CC BY
15
МЕТОДОЛОГИЯ ГУМАНИТАРНОГО ЗНАНИЯ
Л.В.Скворцов
ФЕНОМЕН ГЛОБАЛЬНОГО ГРАЖДАНСКОГО ОБЩЕСТВА И РЕЛИГИОЗНОЕ СОЗНАНИЕ
Как мне представляется, адекватное определение места и роли религии в политических процессах требует учета возрастающего влияния глобального гражданского общества на духовную жизнь современного мира.
Под гражданским обществом мы обычно понимаем те формы социальной жизни, которые находятся между семьей и государством. Такой подход к пониманию гражданского общества был, как известно, определен Гегелем, который увидел в этой форме жизни механизм превращения отдельного индивида в общественную персону, в гражданина. Через членство в различных негосударственных союзах и организациях, по мнению Гегеля, лежит путь примирения интересов частного и общего. Гражданское общество оказывается и тем социальным пространством, в котором происходит свободная игра индивидуальностей, взрыв страстей, которые могут регулироваться только разумом самого человека. Применительно к глобальному гражданскому обществу было бы правомерно суждение по аналогии: международные союзы и организации, группы по профессиональным и иным интересам, как и отдельные личности, поскольку они не являются составными частями государственных структур и объединяются общими позициями, составляют глобальное гражданское общество. Очевидно, что в таком понимании глобальное гражданское общест-
143
Л.В.Скворцов
во — это характерное явление ХХ в., хотя отдельные его проявления или симптомы могли наблюдаться и раньше. Однако об общем разуме глобального гражданского общества можно говорить весьма условно. Скорее здесь применимо такое понятие, как «нормальное состояние умственной жизни». Исторически гражданское общество было заключено в национальные рамки и имело свою национальную специфику. Глобальное гражданское общество выходит за национальные рамки, обретает космополитический характер. И в этом его специфика. Оно обретает свое социальное пространство между национальными государствами.
Как это происходит?
В национальном гражданском обществе страсти разгораются в основном вокруг различий в экономическом положении индивидов и отдельных групп, социального статуса личностей и т.д., т.е. вокруг конкретных жизненных проблем.
Что же касается проблем метафизических, относящихся к пониманию места и роли человека в мироздании, высших смыслов его жизни, то это традиционно была сфера религии, которая играла роль своеобразного контрапункта государства. Исторически складывающиеся мировые религии, как известно, выходили за границы отдельных государств, обретали экуменический характер, и в этом смысле они несли в себе потенцию глобализации. Если традиционно религия монопольно определяла характер цивилизационного поведения человека, формулируя высший смысл его жизни, его место в системе мироздания и его роль в земной жизни, то вторая половина XIX в. и весь ХХ в. живут под знаком известного философского тезиса: «Бог умер». Теперь в структурах гражданского общества вырабатываются представления о цивилизационной истине, противостоящей миру неистины, носителями которой объявляются традиционные элиты, духовные и государственные. Цивилизационная истина теперь обнаруживается вне религиозных представлений. Эти принципы и подходы к определению цивилизационной истины имели далеко идущие последствия. С одной стороны, смысл цивилизационного бытия стал определяться через социальные различия классов, так что одни классы стали носителями цивилизационных истин и конечной цели истории, а другие оказались тормозом становления конечной исторической истины. С другой стороны, смысл цивилизационного бытия
144
Феномен глобального гражданского общества
стал определяться через посредство социобиологических различий рас, так что судьбы народов определились в зависимости от их расовой принадлежности. Первая половина ХХ в. и стала тем полигоном, на котором практически выявились реальные последствия таких подходов к толкованию цивилизационной истины. Они хорошо известны.
Вторая половина ХХ в. характеризуется процессом реального правового формирования глобального гражданского общества. И с этим процессом были связаны надежды на то, что эволюция международного сообщества будет направлена в позитивное, созидательное русло, что катастрофическая деструктивность ложной цивилизаци-онной ментальности, порождающей разделение народов и глобальный антагонизм, выливающийся в мировые войны, будет исправлена и окончательно преодолена. Принципиальным шагом на этом пути было принятие в 1945 г. Хартии Объединенных наций, которая стала предпосылкой выработки актов, открывающих путь институализации универсальных прав народов и человека. В этой универсальности и виделась великая секулярная истина исторического бытия.
