CC BY
9
DOI 10.24412/2223-0564-2022-1-63-70 Ш.М. Гаджилова УДК 894.612
ФЕНОМЕН ПАЛОМНИЧЕСТВА В ПОЭМЕ М. АХМЕДОВА «АРАФАТ»
Аннотация
В аварской литературе сохранилось немалое количество произведений, в которых прослеживается феномен паломничества как важный фактор духовной жизни мусульман, тем не менее, до настоящего времени аварская паломническая литература не изучена и даже не рассмотрена на должном уровне в научной сфере как одно из интереснейших явлений литературного процесса. В настоящей статье рассматривается проблема феномена паломничества в исламской культуре сквозь призму аварских религиозно-художественных традиций, в которых центральным звеном выступает «дух ислама» как художественная идея поэмы М. Ахмедова «Арафат». На конкретных примерах художественных интерпретаций аварских мыслителей прошлого и современности показывается целостная парадигма исламских традиций, связанных с паломничеством, которые нашли свое отражение в их художественных поисках; выявляется место и роль поэмы М. Ахмедова в развитии этих традиций.
Особое внимание автором статьи уделяется вопросам преемственности художественных традиций такого литературного направления как паломническая литература. В этой связи проводится художественный анализ произведений мыслителей разных периодов, начиная с периода генезиса аварской художественной мысли вплоть до сегодняшнего дня. Впервые вводится в научный оборот имя Марьям из Кудутли, как автора ранее неизученного произведения, написанного в жанре паломнической литературы, она же супруга известного аварского ученого-богослова, философа и основоположника аварской письменной литературы Мухаммада из Кудутли. В контексте развития аварской художественной паломнической мысли рассматривается поэма современного аварского поэта М. Ахмедова «Арафат».
В результате автор статьи обосновывает важность изучения данного направления в аварской литературе. Резюмируя содержание статьи, автор приходит к выводу, что поэма М. Ахмедова «Арафат» выполняет связующую роль многовекового феномена паломничества с духовными и художественно-эстетическими поисками современного поэта, его религиозно-философского мировоззрения, миропонимания и мировидения.
Ключевые слова: М. Ахмедов, феномен паломничества, поэма, художественные традиции, дух ислама, аварская литература, хаджнаме, столп ислама, обязанность мусульманина, духовные поиски
Shanisat M. Gadzhilova
PILGRIMAGE PHENOMENON IN M. AHMEDOV'S POEM «ARAFAT»
Abstract
In the Avar literature, a considerable number of works remained, in which the phenomenon of pilgrimage is traced as an important factor in the spiritual life of Muslims, nevertheless, the Avar pilgrimage literature has not been studied and is not even considered at the proper level in the scientific sphere as one of the most interesting phenomenon
Гаджилова Шанисат Магомедовна, кандидат филологических наук, старший научный сотрудник отдела литературы института языка, литературы и искусства Дагестанского научного центра РАН, доцент кафедры теологии и социально-гуманитарных дисциплин Дагестанского гуманитарного института, e-mail: [email protected]
Shanisat M. Gadzhilova, Cand. Sci. (Philology), Senior Research Fellow, Department of Literature, Institute of Language, Literature and Art, Dagestan Scientific Center of the Russian Academy of Sciences, Associate Professor ofthe Department of Theology and Socio-Humanitarian Disciplines of the Dagestan Humanitarian Institute, e-mail: [email protected]
of the literary process. This article discusses the problem of the phenomenon of pilgrimage in Islamic culture through the prism of Avarian religious and artistic traditions, in which the «Spirit of Isa Lama» as the artistic idea of the poem M. Ahmedov «Arafat» is the main central link. At concrete examples of artistic interpretations of the Avarian thinkers of the past and modernity, a holistic paradigm of Islamic traditions related to pilgrimage, which was reflected in their artistic searches; The role of the poch M. Ahmedov is revealed and the role of the development of these traditions.
