CC BY
93
УДК 321.7 А.В. Зберовский
ФЕНОМЕН «ПЕРЕВЕРНУТЫХ» СОЦИАЛЬНЫХ КРИЗИСОВ В ДЕМОКРАТИЯХ АНТИЧНЫХ И СОВРЕМЕННЫХ
Статья посвящена рассмотрению такого специфического для демократий явления, как «перевернутые» социально-экономические кризисы, то есть кризисов, происходящих в демократиях не на фоне обнищания масс, а на фоне их в целом благополучного материального существования.
Античные Афины до сих являются эталоном гражданского общества и демократического устройства, а потому вызывали и будут вызывать нескрываемый интерес со стороны исследователей [1]. Интерес этот связан и с тем, что создавая по образу и подобию античных демократических Афин свои города и поселки коммунального типа, многие вполне благополучные страны Западной Европы в конце XX - начале XXI века неожиданно для себя столкнулись с такими социальными и экономическими кризисами и проблемами, которые являются принципиально иными, нежели привычные для всех социально-экономические кризисы, связанные с значительным ухудшением материального положения граждан в связи с различными объективными обстоятельствами или непродуманной политикой правителей.
Так, явный паразитизм значительного числа граждан этих стран, которые предпочитают жить на государственном пособии по безработице или болезни, вместо того, чтобы работать, приводит не только к стагнации национальных экономик и заполнению вакантных рабочих мест выходцами из стран третьего мира, но и к такому парадоксальному явлению, как увеличение в либеральных, по своей сути, обществах этатистких и государственно-патерналистких настроений, вслед за которыми постепенно может начаться формирование настроений авторитарных, тяготеющих к экономике уже не буржуазно-либеральной, а государственно-капиталистической, по сути феодальной.
Другим специфическим следствием этого является наметившееся постепенное уменьшение значения традиционных политических партий, укорененных в социально-экономическом базисе обществ, с одновременным повышением рейтинга партий лишь очень опосредованно отражающих социальноэкономические отношения в обществе - партий с экологической, гуманитарной или религиозной направленностью. В итоге роль идеологии в развитых западноевропейских обществах уменьшается, падает политическая активность граждан, рост индивидуализма приводит к потери интереса к общим проблемам общества. Это приводит к проблемам функционирования демократических систем, построенных на прямых выборах, а также увеличивает политическую активность так называемых «новых граждан» - недавних переселенцев из Африки, Азии и Южной Америки, как правило, бедных, что приводит к радикализации и пролетаризации, пауперизации политики, увеличивает ее нестабильность. И эти кризисные явления в западноевропейских обществах современности уже трудно приравнивать к таким социально-экономическим кризисам, которые имели место в Средневековье, Новом или раннем Новейшем времени; они другие.
В связи с этим правомерны, как минимум, два вопроса, которые хотелось бы рассмотреть в рамках данной статьи:
1. Обоснованным ли является весьма распространенное мнение о демократии, как о такой форме устройства общества, которая сама по себе должна решить и исключить возникновение большинства социально-экономических проблем общества или их все? [2].
2. Являются ли те специфические кризисные явления, что характерны для современной Западной Европы и по сути являются кризисными явлениями при общей успешности экономической жизни большинства стран, явлением для всемирной истории принципиально новым, или же они (или подобные) имели место когда-то раньше в других, исторически предшествующих обществах?
Оставив в стороне вопрос №1, ответить на вопрос №2 можно вполне утвердительно: особого рода кризисные явления в социальной жизни общества, специфика которых заключается в том, что
определенные слои гражданского населения и общество в целом испытывают проблемы не столько из-за ухудшения экономической ситуации, сколько из-за ее улучшения и возникшего вследствии этого паразитизма по отношению к собственному государству, которые можно определить как «перевернутые» кризисы, в истории можно было наблюдать как раз в обществе-матрице, с которого копируются многие современные государственно-общественные образцы - в демократиях античных, прежде всего, в Афинах V века до н.э.
Итак, с середины VII века до н.э. Афины - крупный торгово-ремесленный центр Эллады, где рост численности населения привел к тому, что перед городом встало множество проблем чисто коммунального характера: постройка колодцев, водопроводов и системы канализации, обеспечение правопорядка, упорядочение градостроительства, необходимость создания центров досуга граждан и многое другое. Первое время все эти коммунально-управленческие функции по старинке брали на себя эвпатриды-аристократы, создав специальные властные органы - коллегию по несколько лет работающих городских чиновников-архонтов и совет бывших архонтов Ареопаг, куда аристократы, побывавшие архонтами, попадали уже пожизненно.
Однако при данной системе быстро выяснилось, что одни из аристократов не имеют специальных знаний, другие считают коммунально-управленческие виды деятельности не соответствующими их знатности. Разруха, а точнее несовершенство коммунальной жизни постепенно богатеющих, но аристократических Афин, одновременно сопровождалась тремя явлениями:
- наблюдалось постепенное увеличение того, что мы называем сейчас «средним классом». Зажиточных, а потому уверенных в себе и уважающих самих себя людей, становилось в Афинах все больше и больше;
- люди, умеющие хорошо распоряжаться деньгами, были все более недовольны тем, как неэффективно распоряжалась правящая аристократия собираемыми с них налогами, а также своей беспомощностью в судебной сфере: записанных законов в Афинах не было, судили архонты-аристократы, суд носил ярко выраженный сословный характер;
- удешевление железа привело к доступности комплекта тяжелого гоплитского вооружения для практически любого гражданина-середняка; эллинская аристократия быстро утеряла свое военное преимущество перед простым народом и оказалась незащищенной в случае народных восстаний.
Одновременно ухудшалась общая социальная ситуация: разорившиеся крестьяне становились долговыми рабами, падала обороноспособность армии. Неспокойно было и в среде самих эвпатридов: консервативная часть знати делала вид, что она не видит происходящих изменений в обществе, и не желала делиться своими полномочиями с кем бы то ни было. А вот так называемые «новые аристократы», что уже вкусили прелесть развивающихся рыночных отношений, были морально готовы поделиться властью с ментально близкой ей верхушкой торгово-ремесленных слоев в обмен на их более активное участие в финансировании городского бюджета.
Так, во второй половине VII века до н.э. возникла любопытная ситуация, когда сформировался политический альянс из двух весьма разношерстных сил, - богатеющих середняков и нищающих бедняков, направленный своим острием против совершенно неэффективного засилья аристократии в коммунальноуправленческой и судебной сфере. Но, как это часто бывает в истории, возглавили этот оппозиционный альянс прежде всего наиболее амбициозные из самих аристократов, стремившиеся единолично встать во главе всей общины и потому готовые бороться со всеми, кто им в этом мешал - прежде всего со своими же собратьями по аристократическому классу, используя в качестве таранного инструмента искренний гнев народа.
