для данного изделия является установленный по другим источникам факт существования подобных булавок не позднее конца IX в. до н.э.
Исходя из описания головного убора, который трактуется публикаторами как «напоминающий башлык с длинным до плеч широким назатыльником и заострённым невысоким верхом» предмет отнесён к изображениям кочевников и датирован серединой I тыс. до н.э. Но в этом случае из аналогий следовало бы исключить все предметы, «выходящие» за рамки конца VI-V вв. до н.э. Кроме того, предметы с двумя всадниками, размещёнными в качестве наверший на рукоятках клинков из Кубачи и Адайдона, топоре из Сулари, культовом жезле из клада на Бомборской поляне относятся к иному типу культовой пластики, характерной для периода IX-VIII вв .до н.э., как и предметы из Вани и Сазон-киного бугра, представляющих пары всадников в виде ювелирных изделий.
Фигурка всадника с т.н. «урартийского» пояса из погребения № 425 требует отдельного комментария. В работе, посвященной бронзовым поясам, В.Б. Техов, применительно к персонажам с пояса из погребения № 425 Тлийского могильника высказался дважды, вначале - довольно осторожно: «изображения всадников с заостренными головными уборами, опоясанных широким поясом», затем - уже более определённо: «на конниках изображены ассирийские шлемы». Он считал, что данный пояс был изготовлен местным мастером по урар-тийским образцам, а сам пояс - урартского типа, хотя для ряда персонажей (крылатые быки, «древо жизни», грифоны) отмечены ассирийские и перед-неазиатские мотивы [13,с.158-159,с.285, табл.83]. Урартийские корни для ряда поясов из Тлийского могильника усмотрели М.Н. Погребова и Д.С. Раевский [11,с.52-54].Применительно к изображению головных уборов всадников с пояса из погребения № 425 и 40-б, имеющего подобных же персонажей, могут быть применены ассирийские аналогии. Для изображений на поясе из погребения № 40-б Б.В. Теховым также предполагались переднеазиатские корни [12,с.272,рис.6,7,с.274,рис.7,1, с.276, рис.8,1-4,с.284]. Обратившись к монографическому исследованию М.В. Горелик можно установить, что шлемы, подобные изображённым на всадниках с указанных выше поясов, были свойственны именно ассирийским воинам. В разделе, посвящённом данному защитному приспособлению, он специально отметил, что все известные ему кавказские шлемы имеют коническую форму, что говорит о их связях со шлемами Ассирии, а не Урарту. Некоторые из
них имеют защиту для шеи, что внешне очень напоминает описанный Г.Н. Вольной и А.Б. Депуевой «широкий назатыльник» [8, с.166, с.338, табл. ЬХ1,1-3,24,28,30, табл. LXП,3 ]. Есть ещё одна деталь, которая сближает изображения на тлийских поясах с ассирийской изобразительной традицией -это способ оформления длинного хвоста лошади, показанный заплетённым. Практически идентичные изображения имеются у лошадей с рельефа дворца Ашшурназирпала, а также у лошадей колесницы Тиглатпаласара - III [1, с.443,468]. Датировка приведённых нами шлемов и барельефов из монографий М.В. Горелика и В.И. Авдиева - IX-VII вв. до н.э., погребений №№ 40-б и 425 - VII в. до н.э., что выводит изображение всадника с указанных выше тлийских поясов за рамки даты, предлагаемой для публикуемого предмета.
Обратившись ещё раз к монографии О.А. Бри-лёвой, можно попробовать соотнести описание публикаторами головного убора всадника с другими известными формами. Они, обозначенные исследователем как «колпаки», подразделены на III варианта. Представляемая форма более всего соответствует варианту II - «конической формы с загнутым в сторону лица концом колпака, который близок т.н. «фригийскому» типу головных уборов». В своде приводится 8 фигурок, одетых подобным образом (кат.№№ 329-331,335-337,370,478). Большинство из них найдены в комплексах VIП-VI вв. до н.э. и связаны с восточногрузинской культурой и территорией Армянского царства. Что касается головных уборов, которые О.А. Брилёва соотносит с формами, близких изображениям т.н. «скифского типа», то среди известных ей фигурок предмет в виде колпака с загнутым вперед верхом присутствует лишь у одной фигурки из состава Казбек-ского клада (кат.316). При этом она ссылается на типологию, разработанную Е.А. Яценко и описывает его как относящийся к типу II - башлыку с острым верхом, удлиненными наушниками, но без назатыльника, аналогичный изображению на кубке из кургана Куль-Оба, относящийся к IV в. до н.э. [4, с.227,312]. Как видим, в нём отсутствует назатыльник, но имеются наушники чего, судя по приведенному в публикации описанию, нет у всадника из Кабардино-Балкарского музея.