В 1948 г. была принята универсальная Декларация ООН, в соответствии с которой готовились соглашения о гражданских, политических, а также экономических, социальных и культурных правах, поддержанные большинством государств. Политическое соглашение допускает обращение отдельных индивидов, критикующих свое правительство, в международные организации. Так возник тот родник, из которого стала вытекать река универсальных правовых актов глобального гражданского общества. Индивиды получили возможность своего самоопределения за пределами социальных структур национального государства, а вместе с тем открыли новые пути социализации. Являясь гражданами различных государств, исповедуя различные идеологические и религиозные представления, они получили возможность встать на общую открытую платформу правовых актов, которая создавалась международным сообществом и с которой теперь оценивалась политика своего национального государства. Иными словами, каждый индивид виртуально становился гражданином мира.
Гражданские качества стали определяться в новом, глобальном правовом и нравственном пространстве: все, кто поддерживал международные правовые акты, образовывали интернациональные со-
145
Л.В.Скворцов
общества, соединялись в общем понимании своего достоинства и своих обязанностей, своего общественного долга. Одновременно происходит сдвиг в понимании своей идентичности. Она обретает универсальное нравственное измерение.
Возникал, однако, вопрос об адекватности этого глобального типа гражданского самосознания. Опыт показывал, что различия государств и наций не исчезли, вопросы их безопасности продолжали решаться на национальном уровне. Права, которые провозглашались в хартиях, в своей практической реализации не могли быть универсальными.
Опыт также показывал, что вера в безграничный технический прогресс и удовлетворение растущих потребностей, на которой основывались универсальные правовые принципы ООН, опиралась на недоказанные посылки. Тем самым возникла ситуация мировоззренческого кризиса правовых и нравственных универсалий глобализма.
Наиболее грозным симптомом этого кризиса оказались попытки использовать универсальные принципы прав человека в целях прямого давления (военного, экономического, политического, информационного) на те государства и народы, которые не признавали внешней гегемонии, пытались сохранить свою цивилизационную идентичность, свой суверенитет, независимость своей внутренней и внешней политики. «Логика» использования универсальных принципов для легализации вмешательства во внутренние дела независимых государств была чрезвычайно проста. Если, например, богатое государство достигало высокого уровня медицинского обслуживания, то оно могло объявить себя критерием соблюдения прав человека в этой области. Соответственно оно могло составлять списки стран, выставлять им свои «оценки» в области соблюдения прав человека и считать себя вправе «осуждать» и «наказывать» те страны, которые эти права не соблюдают. Такой подход мог распространяться на любые сферы, а «наказания» могли обретать форму угрозы военного нападения. Таким образом, универсальные права и универсальные ценности стали утверждаться как легитимная база для формирования «нового мирового порядка», который стал эвфемизмом для обозначения системы имперских отношений. А это грозило политическим кризисом ООН. Поскольку возрождение имперских отношений происходит под флагом защиты универсальных прав человека и свободы
146
Феномен глобального гражданского общества
народа, борьбы с диктаторскими режимами, то новые империи должны принимать форму либеральных деспотий.
Латентный кризис универсализма обусловил эволюцию глобального гражданского общества, характера и целей составляющих его движений. Эти движения стали ставить перед собой не столько универсалистские, сколько конкретные цели и задачи: противодействие использованию пехотных мин; противодействие использованию средств производства, влекущих серьезные климатические изменения; борьба со СПИДом, требования привлечения к ответственности корпораций, нарушающих экологическое законодательство, и т.д. Антиглобалистские движения, которые активно проявили себя в конце 90-х годов ХХ в., опираются именно на такие, более реалистические принципы.
Проявились и другие следствия кризиса универсализма. Это, прежде всего, проявления рецидивов «холодной войны» во всех основных сферах международных отношений. Соответственно великие державы взяли курс на использование феномена глобального гражданского общества в своих геополитических интересах.