Special attention by the author of the article is given to the continuity of the despaying traditions of such a literary direction as pilgrimage literature. In this regard, an artistic analysis of the works of various thinkers of different periods is carried out, starting from the period of the genesis of Avarian artistic thought until this day. First introduced into a scientific turnover, the name Maryam from Kuzently, as the author of the previously unexplored work written in the genre of pilgrimage literature, she also the spouse of the famous Avar Scientist-theologian, the philosopher and founder of Avar written literature Muhammad from Kuzenti. In the context of the development of Avar Hu-delnyy pilgrimage, the poem of the modern Avarsky, this M. Ahmedov «Arafat», is considered.
As a result, the author of the article justifies the importance of studying this direction in the Avar literature. Summarizing the content of the article, the author comes to the conclusion that the poem M. Ahmedova «Arafat» performs the binding role of the centuries-old phenomenon pilomnier with spiritual and the artistic and aesthetic search for a modern poet, his religious philosophical worldview, world-uponymia and worldview.
Key words: M. Akhmedov, the phenomenon of pilgrimage, poem, artistic traditions, the spirit of Islam, Avar literature, hajj-nameh, the pillar of Islam, the duty of a Muslim, spiritual search
Феномен паломничества - одно из интересных явлений современной аварской литературы, в том числе и в поэзии М. Ахмедова, которое не может быть рассмотрено в отрыве от религиозных и литературных традиций, сложившихся еще на ранних этапах развития ислама в Дагестане. Паломнический сюжет как явление аварской литературы, пропитанный «духом ислама» появился вместе с религиозным феноменом и почти одновременно с зарождением аварской письменной литературы. Как известно, основоположником аварской литературы принято считать Мухаммада из Кудутли, автора широко известного четверостишия философского характера «Снег на горе». Этот факт неоднократно изучен, интерпретирован дагестанскими литературоведами. Также известно, что ученый-богослов неоднократно выезжал за пределы Дагестана в поисках необходимой литературы для дагестанских мутаалимов, а также с целью совершения хаджа. Об этом свидетельствуют письменные документы, архивные материалы, но в художественных сочинениях ученого эти поездки не упоминаются, если не иметь в виду, поэтическое произведение на арабском языке, посвященное автором своему учителю, известному ученому Салиху из Йемена. Однако о поездке Му-салава из Кудутли в хадж мы узнаем из небольшого стихотворения, написанного в форме диалога его супругой Марьям.
Если сравнить тексты произведений Марьям из Кудутли и М. Ахмедова как образец взаимодействия художественно-эстетического и религиозно-философского сознаний, то вполне очевидным представляется тот факт, что душевные порывы
обоих авторов пронизаны желанием приобщиться к небесной гармонии перед святыми местами, стремлением ощутить благоговение. Для М. Ахмедова это желание представляется как возможность быть принятым, уже находясь на святых местах, как надежда получить прощение от своего Создателя, для Марьям же это желание остается мечтой. «Раскаленное солнце до бела» М. Ахмедова ассоциируется с элементами адского огня, белая одежда мусульман ассоциируется с саваном, который напоминает о смерти, но «милость Аллаха щедра» и потому поэт надеется на прощение, на «спасенье» себя и мусульман.
Здесь солнце раскалилось до бела, Одежды белы, словно смертный саван, Аллаха милость щедрая дала Спасенье правоверным мусульманам
[1, с. 291].
Марьям из Кудутли представляет в своем произведении образ женщины, горянки, провожающей своего мужа в далекие края и глубоко тоскующей по этим краям, страстно желающей отправиться в путь вместе с мужем. С просьбой забрать ее с собой она обращается к мужу, взамен на это обещает ему быть верным другом и помощником в пути, но Мусалав отказывает ей с заботой о ее безопасности, объясняя ей, что она может не выдержать климатических условий и дальнюю дорогу, в добавок ко всему опасность со стороны разбойников, которые могут встретиться в пути.
Примечательны заключительные строки произведения, в которых в полной мере раскрывается образ верной жены и праведной мусульманки.