Судя по фото, эта фигурка или имеет серьёзные повреждения от использования, либо после отливки не прошла последующую обработку. Она сопоставляется нами с амулетами в виде всадников из раннесредневековых древностей [2,с.277-295, с.288, рис.2- 6,10,12].Фото предмета не сопровождается его прорисовкой, она помогла бы уточнить ряд важных моментов.
Исходя из сказанного выше, можно придти к следующим выводам.
Предложенный публикаторами для фигурки всадника из Кабардино-Балкарского музея круг аналогий явно неудачен и должен быть скорректирован. Налицо явное несоответствие между сделанными выводами о его этно-культурной принадлежности и теми материалами, которые используются для этой цели. Предлагаемая дата изготовления
предмета расходится с кругом представленных сопоставлений. В настоящее время мы не можем с достаточной долей вероятности утверждать, что анализируемый здесь предмет может быть сопоставлен с подобными же, свойственными финальной стадии эпохи поздней бронзы и началу раннего железного века. Для этого пока нет необходимых для подобного заключения данных. Чтобы более точно установить время, когда данная фигурка была изготовлена, необходимо проведение ряда дальнейших исследований, в т.ч. - металлографических, которые позволят сделать обоснованный вывод о химическом составе металла. Его анализ даст возможность уточнить технологические особенности производства изделия, а также более определенно -время его бытования. Также желательна и детальная прорисовка предмета, особенно - фигурки всадника, и в частности - контура головного убора, что может существенно помочь в решении проблемы его датировки. На наш взгляд, на данном этапе изучения она не может быть определена с необходимой нам точностью.
Литература:
1.Авдиев В.И. История Древнего Востока. М.: «Высшая школа»,1953. - 703 с.
2.Албегова (Царикаева) З.Х., Ковалевская В.Б. Амулеты в виде коней и всадников в памятниках Северного Кавказа и Среднего Дона // Вопросы древней и средневековой археологии Северного Кавказа. М: Грозный, ИА РАН, ИГИ АН ЧР, 2011. - 298 с.С.277-295.
3.Брилёва О.А. Сравнительный анализ набора антропоморфной пластики центрального, западного и восточного вариантов кобанской культуры // КСИА, вып.223. М.: «Наука», 2009. С.172-182.
4.БрилёваО. А. Древняя бронзовая антропоморфная пластика Кавказа (XV в. до н.э. - X в. н.э.). М.: «Таус»,2012. - 424 с.
5.Вольная Г.Н.Образ всадника в прикладном искусстве раннего железного века и в фольклоре народов Кавказа // Языковая ситуация в многоязычной поликультурной среде и проблемы сохранения и развития языков и литератур народов Северного Кавказа. Материалы всероссийской научной конференции с международным участием. Том 1. Ка-рачаевск: КЧГУ,2011. - 353 с, С.158-164.
6.Вольная Г.Н. Изображения фигурок коня с всадником в искусстве кобанской и колхидской культур // Проблемы археологии Кавказа. Сборник материалов Международной научной конференции. Сухум: АбИГИ, 2011.- 300 с.,с.79-92.
7.Вольная Г.Н., Депуева А.Б. Фигурка конного воина из экспозиции Национального музея Кабардино-Балкарии // Новейшие открытия в археологии Северного Кавказа. Исследования и интерпретации. XXVII Крупновские чтения. Материалы Международной конференции. Махачкала, 23-28 апреля 2012 г. Махачкала:«Мавраевъ»,2012.-412с.С.167-169.
8.Горелик М.В. Оружие Древнего Востока (IV тыс. до н.э.-IV в. до н.э.). М.: «Восточная литера-тура»,1993. - 349 с.
9.Ковалевская В.Б. Конь и всадник. Пути и судьбы. М.: «Наука»,1977. - 150 с.
10.Материалы по археологии Кавказа, собранные экспедициями Московского археологического общества. Вып. УН. Могильники Северного Кавказа. М.: «Мамонтов и К»,1900. - 381 с.