Ситуация усугубляется и тем, что процессы, протекающие в гражданском обществе, выявляют тенденции его нравственной деградации. Могло казаться, что, коль скоро общественные движения возникают на почве гражданского общества, они стремятся к общему благу населения, отражая его интересы и стремления. При этом не всегда учитывалось, что население бывает разное и может культивировать разные формы социализации. Если гражданское общество традиционно считается той социальной средой, в которой происходит органическое соединение индивидуального и общего, то теперь речь идет об использовании различных негосударственных структур для подчинения общего частному и индивидуальному. В этом суть перерастания гражданского общества в новое качество.
В этом контексте представляет интерес предложенная известным британским теоретиком М.Кальдор постмодернистская версия глобального гражданского общества. Сущность этой версии состоит в дополнении незападными версиями господствующих европоцентристских теорий гражданского общества, в признании того, что и в незападных обществах может существовать нечто подобное гражданскому обществу, но не основанное на индивидуализме. В исламском мире,
147
Л. В. Скворцов
например, существуют религиозные общины, секты, братства, базар, которые создают ограничения власти государства. В последние десятилетия наблюдается драматический рост новых специфических духовных и этнических движений. Глобальное гражданское общество, поскольку оно охватывает такого рода движения, не может отталкиваться только от сложившихся западных представлений. Определение гражданского общества, которое предлагает М.Кальдор, обозначает арену, на которой индивиды и группы ведут переговоры, борются друг с другом или ведут дебаты с центрами политического и экономического влияния. Это — процесс, через посредство которого достигается согласие. Но это необязательно согласие на базе реализации общих интересов.
Если структуры, возникающие на Востоке, при всей их специфике соответствуют этому критерию, то их можно считать частью глобального гражданского общества. Это не значит, что следует идеализировать те представления, которыми они руководствуются. Известно, что на Востоке, особенно в мусульманском мире, распространено представление о западных ценностях, как причине распада высокой нравственности, источнике разного рода пороков. Между тем известно, что именно Запад выработал ценности, которые стали общим критерием поведения человека независимо от его принадлежности к той или иной локальной цивилизации. Игнорирование этих критериев порождает такие явления, как рабство, отрубание голов военнопленным, нравственное оправдание грабежей соседних регионов и т.д. и т.п. И все это оправдывается «культурной автономией», спецификой локальных цивилизационных представлений. Россия на себе испытала эту специфику.
Известно также и то, что Восток стал одним из основных производителей и поставщиков наркотиков на Запад. В силу этих реальных фактов невозможно и неправомерно представлять цивилизацию Запада в качестве единственного носителя зла, а цивилизации Востока, как источник добродетели. Но неправильным было бы и обратное утверждение.
В свете событий последних лет правомерно поставить вопрос: не существует ли в движениях и Востока, и Запада общих установок, которые могут инициировать экстремизм в различных его проявлениях?
148
Феномен глобального гражданского общества
В современной ситуации общее внимание привлекают те фанатичные религиозные движения на Востоке, которые стремятся к установлению теократии во всем мире. Пример такого феномена — движение талибов в Афганистане. Большой резонанс в мире получила деструктивная активность секты «Аум Синрикё», цели которой представляются иррациональными. Вместе с тем немало вопросов возникает и в связи с тем, как ведут себя сегодня главные западные игроки мировой политики — государства, какие выводы они сделали из исторического опыта, в чем выражается их цивилизационная мудрость? Прежде всего, необходимо посмотреть, нет ли притязаний каких-либо государств на осуществление глобальной цивилизационной миссии, на распространение повсюду в мире «высшей культуры» со всеми вытекающими отсюда последствиями.
Безусловная вера в обладание единственной абсолютной ци-вилизационной истиной формирует установку самосознания, которую можно определить как догматический эгоцентризм. Именно догматический эгоцентризм не позволяет видеть новые реалии современного глобального гражданского общества, а стало быть, необходимость диалога в форме саморефлексии как пути к формированию общей цивилизационной истины. Подчас такой подход отвергается с порога.