Первым афинским тираном попытался стать аристократ Килон, чемпион Олимпийских игр, который в 640 году до н.э. захватил крепость Афин - Акрополь. Однако, не создав под своими действиями серьезной социальной базы, Килон был свергнут другими аристократами, сумевшими быстро объединиться и отмобилизоваться под руководством Мегакла Алкмеонида. Килон был изгнан, а часть его людей перебита прямо в храме Афин на Акрополе, что было явным святотатством и потрясло современников.
Тот факт, что в ходе так называемой «Килоновой смуты» были грубо попраны религиозные традиции, а самое главное, что аристократы убивали не кого-то там, а точно таких же аристократов, как и они сами, заставил правящую группу эвпатридов своевременно осознать, что некоторые уступки демосу позволят не только снизить температуру общественного недовольства и лишить честолюбцев возможности его «оседлать», но и обеспечат самосохранение класса аристократической элиты, усилив его за счет новых удачливых богачей.
В 621 году до н.э. законодатель Драконт записал (кодифицировал) обычное судебное право, тем самым обеспечив надежную юридическую защиту прав жизни и собственности набиравшему силу афинскому среднему классу. Законы Драконта существенно стимулировали экономическую жизнь Афин в соответствии со всеми рыночными законами первоначального накопления капитала, одновременно увеличивая как число богатеющих, так и число нищавших. Бурное развитие экономики Афин на фоне стагнации коммунально-административного устройства полиса закономерно привело к тому перекосу между производственными силами и производственными отношениями, который всегда находит свое отражение в политической сфере, собственно говоря, ее и создает. Осознав, что усиливающийся конфликт между аристократами, с одной стороны, и бедняками и зажиточными афинянами - с другой, чреват открытым противостоянием, в 594 году до н.э. разбогатевший «новый аристократ» Солон выступает с программой таких широких реформ, которые получили название «тимократических», имущественных, цензовых.
Суть тимократии была предельно рыночной и сводилась к тому, что отныне высшие должности в Афинах могут получать наиболее богатые граждане, средние должности - середняки, а вот беднота входила в Народное собрание и участвовала в работе Народного суда - гелиэи. Поскольку богатыми гражданами в Афинах являлись как члены древних аристократических родов, так и новые разбогатевшие нувориши, то между этими социальными слоями фактически возник социальный компромисс: имея равный доступ к Ареопагу, должностям архонтов и к вновь созданному городскому Совету Четырехсот (Буле), аристократы и богачи больше не являлись конкурентами друг другу, вполне мирно слившись в одну элитарную правящую группу, начав родниться между собой посредством межсословных браков.
Середняки, получившие возможность избираться в городской Совет, также были вполне довольны. Поэтому неудивительно, что сформировавшиеся в ходе реформ Солона две политические партии - партия знати и богачей (Педиэи) и партия торгово-ремесленных середняков (Паралы), успокоившись на достигнутом, в результате проиграли политическую борьбу третьей и самой агрессивной партии социальных низов (Диакриям), возглавляемой опять-таки отпрыском аристократического рода Писистратом.
Первый раз придя к власти примерно в 570 году и скончавшись в 527 году до н.э., тиран Писистрат совершил очень существенные социальные преобразования в афинском обществе. Имея четко выраженную задачу ослабить своих возможных противников - аристократов и богачей, Писистрат безжалостно изгоняет и лишает земельных наделов наиболее непримиримую часть первых и откровенно перекупает протекционистской торговой политикой вторых. Ничего не меняя формально, на уровне законодательства Писистрат впервые вводит традицию государственной поддержки наиболее беднейших слоев демоса (осуществляя это за счет проведения больших государственных работ), кредитуя крестьян беспроцентными займами и активно выводя наиболее безземельных в новообразованные афинские колонии за пределами Аттики.
Итогом мудрой полувековой тирании Писистрата стал социальный мир между сословиями аристократов, богачей, укрепляющимися середняками и низшим (постепенно уменьшающимся численно) социальным слоем бедняков-фетов, мир, обусловленный в том числе и равной отдаленностью всех этих слоев от той реальной политической власти, что была сконцентрирована в руках просвещенного тирана. Именно эти в целом дружелюбные отношения внутри афинского общества позволили отмобилизоваться этим слоям против невоздержанности и недальновидности сыновей Писистрата, принять обратно в Афины изгнанных некогда Писистратом аристократов-алкмеонидов и в 510 году до н.э. изгнать из Афин тиранов-писистратидов.
Придя к власти после непродолжительной борьбы внутри правящей элиты, потомок Алкмеонидов Клисфен в 508-507 годах до н.э. провел блестящую серию уже действительно демократических реформ. Он отменил цензовый принцип при комплектовании афинских органов власти, позволив претендовать на высшие должности совершенно любому, пусть даже небогатому, полноправному афинскому гражданину.
Отныне новорожденная афинская демократия стала выглядеть следующим образом. Все афинские граждане с рождения и до смерти были приписаны к какой-то одной из 10 крупных административных единиц - фил и одной из примерно 100 мелких райончиков - демов. Ежегодно открытым голосованием на Народном собрании избиралась исполнительная власть (кабинет министров) Афин - совет Десяти стратегов, избираемых сроком на один год по одному человеку от каждой филы. Одновременно с ними методом слепой жеребьевки бобами избирали сроком на один год по 50 человек от каждой филы городской Совет Пятисот (Буле). Таким же образом избирали сроком на один год работавших в Народном суде-гелиэи 6000 присяжных судей-гелиастов, а также множество членов различных городских коммунальных коллегий. Помимо этого, совершенно все мужчины с 18 лет являлись полноправными членами Народного собрания Афин - высшего органа демократической власти.
Схема функционирования власти была предельно простой. Городской Совет оперативно писал законы или постановления по текущим вопросам. Примерно раз в десять-двадцать дней собиралось Народное собрание, которое обсуждало и собственно принимало данные законы и постановления. Их исполнение возлагалось частью на исполком городского Совета (пританею), частью на стратегов. По окончании срока своих полномочий все должностные лица - магистраты - отчитывались в своих действиях перед Народным собранием, а в случае каких-то замечаний - перед Народным судом. Если работа во власти гражданина признавалась эффективной и добросовестной, его имя по-прежнему попадало в списки ежегодных жеребьевок и голосований по выборам должностных лиц, то его административная карьера могла успешно продолжаться. Если же человек или его работа вызывали какие-то замечания, его административная карьера не только была закончена, но и сам он попад под суд или изгонялся из Афин методом остракизма.