Хе1жрукъалда сверун т1авап гьабидал, Дуг1а гьабе дуца дур гьудулалъе. Х1ажрул асвадалъул салам гьабидал, Дунги рак1алдае щва, рак1алъул гьудул
[8, с. 4].
Во время обхода Каабы Помолись за подругу свою, Во время приветствия черного камня Вспомни и меня, моего сердца друг.1
Помимо Марьям из Кудутли, в поэтических произведениях дореволюционного периода аварские ученые нередко поднимают вопросы хаджа. В них прежде всего прослеживается мысль о необходимости совершения хаджа и об обязанностях при совершении хаджа. К примеру, среди тринадцати сохранившихся назиданий, написанных в поэтической форме Абубакра из Аймаки в 1-м, 4-м, 5-м, 7-м манзуматах автор напоминает о хадже как о важном из столпов ислама. Восьмая касыда, под названием «Микьабилеб ваг1за КагШа рукъалде х1еж гьабизе иналде гьесизари-ялъулъ буго» («Восьмое назидание - мотивация к совершению хаджа») полностью, от начала до конца посвящается рассматриваемой проблеме -проблеме хаджа. Для Абубакара из Аймаки важно доводить до сведения читателя мысль о значимости этого столпа ислама, о необходимости собраться в путь при материальной возможности. К примеру, обратимся к текстам из его произведений «Боц1и босун х1ежалде а, КагШаялъухъ дур рак1 биа» («С имуществом в хадж отправляйся, пусть сердце плавится твое от тоски по Каабе»), или «Рач1а, инин нилъ х1ежалде, т1ад бугеб х1еж т1обит1изе» («Давайте мы отправимся в хадж, выполним свой долг»), или «КагШаялде нийат гьеч1ев, гьабила дуй гьелъул жаза» («О, тот, у кого нет намерения отправиться к Каабе, тот получит за это наказание»). В седьмом назидании Абубакара из Аймаки мы видим автора, не просто тоскующего по святым местам Мекки и Медины, но и отчаянного, разочарованного в людях, отдалившегося от общества, уставшего от социально-нравственных проблем, от духовного кризиса в обществе и потому просящего своего Создателя вывести его из этого края:
Абубакар х1айран вугин, КагШаялъухъ х1асрат вугин,
Х1абибасде Пащикь ругин, раче дуца ниж къват1ире! [2, с. 161]
Абубакар утомлен, по Каабе страстно скучает,
По любимцу (Пророку с.м. - Ш .Г.) тоскует, выведи нас отсюда!
Приблизительно также видит рассматриваемую проблему и М. Ахмедов в поэме «Арафат», отсюда просьбы поэта, которые объединены в одной из глав поэмы под названием «Просьба». Поэт, будучи уверенным, что молитвы его будут приняты на священной горе Арафат, просит Аллаха сохранить жизнь вопреки всему. Для Абубакара из Аймаки, как для ученого, важно чтобы человек оставался в тесной связи с канонами ислама, все пороки человека и общества он раскрывает через призму требований шариата. М. Ахмедов же слабо осведомлен в этих канонах, тем не менее, поэт интуитивно чувствует, знает, что правильно, что неправильно. Абубакар печалится по поводу того, что «разрушились мечети, а годеканы полны». Под словом «разрушились» Абубакар подразумевает, что они пусты и потому годеканы полны. Для М. Ахмедова мечети, имя Пророка и Коран превыше всего, это приносит поэту исцеление от ран и душевный покой. Оказавшись на границе двух миров - материального и духовного, поэт выбирает духовное и потому просит дать ему «терпенья и добра», а не «чашу серебра», притом добро и доброта поэта охватывают мысли его как о друге, так и о враге, которым он одинаково желает только добра.
На этой горестной земле Не дай погибнуть мне во мгле, Прошу тебя, Аллах!
Убереги родной язык -Святой отеческий родник, Прошу тебя, Аллах!
Не дай мне чашу серебра, А дай терпенья и добра. Прошу тебя Аллах!