Президент США Дж.Буш, обращаясь к европейцам, говорит: «Мы с вами не просто принадлежим к одному альянсу. Мы принадлежим к одной цивилизации. Ее ценности универсальны»1. Тезис об универсальности ценностей западной цивилизации диктует необходимость их утверждения повсюду в мире, а значит элиминации всего уникального в цивилизационном смысле. При этом если предполагается применение всех средств для утверждения универсального в западном понимании, то тогда современный мир оказывается на пороге перманентной войны, войны, которой нет конца. Уникальность — это такая же естественная сторона жизни цивилизации, как и ее универсальность. При этом обе стороны связаны друг с другом неразрывно. Уничтожение одной ее стороны означает гибель и другой.
1 См.: Райс Кондолиза. Полюс свободы и справедливости. Многополярность как теория соперничества // Россия в глобальной политике. - М., 2003. - Т. 1, № 3. -С. 75.
149
Л.В.Скворцов
Что же практически следует из заявления американского президента Дж.Буша? В этом заявлении имплицитно содержится требование духовного самоубийства всех тех, кто не разделяет точки зрения Дж.Буша. Руководители государств, принадлежащих к другой цивилизации, должны сделать однозначный вывод — им либо придется сменить свою веру и принять ценности американской цивилизации, либо готовиться к силовому давлению по всем направлениям.
Чтобы на этот счет не оставалось каких-либо сомнений, помощник президента США по национальной безопасности Кондолиза Райс, выступая в Лондонском международном институте стратегических исследований 26 июня 2003 г., подчеркнула, что объединенная мощь Соединенных Штатов и других демократий «противостоит тиранам и озлобленному меньшинству, стремящемуся навязать свою волю большинству»1.
Заметим, что действительная демократия всегда признавала и гарантировала права меньшинства. Хотя с большинством и меньшинством К.Райс, видимо, не совсем в ладах и простой арифметический подсчет мог бы легко это подтвердить. Однако суть дела в другом. Когда К.Райс обрушивается на концепцию многополярности как теорию соперничества конкурирующих ценностей и предлагает всему миру идти одним путем — путем свободы и справедливости и довести до конца начатое в этом направлении дело, то естественно возникает вопрос о механизмах этой «великой» «исторической» работы. Действительно, если справедливость, которой следуют Соединенные Штаты, универсальна и годится для всех, то тогда нельзя быть оппортунистом. Следует за нее бороться «до конца». Но что же в действительности стоит за настойчивой прокламацией универсальности американской свободы и справедливости? Если широко прокламируемая «справедливость» и готовность бороться за нее «до конца» совпадает с крушением безопасности глобальной цивилизации, то тогда встает вопрос: разве может цивилизационная истина вести к такому финалу? Значит с истиной здесь не все в порядке. По всей вероятности, мы здесь имеем дело с произвольным оперированием понятиями, их смешением. Смешение понятий сегодня становится столь же опас-
1 См.: Райс Кондолиза. Полюс свободы и справедливости. Многополярность как теория соперничества // Россия в глобальной политике. - М., 2003. - Т. 1, № 3. -С. 77.
150
Феномен глобального гражданского общества
ным, как и соединение химических элементов, образующих взрывчатое вещество. Такое смешение под воздействием догматического эгоцентризма стало реальностью политических игр ХХ в. Оно позволяло представлять массовые убийства как «священное возмездие» или свершение правосудия, агрессию — как акт превентивной самозащиты, геноцид — как механизм, «очищающий» высшую расу.
Но для чего же необходимо смешение понятий? Складывается впечатление, что смешение понятий не является следствием заботы
об истине. Скорее наоборот. В силу нарастающей нехватки энергетических, сырьевых и иных материальных ресурсов, в том числе таких, как чистая вода и чистый воздух, опору диалога цивилизаций невозможно найти в совпадении их ближайших материальных интересов. Именно различия этих интересов подталкивают к черно-белой картине цивилизационной реальности современного мира. В себе начинают видеть концентрацию справедливости, разума и добра, в своем антиподе — источник невежества и зла. То есть возникает неодолимая потребность поделить мир на две противоположные части. Если на международной арене возникает феномен несоизмеримости силы, то рождается желание воспользоваться ситуацией не только для утверждения общего порядка, но и для достижения геополитических целей, а значит — эгоистических интересов, маскируемых универсальными нормами. Такого рода цивилизационная фальшь ни для кого не является секретом. Она лишь дискредитирует универсальные принципы свободы и справедливости, выработанные Просвещением.