При данной схеме не только формально, но и вполне реально даже самую высшую власть в Афинах мог получить небогатый и незнатный человек. Легко заметить, что данным требованиям в Афинах соответствовала большая часть мужского населения (составляющего около сорока тысяч человек), которая без особой конкуренции, сменяя друг друга при ежегодном вытягивании жребия на бобах, легко замещала все выборные афинские должности. При этом можно подсчитать: суммируя ежегодно избираемых 500 человек городского Совета и 6000 судей-гелиастов, мы получаем сумму граждан, равных примерно одной шестой части всего афинского гражданства. Это и позволяет нам считать афинский политический режим V века до н.э. действительной демократией, властью всего гражданского населения. Все граждане Афин в течение своей жизни без каких-либо усилий со своей стороны обязательно становились должностными лицами и своим голосованием реально определяли основные направления афинской внешней и внутренней политики.
Скажем больше: спецификой афинской(античной) демократии являлось то, что граждане не только могли стать городскими магистратами или судьями, они были обязаны становиться ими тогда, когда староста дема вытаскивал их персональный боб из той урны, где он ежегодно перемешивался с бобами остальных членов дема. И тот факт, что во власти участвовали совершенно все афинские граждане и при этом Афины V века до н.э. в целом развивались и процветали, позволял всем членам общины пребывать в абсолютной уверенности: политика и управление страной - дело в сущности несложное, принципиально не отличающееся от тех обычных дел, которыми афиняне занимались в быту, в мастерской или в процессе торговли.
Те же граждане, которые, занимая те или иные выборные должности, не только выполняли свой общественный долг, но и старались заниматься политико-административной деятельностью более или менее профессионально, считали это не только своим долгом, но и призванием, могли стремиться к достижению должности стратега. Стратегов каждый год выбирали всего десять, их избрание нередко происходило в жесткой конкурентной борьбе и, самое главное, именно эта должность соответствовала тому, что мы сейчас называем «большая политика»: стратеги вели дипломатические отношения, являлись военноначальниками, вели наиболее важные заседания Народного собрания.
Удивительным для современного понимания политики являлось то, что в Афинах периода Клисфена-Перикла, а это почти 80 лет(!) афинской истории (508-430-е гг. до н.э.), в полисе не было никаких четко выраженных политических партий. Те нередко фигурирующие в литературе указания на афинских «демократов» и «аристократов» вплоть до эпохи после Перикла являются, с нашей точки зрения, совершенно условными и по существу означают не принципиальную разницу в политических воззрениях стратегов, а, скорее, их происхождение. Так, «демократ» Фемистокл в быту был склонен к барству, а «аристократ» Аристид вел себя подчеркнуто демократично [3].
Говоря же об этом, следует специально подчеркнуть: главной причиной отсутствия в демократических Афинах периода их расцвета каких-либо политических партий являлось вовсе не само наличие демократии как политического режима, а то, что в этот период истории полиса отсутствовали такие сколько бы то ни было существенные противоречия между социальными слоями афинского гражданства, какие бы вызвали к жизни необходимость ведения политической и идеологической борьбы с возможными противниками. Чтобы пояснить этот тезис, выделим в процессе формирования в Афинах демократического устройства несколько этапов.
Этап первый. Выделение в общине аристократической элиты.
Этап второй. Начало разложения общины под действием товарно-денежных отношений, разделение рядовых общинников на бедняков, середняков и богачей при сохранении господства аристократии.
Этап третий. Окончательная потеря общиной внутреннего социального единства, начало социальной борьбы между демосом и аристократами, раскол в среде аристократии, выделение «новых аристократов».
Этап четвертый. Формирование временного компромиссного союза (перед реформами Солона) из всех слоев общества в борьбе против монополизировавших политическую власть земледельцев-аристократов.
Этап пятый. Победа компромиссного союза над земледельцами-аристократами, формирование новой тимократической цензовой элиты из смеси аристократов разных групп и богатой верхушки полиса, ликвидация кабального рабства, но не ликвидация социальной розни (Эпоха Солона).
Этап шестой. Нивелирование различий между аристократией и богатейшими слоями общества ввиду их равной отдаленности от политической власти в период правления Писистрата, постепенное затирание разницы между бедными и средними слоями афинского общества, благодаря активной государственной политике в интересах беднейших слоев.
Этап седьмой. Равное допущение к политической власти (в ходе реформ Клисфена) сразу двух крупных социальных групп: альянса аристократии и богатой верхушки полиса и союза растущего среднего класса с беднейшим населением, активно поддерживаемым государством за счет военных заказов.
Так вот, возвращаясь к рассмотрению того вопроса, с которого мы начали статью, следует зафиксировать: в афинском демократическом обществе, так же как и в любом другом классовом обществе, имелись группы людей, чье социальное и имущественное положение существенно отличалось друг от друга. Однако, благодаря специфике политического строя, их отношение к процессу управления своей родной общиной на тот момент времени стало совершенно тождественным, одинаковым в том смысле, что представители всех этих групп имели равные возможности для непосредственного участия в принятии и реализации важных политико-административных решений.
И здесь хочется обратить внимание вот на что: в предшествующем абзаце мы не говорим о том, что равные возможности для непосредственного участия в принятии и реализации политико-административных решений имели целые социальные группы! Ни в коем случае! Стоит еще раз подчеркнуть: равные возможности для непосредственного участия в принятии и реализации политических решений в демократических Афинах имели вовсе не целые социальные группы, а только индивиды, которые могли принадлежать к любым социальным группам в рамках всего гражданского коллектива.
Афинский социум осознанно самым активным образом препятствовал тому, чтобы участие в политике принимали сразу целые социальные группы! Препятствовал хотя бы просто потому, что он когда-то это уже проходил и хорошо помнил: перетягивание социально-политического канала различными политическими группами всегда чревато тем, что какая-то из конкурирующих групп его все-таки перетянет, а ее лидер тут же попытается создать такой режим личной власти, при котором плохо может стать уже совершенно всем участникам пресловутого политического «перетягивания».