1 Подстрочный перевод с аварского языка на русский здесь и далее наш.
Мечеть, пророка и Коран Для излечения от ран. Прошу тебя, Аллах!
Дай мне негаснущий очаг, Чтобы оттаял сердцем враг. Прошу тебя, Аллах!
Не размыкай сердечный друг, Чтоб не отбился друг от рук, Прошу тебя, Аллах! [1, с. 292-293]
Как видно, автор здесь делает попытку передать читателю определенную проекцию жизненных проблем, порывы человеческой души, его желания и стремления, быть лучше, чище, добрее. Эта одна из особенностей современной литературной традиции, когда поэт, раскрывая проблему религиозно-философского характера, не находит, более того, не задумывается о причинно-следственной связи между проблемой и связанными с ней обстоятельствами. Что касается произведений Абубакара из Аймаки, то он, как многие его единомышленники дореволюционного периода, видит проблему в небрежном отношении человека к требованиям религии ислам. Отсюда в своих произведениях он часто обращает внимание читателя на обязанности мусульманина как относительно других вопросов, так и относительно хаджа. К примеру, в восьмом из своих назиданий «Восьмое назидание в мотивации к совершению хаджа» («Микьаби-леб ваг1за КагШа рукъалде х1еж гьабизе иналде гьесизариялъулъ буго») автор зримо представляет каждое место, где должен побывать хаджи, то есть человек, совершающий хадж. Автор в начале произведения вкратце акцентирует свое внимание на истории появления Каабы, о ее строительстве еще пророком и первым человеком Адамом, далее ее реставрации после всемирного потопа пророком Ибрахимом и его сыном Исма-илом и т.д. Примечательно, что автор использует в произведении термины, относящиеся к обязанностям хаджа и названия местностей, такие как, к примеру, «мултазам» (место, находящееся между черным камнем и дверью Каабы), «ха-тим» (невысокая, круглая стена, находящаяся
на северо-восточной стороне Каабы и расстояние между ней и Каабой), «Сафа-Марва» (Небольшая гора, находящаяся недалеко от Каабы, где жена Ибрахима Хаджар с младенцем на руках, со своим сыном Исмаилом в свое время искала воду, где и появилась вода «зам-зам»). Эти и другие множественные моменты указывают, что Абуба-кар из Аймаки хорошо знал историю Хаджа, что он подробно изучил все вопросы, связанные с совершением хаджа, отсюда и представляется в его произведении целостная картина хаджа, начиная с истории появления Каабы и всех обязательных требований к мусульманину и заканчивая желательными его действиями, такими как посещение горы Ухуд2 или кладбища Баки'3, которое находится в Медине рядом с мечетью Пророка «ал-Харам». Абубакар из Аймаки раскрывает свою религиозно-художественную мысль как человек, не просто владеющий искусством слова, но и как мусульманин, который неоднократно побывал в святых местах или несколько раз совершил обряды хаджа, хотя он ни разу не был и не видел эти места. Это свидетельствует о том, насколько эрудированным был ученый в вопросах фикха в целом и относительно хаджа, вместе с тем, это также говорит о том, как жаждала душа мыслителя исполнить обязанности мусульманина, пылкие чувства верности и ответственности перед своим Создателем он передает через художественно организованную, красноречиво оформленную речь.
Здесь вспоминается талант другого аварского мыслителя Али-Гаджи из Инхо, его умение раскрыть через искусство слова, значимые для мусульманина требования шариата, в данном случае, требования относительно совершения хаджа.
Х1ежалде унилан пайда щоларо, Гьабулебщинаб жо мух1канлъич1они. Т1аг1ат гьабунилан пайдаго гьеч1о, Т1ахьаца малъухъе гьабун гурони [3, с. 142].
Нет пользы от того, что отправишься в хадж, Если все, что делаешь, не делать аккуратно. Нет пользы от служения там, Если не следовать строго тому, что пишется
в книгах.
2 Гора, на которой состоялась одна из битв мусульман с неверными, где был убит и дядя Пророка Мухаммада с.м. Хамза..