С другой стороны, совершенно очевидно, что те догматы, которыми пытается оправдать себя международный терроризм, являются не чем иным, как обратной стороной медали, отчеканенной догматическим эгоцентризмом. Могут ли догматический эгоцентризм и международный терроризм пройти испытания историей? Чтобы пройти испытание историей, необходимо прежде всего понять исходную предпосылку цивилизационного выживания в современном мире. Человек уже понял, что если бы он, как высший результат биологической эволюции, решил вытеснить с земли все «низшие» виды жизни, то не смог бы выжить и сам. Теперь ему осталось для собственного выживания понять еще одну истину: для сохранения цивилизационной жизни необходимо цивилизационное многообразие. Эрозия этого многообразия неизбежно приведет к эрозии цивилизационной жизни
151
Л. В. Скворцов
вообще. Лишь концепция органичного межцивилизационного взаимодействия позволяет сохранить надежду не на взрывное, а на естественное сочетание процессов глобализации с сохранением позитивной эволюции цивилизационных традиций. Процессы глобализации объективно ведут к соединению в целое разнородных цивилизационных образований. Целое здесь образует богатую, разнообразную и красочную картину, которой соответствует и мозаичный характер современной цивилизационной истины. Рождение новой глобальной цивилизации рождает и новый язык современной культуры. Этот язык — не самоуверенные поучения гегемонов, а «беззвучное эхо» (М.Хайдеггер) глубинных цивилизационных процессов, как органичных и противоречивых процессов естественного взаимопроникновения культур. Взаимопроникновение культур формирует общий вектор цивилизационной эволюции.
Как возможно такое взаимопроникновение? Глобализация создает такую среду, которая делает проницаемыми любые географические, политические и идеологические барьеры. В условиях глобализации, возникновения мирового рынка и разделения труда, углубления политической взаимозависимости, рождения информационной галактики, интенсификации миграционных процессов информационное и культурное взаимопроникновение становится той реальностью, которая по-новому ставит многие проблемы внутреннего и международного развития. Неадекватная оценка этого нового явления современной жизни приводила к серьезным провалам в расчетах политических деятелей.
В современном мире формируются общие психологические и интеллектуальные реакции общественного сознания на основные события, затрагивающие жизнь и судьбу различных народов. Это общее сопереживание событий формирует виртуальное самоотождествление, видение в судьбе каждого народа своей собственной судьбы. Тем самым происходит возникновение нейтральной цивилизацион-ной среды. Эта среда и оказывает сдерживающее воздействие на политические страсти, на экстремистские религиозные и идеологические проявления, как бы обнажая их неразумность. Это — позитивный аспект глобализации.
Вместе с тем глобализация может носить амбивалентный характер, вызывая эрозию традиционных ценностей. А это порождает
152
Феномен глобального гражданского общества
нравственную неопределенность, на почве которой все большее влияние получают «нецивилизованные» иерархически организованные структуры, которые начинают реально соперничать с государственными структурами. Это, прежде всего, криминальные организации, которые проникают в легальный бизнес и оказывают все более заметное влияние на формирование властных структур. В конечном итоге возникает своеобразная война между государственной властью и такого рода организациями. Яркий пример такой войны — борьба с колумбийской мафией, «деятельность» которой обрела международный характер.
Другим очевидным примером соперничества с государством становятся образования, которые используют полученные от доходного бизнеса средства в целях широкого финансирования политических действий и информационного влияния для подчинения государственных интересов интересам отдельных олигархических групп или лиц.
Все это — симптомы перерастания структур гражданского общества в новое качество. Это качество определяется формированием особых иерархий и создает ощущение нелегитимности этих структур. И не случайно эти структуры определяют себя в качестве вариаций традиционных форм общественной жизни. Криминальные структуры стремятся придать себе форму «семьи». Олигархические структуры, как правило, формируют свой имидж в качестве составной части государственной жизни, демократии. Вместе с тем они видят в себе легальную реализацию «действительной» власти, власти не государства и народа, т.е. человека, а денег.