Именно поэтому афинское демократическое общество всячески старалось не допустить того, чтобы тот или иной политический деятель или магистрат начал бы опираться в своей политической борьбе на свой класс, стал бы пытаться брать на себя роль выразителя его материальных и политических интересов, начал бы позиционировать себя как представителя своего класса. И делалось это в афинской политической практике очень простым способом:
- полис создал такие условия легкости доступа к политико-административным должностям, при которых человеку к власти не надо было именно пробиваться, преодолевать такие трудности, для борьбы с которыми потребовалась бы мобилизация сил целого класса, не надо было обозначать свое социальное происхождение;
- в течение сравнительно длительного периода общая экономическая политика общины равно благоприятствовала росту благосостояния всех общественных групп, как самой богатой, так и самой бедной.
Говоря об этом, следует помнить: демократия - это вовсе не синоним термину «бесклассовое общество». Демократия рождается только в классовом обществе и только в процессе борьбы между классами. С нашей точки зрения, демократия - это такая форма власти, при которой правящая элита приходит к власти или теряет ее в результате открытых честных выборов, спокойно относится к своей постоянной ротации-обновлению, боится своего народа и старается устранять те общественные проблемы, что могут вызвать народный гнев сразу же, по мере их появления, то есть своевременно [4].
И в этой связи говорить о демократии «вообще», как о реальном народоправстве, довольно проблематично; как правило, это лишь кратковременный, не более чем переходный этап в саморазвитии демократии. В обычное же время при других этапах саморазвития демократии на вершине власти обычно
находится довольно узкая группа лиц, так называемая политическая элита. И демократия в этом смысле -не столько народовластие, сколько то подчеркнуто уважительное отношение правящей элиты к своему народу, которое было исторически сформировано его борьбой против заносчивости и некомпетентности политической элиты предшествующей, в сумме с выборностью, как механизмом легитимизации властной системы [5].
Исходя из данного видения ситуации, представляется, что демократия (в том числе античная) исторически может иметь три модификации.
Модицификация демократии №1. «Демократия социального компромисса» (среднего класса).
Данная демократия - это такое устройство власти, которое конституирует, формализует, оформляет по сути промежуточное, паритетное положение между общественными классами, достигнутое в процессе их борьбы между собой и зафиксированное благодаря влиянию и весу сильно разросшегося «буферного» среднего класса. Принятие основных политических решений происходит в данной системе исключительно после предварительного общественного обсуждения в рамках публично-политических отношений. С нашей точки зрения, это и есть демократия в ее «чистом», «классическом» варианте.
Модификация демократии №2. «Демократия-аристократия». Данная демократия - это такое устройство власти, которое прикрывает явное социальное господство одного класса над другим, при котором господствующий класс считает целесообразным такое максимально возможное (для себя) удовлетворение запросов подчиненного класса, при котором тот воспринимает данное общественное устройство как благоприятное себе, «свое», не склонен к социальным конфликтам и активно участвует в политической жизни страны. Принятие основных политических решений происходит преимущественно в недрах управленческой элиты правящего класса, однако реакция на них общества обязательно учитывается и политический курс постоянно корректируется. Данная демократия по сути является разумным вариантом аристократии. (Именно такая демократия, видимо, существует сейчас в развитых странах Западной Европы и США).
Модификация демократии №3. «Демократия-диктатура». Такая демократия не более чем ширма, драпирующая на самом деле доминирование одного класса над другими, такое устройство политической власти, когда формально демократические процедуры таковыми на самом деле не являются, лишь имитируют народоправство, а принятие основных политических решений происходит за рамками публичнополитических отношений, в недрах управленческой элиты правящего класса. Данная демократия - это по сути дела аристократия, олигархия, тирания или охлократия.
При этом следует сразу же отметить «переходный» характер демократии как формы устройства власти, преходящий характер всех исторически обусловленных модификаций демократии, их нестабильность, взаимную эволюцию, объективно отражающую те социально-экономические процессы, что происходят в любом обществе [6]. При этом сущностно эволюционируя друг в друга, изменяя свое внутреннее социально-экономическое, политическое наполнение, внешне демократия может оставаться практически неизменной, функционируя формально в совершенно неизменившихся органах публичнополитической власти. Что, собственно говоря, как раз сильно затрудняет анализ социальной сущности той или иной известной нам модификации демократии.
Так вот, античная афинская демократия эпохи первой половины V века до н.э., с нашей точки зрения,
- это демократия второго варианта (демократия-аристократия), с явной тенденцией эволюции в сторону демократии первого варианта, в сторону демократии среднего класса. (Забегая вперед, сразу отметим, что эта эволюция была остановлена социальными низами демоса, который в итоге заставил исходную демократию дрейфовать в сторону третьей модификации, в сторону охлократии и перодически тирании).
Афинская демократия этого периода является примером достижения такого социального компромисса между сословиями аристократов и богатых, с одной стороны, и среднего класса и социальных низов (за исключением рабов) - с другой, когда сторонам попросту не было нужды бороться друг с другом за какие-то экономические интересы. А раз так, то, значит, им и не было нужды создавать такую политическую площадку для этой борьбы, которая бы потребовала создания и контрнаправленных друг другу политических партий и соответствующих идеологий.
Эта ненужность внутренней экономической и политической борьбы между социальными верхами и низами была исторически обусловлена тем, что афинское общество сначала вело (с 527 г. до н.э.) общую для всех борьбу с тиранией Писистратидов, затем, с 500 года до н.э. и вплоть до начала Пелопоннесской войны (431 г. до н.э.), - тяжелую и опасную войну с Персией. Эти сплачивающие весь социум действия, оказавшиеся к тому же успешными и принесшими Афинам мировую славу, заставляли полисный коллектив
гордиться самим собой, дорожить имеющимся единством и прилагать максимум усилий к тому, что в полисе сохранялся социальный мир.
Созданная после активной фазы борьбы с персами (500-479 гг. до н.э.) по инициативе Афин так называемая Делосская симмахия имела своим скрытым социальным смыслом как бы постоянное сохранение, воспроизводство таких внешних условий, что как раз и способствовали консервации и воспроизведению достигнутого в период борьбы с тиранией и персидскими завоевателями внутреннего единства и социального мира. Удачно придумавшие в 478 году до н.э. Делосскую симмахию (оборонительный союз греков при гегемонии Афин) Фемистокл и Аристид, несмотря на их личные конфликты друг с другом, сумели передать традиции сохранения внутригражданского мира следующим поколениям афинских политиков.
Полученная возможность перенаправлять получаемые с союзников значительные денежные суммы на решение внутренних афинских экономических и социальных проблем, позволила демократии получить те дополнительные внешние источники финансирования, которые вплоть до начала Пелопоннесской войны исключали хоть какой-нибудь смысл во внутригражданских социальных конфликтах: средств было так много, что афинские политики не только создали чуть ли не самый крепкий средний класс во всей Элладе, но и превратили Афины в самый прекрасный город мира.