3 Баки' - кладбище, находящееся рядом с мечетью, где похоронен имам Дагестана и Чечни Шамиль и многие праведные арабские мусульмане раннего периода.
Далее Али-Гаджи в своем довольно большом поэтическом тексте излагает подробно и поэтапно о шести столпах хаджа, упоминает о пяти обязанностях хаджа, о восьми обязанностях обхода Каабы, о важном во время пребывания на горе Арафат и о многом другом, что важно знать мусульманину, отправляющемуся в хадж. Надо сказать, что подобный опыт был характерен не только одному или двум ученым-богословам Дагестана, Абубакару из Аймаки или Али-Гаджи из Инхо, такая была религиозно-художественная традиция, сформировавшаяся еще на ранних этапах формирования ислама в дореволюционном Дагестане и она продолжалась вплоть до начала XX в. в произведениях Гасана из Кудали, Мухам-мада из Гидатля, Муртазали из Ахалчи, Абдулла-хаджи из Чоха и других. Так, перу Абуллахаджи из Чоха принадлежит сочинение «Умму л-байан», написанное им в течение десяти лет, использовав в ходе написания двадцать разных источников по мусульманскому фикху, хадисоведению и кора-новедению. Примечательно, что «Умму л-байан» -это поэтический труд, в котором автор с большим успехом демонстрирует себя и как ученый-богослов, осведомленный на высшем уровне в вопросах шариата, и как искусный мастер художественного слова.
Абдуллахаджи из Чоха в книге «Умму л-баян»
Выявляет истину так, как об этом написано
в книгах
Так пишет Хасан-апанди из Кахиба (18581937) в своем сочинении «Хуласату л-адаб», посвященном вопросам суфийской этики. До настоящего времени сохранились и рецензии известных дагестанских ученых на арабском языке: Абдулатипа из Гоцо, Шех-Али из Согратля, Абу Исмаила из Шулани, написанные на сочинение Абдуллахаджи "Умму л-баян"» [4, с. 16].
Подобные факты о деятельности дагестанских религиозных ученых, думается, подробно неизвестны современным аварским поэтам, в том числе и М. Ахмедову, так как это до конца не раскрывшаяся для народа проблема с белыми пятнами, сфера, которая в силу советских условий долго оставалась запретной, но последние двадцать лет стала интересной для многих научных площадок и над которой еще долго будут работать ученые, литературоведы, исламоведы, философы и т.д. Тем не менее, парадигма духовно-нравственных ценностей, религиозно-этических
и художественно-эстетических традиций играет роль связующего звена между поколениями. В этой связи М. Ахмедов, как человек, поэт и как яркий представитель современных аварских мастеров художественного слова бережно относится к духовной памяти своего народа. Вот что он пишет, к примеру, об Али-Гаджи из Инхо: «Аварская литература второй половины 19-го века освещена талантом Али-Гаджи из Инхо, обогащена его «морем разума», пленена его лирикой, разбужена сатирой, увековечена афоризмами и наставлениями. Али-гаджи - поэт, Али-Гаджи ученый, Али-гаджи оплот духовности. Поэт, ученый, религиозный деятель... Он открыл нам многие тайны, постиг глубину духовного мира и высоту разума» [1, с. 398].
Все это М. Ахмедов искусно вложил и в поэму, посвященную Али-Гаджи из Инхо под названием «Али-Гаджи или баллада времени», в которой «образ поэта раскрывается как личность неподвластная времени» [5, с. 454].