Такого рода процессы порождают в общественном сознании скепсис в отношении способности гражданского общества находить решение фундаментальных цивилизационных проблем. Это и становится предпосылкой своеобразного ренессанса религиозной мен-тальности. Но это уже не простая реставрация выброшенных в свое время за борт воззрений. Это протест против представлений, которые несут в себе потенциальную угрозу нравственного апокалипсиса.
В России возврат к религиозному прошлому принял особенно рельефные формы. В этом контексте характерно то пристальное внимание, которое сегодня уделяется взглядам такого видного религиозного философа, как Владимир Соловьев. Ведь именно Вл. Соловьев
153
Л. В. Скворцов
искал религиозный цивилизационный путь становления так называемого «нормального общества». Он понимал его как путь преодоления крайностей гражданского общества — индивидуализма, свободной игры страстей и коллективизма, устанавливающего унифицированный общественный порядок1.
Вл.Соловьев предпринял попытку определить и нравственные основания универсальности глобального гражданского общества. Западная традиция делала акцент как на свободе проявления индивидуальных страстей, так и на универсальном праве и разуме как предпосылках формирования адекватного поведения членов гражданского общества. Вл.Соловьев считал, что применительно к отношениям между государствами разум и право отступают на задний план, а приоритетными становятся страсти, воля к богатству, к внешнему могуществу в качестве высшей и окончательной цели политики. Он отчетливо понимал, что принятие такой цели в качестве высшей и окончательной влечет за собой «международное людоедство», и как бы предчувствовал наступление эры невиданных кровавых разрушительных мировых войн ХХ столетия. Где же исток такой направленности государственной политики? Этот исток Вл.Соловьев видел в разрыве между новыми условиями жизни и отношений между народами и «высшими» ценностными ориентациями государственной политики, которые в своей сущности совпадают с воззрениями африканского дикаря, который на вопрос о добре и зле отвечал: добро — это когда я отниму у соседей их стада и жен, а зло — когда у меня отнимут2.
Если государственная политика, не изменяя своей сущности, не может отступить от этих «высших» и «окончательных» целей, то тогда следует искать иных, негосударственных путей предотвращения всемирной катастрофы. Что это за путь?
Анализируя историю, Вл.Соловьев находил своеобразные прецеденты глобализации. Создание Римом всемирной империи и возникновение вселенской христианской церкви, с точки зрения Вл.Соловьева, образуют факторы двойного объединения исторического человечества — внешнего и внутреннего. Так возникают две общие концентрические сферы жизни: высшую и внутреннюю состав-
1 См.: Соловьев В. Критика отвлеченных начал. - М., 1880. - С. 128- 135.
2 См.: Соловьев Вл. Великий спор и христианская политика // В.С.Соловьев: Соч. в 2 т. - М., 1989. - Т. 1. - С. 63.
154
Феномен глобального гражданского общества
ляет церковь, а низшую и внешнюю — гражданское общество. Гражданское общество как низшая сфера жизни должно принимать свою зависимость от высшей сферы и таким образом совершенствовать себя в нравственном отношении. То есть Вл.Соловьев отдавал приоритет не праву и разуму, а религиозно-нравственному сознанию человека в обуздании страстей. Действительно, двойные стандарты в действиях международной правовой системы и хитрости разума — это составные элементы реальной политики не только ХХ в. Лишь нравственность в своем реальном воплощении требует соблюдения всеобщего закона. Отступление от него есть уже безнравственность, аморальность. Через посредство сосредоточения и слияния гражданских обществ с высшей нравственной сферой и должно происходить объединение всей жизни человечества1. Вл. Соловьев рассчитывал на то, что с помощью религиозно-нравственного фильтра можно отделить и вывести в «осадок» интересы борьбы за власть и материальные ресурсы, которые и порождают смертельные схватки между народами. То есть он считал, что народы больше выигрывают, двигаясь по пути консенсуса, который можно считать реализацией единства индивидуального и общего.