Процитируем «Афинскую политию» Аристотеля: «После того как с созданием союза государство стало уже чувствовать свою силу и были накоплены большие средства, Аристид советовал добиваться гегемонии, а гражданам переселяться из деревень и жить в городе. Пропитание, - говорил он, - будет у всех: у одних - если они будут участвовать в походах, у других - если будут нести гарнизонную службу, у третьих - если будут исполнять общественные обязанности. „.Кроме того, и большинству народа афиняне обеспечили возможность легко зарабатывать пропитание тем способом, что предложил Аристид. Дело происходило так, что на деньги от взносов и пошлин содержалось более двадцати тысяч человек. Было шесть тысяч судей, тысяча шестьсот стрелков, кроме того, тысяча двести всадников из членов Совета Пятисот, пятьсот стражников на верфях, да, кроме них, на акрополе пятьдесят, местных властей до семисот человек, зарубежных до семисот. Когда же впоследствии начали войну (Пелопоннесскую в 431 году до н.э.), помимо этого было еще две тысячи пятьсот гоплитов, двадцать сторожевых кораблей, еще корабли для перевозки гарнизонных солдат в числе двух тысяч, избранных по жребию бобами, затем пританей, сироты и сторожа при заключенных к тюрьме. Всем этим лицам содержание давалось из казны» [7].
Согласно античным источникам, традиция откровенного паразитизма Афин (и прежде всего афинских социальных низов) за счет своих союзников по Морскому союзу, наметившаяся при Фемистокле и Аристиде, была продолжена их последователями Кимоном, Эфиальтом и особенно Периклом, почти тридцать лет (450-429 гг. до н.э.) определявшим всю политику Афин.
В связи с этим следует отметить, что эти самые двадцать тысяч человек, которые начали стабильно получать доход за счет активной афинской внешней политики, явно происходили не из числа самых богатых граждан. То есть половина афинских граждан осознанно отказалась от привычных видов трудовой деятельности и фактически перешла на сдельно-оплачиваемую государственную и общественную работу, вследствие этого постепенно люмпенизируясь, утрачивая и свои трудовые навыки, и привычное общеполисное мировоззрение, постепенно обретая мировоззрение групповое, определенной социальной страты.
Нет никаких сомнений и в том, что это не могло не изменить отношение к власти у многих из этих граждан. Превратившись для значительной части афинской бедноты в средство получения пропитания, фактически в средство производства, политическая система демократических Афин уже в 460-х годах до н.э. начинает постепенно приватизироваться именно этой бедной, люмпенской частью афинского гражданства (которое оттесняет от власти середняков и элиту), что однажды приводит к нарушению сложившегося в полисе социального и политического равновесия.
Согласно античным источникам, это равновесие было фатально нарушено сначала реформой Эфиальта (461 г. до н.э.), отобравшего остатки властных полномочий у древнего пристанища аристократов -Ареопага и передавшего их в Буле, гелиэю и Народным собранием, а затем реформами Перикла (450-435 гг. до н.э.), который отошел от цензовой обусловленности политических прав и значительно увеличил список тех политических и общественных обязанностей, за которые граждане получали государственное содержание.
Будучи кровно заинтересованными именно в эскалации военных конфликтов и увеличении роли внешней политики, втягивая в нее все больше и больше тех представителей средних и богатых слоев, что, отвлекаясь от своей производственной деятельности, начинали нести ощутимые убытки, чрезмерно
интегрированные теперь в политику, нижние слои демоса объективно вступили на путь конфликта с интересами своих более богатых сограждан. А поскольку политика - это всегда способ защиты непосредственных экономических интересов, становится неудивительно, что уже в середине-конце 430-х годов до н.э. в Афинах постепенно начинают появляться такие группы и группировки граждан, которые ввиду наличия у них отличных друг от друга представлений о сущности государства и главных направлениях его деятельности, вполне можно определить как протопартии - зачатки будущих настоящих партий, различающихся по своим социальным базам и экономическим интересам.
Так, перед началом Пелопоннесской войны между демократическими Афинами и аристократической Спартой тот самый социальный баланс между богатыми и бедными, что, собственно говоря, и породил афинскую демократию, рухнул. Начинается следующий, восьмой этап (461-429 гг. до н.э.) демократии, этап того внутрисоциального конфликта между аристократами и богатыми, с одной стороны, и паразитически бедной частью афинского демоса - с другой, который уже не мог не стать публично-политическим, не мог не быть отраженным в сфере мировоззрения, идеологии.
Итак, с началом второй половины V века до н.э. афинская демократия социального компромисса не смогла окончательно подчинить внешнюю и внутреннюю политику только своим узкоклассовым интересам -выкачиванию максимально больших средств для обеспечения прожиточного минимума активно переселяющейся из сел в Афины социально деградировавшей, пролетаризирующей гражданской массы [8]. И иногда начинала уже не жалеть и собственных богатых граждан, всеми способами принуждая их нести на себе так называемые «литургии» - формально добровольно финансовые повинности на содержание кораблей или театральных постановок, проведение хлебных роздач.
Сталкиваясь с тем, что их непосредственные жизненные интересы начинают постепенно ущемлять, богатая и аристократическая прослойка и средний класс Афин также начинают искать способы каким-то образом повлиять на ситуацию, защитить себя. И данная ситуация только ухудшилась после начала в 431 году до н.э. Периклом Пелопоннесской войны против Спарты, когда полностью оправдалось наблюдение о том, что «война всегда обостряет внутренние противоречия в обществе». Пелопоннесская война обострила постепенно сложившееся весьма специфическое противоречие в афинской демократии: противоречие между экономическим господством социального слоя середняков и богачей и политическим господством лишенного средств производства полисного демоса, который, обладая доступом к внешним средствам - деньгам, собираемым от союзников по Первому афинскому морскому союзу, даже и не стремился участвовать в экономической жизни Афин. И это не замедлило привести к кризису.
Не занимась во время войны производительным трудом, демос превращает политику в средство получения пропитания, фактически в средство производства. Политическая система демократических Афин к 431 году до н.э. оказывается постепенно приватизированной именно бедной частью афинского гражданства, зарабатывающего своими голосованиями на Народном собрании просто на жизнь. Это приводит к нарушению сложившегося в полисе социального равновесия. Отныне реальной политической властью в Афинах стало обладать уже не все гражданское сообщество в целом, а только наиболее крупная его часть, состоящая преимущественно из городских низов и частично среднего класса. Аристократические роды, афинские богачи и значительная часть среднего класса, представляя из себя лишь малую часть Народного собрания, городского Совета и суда-гелиэи, начинают так неуютно чувствовать себя на его заседаниях, что постепенно отходят от непосредственного участия в политике и даже перестают ходить на заседания Народного собрания [9].