Подобное отношение к калейдоскопу духовной памяти своего народа сохранилось почти у всех современных аварских поэтов, в творчестве которых так или иначе раскрывается тема хаджа, феномен паломничества. Однако в каждом из подобных произведений мы видим не ученого-наставника, как это прослеживается в произведениях предыдущих этапов развития духовной литературы, а глубоко лирически настроенного, иногда романтичного героя, которому важно раскрыть дух ислама, дух покорности своей души Создателю, развеять свои сомнения, распутать клубок страха перед своим Творцом. Так, в поэме 3. Батыровой «Поездка в хадж», написанной ей после совершения хаджа, мы видим художественное полотно, разбитое на несколько частей, разукрашенное религиозными чувствами, сопровождающимися радостью и печалью. Поэма 3. Батыровой состоит из таких частей, как «Начало», «В Медине», «В Равзе», «Мольба в Равзе», «Я молю Аллаха», «Поездка в Мекку», «В Мекке», «Гора Арафат», «Покорность», «Проливай слезы», «На Арафате», «Первая мольба», «Вторая мольба», «Конец». По характеру своей структуры в поэме 3. Батыровой можно обнаружить элементы известного восточного жанра хадж-наме, объединившего документальные, мемуарные, приключенческие, литературные, духовные поиски и наблюдения, вместе с тем, не имеющего определенных условностей и канонов. Однако здесь в отличии от произведений
восточных и дагестанских авторов, ученых дореволюционного периода над традицией изложить увиденное доминирует традиция призыва к очищению, к покаянию.
В стихотворении другой современной аварской поэтессы Т. Зургаловой под названием «Блаженные паломники» («Гьардарал х1ажизаби») структура изложения мысли та же, что и в поэме 3. Батыровой, но она начинает свой разговор с посещения Мекки в обход Каабы, прохождение между Сафа-Марва, пребывание на горе Арафат, прибытие в Муздалифу и т.д. Здесь, как и в поэме 3. Батыровой на первом месте лирические чувства поэтессы, ее безмерная радость и непреодолимая грусть, ее мольба за себя, за близких, все это передается через элементы хаджнаме, оформленные художественно-эстетическими средствами.
Приблизительно таковы в общих чертах тенденции развития аварской художественной мысли, развивающейся в идейно-тематических рамках, расширяющих жанровый, идейно-тематический диапазон духовной аварской поэзии. Относительно жанра хаджнаме или в целом аварской или дагестанской паломнической литературы литературоведами почти ничего не сказано, однако в этом направлении аварской поэзии обнаруживаются довольно интересные пласты социального, духовно-нравственного, общественного, религиозно-философского, морально-эстетического слоев мышления человека и общества. В этой связи поэма М. Ахмедова является ярким образцом, показывающим дух ислама современного дагестанского мусульманина, его желание понять и поднять до уровня возвышенного то, что всегда являлось для горца священной традицией. Для поэта важно показать преемственность этой традиции, с этой целью автор каждую главу своей поэмы начинает со строк известного аварского мыслителя Саида-апанди из Чиркея. Саид-апанди не просто духовный наставник М. Ахмедова, он поэт-учитель и потому автор обращается к его поэзии и приводит его цитаты в качестве вступления в мир своих духовных и поэтических поисков. «О, Аллах, как печалится сердце о днях, что прожиты зря», «Дорога-то пряма, если ходить по ней прямо», «Тела возлюбили покой и потому сердца покрылись ржавчиной», «Будь благодарен за то, что тебе дано», «Земное имущество - это дикая лань, она разбивает надежды многих» - эти и другие афоризмы из произведений Саида-апанди М. Ахмедов использует
в качестве эпиграфов как заводной ключ для развития своей художественной идеи - раскрыть дух ислама, связывающий многовековые традиции мусульман, в итоге получается обогащенный жизненным опытом и мудростью синтез рационального и сентиментального, где разум и сердце поэта целенаправленно создают возвышенные образы, расширяющие художественно-эстетическое мышление поэта. Через выражения Саида-апанди М. Ахмедов также передает одну из наиболее ярких форм языкового творчества нации, в них проявляется ум и мудрость народа, национальная история, быт, мировоззрение и т.д. «Творчество Саида-апанди - это особое явление в истории развития современной аварской литературы, это отдельная ветвь духовной литературы, мощная, сильная и развивающаяся довольно импульсивно, стремительно быстро», - отметил М. Ахмедов при встрече с нами, еще до смерти Саида-апанди, когда речь зашла о развитии аварской литературы в целом» [6, с. 98]. В поэме «Арафат» художественные краски этого явления придают определенный пафос всем ее отделенным главам, которые отличаются друг от друга как по объему, так и по характеру содержания, стилевого и художественного оформления, по количеству стоп в строке и по количеству строк в строфе. «Пролог», «Арафат», «Просьба», «Белые тени», «Лаилаха Иллаллах», «Зеркало истины», «Первая мольба», «Прозрение», «Вторая мольба», «Разговор с сердцем», «Третья мольба», «Боязнь», «Эпилог» - во всех этих главах автор демонстрирует свое умение вникать в тайны мирозданья, в лабиринты человеческого сознания и подсознания, интерпретировать сущность человека и смысл человеческого существования и человеческой жизни.