11.Погребова М.Н., Раевский Д.С. Закавказские бронзовые пояса с гравированными изображениями. М.: «Восточная литература»,1997. - 152 с.
12.Техов Б.В. Бронзовые пояса Центрального Кавказа // Известия ЮОНИИ, том XIII. Цхин-вал:1964. С.261-300.
13.Техов Б.В. Графическое искусство населения Центрального Кавказа в конце II и в первой половине I тысячелетия до н.э. (по бронзовым поясам из Тли). Владикавказ: Цхинвал: ВНЦ, 2001. - 316 с.
ГРЕЧЕСКОЕ МЕСТНОЕ САМОУПРАВЛЕНИЕ НА ДОНБАССЕ В 20 - 30 гг. _XX в._
Еропутова Наталья Константиновна -
аспирант,
Донецкий Национальный университет, ул. Университетская 24, г. Донецк 830062
Аннотация. В статье рассматривается период существования греческого местного самоуправления на Донбассе в 20-30гг. XX в. Проанализированы этапы административно - территориальных преобразований, представлены данные относительно греческого этноса в общем количестве населения в Мариупольском и Сталинском округах в данный период.
Abstract. The article considers the period of existence of Greek local self-government in the Donbass in the 20-30gg. XX century. The stages of administrative and territorial transformations are analyzed, data on the Greek ethnos in the total population in the Mariupol and Stalin districts are presented in this period.
Ключевые слова: греческий округ, национальные меньшинства, местное самоуправление, национальные районы.
Key words: Greek district, national minorities, local government, national areas.
Греческое местное самоуправление имеет свою, пусть и недолгую, историю. В XIX в. на территории Приазовья существовал Греческий округ Екатеринославской губернии Российской империи. Он пользовался правом внутреннего самоуправления и был в определенной мере автономным с элементами национального единства, взаимопомощи, общих духовных и культурно-нравственных ценностей. Ликвидация Греческого округа, который существовал с 1779 по 1874 гг., воспринималось греками как историческая несправедливость. Были ликвидированы прежние привилегии своего суда, землеустройства, преимущества при расселении в Приазовье, освобождения от воинской службы. Память об автономии жила в народе, который вспоминала ее существование, как светлую страницу своей истории. Попытки ее восстановить предпринимались неоднократно. Однако, по мнению С.Г. Яли, именно наиболее зажиточная часть общины и духовенство, то есть этническая элита, спокойно восприняли реформы царского правительства, которые вели к русификации и ассимиляции народа в пределах империи [1]. В самый сложный период гражданской войны 5 февраля 1919 г. Совнарком Украины обнародовал «Декрет об Образовании Донецкой области» за подписью председателя Совнаркома УССР Христиана Раковского. Документ разрушал старое имперское административное деление - вместо Бахмутского и Славяносербского уездов Екатеринославской губернии создается Донецкая губерния. Это, безусловно, был вызов, игнорирование того, что формировалось и органично существовало веками. Например, самоуправление
Области Войска Донского, интересы и традиции «малых народов».
В разгар успешного наступления Красной Армии против войск Деникина 17 января 1920 г. в «Приказе Донецкого губернского исполкома о временном утверждении 11 административных районов на территории Донецкой области» деление стало отражать реалии гражданской войны. Судя по развитию событий, большевиками была окончательно «похоронена» идея Донецко - Криворожской республики. Стратегия и тактика военных действий была связана с железными дорогами, отсюда: «п.1. Юзовский район, обнимающий станции Щебенка, Нижне - Крынка, Криничная, Ханженково, Харцызск, Ясиноватая, Щегловка, Кальмиус, Муш-кетово, Классная, Чумаково, Моспино центр Юзово». В документе нет государственного содержания, а присутствует военная необходимость.
В дальнейшем, еще до окончательного завершения боевых действий, земли Донбасса по политическим мотивам были включены в состав Советской Украины. Однако местное население вовсе не горело желанием оказаться в УССР, и поэтому целый ряд местных органов власти стал выступать за вхождение региона в состав РСФСР.
После завершения войны Донецкая губерния была сохранена, но пришлось вернуться к дореволюционному делению. Вся Донецкая губерния была разделена на 13 районов-уездов, содержащих волости. Греческие населенные пункты вошли в Гришинский, Мариупольский и Юзовский районы - уезды. В мае 1922 г. Гришинский уезд был ликвидирован и входившие в него греческие населенные