Крайне неудачное начало Пелопоннесской войны, сопровождающееся смертью Перикла в 429 году до н.э., быстро обнажило все накопившиеся экономические, социальные и политические противоречия, став началом и кризисом античного полиса и афинского демократического устройства [10].
Робкая попытка элитарных слоев получить доступ к власти после смерти Перикла закончилась политическим разгромом неуверенного в себе Никия радикальным демократом Клеоном. Этот кожевник-демагог люмпенизировал афинскую политику. По сообщению Аристотеля, он первым стал кричать и ругаться на трибуне, выступая на Народном собрании, что очень нравилось тем социальным низам, что с недавнего времени стали на нем доминировать [11]. Увеличив плату судьям-гелиастам и тем самым обеспечив постоянное численное превосходство бедноты во время рассмотрения судебных дел (беднота, в отличие от хронически занятых богатых людей, не пропускала заседания, так как за это давали зарплату), Клеон зафиксировал социальное господство низов демоса по отношению ко всему гражданству в целом.
После гибели Клеона в сражении со спартанцами при Амфиполе в течение 420-х годов до н.э. в Афинах быстро структурируется внутреннее политическое пространство. Поскольку всем социальным слоям становится совершенно ясно, что отныне власть уже не будет выражать интересы всего общества в целом,
а только обеспечивать благополучие отдельных социальных сил (тех, кто у власти), это означало срочную необходимость создания политических партий всеми теми классами, что имели свои четко понимаемые экономические и политические интересы. Формируется партия аристократии и крупного капитала во главе с Никием, партия среднего класса во главе с Фераменом и партия городских низов под лидерством Гипербола.
Одновременно с осознанием различными социальными слоями их собственного, нередко контрнаправленного, классового интереса и объективно вытекающего отсюда классового конфликта с другими социальными силами, в мутной воде бесконечных перепалок на Народном собрании и политической нестабильности, в афинском обществе постепенно начинает проявляться тенденция к установлению режима единоличной власти, тирании.
Как это часто бывает, люди, претендующие на тиранию, являлись выходцами из самых высших слоев общества (аристократии), тем более ущемленных демосом, а их основными методами политического продвижения являлись откровенная демагогия, популизм, беззастенчивая спекуляция на насущных проблемах полиса, способность великолепно улавливать малейшие изменения в политической конъюнктуре и готовность немедленно реагировать на это своим личным участием, используя проблемы и энергию их решения любой из борющихся социальных групп, даже себе социально чуждой.
Примерно к 415 году до н.э. в Афинах установился такой относительный паритет уставших от войны и внутренних конфликтов политических сил, что, лавируя между ними, ученик Сократа - стратег Алкивиад -оказывается уже на шаг до установления тирании. Интересны способности этого честолюбивого политика: зная о том, что его могут изгнать остракизмом, он сумел договориться с лидером богатых Никием и, вовремя сплюсовав голоса своих сторонников на Народном собрании, не только спас самого себя, но и добился изгнания из Афин лидера радикальных демократов Гипербола. И этот факт возможности политического альянса между оппозиционными демосу социально-политическими группировками должен означать для нас, что борьба между классами все больше и больше переходила в сферу политики, идеологии.
Однако тираном Алкивиад так и не стал; будучи осужденным по «делу святотатцев-гермокопидов», он бежал из Афин, а инициированная им Сицилийская экспедиция, возглавленная трусоватым Никием, закончилась гибелью осенью 411 года до н.э. нескольких сотен боевых кораблей и более десяти тысяч граждан-пехотинцев экспедиционного корпуса, относящихся прежде всего к среднему, зажиточному классу зевгитов-гоплитов [12].
То, что произошло вслед за этим, обычно называется олигархическим переворотом, или тиранией Четырехсот. Однако, с нашей точки зрения, эти определения не совсем верны. Дело в том, что наиболее пострадавшей в кампании (да и в войне в целом) стороной в Афинах был средний класс, тот самый социальный слой, что обеспечивал демократии хоть какую-то политическую стабильность и поставлял в армию тяжеловооруженных пехотинцев-гоплитов. Потеряв несколько тысяч отцов и братьев, родственники погибших в Сицилийской экспедиции справедливо возмутились тем, что они сражаются и погибают, а вот Афинами в этот момент времени бездарно правят городские низы, не способные даже организовать помощь своей погибающей армии. Имея в тот момент времени такого нового лидера, как Ферамен, остатки зажиточного среднего класса перешли в политическое наступление.
Образовав альянс с богатой и аристократической верхушкой, наиболее недовольные середняки сумели отмобилизовать свой класс и мирным путем: после принятия соответствующего решения на Народном собрании пришли к политической власти, захватили основные органы демократии. В ходе реформирования Афин под лозунгом «политии отцов» - такого древнего установления Солона и Клисфена, когда средние и богатые слои еще что-то значили в политике, - они провели следующие реформы:
- уменьшили число тех, кто имел право участвовать в работе Народного собрания всего до 5000 человек, являвшихся состоятельными, сократив таким образом численность политически полноправных граждан почти в четыре раза (раньше в Народное собрание входило до 40000 человек);
- вместо упраздненого городского Совета Пятисот был создан Совет Четырехсот, куда могли быть избраны только состоятельные граждане;
- вместо десяти стратегов была введена должность пробулов, в число которых входили только наиболее знатные и богатые граждане.
Но наиболее болезненным для афинского демоса был донесенный до нас Аристотелем закон о том, что отныне все государственные должности перестают быть оплачиваемыми (за исключением девяти архонтов и сорока человек из Совета Четырехсот) [13]. Этот закон настолько сильно затрагивал непосредственные желудочные интересы гражданского большинства, что смириться с ним демос не мог просто физически: в противном случае, он бы просто лишился средств к существованию, начал голодать.
Несомненно, что данными решениями пришедший к власти альянс «середняки+богачи+аристократы» так радикально откачнул маятник политического процесса в свою сторону, что удержать его в этой позиции было невозможно даже теоретически. (Или только репрессиями, на которые середняки и аристократы тогда не решились). Именно об этом указал новому Совету Четырехсот один из его создателей Ферамен, который, потребовав некоторой демократизации нового строя, являющегося уже не демократическим, а, как это имело место в эпоху Солона, тимократическим, цензовым, и, получив отказ, демонстративно перешел на сторону демоса.