Как представляется, современный религиозный ренессанс философски отталкивается от тех же посылок, которые осмысливал Вл.Соловьев. Государству нельзя полностью доверять судьбу цивилизации. Но в этом случае возникает вопрос: существует ли та универсальная религия, которая может объединить человечество, превратив его в реальную силу мировой политики? Вл.Соловьев стремился к преодолению церковного раскола, полагая, что этот путь позволит феномену совести стать фактором влияния на жизнь всего человечества. При этом имелось в виду универсальное значение истины бого-человечества, по отношению к которой иные мировые религии, такие как буддизм, зороастризм, мусульманство, оказывались в своей сущности еретическими.
Гражданское общество, возвышаясь до универсального смысла идеи богочеловечества, приходит к тому духовному единообразию, которое ведет к общему спасению как конечной цели исторической эволюции. Так достигается состояние, при котором сливается воеди-
1 См.: Соловьев Вл. Великий спор и христианская политика // В.С.Соловьев: Соч. в 2 т. - М., 1989. - Т. 1. - С. 87- 88.
155
Л.В.Скворцов
но высшее, внутреннее (церковь) и низшее, внешнее (гражданское общество) и образуется нечто третье, демонстрирующее воплощение истины жизни в характере повседневного бытия и в отношениях между народами.
Вл.Соловьев выступал с критикой национального эгоизма, прокладывая путь к всеединству человечества. Но он впал в эгоизм догматический, который мог восприниматься как основание подавления иных конфессий и культур. Вместе с тем Вл.Соловьев отвергал притязания любого народа на осуществление культурной миссии под предлогом распространения высшей культуры. Притязание одного народа, говорил он, на привилегированное положение в человечестве исключает такое же притязание другого народа. Возникающий духовный антагонизм имеет два возможных следствия: или такие притязания остаются пустым хвастовством, или возникает борьба не на жизнь, а на смерть между великими народами из-за права культурного насилия. Но ведь любая теократия предполагает культурное насилие, которое вытекает из права обладания единственной универсальной истиной. Конечно, необходимо перебросить мосты через те духовные пропасти, которые исторически возникли между различными цивилизациями. Но если в качестве моста предлагается одна «единственно правильная» религия, то тогда найдется слишком много желающих этот мост взорвать.
Об этом наглядно свидетельствует опыт нашего времени. Сегодня, как и раньше, никто не хочет отступать от своей цивилизацион-ной истины, которую считает единственной и абсолютной. Однако всякая единственная и абсолютная цивилизационная истина при своем универсалистском утверждении неизбежно сталкивается с многообразием исторической памяти, на основе которой формируется дух и народа, и каждого отдельного индивида. Преодоление этого духа как несовпадающего с универсальной истиной встречает сопротивление, которое ширится по мере расширения сферы действия универсалистского диктата. Применение тотального насилия во имя утверждения универсальной истины похоже на применение лекарственного средства, которое, убивая причину болезни, убивает и пациента.
В современной ситуации наблюдается усиливающийся процесс специфической консолидации гражданских обществ и государств вокруг мировых религий, играющих функции бастиона основопола-
156
Феномен глобального гражданского общества
гающих цивилизационных ценностей. Очевидно и то, что этот процесс наряду с экономической порождает и духовную парцеллизацию современного мира. Так, например, мусульманство начинает оказывать влияние на экономические и политические отношения, на формирование региональных блоков мировых сил.
Возникает вопрос: не стимулирует ли процесс глобализации активизацию тенденций регионализации? И что таит в себе этот внутренне противоречивый процесс формирования, с одной стороны, общей цивилизационной среды, а с другой — ее внутренней глубинной дифференциации?
Очевидно, что характер этого парадоксального процесса будет во многом зависеть от гегемонии в мире тех или иных форм интеллектуальной, массовой культуры. В данном случае под интеллектуальной культурой следует понимать тип мировосприятия. Видится ли «эталон» цивилизационного мира как «односоставной» и в этом смысле «плоский», духовно примитивный и понятный, или же «многосоставной», многомерный, соединяющий богатое цивилиза-ционное многообразие в сложное целое, и подчас загадочное и требующее мудрости? От ответа на этот вопрос зависит отношение к этому миру и, соответственно, на государственном уровне — политическая стратегия.
Мы имеем дело с подчас невыявленным глубинным культур -ным противоречием. Это противоречие затрагивает прежде всего массовую культуру.