Гора Арафат для поэта - это вершина его духовного поиска, итог душевных размышлений, это попытка улучшить себя и возможность очиститься, это событие его жизни, о котором торжественно говорит автор, к примеру, в первой части поэмы, состоящей из пяти строф, следующим образом:
Молитвенно и слезно небу в лад
Вступаю я с собою, грешным в битву...
Я восхожу на гору Арафат,
Стихи мои слагаются в молитву [1, с. 290].
Вторая часть поэмы под названием «Арафат» гора Арафат представлена как главное связующее звено, объединяющее «разорванные звенья»,
как «каменное плато», где «молитвенный людской круговорот» не меняется «веками», где «каждый болью общей в сердце ранен».
Такбир-молитва рвется в небеса,
Чтоб прорасти в них, как ячменный колос.
Всех мусульман, живущих голоса
Сливаются в один единый голос [1, с. 291].
Смысловая архитектоника поэмы М. Ахме-дова передает доминирующую мысль поэта, раскрывающую и интерпретирующую дух ислама сквозь призму современности и историзма. Здесь поэма представляется оригинальным феноменом, занимающим особое место в развитии паломнической художественной мысли в аварской литературе. «На уровне формы текста архитектоника ярче всего проявляется в делении его на строфы, каждая из которых привносит свою смысловую наполненность» [9, с. 627], констатирует Л.И. Швецова, рассматривая лирику Е.П. Растоп-чиной. Архитектоника поэмы М. Ахмедова также проявляется в ее делении на строфы, которые в каждой главе имеют определенную специфику или принцип строфического деления (двусти-шье, четверостишье, пятистишье). Такой подход придает усиленную психологическую окраску картины поэтической души, души человека, его горького покаяния и сладостной мольбы на священной горе Арафат. «Метафорические сближения с изломами собственной души порождают целый спектр лирических переживаний и размышлений поэта» [7, с. 32] при этом лирический сюжет поэмы М. Ахмедова не развивается во времени, но охватывает понятия «тленное» и «вечное» через душевные соприкосновения с вопросами веры и истины.
Дай солнце небу моему И просветление уму, И проведи меня сквозь тьму. Молю тебя, Аллах!
Когда уйду в глухую мглу, Не сыпь на голову золу, Не лей горящую смолу.
Молю тебя, Аллах! [1, с. 297]
Таким образом, поэма М. Ахмедова «Арафат» является удачным образцом религиозно-художественных традиций современного периода, попыткой поэта раскрыть читателю яркие
особенности своего сложного пути, настоящие краски своих духовных исканий. В процессе развития современной духовной культуры аварцев, их религиозно-художественных традиций, пропитанных «духом ислама» поэма М. Ахмедова «Арафат» выполняет связующую роль многовекового феномена паломничества с современным опытом художественно-эстетического и религиозно-философского видения поэта.
ЛИТЕРАТУРА
1. Ахмедов М. Классические звезды. Махачкала, 2008. Дагестанское книжное издательство. 478 с.
2. Абубакр из Аймаки. Сборник назиданий. Сост. Абдуллахаджи из Чоха. Транслитерация с аджа-ма на кириллицу Ш.М. Гаджиловой. Махачкала: типография «Алеф», 2019. 359 с.