Тем временем, имея в качестве своего боевого резерва находящийся на острове Самос флот (моряки и солдаты были из демоса) и присоединившегося к нему Алкивиада, афинские социальные низы и не думали сдаваться, быстро готовя восстание. Впрочем, дело до него так и не дошло. Приближение эскадры Алкивиада и союз демоса с Фераменом настолько отрезвили и представителей среднего класса, которые уже осознали нежизнеспособность своей перекошенной в правую сторону политической модели, что они добровольно уступили власть торжествующему демосу. Уже летом 410 года до н.э. афинская демократия была восстановлена мирным путем. Однако новая демократия образца политического кризиса 411-410 гг. до н.э. имела свою специфику, выраженную, с нашей точки зрения, в пяти нюансах.
Первое. Если мы определяли афинскую демократию восьмого этапа как господство демоса при сохранении в целом дружественного отношения к средним и богатым социальным слоям, то наступивший после падения Совета Четырехсот девятый этап существования афинской демократии характеризовался уже тем, что в процессе самообороны эта демократия окончательно трансформировалась в демократию исключительно социальных низов, стала в чистом виде политической диктатурой низших слоев демоса, по определению античных историков, - истинной охлократией.
Второе. В процессе событий 411-410 гг. до н.э. «средний класс» дистанцировался от политически господствующих в полисе социальных низов, проявил себя как возможный союзник уже элиты. Так, в Афинах впервые с эпохи Солона возник социальный раскол, предшествующий будущему кризису.
Третье. Одновременно элитарные классы богачей и аристократов смогли убедиться в явной партнерской ненадежности среднего класса, осознали, что в своей борьбе с господством в полисе социальных низов рассчитывать на середняков явно не приходится. И это понимание должно было прямо способствовать политической консолидации высших слоев афинского общества, началу подготовки ими такого политического реванша, когда в отличие от периода власти Совета Четырехсот, доминирование элиты над демосом должно было быть защищено уже гарантированно. В том числе самыми жесткими и, если надо, кровавыми методами, недопустимыми до этого в полисе.
Четвертое. Сумевший сохранить в 410 году до н.э. политическую власть, демос четко осознал, что его власть не настолько прочна, как это казалось ранее, что претензии на нее других социальных слоев могут в любой момент перейти от теории к практике и дойти до вооруженного переворота.
Пятое. Эта возникшая особая социально-психологическая настороженность вернувшего утерянные было господствующие позиции демоса тут же нашла свое выражение как в нанесении превентивных ударов по тем политикам, кто мог представлять опасность для политического доминирования демоса, так и в стремлении любой ценой защитить свое идеологическое пространство, не дать позволить другим оппозиционным идеологиям постепенно подточить убеждение о том, что принимать участие в управлении могут совершенно все, даже нищие и неграмотные граждане, даже деклассированные элементы. Борьба в сфере именно идеологии и политики становилась в Афинах в этот момент времени наиболее острой, приоритетной.
На наш взгляд, именно сумма из всех этих пяти обстоятельств и обеспечила то дальнейшее развитие всестороннего кризиса афинской демократии, вехами которого стали последующие поражение Афин в Пелопоннесской войне, установление в 404 году до н.э. тирании Тридцати, осуждение и казнь Сократа и многое другое. При этом нет никаких сомнений в том, что приведенная к власти спартанцами тирания Тридцати, постепенно становящаяся тиранией лично Крития и Хармида, не являлась официальным выразителем интересов всего сообщества богатых граждан и аристократов Афин. Об этом свидетельствует хотя бы то, что, испытывая финансовые трудности, тираны подвергли казни целый ряд богатых граждан только ради конфискации их имущества.
Однако, не согласовывая свои действия со своим классом, действуя не просто тиранически, а по сути эгоистически, «тридцать тиранов» тем не менее объективно как бы исправляли историческую несправедливость и резко перемещали маятник политической власти из положения «резко влево» в положение «резко вправо». Они объективно исполняли социальный заказ той части афинской элиты, что мечтала буквально физически уничтожить и сам охлос и его лидеров. Губя многих отдельных
представителей своего класса, но тем не менее защищая его политические интересы в целом, «тридцать тиранов» явились закономерной реакцией представителей элиты на многолетнюю гегемонию афинского демоса.
Интересно, что уже после свержения Тирании Тридцати новая афинская демократия осторожно все же попыталась хоть частично снизить политическое влияние социальных низов. Однако, как сообщает нам Аристотель, ничего из этого не вышло. Процитируем его «Афинскую политию»: «Плату за посещение Народных собраний первоначально решили не вводить, но когда на собрания народ не стал собираться, народ и пританы должны были придумывать различные ухищрения, чтобы явилось число, достаточное для действительности голосования. Сперва Агиррий изыскал средства для платы по одному оболу, затем Г ераклид Клазоменский по прозвищу Царь - по два обола, потом снова Агиррий - по три обола» [14].
Причин, из-за которых избежать восстановления охлократии так и не удалось, оказалось довольно много: это и физическое истребление за время войны гоплитского среднего класса и сформировавшееся отчуждение от Народного собрания афинской элиты, но, самое главное, выявившаяся техническая невозможность функционирования афинской демократии без политически активного демоса. Из приведенного пассажа Аристотеля очевидно: не получая денег за участие в Народном собрании, демос на него уже не ходил и кворум попросту не собирался. А вот, получая деньги, те же самые люди тут же начинали на Народное собрание ходить.
Таким образом, мы одновременно видим как шантаж политиков демосом (если мы вам нужны -платите), так и отсутствие у демоса (как и у части современных европейцев) развитой социальной ответственности за судьбу страны в целом. Для афинского демоса конца V века до н.э. Народное собрание - уже не столько место принятия решения по важнейшим вопросам жизни страны, сколько корпоративное место зарабатывания денег для представителей социальных низов. И это доходное место демос, судя по всему, отдавать уже никому не собирался.
Так, афинская демократия конца V - начала IV века до н.э. по существу являлась уже вовсе не формой политического компромисса между общественными классами, а явной политической диктатурой экономически несущественного для Афин демоса: формой получения заработной платы той социальной группой низов демоса, что сумела отжать от политического процесса другие группы, приватизировала свое право на получение дохода, отстояла его в жесткой социальной борьбе и продолжала ревниво защищать свои права на паразитическое существование за счет других социальных слоев и союзников по возрождающемуся Афинскому морскому союзу [15].