Это факт, что ментальность новых поколений во многом складывается в плавильных котлах массовой культуры. Это явление стихийное, все шире захватывающее массовое сознание, распространяющее плоские, примитивные нравственные и социальные установки. Это и исток иррациональных проявлений в современном мире. Вместе с тем это почва расцвета самодовольной и самоутверждающейся неправоты толпы, получившей свободу. Это и предвидел Ф.Достоевский.
Соединение односоставной интеллектуальной культуры с плоскими нравственными и социальными установками массовой культуры предопределяет неизбежность таких межцивилизационных пересечений, которые порождают трагические ситуации. К сожалению, таких пересечений становится все больше.
157
Л.В.Скворцов
Массовая культура являет собой реализацию известного представления Н.М.Михайловского о движении истории как взаимодействия героя и толпы: герой, увлекающий толпу своим примером, стал общей парадигмой современной массовой культуры. Здесь важен сам общий порыв, а не его смысл.
Сами негативные социальные и нравственные последствия иррациональных порывов ставят на повестку дня вопрос о необходимости смены парадигмы героя. Сегодня нужна парадигма интеллектуальных героев, свободных личностей, способных противостоять диктатуре посредственности. Их возрастающее влияние в обществе будет определяться соединением основных форм массовой культуры с научным пониманием природы и сущности духовной истины. На этом пути возможно формирование общей позитивной глобальной интеллектуальной среды, которая становится над многообразием религиозных и идеологических различий. Это — необходимое условие возвышения самосознания индивида. Но такое возвышение не происходит стихийно. Для этого необходимо создание системы метаобразования. Метаобразование не означает унификации культур. Оно основывается на объективности общих цивилизационных истин. Именно реальность таких истин и делает возможным процесс глобальной культурной коммуникации.
Глобальная культурная коммуникация имплицитно содержит в себе вопрос: что становится объединяющим духовным фактором современного мира? В сущности это проблема глобальной культурной гегемонии и вместе с тем проблема привилегированного культурного положения в человечестве. И здесь, по выражению Вл.Соловьева, таится угроза борьбы не на жизнь, а на смерть из-за права культурного насилия.
Формирование общей интеллектуальной ткани глобального гражданского общества является преградой на пути утверждения права культурного насилия. И вместе с тем в нем заключена исходная предпосылка соединения культурных различий в целое глобальной цивилизации через посредство информационной культуры. Россия сегодня идет по этому пути. Информационная культура — единственно верный путь к нормальному состоянию умственной жизни глобального гражданского общества. Информационная культура чужда унификации. Она представляет собой структуру, в которой реализу-
158
Феномен глобального гражданского общества
ется многообразие в информационном единстве. Информационная культура в этом смысле может быть представлена как отражение общей структуры глобального гражданского общества в его подлинной позитивной сущности.
Сегодня мы можем определенно сказать, что процессы глобализации не должны рассматриваться как основание для нивелирования многообразия цивилизационной жизни. Напротив, эти процессы создают невиданные ранее условия для творческого комбинирования ценностей и расширения горизонтов практической реализации различных перспектив, апробирования новых критериев моральных правил и норм, конкуренции вкусов и предпочтений. Общее основание этого многообразия — сохранение условий для экологического здоровья планеты, для здоровой семьи и нравственного здоровья страны. Эти общие ценностные рамки, которые являются предпосылкой отказа от политики однонаправленности цивилизационной эволюции и вместе с тем движением к «корням», воспроизводящим и обновляющим цивилизационную традицию.
Решение этой задачи не может быть делом одного глобального гражданского общества или союза государств. Скорее — это дело глобальной системы, в которой взаимодействие глобального гражданского общества с государственной политикой обретает устойчивые и целенаправленные формы, предопределяя эволюцию международных организаций, таких как ООН. Только так может быть подтверждена реальность глобальной цивилизации в качестве одного из факторов устойчивого развития, о котором так много сегодня говорится.
Без этого гордость международной политики ХХ в. — конец идеологической конфронтации и «холодной войны» — обернется новой головной болью в размышлениях над клубком межконфессиональных, межэтнических, межрегиональных противоречий без всякой надежды на их разрешение.