3. Али-Гаджи из Инхо. Произведения. Махачкала: Издательство «Рисалат», 2013. 357 с.
4. Гаджилова Ш.М. Абдуллахаджи из Чоха и его старопечатная книга «Хуласат ал-мава'из» // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2016. С. 15-18.
5. Гаджилова Ш.М. Диалог времен: Али-Гаджи из Инхо и современность // Мир науки, культуры и образования. № 3 (70). 2018. С. 453-454.
6. Гаджилова Ш.М. О творчестве Саида-апанди из Чиркея на фоне исторических событий постсоветского периода (к 80-летию мыслителя) // Современная наука. Актуальные проблемы теории и практики. Серия Гуманитарные науки. №12/2 2017. С. 95-98.
7. Магомедова З.К. Современная дагестанская русскоязычная поэзия веков. Проблемы национальной идентичности и межкультурного диалога. Махачкала: издательство «Алеф», 2020. 276 с.
8. Марьям из Кудутли // Истина» («Хакъикъ-ат»), Махачкала, 2007. №5 (на авар. яз.).
9. Швецова Л.И. Смысловая архитектоника Е.П. Растопчиной // Филологические науки. Вопросы теории и практики. 2021. Т. 14. Вып. 3. С. 626-630.
REFERENCES
1. Akhmedov, M. Klassicheskie zvezdy [Classical stars]. Makhachkala: Dagestan Book Publishing House, 2008. 478 p. (in Russ.).
2. Abubakr iz Ajmaki. Sbornik nazidanij [Abubakr from Aimaki. Collection of edifications]. Comp. Ab-dullahaji of Choh. Transliteration from Ajam to Cyril-
lie Sh.M. Gadzhilova. Makhachkala: «Alef» printing house, 2019. 359 p. (in Russ.).
3. Ali-Gadzhi iz Inho. Proizvedeniya [Ali-Haji from Inho. Works of art]. Makhachkala: Publishing house «Risalat», 2013. 357 p. (in Russ.).
4. Gadzhilova, Sh.M. Abdullahadzhi iz Choha i ego staropechatnaya kniga «Hulasat al-mava'iz» [Abdul-lakhaji from Chokh and his old printed book "Khulasat al-mawa'iz"]. In: Philological sciences. Questions of theory and practice. P. 15-18. (in Russ.).
5. Gadzhilova, Sh.M. Dialog vremen: Ali-Gadzhi iz Inho i sovremennost' [The dialogue of times: Ali-Haji from Inho and modernity]. In: The world of science, culture and education. No. 3 (70). 2018. 279 p. (in Russ.).
6. Gadzhilova, Sh.M. O tvorchestve Saida-apandi iz CHirkeya na fone istoricheskih sobytij postsovetskogo perioda (k 80-letiyu myslitelya) [On the work of Said-apandi from Chirkey against the background of historical
events of the post-Soviet period (to the 80th anniversary of the thinker)]. In: Modern Science. Actual problems of theory and practice. The Humanities series. No. 12/2. 2017. P. 95-98. (in Russ.).
7. Magomedova, Z.K. Sovremennaya dagestanskaya russkoyazychnayapoeziya vekov. Problemy nacional 'noj identichnosti i mezhkul 'turnogo dialoga [Modern Dagestan Russian-language poetry of the centuries. Problems of national identity and intercultural dialogue]. Makhachkala: «Alef» publishing house, 2020. 276 p. (in Russ.).
8. Mar 'yam iz Kudutli [Maryam from Kudutli]. In: The newspaper "Istina" ("Hiakikat"). Makhachkala, 2007. No. 5. (in Avar).
9. Shvetsova, L.I. Smyslovaya arhitektonika E.P. Rastopchinoj [Semantic architectonics by E.P. Rastopchina] . In: Philological sciences. Questions of theory and practice. 2021. Vol. 14. Issue 3. P. 626-630. (in Russ.).