Сохранившаяся отдаленность среднего и богатого класса от процесса принятия политических решений логично приводила к дальнейшему усилению их политической апатии, что очень похоже на современную политическую апатию европейцев. Специалисты по истории Афин этого периода впервые отмечают именно массовое стремление уклониться от эйсфоры - особого чрезвычайного налога для блага государства, налагаемого преимущественно на богатых [16], а также постепенное снижение экономической активности многих состоятельных граждан - традиционных организаторов экономики полиса.
В потенции это вело к новым социально-экономическим кризисам, кризисам так сказать уже «правильным», являющихся следствием стагнации полисной экономики. Это четко звучит в пассаже Ксенофонта в «Пире», когда богач Хармид так описывает причины своего ухода из бизнеса: «Когда я жил богато в Афинах, я, во-первых, боялся, что кто-нибудь пророет стену моего дома, заберет деньги и сделает мне какое-нибудь зло. Затем мне приходилось ублажать сикофантов: я знал, что они мне скорее смогут навредить, чем я им. Кроме того, город всегда налагал на меня какие-то расходы, а уехать никуда было нельзя. А теперь, когда заграничных имений я лишился, и от здешних не получаю дохода, а что было в доме, все продано, отныне я сладко сплю растянувшись: город мне доверяет, никто мне больше не грозит, я уже грожу другим. Как свободному, мне можно жить и здесь и за границей; передо мной уже встают с мест и уступают дорогу на улице богатые. Теперь я похож на царя, а тогда, несомненно, был рабом. Тогда я платил налог народу, а теперь город платит мне подать и содержит меня» [17].
Отсюда мы можем полностью согласиться с Л.М. Глускиной: «Разложение полисной системы включало в себя ослабление полисной солидарности, уз, соединявших граждан полиса как коллективных землевладельцев и рабовладельцев» [18]. Особо подчеркнув при этом, что неправильная экономическая стратегия политически господствующего, но экономически паразитического афинского демоса стала одной из главных причин последующего экономического кризиса Афин и гибели демократии. И это неудивительно: политика, ассоциированная только с достижением материального блага всего одной из общественных групп, редко является длительной и жизнеспособной.
Фиксируя свою позицию, что после свержения в 404 году до н.э. тирании Тридцати, формально восстановив демократию, правящие низы афинского демоса так ничему не научились и вновь откачнули социальный маятник «влево и до конца», мы констатируем, что афинский социум, таким образом, вошел в десятую фазу существования демократии, которая являлась уже фактической охлократией, политическим доминированием социальных низов, что в дальнейшем и привело к падению гегемонии Афин и афинской демократии.
Подводя итог данной статьи, отметим следующее: история как наука имеет хоть какую-то ценность только в том случае, если из исторического процесса не только делают какие-то выводы, но и применяют их в жизни уже современной. Пример разложения и гибели афинской демократии V века до н.э. явно свидетельствует нам: социально-экономические и политические кризисы «перевернутого» типа, возникшие на основе чересчур благоприятной ситуации в социально-экономической сфере и неоправданно высокой роли в политике той части населения, что не является активным участником экономического процесса, также опасны, как и социально-экономические кризисы «правильные», ставшие следствием ухудшения социально-экономической ситуации.
Именно об этом свидетельствует нам история античных Афин, которая предупреждает: сама по себе демократия не только не решает многие общественные проблемы, но и создает новые, нередко весьма специфические, нередко парадоксальные. Это и будет нашим ответом на первый вопрос в данной статье: насколько является обоснованным мнение о том, что демократия - панацея от всех общественных бед и кризисов. Увы, это не так. А потому для современных демократий, в том числе и демократии российской, расставание с некоторыми «демократическими иллюзиями» не просто полезно, но и жизненно важно.
Примечания
1. См. например: Бабичев, И.В. Местное самоуправление: вчера, сегодня, завтра / И.В. Бабичев // Полития.
- 2004. - №1. - С.207-219; Андрушкевич, И.Н. Республика и демократия по классификации Аристотеля / И.Н. Андрушкевич // Полития. - 2006. - №1. - С.171-180; Ирхин, Ю.В. Всемирный конгресс политологов в Японии: «Работает ли демократия?» / Ю.В. Ирхин // Полития. - 2006. - №2. - С.32-50; Гаман-Голутвина, О.В. Меняющаяся роль государства в контексте реформ государственного управления: отечественный и зарубежный опыт / О.В. Гаман-Голутвина // Полис. - 2007. - №4. - С.24-46.
2. Зберовский, А.В. Осмысление власти в общественном сознании в период расцвета античных полисов / А.В. Зберовский. - Красноярск, 2006. - С.4.
3. Плутарх. Фемистокл, 2-3; Аристид, 1-2.
4. Об этом: Зберовский, А.В. Сократ и афинская демократия / А.В. Зберовский. - Красноярск, 2007. - С.14-30.
5. Зберовский, А.В. Античная демократия как результат общественного недоверия к политической власти / А.В. Зберовский // Проблемы демократии: история и современность: мат-лы науч. конф. с междунар. участием. - Красноярск: Изд-во КГПУ, 2006. - С. 239-240.
6. Зберовский, А.В. Некоторые проблемы в социально-философском осмыслении понятия «демократия» / А.В. Зберовский // Вестн. КрасГАУ. - 2005. - №7. - С. 293-294.
7. Аристотель. Афинская полития. I, 9, 24.
8. Строгеикий, В.М. Полис и империя в классической Греции / В.М. Строгеикий. - Н. Новгород, 1991. - С. 31.
9. Зберовский, А.В. Оппозиционность Сократа афинской демократии в диалоге Платона «Горгий» / А.В. Зберовский // Вестн. КрасГАУ. - 2006. - №13. - С. 350-351.
10. Маринович, Л.П. Греческое наемничество IV века до н.э. и кризис полиса / Л.П. Маринович. - М.: Наука, 1975. - С. 23-54; 178-215.
11. Аристотель. Афинская полития. I, 10, 28.
12. Юстин. IV, 7-11.
13. Аристотель. Афинская полития. I, 11, 29.
14. Аристотель. Афинская полития. I, 41, 3.
15. Зберовский, А.В. Агональность античной полисной демократии как способ нейтрализации опасных тенденций, имманентно присущих власти / А.В. Зберовский// Вестн. КрасГАУ. - 2006. - №11. - С. 262.
16. Глускина, Л.М. Проблемы социально-экономической истории Афин IV века до н.э. / Л.М. Глускина. - Л., 1975. - С. 142.
17. Ксенофонт. Пир. 4.30-32.
18. Глускина, Л.М. О специфике греческого классического полиса в связи с проблемой его кризиса / Л.М. Глускина // ВДИ. - 1973. - №2. - С.27-42.
